впоследствии кожа женщины во время овуляции становится немного светлее, чем в „инфертильные“ дни цикла». Она также обратила внимание, что «после первых родов кожа и волосы женщины имеют склонность к необратимому потемнению, навсегда лишая ее девичьего цвета лица – признака юности»[35]. Таким образом, светлая кожа – один из символов молодости и признак того, что женщина еще не имела детей. Возможно, в наше время это уже не так актуально, но в прошлом отсутствие «в анамнезе» родов считалось ценным преимуществом.
Обычно применяемый египтянами кайал был сложной композицией из нескольких составляющих: сурьмы (серебристо-серый металлоподобный материал), жженого миндаля, свинца, оксида меди, охры, золы, малахита (зеленого пигмента из оксида серы) и хризоколлы (сине-зеленой медной руды). Их смешивали для создания черного, серого или зеленого пигмента. Получившийся продукт складывали в каменные емкости, а перед использованием смачивали в ложке или палитре водой или маслом. Для нанесения использовался специальный аппликатор. Наносить кайал следовало по контуру глаз и на брови.
Чтобы воспроизвести позу утопающей Офелии, Милле купил для Сиддал старинное свадебное платье и уложил ее в наполненную водой ванну. Как-то во время позирования лампы, нагревающие воду, погасли. Сиддал не стала говорить об этом Милле, чтобы не отвлекать художника от работы, и «сильно простудилась». В конце концов, после угроз судебного преследования со стороны отца девушки, Милле оплатил расходы на ее лечение[53]. Однако по стечению обстоятельств или нет, но с того момента слабое здоровье Сиддал было подорвано окончательно. Врачи обнаружили у нее чахотку и сколиоз (хотя многие считают, что истинные причины ее недомоганий так и остались за пределами медицинских диагнозов). Как бы то ни было, Сиддал скоро пристрастилась к настойке опия, которую принимала для обезболивания и которая привела ее здоровье в еще больший упадок.
Элизабет Элеанор Сиддал, муза или, говоря современным языком, «супермодель» прерафаэлитов, известна тем, что выступала натурщицей для большинства членов братства, в особенности для ее любовника и мужа Данте Габриэля Россетти, а также собственной живописью и поэзией.
Иконой красоты она стала не мгновенно. Да что там, она даже не считалась типичной для Викторианской эпохи красавицей – рыжеволосых тогда не слишком любили, а многие и вовсе воспринимали их настороженно. Однажды какой-то деревенский мальчишка даже спросил у Сиддал, водятся ли слоны в той стране, откуда она приехала, – настолько экзотичным казался цвет ее волос[51]. Происхождения она была не знатного и работала в магазине в Холборне. Там-то ее и обнаружил художник Уолтер Деверелл, и за тонкий стан и рыжие волосы выбрал ее в натурщицы для картины «Двенадцатая ночь». После встречи с Элизабет Уильям Холман Хант описывал ее как «существо изумительной красоты… подобно королеве, великолепно высока, с красивой фигурой, величественной посадкой головы и с удивительно тонкими и совершенными чертами лица»[52].
Нам она в основном известна как «Офелия» (1852) кисти сэра Джона Эверетта Милле – плывущая по реке трагическая героиня с бледным лицом. Полотно входит в постоянную экспозицию галереи «Тейт Британия» и остается самой популярной среди посетителей открыткой, а история его созда
Для макияжа использовались не только токсичные киноварь и красный свинец, но и другие ядовитые компоненты: красный железняк (красная охра), красильный мох, сангина и алкана