Ая Лазарева

Живой алмаз Шаданакара

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Ая Лазарева, 2019

В данной книге рассказывается о четырёх женщинах из будущего, которые волею судьбы оказались на границе жизни и смерти. Волшебство живого камня помогло им совершить путешествие по многим мирам восходящего и нисходящего ряда. Почувствовать взаимосвязь времён и победить в вечной борьбе добра и зла.

18+

ISBN 978-5-4496-1751-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Живой алмаз Шаданакара

«Бескрайности живого поклоняясь

Летит душа к вершинам бытия

И кружит вечность, и миры вращаясь,

Ей стелят путь, рождая для себя!

— «И был свет, и был Бог, и величие его — могучее и вечное, воистину бесконечное разливалось во вселенной от края до края, от безграничности до бесконечности.

И сотворил Господь звезды небесные — великих ангелов, своих помощников неутомимых, и других детей Божиих, во всех мирах проживающих.

И родил во счастии от великой Матери Мира Сына Божьего вечного, своею благодатью наполнив его. И потекла жизнь со временем и без времени, отражая в себе все сущее!

Но потемнела заря мира горнего, и ближайший из вечных помощников Единого Бога возгордился множеством даров и силой Господа подаренной. Опьянел славою дел своих, своею мудростью, своею властию. И решил сотворить себе свой Престол на Святой Горе в части севера. И позвал за собой горсть небесных звезд — чистых ангелов светодышащих. И пошли те за ним, кто любил его, для кого он был старшим товарищем.

Но един наш Бог и пречист и свят, и Любовь его — Все, что есть сущее — полилась она, как святой огонь, без конца и без края, без устали. Понесла любовь за собой слова — слова громы пречистого Господа: «Ты мой ближний друг, мой названый брат, небо света тебе было вверено, но несущий свет пожелал забрать для себя всю любовь здесь разлитую, не поняв того, что держать тот свет может тот, кто его сотворить сумел! Ибо свет — огонь, ибо свет — любовь, ибо свет — есть все то, что лишь может быть!

Посмотри же что станет теперь с тобой без одежды из света великого, и прекраснейшей радугой свет живой, всеиграющий, всепроникающий, всезвучащий и всеоживляющий, вдруг погас над толпою восставшею. И погасли их лики чудесные, чешуей стали божии крылия, и наполнились их сердца ужасом от творящейся перемены в них.

Разъяренные они кинулись в свой отчаянный смертный бой с братьями. Но пречистая твердь из — под ног ушла и раскрылась бездонная пустота. Ибо сила, держащая в небе их, силой света была, только он ушел. И очнулись они глубоко внизу, там где мир тоже был, ибо мир везде.

И взглянули они на свои тела, и сомкнулись глаза болью горькою. Но верховнейший брат беззакония, сотворил им в помощь один ответ: «Я несущий свет, я живой огонь, пламя жаркое в пустоте миров. Я свобода есмь безграничная, передам и вам силы часть своей. И отныне вы мои воины, пустотой миров узаконены. Ждет вас вечный бой у Горы Святой, и во всех местах бесконечного. Мы заложим миры отраженные от того что творят божьекрылые, только в них преломится звучание, только в них исказится прекрасное и иные законы поставим там, чтобы наша мощь была вечною. Чтобы чудо любви живоносное не проникло туда своим голосом, не пронзила лучем своей поступи, а какое войдет пусть изменится, в мире времени станет временным. Объявляю войну Вездесущему, ибо он нас отверг и лишил любви!»

Профессор закончил чтение отрывка. Студенты сидели непривычно тихо, почти не переговариваясь. Ну с, господа, у кого есть вопросы или может предположения о причинах верховного противостояния? Что молчим, неужели никаких версий? Артем Новиков, прошу. Артем был юношей некрасивым, маленьким, полненьким, с постоянно шмыгающим носом и какой — то совсем еще детской несобранностью. Но вот в логическом и что еще лучше пространственном мышлении отказать ему было нельзя. Артем встал, неловко одергивая свитер, и покраснев бардовыми пятнами, громко заявил: — «Я думаю дело в банальной ревности. Обычная история, Люцифер не мог простить Богу его нескончаемой любви к собственному сыну Исусу Христу. Ему, самому близкому дотоле, впервые пришлось столкнуться с кем-то обладающим не меньшими способностями, но гораздо большей духовной силой. Он посчитал, что Бог его предал, обделил, отсюда и бунт».

— «Хорошо Артем, просто изумительно. У кого еще есть версии. Анна Самойлова, а ты что думаешь?»

— «Я больше склоняюсь к вечному противостоянию добра и зла, как к двум полюсам мироздания. Разнозаряженные силы, переплетаясь словно нити ДНК создают новый источник, который мы называем жизнью».

— «Вы считаете их одной сущностью?» — уточнил профессор.

— «Нет, конечно, нет, я говорю о другом. Есть день, есть ночь, есть свет, есть тьма, если есть Бог, значит должно быть что-то противоположное ему. Просто Люцифер поддался этой обратной силе, а причин может быть множество, вернее не одна».

— «Ну с, хорошо, хорошо. Время наше закончилось, так что предлагаю всем написать к следующему занятию реферат по данной теме. Меня все слышали? До встречи».

Профессор, чуть прихрамывая, направился к выходу, а вслед за ним потянулись студенты. Анечка шла рядом с рыжеволосой Миланой. Они познакомились еще при поступлении в Университет Донецка. «Ань, может останешься сегодня, в клуб сходим?» — спросила подруга.

«Милаш, какой клуб. Ты посмотри что вокруг творится. Нет, домой хочу, да и Лешка должен приехать».

«Ладно, прощаю, но в следующую субботу у меня день рождения, ты чтоб обязательно была, без отговорок, обещаешь?»

«Постараюсь!» — девушки поцеловались и разошлись в разные стороны.

Анечка училась на третьем курсе философского факультета, ей только исполнилось двадцать лет, впереди была вся жизнь, а самое главное наступающее лето — горячее лето 2014 года.

2178г.

Лето. Солнце с неутомимой июльской жарой накрыло все вокруг. Две девочки, раскинув ноги и руки звездочкой, лежали на белом раскаленном песке. И мысли и тела их расплавлялись в жаркой речной истоме. Девочкам было по восемь лет. Каждая из них думала о своем. Ланка была похожа на спящего львенка, серо-золотистая грива которого, разметалась вокруг, как нимб. Глаза ее были закрыты, а полные губы растянулись в блаженной улыбке. Синие очи второй, бездонные как небо, не моргая, смотрели в даль. Волосы пшеничной россыпью струились по песку, подчиняясь порывам ветерка.

Они встретились год назад, по приезду в начальную школу, и сразу же подружились. Как, почему два разных человека находят друг друга, соединившись сердцем единожды, становятся родными, и не расстаются духовно уже никогда. Ланка задремала, ей снилось что-то очень приятное, улыбке становилась все шире и шире. Керол же (так звали вторую), с неутомимым упорством смотрела в одну точку, пытаясь повторить урок учителя — приоткрыть окно будущего, но ей никак этого не удавалось. А тут еще на нос села зеленая с зелеными крыльями и огромными блестящими глазами стрекоза. Каролина, сведя глаза к носу, недовольно пробурчала: «Кыш» — и повернулась к Ланке. Спящий вид подруги ее развеселил. Подтянув к себе травинку сухого тростника, она начала щекотать ей нос. Ланка минуты три, щурясь сопротивлялась, но, наконец, не выдержав, с шумом бросилась на обидчицу. И сплетаясь руками и ногами, девченки кубарем покатившись по песочному склону вниз, рухнули в прохладную освежающую воду.

Открыв глаза, Керол еще минут пять, лежала не двигаясь, наслаждаясь сном из далекого детства. Тишина, сумрак, спокойствие — тело находилось, будто в невесомости. Не душа, именно тело. Дело в том, что Кер обладала редкой даже для своего времени способностью прекрасно помнить где она находилась во время сна, или просто в моменты выхода из тела. Нет, сейчас ее коснулось обычное сновидение, но довольно часто бывали моменты, когда она, осознавая происходящее, парила где-нибудь далеко — далеко.

Наступил 2178 год. Завершалась эпоха Великого строительства — укрепления единой мировой системы. Она служила первым секретарем Единой Лиги миссии мира при Генеральном Совете Наций Земли. Ген Совет был высшим контролирующим органом, регулирующим деятельность нижестоящих структур.

Дом, двое детей, ее первый союз закончился на десятом году совместной жизни. Изменилось время, изменились люди. Брак теперь заключался на двадцать пятом году совместной жизни. Начиная с 16 лет можно было вступать в семейные союзы, и при желании продлевать их через каждые пять лет.

Посмотрев на часы, Каролина сморщила нос и неохотно потянулась. Начинался новый день. В девять часов она должна выступать на открытии Конгресса Лиги Наций. Теплый душ, как свежее дыхание, вода — великий источник жизни, она дарит нам силу и энергию в любом состоянии, и скользя по мокрому телу и приятно проникая внутрь глотком жасминового чая. Окончательно собравшись, молодая женщина взглянула на себя в зеркало и немного грустно улыбнулась. Наука и медицина ее будущего действительно сделали прорыв. Люди оставались молодыми очень долго, практически до глубокой старости, но внутреннюю усталость, накапливающуюся годами, никто еще исцелить не мог. Она то в конце концов и приводила организм к молниеносной старости и гибели. — «Господи, ну что за хандра» подумала про себя Кер, а вслух громко прокричала: «Чижики пока, я вас люблю!».

Чижики спали в детской половине дома. Синеглазый кучерявый малыш, с лица которого редко сходила хитрая улыбка, и тоненькая кареглазая принцесса с такими же, как у мамы пшеничными волосами. Адам и Мира — мамина радость, мамина жизнь.

Улица встретила свежестью и прохладой. Капал дождь, розы в саду покрылись мелкими искрящимися каплями и благоухали с такой силой, что немного закружилась голова. Охрана и команда леолета, широко улыбаясь, приветствовала сдерженными кивками.

— «Доброе утро» поздоровалась Керол. — «Чудесная погода, не правда ли?». Усевшись в удобное кресло, она по привычке смотрела, как ее дом превращается в маленькую точку на разноцветном лоскутном покрывале земли.

Шел 2178 год от рождества Христова. Наша планета наконец-то начала дышать полной грудью. Уже более ста лет войны не терзали ее тела. Почти все государства объединились на условиях равноправия и братства, под эгидой Единой Всемирной Лиги. Казалось, наступил новый золотой век — мир гармонии и счастья.

Расцвет начался с человечества. Всему в нашем мире есть свое время. Время маленькому зернышку очутиться в сухой холодной земле и долго спать, не замечая жизни. Время проснуться, вырваться из темноты, и всей душой потянуться к солнцу. Бороться со зноем и стужей, ветром и градом, и жить, жить, наполняясь божественной силой. Расти, сквозь все преграды тянуться вверх, умирать и возрождаться, постепенно приближаясь к Единому. Время набухать бутону, наполниться многовековыми знаниями и опытом, отбросив ненужное. Время раскрыться. Сначала робко, с опаской сбрасывая с себя огрубевшие покровы. Затем все быстрее, быстрее, с радостью и нежностью раскрывать перед Богом тайные покровы души, каждый лепесточек, каждую грань подставляя потокам животворящего света. И, наконец полностью, в совершенстве своем обнажить перед Господом глубину общего сердца, обрамленную истиной красотой цветка. Жить, любить, дышать — в лучах славы Его, красотой своею отражать его красоту и силу.

