Татьяна Аксенова

Суд, который мы все заслужили

Свобода для одного – всегда заключение для другого

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Татьяна Аксенова, 2018

Как развязать войну между мужским и женским полом в XXI веке? Создайте условия, которые ущемили бы одну из сторон,

и начните ими спекулировать. Главная героиня становится жертвой собственного несчастья и отправной точкой в подлой борьбе за трон гендерного господства.

18+

ISBN 978-5-4490-9869-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Суд, который мы все заслужили

Посвящается моим друзьям,

которые любят и терпят меня, не смотря ни на что.

Только благодаря вам, я поверила в себя

и написала это произведение.

Очередная пробка. Мост, по которому я ехала домой, треснул, поэтому перегородили половину полос в обе стороны и вели ремонтные работы. Не так трагично стоять в пробке, как провалится под лёд в переполненном социальном автобусе. Моя подруга Даша любит изучать прохожих людей, всматриваться в их лица. Все такие разные, манера говорить, как они зевают, улыбаются, хмурятся, ухмыляются. Автобус был прекрасным местом изучения незнакомцев для таких людей как она. На меня эти лица наводили тоску. Я любитель палиться в окно, вот и сейчас предпочла это. Замёрзшая река, укутанный снегом склон, машины, как и мы застрявшие в этой, уже кажется, бесконечной пробке. В это время в голову лезут множество различных мыслей, угнетающих, заставляющих вспомнить прошлое и начать оценивать ранее случившееся. Не отвлекали даже песни в наушниках, прокручиваемые уже по второму кругу. Я всегда начинаю копаться в себе, когда появляется возможность. И первое, что приходит мне на ум — это безнадежные попытки создать узы любви с потенциальными партнерами. К сожалению, мои отношения с противоположным полом оставляют желать лучшего. Бесконечные неудачи и далеко не счастливое прошлое, но довольно таки насыщенное. Я вспоминаю всех тех мужчин, с кем меня сводила судьба, как они поступили, как вела себя я. Чаще всего эти мысли вводят в бесконечную тоску и уныние, а иногда дело доходит и до слез. Но сейчас я слишком устала, чтобы плакать. И настроение не располагало к самобичеванию и оценки того, что давно минуло. Меня утомила сессия, закончившаяся не совсем удачно. Мою курсовую работу целиком и полностью забраковал научный руководитель, а на защите, просто завалил. Мне было холодно. В автобусе не была включена печка, и мои пальцы на ногах были готовы превратиться в ледышки.

Автобус вырвался из пробки и понесся вперед по мосту, будто выжимая все, что он потерял, пока стоял. За окном сменялся серый, бездушный пейзаж. Черные веники деревьев, торчащие на склоне, окутанная белым снегом река, небо, затянутое бесцветными тучами. Мимо проносились машины, заляпанные грязью и извергающие столпы выхлопных газов. Пожалуй, стоит не согласиться с выражением, что настроение человек создает себе сам.

Хотелось поскорее добраться до дома, снять с себя одежду и просто встать под горячие струи воды в душе. Ощутить на себе шквал тепла, и чтобы пар заполнил душевую кабину, а на запотевшей дверце нарисовать маленькое неровное сердечко, как символ, того, что простое создается лишь при подходящих условиях.

Работа репетитором не совсем работа мечты. Конечно самый главный плюс — это график, который ты устанавливаешь себе сам. Но с другой стороны это постоянные разъезды от одного ученика к другому, регулярный ритуальный вукуф на остановке в ожидание транспорта и не совсем стабильный заработок. Сегодня ребенок хочет заниматься, а на следующей неделе ему уже не нужно. Но несмотря ни на что, пока, меня все устраивало. Я люблю своих детей. Я радуюсь вместе с ними их успехам, мне нравится видеть, что они разобрались в ранее им непонятной теме и помогать открывать им новые знания. Как бы то ни было, я не собиралась заниматься этим всю жизнь. Сейчас я учусь, а такая работа — это отличная возможность совмещения. Конечно, в моих заоблачных мечтах была и такая: открытие собственной школы. Возможность самостоятельного утверждения учебного плана, внедрение нововведений и новаторских течений в процесс обучения. Но я отлично себя знаю и будучи реалистом, могу заключить: моя целеустремленность никогда не достигнет таких высот.

Уже почти доехав до остановки, где мне нужно выйти, автобус снова встрял в пробку. Я уже не слушала музыку. Одни и те же песни каждый день порядком успели поднадоесть. Оглядев салон автобуса, я заметила рядом стоявшего довольно симпатичного молодого человека. Но я давно уже поняла, что самое последнее дело — это вестись на внешность. Никогда не знаешь, сколько грязи таит в себе очередное милое личико. Что скрывало его скучающее лицо. Может быть, он сегодня кого-то безосновательно оскорбил или пнул бродячую кошку, или, посчитав себя лучше кого-то, решил бестактно указать на чужой недостаток. А может, я и не права. Вдруг его внешность скрывает искреннюю, ранимую натуру и на самом деле он волонтер в приюте для животных, верен своей девушке, с который вместе уже пять лет, а его друзья считают его самым добрым и мягким человеком. А, впрочем, какая разница.

Сойдя на нужной остановке, я осознала, что в автобусе было явно теплее, чем на улице. Даже курить не хотелось, в страхе отморозить руку. Да, курение было моей злосчастной привычкой, от которой я никак не могла избавиться. Но если честно, то я и не особо пыталась. На самом деле курю я не так давно, каких то три года. Причиной стал человек, которого я полюбила, но вот у него не вышло полюбить меня. Я быстрым шагом дошла до магазина. Промежуточный пункт в дороге до дома, который предоставил мне возможность обогреться. Прилавки ломились от фруктов, овощей, консервов, молочных продуктов всех видов, но желание было выпить чего-то крепкого, дабы согреться, а не поесть. Взяв пачку макарон, хлеб и молоко, я двинулась к кассе. Очередь была небольшая: пара бабушек с небольшим количеством продуктов и мужчина средних лет с парой банок пива. Но по закону подлости на кассе произошел сбой, и пришлось стоять дольше, чем я думала, пока проблему не урегулировали.

Оказавшись в квартире, я наконец-то почувствовала тепло. Оно приятно медленно разливалось по телу. Я сняла куртку и разулась. Не успев даже выложить все из пакета, в дверь постучали.

— Привет.

Это был Саша, наш сосед по лестничной площадке. Эту квартиру я делю с подругой Настей на пару. В соседях у нас живет трое ребят из нашего же университета: Сережа, Илюша и Саша. Все трое разных возрастов, но это не мешает нам дружить. Хотя и здесь дружба так себе вышла. Мы с Настей на четвертом курсе, Сережа на пятом, Илья на втором, а Саша на первом. Раньше с ними жил третьекурсник Андрей. Но когда того благополучно отчислили за непосещяемость, он съехал от своих товарищей. Сначала, мы хорошо все общались, отмечали совместно праздники, играли вечерами в настольные игры или жарко дискутировали до ночи на самые разные темы. Но потом я осознала, что мне нравится Сережа, Андрей понял, что ему нравлюсь я, а Саша начал признаваться в симпатии к Насте. Это еще раз доказывает, насколько сложна дружба между людьми противоположного пола. Вскоре я призналась Сереже в своих чувствах, это произошло после того, как я уже предприняла пару неудачных попыток в нетрезвом состоянии, которые не увенчались успехом. Он принял это со спокойствием слона. На мой вопрос, нравлюсь ли я ему, он уклончиво ответил: «Ну, допустим». Он вообще человек уклончивый по своей природе. Конечно, я осознавала, что отношения между нами невозможны. У него есть девушка, с которой он вместе уже третий год и то, что мы испытываем друг к другу симпатию, ничего не изменит. На моем далеком первом курсе Сережа пытался бить клинья ко мне, но мне, почему то, он тогда совершенно был неинтересен. Вот он — закон подлости. Но наша дружба, к большому счастью, не испортилась, после моего признания, а чувства без подпитки ссохлись через пару месяцев.

Андрей, питавший ко мне теплые чувства, раскрыл душу, будучи в сильном алкогольном опьянении. К его большому сожалению, он не в моем вкусе. Поэтому я дала понять, что между нами ничего не будет. Он благополучно все понял, но продолжал ныть своим соседям-друзьям, вызывая в нашей компании нелестные шутки в его, а иногда и в мою сторону. Саша оказался еще тот ходок. Он уже три года находится в отношениях с серьезной и очень ревнивой девушкой, которая контролирует его во всех сферах жизни. Но видимо это и послужило катализатором к его выходкам. Началось все с признаний Насте, а закончилось поцелуями с какой-то девушкой на Дне Рождения его друга.

Не смотря на все эти неувязки в наших дружеских отношениях, мы прекрасно общаемся, шутим и весело проводим вместе время. Хотя может быть в этом и есть суть дружбы между мужским и женским полом: сохранять невозмутимость, ради первостепенного значения приятельского единения.

— Привет, Сань. Как твои дела?

— Да ничего, потихоньку. Сегодня вот сдал последний экзамен.

— И как?

— На пять.

— В этом я даже не сомневалась, все как мы и сказали.

— Да я знаю, Татьян. Только сначала он не хотел мне ставить.

Разговоры Саши об учебе меня утомляли. Мне было немного все равно, как ему выставили эту пятерку. Я знала, что он сдает простой экзамен халявному преподавателю и его нытье в данной ситуации я просто обесценила.

Саня завалился на диван и начал в подробностях описывать сдачу своего экзамена.

— Сначала был тест. Я написал его на 13 баллов. Конечно, я так и думал, что я напишу его где-то на 12—17 баллов, так и вышло. Из 30 баллов результат так себе. Он мне сначала ставит четыре. Я прошу его пятерку. Ты бы видела его лицо. По нему было видно, что он не хочет ставить. Но все-таки выставил. С каким лицом он мне отдал зачетку, как будто, я самый ненавистный человек на этой планете.

— Охотно верю.

— А где Настя?

— Она скоро должна приехать. У нее репетиторство было.

Мы с Настей варились в одном котле профессиональной деятельности. Обе разъезжали по детям у кого возникли проблемы с математикой.

— Сережа и Илюша дома?

— Первый да, а второго так и нет со вчерашнего дня.

Вчера мы все вместе смеялись над тем, что Илья куда-то уехал, а на наши вопросы ответил, что к девушке. И в целом здесь бы не было ничего особенного, если бы Илья не был таким домоседом, что давно пустил корни в пол. Все свободное время он проводил за компьютерными играми, а квартиру он покидал, чтобы дойти до ларька за шаурмой. А тут целая девушка. Никто из нас в это не верил, и было решено вынести на рассмотрение идею, что он отмечает с одногруппниками на чьей-нибудь квартире окончание сессии. Предложение было принято без возражений. И вот поворот: его нет второй день

— Может быть, стоит начать обзванивать полицейские участки и больницы?

— Или морги.

Мы с Сашей дружно расхохотались.

***

Вечером чувство одиночества особенно накрывает. Прохлада ощущается не только в помещениях, но и в сердце. Очень странно, что именно в это время начинаешь чувствовать себя столь покинутой. Наверное, вечер — это время влюбленных. Время, когда вы вместе смотрите фильмы, ужинаете, дурачитесь, занимаетесь любовью. А какое время принадлежит одиноким? Может быть будничное утро, когда ты спешишь на работу или учебу и тебе не до твоего возлюбленного. Или день, такой тихий и пустой, как лица людей, сидящих за своими компьютерами в офисах и мечтающих о скором окончании рабочего дня. Но мне больше нравится ночь. Когда все беспокойства позади, и ты остаешься наедине с собой и своими мыслями. Когда ты смотришь на звезды и веришь, что все будет хорошо. Когда всепоглощающая тьма окутывает тебя, и ты перестаешь быть одиноким, становясь частью этой тихой темноты.

Все эти неутешительные мысли навели меня на одну идею. Решила написать одному знакомому молодому человеку и пригласить его куда-нибудь. Мы с ним знакомы еще со школы. После выпускного он позвал меня погулять. Мы хорошо провели время, как мне показалось, много болтали, смеялись, бродили по городу, несколько раз попали под грибной дождь. Я так и не поняла, что я сделала не так на той прогулке, но он прекратил мне писать. Потом он еще пару раз объявлялся в моей жизни, когда расставался с девушкой. Последний раз звал в кино. Предложение я отклонила, так как в этот вечер у нас был запланирован покерный турнир, а я радовалась любой возможности побыть с Сережей поближе. Жалею ли я об этом? Скорее нет, чем да. По своей натуре, являясь фаталистом, я верю в то, что все случившееся неизбежно.

Я давно отказалась от тех взглядов, что только парень первый пишет, приглашает на свидание, подходит знакомиться. Мне не стыдно написать первой и пригласить человека провести время вместе. Что я и сделала.

Оказалось, что Андрей сейчас работает без выходных уже целый месяц, крутясь в двух местах одновременно, и куда-то пойти у него будет время лишь в следующем месяце. Интересный новый способ отшить. Обидно не стало. В конце концов, я пользовалась тем же методом, когда мне писал молодой человек, с которым я не хотела проводить время, то есть ссылалась на высокую занятость.

Если не будет живого общения с потенциальным молодым человеком, то я сама себе все надумаю. Решила я и начала прокручивать в своей голове случаи, когда меня отшивали. Почему бы наоборот не закрепить чувство собственного достоинства, вспомнив всех тех, кому я понравилась? Но моя самооценка, чаще всего, была настроена на частоту самобичевания.

Настя была слишком занята тем, что писала шпаргалки к экзамену, по которому всей ее группе поставили автомат. Ей бы его тоже поставили, если бы она так быстро не уехала после консультации. Но главная обида состояла в том, что ни один ее одногруппник не удосужился даже предупредить ее. Она даже расплакалась от обиды, и как я начала копаться в себе, посыпая голову пеплом и приговаривая: «Я глупая. Это со мной что-то не так». Мой дружеский долг состоял в том, чтобы утешить ее, сказав, что это все вокруг плохие, а она хорошая. Я, впрочем, так и сделала.

— Настя, брось, не переживай даже. Она поставит тебе завтра, также как и остальным.

— Да я не поэтому поводу переживаю. Мне просто грустно, что все втихую, не сказав ничего мне, подошли к ней и попросили автомат, выставив меня дурой.

— Это не ты дура, а они дураки, что так ведут себя. Это говорит о том, что они невоспитанные дети, так и не научившиеся себя вести. Проделывать махинации за спиной, как какие-то жуки — вверх несостоявшейся личности. К тому же это в них говорит зависть, что ты единственная из группы сдала «методику преподавания» на пять!

Я говорила все, чтобы морально поддержать Настю. Она по натуре очень мнительная и впечатлительна, хоть и говорит, что ей все равно, на вещи, происходящие вокруг нее. Она не спешит открываться людям, не ставит своей целью завести как можно больше друзей, и, наверное, из-за этого у нее мало даже товарищей по учебе. А ее одногруппники мне никогда не нравились. В лицо всегда улыбаются, а за спиной только в путь обсудят и опустят.

Нас с Настей на далеком первом курсе поселили в одну комнату в общежитие, так и началась наша с ней дружба. Умница, отличница, под моим скверным влиянием начала выпивать и иногда даже курить. Настя на меня повлияла как раз-таки в лучшую сторону. Научила одеваться, тащила по учебе, учила снисхождению. Она терпит меня круглые сутки, за что я ей благодарна. Она усидчева и спокойна. Иногда не уверена в себе, но старается всегда держать лицо. Настя любит спать, не просыпается с первым будильником, что меня жутко раздражает, так как на утро у нее их приготовлено несколько. Но все-таки мне с ней повезло больше, чем ей со мной. Она тихая и уравновешенная, я вспыльчивая и агрессивная. Разве не повод для крепкой дружбы?

Я всегда не раз платилась за свой колкий язык и излишнюю вспыльчивость. Это мой крест, издержки характера. Я пытаюсь преодолеть себя, научиться контролировать и реагировать более спокойно на жизненные неурядицы, но экспрессионный лексикон и яркие жестикуляции при любом психозе говорит о том, что я лишь неуравновешенная истеричка. Дай мне только повод проявить свой несносный характер, я не упущу возможности. Поэтому очень часто моим друзьям и близким нехило достается от меня. Сначала я нервничаю, после начинаю повышать тон и округлять глаза. «Вы видели ее лицо?!» — обычно восклицает Илюша. Последний шаг — обидеться. Хоть, я этого и старюсь не показать, но почему-то в любой ссоре все начинаю воспринимать на свой счет.

Перед сном зашли Саша и Сережа. Первый развалился на диване, а второй сел на кресло. Саня невысокого роста, худой, но очень жилистый занимал все пространство, когда появлялся в помещении, только за счет своего умения поддержать беседу и пошутить. С ним в общении я не чувствую разницы в возрасте, мы легко находим общие темы для разговора. Вообще, давно поняла, что возраст совершенно не имеет значения. Я прекрасно находила общий язык с людьми и гораздо старше меня и младше. Помню, как однажды мы с мамой ездили на юг. Там в нашей компании оказались люди сорока лет и более. Даже они приняли меня как свою. За неимением одногодок, я неплохо контактировала с ними. Может это в силу моего характера и общительной и душевной натуры.

Сережа пухлый, с очень милым лицом. На верхней челюсти между передними зубами у него расщелина, что делает его улыбку более искренней и веселой. Он то и дело поправляет волосы рукой, зачёсывая их набок. Сережа хорошо разносторонне развит. Он много знает о вселенной, геометрии и политики. Такой человек просто находка для общения, ведь с ним всегда найдется общая тема для разговора или он просто увлечет тебя своими историями.

Настя достала шоколадки, а я налила всем чай. Она самая высокая среди нас. Я, если что, самая маленькая. Она смешно закатывает глаза, когда удивляется и красит свои знаменитые стрелки. Ребята сразу заметили, когда она начала их рисовать и сделали ей комплимент. Но Настя особа, которая принимает все не так, как нужно, поэтому ее это оскорбило. Вообще нас собралась разношерстная компания, но благодаря своим изюминкам и тараканам в голове, мы создавали настоящий ансамбль.

Самые плохие темы для разговора: политика, религия и феминизм. Здесь никто никогда не сойдется во взглядах и любая из этих тем обречена на спор, а вскоре и на откровенную ругань. Я не поняла, как мы с темы шуток про Илюшу перешли на тему политики. Как я и говорила, мы чуть ли в полный голос с Сережей отстаивали каждый свою точку зрения, едва не доведя спор до драки. Мы с ним оба любители вступить в конфронтацию и в этот вечер проявили себя как никогда. Не давали даже вставить слово Саше или Насте. Каждый думал, что разбирается лучше своего оппонента. Как только я начинала говорить то, что не нравилось Сереже, он прерывал меня громким «Цыц, малявка!» и продолжал гнуть свою линию.

Только к часу ночи все разошлись. Я собрала все грязные бокалы на поднос и унесла все на кухню. Мы с Настей по очереди умылись и улеглись. Меня неплохо убаюкивает листание новостной ленты социальной сети. Однако сегодня даже это не понадобилось, я на удивление быстро уснула.

***

Сегодня был день, когда наши старые друзья Ирина и Ваня распились в ЗАГСе. Они не устраивали торжественного пира, просто решили покататься по городу и устроить фотосессию в студии. Вечером они приглашали самых близких к ним домой, отпраздновать образование новой ячейки общества. В числе приглашенных гостей оказались мы с Настей и Сережа. Наше с ними знакомство произошло на нашем с Настей первом курсе. Нас с ней заселили к Ире в комнату в общежитие. Властная хозяйка встретила нас с материнским теплом. Следила за нами, учила и поучала. Ваня — на тот момент ее молодой человек, частенько к нам захаживал. Они ругались и мирились с Ириной, вместе готовили и обедали, делали уроки, а также травили нам с Настей байки про жителей общежития. Сережа и Ваня на тот момент были соседи. Они отлично ладили и могли до раннего утра обсуждать самые разные темы, начиная от обсуждения лиц женского пола и заканчивая черными дырами в космосе.

Мы с подругой приняли решение все-таки зайти к ним вечерком, хоть изначально и не планировали. А вот Сережа, ссылаясь на выдуманные дела, сказал, что не сможет прийти. Под выдуманными делами понимается встреча с его девушкой. Почему-то он всегда так завуалированно про нее говорит. Мы пытались разобраться с Настей в психологии его такого поведения, но так ничего и не вышло, этот человек остается непонятым во многих его поступках.

С утра я заглянула к соседям. Хоть на часах и было 12 утра Сережа и Саша, заспанные валялись у себя в кроватях.

— У вас есть растительное масло?

Саша поднялся с не заправленной кровати, протирая на ходу свои глаза, и двинулся на кухню. У него очень пухлые губы, как самой настоящей куклы и очень часто на морозе у него трескалась нижняя губа. Вот и сейчас, на последней, ровно по середине, пролегла трещина, где уже образовалась болячка. Мне одолжили масло, и я вернулась к себе. Я пожарила яичницу, а Настя сварила нам кофе. Завтрак одиноких девушек. Вообще зачастую лень приготовить и это, поэтому в ход идет растворимый кофе и бутерброды с колбасой или сыром.

Сегодня мы с Настей решили съездить в Икею: купить Ире и Ване в подарок на свадьбу — плед. Сначала мы тряслись в социальном автобусе, добираясь до автовокзала, откуда идут маршрутки до нужного нам место назначения. После мы выстояли на остановке минут 20 под неистовым ветром, когда наконец-то приехала старая «Газель», в которой нас доставили до магазина.

Мне нравится бродить по Икее, представляя ту или иную комнату как свою. Вот милая гостиная в белых и темно-зеленых тонах, вот просторная стильная кухня, спальня с роскошной высокой кроватью и множеством подушек. Здесь возникает желание накупить кучу ненужных безделушек, в виде свечей, милых коробок, утвари для кухни и множества другого. Но мой бюджет не позволял мне незапланированных и напрасных трат. Пожалуй, находясь здесь, как никогда ощущаешь себя нищим.

Мы выбрали темно-синий вязаный плед. Помимо этого, каждая купила себе по свечке, я взяла с запахом яблока и груши, а Настя с малиной. Потом мы прошлись ещё в пару магазинов, приобретя немного одежды для дома. А именно той, которую не жалко испачкать, и которую не наденешь в приличное место. Закончилось, как всегда, все Ашаном. Этот магазин является для нас любимым из всех. Мне нравится ходить между прилавками, закидывая в корзину, все, что попадет под руку, будто нужное или не нужное.

Вместо к положенным шести часам мы добрались до молодоженов только к половине восьмого.

— Привет! С праздником! — закричала Настя, стоило Ване открыть дверь

— Привет! С каким праздником? — спросил Ваня и расхохотался.

В прихожую вбежала Ира и тут же заняла половину ее пространства. Наши друзья были довольно объемные по своей комплекции, но это совершенно их не смущало и давно перестало смущать нас. Мы с Настей считали их своими университетскими родителями. Они нас воспитывали, когда мы жили бок о бок, помогали и рассказывали множество интересных историй. Сейчас про них рассказываем истории мы с Настей. Ира прямолинейный и резкий человек. Сначала нам было тяжело с ней, много ругались и выясняли отношения, но мы привыкли и уже считали в ней это ее изюминкой, без нее она не была бы той самой Ирой. На первом курсе, живя в одной комнате в общежитии, мы, бывало, не спали до самого утра, болтая обо всем на свете и смеясь до слез, а однажды поссорились так, что она даже хотела нас выселить. Ваня был под Ириной властью уже пять лет. Но он любит ее и его все устраивает, а это самое главное. Он добрый, умный и часто очень податливый. Своим близким другом он считает Сережу. Мягкий по натуре, совершенная противоположность Ирине. Но разве ли не антиподы создают искренние и долговечные союзы.

— Проходите, вам как раз осталось по куску пиццы — проворковала Ира.

Мы с Настей прошли в гостиную и уместились на диване.

— Танюх, ты же пьешь белое сухое?

— Да, конечно.

