Но месть – она вообще ничего никогда не компенсирует, так ведь?
Нет у нее такого свойства.
Потому что за все, тобой купленное, кто-то где-то должен заплатить.
Што за грустная штука такая эти люди. Ничего хорошего сделать не могут, штобы не испортить напрочь… – а все от слабости. Если што-то строят, так сами же обязательно и ломают.
Надеюсь, я сделал бы правильный выбор, но, Виола, это действительно выбор. Заявлять, что выбора у тебя нет, значит снимать с себя всякую ответственность, а это не то, как должен действовать взрослый, состоявшийся человек
Этот трепет, волнение…
Потомуш это оно и есть…
Грязная, грязная тайна войны…
Когда ты победил…
Когда победил – это на хрен круто…
Чудовище, подумал я, памятуя, что сказал однажды Бен. Война делает из людей чудовищ.
– Вздор, – отрезал мэр. – Именно война вернее всего делает нас мужчинами. Пока не случится война, мы – всего лишь дети.
Даже тот, кого ненавидишь, уйдя, оставляет по себе пустоту…
Мы пришли сюда ради моей мести. Это даже не месть Неба – просто личная месть Возвращения. Я сделал из войны личное дело. Личное дело Возвращения.
Ты разбил мне сердце, Тодд Хьюитт, – сказал он. – Отцовское сердце разбито.
Рукоять пистолета врезалась мне в висок, и мир померк.
Правда, Тодд? – все так же тихо ответил он. – Стой где стоишь.
Я увидела, как сильно он меня любит.