Вот так и человечество, пробившись сквозь боль, обиды и искушения, раскрыло душу свою и наполнилось его благодатью. Начали единицы — первоцветы, затем уже сотни, тысячи, миллионы. Вся планета превратилась в цветущую поляну. Конечно, оставались и те, кто еще не понял, не созрел. Определенная часть общества была еще порабощена темными силами и между тьмой и светом велась бесконечная война за каждую человеческую жизнь. Последнее время победа оставалась на стороне света. Как белым днем, нет места тьме под синим небом, так, казалось, нет силы у зла, закончилось его могущество. Но тьма умеет прятаться в тени…

Технический прогресс достиг небывалых высот. Основным средством перемещения стали леолеты — машины, способные свободно перемещаться по воздуху, земле и воде. Железнодорожные пути сменились неоэлектродными, также пролегающие в основном под землей и под водой. Скорость их перемещения составляла более 1000км/ч, а земля превратилась в цветущий благоухающий сад с частыми островками красиво вписанных в ландшафт больших и маленьких городов. Для нормального функционирования мира ни нефти, ни газа практически не требовалось. Варварская добыча полезных ископаемых совершенно сошла на нет. Необходимые для производства материалы выращивались подобно кристаллам, а бензин и другие виды топлива заменила энергия — вездесущая энергия солнца, воды, земли, планеты в целом и даже космоса.

Территория всех стран, даже тех, кто не вошел еще официально в Лигу Мира, была открыта для свободного передвижения граждан. Границы оставались условными, национальные особенности приветствовались и охранялись историческими правилами и законами, но все же, несмотря на колоритное разнообразие, общество уже сложилось в единую монолитную структуру.

Прирост населения больше не пугал голодом и жаждой, планета превратилась в один огромный цветущий сад с плодородными полями, могучими лесами, которые, кстати, приносили не меньше сырья для пищевой промышленности, чем то же поле или океан. Рост население остановился на семи миллионах, открытый способ обратной волновой биорегуляции, щадяще и безопасно воздействовал на этот процесс.

Преступность в некоторых аспектах сошла на нет, хотя окончательно излечиться от нее не удалось. Нарушители закона, как и места их содержания оставались, но они вряд ли могли напомнить известные нам тюрьмы. Процесс наказания больше походил на процесс исцеления — моральное и физическое излечение больного разума или духа.

Сама Земля исцелилась от многих недуг, в этом ей тоже помог человек. Единая инфраструктура, наука, производство, культурные и образовательные направления. Но самые главные изменения произошли не во внешнем прогрессе, а во внутреннем человеческом мироощущении. Всеобъемлющая вера в единого всесотворяющего Бога Отца объединила под своим началом все религии и конфессии, ведущие к свету. Религии не уничтожались, не размывались и не сливались в одно, но объяснялись как разные дороги, бегущиещие к единому источнику счастья и любви, источнику всего сущего. Научные дисциплины плавно переходящие одна в другую, уже не отрицали, а только подтверждали Его высочайшее космическое присутствие. Бог дышал во всем, в каждой песчинке, дождинке, камешке или крохотном росточке. В каждой человеческой душе горел немеркнущий свет его, где-то пылал ярким пламенем, а где-то еле мерцал звездочкой на дне.

Начиная с детских лет, педагогическая методика была направлена на бережное и всестороннее раскрытие каждого лепестка человеческих способностей и сознания в целом. Работа учителя не стала менее тяжелой или менее интересной, но любить и уважать педагогов начали намного больше. Все: дети, родители, друзья и знакомые относились к ним как к героям, зажигающим новые звезды, раскрывающим яркие таланты, вечно сражающимся с тьмой за каждого человечка. Да и самим им такое отношение не давало возможности сонно тлеть, но быть ярким примером для сотен детских глаз, гореть факелом, освещающим путь в небо.

— «Мы на месте» — веселый голос водителя вывел молодую женщину из забытьи. «Какая-то вы сегодня не такая, задумчивая и немного грустная» — он внимательно смотрел на нее большими зелеными глазами, окруженными тенью густых ресниц. С молоденьким Диком знакомы они были более пяти лет. Характерами сошлись сразу. Остальные члены ее охраны были гораздо старше и опытнее, но вот доверяла она более всего именно ему, маленькому курносому водителю.

— «Не такая…» — растерянно посмотрев на него, сказала Кер. « Да и вправду не такая, ну ничего. Надеюсь, все будет хорошо» — вздохнув, произнесла она и вышла на залитую солнцем площадку. Пройдя сквозь несколько хрустальных сводов, минут через пять, не более, женщина оказалась в самом сердце грандиозного храмово — управленческого комплекса. Вот уже более двадцати лет оказываясь на этой площади, она с торжествующим замиранием отмечала бессмертную красоту архитектурного ансамбля. Сказочная грация дворцов и храмов, природная гармония окружающего и как — бы вплетенного в их своды садово — паркового комплекса, свет отражавшийся везде: в золотых куполах, в резном, расписном стекле, в фонтанах и водопадах воды, не могли оставить равнодушным ни одного человека.

Храмово — образовательные комплексы находились сейчас повсеместно — в каждом городе, в каждом районе. Они представляли собой ансамбли из храмов, школ, театров, музеев, библиотек, кинозалов, объединенных общей природно-ландшафтной зоной отдыха. Все без исключения были построены с любовью и старанием из самых дорогих материалов, но такой красоты и такого божественного величия как в двух центральных управленческих комплексах не было нигде. Именно в один из них расположенный в России и входила сейчас наша героиня. Другой центр находился в Южной Америке, на территории Бразилии.

Пройдя сквозь центральную амфиладу, Кер оказалась возле ступеней белоснежной мраморной лестницы, инкрустированной золотом и жемчугом. Ее секретарь — маленькая, быстрая женщина без возраста — мисс Дора Фолиан уже ждала ее там. Просачиваясь сквозь встречный поток, она быстро перемещаясь от правой до левой руки, не закрывала рот не на секунду. Тоненьким ручейком собранная информация вливалась в нужное русло, возвращая за несколько секунд Кэрол в рабочее состояние.

— «Все 75 полноправных члена Лиги в сборе. Представители неприсоединенных тоже на месте. Мистер Джеймс и мистер Нура вот уже четверть часа проводят совещание, по-видимому, обсуждают предстоящее голосование. Миссис Марга и леди Ана отказались от прений по Маврикию, вопрос решен. Из конгломерата обобщенных по моей информации 27 за и 25 против объединения. Мистер Ли выступит первым, мистер Саньяго вторым, вы будете третьей. Ах да, самое главное, сменился Общий Представитель неприсоединенных, некто Георг Нур аль Хали, по моим каналам ничего о нем раньше не слышали, темная лошадка!».

— «Странно» — впервые за весь путь отреагировала Кэр, такое на моей практике впервые. «Пробей через Майкла» — последнее, что она успела сказать, окунувшись в окружившее ее море приветствий, рукопожатий, поцелуев и легких объятий, собравшихся в лестничном зале.

Каролина была действительно рада видеть всех прибывших на очередной съезд Единой Лиги. Многие из них были ей очень близки, она чувствовала и понимала их с полуслова. Да, присутствовали и те, кто не входил в это число. Назвать их плохими или не очень хорошими людьми было трудно. Они просто представляли интересы своего народа, своего национального объединения, выражали волю и стремления живущих там людей. Это ее работа сглаживать разногласия и находить золотую середину в решении любого вопроса. Но все собравшиеся определенно обладали нравственной чистотой и незамутненностью, но и чистота бывает разной. Единственным человеком, который вызывал в ней стопроцентное доверие, был мистер Ли.

— « Леди Керолайн?» — тихий, заползающий прямо в сердце голос остановил ее. Это был как раз он, мистер Ли — истинный лидер Высшей Лиги — китаец по происхождению, с такими добрыми и хитрыми глазами. — «Разрешите представить вам Георга Нур аль Хали, нашего нового главного оппонента» — сказал он, по-отечески похлопывая по локтю человека, рост которого превосходил его собственный в полтора раза. Кэрол подняла глаза и как — то немного внутренне напряглась. Нет, она не узнала этого человека, видела его впервые, но что-то определенно не давало ей отвести взгляда. Волевой, симпатичный, смуглый — такой типаж ей нравился в молодости. Довольно крепкого телосложения, темно — русые, коротко стриженные волосы, прямые широкие брови, загорелое, чуть вытянутое, широкоскулое лицо с четко очерченной линией губ и большими удлиненными цвета темно — серого кашемира глазами. Взгляд пронзительный, цепкий, одновременно теплый и холодный, как отражающая поверхность одинокого озера. В его чертах наряду с утонченностью спокойно сосуществовала непримиримая мужская сила. Но не это привлекло внимание Кэр. Нет, было в нем что-то еще, непонятное и одновременно связывающее их вместе. Как будто она знала то же, что знает только он, как будто они были когда-то рядом, очень долго были рядом, мужем или женой, братом или сестрой, неважно. «Что за бред» — пронеслось у нее в голове. «Откуда только мысли такие» — встряхнула сама себя Кэр.

— «Очень рада познакомиться с вами, Георг. Теперь, когда вы представляете интересы самых важных для нас оппонентов, встречаться нам предстоит довольно часто. Так что добро пожаловать в семью, мы ждем всех с распростертыми объятьями».

— «Обязательно, когда-нибудь обязательно мы официально станем частью общего мира, но уважаемая леди Кэролайн дайте нам время. Всему свое время, не так ли мистер Ли?»

— «Конечно Георг, конечно, только вот от объятий вы отказываетесь зря, таких объятий можно ждать целую вечность» — старый Ли, хитро прищурив и так узкие глаза, бесшумно рассмеялся и еще раз похлопав Георга по локтю, направился к леди Аней. Кэрол также хотела было двинуться в сторону уже приветствовавшего ее принца Аль мах Ниру, но Георг протянув ей руку для рукопожатия, задержал ее рядом еще на несколько секунд.

— «Леди Кэролайн, прошу о личной аудиенции. Я мало знаком с кем — либо из присутствующих, опыт ведения переговоров небольшой, так что данная встреча для меня будет словно спасательный круг».

— «Хорошо, давайте завтра, после официальной части, буду ждать вас у себя ровно в 16.00». Говоря спокойно, женщина старалась не подать виду, что прикосновение его пальцев вызвало в ее теле горячую электрическую волну: «Простите, но нам пора занять свои места — первый звонок».

— «Да, конечно, прошу вас» — мужчина отступил на пол шага, и чуть опустил голову в почтительном поклоне.

Основным вопросом повестки Всемирного съезда Единой Лиги оставался вопрос о присоединении к единому мировому пространству некоторых территорий Малазии, Индонезии, Северной Африки и части островов Тихого океана, которые вот уже пятьдесят лет находились под неофициальным контролем противоборствующих сил. Никаких военных конфронтаций не было, Единая Лига терпеливо ждала, когда неприсоединенные все же сделают решающий шаг, и получив достаточную автономию в реализации своего учения, вступят в Единый Храм Мира.