Так вышло, что я с самого рождения не переношу сладкого. У меня не воспринимает его печень. Стоит мне выпить сладкий напиток, начинается тошнота, а вскоре и рвота. Я не ем ни фрукты, ни все продукты, содержащие фруктозу. Сюда относятся и сладкие перец, морковь, помидор и некоторые другие овощи. Соответственно из вин я употребляла лишь сухие, хоть и отдавала предпочтение больше красным.

Ира распаковала роллы, к которым я, кстати, тоже была равнодушна. Мне не нравилось в них немного подслащенный рис. За столом нас собралось четверо: я, Настя, Ваня, Ира и подруга последней — Лена.

— А Таня почему не пришла? — поинтересовалась я про еще одну приятельницу Иры.

— Она на Дне Рождении. Раньше договорилась, еще на прошлой неделе.

Так вышло, что приглашение мы все получили ровно за сутки до торжества.

— А Сережа что?

— Он сказал, что уехал домой к себе — ответил Ваня.

— Неужели? — немного с возмущением спросила я.

— Да, сказал, что позвонит или напишет в течение дня, чтобы точно сказать придет он или нет. В итоге я где-то около пяти ему сам позвонил, и он сказал, что сегодня у него не получается, и зайдет как-нибудь потом.

Меня это крайне оскорбило, в том смысле, что я знала, что Сережа в квартире. Он не уехал домой, в свой поселок, а сидит за компьютером

— Он никуда не уехал. Конечно, он сказал, что у него на сегодня есть планы, но наверняка этим планом было — встретиться с девушкой. Но он почему-то никогда не говорит об этом. Думает, что станет прокаженным, если сообщит, что сегодня он проводит вечер со своей дамой сердца. И так всегда! Каждый раз говорит, что у него какие-то дела, но никогда не упомянет Веру.

— Он стал скрытным, после их последней сильной ссоры, такой, что они даже расходились, — проговорил Ваня

— Как ему починить компьютер, он сразу к Ване бежит за помощью, а как на праздник прийти, так он сразу «занятой»! — негодовала Ира.

— Да он даже с неохотой на вопросы о девушке свой отвечает. На наш вопрос, сколько они уже вместе, Сережа ответил: «Год с лишним, я не помню». Хотя они вместе уже третий год! А с каким выражением лица он это озвучивает, то ли мы не достойны, слышать о ней, то ли она не заслуживает внимания в разговорах, будто о постыдном чем-то говорим — поддержала беседу Настя.

Такова сущность людей. Они будут говорить в лицо одно, а за спиной обсудят твои поступки и действия совершенно нелицеприятным образом, и, к большому сожалению, от этого никуда не деться. Как бы мы не говорили, что «Я это и в лицо могу сказать!», никогда не будет полной откровенности в отношениях между людьми. Думаю, людям не хватает ответственности за те слова, что они произносят. Мы считаем, что озвученное нами не имеет цены, хотя на самом деле, в отношениях между людьми, это самое главное, а что еще мы можем предложить, как не слово, слово, которое мы обязаны сдержать.

Я рассказала, как меня лишил стипендии преподаватель, а Настя, как ее кинули одногруппники. Ребята поделились подробностями росписи.

— Мы расписались и поехали кататься по городу. Фотографировались в разных местах. Потом поехали в студию, там тоже провели фотосессию. А вот вечером собрали вас. Сами понимаете, денег особо нет, поэтому так скромно все — рассказывала Ирина.

— Да больше ничего и не нужно, самое главное, чтобы вам самим этого хватало — поддержала я.

— Кстати, девчат, мы с Ваней уезжаем к нему на родину. Хотели попросить вас присмотреть за кошкой, Вольтой, пока нас не будет. Ее покормить только и посидеть, поиграть с ней, а то одной ей очень скучно.

— Да, конечно, без проблем присмотрим, — с пониманием ответила я.

Около десяти мы собрались с Настей уходить. Вино и шампанское было выпито, роллы доедены. Еще раз поздравив молодоженов, мы ушли.

Идти предстояло около получаса. Настя часто меня ругает за то, что я очень быстро хожу. Даже ребята уже частенько шутят надо мной, что даже, если со мной захочет кто-то познакомиться, то просто меня не догонит. Вот и сейчас подруга делала мне замечания и несколько раз в течении пути тормозила меня. Уже подходя к дому, я заметила, что около подъезда стоял и курил Саша. Он явно был выпивши.

— О, Таня и Настя, привет!

— Привет, Сань. Ты пьяный?

— Нет! Но мы с Серегой взяли бренди пол литра.

— Оно и видно.

— Что тебе видно? Я вообще трезвый!

Саша мог не увиливать, его глаза говорили за себя.

— И почему это вы нам с Настей не предложили посидеть?

— Так вас не было!

— А написать нельзя было?

— Да у нас это спонтанно вышло. Я пошел за продуктами, Серега тоже захотел прогуляться. В итоге увидели бренди, всего за 400 рублей. Ну и решили выпить.

— Ладно, я вас поняла. Как мы с Настей сидим вдвоем, вы обижаетесь, что вас не зовем, а сами также поступаете. Обидно. Вы вообще нас, видимо, за друзей не считаете.

— Тань, прекрати. Вы наши друзья, я ни с кем так хорошо сейчас не общаюсь, как с вами!

Мне на самом деле было совершенно безразлично, позвали они нас или нет. Но свой отпечаток накладывали выпитое вино и ложь Сережи. Я поднялась на лестничную площадку и завернула сначала в квартиру к соседям.

— Пошел ты! — закричала я в лицо появившемуся в прихожей Сереже.

Я вылетела от них и вбежала к себе в квартиру.

Только спустя полчаса я остыла и почувствовала свою вину за такую грубость. Но для того чтобы пойти к ребятам и извиниться я еще недостаточно созрела. В дверь постучали. Зашел Саша.

— Тань, такой вопрос — кажется, он еще больше опьянел. — Не угостишь ли ты меня парой сигареток.

— Зачем тебе две?

— Мне и Сергею.

— Он же не курит!

— Сейчас вот захотел.

— А меня вы не хотите позвать, или я лишняя буду?

Саша громко вздохнул и начал качать головой.

— Конечно, ты не будешь лишней, если хочешь, идем.

Мы втроем пошли на улицу. Я решила все-таки поговорить с ребятами и все разъяснить. Поэтому объяснила Сереже причину своих обид и получила ответ.

— Во-первых, я не сказал Ване, что поеду домой. «Мне сегодня нужно будет уехать» — так была сказана фраза. И я на самом деле до последнего не знал, уеду или нет. Я ждал полседьмого звонка, но как видишь, так никуда и не уехал. Было бы очень некрасиво, если бы я сначала отказался, а потом все-таки решил приехать или наоборот. А во-вторых, прежде чем предъявлять за дружбу, дай мне кое-то тебе объяснить. Я с Ксюшей, одногруппницей, за столько лет знакомства и дружбы ни разу вместе не пил и так много времени не проводил. Да что там она. Я ни с одной девушкой так не общался, как с вами.

— Вот-вот, Тань. У меня вообще друзей-девушек до вас не было!

Я испытала неловкость за свой недавний приступ истерии. Вообще девушкам свойственно устраивать скандалы на ровном месте, но я никогда не считала себя кликушей, хоть иногда меня и заносит.

— Ладно, забыли. Я приношу свои извинения, что не до конца разобравшись в ситуации, сделала поспешные выводы и обидела вас.

— Я еще подумаю, прощать тебя или нет — пробормотал Сережа.

— Хватит. Мне просто стало обидно за Иру и Ваню, я думала, ты им соврал. Сейчас я услышала тебя и изменила свое мнение. Еще раз прошу прощения.

Сережа смерил меня снисходительным взглядом. В это время Саше позвонила его девушка, Дашуля (так называли ее мы между собой). Он отошел от нас, чтобы поговорить. Мы с Сергеем решили вернуться домой.

— Вообще-то ты меня очень обидела!

— Я же уже попросила прощение.

Сережа остановил меня на лестнице и попросил подойти ближе к нему. Я даже немного испугалась.

— Скажи честно, на что ты на самом деле обиделась?

— Я же уже сказала — немного помявшись, ответила я. — Вы нас не позвали посидеть, хотя от нас просите того же, и по поводу Иры с Ваней.

Сережа явно разочарованно выдохнул и продолжил подниматься. Я не знаю, что он хотел услышать от меня, но я решила не придавать этому значению. Оказавшись на нашем лестничном пролете, Сержа открыл передо мной дверь и сказал:

— Подождешь Сашу?

Я вошла. Их квартира была самым, что не на есть логовом. Вроде, было чисто. Не валялось мусора, по углам не был свален хлам, но все равно общий внешний вид жилища был неаккуратным. Кухонный стол был завален продуктами и посудой, полки были загромождены, стены обклеены огромными плакатами-афишами, а одежда свисала со спинок всех стульев. Я села на диван, и Сережа начал расспрашивать меня о том, как мы посидели у молодоженов.

— Да ничего интересного в целом. Пили шампанское и вино, разговаривали о насущных темах.

— Меня обсуждали?

— Немного. Я уже все рассказала, что касается тебя. Можешь не переживать, ничего криминального озвучено не было.

Конечно, это было ложью. Мы перемыли Сереже все косточки, но я не посчитала нужным раскрыть ему все карты. Для чего? Я более чем уверена, что он также обсуждает меня и Настю с Сашей, с Ваней, Илюшей или еще с кем-то. Но он также никогда об этом не расскажет. В обществе есть нерушимые правила, они как аксиомы и передаются каждому человеку с молоком матери. Это одно из них. Нельзя рассказывать человеку про то, что ты с кем-то его обсудил.

Вскоре вернулся Саша, и мы позвали Настю. Просидели почти до трех ночи, много болтая и споря. Впрочем, как и всегда. Илюша, кстати, так и не появился. Ребята написали ему снова, он ответил им, что находится сейчас в загородном доме с девушкой. Никто из нас так и не верил ему, и предполагали разные теории места его нахождения.

День был длинным и насыщенным. Как только я оказалась в кровати, приятная усталость обволокла тело, а головная боль, пульсирующая в висках последний час, стала потихоньку утихать.

***

Проспала я почти до 12 часов дня. Разбудило меня Настино чихание. Моя соседка заболела. Раскачавшись, я налила себе растворимого кофе и решила полистать ленту социальной сети. Наткнулась на пост, крайне заинтересовавший меня. Это была статья. Если вкратце, речь шла о следующем: «Хоть мы и живем в современном обществе, права женщин продолжают ущемляться во всей их полноте. Женский пол боится. Его подвергают насилию, не расценивают должным образом в обществе, на него продолжают навешивать ярлыки. Все это прикрывается мужчинами, которые уже давно перестали бояться. Пора прекратить такое отношение к женщинам. Решение есть! Феминный суд. Это полноценная правовая организация, действующая под флагом равенства. Если вы не согласны с решением суда или вы боитесь туда обращаться, мы придем вам на помощь. Помните, незнание закона не освобождает от ответственности, а у преступления нет срока давности. Мы не сажаем в тюрьму, у нас есть свои справедливые методы наказания. Вы заслуживаете быть услышанными!»

От таких речей тело напряглось. Все это было немного странно и не вызывало особой достоверности. Если придумали феминный суд, то почему нет маскулинного суда? Или женщины совсем не ущемляют мужчин?

Я прислала эту статью своей подруге Даше, которая была весьма хорошо подкована в таких вопросах.

Пока я ждала ответа от Дарьи, в голове уже образовался рой мыслей. Я вспомнила его. Дима. На первом курсе я жила в общежитии, пока нас не расселили по квартирам. Неплохое нововведение в жизни студентов. Нас с Настей заселили в комнату к Ире. Пришлось нам с подругой познакомиться не только с ней, но с кучей ее разномастных одногруппников. Одним из таких оказался Дима. Сначала я не воспринимала его всерьез. Он не очень симпатичен на внешность, но крайне обаятелен и харизматичен. Все это шло в совокупности с отменным чувством юмора. Он начал звать меня в кино, погулять, приходил пить чай и баловал вкусными кушаньями. Однажды, мы огромной толпой отмечали День Рождение одного юноши, соседа Димы. Все изрядно выпили. В какой-то момент Дима подсел ко мне и начал лезть. А потом все внезапно ушли из комнаты и последний начал проявлять нехилый напор. Я отнекивалась и отталкивала его, но под алкоголем я слабо соображала и сил сопротивляться, особо не было. Когда я вернулась в комнату, уже под утро, я тихо расплакалась, пытаясь не разбудить соседок. Мне было больно, так унизительно я не чувствовала себя никогда.

История на этом не закончилась. Я влюбилась в Диму. Но вот я ему перестала быть интересной. Мы стали просто спать. Почему-то в моей голове возникла мысль, что таким образом я влюблю его в себя. Но нет. Стокгольмский синдром длился чуть больше полугода, пока история не повторилась с новой жестокостью. Дима однажды сильно напился и изнасиловал меня в своей комнате.

К глазам подступили слезы от унизительной травмы, нанесенной несколько лет назад. Он так и остался безнаказанным. Нашел себе девушку. Сыграли свадьбу, родили ребенка. Он не придал значения всей нашей истории, а я продолжаю жить с этим, зарывая мерзкие воспоминания глубоко в себя. Даша советовала походить к психологу, но, к большому сожалению, у меня нет достаточных средств на него, поэтому я предпочла просто забыть об этом. Но статья навеяла былые воспоминания, вскрыла старую рану. Мне хотелось, чтобы карма настигла его, чтобы он осознал, что натворил. Но его жизнь явно лучше складывалась, чем моя.

«Не слышала о таком, попробую разузнать подробнее» — пришёл ответ от Даши.

Планов на день не было. Разве что вечером нужно было съездить покормить кошку Иры и Вани. Сами они уехали к Ване на родину, отметить свадьбу с родителями последнего. Я решила не ждать сообщения от Даши и сомой порыться в интернете.

Дашок для меня является очень близкой подругой, я доверяю ей абсолютно все. Те поддержку, помощь и слова, которые я получаю от нее, являются незаменимыми. Кому-то она может показаться странной, тяжелой на характер, но для меня она идеальна. Пример сильной и независимой девушки во всей красе. Она подарила мне много знаний из психологии, спасибо ее специальности за это. Сейчас она почти всегда первая узнает обо всем, что происходит в моей жизни. Мы с ней похожи и на внешность, и на характер. Обе низкого роста, кудрявые, раздражительные, упрямые и говорливые. Во многом мы имеем разные взгляды на мир, но благодаря этому мы дополняем друг друга.

Данная правовая инстанция обладала всеми полномочиями судебной организации. На их счету не было громких дел, которые бы вызвали диссонанс и шумиху. Но те женщины, которые туда обратились, оставили, весьма, положительные отзывы. Они получили не только психологическую помощь, но и посчитали, что приговоры, вынесенные по их делам справедливы, и ёмко отражают содеянное преступниками. Как и у любой судебной организации здесь были истец и обвиняемый, прокурор и адвокат, присяжные. Только судей было трое: две женщины и мужчина. Думаю, таким образом, они хотели показать, что это место не просто собрание разгневанных феминисток, а вполне компетентная и честная организация. Единственное, что оставалось под вопросом, это взыскания за содеянное. Об этом не упоминалось нигде. На их официальном сайте был указан адрес электронной почты, для обратной связи. Я решила написать. «Здравствуйте. Мне нужна помощь». Решив пока отделаться от подробностей, я отправила это короткое письмо.

Погода за окном стояла неистовая. Шёл настоящий дождь со снегом, и это в феврале. Выходить куда-то совсем не хотелось, даже покурить, поэтому я предпочла проводить время в собственной кровати за просмотром сериалов.

Зашел Саша, и мы все-таки спустились на улицу. Успев промокнуть, за пять минут, едва ли не насквозь, мы вернулись каждый к себе в квартиру. Дома меня ждало сообщение от Даши. Оказалось, что такая инстанция имеет место быть. Она рассказала мне все то же самое, что я прочитала на сайте. Но было кое-что и новенькое. Решения, которые постановлял суд, были весьма интересные. Это были запреты: на посещение, на разговоры, на встречи и все в этом роде. Как проверял суд соблюдение вынесенных им решений, никто не знал. Я сказала подруге, что это навело меня на мысль о Диме. Ее это неожиданно воодушевило, и она поддержала мою идею, попросив держать ее в курсе. Почему-то проверять почту было страшно, и я решила поделиться этой историей с Настей.

— Я тут кое-что узнала.

— Что?

— Ты слышала хоть раз про феминный суд?

— Нет, никогда. Что это?

— Это правовая инстанция, которая занимается рассмотрением дел, где были ущемлены права женщин.

— А разве существование этого суда не ущемляет права мужчин?

— Да, это странно все. Но я тут задумалась.

— Хочешь проучить кого-то?

— Не проучить, а получить помощь. Я про Диму.

— Ну не знаю, Тань. А что ты ждешь от этого места.

— Да ничего я не жду. Это лишь так, мысли.

Настя отнеслась довольно скептически к моей идее, и я решила пока не рассказывать ей о том, что вообще написала.

— Давай сейчас приготовим поесть и поедем к Ире домой. Кошка, наверное, уже заждалась.

Мы отварила картошку, и пожарили по паре котлет. Поев, мы выдвинулись в путь. Хорошо, что Ира жила не так далеко от нас, но пока мы шли до остановки успели знатно промокнуть и даже замерзнуть.

Вольта встретила нас громкими «мяу» и принялась ластиться о наши ноги. Мы наложили ей перловки с печенью, которую Ира предусмотрительно приготовила ей заранее, и убрали лоток. Сами налили себе горячий чай и решили перевести дух. Я решила проверить почту. Пять непрочитанных сообщений, из них только одно стоило внимание: «Здравствуйте. Рады будем вам помочь. В чем ваша проблема? Если вам сложно писать, то на этот случай вы можете обратиться по телефону горячей линии, а также в некоторых городах у нас есть специализированные пункты помощи. Где вы поживаете?»

— Они мне ответили.

— Кто?

— Этот суд женский. Я написала им, попросила о помощи. И вот они мне ответили.

— Ты все-таки написала. Что они ответили?

Я озвучила Насте письмо.

— Это так здорово, что они тебе ответили. Что будешь делать?

— Не знаю.

Я и правда недоумевала, что делать, потому что не ожидала, что получу ответ. Как-то пару лет назад я решила написать в женский центр психологической помощи, но так и не получила ответа.

— Надо что-то ответить. Не хочу упускать возможности.

— Конечно, ответь, может быть что-то из этого и выйдет.

Сообщение получилось немного длиннее первого: «Три года назад я столкнулась с изнасилованием, но никуда не обратилась, потому что любила человека и даже не до конца осознавала, что тогда произошло». В конце я указала город проживания.

— Отправила. Теперь ждем.

Мы еще около часа посидели с кошкой, гоняя ее лазером по квартире, наложили полную миску еды и отправились в обратный путь.

Приехав, я зашла к ребятам.

— Илюша так и не появился?

— Нет.

— Может быть, правда, стоит куда-то обратиться… Он вам не писал больше ничего?

— Нет.

— Странно это все.

— Его, наверное, в плен сексуальный захватили, — усмехнулся Саша.

— Шутки шутками, а вдруг, что и правда, случилось. Хотя, я уже думаю, что он, может быть, на родину к себе уехал?

— Вот я тоже так считаю, сам домой уехал, а нас за дураков держит, — не отрываясь от компьютера, ответил Сережа.

Я посидела у них еще несколько минут и ушла к себе. С завтрашнего дня начинался новый учебный семестр, а значит, пора вливаться в режим.

***

Утро началось совсем не с бодрого подъема. Голова раскалывалась из-за постоянных скачков погоды. Сейчас за окном шел снег, все, что вчера успело растаять, замерзло, превратив дороги в каток.

Настя поехала на пары, а у меня было немного другое расписание. Первым делом нужно было заскочить на квартиру к Ире и Ване, проведать кошку. Потом я поехала на репетиторство к моей девятикласснице Варе. Мне нравится ее старательность и желание работать. Что-то я ей помогала разбирать, а в чем-то мы разбирались с ней вместе. А вот только после этого, наконец, отправилась на пары, оставшиеся две из четырех. По дороге в университет, проверила почту. Среди кучи спама и рекламы, обнаружился, уже ставшим ценным, ответ от феминной организации. «Это серьёзное обвинение мы не можем оставить без внимания. В вашем городе у нас есть центр помощи. Настоятельно советуем обратиться туда. В любом случае, мы предупредим наших сотрудников о вас и вашем случае». Также был указан адрес филиала их организации. Меня обуяла дрожь от предчувствия чего-то нового и неведомого. Неужели мне помогут, излечат от больных воспоминаний, научат жить с этим, может быть даже заставят заплатить по счетам Диму. Я переслала Даше нашу переписку и спросила ее стоит ли идти, хотя для себя уже все решила.

К сожалению, или к счастью, я очень упрямый человек. Спрашиваю совета, но делаю по-своему, не учусь на чужих ошибках, а свои совершаю с больной регулярностью. Так было и с Димой. Я прекрасно помню, как все меня учили жизни, наставляли на путь истинный, но я не понимала или не хотела понимать. Правду говорят, что любовь слепа. Таковой была я, когда полюбила его. Я не видела в нем ни одного недостатка, я не замечала, как он пользуется мной, воспринимала это, будто нужна ему, будто он без меня не справится. Я готовила ему, стирала, терпела эти бесконечные унижения. Он никогда не говорил, что любит меня, что хочет быть со мной, не предлагал встречаться, но и не отпускал. Держал на коротком поводке, а я верила ему, верила, что однажды он разглядит меня, заметит и позовет под венец. Но этого не случилось. Он нашел девушку, обозначил ее как: «достойная, хозяйственная, домовитая», а я была выкинута за борт.

От воспоминаний на глаза навернулись слезы, но я заставила себя успокоиться, утешая тем, что скоро получу настоящую помощь. Я вышла из троллейбуса и двинулась в сторону университета. Две пары выдались весьма тяжкими, после двух месяцев отдыха. Месяц — практика в школе, другой — сессия.

Решила списаться с подругами Юлей и Викой. С ними я познакомилась на моем первом курсе. Что мы только вместе не пережили. Прошли и огонь, и воду. С ними я перепробовала почти все алкогольные напитки. Походы в клубы, на квартиры к малознакомым ребятам, посиделки огромными компаниями в общежитии. Они были свидетелями моих «отношений» с Димой. Я поистине их полюбила и считаю своими близкими подругами. Сейчас мы видимся очень редко. Юля этим летом вышла замуж и осталась со своим мужем у себя на родине. Вика живет с молодым человеком, работает сутки напролёт в школе, и хоть мы и живём в одном городе, никогда не можем скооперироваться и встретиться. Мы договорились посидеть с девочками у нас завтра. Мне пришлось отменить у себя учебу и переместить репетиторство на поздний вечер. Я думаю, что расстояние никогда не помешает настоящей дружбе. Они знают обо мне все и принимают такой, какая есть, а я не самый лучший человек. Вика и Юля были рядом, когда меня не понимал никто. Я лила слезы у них на коленях, изливала душу, а они всегда рассматривали проблемы с разных сторон, и благодаря этому я получала грамотную поддержку.

После пар я поехала домой. Еле втиснувшись в социальный автобус, я направилась к квартире Иры и Вани. Вольта оказалась очень голодной, она вылизала свою миску до блеска. Я наложила ей жидкого корма, а сама поставила чайник. Приехала Настя.

— Я завтра не иду на учебу, — сообщила я ей.

— И почему же?

Насте, не особо любила мои прогулы.

— Встречаюсь с Викой и Юлей. Посидим с ними в квартире. Думаю, что ничего криминального не случится, что пропущу пары.

— Смотри, дело твое.

Мне хотелось оправдаться.

— Мы никак не можем скооперироваться. Либо у меня репетиторства, либо они на учебе или работе.

— Да конечно встретьтесь. Ничего страшного от пропущенных пар не будет.

