Знаешь, Ребекка, почему люди из года в год совершают одни и те же ошибки? — Нет. — Они забывают, что уже совершали их. Как и ты забываешь всё, каждый свой день.
— Но как я могу жить в мёртвом теле, как я мог воплотиться в труп? Это же невозможно! — кричал я. — О, мой друг, мой друг, — опять зазвучал откуда-то голос Нораха, — ты так наивен, мой мальчик… Ты же не думаешь, что все, кем ты был до этого, живы?
— Знаешь, чем хороша наша память? Ребекка молчала. — Она бестелесна. Её невозможно убить. Нам только кажется, что она внутри нас, но это мы внутри её. Мир представлений — отдельный мир. Сначала мы строим его, и пока мы его строим, он молчит, выжидая, когда мы поставим последний кирпичик, создадим последнего человека из тех, кого не можем забыть, когда мы воскресим мёртвых и убьём живых, когда посадим последнее дерево…
— Видите ли, в чём дело, мой друг: в первой половине жизни мы совершаем грехи, а во второй пытаемся их искупить. Или не пытаемся. От этого и зависит исход.
— И?..
— Они же не успели ничего — и застряли между. Каждый день они вспоминают, что совершили, что исправить уже нельзя, и каждый день проклинают себя. И так целую вечность. Каждый из них заперт в своём страхе или в своём грехе. Это хуже любой тюрьмы, мой друг.