Неприсоединенные 2178.

В основной своей массе, неприсоединенные были порождены тяжелым террористическим движением, вытекающим из радикализма основных религий. Основная задача — уничтожить единство и подчинить общее мироустройство каждый своему мировоззрению. Но не все, конечно, не все. Идейных — единицы, остальные — неприкаянная склочная свора, которой такой образ жизни необходим, словно воздух. Как росток, получивший жизнь свыше, пробивается и растет на камнях, так и импульс, переданный в наш мир иной силой — найдет себе выход, найдет выражение. Недовольные будут всегда, даже в самом лучшем обществе, построенном на принципах равенства и братства, они найдут несправедливость. Упиваясь своей обидой, встанут в противостояние, пытаясь разрушить, а не изменить. Сказать вернее — это является принципом их жизни, основной задачей рождения, смыслом ради которого они были направлены в этот мир той или иной силой. Могут сменяться века, меняться направления противостояний, но главный смысл один — разрушение.

Неприсоединенные будущего питались истоками современного терроризма, взрощенного в основном на почве ислама, нет, там были все: и христиане, и иудеи, очень много неверующих и конечно принадлежащие к религиям левой руки, точнее сказать различного рода сатанисты. Но основная масса, главная консолидирующая сила — фанатики чистого ислама.

Почему одна из величайших религий, обращенная непосредственно к Всевышнему, к Великому и Прекрасному Богу Отцу, рождает столько отступников, которые поступками своими разрушают сами божественные основы? Да все по тому же: с одной стороны, религия напрямую озарена всемогущим светом, что дает ей огромную уверенность в праведности. С другой стороны обилие света мешает некоторым увидеть всю разновидность божественной силы. Не созревшие внутренне человек, постоянно смотря на яркое солнце, без своеобразных очков — духовной защиты, может попросту ослепнуть и не видеть ничего кроме тьмы. И наоборот, тот, кто полным взглядом своим впитывает все: солнце, небо, листву, почву под ногами, даже в темной ночи видит отраженный божественный свет звезд и луны. А защита эта есть не что иное, как обычная человеческая доброта, врожденная любовь ко всему живому, подаренная нам свыше. Хороший человек не сможет принять зло, под какой — бы маской оно не скрывалось. Может посочувствовать, поддаться обаянию, но принять и сделать своей частью — никогда. Поэтому и стекаются под покровы религиозных течений, пропагандирующих терроризм, люди в основной массе своей, с тяжелым сердцем. Люди, в чью личность вплетены орудия мрака: гнев, жестокость, гордыня, страх, неверие. Светом божественным, к которому они якобы идут, оправдывается зло, постоянно присутствующее рядом. Но света этого многие из них давно не видят. Ослепленные, рьяно пугливые, сбиваются они в темноте в громкие кучи, и кричат, кричат, кричат, что бы подальше прогнать страх, живущий в сердце.

У неприсоединенных были свои школы, свои врачи, свои охранные отряды. У них была собственная иерархия правления. Довольно общирные территории, на которых проживали их поселения, правительство Единой Лиги не трогало. Остальная цивилизация относилась к ним, как к древним цыганским племенам, живущим своим мирком, удивленно, чуть настороженно и как — то растеряно. Разве мог кто — нибудь представить, что они решатся на бунт! В основной своей массе, они и сами не представляли, что такое возможно. Множество разносторонних причин слилось в единый поток, могучий поток, позволивший начаться подобному хаосу.

Костяк течения состоял из четырех основных группировок. Самой мощной, исламской — управляла молодая женщина, да, да, не удивляйтесь женщина из древнего аравийского рода. Звали ее Зарема. Власть перешла по наследству от отца, но авторитетом она пользовалась не меньшим, чем ее убеленный сединой предок. Второй, чуть меньшей по размерам, но, наверное, самой опасной и влиятельной группой, командовала личность всеобъемлющего масштаба — маленький горбатый карлик Колум, владеющий арсеналом тайных практик, попросту колдовством. Клан его пособников был самым пестрым по национальному признаку, самым бесшабашным по беспринципности и безнравственности, открыто пропагандирующим идеологию демонизма. К следующей группировке примыкали разного рода бездельники, профаны да полные лентяи, в основной своей массе необразованные, желающие ничего не делать, но много чего иметь. Здесь дело даже не в финансовой составляющей, скорее наоборот: они просто не могли понять, что кто-то способен больше отдавать, чем получать — сильнее чувствовать, сильнее любить, творить всей душою, приближая совершенство. Этакие пираты будущего, с сердцем и разумом из прошлого. Возглавлял их Эль — Хатир, довольно образованный, расчетливый человек, умело управляющий и направляющий своих подопечных в необходимое ему русло. Занимаясь разного рода криминалом, поддельным производством, грабежом, финансовыми махинациями и тотализатором, в материальном аспекте данная группировка являлась самой обеспеченной, но в лидеры никогда не рвалась. Кому-кому, а им это было совершенно не нужно.

Последнюю часть из общего состава противостоящих составляли «старообрядцы», то есть те, кто не готов был еще охватить разумом бесконечность божественного проявления. Кто не смог сделать последний шаг из Храмов Предтечей в единый Храм Мира. Естественно, являясь по натуре людьми хорошими, гораздо нравственнее остальных, они существовали обособленно. Но отмежеваться окончательно, не получалось. Возглавлял их Генри Харисон, человек, обладающий незаурядной духовной силой. Вся его жизнь была направлена праведному несению своей веры в будущее, но к сожалению, при условии реализации своих планов, он становился не менее опасен, чем остальные. Именно Генри Харисон до последнего времени представлял интересы неприсоединенных на официальных съездах Единой Лиги. Георг заменил его два месяца назад.

Он был избран общим собранием четырех кланов, исход которого был предрешен, черный карлик давно готовил почву для переворота. Звезды подгоняли, приближалось удачное время реализации его грандиозного и страшного сюжета, продиктованного мраком. А для этого просто необходимо было свести вместе двух людей: Каролину и Георга.

Георг 2178.

Сер Георг Вотсен младший — так звали нашего героя при рождении. Он появился на свет в семье богатейшего и влиятельнейшего человека своего времени — сера Георга Вотсена старшего. Появился не просто, вместе с огромной болью. Его мама, несмотря на развитость медицины, умерла при родах. Нонсенс, антисенсация: молодая, здоровая, всемирно известная — а спасти не смогли. Казалось, она добровольно ушла, выполнив предназначенное. Мальчик рос замкнутым, нелюдимым ребенком. В домашнем поместье он кое-как ладил с остальными, а вот в школах, ни в начальной, ни в высшей — друзей практически не было. Их ему заменяли знания, причем все сразу, в купе. Особенно привлекала магия. В школах на занятиях энергетического мастерства он был лучший, но хранимого там объема литературы не хватало. Множество книг и неохранилищ (интернет ресурс будущего) подобного содержания хранилось у него дома. Приезжая на отдых или каникулы, он просто утопал в них. Старинные пожелтевшие, бумажные страницы, как ценнейший раритет притягивали к себе магнитом. А современный видеоряд был способен передавать информацию через все органы чувств. Затем отец нанял специального учителя — одного из талантливейших в своем роде. Вот тогда-то и стали происходить с повзрослевшим подростком значительные перемены. Особенно сильное впечатление произвели картины старинной древней жизни на этой земле, а также промежуточные миры недавнего пребывания. Знания, полученные из книг, подтверждались сюжетами видений и практическими занятиями с учителем-магом. К 27 годам Георг превзошел своего наставника. Став одним из лучших в своем роде, молодой человек, оставив богатства отца, поехал в путешествие. Как вы думаете, куда? Конечно на святую землю, в Иерусалим. Пути господни неисповедимы. Каждый из нас рождается в этом мире с неясно очерченной судьбой. Многое зависит от самого человека, но самые основные, решающие повороты судьбоносного течения изменить нельзя.

Встреча Георга с горбатым стариком, как и его встреча с Керол, были явно предопределены. Они столкнулись в порту леолетов ранним утром, когда огромное бело-золотое солнце едва показавшись, залило собой древний город. Колум — так звали нашего горбатого старца, готовился к «случайному» столкновению целый месяц. Он давно ждал Георга. О его появлении был заведомо предупрежден несколькими источниками. Наконец, старания колдуна были вознаграждены, и рыбка попала в поставленную сеть. Выбраться из нее, молодому Георгу, возможности уже не представилось. Сначала был просто интерес. Представший пред ним человек обладал уникальной силой, которую нельзя было не почувствовать. Затем тяга к новым тайным знаниям, обволакивающим болотом засосала в глубь. А потом — он увидел Кэр. Причем увидел сразу, в один день. Она пришла к нему и во сне, и наяву. Чем сильнее старый колдун погружал Георга в миры нисходящего ряда, тем крепче становилась связь между мужчиной и той далекой незнакомкой. Со временем ему открылось многое: и далекая, великая любовь, когда — то связывающая их в прошлой жизни, и неуемная тяга горбуна и тьмы, стоящей за ним в стремлении заполучить ее душу, или, по крайней мере, настоящую жизнь, и конечно сама первопричина — но об этом далее…

2014 Сергей

Черная ночь потихоньку вступала в свои права. Сумрак сгустился и превратился из дымчато — серого в угольно-пепельный. Огромный, очерченный огнями Банкок раскинулся далеко внизу. С высоты 57 этажа не было видно строгих бетонных улиц. Только звезды, начинающие сиять наверху, сливались с такой же россыпью огней там, под ногами.

— «Микол, отзовись, ты где? Иди скорее сюда, я покушать принес» — прокричал вошедший в холл квартиры светловолосый кучерявый парень. Звали его Сергей, а если точнее, практически все окружавшие его близкие люди называли его — Серьга. Высокий, худощавый, с легким ровным загаром и ярко- синим обворожительным взглядом. Мега — мозг — шутили друзья, но сарказма в их словах совершенно не было. Сергей на самом деле являлся одним из талантливейших людей того времени. В свои 27 лет, уже став человеком мира, он организовал и привел в исполнение множество незаконных схем, которые опустошали не счета простых вкладчиков, а непосредственно закрома основных банковских групп. Уже год его разыскивал Интерпол, а также разведслужбы ведущих мировых держав, не говоря уже о частных охранных корпорациях. Нет, действовал он конечно не один. Ядро довольно большой команды состояло из семи человек — молодых, энергичных и бесшабашных.

Того к кому Сергей обратился пару минут назад звали Николаем, попросту — Миколой. Являясь личным напарником — дублером, он прошел с Сергеем все этапы негласного восхождения к «Олимпу».

Оторвав, наконец, взгляд от витражной стены, Микола двинулся разбирать пакеты и спросил удивленно: «Серьга, ты зачем сам пошел? Погулять захотелось?»

— «Да, погулять, устал я тут сидеть, как хомячок в аквариуме».