Мы попили чай и поехали обратно домой. Я начала чувствовать, что заболеваю: в горле появилось странное першение. Это неудивительно, Настя болела и скорее всего, заразила и меня.

Приехав, первого, кого мы увидели, был Илюша.

— Какие люди! А мы тебя потеряли уже. Думали, в рабство попал. Где был? На родине?

— Ага, уезжал. А вас нельзя одних оставить, сразу панику наводите.

— Всем сказал, что с девушкой был.

— Я соврал. Их было три.

Мы с Настей расхохотались. За время отсутствия Илюши успели соскучиться по его шуточкам.

На следующий день приехали Вика и Юля. Мы заказали лапшу и купили вино. Пробку вытащить не получалось, и я обратилась к Сереже за помощью.

— Столько пить, а пробку до сих пор не научилась вытаскивать, — снисходительной улыбкой пошутил он.

На самом деле, у меня обычно не возникало таких проблем. Трудности вызывали силиконовые пробки, которые как влитые сидели в горлышке.

С Юлей, миниатюрной брюнеткой, мы быстро нашли общий язык. Обе безбашенные, любительницы принять за ворот, на моем первом курсе мы отжигали, как могли. Она очень мягкая, щедрая и искренняя. Никогда не накричит, не устроит скандала, но всегда поддержит и постарается быть рядом. Вика очень яркая и громкая, ее рыжая копна кудрявых волос отражает ее личность. Ей легко дается жизнь, она не переживает ни о чем, везде найдет плюсы. Я с ними обеими легко достигла взаимопонимания. Мы могли до поздней ночи говорить о происхождении вселенной и людей, обсуждать мужской пол, толковать о политике. Обуздать любую тему было нашим общим коньком.

— Вы же знаете у нас компания: я, Настя, Сережа, Илюша и Саня. Так вот Саша у нас еще тот ходок. Сначала он клеился к Насте, а совсем недавно целовался с какой-то девушкой на Дне Рождении своего друга. При том, что он уже три года встречается с девушкой! Я просто не понимаю таких людей и их поведения.

— И разве это любовь, — сказала Юля.

— Он сваливал все на сильное алкогольное опьянение.

— Это не имеет значения. Если ты любишь человека, тебе не придет в голову зажимать кого-то по углам. Ему ведь 18, он просто не нагулялся. И его можно понять. Но он не прав в том, что не может ее отпустить, возможно, она нашла кого-то бы лучше него. Но он держится, потому что эти отношения превратились для него в привычку. Он уже не представляет своей жизни без нее. Как он будет один или с другой девушкой?

— Ты права. Самое ужасное, что он ее обманывает.

— Конечно, о каком доверии можно говорить в таком случае? А ведь это самое главное в отношениях.

— Это точно. Сережа тоже странно себя ведет. Никогда не рассказывает про свою девушку, скрывает ее, и на вопросы о ней отвечает с неохотой.

— Ты до сих пор по нему сохнешь? — с улыбкой спросила Вика.

— Сама не знаю. Думаю, скорее да, чем нет. Конечно, сейчас все не так плохо, но, тем не менее, он не покидает моих мыслей.

— Да оставь ты его. Зачем тебе нужен человек, которому не нужна ты? — спросила Юля.

— Не знаю. У меня же так всегда. Болезнь. Мне не интересен парень, которому я нравлюсь. Мне интересно страдать и добиваться этой любви.

— Дура ты, Танюх, — ласково заключила Вика.

С темы о мужском поле мы плавно перешли на тему работы.

— В этом месяце мне не пришли стимулирующие. За мои почти сорок часов, я получила 24 тысячи. Я с работы ухожу в восемь. О какой достойной оплате труда может идти речь. Я на репетиторствах столько же смогу зарабатывать, только еще не придется проверять кипу тетрадей и каждый день писать конспекты к урокам, — возмущалась Вика.

— Учителя на работе все свое здоровье оставляют, а им гроши платят. У меня знакомый работает в школе, где я проходила практику. Он пашет, как лошадь, с понедельника по субботу. Имеет 30 тысяч. И как после такого может кому-то захотеться идти работать в школу. Мы что там благотворительностью занимаемся, — ответила я.

— А родители какие, думают, их детям все должны. Приходят и возмущаются оценкам. Какие знания, такие и отметки. Но каждый считает, что его чадо, это недооцененный уникум, и ему должны ставить только пятерки, — вторила Юля.

Тема, почти, рабского труда учителей бесконечна. Чем больше я слушаю, тем больше начинаю жалеть о том, какую специальность выбрала.

Девочкам я решила, пока, не рассказывать о своих задумках. Попридержу пока в тайне. После посиделок мы разбежались, Юля и Вика по домам, я поехала на репетиторство. Моя самая любимая ученица — Настя. Она мне стала, как младшая сестра. Я была для нее не только учителем, но и психологом. Со мной она делилась проблемами, переживаниями, рассказывала про молодого человека и своих подружек. Я была не против. Может быть, я стану для нее тем человеком, который сумеет направить ее на верный жизненный путь, подсказать ей то, кто бы ни смог сказать никто. Было бы неплохо, стать примером для кого-то.

После репетиторства я решила доехать до этого центра помощи. Находился он в обычной жилой многоэтажке, вместо одной из квартир. Я постучала в нужную дверь и зашла. Очень маленькая приемная, но аккуратная и светлая. У стены пара кресел и журнальный столик, напротив информационная стойка. Я подошла к ней и обратилась к сидящей за ней молодой девушке с аккуратным пучком на голове и необычно светлыми голубыми глазами.

— Здравствуйте. Меня зовут Татьяна. Я обращалась к вам в организацию по каналу обратной связи. Мне сообщили, что о моем приходе, вас предупредят.

— Здравствуйте. Я поняла. Татьяна, можете пройти за дверь по коридору в третий кабинет, специалист вас ожидает.

Она произнесла это на автомате, будто робот. Видимо, все-таки это место является посещаемым. А может просто текст был заранее заготовлен и заучен.

— Спасибо.

Я нашла нужный кабинет и постучалось. За дверью отозвалось властное: «Войдите». Помещение оказалось маленьким, сюда едва ли вместился письменный стол и пара стульев, около стены стоял узкий стеллаж с книгами и папками. Женщина, восседавшая за столом, выглядела очень эффектно. У нее было красивое лицо: острые скулы, пухлые губы, большие глаза и прямой нос. Короткая стрижка создавала образ бизнес-леди. Она будто сошла с обложки делового журнала. На вид ей было немного больше 30 лет.

— Здравствуйте, Татьяна. Присаживайтесь, пожалуйста.

Я чувствовала себя школьницей рядом с ней.

— Меня зовут Алиса. Я получила переписку с вашей просьбой о помощи. Сейчас мне бы хотелось услышать историю полностью и чем живее вы все опишите, тем скорее мы приступим к действиям.

— Кто вы по специальности?

— Я закончила юридический. В феминном суде я выступаю как прокурор. Вы можете мне доверять.

— Хорошо. Я расскажу. На первом курсе я познакомилась с молодым человеком, его зовут Дмитрий. Сначала мы просто общались как знакомые, потом он начал проявлять ко мне интерес как к девушке, стал ухаживать. Я не воспринимала его как своего потенциального молодого человека и поэтому не обнадеживала, держа дистанцию. Однажды мы справляли День Рождение его соседа. Все дело происходило в общежитии. Когда все уже были достаточно пьяны, я в том числе, он подсел ко мне и начал лапать при ребятах. Я пыталась аккуратно отставить его от себя, но он не отставал, — я тяжело вздохнула и перевела дух. — В какой-то момент все вышли, кроме нас двоих. Он сразу же набросился на меня и начал целовать. Повалил на кровать и пытался раздеть. Я его оттолкнула, сказала, что не хочу. Он полез снова, я повторила, говорила, что в любой момент кто-то может зайти. Дима меня совершенно не слушал, он закрыл дверь и продолжал наседать, я снова попыталась отбиться, но ничего не вышло. Я была пьяна и не особо могла сопротивляться. Я была девственницей. Он даже этого не заметил. Когда я вернулась к себе, я долго плакала, думала, что не смогу с этим жить. Никому не рассказывала, потому что чувствовала себя униженной вещью, считала, что виновата и я: недостаточно отбивалась. Но все это уже не имело смысла.

У меня дрожали руки, а голос был близок сорваться. По щекам текли слезы, будто я вновь переживаю то унижение. Алиса внимательно слушала меня, хмуря брови. Я продолжила.

— Я никуда не обращалась и попыталась забыть, учила себя мысли, что я тоже этого хотела и он ни в чем не виноват. А потом я влюбилась в него. А он в меня нет. Мы стали просто спать время от времени. Он говорил, что мне нужно найти нормального парня, а о нем забыть. Дима не предлагал мне встречаться, не говорил нежных слов. Иногда он о чем-то просил, и я спешила выполнить его просьбу. Постирать куртку, да не вопрос, съездить в другой конец города и купить шары для надувания — легко, покормить — пожалуйста. И так во всем. На мой вопрос: «Ты не хочешь отношений конкретно со мной, или тебе принципиально это не интересно?», он отвечал: «Сейчас, я просто не хочу отношений». Я пыталась его забыть, честно. Я столько слез пролила по нему. Все это продолжалась около полугода, может быть больше, пока не случилось еще худшее. Дима как-то раз напился с утра и начал лезть. Я не хотела ничего. Мне нужно было уехать в магазин, и мы с Настей уже оделись, когда зашел Дима и сказал, что нам нужно поговорить. Я пришла к нему в комнату. Там все и случилось. Я подверглась грубому изнасилованию с его стороны. Синяки на теле, укус на щеке, разорванный лифчик. Он не думал о том, что делает. Это было еще хуже, чем в первый раз. Пока он делал свое дело, я плакала. После всего Дима просто уснул. Я вернулась в комнату и…

Я уже не могла сдерживать слез и просто всхлипывала, пытаясь унять боль внутри себя.

— После этого я хотела поговорить с ним. Разговор был очень коротким, он буркнул «извини» и сказал, что нам лучше прекратить это. А потом, спустя пару месяцев, когда я уже успокоилась и начала все забывать, он заявил, что нашел девушку, хозяйственную и семейную. Я никогда не чувствовала себя такой грязью, как тогда. Я долго плакала и никому не рассказывала про тот случай. Пока однажды я не рассказала своей подруге Даше, и она мне все не объяснила. Все это время я винила себя, что позволила ему так обойтись со мной, что если бы не хотела, то отказала.

Алиса протянула мне коробку с салфетками. Тушь и тени размазались по лицу. Я не хотела смотреть ей в глаза, боясь увидеть в них осуждение или укор. Но мои всхлипы нарушил ее ласковый голос.

— Ты правильно сделала, что обратилась к нам. Лучше поздно, чем никогда. Я помогу тебе, будь уверена. Давай, постарайся успокоиться, мне нужно задать тебе еще несколько вопросов.

Я вытерла остатки слез и косметики с лица, восстанавливая дыхание. На самом деле, мне даже немного стало легче. Я будто вскрыла старую рану, но вместе с этим пришло и освобождение от прошлого, я готова была отпустить эту ситуацию вместе с Димой. Но и именно в эти минуты, я поняла, что была ни в чем не виновата, я просто жила и любила человека. А чем он мне отплатил? Захотелось расплаты, за то, что он сделал, за то, как унизил, как обошелся.

— Что еще вы бы хотели знать?

Алиса подняла лицо от каких-то бумаг, которые она заполняла.

— Расскажи о Диме. Кто он? Чем занимается? Его интересы, семья.

— Он на два года старше меня. Учился в одной группе с моей соседкой по комнате. Так мы и познакомились. Он создает впечатление очень уверенного в себе человека, общительного и юморного. Дима любит детей и, действительно, считает своим призванием стать учителем. Он им и стал. Работает учителем физики в школе у себя на родине. У него хорошая семья. Как то он даже возил нас к себе на родину и познакомил с родителями и сестрой. О последней он всегда очень печется и заботится, но я думаю это удел любого старшего брата. Дима очень трудолюбивый. Все годы учебы он работал, официант, бармен, репетитор, учитель. Еще он любил выпить. Пил он часто и не отделывался одной или двумя бутылками. Мы часто спали, когда он был в состоянии сильного алкогольного опьянения. После того, как у нас все закончилось, он нашел девушку. Сейчас они в браке и у них родилась дочь. Я не знаю как он сейчас живет, но думаю, что у него все сложилось лучше, чем у меня.

Алиса пристально на меня смотрела.

— Я полюбила его не за внешность. Он совсем не хорош собой. Я влюбилась, потому что он стал моим первым. Потому что мне с ним всегда было весело и комфортно, мы легко находили общий язык. Его харизма собирала вокруг него много людей.

— Что ж, мне предельно ясна картина по этому человеку. Есть ли свидетели того, что произошло с тобой?

— Есть. В первый раз это были ребята, которые застали, как он начал ко мне лезть. Второй раз свидетелем стала моя подруга. Она даже стучала в дверь, пока мы находились в его комнате. А свидетелей моих с ним «отношений» были многие.

— Это хорошо. Мы, несомненно, передадим дело в высшую инстанцию, и суд будет, это я тебе могу гарантировать. Но, как и в любом судебном процессе на слушание должны быть свидетели. Это хорошо, что они у тебя есть. Без них было бы сложнее. Он обязательно начнет отнекиваться и отпираться. Но я сделаю все возможное, чтобы этот негодяй получил свое. Давай назначим нашу следующую встречу на пятницу этой недели. Я хочу, чтобы ты к этому времени составила полный список свидетелей, кто знал обо всем случившимся, кто мог знать, все. Они будут вызваны на допрос. Сейчас я попрошу тебя написать полные инициалы Дмитрия, дату рождения и номер его телефона, если ты знаешь, адрес проживания, пусть даже хотя бы просто город.

Все написав, я передала ей листок. Плакать больше не хотелось. Появилась неведомая уверенность в своих действиях, в сердце зажегся огонек надежды, что справедливое правосудие свершится.

— Тебе больше не придется плакать и переживать. Поверь, наши наказания жестоки, но беспристрастны и объективны.

— Расскажите подробнее о них? Какие меры вами предпринимаются?

Алиса загадочно улыбнулась.

— Пока я не могу тебе сказать, если дело выгорит, я имею право это разгласить. Решение согласовывается вместе с обвинительной стороной и присяжными. Все честно и максимально прозрачно.

— Хорошо.

Мне ничего не оставалось, как принять эту информацию. Оставалось только гадать, какие наказания они выносит.

— Тогда до пятницы?

— Да. Больше не плачь. Пора действовать.

Я вышла из здания и закурила. Я поняла, что дело набирает крутой оборот. Свидетели. Это была большая проблема, потому что я не хотела, чтобы со мной кто-то еще ворошил прошлое. Среди очевидцев событий дня Рождения соседа Димы были Сережа и Ваня. А это значило, что придется впутывать и их.

***

В среду я поняла, что заболела. В горле першило, нос забило. Все пары я чихала и неприлично высмаркивалась в платок. Самочувствие оставляло желать лучшего.

В своей группе я дружу со всеми. Конечно, иногда у нас возникают разногласия, и я никогда не ленюсь проявить свой скверный характер. Из-за этого довольно часто вступаю в конфронтацию со многими девушками, а в группе у нас их 14, и один молодой человек. Нам всем сложно прийти к общему решению, поэтому часто возникают стычки, где я не скуплюсь на грубые обвинения. Остается загадкой, как они меня все терпят. Особенно достается моим университетским подругам Дане и Даше. Если у меня плохое настроение, то держитесь все.

— Как мы это все успеем сделать? Нельзя задавать так много! — возмущалась Дана в полголоса.

— Соглашусь. Она никогда не встает на наше место, не понимает, что помимо ее пар у нас есть и другие, к которым тоже нужно готовиться, — отвечала Даша.

— Девушки, я вижу, вы обсуждаете рейтинг-план, хотите что-то спросить или высказаться? — вмешалась к нам в разговор Елена Вечаславовна, явно сделав ударение на последнем слове.

— Мы просто уже разбились на группы и начали распределять обязанности, — ответила я своим гнусавым голосом.

Три пары «методики обучения физики» давались с большим трудом. Монотонная речь преподавательницы, совершенно не связанная с занятием, ее жизненные истории, которые она рассказывала нам по пятому кругу. Предмет, по которому мы не исписали ни строчки в тетради за два года, что он у нас идет.

На длинной перемене мы пошли в столовую. Дана пришла со своим контейнером, а мы с Дашей взяли макароны с куриной котлетой. Мы начали дружить так с конца первого курса. В начале, у каждой из нас была своя подружка. Причем мы все совершенно разные и как мы умудряемся дружить, непонятно. Дана милая девушка маленького роста, очень худая с длинными черными волосами, ее привлекательная внешность притягивала. Она болтлива, шумна и активна. Любит поговорить, рассказывает нам все, но это делает ее по-настоящему искренней. Конечно, иногда ее бывает чересчур много, но с ней никогда не возникнет того неловкого молчания. Даша высокая, тоже худая и привлекает она своим особым шармом. Настя называет ее неформалом. Она умная, общительная, но в меру. У нее почти нет подруг. Общается она в основном с ребятами, являясь чуть ли не единственной девушкой в компании. Мне нравится в ней сдержанность, которой мне самой зачастую не хватает.

— Надо сейчас еще покурить выйти. Как говорит, Лёша, мой друг: «После плотного обеда, по закону Архимеда, всегда нужно покурить». И непонятно, при чем тут Архимед, — сказала Даша.

Я рассмеялась.

— На самом деле это первый закон, который он открыл, но о нем никто не знает. И я соглашусь, заодно и время потянем. Дан, пойдешь с нами гулять?

Последняя не курила, а наши выходы она называла «сходить погулять».

— Нет, там холодно. Да и одеваться лень.

Мы еще посетовали на огромный список домашних заданий, который успела задать преподавательница за последние две пары и разошлись. Мы с Дашей пошли курить, Дана вернулась в аудиторию. Из нас троих я единственная была без молодого человека. Первая встречалась с Ильей. Она дождалась его из армии и сейчас они вместе обитают у нее на квартире. Вторая вот уже четыре года встречается с Мишей. На наших глазах они расходились, сходились, ругались и мирились. Дане часто от него доставалось, но они еще держались на плаву. В этом плане, я не вписывалась в нашу мини-компанию, влача свою жизнь волчицей-одиночкой.

После пар меня ожидало еще два репетиторства, на которых меня удушал насморк, а салфетки уходили только в путь. Понимаешь, как хорошо быть просто здоровым, пока не заболеешь. Люди всегда придумывают себе поводы побыть несчастными, но если ты здоров, то у тебя нет никаких проблем. Человек так устроен, что никогда не будет ценить того, что имеет, и лишь потеряв, осознает, как до этого хорошо он жил. Конечно все это банальные рассуждения, но именно отсутствие нормального дыхания и навело меня на эти мысли.

Стоя после второго репетиторства на остановке уже полчаса, я понимала, как сейчас подрываю свое и так пошатнувшееся здоровье. Результатом этого стало ухудшение самочувствия на следующий день. Встала я с температурой. Голову будто стягивал обруч, а о нормальном дыхании не могло быть и речи, слизь забила всю носовую полость. Решив не ехать на пары и отлежаться дома, я снова легла.

За завтраком я совершенно не чувствовала вкуса потребляемых мной продуктов. Еда была моим вторым удовольствием в жизни после сна, поэтому горечь накрыла с новой силой. Температура не спадала, не помогали даже таблетки. Я решила не выходить из дома, но провести день с максимальной пользой.

Первое, с чего я начала, был список свидетелей, моих с Димой взаимоотношений.

«Свидетели событий Дня Рождения Максима (соседа Димы):

1. Максим

2. Ваня

3. Сережа

Они ушли последними. Перед ними:

4. Ира

5. Настя

6. Виталик»

Виталик. Моя любовь. Весь свой первый курс, я была тайно влюблена в этого человека. Но он был слишком хорош для меня. Красивый, обаятельный, спортсмен, с отличным чувством юмора. Я смотрела на него и захлебывалась слюнями. Но ко всему прилагалось его безответственность, распущенность, иногда алкогольные запои, употребление легких наркотиков и беспорядочные половые связи. Послужной список его отрицательных сторон достоин аплодисментов. Теперь понятно, почему меня он привлекал. Я была аккуратной, серьезной, педантичной, мне не хватало в жизни расхлябанности, и я искала таких вот разгильдяев, дабы уравновесить свою жизнь.

Сначала о моих чувствах к нему знали лишь мои соседки, но потом узнали все. Причем единой истории как это вскрылось, я так и не услышала. Все дали разные показания.

Виталик был свидетелем наших «отношений» с Димой, они были друзьями. Вместе работали, вместе пили, вместе прогуливали учебу. Я не в курсе, знал ли он все или только часть. Но в любом случае, скоро все вскроется.

Вообще их было три друга: Дима, Виталик и Вова. Вот я перешла на последнего свидетеля. Его не было в тот день, но он жил в общежитии и видел всю обстановку. Он точно знает, что нас связывало с Димой, он второй от кого мне досталось в этой жизни.

Вова. Пожалуй, это единственный молодой человек, который присутствовал в моей жизни дольше остальных. Нас с ним связывает долгая история. И его впутывать в это дело мне совершенно не хотелось, поэтому я решила не вписывать его в список свидетелей. Думаю, хватит и того состава. На первом курсе Вова был одним из тех, кто обратил на меня внимание. Я долго его отшивала. Поначалу он меня совершенно не привлекал. Перекаченный, низкого роста, лицо прыщавое. Но, в конце концов, мы начали встречаться. Потом разошлись, потом снова начали, потом полгода не разговаривали, потом снова сошлись, и так продолжалось года три. В конце наши отношения приобрели такой оборот, что уже бегала за ним я, а он меня отшивал. Сейчас, я могу с уверенностью сказать, что мы с ним идеально друг другу подходим. Я ручаюсь, что смогла бы разделить с ним жизнь, но, увы, всему приходит конец, а как я уже говорила, что мы имеем, не храним, а потерявши плачем.

Вова совершенно не идеальный. Я терпела от него грубости, а он не скупился на оскорбления, унижения, жалобы на девушку, когда та его отшивала, я становилась его жилеткой для слез и многое другое. Да, он действительно звонил мне и плакал в трубку, когда его бросила девушка. Поэтому имеет место и другая поговорка: «Все, что не делается, то к лучшему». Я про него давно уже забыла, и ворошить прошлое с ним совсем не хотела.

Что тут скажешь, умею я выбрать молодых людей. История с тремя друзьями, по которым я прошлась, выглядит дикой, и я решила не рассказывать о ней Алисе. Я должна выглядеть в хорошем свете, как бы это лицемерно не звучало. Чтобы выиграть это дело, я уже готова на все.

Думаю, шести свидетелей будет вполне достаточно для моего дела. К тому же он вполне объективный, здесь есть мои подруги и друзья Димы.

Я выпила очередную таблетку аспирина и решила прибраться в квартире. Уборку я люблю. Во время нее достаточно отвлекаюсь от всего. Для полного отвлечения я включила на полную музыку и совсем не заметила, как в квартиру зашел Саня.

— Танюх!

Услышала я его лишь раза с третьего.

— Привет, Саш, — ответила я, убавляя громкость.

— Что тут за вечеринку устроила?

— Если бы. Уборку я устроила.

— Как твое самочувствие?

— Да ничего. Сегодня весь день температура, правда, держится, даже в университет не поехала.

— Это ты правильно. Лучше отлежаться, переболеть дома.

— Как у тебя дела?

— Хорошо все. Вот с пар приехал недавно, сейчас кушать буду готовить.

— Тебя как не послушаю, всегда ты готовишь. Тебя Сережа и Илюша за повара держат?

Саня усмехнулся.

— Ну, мы когда-то по отдельности едим, когда-то все вместе. Еще я на всех не готовил, не дождутся!

— Как пары?

— Да никак. По английскому кучу всего задали. По алгебре сейчас вообще ничего не понимаю.

