Фаре десять. Черпаку одиннадцать. Черепу и Шпале по двенадцать. Сычу тринадцать, а толку? Дрищ как дрищ. На вид больше одиннадцати не дашь, только руки и ноги длинные, иначе за мехвода и не сошёл бы, просто недотягивался бы до рычагов управления. Фара во сне звал мать, которую толком и не помнил. Череп собирал танчики с мотором, чтобы подразнить младшего брата. Говорил: брат усрётся от зависти, потому что у них в селе таких отроду не водилось. Брехня, конечно, но Сивый прав: пусть каждый развлекается как хочет. Лишь бы алкашку не глушили. Калибр, если не завяжет, и до пятнадцати не доживёт.
Зеленоватые мешки у меня под глазами напоминали свежую плесень на лице мертвеца. У хануриков так бывает. Плесень появляется на нижних веках, расползается на нос, губы, перекидывается на шею и плечи, наконец укутывает ханурика целиком, и с него постепенно сползает кожа.
Я находил повод придраться к Сивому, а Сивый находил повод огрызнуться. Сейчас же мы остались наедине, и разговор не клеился. Я не слишком из-за этого переживал
Солнце набрякло, потяжелело. До настоящей жары было далеко, но ветер выдохся, и меня разморило, как мертвеца. Ну, знаете, он полежит денёк-другой на солнцепёке, и кожа у него отслаивается, бока обвисают, в них собирается всякая трупная жидкость. Воттак и я, разморённый, растекался по пригорку.
Учёные задорно объясняли, что огненное погребение приводит к образованию углисто-золистой массы, будто «углисто-золистая масса» была лучшим рекламным словосочетанием, способным переубедить наиболее упрямых почитателей захоронения обычного, земляного.
вылазки мы теперь ходили в ветровках. Фара не поддевал шерстяную шапку, ограничивался шапкой банной. К вечеру мы мёрзли, но таскать с собой ватники ленились. Малой, Калибр и Череп на печной платформе вовсе работали в тельняшках.
Такой задохлик, что гружёную телегу ни в жизнь не сдвинет с места. Уйдёшь на километр-другой дальше обычного, и Фара сразу ноет, трясётся на щуплых ногах. Черпак, конечно, в хозяйственном отделении ворочал посудины, а тоже вырос хилый. Когда надо, за него тяжести тягал Леший, не зря же они работали в одном отряде. А если Леший учапал в город, на выручку Черпаку спускались Шпала или Калибр. Сам он не всегда справлялся. И Череп туда же. Дрищ, каких ещё поискать. Только и мог, что ковыряться в остывшей печи, выскребать кости и забрасывать их в дробилку. А ведь Сивый и Сыча пригласил! Очередной недовесок, хоть и покрепче.
Крот круглые сутки лазал в топливном отделении – в тонюсеньких прозорах под днищем и над крышкой резервуаров. Проверял датчики, щупал шланги, их соединения, устранял протечки. Иногда в жару засыпал там, и не докричишься, так глубоко он забирался во внутренности «Зверя». Фара ходил в поисковом отряде, но таскать хануриков ему не поручали.