— «Нет, ты на хомяка не похож» — продолжал Микола, раскладывая еду по тарелкам. Ты больше на суслика смахиваешь, дерзкого такого, в кучеряшках. Сергей, мывший в это время руки, поднял голову, и посмотрев на свое отражение, задумчиво произнес: — «Ты прав, на суслика больше, чем на хомяка». Мысли его в тот момент были очень далеко. Он вообще, как ни странно, ухитрялся воспроизводить в своей голове несколько мыслительных потоков сразу. Если Юлий Цезарь умел совмещать три вида действий, то Серьга играючи генерировал несколькими умозаключенными направлениями. Именно в этом и заключалась уникальность молодого гения. Он мог одновременно рассчитать, отсканировать, ощутить итоговую структуру, как внутри, вплоть до элементарных единиц, так и снаружи — общую, схваченную целиком. Мозг лучше и совершеннее любого компьютера из тысячи вариаций развития выбирал наиболее эффективную для данной комбинации. Мозг сам создавал программы, словно копировал с матрицы на материю, будто ДНК, и пока еще не знал поражений.

Вернувшись на кухню, Сергей увидел скромно накрытый стол и веселого, потирающего руки Миколу, полностью готового к процессу поглощения пищи.

— «Ну шо, ласково просим» — приподняв одну бровь проговорил он скороговоркой.

— «Тошно что-то Мик.., выпить что — ли..» — ответил присаживаясь Серьга.

— «Не, я конечно не против, я даже, если честно, очень сильно за. Токо не ныть, не скулить, по женщинам не ходить. Хорошо?»

— «Да хорошо, хорошо, а что пить будем? Виски, коньяк…»

— «Не, у меня есть что получше, берег для дюже шикарного повода. Ничего, придется без повода. Вот она, моя родненькая!» — порывшись около минуты в стоящем у стены чемодане, Николай достал пластиковую литровую баклажку, до краев наполненную русским самогоном.

— «Домашний, бабуля делала,… шо стоишь, садись». Разлив по стаканчикам прозрачный как слеза самогон, ребята стукнулись и с выдохом — будем — выпили залпом. Первая рюмка горячим ручейком стала опускаться к желудку.

— «Ну ты, Микола, и правда Микола. Ты ж миллиардер, у тебя денег больше, чем у тайского короля, а он баклажки с самогоном возит»

— «Не Серьга, не сравнивай, она Одессой пахнет! Щас бы еще матушкиного огурчика!» — Николай мечтательно подкатил глаза.

— «Обойдешься, гурман. Корнишонами закусывай» — улыбнувшись, парировал Сергей. — «Наливай, а то закипит». Разговор потек в обычном русле. После каждого стука стаканов, голоса становились чуть громче, чуть веселее. Самогон, наверное, правда был замечательным. Как ничто более, в этом далеком душном краю он напоминал Родину.

Сергей был родом из Воронежа, есть такой город в Центральной России. Микола родился и вырос в Одессе. Встретились они лет девять назад, во время студенческого фестиваля. В конкурсном соревновании ребятам выпало одно задание на двоих. Надо ли говорить, что выиграли они в этом конкурсе с огромным отрывом от остальных, и с этого момента практически не расставались. Скайп, сети, звонки…, а после первого громкого успеха, скрываясь от всемогущего владельца ограбленного ими банка, ребятам пришлось надолго укрыться от современного всевидящего ока.

Микола, коротко Мик, являлся уникальным партнером, на все 100 процентов. Он обладал абсолютно неуловимой для всех остальных способностью претворять идеи в реальность. Каждый алгоритм становился за довольно короткое время вполне определенной группой людей, действующих так слаженно, будто знают друг друга целую вечность. Благодаря его уникальной способности находить именно то, что необходимо для достижения поставленной цели, все до одной атаки были успешны. Объекты, субъекты, связующие звенья, проходя через его ловкие руки и не менее изощренную голову, становились скорым экспрессом, прибывшим на станцию «успех».

— «Микол, вот скажи мне, пожалуйста, ты самогон в багаже вез?»

— «А где? Не в ручной же клади».

— «Тебя весь мир ищет, придурок», а ты все в игрушки играешься. Нет, так нельзя. Что молчишь, наливай».

— «Ладно Серьга, не наезжай, больше не буду, правда, не буду. Рецепт у бабули возьму, аппарат куплю, доработаю, и буду гнать сам. Красота…». Сергей открыл рот, что — бы ответить, но тут запищал сигнал сообщения. Из всех лежащих на столе, звенел самый дешевый маленький телефон, который и мог только смс да звонки передавать. Для международной связи только такие еще не отслеживались и не могли быть автоматически прослушены.

— «Не томи, Серьга, что там?» — Мик даже привстал, что — бы самому прочитать присланный текст. — «Это Гарри, все хорошо, слышишь Микол, все просто замечательно. Прииск наш, еще один состав прибыл в назначенное место, так что наливай, Микол, наливай, есть что праздновать!»

Итак, третий член группы — Гарри — Гаррисон Мозд Джеферсон. Американец, отпрыск одной из богатейших семей Северной Америки, корнями своими уходившей в средневековую английскую аристократию. Утонченный, холеный, с налетом благородства, в команде он выполнял функции эксперта. Да и кто на самом деле мог лучше разобраться в мировом финансовом муравейнике, если не человек, с детства выросший там, знающий с закрытыми глазами все ходы и выходы. Гарри учился со многими из тех, кого потом приходилось грабить. Причем делал он это абсолютно без злости или ненависти, можно даже сказать «по — дружески». Если разобраться точнее, то деньги для него вообще никогда не являлись главной целью. Когда другие в группе, особенно на раннем этапе, еще ликовали от опьяняющей силы наживы, то Гарри чувствовал кайф от самого процесса наживы, причем кайф не от того, что кто — то потерял свои ценности или средства, а от того, что они вообще смогли провернуть такое. Обманутых богачей, он никогда не жалел, да и само понятие «жалости» в данной ситуации было неуместным. Во-первых, так называемые «жертвы» все свое рабочее время только тем и занимались, что узаконенно грабили остальной мир. Во — вторых, оставалось у них всегда гораздо больше, чем уходило. Итак, Гарри был экспертом, не просто экспертом, а гениальным экспертом. В свои 35 лет, с грузом элитного образования и практического опыта за спиной, он мог безошибочно определить объект, точное место, время и объем следующего удара. Впитывая словно губка, разлитую повсюду информацию, плавая в ней, как рыба в воде, он будто незримо видел, чувствовал, куда устремляются денежные потоки. От кого убыло, к кому прибыло. О, да прилично прибыло, можно и невод закинуть!

Следующим был Чак, фигура не менее уникальная, чем все остальные. Чак родился в небольшом китайском городке не границе сразу трех государств — Китая, России и Казахстана. Мама его была китаянкой, папа русским с казахскими корнями. Первым что бросалось в глаза при взгляде на этого импозантного мужчину, была его необычная красота. Высокий, рослый, атлетичный, со светло — коричневой, сияющей солнцем кожей. Волосы темные, объемные, прямые. Три национальности, смешав свою кровь, сумели взять друг от друга самое лучшее. Благородное, одухотворенное лицо, чувственные раскосые глаза и веселый доброжелательный нрав — сделали Чака всеобщим любимцем. В любой ситуации он пытался найти общий язык и с другом, и с недругом. В совместной деятельности Чак отвечал за защиту, идеально вычерчивая и прикрывая пути отхода. Места очередных убежищ после атак выбирались тщательно, учитывая предпочтения и привычки каждого. Даже в этом Чак старался проявить заботу. Причем делалось это искренне, от души.

С ребятами он познакомился в самом начале их деятельности совершенно случайно. Спас истекающего кровью Дика, когда тот вместе с Гарри, в черном квартале попали в бандитскую разборку. Ни в клинику, ни в полицию обратиться было нельзя. Дик от болевого шока потерял сознание. Гари совершенно не знал что делать, началась паника. Его голос истерично звал в темноте на помощь, когда бесшумно, словно из — под земли, возник Чак. Хватило пары фраз и его профессиональных действий, что — бы все стало на свои места. Чак был врачем, вернее заканчивал медобразование и находился в штатах по программе обмена студентами. Кровотечение он остановил быстро, также быстро довез ребят по названному адресу. Когда они общались по — английски вопросов лишних не задавал, но услышав русские фразы от вышедшего на помошь Миколы, не выдержал. Ребята как раз решали что делать, кого из знакомых врачей вызвать. –«Можно не вызывать, я сам справлюсь» — сказал он на чистом русском языке. Пауза обернувшихся к нему с немым вопросом друзей, была недолгой. — «Точно справишься?» — единственное, что спросил Мик. Короткий кивок был ответом. С этого самого мгновенья, Чак влился в коллектив так естественно, будто только его и ждали. Видимо сама судьба сплетала кружевные бусики, наталкивая, притягивая людей друг к другу, и благодарить за самые важные встречи в жизни, мы должны именно ее.

Особенно благодарным за свое спасение, безусловно, был Дик. Диас Антильо — так звучало его полное имя. Диас был самым молодым и самым рьяным. Своей бесшабашностью, которая почему — то только у него не поубавилась со временем, он постоянно напоминал ребятам первый сумасшедший год работы. Словно соленый морской ветер, словно горн в детском лагере, одним своим присутствием, он побуждал друзей к новой охоте. Диас родился в жаркой Испании. Бабушка дала ему это красивое звучное имя в честь молодого героя — антифашиста. Как знать может и вправду передается что — то вместе с комбинацией звуков и букв, силы и внутренней справедливости было в нем не меньше, чем у его прославленного тезки. В работе Диас отвечал за инновации. Еще с детства он был увлечен изобретательством. Получалось в основном то, что уже давно создано, но не это главное. Главное — он очень хорошо знал, можно даже сказать чувствовал, несметные богатства, скрытые под покровом секретности. Необъятное поле чудес, уже найденных, уже открытых кем-то, но все еще ждущих и ждущих своего будущего часа. Современная экономика даже трети не пропускала для всеобщего пользования. Зачем нужна супер эффективная лампочка, функционирующая более десяти лет, она ведь снизит объемы продаж, не в сотни, а в тысячи и миллионы раз. Та же схема касалась всего от утюгов до автомобилей и новейших технологий. Диас разбирался в потаенных закромах, как разбирались, может быть, только единицы, и делал все, что — бы в профессиональном отношении его команда имела самые современные и уникальные средства, от компьютерных технологий до буровых установок. Что же касается несправедливости современного мира, Диас наверное больше остальных был настроен на радикальные методы решения назревающих проблем.

В этом его главными соратниками являлись последние два члена группы — родные брат и сестра Анрам и Аталия, сирийские ребята, примкнувшие к команде более трех лет назад. Родились они и выросли в Дамаске, одном из древнейших и прекраснейших городов мира, где даже улицы и фонтаны тысячелетней давности умели разговаривать. Мама их была русской, отец — сирийцем. Родители познакомились в России, во время обучения в университете. Ребята прекрасно владели шестью языками: сирийским, русским, турецким, английским, французским и арабским. Братья отца, также женившись на иностранках, жили очень близко друг к другу в одном из исторических центров Дамаска. Дети росли вместе, совершенно естественно в общении поглощая новые слова и звуки. Годам к 14-ти они в совершенстве знали основные языки своей улицы. Надо сказать, что перед начавшимся мракобесием, несмотря на огонь бывших революций и переворотов, Сирия в конце 20 и начале 21 века чувствовала себя превосходно. Будучи светским государством, она давала возможность спокойного сосуществования и шиитов, и суннитов, и алавитов, и христиан и представителей других узкопроецируемых конфессий. Люди разных национальностей веками проживали рядом, и пусть территория в течение тысячелетий переходила из рук в руки то одной то другой империи, современному совместному проживанию это мало мешало.