Я перестала вслушиваться в его речь. Мне совершенно неинтересно, что он там проходит и что не понимает. Вообще разговоры про учебы меня угнетают и заставляют заскучать.

— Ладно, Тань, пойду. Лечись, давай и выздоравливай.

— Хорошо, спасибо. Заходите все вечером на чай.

— Раз приглашаете, то придем.

После уборки, я спустилась в магазин. Погода на удивление прекрасная. Светит солнце, легкий морозец, те сугробы, что чистые переливаются в лучах. Но один минус был. Недавняя плюсовая температура превратила снег в воду и месиво под ногами, и сейчас это все замерзло. Идти приходилось очень медленно и аккуратно. Я вообще человек, который ходит очень быстро, не умею я прогуливаться. Говорят, что быстрый шаг является показателем одинокого человека. Что ж, тогда я самый покинутый человек на планете Земля.

Купив печенье к чаю, хлеб и сыр, я двинулась обратно. Придя в квартиру, ощутила неприятный болезненный озноб. Температура все держалась, 37.1. Выпила еще таблетку, налила себе чай и залезла под плед.

Оказалось, что я уснула и проснулась только с приходом Насти.

— Привет. Как твое самочувствие?

— Привет. Так себе. Температура весь день, насморк. Но хотя бы горло не болит.

— Бедняга. А я вот сейчас полчаса автобуса ждала. Окоченела и все на свете прокляла. Еще уже и кучу всего задали.

— Про это ничего мне не говори, не хочу даже думать о том, сколько всего мне нужно делать.

Поужинав, мы позвали ребят, и сели все вместе пить чай.

— Ребят, у меня у Дарьи день Рождение в субботу. Скажите, что можно ей подарить? — спросил Саша.

— Я тебе уже говорила про духи, — ответила я.

— Бижутерия. Это всегда актуально. Подари ей браслет, — предлагал Сережа.

— А какой суммой ты располагаешь? — Настю интересовал материальный вопрос.

— Ну, тысячи полторы где-то.

— Духи, значит, точно отпадают. Хорошие стоят дороже.

— Дари бижутерию, но не кольцо, оно к расставанию.

— Ничего подобного. У меня многим знакомым подругам молодые люди кольцо дарили, и никто не расстался, а кто-то даже и свадьбы сыграл. Так что кольцо хороший подарок.

— Давайте в интернете забьем, что можно подарить девушке, — предложил Илюша. — Вот слушайте, первое — фотосессия.

— Где у них там, на родине фотографироваться то? Около плавучего моста, который то и дело убирают?

— Хорошо, второе — романтический ужин.

— Ой, да. Саня может удивить. Греча, рис или макароны с котлетками. Да, Сань?

Все дружно смеялись над Саней, но вот ему было не особо смешно.

— Третье — игрушка из «секс-шопа». Это точно пропускаем.

На этом моменте все, кроме Саши дружно расхохотались. Так вышло, что со своей девушкой он встречается уже три года, но у них так ни до чего и не дошло. Я не считаю, что это плохо, когда именно начинать половую жизнь — личное дело каждого. Но по Сане было видно, что ему этого не хватает, поэтому очень часто проскальзывали такие шутки в его сторону.

— Ладно, ребят. Пошел я, спать хочу.

— Саш, ты обиделся? — встрепенулась я.

— Нет, конечно.

— Да хватит, я же вижу, что обиделся. Мы же не со зла.

— Да все нормально. Спокойной ночи.

Саня ушел, а мы почувствовали себя виновными. Меня начала грызть совесть. Я очень хорошо дружу с Сашей, и он мне доверяет, поэтому я чувствовала себя особо виноватой, что не вступилась за него.

— Он все-таки обиделся.

— Да ладно, завтра все равно забудет про это, — молвил Илюша.

— Пойдем и мы, пожалуй, спать. Доброй ночи, девчат. Танюх, поправляйся.

— Спасибо Сереж. И вам спокойной ночи.

Ребята ушли. Мы с Настей почти сразу же после их ухода умылись и легли.

***

Наступила пятница. После пар я поехала в центр помощи. Алиса встретила меня ослепительной улыбкой.

— Здравствуй. Как твои дела?

Я не знала, сколько ей лет и как лучше обращаться к ней.

— Здравствуйте. Все хорошо.

— Я предлагаю тебе перейти на «ты». Если ты не против.

— Я только за.

— Отлично! Ты принесла мне список свидетелей.

— Да, но…

— Я слушаю тебя?

— Можно ли будет кого-то из них не задействовать?

— По какой причине?

— Мне бы не хотелось их в это втягивать.

— Я понимаю тебя. Такие дела всегда неприятны для жертв. Но, к сожалению, это неизбежно. Пойми, когда начнется судебный процесс, тебе не избежать внимания от других людей. И чем больше будет свидетелей, тем больше вероятность выиграть дело.

— Хорошо, я поняла.

Я передала Алисе список свидетелей.

— Шесть человек, неплохо, я бы даже сказала просто отлично. К тому же здесь больше людей мужского пола, что даже лучше.

— Не факт, что они встанут на мою сторону.

— Мы не просим вставать на чью-то сторону. Нам важны их истории событий.

— Что вы будите их спрашивать?

— Основной вопрос будет: «В каких отношениях находились ты и Дмитрий?» А уже от этого будем отталкиваться. В этом списке есть наиболее близкие друзья Дмитрия?

— Да, шестой, Виталий.

— Тогда оставим его на потом.

— Вы, то есть ты, будешь их опрашивать?

— Да.

— А что на счет Димы?

— С ним уже назначена встреча на четверг.

— Так быстро?

Алиса усмехнулась.

— А зачем медлить? Мы работаем гораздо быстрее, чем ты думаешь. Я скажу тебе больше. В течение следующей недели все свидетели будут допрошены и к следующей пятнице назначат число слушания.

— Уже?

— Да. Ты не одна такая, кто к нам обращается. По всей стране есть центры помощи, куда приходят женщины. Но очень часто дело даже не доходит до суда, так как не получается ничего доказать или из-за отсутствия свидетелей в деле, иногда даже сами пострадавшие забирают заявления.

— А сколько всего было судебных разбирательств за все время вашего существования?

— Два. Когда женщины узнают о возможных наказаниях, они начинают жалеть своих истязателей и просто не доводят дело до суда.

Я задумалась.

— Что ждет Диму?

— Прямой запрет на разговоры, прикосновения или посещения, а может и все вместе.

— Но как вы это контролируете?

— В запястье вживляется чип, который осуществляет надзор за соблюдением приговора. Это новая технология была придумана нами.

Я находилась в легком шоке. А что если наказание будет слишком жестоким, что если он не заслужил его?

— Ты готова идти до конца?

Я вспомнила, как плакала ночами, с каким стыдом рассказывала близким подругам, в ожидании осуждения, как при каждом удобном случае мозг сам прокручивает в голове случившееся и уверенно ответила:

— Да, готова.

Алиса смотрела на меня серьезным и немного сочувственным взглядом.

— Я вижу, что ты не хочешь, чтобы кто-то узнавал твоей тайны. Но тебе пора понять, что в этом нет ничего постыдного. Не бойся мнения людей. Ты стала жертвой преступления, и ты в этом не виновата. Возможно, твое дело положит начало новой эпохи защиты женщин, они престанут бояться. Никто не должен терпеть насилие. Чувство безопасности должно быть выше остальных. Мы не должны бояться одеться, так как мы хотим из-за страха быть изнасилованными. Мы не должны терпеть побои в семье из-за навязанного нам «бьет, значит любит». Мы не должны выносить домогательств на работе, только потому, что боимся быть уволенными и не сумеем прокормить детей. Ты не должна стесняться случившегося, пойми, ты не одна такая.

Эти слова пробирали меня насквозь. А ведь действительно, почему существует женский суд? Да потому что, хоть кто-то слышал, чтобы женщина избивала мужчину, чтобы насиловала его или подвергала унижениям. Таких историй единицы. А как часто я вижу в социальных сетях, слышу в новостях, от знакомых истории об очередной искалеченной женской душе.

— Алиса, ты права. Моя история должна быть услышана всеми женщинами. Я хочу, чтобы они поняли, что не одни в своих бедах, я хочу им помочь. Почему я должна стыдиться произошедшего, это Диме должно быть стыдно за то, как он поступил. У него родилась дочь. Он никогда не думал, что с ней могут поступить также? Не проецировал свое поведение на кого-то из близких. Он должен научиться ценить женщин. Они все должны научиться ценить нас.

— Ты права. Я буду рядом с тобой всегда и помогу тебе достойно пройти этот нелегкий путь от начала и до конца.

В глазах появились слезы гордости, за себя, за свою смелость. Алиса поднялась с места и подошла ко мне. Ее взгляд стал мягким и материнским. Она обняла меня и прошептала на ухо:

— Я обещаю тебе, что все будет хорошо.

Я обняла ее в ответ и действительно поверила ей.

— И да, не обсуждай ни с кем эту ситуацию. Пусть показания будут максимально бесстрастными.

— Хорошо, я поняла.

Выйдя из центра, я закурила. Солнце ослепительно светило в глаза. Было на удивление тепло, хоть и стояла минусовая температура. Я решила, что пусть это будет знаком — я на верном пути своих действий.

Приехав домой, я приготовила поесть. Сегодня мне очень захотелось рыбы, поэтому в магазине я взяла слабосоленую скумбрию. Наварив картошки, я села пировать. Рыба немного разочаровала. Видимо она была переморожена и посолена, так как очень сильно разваливалась в руках и немного отдавала в горечь. Но сегодняшнее настроение мне не испортит никто. Вечер я провела за просмотром сериалов, лежа на диване. Когда валяться надоело, пошла к соседям. В квартире был только Сережа.

— Привет. Где Саша?

— Привет, уехал в магазин.

— Понятно. А ты что делаешь?

— Готовлюсь к завтрашним урокам.

У Сережи сейчас была практика в школе.

— Что за тема?

— Прогрессии.

— Ну, удачи тебе завтра, готовься.

— Спасибо.

Не зная о чем еще завести разговор, я вернулась к себе. Настя как раз зашла в квартиру и снимала куртку.

— Привет. Как дела?

— Привет. Все хорошо. Я сегодня сходила в этот центр.

— И как все прошло? Что сказали?

— Сейчас все расскажу. Я там картошку сварила, котлеты пожарила и рыбу купила, иди, поешь.

— Как всегда наготовила. Спасибо, Тань, большое.

— Да не за что, все равно вечер свободный был. Сегодня приготовила, завтра ты.

Пока Настя ужинала, я рассказывала ей о своем визите к Алисе.

— Ну как тебе?

— Очень вкусно.

— Я не про еду.

Настя смерила меня скептическим взглядом.

— Не знаю, Тань. Все это очень странно выглядит.

— Да почему странно, они помогают женщинам. Зачем везде искать подвох?

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловки.

— У них есть спонсоры. Феминистические организации, влиятельные женщины и даже мужчины.

— Зачем тебе это все? Ворошить прошлое, поднимать на поверхность «это все»?

— Как зачем? Ради справедливости!

— Какой?

— Он живет там себе припеваючи, после всего того, что сделал. Женился, растит дочь. А я даже не могу построить нормальных отношений, потому что теперь ожидаю от всех только одного.

— Тогда может тебе лучше просто походить к специалисту, который сможет помочь.

У Насти был спокойный вид знатока. Она явно не понимала всей серьезности сложившийся ситуации и меня это начало раздражать.

— Знаешь, что считаю нужным, то и делаю. Я не ищу одобрения от тебя.

— Я тебя не обвиняю и ничего не навязываю. Что хочешь, то и делай, я просто предлагаю другие варианты.

— Я поняла тебя.

Разговаривать больше не хотелось. Я не должна терять уверенность. Ведь я знаю, на что иду. Ведь знаю?

Моя непоколебимость пошатнулась, и я решила поговорить с Дашей.

— Привет, Танюх. Как твои дела?

— В целом хорошо. Тут заболела немного, сейчас лучше, вроде, температуры нет. Как у тебя?

— У меня полный завал. Ищу новое жилье, чтобы съехать. Мои лесбиянки меня кинули.

Даша снимала квартиру с тремя девушками другой ориентации, нежели она сама.

— Что случилось?

— Съезжают, причем сразу все трое. Одна я точно не потяну снимать квартиру, нужно искать компанию.

— И как? Есть что на примете?

— Нашла один вариант. Правда не очень удобно добираться до учебы, но выбирать не приходится. Как твои дела с этим судом?

Я стала в подробностях описывать свои посещения центра: знакомство с Алисой, рыдания, составление списка свидетелей, скорый допрос и возможность быстрого назначения даты слушания.

— Ого, какие они оперативные. Знаешь, я безумно рада, что ты решилась на такой смелый поступок. Ты, правда, молодец. Возможно, это действительно поможет многим женщинам и тебе не стоит ничего бояться. Ты рассказала маме?

Мама.

— Нет. Я боюсь. Думаю, расскажу ей уже после суда. Или даже не стану говорить. Не хочу, чтобы она волновалась. А если отец узнает, он же убьет Диму. Да я им в глаза не посмотрю.

— Это твое дело, конечно, но я считаю, что рассказать нужно. Я считаю, мама тебя точно поймет, на то она и мама. А вот отцу и правда, не обязательно знать.

— Я подумаю над этим.

— Ладно, Тань, мне пора. Давай, держи меня в курсе всего и не вешай нос. Все будет хорошо.

Сегодня я это уже слышала.

— Хорошо, спасибо, Дашок. Как будет что-то новое, я наберу тебе.

— Жду.

Родители. Моя мама, Наташа, особенный человек. Она для меня самый главный пример. Ей удается совмещать все: работа, дом, воспитание детей, встречи с друзьями, помощь родителям. Я знаю, что никто про нее никогда не скажет плохого. У нее много друзей и если у кого-то что-то случается они идут к моей маме. Она очень умная, добрая, обаятельная и гостеприимная. Конечно, она не идеальна. Я не слышала от мамы частой похвалы, меня не баловали и не тряслись надо мной, но я даже этому рада. Мне не нужно мнение и оценки окружающих, чтобы чувствовать себя уверенной, красивой и благоразумной. Ее особый подход сформировал у меня к сознательному взрослому возрасту адекватную самооценку. Да, у меня бывают проблемы, но, когда их нет, я знаю, что во мне особенного, что делает меня такой, какая я сейчас. И за все это я благодарна своему самому близкому человеку, моей матери.

С отцом немного другая история. По жизни он волк-одиночка. У него нет друзей, хотя в молодости их было хоть отбавляй. Ему не составляет труда обидеть человека своей бестактностью. Он считает, что это искренность, хотя на самом деле хамство. Мы никогда с ним не найдем общего языка, потому что совершенно одинаковые на характер. Злые, импульсивные, самоуверенные. Это от него мне досталась моя вспыльчивость. Отец никогда не проявлял своей любви. Он не следит за языком часто оскорбляя и принижая достоинства мои, мамы или брата. В проблемах с противоположным полом, я грешу на его поведение по отношению ко мне. Не получая любви от близкого, я скитаюсь от одного к другому в ее поисках. Думаю, что не заслуживаю ее просто так, что получу ее только пройдя через унижения.

Мама меня всегда понимает. Она чувствует, когда мне плохо или когда у меня что-то произошло. Тем не менее, я не хотела ей говорить о суде, я не хотела, чтобы она знала про Диму, и что он со мной сделал. Она никогда не осудила бы меня, но я не хотела перекладывать эту боль и на нее.

***

Планов на выходные не было. Я провалялась в кровати до 12 часов дня, пока не пришла Настя с пар.

— Доброе утро. Смотри, что мне пришло.

Настя передала мне листок бумаги сообщением: «Анастасия, просим явиться вас 12 февраля 2018 года к 11.00 по нижеуказанному адресу на предмет свидетельских показаний». Адрес прилагался.

— Это было в почтовом ящике.

— Они переходят к допросу свидетелей. Значит, всем остальным тоже отправили.

Меня пробрала неприятная дрожь. Я начала осознавать какую кашу заварила. Уже предчувствуя, как придётся всем объяснять, что произошло, меня обуял ужас, и я расплакались.

— Тань, ты чего?!

— Я не готова! Я не хочу, чтобы это знали все вокруг!

Слезы сами катились из глаз, а голос срывался на крик.

— Успокойся, все будет хорошо.

— Ничего не будет хорошо! Надоело уже это слышать.

— Прекрати реветь. Ты уже все сделала, назад пути нет, ничего не изменить.

— Изменить можно. Я просто заберу дело и все.

— Вспомни, ради чего ты это затеяла. Если начала, нужно идти до конца. Не знаю, как остальные, я буду рядом с тобой и не позволю тебе отступить. Плевать, что подумают или скажут другие, если это сделает тебя счастливее, то делай, иди к своей цели.

Я посмотрела на Настю. Ее лицо светилось дерзостью и уверенностью.

— Я думала, что ты не одобряешь все это.

— Ставя себя на твоё место, я понимаю, что никогда бы этого не сделала. Но ты другая, ты не я. И тебе не нужно чьё-то одобрение, чтобы делать то, что ты считаешь нужным.

Она села рядом со мной и приобняла. Я начала успокаивается. Мне не хватает этого, поддержки в моих действиях. Хоть зачастую я слишком самоуверенна, в данной ситуации мне стало понятно, насколько легко можно подорвать во мне это.

В повестке не указывалось, по какому делу человек вызывается на допрос, а значит, я имела некоторую отсрочку в плане своих объяснений перед друзьями.

В дверь постучали. Настя пошла открыть. Я догадывалась, кто там мог быть. Наши соседи. Они пришли всей гурьбой, услышала я по голосам. Недолго думая, рванула в ванную, привести себя в порядок. В целом, все было хорошо. Глаза были немного красными, но хотя бы не опухшими. Ополоснув лицо холодной водой, я вернулась в гостиную.

— Привет всем! — получилось немного восторженнее, чем планировалось.

— Привет. Танюх, Серегу в тюрьму сажают, — проговорил Саня и они с Илюшей дружно захохотали.

— В смысле? — я сделала непонимающее лицо.

Сережа протянул мне листок идентичный тому, что пришел сегодня Насте. Я нахмурила брови, сделав вид, что читаю, на самом деле успокаивая себя.

— Что случилось?

— Я не знаю. Сегодня утром в почтовом ящике нашел, — ответил Сережа с непонимающим и даже немного испуганным лицом.

— Ты что-то натворил?

— Да нет! Вроде.

— Все, Серег, пойдешь по этапам. Илюха, суши сухари! — Сашу эта ситуация явно сильно забавляла.

Я почувствовала, что меня начинает бить нервная дрожь. Приходило понимание, что я должна все рассказать, потому что они рано или поздно все узнают, так пусть это будет лучше из моих уст. Настя в это время молча сидела и выжидающе смотрела на меня.

— Может быть это какая-то ошибка. Или вдруг ты стал свидетелем какого-нибудь происшествия.

— Не думаю, что бывают такие ошибки. Да и происшествий я никаких не видел.

— Да он, наверное, банк грабанул, или убил кого на почве ревности, — шутил Илюша.

— Серег, ты поделись деньгами, а мы тебя прикроем, — поддерживал Саша.

Но Сереже явно было не до смеха, хоть он и улыбался шуткам, пытаясь сделать непринужденный вид, его нервозность ощущалась в воздухе.

— Не наводите вы панику. Сначала сходи, узнай, что и как, а потом выводы будем делать. Во сколько тебе туда и в какой день? — успокоительным тоном проговорила Настя.

— В понедельник, к двум дня.

В тот же день, что и вызвали Настю.

— Настюха права. Сначала нужно сходить и все узнать. Рано панику наводить.

Я понимала, что, если Ире и Ване тоже пришли повестки, они сегодня обязательно нам доложат, а меня окружают не дураки, такую компанию вызывают на дачу показаний, явно это связано с общим знакомым.

Ребята уже были в прихожей, собираясь уходить, как тут наступающую тишину прорезал голос Сани:

— О, Насть, тебя тоже посадят?

Меня будто прострелило молнией. Наступила давящая тишина. Листок лежал на тумбочке около проема между гостиной и прихожей, среди кучи тетрадей и конспектов. Его трудно было бы заметить среди бумаги, и я поверила в судьбу, сегодня, видимо, разговора не избежать.

Ребята вернулись обратно в комнату. Во главе шел Сережу с двумя одинаковыми листками бумаги в руках: своим и Настиным.

— Я что-то не понимаю, — пробубнил он.

Настя молчала.

— Это, наверное, Настюха что-то натворила, а ты, Серег, стал свидетелем, — сказал Илюша, но уже не таким веселым голосом.

— Насть, ты знаешь, зачем нам это прислали?

— Нет.

— Только нам двоим прислали?

Я боялась поднять глаза, но чувствовала буравящий взгляд Сережи на себе.

— Мне ничего не приходило, — прошептала я.

— Что происходит вообще? Что случилось? Я же вижу, вы что-то скрываете, — Сережа явно был на взводе.

Я не хотела плакать, в голове уже прокручивались сценарии возможного диалога.

— Я не знаю ничего, — гнула свое Настя.

— Не ври. Не могли нам прислать одинаковые повестки на какой-то непонятный допрос из-за их ошибки.

Я больше не могла этого выносить.

— Это я.

— Что ты? — напряженно спросил Сережа.

Я пыталась подобрать слова.

— Я обратилась за помощью в один центр. Давно со мной случилась неприятная вещь, свидетелями которой стали несколько человек. Поэтому вас вызывают на допрос. Больше я ничего не могу сказать.

Сережа в упор смотрел на меня злым взглядом. Мне кажется, что он меня ненавидит. Может быть, он даже догадался о причине их вызова на допрос. Илюша и Саша стояли поодаль, оглядывая нас непонимающими глазами.

— Кто еще в списке свидетелей?

— Какая разница?

— Кто?

— Не знаю!

— Знаешь! Ты же его составила!

— Не ори на меня!

Мои нервы сдали. Я вскочила с кресла и выбежала в прихожую, там схватив куртку и на ходу надев сапоги, выбежала на улицу.

Я доставала вторую сигарету, когда из подъезда вышел Сережа.

— Я хочу побыть одна.

— Давай поговорим.

— Я не хочу говорить с тобой.

Он приблизился ко мне почти вплотную, но глаз я не подняла.

— Просто объясни, что произошло.

— Я не хочу ничего объяснять. Мне нельзя ничего говорить.

— Поверь, от того, что ты сейчас расскажешь, мои показания в понедельник не изменятся.

Я подняла на него взгляд. На глаза наворачивались слезы. Главное не разрыдаться.

— Только не расплачься.

Я просто возненавидела себя и свою жизнь, возненавидела общежитие и всех мужчин, с которыми меня что-то связывало.

— Он изнасиловал меня, — проглатывая всхлипы, прошептала я.

Сережа не сводил своих глаз. Выражение его лица совершенно не менялось.

— Кто?

— Дима.

Руки дрожали, не в состоянии даже поднести сигарету к губам.

— Я думал, все было по-другому.

— Это и скажешь на допросе.

— Когда это произошло?

— На День Рождение Макса, на моем первом курсе.

Я начала немного приходить в себя, чем больше я говорила, тем больше успокаивалась.

— Мы думали, что ты была не против.

Я чувствовала, как во мне поднимается злость.

— Да, это же я его споила и полезла к нему в трусы!

— Не ори.

— Я не ору, — хотя голос срывался на крик. — В понедельник расскажешь, как ты это видел, не собираюсь перед тобой оправдываться.

Я развернулась, собираясь уйти, но рука Сережи крепко схватила меня за локоть и потянула обратно.

— Я тебя ни в чем не обвиняю. Ты можешь говорить спокойно и не нервничать. Сама нас позвала свидетелями, а ведешь себя так, будто мы и есть виновные во всем этом. Я сказал, что не изменю своих показаний, так и будет. Не собираюсь вставать на чью-то сторону и кого-то выгораживать.

