Кейси Л. Бонд

Дом Волков

Casey L. Bond

House of Wolves

© Хусаенова Я., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Тьма ослабевает там, где горит свет

Давным-давно жила-была бабушка, которая любила своих внуков больше всего на свете. Когда они были маленькими, она рассказывала им сказки перед сном. Бабушка плела красивые истории о чудесах и приключениях, которые так нравились детям. Они замирали, страшась опасностей, от которых бабушка была готова защитить их.

Одной из ее внучек нравилась история о волчице, которая скрывалась в лесу, поджидая детей, что ушли слишком далеко от дома. Бабушка описала волчицу очень ярко и устрашающе: с мехом темным, как ночь, огненными глазами и зубами, с которых капала кровь. Возможно, бабушка только хотела предупредить свою внучку, чтобы та не уходила слишком далеко от дома, но девочке было все равно на поучительность рассказа.

Она предпочитала представлять себя волчицей.

Этой внучкой была я. И эта книга посвящена Бетти Сетлифф, моей бабушке – блестящей женщине, которая так живо рассказывала истории, что я поверила в них, и которая поощряла мое желание писать собственные сказки. Это история моей волчицы.

1

Подобно резкому запаху слишком щедро нанесенного парфюма, огорчение Зарины проникло в мою комнату раньше ее. Я никогда не видела, чтобы моя старшая сестра выходила за рамки суровости и уравновешенности, которые она отточила до совершенства и которым я всегда завидовала. Но по мере того, как она приближалась, маска невозмутимости сползала с ее лица. К тому времени, когда Зарина поравнялась со мной, ее самообладание совсем иссякло.

Шлепанье подошв ее сандалий по каменному полу было единственным звуком в устрашающе пустом Доме Солнца. Все слуги покинули свои посты, чтобы посмотреть, как Нур займет законное место на вершине храма своей матери.

Плиссированное золотое платье Зарины было сшито в тон церемониальному килту отца. Ее волосы были гладко зачесаны и завязаны на затылке. На шее Зарины сверкало богато украшенное красное, в оттенках засохшей и свежей крови, ожерелье, которое ниспадало на выпуклости ее грудей.

Ее оскорбленный вид заставил меня задуматься – чувствовала ли она себя, будто ее ударили ножом в спину, или все же полагала, что Нур вонзила кинжал прямо ей в сердце.

В любом случае, у меня не было времени разбираться в причинах ее гнева. Я собиралась уйти до того, как Нур успеет приказать кому-нибудь заставить меня остаться. Кому-нибудь… или одной конкретной дворняге. Я не хотела снова оказаться запертой в комнате. Я исчезну прежде, чем они об этом узнают, и на этот раз я не оставлю следов, которые мог бы учуять Берон.

Я проигнорировала старшую сестру и продолжила рыться в своих вещах, вытаскивая самое необходимое и то, что можно было продать. Я сложила несколько золотых украшений на кровать, затем повернулась, чтобы взять остальные из комода, который как раз и был предназначен для хранения моих ярких безделушек. Подставка на нем, где обычно красовался мой ореол, была пуста. Я оставила этот знак отличия, как и свое прошлое, в Люмине. Хотя менять свою жизнь было страшно, я понимала, что приняла правильное решение.

Я доверилась своей младшей сестре – которая, честно говоря, никогда не должна была давать мне второй шанс – и восстала вместе с ней против нашего, деспотичного отца. Правосудие было долгожданным, хотя и пугающим.

Теперь отец мертв. Я задумалась, унесли ли жрецы его тело в песок, где сгниет каждый дюйм его плоти. Где он никогда не достигнет загробной жизни, а пустыня и падальщики будут поедать его труп, пока не останутся одни кости. Я улыбнулась. В конце концов, песок заберет даже их.

– Предательница, – процедила Зарина сквозь зубы, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Резкие нотки в ее голосе заставили меня замереть. Старшая сестра сжала кулаки.

Я прищурилась. Она пришла сюда, чтобы драться? Медленно и осторожно я сообщила ей:

– Несправедливо называть меня так.

– Нур не наследница Сол, – сказала Зарина так решительно, что я задумалась, как она вообще может в подобное верить.

– Ты же видела ее. Значит, понимаешь, что именно ей предназначено было стать новым Атоном. На вершине храма свет Сол сочился из Нур. Не было никаких сомнений в том, что она – дочь богини солнца.

Ни кожа, ни даже сама душа предыдущих Атонов не светились. К тому же у Нур была золотая солнечная корона, освещающая ее лоб еще долго, после того как она убила нашего отца. Я могла видеть ее издалека, когда убегала.

Когда она обрела свои силы, наследство Сол иногда просачивалось в ее глаза, заставляя их светиться теплым золотистым светом. Но Зарина не отправилась с нами в сумеречные земли, и в Люмину тоже. Она не видела, как Нур превращалась в ту, кем ей было предназначено стать.

Однако Зарина видела некоторые вещи задолго до того, как Нур преобразилась. Наша младшая сестра была одарена солнечными бриллиантами, такими горячими, что только она могла носить их, – опять же, из-за своего происхождения. Из-за ее матери – богини солнца и золота.

Наш отец с самого рождения внушал Зарине, что доверять можно только ему. Возможно, из-за его ядовитых поучений она усомнилась в собственной сознательности. Он все время обещал Зарине, что именно она сменит его на посту Атона. Он сказал, что Сол прислушается, когда он порекомендует свою старшую дочь. Что он обойдет меня и Нур стороной.

Он солгал.

Он с самого начала знал, кем была Нур.

И, как и любая другая ложь, которую он произносил, эта привела к боли и страданиям. На этот раз переживания свалились на мою старшую сестру, которой были непривычны такие чувства. Отец не нянчился с ней. Он ясно дал понять, какой ей следует стать, если она действительно хочет получить его рекомендации. В результате Зарина боролась, менялась и втискивала себя в рамки, которые он обозначил. Она избавлялась от тех частей себя, которые отец посчитал ненужными, чтобы заслужить его благосклонность, его похвалу и фальшивую доброту.

Разве все мы, его дочери, не делали то же самое тысячу раз?

Зарина обвиняюще указала на меня дрожащим пальцем.

– Отец рассказал мне, что вы сделали. Я не могу этого допустить. Я не могу позволить ей стать Атоном и украсть королевство.

Я склонила голову набок.

– Это королевство никогда не было твоим. – По правде говоря, оно и отцу-то никогда не принадлежало. Он только присматривал за ним, пока Нур не достигла совершеннолетия и ее тело не стало достаточно зрелым, чтобы вместить силу, доставшуюся ей от матери. – Отец был лжецом. Манипулятором. Не знаю, что он тебе сказал, но будь уверена, это неправда.

Довольно длительное время Зарина, казалось, молча взвешивала мои слова.

– Он сказал, что в Люмине вы не только убедили Люмоса помочь вам, но и заключили сделку с кем-то более страшным. С самим Анубисом. – Она прошипела «с», растягивая это имя, пока оно не превратилось в шепот. Она сделала шаг вперед, как будто мы делились друг с другом секретами. Теперь Зарина была так близко, что ей не составило труда наклониться и прижаться губами к моему уху. – Он сказал, что вы освободили его из подземной тюрьмы. Это его мы видели на ступенях храма, верно? Можешь сказать мне правду, Ситали. Тебе не нужно бояться ее или Анубиса.

По моей спине пробежала дрожь. Я толкнула Зарину в плечо, отчего та слегка отодвинулась.

– Не произноси его имени в Доме Солнца. Даже не говори о нем в этом королевстве!

Никто не произносил имя изгнанного бога мертвых без последствий. Когда Скульптор запечатал его в огненной тюрьме под землей, чтобы наказать за попытку убить Люмоса и Сол, было запрещено даже упоминать его имя. История Анубиса служила предупреждением для всех нас; быть осторожным с любой темной магией, которая может вырваться из глубин и извергнуться, как лава, на сушу. Если кто-то осмелится ее использовать, то его постигнет та же учесть.

Любой, кто имел дело с изгнанным богом, навлекал проклятие на себя и свою семью.

– Темный бог способен сделать что угодно с помощью своей магии. Он запросто мог помочь Нур выглядеть как наследница Сол. Он создает иллюзии, подобные песчаным бурям, – усмехнулась Зарина.

Она должна перестать говорить о нем. Я сделала глубокий вдох, надеясь, что старшая сестра поймет мой намек или хотя бы переведет разговор в более безопасное русло.

– Отец отчаянно пытался уцепиться за власть, Зарина. Он бы отрезал себе руки, лишь бы не дать Нур стать новым Атоном. Он солгал, пытаясь настроить тебя против всего, что сам ненавидел, – Сол и Нур.

Зарина махнула рукой в направлении храма.

– Тогда объясни появление шакала на крыше храма.

Этот разговор становился невыносимым.

– Это был не шакал, сестра, а Волк. Он – что-то вроде нашей великой Сфинкс в Люмине.

Она покачала головой.

– Отец сказал, что во тьме лунного королевства ты искала способ отобрать у него власть. Он предупреждал, что ты вернешься совсем другой. Очевидно, что темный бог исказил твой разум.

– Ты забыла, как отец прикрылся тобой, чтобы защитить себя? Или как он пытался убежать, оставив тебя одну стоять на вершине храма? – Я сплюнула. – Отец оставался трусом до последнего вздоха. Он – лжец и убийца. И ты это знаешь. Как ты можешь доверять его слову после всего, что случилось?

В глазах Зарины появился расчетливый блеск.

– Что сделала Нур в Люмине, чтобы так измениться, когда здесь, в Гелиосе, – королевстве солнца и самой Сол – ничего не поменялось?

– Нур просто достигла совершеннолетия, – устало объяснила я. – И если ты постараешься вспомнить, признаки ее перевоплощения появились еще задолго до этого. Подумай о солнечных бриллиантах, что она носит, Зарина.