Семья отца — родовитая, древняя, интеллигентная нашла свое место и после социалистических переворотов. Жизнь родителей и более старшего поколения назвать безоблачной было трудно — но детство и юность наших героев тяготами не омрачалось. Аталии стоило только закрыть глаза, как перед глазами возникали картины счастливого беззаботного времени, когда она вместе с другими ребятами училась в школе, бегала по прекрасным древним улицам, залитым солнцем, купалась в фонтанах и озорно обдавала прохладными брызгами плавившихся в летней жаре знакомых. Мир не делился на своих и чужих, никто не убивал за веру, за исконное право каждого рожденного идти собственным путем, путем который проложили еще его предки. А начиналось кровавое месиво, как многое в современном обществе, так банально. Сначала звучали занесенные с Запада искренние призывы к свободе и справедливости. Затем они переросли в безудержную, подогреваемую извне ссору, которая только усиливала желания каждого из кланов вернуть когда — то утерянную власть. И к чему все это привело, где сейчас Сирия? В руинах — униженная, еле живая, истекающая кровью, голодающая. Из всего класса, в котором когда — то училась Аталия, живыми пока еще осталось трое ребят, только трое — из восемнадцати. Какая теперь разница, кто из них и к какой религии принадлежал, о чем мечтал, к чему стремился. Они в земле, мертвы, а могли жить, работать, рожать детей. Могли столько сделать для своей страны, для всего мира.

Боль и несправедливость происходящего тяжким грузом лежала на сердцах обоих ребят. Нет, они успели вовремя уехать, родители на время вернулись в Россию, но легче от этого стало едва ли. Все равно, что наблюдать со стороны, как кто — то уничтожает твой дом, сжигая дотла все родное и живое в нем.

В команду брат и сестра попали через Сергея. Познакомились они давным — давно, когда ребята впервые приехали погостить к бабушке в Россию. Сережа был соседом. Мальчишки сблизились сразу, а вот маленькую кареглазую Аталию долго не хотели брать в свою компанию. Несмотря на довольно короткие встречи, ребята очень подружились. Писали друг другу письма, искренне ждали ответа, а во время коротких приездов практически не расставались. После окончания школы Анрам и Аталия учились в Англии. В Россию прилетали реже и реже, детская дружба совсем было прервалась, пока одна случайность не соединила их вновь.

Встреча произошла в самолете. Первые несколько минут они как — то украдкой, вопросительно поглядывали друг на друга. Аталия не выдержала и, проходя мимо «случайно» уронила сумочку на кресло Сергея. Извинившись по- русски, она услышала в ответ знакомый голос, тут уж сомнений не осталось. Хрупкая, темноволосая, похожая на тонконогую газель Аталия, словно в детстве, без стеснения бросилась к Серьге на шею со словами: — «Анрам, иди скорее, я же говорила это он, он!» Словно детство окатило теплой морской волной. Все пять часов пути ребята без умолку болтали, благо договориться с пересадкой соседей сразу удалось. Расстаться просто так не смогли, договорились о новой встрече и полетело, поехало.

Сергей довольно долго не хотел втягивать ребят в свою деятельность. Вся команда была для него родной, но здесь было что — то еще. Наверное, он боялся испачкать чистую детскую дружбу своей не совсем законной, а точнее совсем не законной деятельностью. К тому же ему очень нравилась Аталия, нравилась как женщина. Он и сам себе боялся признаться, но то, что есть, вряд ли скроешь от других, особенно от тех, кто постоянно с тобою рядом. От судьбы не скрыться, не убежать. Неведомыми путями люди соединяются вмести, невидимыми нитями сшиваются духовно и физически, превращаясь друг для друга в подлинную необходимость. Старинный род отца Аталии и Анрама был отмечен свыше. Из поколения в поколение передавалась генетическая комбинация, которая активировала некоторые из тайных человеческих даров. Способность видения досталась Аталии. Из всех вариантов развития ситуации, она могла выбрать лучший. Точно чувствовала, определяла откуда и какой опасности ждать, быстро ориентируясь, находила возможный выход. Анраму же, кроме того же самого дара, что и у Аталии, только в менее развитой форме, досталась уникальная возможность гипнотического воздействия на людей. Так как эта способность была врожденной, она значительно превосходила по силе аналогичные приобретенные способности других. Обладая нравственно — этической основой, Анрам пользовался гипнозом очень редко, в крайних случаях. Правило — не причини вреда, он может и скорее всего, вернется к тебе — он усвоил на отлично.

Все участники данной группы в настоящее время были уже баснословно богаты. Но деньги всего лишь материальный эквивалент внутренней силы. Они могут воплотить в реальность только материально — физические желания, лишь часть истинных желаний человека. Стремление к духовному самосовершенствованию, к единой высшей силе, как к источнику всего и вся, делает человека человеком, подобием образа Божьего. Без этого, увы, нельзя. Без этого окружающий быт, со своим богатством или нищетой просто пожирает тебя, засасывая бесповоротно.

Анрам и Аталия больше других понимали и ощущали непререкаемость законов бытия, поэтому свою деятельность в рамках команды они оправдывали не только благотворительность и спонсорством. Они являлись участниками еще одного межнационального общественного объединения — организации, деятельность которой пыталось вернуть миру справедливое мироустройство.

Воины Света.

Зародилась данная организация очень давно, в незапамятные времена, как впрочем, и та сила, которой они противостояли. Она не имела постоянного места дислокации, и с течением веков плавно переносила центр своей деятельности рядом с тем местом, где в определенный промежуток времени темные силы разворачивали новый фронт. В последнее время ее функциональная сердцевина базировалась в Южной Америке, конечно рядом с США, там где обитал основной контингент Мирового правительства. Точного названия данного общества никто не знал, назовем его условно: «Великое Белое Братство». Конечно, оно было не единственным, кто стоял на пути нарастающей угрозы. Силы света, как и силы тьмы, космическим ветром посылают на Землю споры новых жизней, используя многих для определенного предназначения. Мир полнится молитвой каждого, перезвоном колоколов святых мест, беззвучной мантрой и мольбой монашеских обителей, состраданием и помощью простых людей. Мир надрывается безумием современного времени. Насажденным желанием иметь все, ничего не отдавая. Под прикрытием прекрасных лозунгов, людей сталкивают лбами, заставляют убивать друг друга. И вроде бы у каждого своя цель, но в итоге достигается не она. В итоге создается всеобщий хаос, в котором человеку неглупому не трудно рассмотреть спланированное порабощение мира.

Соединенные Штаты Америки — великая и могучая держава, конгломерат национальностей, сил и мировых связей. К сожалению именно там, в элитной верхушке правления происходит базирование современного спрута зла. Как и когда превратилось государство свободы в маниакального монстра, безжалостно пожирающего окружающее пространство. Как и когда демократические либеральные ценности стали только ширмой, за которой революции, войны и смерть. Как и когда внешняя политика мощнейшей державы сменила фарфоровую улыбку на кровожадный оскал. Конечно, специалисты знают: как и когда. Об этом много написано, само время — самый бесстрастный рассказчик не может скрыть правды. Но прокричать об этом так, что бы услышал весь мир — пока еще не получается. Разбудить безропотно спящий человеческий планктон тяжело. Необходимо пробиваться вызывающе громко, что — бы хоть кто — то из человечества услышал и задумался. — «Что происходит? Где я? Кто я? Зачем я?». Проснувшиеся единицы разбудят остальных. Разбуженные выйдут из уготованного им стойла, и их следующим шагом будет объединение. Пусть начальное, пусть неполное, но даже такое объединение национальных цивилизационных сообществ, направленное на противостояние мировому злу, будет уже настоящим прорывом.

Великое Белое Братство — это Духовный Орден высочайших Духовных Космических Существ, находящихся в вознесенном состоянии, и их приемников на Земле, которые работают с эволюциями планеты Земля. Ангельские сонмы и Вознесенные Владыки, многие из которых завершили свою земную школу, и те кто еще продолжает свой жизненный цикл на планете работают рука об руку для спасения мира. Эта организация не является тайной и совершенно неизвестной. Она упоминается в трудах многих известных людей. Тибет, Россия, Индия, Китай, США, Канада — ее подразделения работают везде. Да и лидеров Белого Братства несколько. Они руководят подразделениями на каждом континенте, в разных уголках земли. Но, пожалуй, самым ярким рупором современности, важнейшим форпостом несомой ими силы, являлась женщина — известная телеведущая, гражданка Соединенного Королевства — Тайра Балок.

2014 Тайра

Тайра родилась и выросла в Лондоне. Являясь коренной англичанкой, она собственной сущностью представляла вольную древнюю родину, раскинувшуюся в просторах Атлантики. О, Великая Англия — могучая и властная одновременно, добрая и рассудительная. Словно истинная леди, расправив свободное сердце, не страшась ни бурь, ни ветров, она обнимает этот мир с заботой и любовью. Только вот иной раз объятия ее так сильны, что более напоминают железные тиски, вырваться из которых практически не возможно. О, Великая Британия, как печальны твои баллады, как бессмертны твои подвиги, как неутомима твоя внутренняя сила. Тайра была именно такой: гордой, рассудительной, свободолюбивой леди, которая привыкла жить так, как велит ей сердце. Семья ее была из среднего класса, проживала в Ислингтоне, к северу от Лондонского центра. Близость к зеленым паркам и центральному Сити, вместе с шумными, многонациональными улицами, пестревшими и пахнувшими всем чем угодно, от выпечки до антиквариата — делало район одним из истинных лиц города. С детства Тайра видела, что рядом с ее школой находятся множество школ, треть учеников которых не считают английский своим родным языком. Которые живут по своим законам и обычаям, лишь частично соответствующим законам ее родины. Они росли также как она, взрослели, рожали детей, но мало кому удалось преодолеть национальный барьер, отделяющий цветных от «истинного» общества. Женщина прекрасно понимала, что дело не только в культуре и желании, но и в созданной системе ограничений, которая незаметно, исподволь, отсеивает ненужный материал. Некоторым это совсем не мешало существовать, а некоторым мешало нестерпимо. Правда их было поначалу совсем немного, основная масса жила дружно и счастливо, наслаждаясь тем, что дают. Да и что не наслаждаться, когда твой город, являясь одной из мировых столиц, является еще и кластером, паразитирующим на территории не только настоящих и бывших колоний, но в принципе, всего мира. Годам к тридцати Тайра поняла это окончательно, и будучи человеком эмоциональным и справедливым, соответствующим вложенным в нее идеалам, просто не смогла оставить свою жизнь прежней. К тому времени девушка уже была известной ведущей одного из популярнейших шоу на ведущем канале. Но ей стало мало наносной славы и искусственной любви. Все сбережения, свои и полученные от родной семьи, она вложила в собственное телевидение — сначала шоу, а затем и канал, вещание которого довольно сильно отличалось от общепринятого русла. Информация, которую женщина выбрасывала в эфир, была яркой, целенаправленной и талантливо поданной, поэтому на нее, словно на наживку клюнуло сразу несколько крупных рыб высшего клана. В основном, конечно, те, кто любыми способами, от экономических до политических пытались заткнуть рот. Но были и те, кто пришел на помощь. Сами нашли, сами пришли, сами окончательно ввели в курс происходящего. И когда перед глазами Тайры полностью предстала гротескная, сюрреалистичная картина современности, когда застилающая глаза вуаль улетучилась совершенно, тогда — то и раскрылся в своем страшном величии чудовищно — обыденный план надстоящего меньшенства. План прост — ВЛАСТЬ — бесконечная и всеобъемлющая. Не для обогащения, это лишь промежуточная ступень, которая уже достигнута. ВЛАСТЬ сама по себе, в качестве своеобразной энергии, в качестве всемирной питающей силы. ВЛАСТЬ как дыхание, как самая главная ценность в обладании не толь физическими жизнями, но и духовными сущностями, живущих на земле. Те, кто пытался ее заполучить были готовы на все. Сострадание и высшая любовь недоступны для их восприятия, также как недоступен котам цветной диапазон. Они рождены отличными от остальных и пришли именно за этим — за безграничной ВЛАСТЬЮ.