— Я и не прошу этого. Мне без разницы, что ты там скажешь. Можешь хоть заявить, что я его соблазнила и залезла на него. Мне все равно. Сказали составить список свидетелей, я его составила и отдала. Мне не нужна ваша помощь или поддержка, всегда сама справлялась и здесь выкручусь, выбора особо нет.

Сережа выпустил мою руку, продолжая укоризненно смотреть на меня.

— Думай, что хочешь. Я знаю, что ты всегда меня считал легкомысленной. Не собираюсь оправдываться перед тобой.

— Ты больная? Я никогда так не думал.

— Конечно, но твои шутки говорят за тебя.

— Прекрати, пожалуйста. У меня даже мысли такой никогда не было. Ты знаешь, что мне нравишься.

— Уже нет.

Я вырвала у него свою руку и быстрым шагом направилась к подъезду. Никто не догонял, и я тихо поднялась к себе. Едва закрыв за собой дверь, я снова зарыдала. Который уже раз за день, я сбилась со счета. В прихожую вбежала Настя и прижала меня к себе. Она ничего не стала спрашивать, думаю, все было понятно и так.

Весь день я пролежала у себя на кровати, листая ленты социальных сетей.

— Тань, пойдем, поедим. Я приготовила.

— Спасибо, Настюх, но я не хочу есть.

— Тань, тебе нужно поесть. Ты целый день в рот крошки не взяла.

Ее взгляд был наполнен жалостью и заботой, словно я была при смерти. Я встала, потому что ненавижу жалость. Нужно входить в строй, сколько можно сыпать на себя пепел.

Настя покрошила салат и нажарила мяса с макаронами.

— Я бы сейчас выпила, — пробормотала с легкой улыбкой я.

— Можем купить на вечер пиво.

— Давай. Позовем ребят.

— Ты серьезно? Мне кажется, что это не лучшая идея.

— Будет хуже, если возникнет неловкость, а на меня будут смотреть как на психически нездорового человека. В конце концов, мы все взрослые люди, а значит, способны на взрослые разговоры.

— Я так не думаю.

— Но попробовать стоит.

— Ты не боишься, что снова расплачешься из-за чьих-то слов.

— Нет. Все, надоело, хватит плакать. То, что произошло со мной, может случиться с каждым, это не делает меня прокаженной, и они должны это понять.

На самом деле я не хотела видеть на себе эти сочувственные и жалостливые взгляды, не хочу, чтобы со мной общались как с человеком, которому осталось жить неделю.

— Как хочешь.

Моей полезной чертой характера является отходчивость. Сейчас, я наору на тебя. А через полчаса прибегу извиняться. Так вышло и в этой ситуации. Я уже начала испытывать угрызения совести за мое поведение.

Мы намыли посуду, и пошли к соседям. Глубоко вздохнув и постучав, мы вошли. Все трое сидели в гостиной, каждый за своим компьютером в полном молчании. Все как обычно, будто ничего и не было несколько часов назад.

— Ребят, не хотите вечером посидеть, пиво попить?

Голос был неуверенным и скованным. Три пары глаз дружно уставились в нашу сторону. Я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Можно, — ответил Илюша. — Вы приглашаете?

— Да.

Сережа с недоверием смотрел на меня.

— Я успокоилась и хочу попросить прощение за своё поведение. Мне очень стыдно, правда. Все это выбило меня из колеи. Сереж, прости, что сорвалась на тебя. Ты не виноват.

— Да ладно. Я понимаю тебя. Все хорошо, забыли.

Я неуверенно улыбнулась ему, он ответил мне тем же, только более ободряюще.

— Да, давайте посидим.

— Отлично. Мы с Настей пойдём в магазин через минут двадцать, пойдёте с нами?

Ребята переглянулись.

— Да пошлите все вместе, — ответил Саня.

— Тогда через 20 минут встречаемся на лестничной площадке.

Мы с Настей вышли, и я свободно выдохнула.

— Ожидала, что будет хуже.

— Думаю, они не такие дураки, и все понимают.

Внутри меня разлилось тепло. Это так важно иметь понимающих тебя друзей, для которых не нужно быть идеальной, чтобы им нравится, чтобы они ценили и уважали тебя. Только в такие минуты ты начинаешь понимать, кто действительно твои люди, а кто был лишь для фона. Вся эта ситуация отличный повод проверить мою дружбу с некоторыми на прочность.

Через двадцать минут мы собрались на лестничной площадке и пошли в магазин. Молчание разбавлялись шутки Илюши в сторону Сани. Все достойно делали вид, что ничего не было.

— Насть, мы возьмём по две?

— Да.

— А вы, ребят, сколько?

— Ну, я точно две, — уверено ответил Илюша.

— Ты как девочка. Сань, по три? — задорно спросил Сережа.

Набрав бутылочного пива всех мастей и пакетов со снеками, мы двинулись обратно.

Организовав к пиву покер, мы сели. Никто не затрагивал утреннюю тему, и меня это радовало. Просидевши так до трёх часов ночи, мы разошлись. Уснула я быстро. Усталость окутала меня, но не физическая, а душевная.

***

Воскресение пролетело так же быстро, как и суббота. И ничего интересного не произошло. Разве что наступала масленичная неделя, и Саша просил меня напечь ему блинов. Мне было бы не сложно это сделать, но я просто не умела — никогда их не пекла, поэтому всячески отказывалась.

Сережа сказал, что ему позвонил Ваня.

— Что он?

— Сказал, что пришли повестки.

— А ты?

— Ничего.

— Он не спрашивал, не пришло ли тебе?

— Нет. Думает, что может соседи что-то начудили.

Меня эти успокоили, хоть с Ирой и Ваней разговор отсрочится.

— Когда у них допрос?

— В среду.

— Пока могу дышать спокойно.

Вечером я как обычно набрала маме:

— Привет.

— Привет. Как твое здоровье?

— Да вроде хорошо, сейчас немного кашляю, а в целом самочувствие нормальное.

— Лечись и теплее одевайся. Что делали все выходные?

— Ничего. Сидели дома всю субботу. Сегодня вот доехали до магазина, а сейчас отдыхаем.

Решила, что не буду рассказывать маме по телефону. Только при личной встрече.

— Бездельничаете, значит. Что в магазине купила?

— Продукты в основном. Рыбы захотелось, взяла скумбрии горячего копчения. Такая вкусная была, всю рыбину съела.

— Даже с Настей не поделилась?

— Она не очень любит рыбу. Как дома дела?

— Как обычно. Семик сидит в компьютере, папенька спать лег, я сериал смотрю.

— Ничего интересного, — вздыхая, ответила я. У моего брата самая однообразная жизнь в нашей семье.

— А что у нас интересного, мы уж старые. Это вы — молодые, а все дома сидите.

— Да что-то настроения нет особо.

— Как всегда. Случилось что-то?

Мама как чувствовала.

— Нет, все хорошо, просто не весело.

— Так бери и сама настроение себе поднимай.

— Попробую. Блины не пекли?

— Напекла. Семик уж оприходовал половину.

— Меня все Саня просит ему блинов напечь.

— А ты что?

— А я не умею. Никогда не пекла.

— Тебя никто замуж не возьмет.

— Как связаны блины и замуж? Меня не возьмут по другим причинам.

Я думаю, что в глубине души мама переживает, что я останусь одна. Она считает меня тяжелым человеком с невыносимым характером, якобы ни один мужчина меня не выдержит. Я на это отвечаю, что мне никто не нужен, что прекрасно справляюсь одна, но кого я обманываю

— Да, ты же и борщ не можешь варить.

— Тебя взяли из-за борща?

Мама рассмеялась.

— Да я шучу. Ладно, отдыхайте.

— Давай, завтра созвонимся.

— Пока.

Лежа в кровати, я начала задумываться о возможном продолжении всей этой истории. А что, если от меня все отвернутся или на допросах все выступят в защиту Димы, выставив меня дурой. Вдруг, из-за всей этой истории люди откажутся от общения со мной. Мое окружение слишком обычное и приземленное, никто не испытывал ударов судьбы от несчастной любви и все делятся на две категории: либо уже долгие отношения, либо их совсем нет. У меня нет таких же легкомысленных или обездоленных друзей, как я, кому не повезло в любви. Поэтому меня никому не удастся понять до конца. Думать обо всем этом не хотелось, но я не могла унять рой мыслей в своей голове. Еще и жарко. Кровать стоит почти вплотную к батарее, из-за этого мой сон крайне плох и наполнен дурными сновидениями. Но нужно засыпать.

Наступил понедельник, и я начала ощущать волнение — неделя допросов. До пятницы Алиса поговорит уже со всеми, потому что именно в этот день назначена наша с ней встреча.

Пол 11 Настя ушла. Где проходили допросы, я не знала, так как это был незнакомый мне адрес. Забив в картах, я узнала, что это отделение прокуратуры. Я решила перед учебой зайти к ребятам. В квартире был только Сережа. Я уже передумала, о чем-либо с ним говорить, но развернуться и выйти, было бы верхом бескультурья.

— Привет. Думала ты в школе.

— Привет. Нет, я сегодня в военкомат ездил.

— И как?

— Да никак, повестку дали, в марте явиться. Документы заполнил. А ты что не на учебе?

— Скоро поеду. Решила вас зайти проведать.

— Илюха и Саня на учебе.

— Я так и поняла. Настя в прокуратуре на даче показаний.

— Да, я уже тоже посмотрел, куда мне ехать. Тань, вот скажи, тебе самой-то это нужно?

Мне не понравилась его интонация, будто обращение к душевнобольной, слишком спокойная и снисходительная.

— Да, надо. Я уже все для себя решила, и сдавать назад не собираюсь.

— Смотри. Не жилось тебе спокойно.

— Откуда ты знаешь, как мне жилось?

Сережа буравил меня взглядом, явно не зная, что ответить. Находясь рядом с ним, я чувствовала себя дешёвкой, недостойной быть любимой. Не став дальше испытывать своего терпения, я развернулась и двинулась к выходу.

— Если хочешь, я встану на твою сторону, — услышала я за спиной.

Я не нуждалась в чьих-то одолжениях.

— Не нужно. Говори то, что считаешь правильным, — ответила я и вышла.

Меня мучила совесть, что я огрызаюсь на Сережу, хоть он ни в чем и не виноват. Я вошла к себе в квартиру и, внезапно, меня окутали тоска и чувство одиночества. Через пару дней праздник Святого Валентина, в который я очередной раз одна. За меня некому заступиться, никто не окажет любящую мужскую поддержку, не обнимет и не скажет: «Я верю в тебя. Я рядом». Я привыкла уже быть одна и не представляю, что в моей жизни может появиться любящий человек противоположного пола. Меня это не делает особо несчастной, иногда не хватает поддержки и внимания, заботы и ласки. Хоть я и не обделена мужским вниманием, никто из потенциальных ухажеров не приходится мне по сердцу. Я не привередлива, нет. Выходит, так, что тем, кто нравятся мне, я совершенно не интересна. Закон подлости или я просто еще не встретила свою судьбу, я не знаю. Самой страшное, что может произойти, если я вообще никогда не обрету взаимной любви. А есть ли она вообще, эта любовь?

Я накрасилась и начала выпрямлять волосы. От природы они у меня кудрявые и неаккуратные, поэтому я использую плойку. Когда они длинные, я их не расчёсываю, и кудри смотрятся, довольно, мило. Но сейчас у меня короткие волосы и с последними, прическа на голове становится похожа на стог сена. Только последние года я начала считать себя хорошенькой со своими изъянами. До этого моя самооценка была на уровне плинтуса. Когда я училась в школе, то считала себя никакой. На самом деле. Непримечательной, несимпатичной, даже не думала, что могу кому-то понравится. Но на моем первом курсе все изменилось. Может быть, я повзрослела или действительно что-то изменилось во внешности и поведении, но я начала чувствовать себя увереннее. Сейчас могу заявить с точностью, насколько важно любить себя. Никогда не надо говорить, что «я неудачник», «я страшная», «я всегда буду одна», «у меня ничего не получится». Важно осознавать, что для того, чтобы чего-то добиться или быть интересным и красивым не нужно чужое одобрение, это состояние души, это человеческие стремления. Я даю советы своим подругам, чтобы те поощряли себя. Не можешь найти парня и считаешь, что проблема в тебе, а ты вспомни, скольких ты отшила, сколько на тебя запало, но тебе они просто не по вкусу. Считаешь себя глупой, а ты вспомни, как сдала эти сложные экзамены на пятерки, когда все сдавали их на тройки, как ты поддерживала меня самыми нужными совами, вытаскивая из пучины депрессии. Только полюбив себя, у нас есть шанс стать истинно любимыми и по настоящему счастливыми.

На парах было совершенно не интересно. Нас учили решать геометрические задачи 10 класса. Было мало, что понятно, но времени понимать не было, успевать бы писать. Вторая пара еще хуже. Мы просто просидели целый час, слушая ответы нескольких одногруппников. Но нас хотя бы отпустили пораньше.

Домой я ехала в возбужденном состоянии. Мне было интересно, как прошли допросы моих друзей. Насти не было, она на репетиторстве. Пошла к соседям. Саша и Сережа спали, а Илюша играл. Ну, здорово. Я решила себя занять, чтобы на время унять любопытство и начала листать новостные ленты социальных сетей. Потом созвонилась с мамой. Дома было все как обычно. Мне надоело ждать, и я решила разбудить Сережу, чтобы поговорить с ним.

Будить никого не пришлось. Ребята уже проснулись.

— Сереж, можно с тобой поговорить.

Он понял к чему я, и мы вместе прошли к нам в квартиру.

— Ну как все прошло?

— Нормально. Ничего интересного.

— В смысле? Я хочу подробности.

— Я не могу с тобой это обсуждать.

— Что?!

— Да, как ты не имела права нам это разглашать, так и мы.

— Ну, хоть что-нибудь. В общих чертах.

Сережа вздохнул.

— Спрашивала, как складывались ваши отношения, кем вы приходились друг другу, что произошло на день Рождения Макса.

— А ты что ответил?

— Не скажу, секретики, — Сережа хитро улыбнулся.

— Пожалуйста, скажи хоть что-то.

— Да не могу, Тань, серьезно. Мы подписывали бумагу о неразглашении.

Мне захотелось его ударить.

— Но мне-то ты можешь сказать, я прямо причастна к этому делу.

— Ты все это услышишь.

— Когда?

— На заседании суда.

— Вы и там дадите показания?

— Да.

И тут меня накрыло озарение. Моя история выставится на всеобщее обозрение. Ее будут обсуждать люди как нечто самой собой разумеющееся. Надо ли оно мне?

— Как тебе Алиса? — я решила сменить тему.

— Я разговаривал не с ней.

— А с кем?

— С Вероникой. Знаешь ее?

— Нет. Я общалась только с Алисой. Надо будет у нее спросить. Думала, что в моем деле задействована пока только она.

— Уже нет, — по-доброму усмехнулся Сережа.

— Слушай, прости меня, пожалуйста, за мое грубое поведение. Я сейчас на взводе и совершенно не могу себя контролировать.

— Да не извиняйся. Все нормально. Я уже привык к твоим выходкам. Без них ты не ты.

— Спасибо за понимание. Поскорее бы это уже закончилось.

— Недолго ждать осталось.

— Откуда ты знаешь?

— Эта Вероника сказала примерную дату заседания.

— Правда? И когда?

— 24 февраля.

— Это же уже на следующей неделе!

— Да, оперативные они.

Я совершенно не готова к этому. Ни морально, ни физически. Текст не подготовлен, мысли не собраны.

— Слишком все быстро развивается. Боюсь, я не выдержу такого эмоционального накала.

— Выдержишь. Ты и не такое выдерживала.

Сережа с пониманием смотрел на меня. А мне действительно хотелось верить его словам.

Когда последний ушел, я пустилась в раздумья. Алиса мне совсем ничего не рассказала. Как проходит суд, как опрашиваются свидетели и обвиняемый, на каком основании выносится обвинение. Я не знала ничего. Может быть, это все обман или ловушка, а я даже не подозреваю. Пора ли все это остановить, пока не зашло слишком далеко?

Я нашла номер Алисы в телефоне и написала короткое смс: «Срочно нужно поговорить!». Вскоре, пришла Настя. Ее рассказ оказался похожем на Серёжин, она тоже не имела права разглашать информацию.

— Тань, ты все знаешь, что я сказала. Я рассказала, что знала, как видела ваши отношения, какой видела тебя после встреч или разговоров с ним. Без преувеличений и преуменьшений.

Настя не может врать. Она не лжет мне сейчас и не соврала тому, кто ее допрашивал.

— Кто с тобой вел беседу?

— Алиса.

— Странно. С Сережей разговаривала некая Вероника.

— Ну, у них же не один сотрудник.

— Тоже верно.

***

Саня с самого утра начал приставать ко мне с блинами, чтобы я их приготовила. Я лишь обмолвилась, что, может быть, надумаю и напеку.

С утра поехала в стоматологию на процедуру чистки зубного камня. Потом скаталась на две пары, совершенно, кстати, бесполезных и вернулась домой.

— Танюх, когда блины будут?

Саня уже встречал меня на пролете.

— Я только приехала. Какие блины!

— Так готовь.

— Мне сейчас на репетиторство нужно. Вечером может быть, и то если ты сходишь в магазин и купишь все для блинов.

Я зашла к ребятам.

— Сейчас Санек быстро сбегает, — промолвил Илюша.

— Я не побегу. Я устал и мне уроки еще делать.

— А я, значит, не устаю. Учеба, работа, так еще в магазин мне зайти и блинов напечь.

— Так ты все равно на улице будешь, а нам выходить надо, — лепетал Саша.

— Ну, ничего себе!

— Почувствуй себя настоящей женщиной, — проговорил с довольной усмешкой Сережа.

— Так вот, что для вас значит это определение. Я сказала, не сходите в магазин, блинов не будет.

Промолвив последнюю фразу, я вышла. Конечно, я знала, что никто из ребят не соизволит спуститься в магазин и купить все для блинов, но поставить их на место было нужно.

Настя сварила картошку и пожарила котлеты утром, что было хорошо, потому что времени на готовку не было, а перед репетиторством стоило бы поесть.

Погода на улице стояла уже который день просто прекрасная, светило солнышко, немного подтаивал лед под ногами, создавалось ощущение марта, а не февраля. Радовало голубое безоблачное небо и отсутствие холодного ветра. Автобус приехал на удивление быстро, не пришлось долго стоять на остановке. Настя, ученица встретила меня с уставшим лицом. Ей не нравилась геометрия, но она с радостью решала алгебру, когда понимала ее. Еще она очень любит поболтать. Мне приятно, что она все мне доверяет, вот и сейчас в перерывах между примерами, она рассказывала о летнем лагере, о том, как прокалывала ухо и язык, как в очередной раз рассталась с парнем. Ее, кстати, личная жизнь гораздо насыщеннее моей. Она не думает о будущем, не знает, кем хочет быть, но уверенна, что деньги создаются из воздуха и ей все во всем должны потакать. Да, она избалованный ребенок, но для себя я восприняла Настю как цель, направить ее на путь истинный, помочь разобраться в себе: кто она, что ей нужно от жизни. Не удалось мне себя настроить на нужный жизненный лад, может хоть с ней что-то получится.

После занятий с Настей, я долго шла до магазина. Дорога была заледенелая, да и идти приходилось с горки. Кое-как семимильными шагами я, наконец, добрела до места. Мне нравится ходить по магазинам, разглядывать полки с продуктами, набирать что-то в корзину. Вот и сейчас, я взяла килограмм муки, десяток яиц и пол литра молока. Все для блинов.

Оказавшись дома, я в первую очередь созвонилась с мамой, проконсультироваться по поводу рецепта. Так, в процессе разговора, я поняла, что забыла про дрожжи.

— Настя, ты сейчас не в магазине? — позвонила я подруге.

— Я уже ушла, Тань, а что?

— Мне нужны дрожжи для блинов, а я совершенно про них забыла.

Сама я точно не имела желания куда-то идти, поэтому пошла к соседям. Все трое спали.

— Подъем всем! — громко сказала я и включила свет.

— Что такое? — продирая глаза, спросил Сережа.

— Хотите блины, идите за дрожжами, я забыла купить.

— Сань, сбегай по-молодецки.

— Да, ты больше всех просил, ты и беги.

— А я-то что?

— Давай-давай, ты самый молодой, — поддерживал Илюша.

Я вернулась к себе и продолжила месить тесто. У меня не было определенного рецепта с пропорциями, я все делала на глаз. Вскоре пришел Саня с дрожжами, я добавила оставшиеся ингредиенты и оставила тесто постоять. Через 15 минут отправилась к соседям.

— Ребят, можно у вас взять половник?

— Идешь готовить? — хитро спросил Сережа.

— Ага.

Сережа подошел и достал с полки половник.

— Держи. Это мамин, она с ним блины готовила, как от сердца отрываю.

— Ой, спасибо.

— Пойдем, с тобой пойду. Хочу присутствовать на этом торжественном моменте.

Сережа аккуратно обхватил меня за талию ладонью и вывел из квартиры. Его прикосновения меня всегда сбивают с толку. Я, по своей натуре, кинестетик и очень остро реагирую на движения в сторону меня, особенно от людей, которые мне симпатичны. Наверняка, он не придает им значения, но я почему-то начинаю искать скрытый смысл.

— Танюх, что как плохо размешала, сколько комочков много.

— Не получилось до конца.

— Давай я попробую.

Сережа взялся домешивать мое тесто, избавляя его от комочков и у него это вышло. Когда я пришла на кухню, в квартиру ввалились и Илюша с Сашей. Все впятером смотрели, как я буду жарить блины. Но я боялась облажаться и никак не могла залить первую порцию на сковороду.

— Дай, я сделаю первый, посмотришь, — сказал Сережа и забрал у меня половник. Сегодня он вовсю мне помогает.

Первый его блин вышел так себе, кривой и слишком толстый, но на вкус оказался вполне ничего.

— Сносно, я думала, что будет хуже.

Тесто я делала не сладким, по причине того, что я его не люблю, но даже без сахара блины оказались съедобными. Пекли мы, в конце концов, все вместе, только Илюша не сделал свой.

Вечером мы сели пить чай. Блинчиков получилось как-то мало, и мы быстро их оприходовали.

— Танюх, очень вкусные получились, — сказал Саня.

— Не льсти мне.

— Я серьезно.

Весь вечер мы дружно шутили и смеялись, что я даже забыла о допросах и скором судебном разбирательстве. Все было как раньше. Совместные посиделки, улыбки и веселый смех, будто ничего и не случилось.

Перед сном тяжелые мысли снова вернулись. Завтра на допрос должны идти Ира с Ваней, мне оставалось интересно одно, удержится ли Ира от разговора со мной, сохранит ли она конфиденциальность официального разговора.

Наступила среда. Пар сегодня не было, так как в нашем учебном корпусе проходила какая-то олимпиада, и я поставила на это день три репетиторства. Первые два были с сестрами: Настей и Варей, каждое по два часа. И в конце второго я уже довольно таки устала и внимание мое начало рассеиваться, в итоге решения пары задач мы нечестно подсмотрели в ответах. Выйдя от девочек, я закурила. Сигарета была бы в разы приятнее, если бы это было последнее репетиторство. В кармане завибрировал телефон, Ира. Значит, не выдержала.

— Алло.

— Привет, Тань.

— Привет, Ир. Как дела у вас?

— Да хорошо все, как твои?

— Ничего, как обычно в целом.

— Мы сегодня с Ваней были на допросе.

— Очередь и до вас дошла.

— А кого еще вызывают?

— Настю, Сережу, Виталика и Макса, бывшего соседа Димы.

— Почему ты ничего не рассказала?

— Я не знаю, боялась, наверное.

— Я про ситуацию, на первом курсе. Он полный козел!

— Мне было стыдно. Впрочем, мне и сейчас стыдно.

— Понимаешь, все видели эту ситуацию по-другому. Никто и не подозревал, что произошло такое.