Моя сестра просто покачала головой и невесело рассмеялась. Она откинула волосы назад, старательно приглаживая пряди. Обычно она делала так, когда не желала никого слушать.

– Даже Сфинкс сказала отцу, что Сол выберет своего наследника только когда Нур достигнет совершеннолетия. Зарина, богиня, просто ждала Нур. Наша сестра не сделала ничего необычного в Люмине, кроме разве что поисков короны лунного света. Хотя вскоре она обнаружила, кем является на самом деле, и реликвия Люмина стала ей не нужна. Она – наследница Сол.

Элегантная фигура Зарины выпрямилась.

– Когда-то я думала, что ты останешься со мной несмотря ни на что.

– Я не пытаюсь противостоять тебе, но я знаю правду и не смею идти против воли Сол. Отныне.

Взгляд Зарины остановился на небольшой кучке вещей, скопившихся на моей кровати.

– Ты уходишь? Если Нур такая замечательная и рассудительная, почему ты чувствуешь необходимость бежать из собственного дома?

– У меня нет причин оставаться.

Медленная, порочная улыбка появилась на ее губах. Мои кулаки сжались, так как она выглядела точь-в-точь как отец в тот момент, когда он собирался совершить очередное злодеяние.

– Я знаю, куда ты идешь. Отец рассказал мне о твоей великой тайне.

Как будто отец восстал из могилы: ее слова резанули меня по груди, прямо над сердцем. Нет… Больше я этого не позволю. Никто больше не будет угрожать ему.

– Возможно, я должна навестить его. Представиться, – пригрозила Зарина с приторно-сладкой улыбкой.

– Приблизишься к нему, и я убью тебя, – тихо поклялась я.

Она сунула руку в карман. Инстинктивно я сделала шаг назад. Старшая сестра вытащила что-то: обсидиановый кинжал с гравировкой вдоль лезвия. У меня не было времени прочитать ее, прежде чем она перешла к действию.

Зарина оскалила зубы.

– Грозишься убить меня, Ситали? Что, если я убью тебя первой?

С этими словами она сделала выпад, ударив меня в бок. Я втянула живот и отпрыгнула назад, едва избежав острого лезвия.

– Ты с ума сошла!

– Твой разум порабощен. – Она подчеркивала каждое слово очередным уколом, порезом, выпадом. – Ты попала в лапы Анубиса. Отец предупредил меня, что вы с Нур освободили его. Я чувствую, как он извивается внутри тебя. Чувствую запах его клейма на твоей коже.

Дикая, но проворная, Зарина разрезала воздух между нами. Лихорадка сделала ее глаза стеклянными, а кожу пепельной.

– Единственный, кто одержим, это ты – темным богом и нашим ужасным отцом! – Я схватилась за порезанное предплечье, втянув воздух, когда лезвие ее кинжала пронзило мою плоть. Крик вырвался из моего горла. – Ты порезала меня!

У меня не было времени оценить серьезность раны, потому что Зарина продолжала нападать. Обогнув маленький столик у стены, я выдвинула его между нами. Зарина толкнула препятствие, и стол, покачнувшись, рухнул на пол и развалился. Я схватила тонкую ножку и использовала ее, чтобы из последних сил отбиваться от сошедшей с ума сестры.

Я разбила Зарине костяшки пальцев, рассекла бровь так, что кровь скопилась у нее в глазу. Она моргнула и яростно вытерла глаза, чтобы прояснить зрение, пока я готовилась к следующей атаке… или посмотреть, успокоилась ли она, уняла ли свой гнев.

Сделав очередной выпад, Зарина поскользнулась на крови, которую я успела потерять; теперь ее кровь смешалась с моей.

– Это безумие, Зарина!

Она ответила ревом и еще одним ударом. Ее кинжал застрял в деревянной ножке моего стола. Она вырвала его; щепки и пыль посыпались на окровавленный пол.

Я рискнула и схватила сестру за запястье, остановив новый удар. Стиснув зубы и рыча, она тянула руку изо всех сил, стараясь освободиться. Ее сандалии заскользили по полу, когда она попыталась использовать собственный вес в своих интересах.

– Где ты его взяла? Что это за клинок, Зарина?

Она щелкнула зубами, затем поскользнулась в липкой крови и, потеряв равновесие, упала на каменный пол. Я продолжала крепко держать ее, лишая возможности напасть или прижать меня к себе. В это же время я наносила удары деревянной ножкой стола. Сестра закрыла голову и лицо руками, крича, чтобы я остановилась. Ее лоб был в синяках, губа распухла и кровоточила. От следующего удара в грудь красные бусы на ее шее, теперь пропитанные моей кровью, разорвались и рассыпались по полу. Некоторые из бусин упали в кровавые пятна и лужи под нашими ногами.

– Остановись, Ситали. Пожалуйста! – закричала она, тяжело дыша, ее зубы были покрыты кровью. Свободная рука Зарины замерла в воздухе между нами, чтобы блокировать мой следующий удар.

Я приставила тонкую ножку стола к ее горлу.

– Пригрози ему еще раз, и я прикончу тебя. Многие годы я терпела угрозы от отца. От тебя я их терпеть не стану! – взревела я и убрала выбившиеся пряди волос с глаз. – Я никогда больше не буду терпеть подобные угрозы и без колебаний устраню их источник. Это твое первое и единственное предупреждение. С клинком или без, я возьму над тобой верх. Я клянусь… – для пущей убедительности я сжала ее запястье. – Я убью тебя, затащу в дюны и оставлю гнить рядом с ним.

Внезапно Зарина расслабилась. Ее дыхание замедлилось, она выглядела измученной.

– Пожалуйста. Я оставлю тебя в покое. Я уеду из Дома, – поклялась она.

– Мне все равно, что ты делаешь или где живешь. Просто держись подальше от меня и моих близких. Если сейчас я отпущу тебя, а ты снова попытаешься меня убить, я не остановлюсь, когда в следующий раз подниму эту палку. Я вобью тебя в камень, которым устлан этот пол, – пропыхтела я. Моя грудь вздымалась, пока я хватала ртом воздух.

Хотя я этого и не показывала, перед глазами у меня все плыло. Я потеряла много крови. Она продолжала капать на пол у наших ног непрерывно, как фонтан.

Как может рука так сильно кровоточить?

Я отпустила запястье Зарины, тыча пальцем в сторону двери.

– Убирайся, – процедила я сквозь зубы.

Зарина кивнула и, несколько раз поскользнувшись, все же неуверенно встала. Я подняла руку, чтобы посмотреть, насколько сильным был порез, когда почувствовала острый укол в левом боку. Кулак Зарины был прижат к моей коже. Нет… не кулак. Рукоятка ее кинжала была прижата к моему животу. Лезвие вошло так глубоко, как только было возможно. Волна тепла накрыла меня.

Лицо Зарины исказилось от ярости, когда она вонзила лезвие глубже, а затем со злобным ликованием повернула его.

Я слабо оттолкнула старшую сестру, когда горячая слюна наполнила мой рот. Холодный пот выступил у меня на лбу, а колени непроизвольно задрожали.

– Что ты наделала?

Она выдернула кинжал из моего тела, посылая раскаленную добела, жгучую боль по моему животу.

Я не могла шипеть.

Боялась пошевелиться.

Едва могла дышать.

Внезапно из раны хлынула кровь. Поначалу все казалось не так уж плохо. Просто небольшое количество просочилось из образовавшейся раны.

«Должно быть, она ранила меня не так уж глубоко», – подумала я.

Как же я ошибалась.

Мгновение спустя кровь потекла, разливаясь, как река, ведущая на юг от Гелиоса в Люмину. Если раньше я думала, что моя рука сильно кровоточит, это было ничто по сравнению с новой раной.

Темные глаза Зарины теперь были широко раскрыты, в их уголках появились слезы. Ее грудь вздымалась, руки дрожали, кулак разжался, обнажив похожий на стекло кинжал, который с грохотом упал на пол. Она прижала покрытые кровью пальцы ко рту, как будто только сейчас осознала, что сделала. Обсидиан превратился в золото от кончика до рукояти, когда моя кровь пролилась на него. По краю лезвия теперь было начертано имя богини солнца.

– Сол требует твой клинок. Прикоснись к нему, Зарина. Пожалуйста, – процедила я сквозь зубы. – Посмотрим, какое наказание она назначит. Она все… видела.

– Сол здесь нет, – заявила она дрожащим голосом. – Это Дом, а не храм.

– Сол везде, как и Люмос. А за богами солнца и луны наблюдает Скульптор.

Я старалась дышать неглубоко, но ненависть переполняла мою грудь, смешиваясь с неверием и страхом, а самое главное – с агонией. Я была так близка к тому, чтобы покинуть это место и наконец-то пойти к нему, наконец-то быть такой, какой он хотел меня видеть.

Я посмотрела на свою старшую сестру, которая выжидательно следила, наброшусь ли я на нее или упаду в обморок. Несмотря на мой слабеющий голос и тот факт, что каждое слово ощущалось как будто она снова и снова вонзала в меня нож, я пообещала Зарине:

– До моего последнего вздоха, в этой жизни или в будущей, я не успокоюсь… пока ты не умрешь, телом и духом.

Зарина колебалась лишь мгновение. Она не извинилась и не звала на помощь, когда выбежала из комнаты, оставляя за собой липкие малиновые следы, свидетельствующие о ее преступлении.

Я не знала что делать.

Сейчас я мало на что была способна. Мои руки дрожали и казались тяжелыми, как свинцовые гири. Ноги были похожи на тоненькие ножки стола, слишком слабые и хрупкие, чтобы удержать меня.

Холодный пот выступил у меня на лбу и потек по шее и рукам.