Надстоящие для облегчения управления и консолидации создали свой верховный комитет, так называемое «Мировое правительство», членами которого являются более трехсот богатейших семей планеты. Реальные же бразды правления находятся в руках 13 главнейших. Все кланы являются транснациональными корпорациями, которые контролируют самые доходные отрасли бизнеса: производство денег, оружия, наркотиков, лекарств, порноиндустриию, проституцию, банки, средства массовой информации, продовольствие, медицину, да и все, практически все, что приносит доход. Они стараются закрепить тотальный контроль над продажей и добычей сырьевых ресурсов. Вместе с объединением экономик различных стран и глобализацией — определяют направление политических и экономических движений на планете в целом. Сверхприбыли и власть — вот основной интерес. В конечном итоге — только власть — единая, общемировая, подчиненная только им система.

Для создания такой системы усиленно насаждается демократия. Хотя ее более правильное название должно звучать как демонократия, с основным принципом — разделяй и властвуй! Предлагаемая обществу современная демократия не более, чем ширма, созданная для поддержания рабства. Какая бы сторона не одержала победу, на деле побеждает только высший клан. Если хочешь поработить человека, позволь ему верить, что он уже свободен! Это основная формула, по которой движется происходящая реальность. На словах проповедуются равные условия, права и свободы для всех членов общества, но на деле это совершенно не так. Все ключевые посты занимают люди в основном входящие, но бывает и сотрудничащие с Мировым правительством. Простому, не примкнувшему, не сроднившемуся с кланом, вход строго воспрещен. Для простых граждан свобода преподносится в основном, как свобода принимать наркотики, алкоголь, свобода распоряжаться своей жизнью совсем не опираясь на высшие духовные ценности. Они потихонечку стираются, обезличиваются, становятся второстепенными. В «демократических» странах узаконены, либо находятся в процессе принятия подобного законодательства проституция, нетрадиционная сексуальная ориентация, наркомания, что автоматически устанавливает безнаказанность. Навязываются взгляды и принципы, ведущие к деградации и вымиранию общества. Губительные ориентиры осознанно подменяется правильные. Причем в это вкладываются огромные деньги и работают грамотные, высокооплачиваемые специалисты.

Для тотального обмана человечества был создан лакомый вид демократического образа жизни. Из США сделали процветающую страну, американскую мечту, что — бы показать всему миру как они будут хорошо жить, если примут демократию в качестве доминирующей идеологии. Громадные вложенные в страну деньги искусственно создали высокий уровень жизни населения, что является на протяжении множества лет важнейшей пиаркомпанией, пропагандирующей американский образ жизни и одурачивающей остальное население планеты. Почему одурачивающей? Что они плохо живут? Нет, не плохо, но Америка сейчас — вампир, существующий за счет остального мира. Простые американцы в этом не виноваты. Они честно работают на благо своей родины, воспитывают детей, и в принципе никому не делают зла. Просто после двух мировых войн, тайное правительство выбрало основной базой и плацдармом своего воплощения именно Штаты. Потому что исторически сложившаяся и ими же когда — то созданная госструктура стала вполне готова к отлитию новой всемирной формы. Мы должны это понимать. Должны видеть скрытые мотивы тех, кто дергает за ниточки. Тогда можно хоть как — то противостоять злу.

Тайра готовила сценарий новой передачи. Ее темой было «Масонство и его связь с тайным Мировым правительством». Она прекрасно понимала, что затронет один из основных нервов современного миропорядка. Понимала, что за этим последует, но отступать было некуда. Ели не рассказать об этом, то зачем вообще тогда начинать подобные дискуссии.

Для всего мира масонство преподносится как благотворительная организация богатых людей, которая поддерживает бизнес в разных странах и способствует благоприятному климату для его ведения. Однако — это только одна часть правды. Символ масонов — черно-белая шахматная клетка. Вторая сторона их деятельности носит деструктивный разрушающий характер. Для того, что — бы понять это, необходимо объяснить сам феномен масонства, и соответственно увидеть, что за ним сейчас стоит.

В ответ на диктат церкви в средние века стали появляться тайные общества, провозглашавшие благородные цели — свободу, равенство, братство. Розенкрейцеры, масоны, иллюминаты выступали за освобождение от посредничества церкви в общении с Богом, то есть за уменьшение всеобъемлющего влияния церкви и на политику, и на экономику, и на просвещение. Все эти организации в начале своего существования объединяли влиятельных людей, передовых революционных взглядов. Масоны, по сути, создали Америку, ее первую Конституцию и Декларацию прав человека. Почти все первые президенты Америки были членами многочисленных масонских организаций и обладали тайными знаниями. Однако было много различных ответвлений, лож и других подразделений. Они смешивались, развивались, рождая новые идеологии. В конце концов, с вливанием мощнейшей темной силы — появился, скорее окончательно сформировался орден, идеология которого была основана на всеобъемлющем мировом господстве и исключительности его членов. Однако эта идея тщательно скрывалась и открывалась только членам высоких степеней посвящения. Постепенно масонство стало срастаться с течениями дьяволопоклонников. Ритуалы масонов все больше и больше походили на ритуалы сатанистов. Появилось ответвление под названием «Череп и кости». Организация эта существует по сей день, и в настоящее время объединяет руководящую и влиятельную Элиту иллюминатов и масонов. Сюда входят многие известные и богатейшие политики и бизнесмены. Их верховный правитель — Великий Архитектор — в данный момент сила тьмы. А многие члены тайного общества являются избранными для проведения идей зла. Основной задачей является установление контроля над материальной стороной жизни, и создание непроходимых трудностей духовной стороне личности. Тьма и ее слуги, многие из которых являются членами тайного Мирового правительства, работают весьма эффективно, несмотря на то, что некоторые делают это не вполне осознанно.

Всемирная глобализация — является частью плана. Каждому государству отведена определенная узкоспециализированная роль в мировой экономике — так проще, да и легче контролировать. В своем отрицательном аспекте глобализация — это процесс создания на планете нового экономико — политического устройства, в основе которого лежит идея доминирования крупных интернациональных корпораций над национальными правительствами, то есть создание однотипных комфортабельных условий для надстоящих повсеместно.

По плану Мирового правительства или «Комитета 300», так его еще называют, население планеты должно сократиться до 1 золотого миллиарда. Туда войдет Элита и «обслуживающий персонал». Все остальные подлежат уничтожению. Существуют годовые планы по снижению количества «бесполезной массы». Здесь уже годиться все: войны, эпидемии, наркотики, алкоголь. Выжившие в результате естественного отбора будут «чипизированны». Строжайший надзор во всех сферах жизни станет постоянным. Он будет не только нанотехнологический (постоянная слежка и ведение файлов досье для госорганов), но и биохимический (создание системы мер, управляющих сознанием и поведением). В настоящее время для достижения данной цели первые шаги уже сделаны.

Так кто они — НАДСТОЯЩИЕ? Задумайтесь над этим. Задумайтесь над тем, как мы живем. Кто живет лучше и кто хуже? Сколько тех, кто живет лучше и тех, кто живет хуже? Почему и для чего это происходит? Задумайтесь сейчас, потом может быть поздно! Может быть потом за нас будет думать машина, генерирующая однотипные мысли и действия!

Концовка была готова. Тайра отложила в сторону листок и ручку. Она по старинке писала от руки, не очень доверяя современным технологиям. Часы показывали без четверти три. Осталось время для кофе и поездки за город. Сегодня ей предстояла довольно важная встреча, но об этом позднее.

2178 год. Иоланда.

Иоланда сидела у открытого окна и задумчиво смотрела на мерцающие звезды. — «Как в детстве, наша азбука Морзе, только из света» — думала она. Вот бы разгадать этот мигающий язык. В один момент раскроются все тайны…, или их станет еще больше. Мысли, словно река, плавно потекли в другую сторону, туда, против течения, в такую же лунную ночь много лет назад.

Две девочки, взявшись за руки, сидели на каменном выступе возле старинного дворца культуры. Ласковый ветер играл их волосами. Взрывной, южный, шальной он нежно целовал своими порывами. Это было начало дружбы, и то ли от этого ветра, то ли от того что они нашли друг друга, то ли от детства, когда безотчетно чувствуешь бесконечное будущее, а скорее от всего этого в целом — счастье танцевало внутри маленьких сердец свой восхитительный танец. И Ланка, и Каролина, давно забыли о чем они говорили тогда, но это бесконечное счастье, эта звездная ночь и теплый ветер остались с ними навсегда.

Иоланда, очнувшись от воспоминаний, протянула руку к видеофону и набрала код Каролины. Через пару секунд Лунной сонаты, прямо перед ее взором возник полупрозрачный экран с изображением подруги.

— « Привет, моя хорошая, ты как?» — начала Иоланда.

— «Привет, Ланчик, все хорошо, а почему голос грустный, что — то случилось?» — переспросила Кэр. _ « Да…, много всего накопилось, хочу встретиться, так соскучилась, сейчас бы обнять тебя».

— «Опять Назир?»

— «Все вместе, близится 25 годовщина нашей первой свадьбы, а у него, кажется, появилась новая возлюбленная» —

«Ты уверенна?»

— «Нет, не уверенна, но на душе как — то отвратительно противно, сама не знаю, хочу ли я вечного брака»

— «Ланочка, успокойся, что такое один день против 25 лет совместной жизни!»

— «Да, ты права, практически ничего. Хватит обо мне, ты про себя расскажи, выглядишь прекрасно, глаза светятся, что — то произошло?»

— «Да ничего не произошло, и ничего ни светится» — «Говори, врать ведь никогда не умела»

— «Да нечего говорить. Познакомилась сегодня с одним человеком. Понимаешь, у меня такого еще никогда не было. Полное ощущение, что я его давно знаю…»

— «Симпатичный?»

— «Обычный, ты знаешь, я красавцев не люблю»

— «Я рада за тебя, неужели после стольких лет одиночества, тебе кто — то понравился?»