— Теперь знаете. Мне нельзя было сообщать вам о допросах и о деле, в целях чистоты ваших показаний. Прошу прощения, что весь этот сумбур доставил вам неудобства.

— Да ничего страшного. Молодец, что решилась на это. Этот сволочь должен быть наказан.

— Спасибо за поддержку. Ир, мне нужно сейчас на репетиторство, может, мы с Настей зайдем на выходных поболтаем, все обсудим.

— Да, конечно. Давайте заходите обязательно. Только накануне напишите мне.

— Хорошо. Тогда до встречи.

— Да, пока.

Минус еще пара человек. Надеюсь, Виталик и Макс не станут сообщать мне о показаниях, точнее они скорее расскажут об этом Диме, нежели мне.

В итоге приехала я полдевятого вечера, совершенно никакая. Сегодня точно ничего делать не буду. Просто лежать. Мой отдых прервал звонок. Алиса. Я вспомнила о вчерашней смске.

— Алло.

— Татьян, привет, хотела поговорить?

— Я, думаю, разговор может подождать до пятницы. Как проходят допросы.

— Отлично, почти со всеми состоялся разговор.

— Кто еще остался?

— Сам Дмитрий.

Сердце предательски екнуло.

— Встреча назначена на завтра?

— Именно.

— Хорошо. Хотела еще спросить, кто такая Вероника?

— Тебе что-то рассказали?

В голосе Алисы послышалась агрессия.

— Нет, ничего, просто спросила, с Алисой ли вели разговор.

— Сережа сказал?

— Не помню.

— Помнишь. Вероника разговаривает с мужчинами, это ее специфика, я с женщинами.

— Почему такое разделение?

— Психология мужского и женского пола разная.

— Поняла. Вероника лучше читает мужчин с помощью своих психологических штучек, а ты женщин.

— Грубо говоря, да.

— Ну ладно.

— В пятницу как договорились?

— Да.

— Тогда до встречи.

— Счастливо.

Я отключилась и почувствовала, накрывающее меня отчаяние, под ложечкой неприятно засосало. Я вышла на улицу. Мороз щекотал щеки, а снег медленно налипал на куртку. Было темно, пространство освещали фонари своим холодным светом. Снег падал на заледенелые дорожки — завтра упасть будет еще проще, просто не заметив льда. Я выдохнула сигаретный дым и передернулась от холода. Зато мороз хорошо освежал мозги. Чего я боюсь? Реакции Димы? Он ничего не сделает хуже того, что уже сделал. Заставит своих друзей дать показания против меня? В итоге я просто не выиграю дело, и ему ничего не будет. Отступать уже все равно некуда, зачем переживать из-за того, что нельзя изменить. Остается только отстаивать свою правду. Я убедилась, что близкие мне люди не отвернулись от меня, а это главное. Докурив, я вернулась домой и снова легла. Можно было бы поделать уроки и отвлечься, но мне было откровенно лень.

Вскоре пришла Настя.

— Привет. Как дела? Спросила она уставшим голосом.

— Привет. Да ничего, вроде, устала только немного, а как у тебя?

— Да тоже нормально. Сегодня мой ученик не мог решить такую простую задачу.

Настя поведала мне историю об ее нерадивом ученике Ване и задаче, где нужно найти третий угол треугольника, зная два других.

— Ну, он у тебя, как всегда.

— Ничего, Тань не говори. Хоть говори, хоть нет. Никак у него не получается.

— А мне Ира звонила?

— Правда?

Я рассказала Насте о нашем с Ирой коротком разговоре.

— Я рада, что она так спокойно и понимающе отреагировала.

— Да, в этом плане она вообще молодец, не стала разводить драму.

— Можно к ней доехать на выходных, посидеть, поболтать.

— Да, посмотрим, домашней работы много, если все сделаем, можно и съездить.

Мне нравилось спокойствие Насти, благодаря ему, я тоже приходила в себя и на время забывала о происходящем. Возможно, с ее стороны это было слишком безразлично, но видимо это то, чего мне сейчас и не хватало.

***

В четверг у меня был второй выходной. Олимпиада в учебном корпусе продолжалась и сегодня. Проспав почти до 11, я проводила Настю на учебу и решила еще напечь блинов, в этот раз больше, да и продукты оставались. Я намесила почти три литра теста. В итоге от огромной стопки осталось лишь половина. А все потому, что зашли ребята и расхватали их на пробу.

— Танюх, очень вкусные, — причмокивая, говорил Саня.

Потом зашел Сережа:

— Саня сказал, что блины сегодня у тебя, вкуснее, чем в тот раз.

— Попробуй.

Сережа свернул блин и отправил его в рот.

— Да, Тань, правда, вкусные.

В итоге блины, которые пеклись на вечер к чаю, были хорошо подъедены. Перед репетиторством я зашла в магазин и купила ребятам сгущенку, причем по велению Сережи, еще и вареную.

Вечером мы сели все впятером пить чай. Мне нравились наши совместные посиделки, они по-настоящему искренне и дружеские. Илюша шутит над Саней, Сережа надо мной, Настя над всеми. Мы давно привыкли друг к другу, не обижаемся на пусть иногда и жесткие остроты. День прошел спокойно и совершенно обычно. За мелкими хлопотами я забывала о происходящем в своей жизни, свою роль играли и друзья, которые не давали мне уйти в себя и просто впасть в уныние.

Пятница. День икс. На парах я сидела дерганная, а время тянулось бесконечно долго. Уйдя пораньше, я поехала на встречу с Алисой. Погода давила и угнетала. Серое небо, серые заледенелые дороги, посыпанные песком, снег, валивший хлопьями, а вокруг абсолютно серые многоэтажки и дым от автомобильного завода. Я бы почувствовала себя героем черно-белого фильма, если бы не моя куртка горчичного цвета, которая удерживала меня в реальности. Маршрутка быстро доехала до места назначения. Перед входом я закурила. Почему-то появилось замешательство, я не знала, что мне сказать, забыла все то, что хотела спросить, а страх потихоньку накрывал голову.

Собравшись с мыслями, я вошла и сразу двинулась к знакомому кабинету. Немного замешкавшись перед дверью, я, наконец, вошла. Лицо Алисы было решительным и озлобленным. Она явно была на нервах, так как сбивчиво стучала ручкой по столу.

— Привет

— Здравствуй, Тань. Присаживайся.

Я села на мягкий стул, но не стала облокачиваться, держа спину ровно на весу.

— Есть новости?

— Есть. Слушание пройдет во вторник.

— Что?! — я вскочила с места. — Как? Почему так скоро?

— Нет смысла это откладывать. Дмитрий оказался тем еще кадром.

— Я не понимаю.

— Он много, что говорил и в твой адрес, и в адрес нашей организации, но мысль проста: он нас всех засудит, найдет хорошего адвоката и посадит. Много переходил на личности и всячески отрицал свою причастность к делу.

— Это все не удивительно. Любой бы так отреагировал. Но я не понимаю к чему спешка?

— Он не успеет найти хорошего адвоката и подготовить нормальную защиту за такой короткий срок.

— Это нечестно. Это просто неправильно и некомпетентно. Я думала, что вы серьезная организация, но сейчас такое чувство, что вы кучка истеричных женщин.

— Зря ты так, мы делаем это для тебя.

— Для меня? Женщинам дали права наравне с мужчинами, сейчас у нас еще даже больше привилегий, чем у них. И как мы это используем? Как использовали мужчины их в своих интересах, ущемляя женщин. От патриархата, мы пришли к матриархату?

Алиса смерила меня презрительным взглядом.

— Мы боремся за таких, как ты. Нас используют, бьют, насилуют, оскорбляют и считают это нормальным. Социальные сети кишат унизительными шутками и историями, женщину рассматривают как кухарку, которая должна молчать и варить борщи. Насилие в семьях, в отношениях любовных и дружеских считается приемлемым, а сейчас ты встаешь на его сторону, после того, что он с тобой сделал!

Меня начали мучить противоречивые чувства.

— Я понимаю это, но суд должен быть справедливым. У него должна быть достойная защита. Так это все будет выглядеть, как фикция, мы просто его засудим.

— Он дал согласие на вторник. Его устроила эта дата, значит, он, верно, рассчитывает силы и сумеет подготовить речь, найти адвоката и свидетелей.

— У него тоже будут свидетели?

— Конечно. Как и в любом суде.

Я знала, кто будет на его стороне. Женоненавистник и мужлан. Вова. Я представила, как он начнет рассказывать историю про меня, выставляя в совершенно негативном свете. После этого заседания я никогда не смогу найти себе молодого человека.

— Нужно все отменить.

— Что?

— Я передумала. Я не хочу ничего.

— Так, спокойно. Без истерик. Что тебя испугало?

— Ничего, просто изменила свое мнение.

— Ты боишься самого судебного процесса?

— Нет.

— Боишься реакции общественности?

— Да нет же, ничего я не боюсь.

— Тогда в чем проблема? Я готова помочь тебе.

Я начала психовать.

— Мне не нужна ничья помощь, ясно?

— Тогда зачем ты обратилась к нам?

— Не знаю. Я отчаялась.

— Послушай. Тебе не нужно бояться ничего осуждения, я уверена, что все пройдет как по маслу, а ты станешь героиней. Ты станешь примером для миллиона женщин в мире, что не нужно бояться, нужно действовать.

— Я не хочу быть примером, я хочу справедливости, но вы не можете мне этого дать.

— Почему?

— Потому что ваш суд предвзятый. Вы поступаете ничем не лучше тех, кого вы обвиняете. В этом смысл вашей организации? За это вы боролись?

— Мы предлагаем полностью бесплатную помощь.

— Я думала, вы поможете мне, а я лишь стала вашим оружием, в бездумной войне против мужчин. За что вы воюете?

— За равенство и справедливость.

— Нет. Вы порождаете новые неравенство. Этот суд прямое тому доказательство.

— Послушай, я не знаю, кто тебя науськал на такие речи, но суд будет и состоится он во вторник, 20 февраля.

— А если я просто не приду.

— Ты придешь.

— А если нет?

— После этого придешь.

Алиса достала из первого ящика стола флешку.

— Это видеозапись допроса Дмитрия. Посмотри.

— Зачем ты мне даешь это? Как же конфиденциальность информации?

— Просто никому не показывай, посмотри одна. Я уверена, что после этого твое мнение изменится.

— Вы делаете это специально, чтобы я не отказывалась. Это грязный метод.

— Не возьмешь?

Я смотрела на флешку голодным взглядом. Меня терзала совесть, что я учувствую в этой бескомпромиссной и темной игре, но любопытство родилось раньше меня. Я забрала устройство с руки Алисы и встала.

— Я позвоню, — бросив фразу ей в лицо, я вышла.

Вечерний зимний вечер обдал меня холодом. Я успела знатно вспотеть и сейчас будто ощущала пар с каждого неприкрытого участка тела. Закурив, я засунула флешку в кошелек, чтобы не потерять и двинулась на остановку.

***

Приехав домой, в квартире я обнаружила Настю. Как оказалось, у нее отменилось репетиторство, и она раньше приехала. Значит, сегодня не получится посмотреть видео с допросом, так как Настя может его увидеть.

— Может по пиву сегодня? Неделя была напряженной, — поинтересовалась я у подруги

— Я не против.

— Может быть, предложим ребятам? А то еще обидятся.

— Да отстань, они по любому не заходят или начнут мяться.

— Ладно.

Мне бы хотелось посидеть вместе с ребятами, но иногда у меня создавалось ощущение, что мы с Настей навязываем им свое общество.

— Как сходила, кстати?

Я не хотела рассказывать Насте о своих сомнениях.

— Да в целом никак. Слушание состоится во вторник.

— Что? Я думала, оно должно было пройти 24, в субботу.

— Они его перенесли. Согласовав со мной и Димой. Мы дали согласие.

— Но почему так скоро?

— Я не знаю. Вроде как, времени смысла нет тянуть.

— Странно. А как прошел допрос у Димы?

— Я не знаю. Это точно такая же конфиденциальная информация, которую они не должны разглашать.

— Тебе совсем ничего не рассказали?

— Ничего.

— Настя смерила меня задумчивым взглядом, я не знаю, поверила она мне или нет, но сейчас меня это мало волновало.

Каждая из нас взяла по две бутылки пива. Мне захотелось копченой рыбы, и мы дошли до еще одного магазина, где я купила себе скумбрии. На улице было на удивление тепло, не смотря на вечер и минусовую температуру.

Не успели мы оказаться дома, как к нам нагрянул Илюша.

— Что пиво пьете? А нас не позвали, значит. Ну ладно.

Сказав это, он быстро вышел.

— А я говорила, что их нужно позвать.

Настя фирменно закатила свои глаза.

— Ладно, ладно! Пойдем, позовем их, — сдалась она.

Мы зашли к ребятам в тот момент, когда они все втроем собрались идти к нам.

— Если хотите, сходите и себе тоже купите, — начала с порога я.

— Что купить? — сделав непонимающее лицо, спросил Сережа.

— Пиво. Посидим все вместе.

— А что вы сразу не позвали.

— Я хотела, но…

— Это я подумала, что смысла вас нет звать, потому что вы по любому откажитесь, — перебила меня Настя.

— Ну, спасибо, — недовольно ответил Сережа.

— Если хотите, идите, вы еще успеете дойти до магазина.

Ребята начали мяться, что не хотят, да и не успеют. В конце концов, я не выдержала.

— Вы успеете сходить, если перестанете ныть, а соберетесь и пойдете. Почему вас нужно уговаривать?

Сережа и Илюша переглянулись.

— Ладно, пошли, — заключил первый.

Вечер мы провели впятером, снова болтая обо всем и шутя над кем-нибудь из нас. Под конец наших посиделок между нами возник спор о предпочтениях в одежде. Илюша уже ушел, и дискутировали мы вчетвером. Саша и Сережа любят деловой стиль, а именно рубашки, брюки, туфли и сумки. Вот с последних все и началось. Я сболтнула, что мне не нравится сумка Саши, что считаю ее смешной. И понеслось. За Сашу вступился Сережа, ярый консерватор и модник. За меня выступила Настя, которая тоже считала, что ходить каждый день, одеваясь, как на праздник неуместно. Спор перерос в ругань, каждый отстаивал свое мнение. Вскоре, я остыла и почувствовала вину, что высказываю мнение, о котором меня даже никто не спросил. Это выглядело с моей стороны бесцеремонно.

— Ребят, давайте, закроем тему. Я прошу прощения у вас.

— Да ладно, все мы поняли, — обиженно отозвался Сережа.

— Не важно, как одет человек, гораздо важнее, какой он на характер, его поведение и взгляды на жизнь.

— Но мы хотя бы не выглядим как быдло.

Я вспомнила Диму, который любил рубашки и брюки, носил также кожаную сумку и обожал профессию учителя. Меня прорвало:

— Знала я одного человека, который всегда одевался как интеллигент, с иголочки, а оказался он полной сволочью! Не важно, как ты одет, важны твои поступки и моральные принципы. Не зря говорят, что встречают по одежки, а провожают по уму!

Ребята явно немного испугались моего злого голоса, срывающегося на крик.

— Ладно, думайте, что хотите, — обиженно проговорил Сережа

— Думаю, что этот спор бессмысленный, потому что каждый останется при своем мнении. Мы вольны носить ту одежду, которая нам нравится. Только давайте без ваших ярлыков, что если парень носит розовое, то он гомосексуалист, если спортивный костюм, то быдло.

— А как их еще их называть?

— Попытайся мыслить шире, а не со своей колокольни. Я не хочу продолжать больше этот спор.

Между нами образовалось напряжение. Все молчали. Сережа и Саша сидели с недовольными и обиженными лицами. Мы с Настей пытались перевести тему, но все это было безуспешно. Любую тему ребята сводили к своей одежде и сумкам, с которых все началось.

Когда Сережа и Саша ушли, мы с Настей разразились триадами:

— Вот им не без разницы, что мы говорим, если им так нравится их стиль в одежде, то им должно быть все равно на наше мнение.

— Конечно, а у них закрались сомнения, что говорит о том, что они сами не уверены в своих словах. Они же даже больше себя убеждали, чем нас. А обиды их, совсем детские.

Порассуждав еще какое-то время на тему нелепых обид, мы, наконец, улеглись. Впереди было два выходных.

Проснулась я в 11. Позавтракав кофе и бутербродами, села за уроки, которых за две недели успело накопиться значительное количество. Настя села за свои. Я подумала, что это отличный шанс посмотреть то, что было на флешке. Сев на кресло, в противоположной стороне от Насти и положив ноутбук на колени, я аккуратно вставила в ухо наушник и воткнула флешку. На нем был только один файл — видео. Убедившись, что штекер вставлен в разъем, а громкость не особо большая, я включила. На экране появился полупустой кабинет. Посередине стол, по разные стороны от которого стоят стулья. На окне белые жалюзи, вдоль стены стеллаж с парой папок на полках. За одним стулом сидит Дима, за другим женщина, по всей видимости, Вероника. Их лиц не видно, камера направлена так под углом. Но вот звук был четкий.

— Представьтесь, пожалуйста.

Дима назвал полностью свои инициалы.

— Сколько полных лет?

— Двадцать три.

— Образование?

— Неполное высшее, учитель информатики и физики.

В нашем университете, хоть и учишься пять лет, а получаешь бакалавра.

— Знакомо ли вам имя девушки?

Вероника назвала мои полные инициалы.

— Конечно. Мы учились в одном университете, жили вместе в общежитии.

— Кем она вам приходилась?

— В смысле?

— Подруга, девушка, знакомая.

— Это моя подруга. А с ней что-то случилось?

— Вы состояли с ней в интимных отношениях? — Вероника не обратила внимания на вопрос.

— Что? Это к чему? — Дима явно замешкался.

— Прошу ответить на вопрос.

Дима явно не понимал, что происходит, я чувствовала сквозь экран его напряжение.

— Тань.

Я оторвалась от экрана, нажав на паузу.

— Что ты там смотришь? — заинтересовано поинтересовалась Настя.

Теперь замешкалась я.

— Да Дашок видео прислала, с психологией связано, вот глянуть решила.

Настя понимающе кивнула и снова уткнулась себе в домашнюю работу.

Я убрала видео с паузы и продолжила смотреть.

— Состояли.

— Как долго вы продолжались ваши интимные отношения?

— Я не помню. И к чему эти вопросы?

— Прошу вас отвечать честно, вы подписали соглашение.

— Не знаю я, полгода может меньше даже, было то пару раз.

— Расскажите, как начались ваши сексуальные отношения?

— Я не буду отвечать на этот вопрос, пока вы не скажите мне, что происходит.

Вероника долго смотрела на Диму.

— Вы обвиняетесь в изнасиловании.

— Что? Кого?

— Татьяны.

— Полный бред. Какое изнасилование, у нас все обоюдно было.

— Расскажите, как начались ваши сексуальные отношения?

Дима явно испугался таких заключений и задумался. Видимо он еще не осознавал, что имеет дело с совершенно новой правовой организацией. И снова они поступают грязно, утаивая все обстоятельства дела от главного обвиняемого.

— Я был пьяный, она тоже. Было день Рождение моего соседа, и мы решили уединиться.

— Это было вашим совместным решением?

— Да.

— Татьяна не проявила сопротивления?

— Нет.

— Вы хорошо помните этот вечер?

— Не очень, я был пьяный. Но я точно помню, что никого не насиловал.

— Вы никогда не думали начать отношения с Татьяной?

— Не знаю, думал вроде. Но мне не хотелось отношений ни с кем. Это не говорит о том, что она какая-то не такая, просто я не был готов тогда.

— Вас устраивал такой вид отношений, в которых вы находились с Татьяной?

Дима задумался, явно не зная какой ответ правильный.

— Вроде, устраивал.

— А Татьяну он устраивал? Она не хотела никогда с вами ничего большего?

— Не знаю. Мы просто спали, и она была не против. Иногда она говорила про отношения, но я всегда отвечал, что они мне не нужны.

— Вы выпиваете?

— Странный вопрос. Да, выпиваю, немного, по праздникам, могу пива выпить вечером.

— Часто ли вы выпивали, проживая в общежитии?

Дима расхохотался.

— Очень часто, пожили бы там и поняли.

— Будучи в состоянии алкогольного опьянения вы приставали к Татьяне?

Дима начал стучать пальцами по столу, его уже явно начал нервировать такой стиль ведения допроса.

— Было дело.

— Вы проявляли силу к Татьяне, принуждая ее к половому акту, будучи в состоянии алкогольного опьянения?

Дима замер.

— Нет, никогда.

— Вы поставили свою подпись в документе о том, что должны говорить правду и только правду, ложь будет для вас отягощающим обстоятельством.

— А я и не вру! Мы хотели трахаться, мы трахались. Все, дело закрыто. Я вам больше ни на один вопрос не отвечу.

— Не хотите отвечать мне, ответите в суде.

— Каком еще суде?

— Обыкновенном. Татьяна подала на вас иск, что подверглась изнасилованию с вашей стороны. Мы организация, занимающаяся решением подобных дел.

— Что?! Вы рехнулись? Что за организация?!

— Мы феминный суд — правовая организация, занимающаяся вопросами ущемления прав женщин.

— Да я ничьи права не ущемлял!

— Слушание состоится во вторник, 20 февраля, в 9.00. Мы вышлем вам письмо, куда нужно будет подойти. В ваших интересах найти адвоката и свидетелей в вашу пользу и подготовить защиту.

— За три дна?!

— Вы не хотите идти с нами на контакт и сотрудничать, значит, за свои слова ответите в суде.

— Да и пошли вы! И пошла эта шлюха куда подальше! Сначала ложиться под всех, потом иски выдвигает!

У Димы явно сорвало крышу.

— Она с кем только не терлась по углам, я смелее оказался, пошустрее, вот она ноги и раздвинула!

Я громко захлопнула крышку ноутбука, что испугало Настю.

— Тань, все хорошо?

Я попыталась сделать максимально непринужденное лицо и выдавила улыбку.

— Да, просто видео оказалось сильным.

— Про что там?

— Про изнасилования, актуально просто.

Настя утверждающе покачала головой и вернулась к своим делам. Мне нужно было с кем — то посоветоваться, хотя в глубине, я знала, какое решение приму.

Решила рассказать Дашку обо всей ситуации. Под предлогом, что пошла курить, я оказалась на улице и записала длинное голосовое сообщение Даше о том, что произошло за последнее время, о допросах, о моем разговоре с Алисой и сомнениях на счет дела и о видео, только что мной просмотренным. Ответ подруги не заставил долго ждать.

— Не знаю, Тань, что и сказать. Все так усложнилось. Очень странная у этой организации манера вести дела. Но я думаю, что стоит попробовать, хотя бы ради интереса. Как вообще это выглядит, чем все закончится. Ну а Дима не изменился, в чем я даже не сомневалась. Вместо того, чтобы достойно и честно рассказать всю историю, он стал марать тебя. Конечно, в любом случае решение принимать тебе, и я тебя в нем поддержу. Поступай так, как велит тебе сердце.

На самом деле, Алиса оказалась права. Видео подействовало на меня гипнотически, и я правда изменила свое решение. Теперь, я уверена, что Дима должен быть наказан не только за свои поступки, но еще и за клевету.

После того, как я, скрипя сердцем, сообщила Алисе о своем окончательном решении, она приняла боевую стойку.

— Сегодня, я через курьера доставлю всем письма о слушание. Завтра будем урегулировать вопросы по самому процессу. Приди ко мне в понедельник, мы все должны обговорить.

Вечером была доставлена срочная почта Сереже и Насте. В письме значилась дата и время слушания, а также адрес, куда следует явиться.

— Это Дворец Правосудия, — пробив адрес, произнесла я.

— Я думал, для таких событий у них есть специальные места: заброшенные стройки, пустыри, — съехидничал Сережа.

Я подняла глаза от бумаг и увидела четыре пары глаз, каждая из которых смотрела на меня. Настя с тоской, Сережа с усмешкой, Саня и Илюша с грустью, что не принимают участия в этой карусели. Единственное, что объединяло эти взгляды — это жалость, в каждом она была.