Я упала на колени с миллионом мыслей, проносящихся в моем рассеянном сознании. Я думала о нем. Думала о том, как выжить. Я не могла покинуть этот мир, не увидев его еще раз. Я не была готова умереть. Не хотела оставлять его.

Нур…

Младшая сестра помогла бы мне, но ее здесь не было.

Безумные, отчаянные мысли проносились в моей голове. Был только один человек, способный услышать меня. Из-за шума снаружи я не была уверена, что даже его обостренные чувства смогут найти меня.

И все же я должна была попытаться.

Я крепче прижала ладонь к ране. Несмотря на все усилия, вокруг моих пальцев пузырилась горячая алая жидкость. Я глубоко вздохнула и выкрикнула его имя так громко, как только могла.

– Берон!

Крик отозвался невыносимой болью в ране.

Перекатившись на бок, я оперлась всем весом на локоть, удерживаясь так долго, как только могла. Затем мой локоть дернулся, соскользнув, и я ударилась виском о каменный пол.

Внезапно он оказался в дверях.

Он услышал меня.

– Ситали? – раздался его взволнованный голос.

Я медленно моргнула.

Он присел на колени, обхватив мою голову. Мои волосы теперь были мокрыми и холодными, но руки Берона были горячими и сильными.

Моя воля к жизни иссекала. Я чувствовала, как кровь отступает от моих пальцев и ступней, вытекает из рук и ног, как вода, испаряющаяся из губки.

– Посмотри на меня. Останься со мной, – умолял Берон. – Келум! – прорычал он.

Перед глазами все плыло, я попыталась сосредоточиться на его острых скулах. Я вспомнила обычную ухмылку Берона. Его дразнящий смех. Даже его разочарованное рычание. То, как он преследовал меня и говорил, что я досадная помеха, избалованная, нелепая, раздражающая его девчонка.

Он ненавидел меня. Но даже несмотря на это, сейчас он был здесь. Он пришел, когда я больше всего в нем нуждалась.

На глаза навернулись слезы. Я не смогла их сдержать, и они соскользнули на пол, падая на кожу Берона и смешиваясь с моей кровью. Я начала дрожать, становясь все холоднее, пока мои пальцы не окоченели, а мороз не распространился дальше – по рукам и ногам.

Я понимала, что не выживу, но мне нужно было сказать Нур… чтобы она защитила мою величайшую тайну, мою слабость. Мою самую большую любовь. Во рту у меня пересохло, как в пустыне. Губы онемели, будто стали чужими. Их покалывало, когда я прошептала:

– Скажи Нур…

Он замер, а затем приблизил свое лицо к моему.

– Я здесь, Ситали. Нур уже в пути.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Мы оба знали, что мне уже не помочь.

– Скажи Нур, чтобы она позаботилась о нем, – слабо выдавила я, поморщившись, когда острая боль пронзила рану.

– Ты скажешь ей сама. Келум услышал меня. Нур будет здесь через секунду.

– Скажи ей, чтобы она позаботилась о нем, – пробормотала я невнятно.

Громкое жужжание заполнило мои уши, но боль начала отступать.

– О ком?

Кто-то потряс меня.

– О ком нужно позаботиться, Ситали? Скажи мне.

На ум пришло видение крошечной ручки, обвившейся вокруг моего пальца, темных волосиков и такой мягкой кожи. Идеальные слегка изогнутые губы. Маленькие шаги… он так вырос с тех пор, как я видела его в последний раз.

– Он такой умный, – попыталась сказать я, но слова прозвучали скомканно и нечетко.

Он называет меня Ситли. Не будь судьба так жестока, он называл бы меня мамой.

– Мой сын, – наконец выдавила я. Мой голос звучал отдаленно, тонул в глубоком, темном море, которое с каждым ритмичным всплеском грозило утянуть меня на дно.

Сильные пальцы, поддерживающие мой затылок, застыли.

– У тебя есть сын?

– Берон? – вздохнула я, наконец сосредоточившись на нем. Мы встретились взглядами. – Защити его.

– Не беспокойся. Я клянусь, что позабочусь о нем. Но и ты должна бороться, чтобы остаться с ним. Кто это сделал, Ситали?

– Зарина…

Мог ли он услышать меня сквозь этот рев?

Мог ли он видеть меня сквозь яркий белый свет, который казался не более чем мерцанием, но все приближался, становясь ярче и ярче? Чувствовал ли Берон жар богини? Ее тепло согревало мою замерзшую кожу.

Сол пришла за мной. Моя душа кричала от радости. Я так плохо обращалась с ее дочерью, но все же богиня солнца была здесь.

И вдруг она отступила.

Видел ли Берон, как тьма окутала ее лицо, лишая меня тепла, прежде чем жар скользнул в мои холодное, как лед, вены?

Ужасный вой резонировал в ушах, сотрясая мои кости с такой силой, что дрожал сам песок. Но это не могло погасить огонь, который Сол разожгла во мне.

2

Я проснулась в незнакомой прохладной комнате в тревожной темноте, задаваясь вопросом, не приснилась ли мне ссора с Зариной. Возможно, богиня так и не пришла, чтобы унести меня в загробный мир. Или же Сол явилась только для того, чтобы в конце концов отвергнуть меня. Так вот каково это – быть неприемлемой для богини солнца и огня?

У меня пересохло во рту. Я приподнялась на локтях, и те утонули в мягком матрасе. Окинув взглядом знакомые каменные стены, мебель из светлого дерева и почувствовав запах песка, я поняла, что нахожусь в Доме Солнца. Но это была не моя комната. Люмос – бог луны – был в Гелиосе. Его бледный, холодный свет проскальзывал с балкона и растекался по полу.

Это означало, что Нур стала новым Атоном. О таком я и не мечтала.

Я прижала руку к тому месту, куда меня ранила Зарина, и удивилась, не обнаружив повязки. Раны не было. Не было ни боли, ни каких-либо повреждений. Я осторожно села, сбросила одеяло и пододвинулась так, чтобы свесить ноги с кровати. Я все еще пыталась хотя бы что-то вспомнить. Когда мои ноги коснулись пола, серебристый свет Люмоса со вздохом поцеловал мою кожу.

Я потянула за ткань платья, в которое была одета. Прозрачный наряд был чистым, но не моим. Я не могла вспомнить, как надевала его или как оказалась здесь. Я пощупала затылок, где, как мне снилось, были руки Берона. Где они напряглись, когда он услышал, что у меня есть сын.

В моем сне мои руки, волосы, тело и одежда были пропитаны кровью.

Она текла, как великая река, оросила клинок, которым меня ранили, и сама Сол превратила лезвие в золото.

Покачав головой, я попыталась отогнать этот образ. В конце концов, это всего лишь сон. Сон, который казался таким реальным, что я помнила каждую деталь.

На мне или даже рядом со мной не было крови. Каменный пол под кроватью и за ее пределами был чистым. Если меня перетащили сюда, должен был по крайней мере остаться кровавый след, но мне не удалось обнаружить ни одного темного пятна. Кровь не так легко смыть.

Я вышла на балкон, где серебристый свет мерцал над бурлящей речной водой, а звезды сверкали на каждом дюйме темного неба. Отсюда я не могла видеть храм.

– Ситали? – позвал мужской голос из комнаты.

Я повернулась, когда Киран, жрец, который благоволил моей сестре до того, как она стала Атоном, присоединился ко мне. Бледная занавеска задрожала на прохладном ночном ветерке, мягко касаясь его ног, пока он осматривал меня оценивающим взглядом.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– А почему должно быть иначе? – прохрипела я. На нем был простой белый килт, грудь с оливковой кожей оставалась обнаженной, но все же не была такой скульптурной, как у Келума или Берона.

Киран протянул ко мне руки.

– Атон Нур сказала, что тебе не следует вставать с постели. – Я зашипела, когда его пальцы приблизились к моему плечу. Киран сглотнул. – Я найду ее и скажу, что ты проснулась.

Мои брови поползли вверх.

– С чего бы Атону беспокоиться о таких вещах?

Его губы приоткрылись. Киран облизал их, изо всех сил пытаясь подобрать правильные слова. Почему он вдруг стал таким доброжелательным? Почему Нур из всех людей попросила именно его присмотреть за мной, пока я сплю? И почему она не хотела, чтобы я вставала с постели?

Нежность жреца заставила мое сердце бешено биться.

– Послушай, жрец… – начала я, больше не заботясь о том, кому он служит.

Как раз в этот момент Берон прошел мимо Кирана, и сама ночь, казалось, заколыхалась вокруг него, как жар на горизонте. Она признавала и приветствовала Волка.

– Не мог бы ты, пожалуйста, сообщить Атону, что Ситали проснулась? – попросил он маленького друга Нур, сверкнув доброй улыбкой. Кроткий, безмятежный дурак почтительно склонил голову, а затем побежал делать, как ему велели. – Спасибо, – добавил Берон, повысив голос так, чтобы он достиг ушей Кирана.

Волк стоял со мной на балконе несколько долгих мгновений. Его волосы были цвета ночи, а кожа – бледно-серебристой, как у самого Люмоса. Когда-то я думала, что он выглядит как типичный люминанин, но в этот момент Берон был похож на уроженца Гелиоса, так как Люмос вернулся, чтобы принести успокаивающую, прохладную ночь на нашу землю. Эта мысль привела меня в ярость. Я была уверена, что люминане не считали, что гелиоанцы принадлежат к их драгоценному бледному королевству.

– Как ты себя чувствуешь?

Его грубый тон успокоил меня. Берон был не из тех, кто обращался со мной мягко или пытался мне в чем-то угодить. Он был прямолинеен. Именно так я говорила сама и предпочитала, чтобы говорили со мной другие. Несмотря на то что я возненавидела брата Люмина еще до того, как Нур заняла свое законное место Атона, я знала, – он был честен. Волк не стал бы говорить сладкую ложь вместо горькой правды.