— «Не знаю Лан, как в юности, ничего не понимаю»

— «Понравился, понравился, я понимаю. Знаешь, мне сейчас вспомнилось детство. Помнишь, мы половину ночи просидели у руин старого дворца?»

— «Помню, нас еще воспитатели тогда наказали. Целую неделю без прогулок за школой!»

— «Кэр, почему тогда так было хорошо?»

— «Потому что тогда все могло быть так или иначе, а сейчас только так как есть…»

— «Ты девченок давно видела, как они?»

— «Думаю нормально, Лизу вызывала вчера, она не ответила, наверное на работе. С Мерлин разговаривала на той неделе. Огромная нагрузка, и в клинике, и в институте. Читала ее последние научные статьи, знаешь, по-моему, это настоящий прорыв. Я уже не знаю, кто она больше врач или маг — границы практически не осталось. Давай и вправду встретимся, я выберусь, ты надеюсь тоже, девченок позовем, два — три часа и мы вместе?»

— «Хорошо, послезавтра, в 19.00. Как всегда у Леонардо. Ты договаривайся с Лиз, а я с Мерлин, хорошо?

— «Хорошо. До завтра, доброй тебе ночи и не переживай, никуда твой Назир не денется!»

Экран растворился, но Керол продолжала мечтательно смотреть в висящую пустоту. Мысли, словно стая мошек кружились в голове: девочки, школа, ресторан Леонардо, выступление Георга на съезде, хитрая улыбка мистера Ли. Тут — же вспомнилось, как она впервые выступала в школе, призывая изменить правила совместных посещений, как изумленно смотрела директриса Сара Дидье и аплодировали ребята

— «Школа, Боже мой, школа, я совсем забыла! Мире через четыре дня уезжать, каникулы заканчиваются, а я еще столько обещанного не выполнила». Мысли Керол будто ожили веселым детским шумом.

— «Мама, мамочка, она меня щекотает» — заливаясь, отбивался Адам.

— «А он меня бьет палкой» — запыхавшись ответила Мира.

— «Я плизлачный лыцарь, мой светомеч не плиносит боли длузьям!»

— «Да, тогда я королева фей! — отберу твой меч и выброшу в окошко».

— «Мам…, она мой меч отбилает!» — еще громче завопил Адам

— «Тихо, тихо мои котята, бегом ко мне, я вас обниму» — Кэрол расставила руки для объятий, но, не выдержав бурного напора, они втроем рухнули на подушки.

— «Мамочка, мамочка, я тебя так люблю! Сильно, сильно люблю!» — приговаривал сынок. Миранда же, просто беззвучно целовала свою мамочку — щеки, плечи, руки, волосы.

— «Простите, что прерываю вашу семейную идиллию» — голос, возникший из пустоты, заставил всех поднять головы. — «Время уже совсем не детское. Я обязана вернуть детей в кровати» — из той же пустоты появилась фигура электронной няни.

— «Ничего страшного Софи, ничего страшного. Пусть они сегодня побудут со мной. Я сама им почитаю и сама уложу. Спасибо за помощь Софи» — Кэр проводила взглядом исчезающую фигуру биоробота.

— «Спокойной ночи, мадам. Спокойной ночи дети» — и прежде чем окончательно раствориться, Софи успела произнести последнюю фразу: «Завтра разбужу в девять».

Наигравшись вдоволь с детьми, Каролина еще долго смотрела на любимые спящие лица, прежде чем заснуть самой. Сон пришел не сразу, она проваливалась в него медленно, долго ворочаясь с бока на бок. Это был обычный сон, не ночное путешествие, осознанное или желанное. Нет, обычный сон.

Кэрол стояла в горах, огромных, серо — коричневых. Они окружали ее со всех сторон, как будто она находилась в кратере могучего, давно потухшего вулкана. Пейзаж был бесконечно величественен и грустен, и только сосны — редкие, живые, пушистые, как чудо, росли прямо на камнях. Дышалось легко, спокойно. Облака рваным туманом стелились под ногами. Облака ползли по камням, срываясь летели вниз, цепляясь за зеленые шапки сосен. Очень красивая, какая — то нереально впечатляющая картина.

И тут Каролина внезапно поняла, что она умерла. Что это вроде — бы она, но уже не она, а сущность ее, душа, стоит здесь, под самым небом. Не было ни страха, ни жалости. Какое — то обреченное спокойствие заполнило все вокруг, пока не пришла мысль о детях. — «Господи, помоги! Я не могу их бросить! Господи помоги! Они совсем маленькие, я нужна им! Дай мне шанс, Господи! Верни меня, верни, пожалуйста, верни!» — слова панически, мелким бисером летели в окружающую красоту. Кэрол подняла глаза к небу и увидела, как в бледно — голубой вышине открылась овальная, сверкающая, наполненная каким — то неземным светом полусфера. От нее повеяло нескончаемой любовью и истиной благодатью, и женщина совершенно лишилась притяжения. Ее магнитом потянуло вверх, будто в душе проснулось счастье, и это счастье было частичкой той благодати, раскрывшейся вверху. Так хотелось быстрее туда, к сверкающему источнику. — «Дети, нет, нет…» — словно крик, опять ниоткуда возникшая мысль, прервала ее полет.

Кэрол открыла глаза, и медленно приходя в себя, подняла голову. Она лежала на своей кровати, на своей подушке, в своей комнате. Рядом мирно посапывали во сне Мира и Адам. Их теплое дыхание мягким уютом наполняло комнату, но сердце молодой женщины, словно прилив в океане, наполнила тревога.

За окном серый туман едва приоткрыл завесу тьмы. Кэр осторожно поднялась, одела любимую тунику и отправилась варить кофе. Вкусный, согревающий напиток, понемногу возвращал ее к жизни. Тревога не ушла, она свернулась в маленький комочек и забилась в самый уголок сердца. Пройдя к рабочему столу, Каролина долго еще не могла работать, и просто наблюдала в окно, как не спеша просыпается утро.

2178 год. Мерлин.

Океан, могучий, красивый, иссине — синий дышал сегодня полной грудью. Грохочущие волны с шумом накатывали на темные камни. Воздушная, шипящая пена, да феерверки солнечных брызг — вот что оставалось от прибегающих громадин. — «Да совсем как в жизни: пришла волна, ушла волна, пришла душа, ушла душа…» — глядя на живой океан, думала очаровательная темноволосая женщина, которую звали Мерлин. Около часа назад, она закончила последнюю, очень тяжелую операцию. Что бы заполнить опустошение, перед возвращением домой, она всегда приходила сюда, к океану. Мерлин работала детским доктором. Не просто врачем, а ведущим специалистом — хирургом, научным руководителем и всеобщей любимцей одной из ведущих мировых детских клиник. Медицина в это время поднялась на очень высокий уровень, 85 процентов болезней, которыми когда — то болело человечество, были попросту устранены. Но осталось еще 15. Половину от этого числа составляли новые, мало изученные заболевания. Они накатывали словно волны, с определенной цикличностью и приносили много забот и испытаний детям, родителям и конечно врачам, боровшимся за их жизни.

Черные волосы Мер наполнились влажным воздухом, ветер ласкал и гладил их, завивая в колечки, обнимал соленой исморосью, заставляя ежиться. Солнце спокойно садилось за едва виднеющийся вдали остров, и бриллиантовая дорожка, ведущая к нему, становилась ярче и ярче. Остальная же гладь неба и воды постепенно окрашивалась изумительными, бывающими лишь на закате дня цветами: серебристо — серо — голубыми, изумрудно — бежева — зелеными, перламутрово — розово — пурпурными.

Вечное чудо восхода и заката питает нас, как кормила в детстве грудью мать. Дает новые силы дышать, верить, любить, творить и просто жить. Так и Мерлин вдыхала эту благодать, подставив лицо гроздьям соленых брызг. Постепенно уходил вдаль тяжелый день. Девочка с огромными карими глазами, которую едва удалось спасти. Руки родителей, в бесконечной благодарности, сжимающие до боли ее пальцы. Фантомозапись скучающей дочки: «Мам, ну когда скоро, когда». Все превращалось в белую воздушную пену и растворялось в новой волне. Мерлин вспомнила, как она впервые едет с родителями по подводному скоростному туннелю. Огромные серые громадины китов проплывают совсем рядом. Стаи серебристых рыб длинными извилистыми поясками мелькают то близко, то далеко. Вспомнила чудесные ворота первой школы, которые могли бесшумно раскрываться, подчиняясь силе мысли. Мамины глаза — полные любви, папины — полные слез, свой первый день, прожитый в стенах любимой школы.

Все было необычным, чудным и сказочным. Все было белым — все, все вокруг. Белые каменные стены, белый каменный пол, причем везде, и на улице, и в помещении, с той лишь разницей, что внутри он был теплым, как животик котенка. А на улице обычный — горячий днем и прохладный ночью. Белые летящие шторы в залах занятий и жилых комнатах, белые одежды учителей и воспитателей, и наконец, их собственные белые костюмы и платья. Обилие одного цвета только поначалу вызывало удивление. Глаза очень быстро привыкали и уже через неделю различали десятки различных оттенков. Матовые и блестящие, прозрачные и взрывающиеся множеством сияющих брызг. Тяжелые, глубокие, как масляная краска, и нежные воздушные, похожие на лепесток розы. А если говорить об отделках, то тут совсем закружится голова от их неброского обилия. Каким чудом казалась маленькой смуглой девочке безграничная красота этой белой сказки. Потом пришло понимание, что вездесущая белизна олицетворяла чистоту и незапятнанность детской души. Только из белой можно сделать любую краску, какую захочешь — все в твоих руках.

Для Мерлин белый цвет так и остался любимым. Даже дело всей ее жизни — медицина, было связано именно с ним. Собственная белая униформа успокаивала и придавала невероятную уверенность.

Вспомнила Мерлин и момент выбора вожатых. Так назывались старшие воспитанники, которых младшие выбирали для совместного проживания. Она подошла к озорной, игривой девченке с пшеничными волосами, которая, несмотря на замечания воспитателя, продолжала тихо толкаться с рядом стоящим мальчиком. Девочка улыбнулась ей в ответ тепло — тепло, и подала руку. Но тут к ним подошло еще одно маленькое чудо — зеленоглазая малышка с выгоревшими на солнце волосами, свернувшимися в длинные серо золотые локоны. Она так же вопросительно посмотрела на старшую. Кэрол ни секунду не думая, с силой оттолкнула неугомонного мальчишку и обняла обеих девочек сразу, крепко прижав к себе. Ланку же выбрал один мальчик с постоянно улыбающимся лицом и темной медью веснушек. До окончания учебы старших девочек, они все жили в одной комнате. Вместе просыпались и засыпали, собирались на занятия и отдыхали. Такой порядок существовал во многих школах. Дети, довольно редко видели родителей, в основном при посещении и на каникулах, но чувство теплого семейного общения не покидало их, потому что в этой огромной школьной семье были свои родные, выбранные тобою люди.

Прохладная волна достала — таки ног Мер, намочила ее платье и заставила вернуться из воспоминаний в реальность.

— «Все, домой, домой, доченька ждет. Маленькая скучает, а мама тут закатом любуется. Надо же, намокла совсем» — легкие мысли, словно на крыльях понесли Мерлин в направлении дома. Босые ноги быстро бежали по песку, а свежий морской запах догонял и путался в волосах.