— Не смотрите на меня так, — промолвила я и попыталась как можно увереннее улыбнуться.

— Тань, все будет хорошо, — ободряюще молвила Настя.

— Конечно, хорошо, по-другому и быть просто не может, — поддержал ее Сережа.

— У меня такое чувство, будто во вторник должен состояться расстрел, причем не Димин, а мой.

— Да ладно тебе, выясните отношения и разбежитесь, — махнув рукой, сказал Саня.

— Если бы все было так просто. Но знаете, что я хочу вам сказать? Спасибо, большое спасибо. Я рада, что у меня есть вы, что вы меня не оставили в этот непростой период моей жизни, что, узнав правду, не оттолкнули меня, что терпите мои истерики. Сейчас вы моя самая близкая группа поддержки.

На лицах ребят растеклись улыбки, а в глаза заискрили нежностью.

— Пойду, поставлю чайник.

Пока я наливала воду и мыла кружки, на меня напали мысли. Я думала о своих друзьях, какие они все разные, но по-своему прекрасные и неповторимые. Вот Настя, застенчивая, частенько молчаливая, любит мешковатую одежду и совершенно не переносит мыть посуду. Вот Сережа, консервативен во всех своих взглядах, уверен, что умнее многих, а может и всех, апатичный и любитель поспорить. Саня — болтун, весельчак, зануден в учебе и обаятелен в общении. Илюша — шутник, безучастен к большинству всему происходящему и зачастую скрытен. Дашок — прогрессивная, обстоятельная, мастер слова и просто боевая девица. Дана, Даша, Вика, Юля. И это не все, кого я перечислила, но сейчас я готова идти до конца, ради них, ради того, что они всегда рядом со мной, ради их веры в меня, ради того, чтобы они могли мной гордиться.

— Тань, тебе звонят, — прервал мои мысли оклик Насти.

Я ринулась в комнату. Схватив телефон, я прочитала на экране: «Вова». «Вот черт!» — пронеслось у меня в голове.

— Алло, — ответила я, на ходу убегая на кухню под удивленные взгляды ребят.

— Ты что творишь?

— И тебе привет.

— Ты там головой что ли ударилась?

— Позвонил, чтобы нахамить мне?

— Какой суд? Какое изнасилование?

Конечно, я догадывалась, что разговору с Вовой суждено состояться, но не думала, что так скоро.

— Я не собираюсь тебе ничего объяснять. И говорить вообще не хочу.

— Я сейчас приеду, и мы все обговорим, хочу услышать всю историю от тебя лично.

— Можешь не торопиться, я не выйду к тебе.

— Могу зайти я.

— Не стоит. Мы не будем говорить до суда. И вообще, я сейчас занята и мне нужно идти, так что…

— Стой! Ты не можешь ответить за свои слова?

— За свои слова я отвечу во вторник, будь уверен.

— Я не ожидал, что ты будешь заниматься подобной ересью. Сама же ложилась под него.

— Катись куда подальше! — заорала я в трубку и тут же сбросила.

На кухню вбежали все.

— Тань, кто это был? — испуганно спросила Настя.

— Вова.

Сережа театрально закатил глаза, но ничего не сказал.

— Давайте уже просто сядем и попьем чай.

Руки не слушались меня, поэтому половину чая расплескалось на пол, пока я несла его в зал. Стрелки часов медленно подобрались к 12 ночи. Наступило воскресение. А это значит, что через два дня все окончательно решится.

— Как думаете, чем все это закончится?

— Это неважно, главное, чтобы обошлось без жертв, — задумчиво проговорил Сережа.

— В этой истории явно не будет победителей.

Вскоре, мы отвлеклись на посторонние темы, и я немного успела расслабиться. Даже как мы разошлись, и я легла, сон на неожиданность пришел быстро.

***

Воскресение. Стоило мне открыть глаза, как я почувствовала, что внутри меня все сжимается, словно сворачивается в узел. Я приняла позу эмбриона и попыталась успокоиться. Но, кажется, это было безуспешно, дыхание сбивалось, а саму меня бил озноб, несмотря на хорошее отопление в квартире. Сегодня мне приснился кошмар. В нем я проиграла суд, и меня преследовали вооруженные люди. Надеюсь, это останется лишь во сне.

Я увидела, что проснулась Настя и сделала расслабленный вид. Не знаю, почему я никак не решалась ни с кем обсудить свое эмоциональное состояние. Хоть и отлично понимала, что до добра это не доведет.

— Как спалось? — спросила я подругу.

— Как убитая, а ты как?

— Сон плохой был, не глубокий, несколько раз просыпалась.

— Это из-за нервов. Скоро все закончится.

Мы умылись и позавтракали. Настя села за уроки, а я решила написать речь к выступлению в суде. Как назло, в голову ничего путного не шло.

Просидев безуспешно полчаса и убив кипу бумаги, я поняла, что это безнадежно. Я не напишу идеальную речь. А значит, буду импровизировать. Зашли ребята. Мы немного поболтали на отвлеченные темы, и они снова ушли к себе. До самого вечера мы с Настей решали стереометрию. В итоге мы обе списали решения, которые были найдены в интернете.

Я стояла и жарила мясо, как услышала мелодию звонка на телефоне. Меня прошиб пот. Я теперь всего буду бояться? «Вова» — высветилось на экране. Сначала я не хотела брать, но любопытство, зачем он звонит, взяло вверх.

— Да!

— Выходи.

— Куда?

— На улицу.

— Я не куда не пойду, — голос предательски дрожал, а я медленно подобралась к окну. Там действительно стояла машина Вовы.

— Выходи.

Из спальни вышла Настя с удивленным видом. На ее лице читался вопрос.

— Я сказала, что не выйду.

— Тогда, я сейчас сам поднимусь к тебе.

Я испугалась, что он может начать долбить в дверь, оскорблять и перепугает половину дома.

— Хорошо, я спущусь. Но если ты меня хоть пальцем тронешь…

— Да кому ты нужна.

Я не успела ответить, Вова положил трубку.

— Тань, не ходи! — взволнованно вскрикнула Настя.

— У меня выбора нет.

— Есть, просто не спускайся.

— Тогда он поднимется сюда и начнет орать мне за дверь неприятные вещи на весь дома, думаешь, я хочу это.

— Вызовем полицию.

— Ага, или женскую организацию. Ему ничего не будет, а на меня будут смотреть косыми взглядами.

— Да и пусть смотрят.

— Я все решила.

Накинув куртку и надев сапоги, я вышла на улицу. В машине сидело двое. «Черт» — успело мелькнуть у меня в голове. Передние двери распахнулись, и сердце рухнуло в пятки. Дима и Вова собственной персоной.

— Какого хрена, ты творишь? — на ходу выкрикивал Дима, подходя ближе ко мне.

Вова держался устрашающе, с его перекаченной комплекцией, невысоким ростом и походкой гопника. Вова и Дима не привлекали никого из моих подруг. Первый и правда, был несимпатичен, особенно с обросшей головой. Лицо его было в прыщах и шрамах от них. Он фитнес инструктор и его главная работа — это держать форму. Но не брезговал колоть курс, ел всякую гадость. Не знаю, как это все влияло на его потенцию, но на лице отразилось довольно сильно. Тем не менее, раньше мне с ним действительно было хорошо и комфортно, мы всегда находили, о чем поговорить, у нас было много общих интересов и, находясь с ним рядом, я переставала обращать внимание на его внешность. Дима, примерно одного роста с Вовой держался уверенно. У него уже давно появились залысины, малоприятного вида, а стоит ему отрастить бороду и усы, он становился старше лет так на 15. Вот и сейчас он был обросший, что в свете фонаря делало его устрашающим.

— Что творю?

— Подаешь заявления.

— Да, подаю, потому что считаю, что ты должен быть наказан.

— За что?

Говорил пока только Дима, но они уже почти вплотную приблизились ко мне, и я прикладывала массу усилий, чтобы скрыть свой страх. Но в это время в голове уже созревал план.

— За то, что ты со мной сделал. Ты все прекрасно сам знаешь, не делай себя святым. Ты можешь обмануть людей вокруг, но тебе не обмануть самого себя! — сказала я, в упор, смотря на Диму.

— Забери заявление. У меня семья, ребенок, а ты устроила какой-то фарс.

— Это не фарс. Я узнала о возможности справедливого наказания виновного и решила ею воспользоваться.

— Что ты хочешь? Денег?

Я расхохоталась.

— Мне нужна правда. Признайся во вторник при всех в том, что ты совершил, и я скажу, что не имею претензий.

Дима буравил меня взглядом.

— Я не стану признавать того, чего не было.

— Не строй из себя дурака, я умоляю тебя. Все общежитие видело меня с синяком на щеке. Все твои соседи видели, как ты ко мне лез. Ты обречен проиграть в этом деле. И я предлагаю тебе сделку. Ты рассказываешь настоящую правду в суде, признаешь вину, а я не имею претензий, конец.

Две пары глаз вперили на меня свои взгляды. Я закурила, они повторили.

— Я все равно не понимаю, зачем тебе это понадобилось, — недоуменно сказал Вова.

— Может быть потому, что я пережила изнасилование и терпела бесконечные унижения.

— Прекрати. Не болтай. Ты сама спала с ним и делала это с радостью. В машине, душевых, в комнате.

Я чувствовала, как к глазам подбираются слезы.

— Потому что я любила его и думала, что, если стану во всем потакать, он тоже полюбит меня. Была дурой, на счет этого не буду спорить.

— Надо было мне также перенять тактику Димана, глядишь, и я бы тебя трахнул.

Я опешила от его слов. Это при том, что в начале этого учебного года мы хорошо общались, он иногда приезжал ко мне сюда, и мы просто болтали на улице.

— Убирайтесь отсюда. Я не хочу вас видеть.

— Если ты не заберешь заявление, я превращу твою жизнь в ад, — угрожающе говорил Дима. — А если из-за этого пострадают мои отношения с женой и дочерью, я просто уничтожу тебя, долбанная ты шлюха.

Вова громко хохотнул, а меня пронзила ненависть к этим мужланам, которые посчитали себя настоящими мужиками.

— Вы — козлы. Я засужу вас обоих, сначала тебя, Дима, потом тебя, Вова. Вам меня не остановить. Мне совершенно все равно на ваших баб, жен и детей. Я сделаю все, чтобы наказание оказалось, как можно более жестоким, можете не сомневаться. Это я вас уничтожу, я смешаю вас с грязью и сотру в пыль. Вы пожалеете о том, что вообще вас жизнь свела со мной!

Я представляла, как выгляжу со стороны. Это был не просто приступ агрессии, это было состояние аффекта. Перед глазами все расплылось, а слова сами лились из меня. Ребята смотрели на меня с отвращением и злостью

— Ты пожалеешь о том, что сделала, — прошипел сквозь зубы Дима.

Я не успела ничего ответить, они с Вовой сели в машину и уехали. Я заорала во все горло. На смену злости пришло отчаяние. Мой крик прервал тихий голос.

— Тань.

Я обернулась. Это был Саша.

— Я ненавижу их! Я ненавижу себя! — кричала я.

Из глаз посыпались градом слезы, начиналась истерика. Саня подошел ко мне и обнял, прижав мою голову к своему плечу.

— Если бы я мог тебе хоть как-то помочь, я бы сделал все. Но я могу только верить в тебя, что я и делаю.

Я громко всхлипывала, тело била дрожь. Я не могла вымолвить и слова и потеряла счет времени, сколько мы так стояли.

Саша проводил меня до квартиры, где уже собрались все. Снова эти сочувственные взгляды. Их жалость не только угнетала меня, но и напоминала о моем положении.

— Тань, они просто сволочи! Не слушай их. Они будут наказаны, я уверена! — поднявшись со своего места и направившись ко мне, говорила Настя.

Она подошла ко мне и, приняв из рук Саши, усадила на кресло. Я обвела взглядом друзей, которые явно не знали, что сказать.

— Я устала. Правда устала от этого всего. Мне жаль, что вы оказались втянуты во все это и не жду утешающих слов. Давайте просто сделаем вид, что этого ничего не было. Сейчас у меня очень сильно болит голова, и я хотела бы прилечь. Поэтому, простите, ребят, но я покину вас.

Я встала с кресла и ушла в спальню. Голова на самом деле не болела, но я устала от их взглядов, от натянутых разговоров и чувства собственной ничтожности. В дверь постучали. Я закрыла глаза, и сделала вид, что уснула. Кто-то сел рядом на кровать.

— Я знаю, что ты не спишь. Просто послушай, — шептал голос Сережи. — Я не верил тебе, думал, тебе показалось или ты преувеличила, но то, что я видел сегодня, все изменило. Мне жаль, что жизнь связала тебя с такими людьми. Теперь я на твоей стороне. До конца.

Он накрыл своей ладонью мою руку и легонько сжал. Я не открыла глаз, а Сережа ушел. Если бы у меня еще оставались силы, я бы наверняка расплакалась

***

На понедельник и на вторник я отменила пары и репетиторства, сказав всем, что заболела. Мне предстояло много дел. Позавтракав, я сходила в душ и привяла себя в порядок. Завтра я должна быть на высоте. Плакать больше не хотелось. Все произошедшее на выходных подстегнуло меня к тому, чтобы стать увереннее и сильнее. Я больше не собиралась идти на уступки и ловить на себе жалостливые взгляды. Я переверну взгляд на женщин, я докажу, что ничего не бывает безнаказанно.

В обед я поехала в магазин и купила себе пиджак и юбку карандаш, так как от делового стиля в моем гардеробе была лишь блузка кроемого цвета. Погода была ясная, светило теплое солнце, а легкие морозец не позволял превратить лед под ногами в слякоть. Весь февраль держалась очень хорошая погода, пожалуй, сочту за знак свыше. Я на правильном пути.

В ларьке я купила себе капучино с корицей. Сев на лавочку неподалеку, я наслаждалась кофе. Звонок. Алиса. Его то я и ждала.

— Таня, срочно ко мне!

— Что случилось?

— Все при встрече.

Я испугано сглотнула и ринулась к выходу. Мне казалось, что автобус едет уже целую бесконечность, когда мы оказались около нужной остановке. Я быстро вышла из автобуса и рванула к дому. Меня разрывало любопытство и опасения.

Влетев в кабинет, я, еле дыша, произнесла:

— Что случилось?

Алиса с угрюмым лицом сидела за компьютером.

— Проблема.

— Какая?

— Сядь.

— Да что случилось?

Алиса подняла на меня серьезный взгляд.

— Кто-то огласил эту историю, теперь о ней знают журналисты, телеканалы, социальные сети пестрят, а люди обсуждают.

— Что? Как?

— Никто не знает, как. У нас такое впервые, обычно дело оставалось в пределах узкой группы людей.

— Но что интересного в этой истории, что ей придают столько значения?

— Понимаешь, в чем дело. Пусть о нашем существовании и знают, но никто не получал еще информацию о действиях, что мы ведем. Для всех мы как пустая надежда. Мы есть и можем помочь, но никто никогда не обратится, потому что кто-то не верит в нас и нашу силу, а кто-то просто боится. А тут ты с таким делом. История вызвала резонанс в обществе. Люди уже делятся на два лагеря, кто-то за тебя, кто-то за Диму.

Я сидела в полнейшем шоке. Я подготовила себя ко всему, но не к такому.

— Что мне теперь делать?

— Назад дороги нет. Завтра суд. В твоих силах выступить достойно и не потерять лица. Мы поможем тебе и будем рядом. Главное ничего не бойся и не отступайся.

— Вчера приезжал Дима.

— Что? Ему запрещено подходить к тебе, звонить и разговаривать.

— Он просил забрать заявление.

— Ну, это очевидно.

— Оперировал женой и ребенком.

— А ему больше нечем.

— Скорее всего, это он и поднял шум или Вова.

— Свидетель Димы?

— Да. Он все-таки его свидетель, — последнюю фразу я произнесла тихо, будто в подтверждении собственных мыслей.

Алиса увидела, что я приуныла и решала взять оборону в свои руки.

— Значит так, хватит нюни распускать. Ты испугалась ажиотажа, он пройдет, после суда все наверняка утихнут. Сейчас для них это что-то новое.

— А если не утихнет. Что если все станет еще хуже?

— Почему ты всегда сначала думаешь о плохом, и не предполагаешь положительного исхода.

Я усмехнулась.

— Эта история изначально попахивала не особо приятно, но сейчас уже вовсе дышать нечем.

— Ты подготовила речь? — Алиса сменила тему, чтобы увести меня подальше от собственных же мыслей.

— Нет, я решила, что буду импровизировать.

— Что? Это бред полный? У тебя должно быть достойное слово.

— У меня будет достойное слово. Будь уверена.

Алиса недоверчиво смотрела на меня.

— У тебя очень замученный вид. Ты просто устала. Я сама тебе все напишу и сегодня пришлю на почту. Почитаешь. Будешь завтра ориентироваться на него.

Я молчала.

— Завтра, я заеду за тобой в полвосьмого утра. Слушание назначено в девять, если ты помнишь. От тебя нужна только твоя история.

— Я имею права отменить решение суда, сказать, что больше не имею претензий?

— Зачем тебе так говорить?

— Вдруг я передумаю.

— Такое возможно, но не делай это сразу. Выслушай все истории и точки зрения, а потом решай.

— Хорошо.

Алиса неуверенно смотрела на меня.

— С тобой все в порядке, ты как будто не в себе.

— Все хорошо. Я просто устала уже от этого всего. Хочу, чтобы поскорее все закончилось.

— Завтра все закончится.

— Я уже так не думаю.

Алиса молча смотрела на меня, пытаясь подобрать слова.

— Не переживай об общественности, это быстро утихнет, как только появится что-то интереснее, а это случается чуть ли не ежедневно.

Я не ответила ей.

— Наверное, я пойду. Хочу сегодня отдохнуть, как следует. Завтра тяжелый день.

— Конечно, отдыхай. Не забудь прочитать речь, что я тебе пришлю.

Ничего не ответив, я встала и вышла. Стоя на улице, я закурила. Чего еще мне ждать от этого всего, что на меня набросятся в переулке или покажут по центральному телевидению, как психически нездоровую. Я хотела было полистать новостную ленту социальной сети, но потом решила для себя, что до завтрашнего дня никуда заходить не буду и ни с кем общаться тоже.

Дома я закрылась в комнате и легла на кровать. Видеть никого не хотелось, но и навестить меня никто не спешил.

Я услышала, как скрипнула дверь. Открыв глаза, увидела в проеме Настю.

— Спи, спи. Извини, что разбудила.

— Да все хорошо. Я сама не заметила, как уснула. Сколько время?

— Шесть вечера.

— Ужас!

Я резко вскочила с кровати.

— Я все проспала.

Настя прятала от меня глаза.

— Что-то случилось? — настороженно спросила я.

— Ты сегодня заходила в интернет?

Я поняла, к чему она клонит.

— Там пишут обо мне?

— Да.

Я усмехнулась.

— Мне сегодня Алиса рассказала, что просочилась информация о деле везде куда можно. Но я не заходила. Не хочу это видеть.

— И правильно.

— Там настолько все плохо?

Настя явно попыталась подобрать слова, чтобы не обидеть, но и не солгать мне.

— Да не особо. Думаю, скоро все забудут об этом.

— Не утешила. Что там пишут?

Я пошла на кухню, чтобы разогреть себе ужин. Настя тихо шла за мной.

— Пишут про суд, про феминисток, люди принимаю разные стороны.

— А конкретно про нас с Димой ничего не пишут?

Я обернулась и посмотрела на Настю. Она грустно улыбнулась.

— Пишут, думаю, ты сама догадываешься, что именно.

— Меня обливают грязью, а его выставляют пострадавшим все сексистские страницы в социальных сетях, а на женских меня считают жертвой, а его сволочью. Так?

— Примерно да.

— Вполне очевидно.

Микроволновка щелкнула, и я достала разогретую картошку с курицей. Есть не особо хотелось, это было необходимо для поддержания сил.

— Ребят видела сегодня?

— Нет, сама недавно пришла. Алиса что-то ещё интересное говорила?

— Сказала, что сама приготовит мне примерную речь. Ей не понравилось, что я собралась импровизировать.

— Ты так ничего и не написала?

Я отрицательно помотала головой.

— А ты готовила слово?

— Нет, сейчас думаю сесть, хоть мысли сформулировать.

— Если видишь в этом смысл, то пиши. Пойду, спущусь, покурю.

Я решила зайти за Саней. На мой стук раздалось: «Войдите». Я зашла. Ребята сидели в зале за ноутбуками. Сережа и Илюша играли, а Саня что-то читал. Я была уверена, что они тоже уже видели все эти статьи, а возможно и неприятные шутки об истории, в центре которой я оказалась.

— Привет, ребят.

Три пары глаз уставились на меня.

— Привет, — едва ли не дружно ответили они.

— Как дела у вас?

— Точно лучше, чем у тебя, — произнёс Илюша. — Шутка.

Я улыбнулась.

— В этом даже не может быть сомнений. Сереж, ты приготовил речь, для завтрашнего выступления в суде?

— Вот ещё. Не вижу смысла. Я знаю всю историю и просто ее расскажу. А ты готовила?

— Нет, я уже столько раз это все повторяла, что заучила наизусть. Сань, пойдёшь курить.

— Пойду, Танюх, если ты угостишь.

— Без проблем.

На улице Саша рассказывал об университете и предметах, с которыми у него в данный момент были проблемы. Он явно боялся разговаривать со мной на тему суда и все с ним связанное, поэтому нёс пустую чепуху, дабы не создалось неловкого молчания. Я решила, что не буду его прерывать, к тому же его болтовня действительно отвлекала и даже немного развеселила меня.

Оказавшись у себя, я застала Настю за исчерканным листом бумаги.

— Как продвигается?

— Не особо успешно.

— Ну и не пиши. Расскажешь, что помнишь и все. К тому же там будут задавать вопросы. Думаю, на них не составит труда ответить. Главное честно.

— Ты права. Да и не люблю я вот это все писательств. Будь, что будет.

— Верно. Самое главное, что все это закончится, уже неважно чем.

Настя ободряюще мне улыбнулась и попросила разбудить её завтра, как встану я. Мы легли, но я ещё долго не могла уснуть. Меня одолевали разные мысли полные сомнений. Все ли я делаю так, действительно ли мне эти нужно, как может все это закончится в конечном итоге? Сейчас это уже не имело смысла, поздно искать лейтмотив в том, что уже исполнено.

***

Будильник разбудил меня в полседьмого. Ночью я почти не спала, но не чувствовала себя уставшей. Я сразу же вскочила с кровати, и голову пронзилась острая боль. От недосыпа, в глаза, будто песок насыпали. «Отлично. Самое лучшее состояние для самого ответственного дня в моей жизни». Я выпила пару таблеток обезболивающего и пошла умываться.

Поставив чайник греться, я пошла будить Настю. Оказалось, что она тоже плохо спала, а ночью ее одолевали неприятные сны. Зашёл Сережа.

— Удачи тебе, Танюх, сегодня. Надеюсь, все пройдёт безболезненно.

Я усмехнулась.

— Вам тоже удачи. Искренне уповаю, что за ваши показания, вас не забросают помидорами.

Мы разошлись. Ровно полвосьмого в дверь позвонили. Эти была Алиса. На ней был стильный деловой чёрный брючный костюм и блузка темно-зеленого цвета. Выглядела она на высшем уровне, в отличие от меня. В костюме я смотрелась нелепо, а синяки под глазами не удалось скрыть даже тонной косметики.

— Отлично выглядишь, — вздохнув, сказала я своей защитнице.

— Ты тоже, — улыбнувшись, ответила Алиса.

— Не льсти мне.

Мы выехали. Город уже проснулся, повсюду сновали люди, автобусы были заполнены. Я чувствовала, как сильно бьется мое сердце, стуки отдавались едва ли не в горле. Почти на подъезде к дворцу правосудия мы встряли в пробку, из-за чего потеряли драгоценные 15 минут. У входа нас ждала толпа людей.