– Растерянно, – призналась я, выпрямив спину и скрещивая руки на груди, чтобы защититься от ночного холода.

– Слабости нет? – спросил он. Его ноги были слегка раздвинуты, как будто он готовился погнаться за мной, если я дам повод. Я знала, что так он и сделает.

«Он только этим и занимался во время моего вынужденного пребывания в Люмине», – подумала я с раздражением.

– Совсем нет. – Вся слабость исчезла, когда мой отец замертво рухнул на вершине храма. – Я была больна? – Это было единственным логичным объяснением. Лихорадка может помутить разум человека настолько, что он не сразу поймет, что реальность, а что вымысел.

– Больна? – переспросил Берон, сдвинув темные брови. – Ты не помнишь, что произошло?

У меня возникали мимолетные воспоминания, но они не имели никакого смысла. Сможет ли Берон объяснить мне? Я решила проверить, насколько далеки мои сновидения от реальности.

– С Зариной? – прохрипела я. Мне нужно срочно попить.

Он кивнул, внимательно наблюдая за мной. Слишком осторожно. Мое сердце внезапно стало большим и неудобным для моей грудной клетки.

– Ты думала, что тебе это приснилось? – тихо спросил Берон.

Я прижала руку к тому месту, где сестра ранила меня, вспоминая острую боль, жизненную силу, просачивающуюся сквозь мои пальцы, иссякающую надежду и чувство полной беспомощности… пока Берон не услышал мой крик и не пришел мне на помощь.

Где же рана, которую нанесла Зарина?

– Как долго я спала?

Должно быть, прошли недели, может быть, месяцы, прежде чем я полностью исцелилась. Я не осматривала кожу, но при прикосновении не почувствовала выступающей полоски шрама на своей плоти. И все же, если я пролежала так долго без сознания, почему я не чувствовала себя такой же слабой, как новорожденный ягненок? Как я могла вести себя, как будто ничего не случилось? Неужели Сол каким-то образом исцелила меня? Или это сделала Нур?

– Берон? – надавила я.

Его губы приоткрылись, когда он провел рукой по волосам. В этот момент моя младшая сестра вышла в лунный свет.

Ее загорелая рука была переплетена с бледной рукой Келума.

– Киран сказал, что ты проснулась, – сообщила Нур.

– Уверена, Берон послал весточку Келуму еще до того, как Киран скрылся из виду, – процедила я сквозь зубы.

Нур не стала отрицать, вместо этого она кивнула. Келум внимательно наблюдал за мной, как за живительным огнем, когда тот начинает потрескивать и мерцать.

Я не была уверена как, но Берон и Келум могли мысленно разговаривать друг с другом. Келум был Люмином, сосудом самого бога луны, правителя Люмины. Если бы Нур просто избрали следующим Атоном, она и Келум были бы равны. Но ничего, что касалось Нур, не было простым. И тот факт, что она была единственной дочерью живого бога, возвышал ее над всеми другими статусами, даже над статусом Келума.

Я не знала, важно ли это для него. Возможно, он никогда об этом даже не задумывался. Келум был влюблен в Нур, а она в него.

Я изучала их манжеты, олицетворяющие обещание вечной любви. Его прохладная, залитая лунным светом манжета сияла на ее руке, а ее – из огня и золота – горела на руке Келума.

Нур оглядела меня с ног до головы.

– Ситали…

– Я бы хотела поговорить с тобой наедине, – перебила я. Возможно, наш разговор не будет конфиденциальным, но я бы предпочла рассказать все только ей.

Нур отпустила руку Келума, который подождал, пока Берон выйдет с балкона. Я не была уверена, что все это значит. Он ненавидел меня, и это чувство, безусловно, было взаимным.

Хотя, если все, что я помнила, и правда произошло, Берон пришел, когда я позвала его. Он спас меня.

Горькая пилюля, которую пришлось проглотить. Я лучше многих знала, что для ненависти к врагу требуется меньше усилий, чем для того, чтобы простить его.

Нур заглянула в комнату, чтобы убедиться, что мы одни.

– Они ушли. – Она подошла и встала рядом со мной. Я подумала, не нервничает ли она, учитывая нашу последнюю встречу на балконе…

– Если Берону удалось услышать мой крик из храма, сквозь ревущую толпу, он все еще слушает и передает каждое мое слово Келуму. С таким же успехом я могла бы позволить им остаться, – проворчала я.

– Хочешь, чтобы я позвала их обратно? – спросила Нур, и в уголках ее губ заиграла дразнящая улыбка.

– Зарина рассказала, что отец был уверен, будто мы освободили Анубиса. Она сказала, мы одержимы темным богом.

Губы Нур приоткрылись, и на секунду она задумалась.

– Мы бы знали, если бы его освободили.

Она была права. Если бы Анубис присутствовал на земле, все бы знали. Но тогда как объяснить то чувство, находящееся глубоко внутри меня, которое говорило, что он освободился и идет за мной?

– Нур…

Моя сестра ждала, пока я найду нужные слова.

– Мы не освобождали темного бога, но я думаю, что это сделал кто-то другой.

Она склонила голову набок.

– Что заставляет тебя так думать?

– Я чувствую его, – сказала я, прижимая руку к животу, который сжался от беспокойства.

Нур сглотнула.

– Будем надеяться, что ты ошибаешься.

– Я не ошибаюсь, – отрезала я. – Как будто каким-то образом я могу чувствовать его. Я не могла, пока Зарина не…

– Может, ты чувствуешь его, потому что коснулась руки смерти? – спросила младшая сестра.

Я покачала головой.

– Не думаю…

Мы долго молчали. Нур, казалось, обдумывала мое признание и все, что могло из него вытекать. Я знала, что она сомневается в правдивости моих слов, но я не лгала. У меня не было доказательств, только чувство, но оно было таким же сильным, как связь, которую я видела между Нур и Келумом.

– Это ты спасла меня? – спросила я.

Нур открыла рот, но тут же закрыла его. Наконец она ответила:

– Ты не помнишь, что случилось?

– Я знаю, что Зарина пришла в мою комнату. Знаю, что она ударила меня ножом и знаю… Я знаю, что должна была умереть. В последний момент я позвала Берона. Я помню, как он пришел. Тогда-то я и увидела этот ослепительный белый свет. Я думала, это Сол, но это была ты? Ты исцелила меня?

Слезы навернулись на глаза Нур, но она не позволила им пролиться. Навык, который моя сестра безупречно отточила за годы жестокого обращения. Навык, который она все еще использовала.

– У меня не получилось, – наконец призналась она. – Так что вместо того чтобы позволить тебе умереть, Берон сделал это.

Я склонила голову набок.

– Волк может исцелять? Хочешь сказать, он хорош в чем-то еще, кроме как выслеживать женщин, которые тайком выходят из своих комнат?

Нур не улыбнулась. Ее сдержанность заставила мое сердце забиться быстрее. Почему она так напряжена?

– Ситали, ты помнишь, как именно Берон спас тебя? – осторожно спросила она, наблюдая за моей реакцией.

– Не совсем, но, как бы то ни было, я рада, что он это сделал.

– Возможно, ты недолго будешь так думать, – намекнула она.

Я замерла.

– Почему?

Нур посмотрела на каменный пол, затем на небо, где над нами сияло яркое лицо Люмоса.

– Бог луны поговорил с Бероном и позволил ему исцелить тебя, но единственный способ сделать это – укусить. – Она помолчала, встретившись со мной взглядом. – Укус Волка сделает тебя такой, как он.

Я моргнула, обдумывая то, что только что сказала моя младшая сестра.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что я стану такой, как он?

Мое дыхание участилось и стало прерывистым. Кровь в венах нагрелась.

Глаза Нур из карих превратились в сверкающие золотом. Она протянула руки, чтобы успокоить меня.

– Ситали, не теряй контроль над своими эмоциями. Это может заставить тебя измениться.

– Измениться? – Я попыталась выровнять дыхание и замедлить сердцебиение, чтобы сохранить над собой контроль, как и сказала Нур. – Ты должно быть шутишь. Хочешь сказать, я превращусь в чудовище?

– Берон не чудовище, – резко напомнила она. – Он спас тебе жизнь, когда было бы гораздо проще позволить тебе умереть.

«Возможно, ему следовало это сделать», – с горечью подумала я.

Что теперь будет с моим сыном? Опасна ли я для него? Неужели я так и проживу остаток своей жизни вдали от моего малыша?

Нур облокотилась на перила и искоса взглянула на меня.

– Ты же не собираешься сбросить меня отсюда, правда?

Она все же вспомнила позорные страницы моей истории.

– Звучит заманчиво, – попыталась пошутить я. – Но думаю, с меня хватит подобных волнений… Подожди-ка, сколько времени прошло с тех пор, как Зарина ударила меня ножом?

– Несколько часов.

От удивления мой рот открылся, а ресницы затрепетали.

– Часов?

Нур кивнула.

– Я вымыла твою кожу и волосы, сменила платье. После чего Берон отнес тебя в одну из свободных комнат, чтобы ты могла отдохнуть. Он остался дежурить возле твоей двери на случай, если ты неожиданно превратишься, но настоял, чтобы Киран зашел внутрь. Берон хотел, чтобы жрец Сол был рядом на случай, если тебе понадобится помощь, когда ты проснешься.

Мои глаза расширились.

– Он точно знал момент, когда я проснулась…

Нур кивнула.

– Берон послал Кирана, потому что не хотел тебя пугать. Он не был уверен, вспомнишь ли ты хотя бы что-нибудь.

Я прикусила губу, гадая, в какое именно место Волк укусил меня. Как глубоко ему пришлось вонзить клыки в мою плоть, чтобы произошло это чудесное исцеление?

– Ситали… – тихо произнесла Нур мое имя. – У тебя есть сын?

