автордың кітабынан сөз тіркестері  Маленький Цахес, по прозванию Циннобер

Эрнст Теодор Амадей Гофман

Прежде чем мы начнем продвигаться но пути просвещения, то есть велим вырубить леса, сделать судоходной реку, развести картофель, улучшить деревенские школы, насадить акаций и тополей, предписать молодежи, чтобы она распевала молитвы, как утренние, так и вечерние, на два голоса, проложить шоссейные дороги и привить коровью оспу, — прежде необходимо выслать из государства всех, кто держится опасного образа мыслей, глух к голосу рассудка и совращает народ всякими глупостями…

Чтобы члены совета как следует собрались с силами для столь важного совещания, им всем было приказано за неделю до него перестать думать, а чтобы успешнее выполнить

вздымается синее пламя!.. Напротив, тут все пришли в смятение, всем захотелось расправиться с ведьмой, и деревенские судьи постановили ни больше ни меньше, как вытащить барышню из стен богадельни и бросить ее в воду, чтобы проверить самым обычным способом, действительно ли она ведьма. Барон Претекстатус не стал этому препятствовать и, усмехаясь, сказал про себя:
— Таков удел простых, не имеющих предков людей, которые не отличаются столь старинным и славным происхождением, как Мондшейн

А ведь нет ничего худшего для человека или для целой страны, чем вообще не существовать.

Поймите, ваша милость, если феи будут жить среди народа, люди очень скоро перестанут в них верить, а это самое лучшее. Всякий ропот умолкнет сам собой…

Головка утопала у него между плечами, спину заменял тыквообразный нарост, а сразу от груди свисали тонкие, как прутики, ножки, так что малыш этот смахивал на половинку редьки. Лица его незоркий глаз, пожалуй, не различил бы, лишь хорошенько приглядевшись, можно было увидеть длинный и острый носик, торчавший из черных взъерошенных волос, да черные, сверкающие глазенки, которые, особенно при его старческом, испещренном морщинами личике, выдавали в нем, казалось, одного из тех гномов, что так похожи на корешок мандрагоры…

Замечено было, что через каждые девять дней Циннобер тихонько встает на рассвете, одевается, каких трудов это ему ни стоит, без всякой помощи слуг, спускается в сад и исчезает в окружающих розарий кустах.

Я, как то подобает мудрецу, сдержал свой гнев и лишь кротко заметил этому малому, что он паршивец, что ему следовало бы плюнуть на дышло и колесо, если Птоломей Филадельф, знаменитейший ученый своего времени, сидит на…

фазан.
— Прощайте… прощайте! — крикнул Проспер Альпанус, сел в коляску, и, поднимаясь все выше за полыхающие радуги, превратился со своим экипажем в блестящую звездочку, которая в конце концов скрылась за облаками

Настала ночь, надо всем парком повисли огненные радуги, замерцали, взвиваясь и опускаясь, птицы и букашки, и при каждом взмахе их крыльев разлетались миллионы искр, образуя в непрестанном коловращении прекрасные узоры, которые кувыркались в воздухе и исчезали в кустах. И все сильнее звучала при этом музыка леса, и с таинственным шелестом пробегал благоухающий ночной ветерок