— Кто это? — непонимающе спросила я.

— Это журналисты и активисты, — немного помявшись, ответила Алиса.

— Что им нужно?

— Правда.

Стоило мне выйти из машины, как ко мне кинулась основная масса людей.

— Какое наказание вы потребуете?

— Это правда, что вы до сих пор любите Дмитрия и мстите ему?

— Сколько вы заплатите организации за этот суд?

Вопросы сыпались со всех сторон. Алиса, взяв меня крепко под руку и велев ничего не отвечать, повела внутрь здания. Как только мы вошли, я взорвалась.

— Какого черта они лезут не в своё дело? Что им нужно?

— Успокойся. Людям нужны сенсации, а ты стала таковой.

В окне я заметила очередное движение. Из подъехавшей машины вышел Дима. Его также облепили люди, но он не спешил убегать от них, охотно отвечая на вопросы.

— Почему он с ними разговаривает?

— Ищет поддержку хотя бы в них.

Я впала в бешенство и ринулась на выход, чтобы дать своё слово. Крепкая рука схватила меня и развернула. Я обернулась. Это был Вова.

— Отпусти меня.

— Ты сейчас в состоянии близком к нервному срыву, начнёшь бросаться и без того усугубишь своё положение.

— Почему усугублю?

— Потому что они не на твоей стороне.

Я выдернула свою руку из его.

— Посмотрим, на чьей стороне они будут, узнав всю правду, а не то, что им преподносит Дима.

Вова громко засмеялся. Я развернулась и ушла. Алису не было видно в холле. Движение на улице стихло, и вошел Дима с мужчиной лет сорока. Тот выглядел с иголочки. Темно синий костюм, начищенные туфли, аккуратно подстриженная борода и узкое суровое лицо. Они двинулись в мою сторону, едва заметив меня.

— Здравствуйте, Татьяна. Меня зовут Константин, я выступаю адвокатом Дмитрия.

— Очень приятно.

— Надеюсь, суд будет честен и справедлив, и мы все уйдем отсюда невредимыми, — сделав ударение на словах «честен» и «справедлив» сказал Константин.

— Удачи тебе, Тань, — промолвил Дима.

Это было без сарказма и зла. Лицо его выражало спокойствие и отстраненность. Я не знаю, была ли это его маска для окружающих, либо он действительно принял судьбу.

— Спасибо, тебе тоже, — мягко ответила я.

Во мне что-то стукнуло, и я бросила вдогонку уходящему Диме:

— То предложение, о котором я говорила в воскресение. Оно еще в силе.

Дима безэмоционально улыбнулся, но ничего не ответил. В конце коридора я увидела Алису, которая махала мне рукой, чтобы я подошла к ней.

— Так, слушай внимательно. Мы будем сидеть в общем зале. Сначала попросят выступить тебя. Ты прочитала речь, что я тебе приготовила?

Я поняла, что даже не проверяла электронную почту вчера, не то, чтобы читать.

— Да, я посмотрела, — уклончиво ответила я.

— Хорошо. Потом дадут слово Диме. После этого будут вызываться свидетели. Ничего не бойся, просто говори правду. Я уверена, что все пройдет на высшем уровне.

В последнем я даже не сомневалась. Кто может победить в деле об изнасилование, которое проводится в женском суде?

До заседания оставалось минут десять и нас всех пригласили в зал. Это было огромное помещение с купольным потолком. В центре стоял высокий стол с тремя стульями. Прямо напротив установлена стойка для дачи показаний. Мы сели с Алисой за один из двух столов, предназначенных для заявителя с прокурором и ответчика с адвокатом.

— Когда прибудут присяжные? — спросила я Алису.

— Их не будет. Решено было провести закрытое заседание, в связи с повышенным вниманием к делу.

За соседний стол сели Дима и Константин. Они даже не оглянулись в нашу сторону.

— Ты знаешь адвоката? — тихо спросила я.

— Знаю. Он так себе. Дело у нас в кармане, — уверенно ответила Алиса.

Я не стала говорить ей о том, что готова простить Дмитрия, если тот признает вину, потому что она начнет меня отговаривать и давить на психику.

Ровно в девять в зал прошли три человека. Две женщины и мужчина. Одна, самая главная, прошла к центральному месту, была высокой и сухой. У нее был устрашающий вид. Худая, бледная, лет 60 на вид. Жизнь ее нещадно помотала, отразив это многочисленными морщинами на ее лице. Вторая выглядела гораздо лучше на фоне первой. Лет 35, среднего роста, немного полновата. Ее пухлое лицо выглядело милым и дружелюбным. У обеих женщин были заделаны высокие пучки. Мужчина оказался приятным и даже симпатичным на внешность. Модная прическа, сбритые виски и уложеные гелем волосы, узкое лицо с ярко выраженными скулами, немного пухлые губы и прямой нос, широкоплеч и в меру подкачен, он будто явился с обложки журнала. Я не могла определить его возраст, может 30, а может и все 45. Слишком хорошо он выглядел.

— Прошу всех встать, — произнесла старуха. Ее голос оказался звучным и властным, что даже пугало

Все мы четверо поднялись. И тут я поняла, кого не хватает для общей картины. Секретаря.

— Судебный процесс объявляется открытым. Прошу садится.

Все сели, а я зашептала Алисе на ухо:

— Где секретарь?

— Его нет на наших заседаниях. Если ты боишься, все ли зафиксируется сегодня, то для этого есть камеры, установленные в зале.

Я оглянулась и действительно заметила несколько камер установленных на стенах. Еще одна висела позади стола для судей. Все происходящее стало напоминать абсурд. Я чувствовала себя героиней нелепой комедии.

— Сегодня рассматривается дело об изнасиловании и абьюзе со стороны Дмитрия по отношению к Татьяне, — молвила старуха. — С деталями дела ознакомлены обе стороны, поэтому перейдем к даче показаний. Помните, что вы должны говорить правду и только правду. Ложь преследуется по закону. Татьяна, пройдите к стойке.

На дрожащих ногах я вышла в центр зала. Назвав свои полные инициалы и дату рождения, со мной вступил в диалог мужчина.

— Татьяна, расскажите, как вы познакомились с Дмитрием?

— Меня поселили на первом курсе в общежитие к его одногруппнице. Он заходил к ней, потому что они дружили, так мы и познакомились.

— Как зовут одногруппницу?

— Ирина.

— Они сейчас общаются?

— Нет.

— По какой причине?

— У них возник конфликт. Это было давно и я уже не помню, по какой конкретно причине.

— Расскажите о ваших взаимоотношениях с Дмитрием?

— Сначала мы просто общались, как друзья, проводили время в общей компании. Потом как-то раз Дима позвал меня в кино, после это я уловила на себе его знаки внимания.

— Какого рода были эти знаки внимания?

— Когда он выпивал, то всячески признавался в своих чувствах, заигрывал.

— А если конкретнее?

— Дима делал мне много комплиментов, обнимал, говорил, что я ему нравлюсь. Однажды в шутку предложил массаж.

— В трезвом состоянии он вел себя также?

— Не совсем. Сдержаннее.

— Расскажите о том дне, когда между вами произошла первая интимная связь.

Я сглотнула.

— Это было первого апреля. У соседа Димы было день Рождение. Нас позвали внезапно. В нашу комнату пришли Ваня, Сережа и Дима и попросили разбавить их мужскую компанию нашим женским коллективом.

— Ваня и Сережа были друзьями Димы?

— Да, они жили в соседней комнате.

— Что за коллектив?

— Я и мои соседки: Ира и Настя.

— Вы согласились?

— Да.

— Что произошло дальше?

— Мы пришли. В комнате были еще Виталик, он также жил на том же этаже, что и мы все, и сам сосед именинник Максим. Нам предложили выпить. Мы отказались. Но на мне стали настаивать. В итоге я выпивала вместе с ребятами, хоть и не хотела. Наливал в основном Дима. Потом потихоньку все начали расходиться. Сначала ушли Ира с Настей, потом Виталик. Нас осталось пятеро. Дима подсел ко мне. Сначала он просто сидел рядом.

Говорить дальше становилось все труднее.

— Потом он начал своей рукой гладить мне ноги и выше.

— Вы не хотели выпивать, но все же пили. Вас заставляли?

— Скорее настаивали.

— А на ваших подругах нет?

— На них нет.

— Почему такое разграничение?

Я занервничала.

— Не знаю.

— Вас хотели споить?

— Не знаю.

— Все ребята настаивали на вашем употреблении алкогольных напитков?

— Не помню.

Судья смерил меня неодобрительным взглядом.

— Вы не были против действий со стороны Дмитрия?

— Мне было стыдно и страшно. Я боялась, что это кто-то заметит. К тому же я уже находилась в довольно сильном алкогольном опьянении и не могла реагировать адекватно.

— Так кто-то видел, что происходило в тот момент между вами и Дмитрием?

— На тот момент в комнате оставались Максим, Сережа и Ваня. Они и видели.

— Что случилось потом?

— Дима попросил плед и укрыл нас им. Он стал более активным. Потом все неожиданно ушли, оставив нас вдвоем.

— Что значит неожиданно?

— Я не помню этот момент. Просто резко мы остались с Димой вдвоем.

— Что произошло дальше?

Голос дрожал.

— Он кинулся на меня, завалив на кровать. Я начала отнекиваться и отталкивать его. Дима настаивал. Я предприняла несколько попыток, чтобы он отстал, но Дима оказался сильнее.

— На тот момент это был ваш первый половой акт?

— Да, до этого я была девственницей.

— Что было после этого?

— На следующий день Дима извинился и предложил никому не рассказывать о случившимся. Я согласилась, так как мне было очень стыдно, и я сильно переживала. Мы почти неделю избегали друг друга, а потом, оказались в одной компании, когда пошли гулять. Там наше общение возобновилось.

— В каких отношениях вы состояли после этого, и до какого момента они продлились?

— Мы стали любовниками. Просто спали, время от времени.

— Вы спали с Дмитрием, после того, что он с вами сделал?

— Я поняла, что влюбилась в него и думала, таким образом, он влюбится в меня. Я часто спрашивала его об отношениях. Мне он говорил, что сейчас они ему не нужны. Он психологически сильно давил на меня, не отпуская, но и не принимая. Я стирала ему вещи, выполняла его просьбы, иногда готовила. Я думала, что таким образом привяжу его к себе, и однажды он полюбит меня по-настоящему. Но ничего не вышло.

— Как долго продолжались ваши отношения?

— Около полугода.

— Почему они закончились?

— Дима очень сильно не напился и изнасиловал меня.

— Когда это произошло?

— Я не помню точное число, но это было в начале октября. Он был сильно пьян и лез ко мне. Я ничего не хотела и вообще была занята, поэтому всячески отнекивалась и отталкивала его от себя. Мы с Настей собирались ехать в магазин, когда зашел Дима и попросил зайти меня к нему, чтобы поговорить. Я полностью одетая, обутая и готовая уже выходить зашла к нему. Однако разговора не было. Дима запер дверь и набросился на меня. Я как могла его отталкивала, говорила, что нужно идти, предлагала альтернативу. Но Дима не слушал. Он грубо обходился. Оставил на теле синяки, на щеке укус, испортил кое-что от одежды. Пока он делал свое дело, я едва ли не плакала. Когда я вернулась в комнату, девочки заметили мое состояние и стали задавать вопросы. Я ничего не рассказала. Думала, что я виновата, и сама позволила так обойтись с собой.

— Продолжалось ли общение с Дмитрием после этого?

— Я хотела вызвать его на разговор. Но он, вскользь извинившись, убежал по делам. После этого наше общение стало сходить на нет.

— Вступали ли вы еще когда-либо в интимную связь с Дмитрием, после последнего инцидента?

— Нет.

— Вы никогда не думали обратиться за помощью к специалисту?

— Думала, но его услуги мне, к сожалению, не по карману.

— Как вы узнали о нашей организации?

— Увидела пост в социальной сети и решила написать.

— Спасибо. Можете вернуться на свое место.

Я выдохнула и вернулась за стол. Руки дрожали, а сердце, казалась, было готово выпрыгнуть из груди.

— Я думала здесь, как в обычном суде, вопросы задают адвокат и прокурор, — нервно зашептала я Алисе, едва оказавшись на месте.

— Нет, у нас немного по-другому. Мужчина, его зовут Игнат, общается с женщинами и работает со стороной обвиняемого. Полная женщина, Людмила, работает с обвинителями и общается с мужчинами. Нейтральной стороной и той, кто выносит окончательный вердикт, является женщина в центре, Инга.

— Дмитрий, прошу вас проследовать к стойке, — прервал речь Алисы, немного писклявый голос полнушки.

Дима поднялся со своего места и встал, где еще минуту назад стояла я.

— Представьтесь, пожалуйста, — диалог с ним вела Людмила.

Дима уверенно и спокойно ответил.

— Расскажите о вашем отношении к Татьяне.

— Я всегда считал ее своим другом и никогда не питал к ней каких-либо романтических чувств.

— Вы никогда не рассматривали Татьяну как свою потенциальную девушку?

— Нет. С ней я удовлетворял свои сексуальные потребности, — отвечал Дима с пустым лицом и совершенно без каких-либо эмоций.

— Татьяна никогда не говорила вам о том, что хотела бы с вами более серьезные отношения?

— Говорила.

— Что вы ей отвечали.

— Что мне это не нужно. Я говорил ей, чтобы нашла нормального парня, а про меня забыла, но она сама не оставляла меня. Я никогда не давал ей надежд.

— Вам есть, что добавить к словам Татьяны о вашем знакомстве?

— Нет.

— Сейчас вы общаетесь с кем-либо из тех людей, которые присутствовали на Дне Рождения вашего соседа Максима?

— Нет.

— Почему?

— Учеба закончилась, общение сошло на нет. С кем-то из них вы находились или находитесь в конфликте?

— Как сказала Таня, я поругался с ее соседкой Ирой, поэтому прекратилось не только наше с ней общение, но и с ее молодым человеком Ваней. Они же как одно целое, друг за друга.

— Это был ваш личный конфликт с Ириной?

— Да.

— Что вы можете рассказать о событиях первого апреля?

— Я ничего не помню. Я был в состоянии сильного алкогольного опьянения и не отвечал за себя. Возможно, произошедшему есть место быть.

— Вы рассказывали кому-нибудь о случившимся?

— Нет, я хотел, чтобы это осталось между мной и Таней.

— Но ведь все вокруг все знали, разве не так?

— Так, в общежитии ничего нельзя утаить.

— Вы рассказывали кому-то о том, что регулярно вступаете с Татьяной в интимную связь?

— Нет.

— По вашему мнению, как все узнали о вашей связи с Татьяной.

— Нас как-то раз видел наш сосед Максим.

— Вы предполагаете, что Максим рассказал остальным?

— Да.

— Вы помните случившееся в октябре?

— Нет. Я был пьян и не помню ничего конкретного.

— Вы допускаете, что такое могло произойти? Что вы могли такое совершить?

— Да. Я, всегда, будучи пьяным, приходил к Тане, и мы спали. Она не была против, поэтому я не привык к отказам и моя реакция вполне возможна.

— Вы рассказывали кому-нибудь о случившимся?

— Нет, я смутно помнил, что вообще произошло.

— Татьяна рассказала, о том, какие увечья вы нанесли ей?

— Да, я видел укус на щеке.

— Как вы отреагировали?

— Я извинился.

— Татьяна говорила вам, о том, что произошло, о том какую моральную травму вы ей нанесли?

— Она сказала, что ей неприятна случившаяся ситуация.

— Как отреагировали вы?

— Я извинился и предложил закончить все наши отношения.

— Вы предпринимали еще попытки, чтобы вступить с Татьяной в интимную связь?

— Нет.

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Я думаю, если бы Таня ничего не хотела. То давно послала бы меня куда подальше. Выходит, ее все устраивало.

— А в плане вашего грубого обращения и насилия над Татьяной, при условии, что сначала вы ее споили?

— Не хотела бы не пила, не хотела бы трахаться, ударила бы посильнее, и я отстал.

Я увидела, как старуха с омерзением смотрит на него.

— У меня больше нет вопросов, можете вернуться на место, — закончила пухленькая.

Дима признал свою вину, а значит, я должна выполнить свое обещание.

— Товарищи судьи, у меня есть заявление.

Все трое обратили на меня удивленные взгляды.

— Я хотела бы забрать иск, потому что больше не имею претензий к Дмитрию.

Старуха подняла свои брови и скорчила гримасу.

— Татьяна, будьте любезны, присядьте. Мы принимаем ваше заявление, но сначала хотели бы выслушать показания свидетелей.

Я рухнула на стул и посмотрела в сторону Димы, на лице которого читался испуг. Он явно думал, что после моих слов нас отпустят, и дело будет закрыто. Впрочем, на то же рассчитывала и я.

— Просим свидетеля Максима пройти в зал суда.

Сквозь двери прошел бывший сосед Димы. Лицо его было серьезным и уверенным. Он был низкого роста, а на голос картавил.

— Прошу представьтесь, — произнесла пухленькая. — Как давно вы знаете Дмитрия и Татьяну?

— Диму заселили ко мне в комнату, когда я был на четвертом курсе, Татьяну в это время заселили к Ире, она была на первом.

— Вы хорошо с ними общались?

— С Диманом да, он же сосед мой. Вместе выпивали, приходилось общаться. С Таней нет, знаю, что она общалась со многими ребятами и проводила время в компании с ними.

— Какие ребята?

— Дима, Вова, Ваня, Сережа, Ира

— Расскажите о событиях первого апреля.

— Мы сидели, пили. Пришли девчонки. Дима с Таней сидели вместе, заигрывали друг с другом, вскоре мы поняли, что лишние в этой комнате и ушли. Все. Что там произошло, я не знаю.

— Где вы находились в это время?

— В соседней комнате.

— Дима ничего не рассказывал о том, что произошло.

— Дима сказал, что они просто сидели и болтали, Таня, что они целовались. Конечно, никто не поверил, но решили не лезть в это.

— Почему никто не поверил?

— Потому что это очевидно. Двое пьяных, общежитие, ласки. Такое постоянно происходит. Пожили бы в общаге, поняли.

Старуха, подняла одну бровь, выражая свой скепсис и недовольство.

— В каких отношениях находились Дмитрий и Татьяна после этого случая?

— Никто не понимал. Оба утверждали, что не встречаются, но постоянно были вместе, куда-то ходили. Но все знали, что они спят. Их видели вместе в душе, они при мне друг с другом нежились.

— Кто их видел?

— Я.

— Вы рассказали остальным о своем открытии?

— Да.

Я чувствовала, что краснею.

— Вы знали, что Дмитрий не хотел отношений с Татьяной?

— Да, он говорил, что ему вообще не нужны отношения. А такое положение дел его устраивало.

— Дмитрий не рассказывал о своих сексуальных победах?

— Мне нет, никогда.

— Вы знали о чувствах Татьяны к Дмитрию?

— Я не общался с Таней.

— Спасибо, можете сесть на свободное место.

Максим безразлично взглянул на меня и сел где-то позади.

— Просим свидетеля Сергея пройти в зал суда, — озвучила старуха.

В зал уверенным шагом вошел Сережа. Он также представился. Мое сердце предательски пыталось выпрыгнуть из груди. Я не хотела слышать показания Сережи.

— Давно вы знакомы с Татьяной и Дмитрием?

— Я был на втором курсе, когда заселился Дима и Таня.

— С кем-то из них вы общаетесь до сих пор?

— Да, с Таней.

— Таня рассказывала вам когда-нибудь о случившимся?

— Нет.

— Что вы можете рассказать о событиях первого апреля?

— Ничего. Сидели, пили, потом разошлись.

— Как вели себя Дмитрий и Татьяна?

— Дима лез к Тане. Она не была против и делала вид, что все как обычно, будто ничего не происходит, даже принимала участие в разговорах. Потом мы с ребятами поняли, что явно лишние и ушли.

— Вы знаете, что произошло между Татьяной и Дмитрием?

— Мы догадывались. Но они утверждали, что ничего «такого» не было.

— С чего сложилось такое мнение?

— Это общежитие. Все знают, чем заканчивается подобное, и это нормально.

— Значит, вы не поверили Татьяне и Дмитрию?

— Мы сделали вид, что поверили.

— Вы знали, в каких отношениях находились ребята после этой ночи?

— Они, вроде, общались. Потом, позже, мы узнали, что они просто спят.

— От кого вы это узнали?

— От Максима. Он видел их в душе.

— Вы знаете о том, какие чувства испытывала Татьяна к Дмитрию?

— Немного знал. Таня иногда что-то рассказывала Ире, а та делилась с Ваней. Уже от последнего я получал информацию.

— Что вы знали?

— Что они общаются, она выполняет его просьбы и иногда плачет, так как хочет быть с ним.

— Вы знаете о случившемся в октябре?

— Нет. Я видел, что к Тане пристает Дима. Обнимает, пытается увести. В тот день мы вместе с ней и ее соседкой Настей вместе готовили, поэтому стали невольными свидетелями.

— Вы знаете, что конкретно он ей говорил?

— Нет, я ничего не слышал. Знаю, что в 11 утра Дима едва стоял на ногах из-за алкогольного опьянения. Потом она ходила с синяком на щеке от укуса.

— Как отреагировали окружающие на синяк на лице.

— Мы шутили над Таней.

— Как она реагировала на это?

— Думаю, что ей было неприятно, но она не показывала виду.

— Хорошо. Можете присесть.

Сережа развернулся, и ободряюще мне улыбнувшись, прошел дальше в зал.

Я уже устала сидеть на одном месте, а однообразные рассказы заставляли меня заскучать.

— Просим свидетеля Анастасию пройти в зал суда, — озвучил красавчик.

В зал вошла Настюха. Даже я чувствовала ее скованность и неуверенность. Она подошла к стойке и назвала информацию о себе.

— Как давно вы знаете Дмитрия и Татьяну?

— С первого курса. С Таней мы были соседками по комнате в общежитие. Диму тогда тоже заселили в общежитие, он уже был на третьем курсе.

— Анастасия, расскажите об отношениях Татьяны и Дмитрия?

— Они не встречались никогда, но Таня любила Диму и всегда за ним ухаживала и следила.

— Как проявлялась ее забота?

— Она пару раз стирала ему вещи, готовила, ездила по городу за покупками, за которыми не мог или не хотел ехать Дима. Когда он напивался, Таня бегала с ним как с ребенком, чтобы он что-то не натворил, а если и натворил, то прибирала за ним. Таня никогда не могла ему отказать. Он стал для нее отдушиной. Она много раз заговаривала с ним об отношениях, но он лишь отшивал ее. Она часто плакала, впадала в депрессию. Ее утешали все вокруг, но она продолжала истязать себя с ним.

— Вы раньше остальных ушли в день Рождение, ведь так?

— Да. Я не знаю, что там происходило.

— Татьяна вам рассказала о том, что произошло?

— Она сказала, что они лишь переспали, без подробностей и эпитетов. Только спустя пару лет, Таня поделилась со мной всей историей. Что она не хотела этого, а сильное алкогольное опьянение вызвало помутнение ее рассудка.

— Как вы отнеслись к этому заявлению?

— Посоветовала обратиться за профессиональной помощью.

— Вы знали, в каких отношениях состояли Татьяна и Дмитрий?

— Знала, но она не сразу мне рассказала.

— Вы одобряли такой вид отношений, в которых находились Дмитрий и Татьяна.

— Нет. Я говорила Тане, что нужно это прекратить, что это не нормально. Она нуждалась в профессиональной помощи, но это стало понятно уже позже.

— Что вы можете рассказать об октябрьских событиях?

— Это был выходной день, мы с Таней и Сережей готовили. К Тане начал приставать Дима. Пытался затащить ее в душ, зазывал к себе в комнату. Она не соглашалась и сбегала от него. После того, как мы поели, нам нужно было доехать до магазина. Уже собравшись уходить, зашел Дима и сказа