Да, у меня был сын. Мой величайший секрет и самое большое достижение, которое мне было запрещено раскрывать. Я прочистила пересохшее горло.

– Помнишь, когда я была заперта в своих комнатах несколько месяцев?..

Тяжелое молчание воцарилось между нами. Моменты прошлого, которые теперь встали на места и обрели смысл, хотя раньше совсем не подходили друг другу.

– Нам сказали, что ты больна, – тихо призналась Нур.

Я покачала головой. Тяжесть свалилась с моих плеч после того, как я рассказала свой самый сокровенный секрет. Что-то во мне кричало, что это нормально – доверять Нур. Когда я истекала кровью на полу своей спальни, я знала, – если попрошу позаботиться о моем сыне, вырастить его и защитить, она сделает это.

– Ему два года, – сообщила я. – Он живет с родителями своего отца.

Нур смотрела на текущую мимо реку, будто мои слова ее совсем не удивляли.

– Где его отец?

– Мертв.

– Любезность нашего отца? – спросила она, хотя уже знала ответ.

– Да. Отец приказал убить его.

Нур повернулась ко мне лицом.

– Кем он был?

– Охранником. – Разочарование отразилось на ее лице. – Я любила его, – сказала я, защищаясь. – Мы любили друг друга. Я не сплю с каждым охранником подряд, хотя знаю, именно так ты и думаешь. Это можно прочесть на твоем лице, когда ты видишь меня с ними. Те, с кем я регулярно общаюсь, были знакомы с Мериком и уважали его. Самые близкие ему люди знают о нашем сыне, потому что он рассказал им об этом перед смертью. Он был так рад стать отцом. Друзья Мерика присматривают за нашим ребенком. Они поклялись защищать его. Даже наперекор воле отца, даже ценой собственной жизни они поклялись уберечь его от зла.

– Я помню Мерика, – сказала Нур, разглядывая собственные ногти. – Он был добр.

Я вздохнула. Он был добрее любого другого мужчины, которого я встречала. И он был веселым. Его улыбка могла растопить золото быстрее, чем горячие руки Нур.

Еще несколько кусочков головоломки, в которую превратилась наша жизнь, встали на свои места.

– Я бы хотела, чтобы все было по-другому, – сказала она.

Я желала того же. Я хотела, чтобы наш отец не убивал мужчину, которого я любила. Я хотела, чтобы он не прогонял моего сына и не угрожал им, чтобы манипулировать мной. Я хотела изменить так много вещей, но не могла. Так что не было смысла сокрушаться по этому поводу. Не в наших силах было изменить прошлое, но будущее менялось каждую секунду; каждое решение меняло песчаную дорожку под нашими ногами.

Нур посмотрела на Люмоса.

– Отец использовал сына против тебя, верно?

Я едва заметно кивнула, но Нур уловила мое движение.

– Так вот почему ты пыталась убить меня?

Это было трудно признать. Я не гордилась своим прошлым. Стыд залил мое лицо, нагревая его до тех пор, пока мне не стало жарко.

– Он сказал, что убьет моего сына, если я не расправлюсь с тобой в Люмине. Он не хотел, чтобы ты вернулась в Гелиос. Теперь я знаю почему.

– А я теперь знаю, почему подниматься вместе со мной по ступеням на вершину храма было самым трудным, что ты когда-либо делала.

Нур уже простила меня. Сочувствие сияло на ее лице яркими солнечными лучами. Но я не была уверена, смогу ли простить себя сама, да и хотела ли я этого вообще. Я не заслуживала прощения, потому что к концу дня часть меня сожалела, что не выполнила приказ отца. Не потому, что я желала Нур смерти. Ничего подобного.

Я ненавидела себя за то, что была недостаточно сильна, чтобы сделать это ради своего сына. Я никогда не могла защитить сына от своего жестокого отца. Я знала, что, поднявшись на вершину храма с Нур и столкнувшись лицом к лицу с отцом, я навлекала проклятие на собственного ребенка. Взгляд, который отец бросил на меня, был многообещающим. Он готов был сдержать свое слово, потому что я не сдержала своего.

Я потерпела неудачу. Он же предпочитал никогда не проигрывать.

Он забрал бы единственную радость в моей жизни, раздавил бы ее.

Я закрыла глаза, желая, чтобы рев в ушах прекратился.

Нежная рука опустилась на мое плечо.

– Он ушел и не причинит вреда ни тебе, ни твоему сыну.

– Отец рассказал Зарине о нем.

Нур напряглась.

– Позволь мне послать Берона и нескольких заслуживающих доверия стражников, чтобы забрать его. Твой сын может остаться здесь, в безопасности.

– Именно здесь Зарина и нанесла свой удар. В Доме Солнца небезопасно.

Нур покачала головой.

– Ты была одна. Дом был пуст. Она была рада воспользоваться редкой возможностью, которую мы ей предоставили. Но мы не допустим подобной ошибки вновь. Разреши мне послать Берона. Он никому не позволит причинить вред твоему ребенку, Ситали. Я бы не поручила это Берону, если бы не доверяла ему.

– Я хочу пойти с ним.

Она снова замерла.

– Ситали, Берон сказал, что ты уязвима, пока не превратишься в первый раз. Пока ты не научишься контролировать себя, ты можешь быть опасной для других, даже если не хочешь этого.

Мое сердце бешено заколотилось.

– Я не представляю опасности для своего сына. Я люблю его больше всего на свете. Я бы никогда не причинила ему вреда.

– Просто… позволь Берону и его стае доставить ребенка и его бабушку с дедушкой сюда в целости и сохранности. Пожалуйста.

Ее глаза умоляли меня согласиться. В то время как все внутри кричало о том, чтобы я бежала прямо к моему ребенку. Я хотела защитить его – даже если защищать придется от меня.

– Только при двух условиях: во-первых, они отправятся в путь сейчас, пока я не передумала, и, во-вторых, как только мой сын окажется здесь, они выследят Зарину. Но именно я положу конец ее жизни. Я пообещала ей это, когда она посмела отнять мою.

Я ожидала, что Нур начнет спорить, возможно, откажется от мысли о еще большем кровопролитии в ее доме, но моя младшая сестра просто выпрямила спину и позвала Берона. Мы прошли с балкона в комнату и стали ждать Волка.

Он, более чем на голову выше меня, целеустремленно вошел в комнату.

– Я хочу, чтобы ты привел сюда моего сына и его бабушку с дедушкой и, пока они находятся здесь, в Доме Солнца, назначь в охрану только тех, кому доверил бы собственную жизнь. Их нельзя оставлять без присмотра ни на секунду.

Берон моргнул и слегка поклонился.

– Спасибо за оказанное мне доверие, – ответил он.

– Если я представляю для него угрозу, а Сфинкс отказывается вмешиваться в происходящее, я хочу, чтобы следующее по силе существо обеспечило его безопасность, – сказала я. – На данный момент это ты.

Я ничего не могла поделать с ядовитыми словами, что выскользнули у меня изо рта. Если Берон думал, что я буду послушным щенком, то он ошибался. Лучше показать ему это сейчас.

Когда зубастая, дерзкая улыбка Берона скользнула на его лице, мне захотелось тут же содрать ее. Но я нуждалась в нем. Мне нужно было, чтобы он ненадолго позабыл, какую ненависть испытывал ко мне. До тех пор, пока я не превращусь, все, что имело значение, – мой сын и его безопасность. Тогда Берон сможет вернуться к своей обычной роли раздражающего меня парня.

В волчьей форме брат Люмина был опасен. Даже отец признал это на вершине храма Сол. Он попытался скатиться вниз по ступенькам, как жук, что в жаркий солнечный день погнался за прохладной полоской тени и обнаружил готовую проглотить его мощную челюсть, полную скрежещущих зубов. Я улыбнулась, вспомнив, как он развернулся и бросился прочь от Берона.

Как и моя трусливая сестра. Я недооценила Зарину. Больше я не допущу подобной ошибки. Если у нее хватило храбрости убить меня, она без колебаний могла причинить вред моему сыну.

Берон размял шею, позвонки хрустнули один за другим.

– Скажи мне, где я могу найти твоего сына.

– Его зовут Рейан. Ему два года. У него темные волосы и карие глаза, на несколько тонов светлее моих. – Я сказала Берону, где найти дом родителей Мерика. Я настоятельно попросила Волка проводить их в безопасное место и поручить кому-то, кому он действительно доверял, присмотреть за их домом, пока мы не сможем перевезти их вещи в Дом Солнца.

Берон внимательно слушал, пока я описывала их жилище и дорогу к нему. Затем, прежде чем уйти, он кивнул Нур. Волк прошел мимо своего брата, что показался в дверях.

– Я скоро вернусь, – пообещал он, говоря громче, чем нужно. Как будто хотел успокоить меня, а не только Келума.

Мое сердце колотилось у меня в горле, пока я ждала… чего, сама не знаю. Минуты растягивались и туго обволакивали мои ребра, пока даже дыхание не стало затруднительным.

Волчий вой Берона эхом разнесся по ночи, за ним последовали три других, повторявшихся с разных сторон.

– Сколько их там? – спросила я Нур.

– Не так много. Берон командует ими. Все они выбраны Люмосом, хотя никто из них не наделен… уникальными способностями Берона. – Она остановила на мне взгляд своих сияющих золотистых глаз. – Полагаю, в некотором смысле ты тоже избрана Люмосом, Ситали.

– Не совсем, – вежливо покашляв, вмешался Келум и снова присоединился к моей сестре. – Без обид, Ситали, но Люмос не выбирал тебя для такой судьбы. Он предоставил Берону решить – спасать тебя или нет. Выбор, который не обошелся без последствий для вас обоих.

Я прищурилась. Нур объяснила последствия, которые грозили мне: превращение в одного из зверей, что делало меня опасной для всех, кого я любила. Но какие последствия грозили Берону?

Отказался ли он от части себя или своей силы, чтобы спасти меня? Теперь, когда я принадлежала к тому же виду, ожидал ли Берон, что я присоединюсь к нему и остальным? Неужели он думал, что может мне приказывать?

За исключением чудесного исцеления моей смертельной раны, я не ощущала никаких особых перемен.

Нур бросила на Келума многозначительный взгляд.

– Берон сам все объяснит. Позже.

Мне не понравилось предупреждение, прозвучавшее в ее тоне и настороженный взгляд Келума, направленный в мою сторону.

3

Я вышла из комнаты и направилась в свои покои. Келум догнал меня, когда я подошла к знакомому сводчатому дверному проему.

– Ситали, возможно, тебе лучше не возвращаться в свою комнату…

Не обращая на него внимания, я двинулась вперед, остановившись всего в нескольких шагах от своей спальни.

В помещении царила тишина.

Каменный пол был отскоблен, но невероятно большое кровавое пятно все же осталось. Дверца моего шкафа все еще была открыта, как и ящики моего сундука с драгоценностями. Куча золота и несколько предметов одежды, которые я свалила на кровать, лежали нетронутыми.

– Ты собиралась уйти прошлой ночью, – уточнил Люмин, оставшийся стоять на пороге. Я не удостоила его замечание ответом. – Ты все еще не передумала?

Я расправила плечи, подошла к кровати и провела рукой по шелковистому одеялу. Если бы Зарина не вошла в мою комнату, я была бы далеко отсюда.

Возможно, самое безопасное место для меня и Рейана – там, где никто не станет нас искать.

Зарина могла вернуться сюда. Это был ее дом. Она знала каждый уголок, каждую щель, в которых можно спрятаться, каждый проход, предназначенный для слуг – не для Атен, как нам говорили тысячу раз, – и каждое место, где хранилось оружие.

– Я не чувствую себя здесь в безопасности, – прохрипела я.

– Я тоже не думаю, что твой сын будет здесь в безопасности. – Келум сцепил руки за головой и глубоко вздохнул.

– О чем ты думаешь, Келум?

– Не знаю, – разочарованно выдохнул он.

– Почему Нур не последовала за тобой?

Его красивые голубые глаза встретились с моими. Было бы так легко полюбить его, будь он способен ответить взаимностью, но для Келума существовала только Нур. Я подозревала, что впервые они встретились в ту ночь, когда мы пошли шпионить за ним. Только у меня не было доказательств. Привлеки я его внимание первой, поменяло бы это что-то? Огненная манжета теперь горела ярче на его бицепсе, словно отвечая мне, что он принадлежит и всегда принадлежал Нур.

– Я хотел поговорить с тобой наедине, – наконец ответил Люмин.

– Почему? – спросила я. – Чтобы отвлечь меня от агонии, разрывающей мое сердце? Прости, Келум. Даже ты недостаточно силен, чтобы сделать это.

– У меня есть просьба. – Он оставил затылок в покое и опустил руки.

– Какая? – спросила я.

– Скажи, если решишь уйти. Нур, если хочешь, или мне. Кажется, мы стали друзьями в сумеречных землях…

Он не упомянул, как я мастерски разрушила эту дружбу в Люмине.

– Или ты можешь сообщить об этом Берону, – растягивая слова, предложил он.

– Почему я должна это делать?

Я знала, что мотивы Келума были такими же чистыми, как и его сердце. Он попросил меня не просто так. Однако в то же время это был их шанс избавиться от меня. Я причинила им столько горя. При любой возможности я пыталась заманить его в свои сети, поцеловала только потому, что знала, что Нур увидит. Я причиняла боль им обоим, снова и снова.

– Потому что мы заботимся о тебе, – тихо сказал Келум.

Я усмехнулась:

– Я пыталась убить Нур, Келум. Я попыталась сделать с ней то, что Зарина сделала со мной. Так как же кто-то из вас может волноваться обо мне?

– Подобные вещи меркнут перед соглашением, которое вы с Нур заключили на ступенях храма Сол. Этот договор – шаг, который ты сделала, чтобы стереть все прошлые обиды.

– По ее мнению, может быть, – тихо сказала я.

Но мою нечистую совесть не отбелить так легко.

– Я тоже так считаю, – добавил Келум. – Если бы ты не поднялась на вершину храма вместе с Нур и не встретилась бы лицом к лицу со своим отцом, я бы думал иначе.

– Неужели мне придется драться с тобой, чтобы сбежать из этого места? Боюсь, с тобой я не справлюсь. Меня никогда не учили владеть оружием.

– Твой отец слишком боялся конкуренции, чтобы учить тебя подобному, – сказал Келум. Он прошел немного дальше в комнату. Обогнув пятно моей крови, все еще остававшееся на полу, Люмин оперся бедром о мою кровать.

– Берон уже почти на месте… – Келум смотрел сквозь меня, его взгляд был расфокусирован.

– Ты видишь то, что видит он? – прошептала я.

Келум покачал головой.

– Я могу слышать его мысли, но не могу видеть его глазами.

– Он расстроен? Чувствует ли он опасность? – Мое сердце билось неровно, отдаваясь грохотом в ушах.

– Нет, он осторожен.

Я прикусила ноготь большого пальца, пытаясь сохранять спокойствие, и расставила ноги, чтобы удержаться на одном месте.

– Он перешел в человеческую форму… стащил кое-какую одежду с веревки и проскользнул в дом. Там темно. Тихо. Он думает, что они спят.

Я сложила ладони домиком у рта и взмолилась Сол и Люмосу, умоляя их оставить моего сына живым и невредимым. Вой разорвал ночь. Я бросилась на балкон. Келум последовал за мной.

– Что такое? – спросил он.

– Разве ты не слышал вой?

Келум покачал головой.

Другой, на этот раз более глубокий, донесся с той же стороны. На западе были как минимум два волка. Взгляд Келума снова расфокусировался, когда он мысленно заговорил с Бероном.

– Они преследуют Зарину. Волки уловили ее запах и идут по следу. Она убегает от них.

Я, благодарная, но все еще напуганная, схватилась за грудь, слезы хлынули из моих глаз. Я не успокоюсь, пока не увижу Рейана и не заключу его в свои объятия.

Келум запустил пальцы в свои темные волосы.

– С твоим сыном все в порядке. Берон держит его на руках, пока его бабушка и дедушка собирают самое необходимое. Все они в безопасности.

– Почему мне это не кажется правдой? – спросила я.

Келум сосредоточил на мне свой пристальный взгляд.

– Здесь, с нами, он будет в большей безопасности, чем у них дома.

– Я хочу отвезти его куда-нибудь еще, туда, где Зарина не найдет нас.

Что-то внутри меня настойчиво умоляло взять Рейана и бежать. Возможно, это был страх, что кто-то еще попытается разлучить нас, на этот раз навсегда. Может, это Сол предупреждала меня о чем-то. Или Люмос. Откуда бы это ощущение ни возникло, я не могла игнорировать инстинкт, поднимающийся из глубины моего нутра.

Волна эмоций захлестнула меня. Страх. Облегчение. Беспокойство. Эти чувства сливались в клуб дыма, который заполнял мои легкие. Я вцепилась в перила балкона, едва уловив обеспокоенный голос Келума.

– Ситали? В чем дело?

– Точно не знаю, – выдохнула я, прижимая дрожащий кулак к груди.

Ощущение было странным. Я испытывала так много эмоций, но все они были не моими. Келум стоял рядом, готовый поддержать меня, если понадобится.

– Берон с твоим сыном уже спешит обратно.

– Он один?

Келум покачал головой.

– Двое соратников следуют за ним в своих волчьих формах. Остальные все еще преследуют Зарину.

– Она ускользнет от них, – предсказала я.

– Почему ты так думаешь?

Мои глаза встретились с его.

– Мне нужно поговорить с Нур.

– О чем? В чем дело?

– Я только что вспомнила кое-что, что сказала Зарина.

Я, затаив дыхание, протиснулась мимо Люмина, огибая кровавое пятно на полу, и бросилась в коридор, выкрикивая имя сестры. Я была так сосредоточена на том, чтобы выжить и убедиться, что Рейан в безопасности, что совсем забыла о главном.

Нур появилась прямо перед моим носом, напугав меня.

– В чем дело?

С дрожащими руками я наклонилась вперед.

– Зарина не верит, что ты дочь Сол. Отец сказал ей, что ты заключила договор с… темным богом.

Губы Нур приоткрылись от удивления.

– Я?

– Она думает, что темный бог создал иллюзию, чтобы выставить тебя наследницей Сол. Что с его помощью ты украла у нее должность Атона.

Нур долго молчала, закипая от злости.

– Отец так просто не оставит нас в покое, – наконец прошептала она. – Даже после того, как в его легких не осталось воздуха, а я бросила его тело на песок, мерзкая натура нашего отца не исчезла. Нет, он продолжал творить свои темные дела до последнего вздоха. Его злоба пережила даже смерть. Его темная натура теперь живет и процветает в Зарине.

– Она верит в то, что он сказал, – сообщила я. – Я видела праведный гнев, пылающий в ее глазах, когда она смертельно ранила меня.

Этот гнев не продлился долго. Моя кровь омыла его, гася пламя. Она с потрясенным выражением на лице уронила кинжал на пол и вскрикнула.

– Где нож? – спросила я. – Где кинжал, которым она ранила меня?

Глаза Нур метнулись к Келуму.

– Мы так и не нашли его. Мы предположили, что она взяла его с собой.

Но это было не так. Вернись она за кинжалом до того, как Берон добрался до меня, я была бы уже мертва.

– Берон уже вернулся? – спросила я.

Келум сосредоточился на мыслях своего брата и кивнул.

– Он совсем близко.

– Мне нужно переодеться, – заявила я.

– Тебе нужна помощь? – спросила Нур.

Я покачала головой.

– Справлюсь сама.

Она и Келум вошли в холл, остановившись чуть в стороне. Когда они приглушенно зашептались, я не смогла сдержать вспышку ревности из-за их близости. Я искала что-то получше того платья, которое носила, но все, что попадалось мне на глаза, было типичным нарядом для Атены.

Я больше не была дочерью Атона. Я переросла этот титул, когда вместе с Нур восстала против своего отца.

Серое, как грозовая туча, облегающее льняное платье мелькнуло между более роскошными предметами одежды. Я натянула его, раздумывая, куда исчез золотой кинжал Зарины. Я четко помнила, как он лежал на полу, залитый моей кровью. Он не мог исчезнуть сам по себе, если только в суматохе Берон не оттолкнул его. Я заглянула под кровать, но ничего там не нашла. Бормоча проклятия, я пообещала, что, когда найду клинок, буду носить его на бедре, пока его лезвие не ужалит плоть Зарины так же, как когда-то мою.

Спасет ли ее дорогой Анубис от жестокого поцелуя смерти, как спас меня Берон?

– Ситали? – позвала Нур из-за двери. – Они здесь.

Я выбежала из комнаты в холл.

– Где? – спросила я, затаив дыхание. Надежда расцвела в моей груди.

– Внизу, – ответила моя младшая сестра, подбегая вместе со мной к лестнице. Там стоял Берон с моим сыном на руках.

Его круглые, карамельные глаза загорелись, когда он увидел меня.

– Ситли?

Слезы хлынули из моих глаз. Несмотря на пелену перед глазами, я бросилась к сыну.

– Рейан. – Я протянула руки, и мальчик потянулся ко мне. Я крепко обняла сына, одной рукой удерживая его вес, другой прижимая его голову к своему плечу, чувствуя его мягкие темные волосы. Он пах так сладко и невинно. Хотя он уже не был младенцем, от него все еще пахло так, как я помнила.

Падрен и Малия, уставшие, но благодарные, стояли в нескольких шагах позади Волка. Родители Мерика были замечательными людьми. Они приняли нашего сына без всякой задней мысли и позаботились обо всех его потребностях. Я посылала им золото через друзей Мерика и проверяла, не нуждаются ли они в чем-либо. Это было наименьшее, что я могла сделать, чтобы отплатить за их доброту. То, что Мерик осмелился полюбить меня, дорого обошлось им.

Слезы навернулись на глаза Малии. Она кивнула мне, плотно сжав губы. Падрен прижал ее к себе.

Рейан отстранился, и коснулся своими крошечными ладошками моих щек. Он сдвинул их вместе и взволнованно произнес мое имя.

– Ситли! – улыбнулся мальчик.

– Рейан.

Он ухмыльнулся.

Я посмотрела ему в глаза и сказала правду, которая трепетала в моем сердце.

– Я скучала по тебе, Рейан. Я так сильно скучала по тебе.

Я скучала по нему каждую минуту, когда мы были порознь. Каждую секунду. Каждый шаг, который он сделал, когда меня не было рядом. Каждый кусочек, который он съел. Каждый визг, плач и хихиканье. Я ни больше ни меньше пропускала его детство.

Он снова положил голову мне на плечо, как бы говоря, что чувствует то же самое.

Я похлопала его по спине и начала укачивать.

Берон не отрываясь смотрел на нас своими голубыми глазами. Не глядя в его сторону, я все же чувствовала его пристальный взгляд. Наконец я собралась с силами, чтобы посмотреть на него.

– Спасибо, Берон, – сказала я.

Он наклонил голову, оставаясь спокойным, затем метнул взгляд в сторону Келума. Что-то произошло между братьями. Мне было интересно, каково это – вести такие мысленные разговоры. Могли ли они прятать мысли друг от друга? Ради их же блага я надеялась, что да. Некоторые вещи лучше держать в секрете.

– Для вас приготовили комнату, – сказала Нур, становясь рядом со мной. Она изучала своего племянника добрыми, сияющими глазами.

– Спасибо вам, Атон. Вы слишком добры, – сказал ей Падрен. Темные волосы, которые он подарил своему сыну, теперь почти полностью утонули в седине. Глаза Малии, хотя она была моложе своего мужа, стали мерцающе серебристыми. Когда я смотрела в них, то видела Мерика. Хотя наиболее ярко о нем напоминал мой сын.

Дыхание Рейана медленно выровнялось, и его маленькая ручка обмякла на моей груди. Я взглянула на Малию. Она провела рукой по мягким волосам внука и одарила меня полной доброты и понимания улыбкой. Не думала, что когда-нибудь удостоюсь подобной нежности.

– Он такой же соня, каким был Мерик в детстве. Как он еще не проспал весь этот кошмар.

– Кошмар? – спросила я, бросив взгляд на Берона.

– Я имею в виду, нас неожиданно разбудили, мы поспешно собрали вещи и отправились в путь, – поспешно добавила она.

Я снова расслабилась.

– Как вы доверились Берону? Я не подумала послать с ним записку.

Малия улыбнулась.

– У меня чутье на подобные вещи. Я сразу поняла, что у Берона доброе сердце. Он очень беспокоился о нашей безопасности и пообещал отвести нас прямо к тебе. Его друзья охраняли нас, когда мы бежали из дома. Они пообещали защитить нас и доставить наши вещи сюда. Хотя… Должна сказать, я не уверена, что мы достойны жить в Доме Солнца, – скромно добавила она.

– Вы более достойны, чем я, – прохрипела я. – Так было всегда.

Я все еще не была уверена, что это самое безопасное место для Рейана. Мне нужно было еще раз обсудить это с Нур. Но если бы Сфинкс заверила меня, что все в порядке, я бы последовала ее указаниям. До тех пор пока она не сочинила еще одну загадку, которую нужно разгадать.

– Возможно, нам всем следует немного отдохнуть. К сожалению, это была очень долгая и насыщенная событиями ночь, – предложила Нур, махнув рукой в сторону лестницы.

Падрен поклонился ей и взял Малию за руку. С медлительностью, которой способен наградить только возраст, они последовали за своим Атоном вверх по ступенькам. Малия остановилась и с немым вопросом в глазах посмотрела на меня и Рейана.

– Могу я подержать его немного? – тихо спросила я.

– Конечно, можешь, Ситали, – заверила она. В ее голосе слышалась печаль.

Я мечтала о дне, когда освобожусь от своего отца и смогу забрать сына. Проснувшись сегодня утром, я и не подозревала, что этот день настанет так скоро. Хотя я знала, что бабушке будет трудно расстаться с Рейаном, после того как я наконец стану для него матерью, которой всегда хотела быть. Я не ожидала нахлынувшего на меня чувства вины за то, что поступила так, как, по моему мнению, было правильно.

Они с Падреном повернулись и продолжили подниматься по ступенькам вслед за Нур. Келум и Берон стояли неподалеку, занятые безмолвным разговором, который казался напряженным. Паника охватила меня.

– Она рядом? – Я обняла Рейана чуть крепче.

Берон покачал головой.

– Она сбежала. Другие не могут найти ее. Но уверяю тебя, ее запаха нет поблизости Дома Солнца.

Я посмотрела на Келума. Он судорожно сглотнул, словно вспомнив наш предыдущий разговор, в котором я четко дала понять, что хотела бы покинуть это место.

Холодные глаза Люмина метнулись к Волку. Он резко вздохнул, затем его темные ресницы затрепетали, и я почувствовала разочарование.

– Невежливо говорить обо мне в моем же присутствии. Особенно когда я не могу это слышать.

Я повернулась и понесла своего сына вверх по ступенькам. Берон и Келум догнали меня возле моей комнаты, куда я не решалась войти. Запах крови казался острее, чем всего несколько мгновений назад, хотя я и не знала, как и почему. На полу виднелись те же бледные пятна, но ничего не изменилось. В комнате не было ничего, что могло оставлять такое зловоние.

– Не входи туда, – сказал Берон с твердостью в голосе, от которой у меня чуть не подогнулись колени. – Пожалуйста. – Он посмотрел на моего мальчика, потом на меня. – Останься пока что в другой комнате. Где угодно, только не здесь. Это место небезопасно. Кроме того, оставаться здесь вредно для тебя.

– Ты понятия не имеешь, что для меня лучше, – тихо огрызнулась я.

Волк Люмоса ощетинился. Он оскалил зубы. В ответ я обнажила свои.

Никто не просил его беспокоиться обо мне.

Я поблагодарила Берона за спасение моей жизни. Возможно, это ничтожная плата за то, что он дал мне время узнать собственного ребенка. Тем не менее, я не была обязана ему. Теперь, освободившись от гнета отца, я не позволю ни человеку ни зверю управлять мной.

Рейан тихо вздохнул, и Берон успокоился. Напряжение спало с моих плеч, когда я услышала мягкий шепот Келума:

– Возможно, было бы лучше, если бы вы сменили комнату, Ситали. Зарина, если она конечно осмелится вернуться, сначала заглянет сюда.

Как Келум смог успокоить меня, в то время как те же самые слова, произнесенные его братом, заставили кровь кипеть в моих венах?

Я ненавидела это. Ненавидела, что он выбрал мою сестру, даже несмотря на то что они так идеально подходили друг другу. Хотя на самом деле я и не хотела быть его женой, когда отец поручил нам украсть у Келума корону лунного света, было приятно иметь настоящего друга. Я не была уверена, что Нур понравится наша близость теперь, когда Люмин сделал свой выбор, а Люмос его одобрил.

И Берон… ну, он держал меня взаперти и, кусая за пятки, преследовал каждый раз, когда мне удавалось ускользнуть. Сколько раз я угрожала проткнуть Волка насквозь и забрать его шкуру, чтобы носить как трофей или использовать как коврик. Сказать, что мы не были друзьями, значило ничего не сказать. Это делало тот факт, что он спас меня, еще более удивительным.

– Я найду другую комнату, – наконец согласилась я. Они были правы. Я не хотела приводить Рейана в место, где совсем недавно было море крови. Мне и самой не хотелось вспоминать это ужасное зрелище.

Келум шел рядом со мной по коридору туда, где Нур показывала Падрену и Малии их комнату. Он остановился, ожидая, пока моя младшая сестра убедится, что гостям удобно. Эта комната, вероятно, была лучше всех тех, в которых они когда-либо спали, а значит, они были смущены и не могли расслабиться в присутствии Нур. Она была Атоном. Они и представить себе не могли, что когда-нибудь Атон соизволит заговорить с ними, а уж тем более оставит ночевать в Доме Солнца. Я чуть не фыркнула от абсурдности ситуации.

Нур так сильно суетилась, а родители Мерика так горячо благодарили ее, что все стремительно превращалось в вызывающую отвращение, неловкую, но все же забавную сцену, от которой я не могла оторвать глаз.

Келум подтолкнул меня локтем, недостаточно сильно, чтобы сдвинуть с места, но достаточно, чтобы показать, что он тоже считает происходящее забавным. Берон, брезгливо скривив нижнюю губу, переводил взгляд с меня на своего брата. Моя улыбка исчезла.

В чем дело?

– Ситали, – начал Келум, – я хочу, чтобы ты знала, что я все еще твой друг.

«Возможно, Люмин теперь может читать и мои мысли», – подумала я про себя с ухмылкой, играющей на моих губах. Ухмылка эта исчезла, когда я поняла, что такое действительно возможно.

– Нур не оценит нашу дружбу, Келум.

– Тогда давай назовем нас союзниками, – предложил он.

Я кивнула, повторяя сквозь комок в горле:

– Союзники.

– Союзники защищают друг друга. Я не позволю причинить вред ни тебе, ни этим людям, – он указал на Падрена и Малию. – Ни Рейану.

– Я опасаюсь обещаний и клятв, Люмин. Люди часто нарушают их, и когда они это делают, ничего уже нельзя исправить.

Я прошла в конец коридора и заняла пустую комнату слева. Устроившись в шезлонге, обитом ярким зеленым бархатом, я была невероятно счастлива, что держу Рейана в своих объятиях здесь и сейчас, наяву. Чувствую его запах, его дыхание и знаю, что он жив и здоров. Теперь, когда мы вместе, ничто и никто не сможет разлучить нас. Мать и сын.

Нур поговорила с Келумом в холле, прежде чем войти в комнату. Она присела на край шезлонга, блеск в ее глазах потускнел. Она была похожа на мою сестру, но не совсем. Она была похожа на Атона, но являлась чем-то большим. Потому что она была и тем, и другим сразу.

– Он похож на тебя, – тихо сказала она.

Я слегка улыбнулась.

– В нем есть и что-то от Мерика.

Она кивнула, соглашаясь. Нур молчала несколько долгих мгновений, и это заставило мои нервы напрячься.

– Ты подумываешь о том, чтобы покинуть Дом Солнца вместе с Рейаном.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Конечно, Келум сказал ей. Какими бы узами ни были связаны союзники, любимые всегда были важнее.

– Я еще не знаю, что собираюсь делать. В одном я уверена точно – я заберу его отсюда, если это поможет защитить моего сына от Зарины или любой другой угрозы.

– Просто чтобы ты знала: я никогда не стала бы угрожать ему. Я понимаю, что сестринская связь возникла между нами совсем недавно. Для меня тоже это кажется странным, но я надеюсь, ты знаешь, что можешь доверять мне. – Она кивнула подбородком в сторону моего спящего сына.

Я действительно знала это. У Нур не хватило бы духу причинить вред ребенку. Она защищалась, когда я нападала, но моя младшая сестра сама никогда не начинала драки. Она только заканчивала их.

В отличие от Зарины.

– Ты через многое прошла за такое короткое время, – сказала она. – Нам обеим было непросто.

Нур с легкой грустью улыбнулась.

– Скоро появится Сол. Я попрошу ее сжечь то, что осталось от твоей крови.

– Спасибо.

– Ситали, если ты захочешь уйти, я поддержу тебя. Я помогу всем, чем только возможно. Несмотря ни на что.

Мое сердце сжалось.

– Почему? – прохрипела я.

– Потому что ты моя сестра.

Честно говоря, я не заслуживала заботы Нур. Я бы не… не смогла бы… быть так же же добра к ней, как она ко мне, если бы мы вдруг поменялись местами.

– Так что если ты соберешься уходить и расскажешь мне об этом, я сохраню твой секрет. И если ты решишь не говорить мне, куда идешь, я отнесусь с уважением к твоему решению. Хотя не стану возражать, если ты каким-то образом сообщишь мне, что ты в безопасности.

В безопасности. Смогу ли я сказать что-то подобное, пока Зарина дышит, а темный бог освобожден? Сможем ли мы когда-нибудь расслабиться и просто радоваться жизни?

– А как насчет тебя? Она придет за тобой, – предупредила я.

Нур помрачнела, напоминая ту сестру, которую я всегда знала.

– Пусть приходит.

Атон встала и направилась к двери. Положив руку на дверной косяк, она остановилась. В этот момент, с этим простым движением она была похожа на свою мать – на Сол. Я помнила ее смутно, так как была слишком маленькой. Но даже таких воспоминаний было достаточно, чтобы сожалеть о каждом жестоком слове и поступке, которые я совершила против Нур.

– Ситали?

В ответ я поднял на нее взгляд.

– Сфинкс хочет видеть тебя с первыми лучами Сол. Она встретит тебя на вершине храма.

Хотя я и ожидала чего-то подобного, слова Нур все равно заставили бабочек в моем животе вспорхнуть. По крайней мере мне не пришлось бы долго ждать и беспокоиться. Темное небо уже посветлело до цвета лазури; цвета, похожего на глаза Берона. Я поняла это, когда столкнулась с ним, скрывающимся в тени сразу за дверью.

Нур присоединилась к Келуму; их удаляющиеся шаги эхом отдавались по коридору. Берон не последовал за ними. Он не ушел. Он сидел и наблюдал за Домом Солнца. Волк охранял Рейана.

При этом он не выглядел усталым, но настороженным и готовым к чему угодно.

Его присутствие и внимательность были единственными причинами, по которым мне удалось закрыть глаза, расслабиться и провалиться в глубокий сон без сновидений.

4

Кто-то призрачным прикосновением убрал прядь волос с моих глаз. Я моргнула и увидела Берона, присевшего передо мной на корточки.

– Время пришло, – тихо сказал он.

Я посмотрела в окно как раз в тот момент, когда лучи Сол начали освещать небо. Я села, и Рейан моргнул, просыпаясь.

– Ситли?

Я на мгновение обняла его крепче.

– Рейан, мне нужно кое с кем поговорить. Хочешь повидаться с Малией?

Он, все еще сонный, кивнул и потер глаза своим маленьким кулачком.

– Я могу отвести его, если хочешь, – вызвался Берон, тоже поднимаясь на ноги, когда я встала.

– Не уверена, что это хорошая идея, – сказала я ему, запинаясь. Испугается ли Рейан? Он встретил Берона только прошлой ночью. В следующее мгновение небо, казалось, значительно посветлело. Сфинкс, вероятно, теряла терпение. Я была вынуждена позволить своему сыну решать. – Рейан, Берон может отвести тебя к бабушке?

Удивив нас обоих, Рейан наклонился к Волку и позволил ему взять себя на руки. Когда Берон поднял моего сына, мышцы на его руках напряглись, вены под кожей перекатились.

– Спасибо, – сказала я, глядя вниз и гадая, сколько раз еще мне придется сказать эти слова брату Люмина. Их все равно никогда не будет достаточно.

Берон выглянул наружу.

– Тебе следует поторопиться.

Сол ярко сияла над землей, делая безошибочно узнаваемую крылатую тень, парящую над балконом, более заметной. Если бы я не отправилась в путь прямо сейчас, Сфинкс сама бы пришла ко мне. Я не знала, как Рейан отреагирует на ее появление. Львица была ужасна и в то же время прекрасна. Хотелось бы мне стать такой же однажды. Если бы у меня была хотя бы унция ее устрашающей силы, Зарина не осмелилась бы подойти достаточно близко, чтобы ударить меня ножом. Обладай я хотя бы малейшей долей ее мудрости, я бы знала о планируемом предательстве старшей сестры, и это ее кровь пропитала бы мои сандалии.

Я бросила последний взгляд на Берона, держащего моего сына на руках, и вышла из комнаты.

Когда я поднялась на вершину храма, Сфинкс там не оказалось. Я прикрыла глаза от ярких лучей Сол и посмотрела вдаль, за огромную статую, где мой взгляд остановился на Нур. Она шла далеко в дюнах, по гребню особенно большой волны, прежде чем исчезла на другой ее стороне.

– Она разговаривает со своей матерью, – внезапно сказала у меня за спиной Сфинкс звенящим детским голосом, от которого у меня волосы на шее и руках встали дыбом. Я даже не слышала, как ее когти скребут по камню или как хлопают ее большие полупрозрачные крылья.

Я настороженно повернулась к провидице лицом. Сердитая. Все еще раненая.

Она пристально смотрела на меня, никто из нас не произносил ни слова, пока я не устала от этой игры в молчанку.

– Ты вызвала меня только для того, чтобы получше рассмотреть мое лицо, или у тебя имеется более важная цель?

Львица одарила меня дикой ухмылкой.

– Язык острее, чем осколки битого стекла. Не хочешь решить еще одну загадку?

– Твои загадки бесполезны.

Она усмехнулась:

– Нет, если ты достаточно умна, чтобы их разгадать.

– Вид