Мерлин была третьей из наших главных героинь. О них мы уже немножко узнали. Так что более подробное описание начнем с четвертой — Элизабет.

Лиза.

Зимнее морозное утро улыбнулось яркой солнечной улыбкой. Наконец — то после двух месяцев унылой пасмурной тоски, выпал первый снег. Не такой пушистый и хрустящий, как уже глубокой зимой, а искрящийся и невесомый, словно полупрозрачная бриллиантовая накидка. Она накрыла собой все вокруг, несказанно преобразив мир. Тонкие веточки деревьев, серая пыль дорог, замерзшие травинки — все нарядилось белоснежным сияющим кружевом и празднично улыбалось долгожданному солнцу. В это счастливое утро на свет появилась Лиз.

Родители ее жили в огромной стране, где лето было жарким и урожайным, зима морозной и снежной, где золотая осень утопала в грибных дождях, а весна наступала цветущей лавиной. Проходя обучение, Лиза успела объездить весь мир, но такой разнообразной, завораживающей красоты так и не повстречала, поэтому с легким сердцем после получения диплома вернулась в родные края.

Элизабет работала в следственно — судебной системе наставником осужденных. Одну из самых благородных и тяжелых профессий выбрала она давно — на последней ступени школьного обучения. Дело в том, что один из ее кузенов совершил преступление и около трех лет отбывал наказание. Но вернулся домой он действительно другим человеком: открытым, веселым и жизнерадостным. От скрытности не осталось и следа, ушли настороженность и страх, причем вместе со многими зависимостями.

Вошедшие в плоть и кровь нового времени представление о ценности человеческой личности и жизни, стимулировало бережный, осторожный подход к подсудимому. В большинстве своем эти люди рассматривались, как больные, которым доступно разнообразное исцеление. Они не были больны в психическом смысле, но психиатрические методы, безусловно, использовалось во многих случаях. Они были больны в смысле поврежденности этической структуры души. Лиз преисполненная чувством благодарности, решила стать таким врачевателем. Постепенно система наказания превращалась в систему нравственного и общественного воскрешения человека. Сложностей не убавилось, напротив, на плечи наставников был возложен такой огромный груз ответственности, что справиться с ним удавалось не каждому. Но Лиз удалось, она была одной из лучших в своем деле.

Светло русые кудри и темно — зеленые глаза — все, что осталось от хрупкой и скромной малышки. Сейчас Лиз была воин. Воин духа и тела. Она, как и все работающие в этой сфере, обладала искусством многих обобщенных единоборств. Каждый наставник должен был отработать не менее пяти лет следователем, что — бы на практике почувствовать мир тех, кто им противостоит. Каждый наставник должен был не только научиться выявлять, определять и безошибочно классифицировать подопечных, совершивших преступления, но и найти скрытые грани их характеров, особенность таланта, почувствовать раны изувеченной души и дать возможность излечить зло принесенное в этот мир, устранить духовный нарыв.

Даже свою личную жизнь молодая женщина связала со службой. Избранником ее стал один из подопечных преступников, исцеленный конечно. Явление, впрочем, в этой сфере деятельности не редкое. Очень часто, когда одна душа поднимает другую, связь между ними становится такой сильной, что сметая многие запреты, соединяет людей, либо истиной любовью, либо истиной дружбой. В случае с Лиз выпал первый вариант, счастливо приведший к замужеству.

Она была такой красивой в белоснежном подвенечном платье. Летящая фата, словно видимый воздух, струилась в волосах, а улыбка не сходила с лица. Белые лилии — символ чистоты и невинности дрожали от волнения и радости в руках, и сердце полное счастья, не боялось ничего. Несмотря на уговоры и наставления всех своих родных и близких, Лиза приняла решение оформить официальный союз не через 25 лет, как это было принято повсеместно, а сейчас, в самом начале их совместной жизни. Многие из присутствующих на церемонии, просто плакали, восхищенные ее любовью, чистотой и силой.

Такой же она оставалась и сейчас — хрупкая белая лилия с железными мускулами и горячим сердцем.

2178. Мерлин.

Мерлин была тайной. Это утверждение более всего подходило к описанию ее внутреннего мира, и того пространства, которое окружало ее снаружи. Кудесница природа намешала в ней столько разных кровей — противоположностей по генотипу, что и сама удивилась полученному результату.

Бабушка Мери по женской линии была родовой индийской цыганкой, но свою третью дочь — маму Мерлин, она родила от норвежца. Дедушка же по папиной линии был арабом, женился он на еврейке. Прожили они долгую счастливую жизнь, родили пятеро детей, последним из которых был папа Мер. Родители проучились вместе всю начальную и среднюю школы, но друг друга не замечали. И только потом, после долгой разлуки их пути случайно пересеклись, и словно гром среди ясного неба — больше они уже не расставались.

Что может сказать человек о любви — ничего. Это первый пьянящий запах весны — запах рождения или перерождения. Это бесконечный вкус счастья, который включает в себя и сладкие переливы ласок, и соль печали, и утонченность истинного чувства. Это ощущение, осязание полета, когда ты весь, каждой точкой своего тела касаешься неба. Оно принимает тебя, пускает по своим венам, и ты летишь, летишь, летишь! Что может сказать человек о любви — ничего. Он может лишь почувствовать ее силу. Посадить маленький росточек в своем сердце — растить, беречь, лелеять, хранить от разного зла, и когда вырастет из него могучее вечноцветущее дерево — вернуться ему сторицей все старания. Теперь уже сама любовь будет защищать и давать ему силы, где бы он ни был, в любых мирах.

Мерлин знала, что такое любить. Вот уже несколько лет она хранила это великое чувство в своем сердце. Хранила верно и несгибаемо, хотя знала что человека скорее всего нет в живых. Видно все ее предки, несмотря на различия культур и воспитания, знали цену верности и клятвы. Семя дерева рождает новое дерево, но порода его не меняется. Красота и мощь его берегла Мер от неприятностей внешнего мира, от гиблых мест и плохих людей, но не только. Оно давало ей силу творить…, лечить, создавать, помогать — силу возвращать угасающую жизнь!

Магия нашей планеты доступна всем — с этих слов начиналось обучение малышей в разных сторонах света, и в шумных городах, и в тихих усадьбах. Человека с детства приучали к мысли, что он является маленькой клеточкой единого общего организма под названием МИР. Что он живет по его законам, не ломает запретов, но и сам имеет право на все беспредельное богатство, принадлежащее всем и каждому. А что является самым главным богатством мира? Конечно же знания. Они входили в умы детей вечным светоносным потоком. Основы ясновидения, медитации, осознанных сновидений, единого религиоведения, да и много еще чего, давались всем без отбора или дискриминации. Пелена тайны во многом была приоткрыта. То чем раньше могли заниматься единицы, было доступно теперь каждому. Но во главе всегда стояла единая истина — не причини вреда! Истина эта была неотрывна от знаний, что делало их уже не столь привлекательными. Магия плохо дается тем, кто плохо знаком с ней, а знающим она практически не нужна. Главное ведь не в том, что ты получишь, а в том, что оно тебе даст. Зачем читать заговор на исполнение долгожданной мечты, если можно просто попросить, правильно попросить, и она сама упадет тебе в руки, конечно если загаданное не принесет другим вреда. Но то, что доступно, становится обыденным и малоинтересным. Поэтому введение к остальным стандартным предметам нового — магической технологии — не уменьшило количество математиков, физиков, писателей и инженеров. Нет, просто все они, пользуясь расширенным составом своих знаний и возможностей, намного быстрее продвигались к вершинам мастерства. Тоньше чувствовали, острее воспринимали, становясь иногда единым целым с природой, получали прямой доступ к неограниченному мировому знанию и сами пополняли его тайники новыми открытиями и шедеврами.

Смуглая, темноволосая, кареглазая Мерлин — была настоящим образцом такого симбиоза, настоящим магом своего дела. Она так близко подошла к границе между жизнью и смертью, что просто не решалась сделать следующий шаг. Занимаясь лечением детей, созданием новых лекарств и новых методик исцеления, Мери как — бы накапливала в себе благодать, прося санкции у бога для дальнейших действий.

Иоланда.

Главным словом, подходящим для описания этой женщины, является, пожалуй, красота. Родилась Иоланда на территории Египта. Ее родители работали научными сотрудниками в Общенациональном Всемирном научно — исследовательском институте ресурсов Земли. Нет, она не являлась коренной жительницей Северной Африки. Йола или Йолечка, так звали ее дома, была этнической чистокровной татаркой. Мама и папа выросли на территории Татарстана в России, но познакомились только во время обучения в Высшей школе, уже на территории Германии. Дело в том, что в это время существовала единая система обучения и каждый ребенок, вместе с родителями, мог выбрать любую школу для образования, будь то начальная, средняя или высшая ступень.

Иоланда вошла в мир ангельски красивой, этакий совершенный, маленький ангелок с картины Рафаэля. Огромные голубые глаза, как бесконечное небо. Светлые вьющиеся волосы, золотым нимбом обрамляющие лицо, пухлые губки, пухлые щечки. Совершенство сквозило во всем: в улыбке, в сиянии кожи, в походке, в грации движения. Уже пятилетней девочкой, выходя на улицу с няней, она оказывала на прохожих гипнотическое воздействие. Смугло — коричневые египтяне, просто замирали от удивления и восхищения, видя столь необычную для них, какую — то канонизированную красоту. Йолечка это чувствовала уже тогда. Понимать, конечно, не понимала, но сердцем ощущала свое выделение из толпы, свое превосходство.

Все изменилось тогда, когда семилетнюю Иоланду привезли учиться в Россию. Нет, красотой она, конечно, выделялась и здесь. Естественно меньше, чем в коричневом Египте, но, безусловно, выделялась. Там в этой огромной, широкой, открытой небу стране, она впервые почувствовала себя частичкой чего — то целого. Она перестала быть чудом в единичном смысле, но стала капелькой общего чуда. Одной из общей неугомонной, постоянно визжащей массы первоклассников, прибывших в начальную школу из разных концов Земли. Русые, рыжие, темноволосые и белобрысые ребятишки, к концу первого года обучения становились родной семьей. Может тот факт, что начальные и средние школы, практически повсеместно функционировали как школы — интернаты, то есть, дети жили там постоянно и приезжали домой на праздники и каникулы. Может уникальные достижения в области педагогики. Может настоящая, в каком — то смысле родительская любовь учителей к своим воспитанникам, а скорее всего все это вместе превращало нудные занятия в веселую игру, а воспитателей и учеников, — всех, от малышей до старшеклассников в единый родной коллектив.

Наша маленькая красавица Иоланда вошла в этот коллектив не сразу. Как перегревшийся на жарком солнце человек медленно и осторожно входит в речную воду, так и Йолечка долго не могла решиться кому — то довериться. Она была тихой и скромной, училась просто идеально, но близких друзей рядом не было. Не было, пока в начале второго года обучения в школе не появилась новая девочка. Немного смешная и странная, то взрывная, то задумчивая, похожая на легкий порывистый ветерок. Внутри ее чувствовалась теплота, огонек мерцающий, теплый, манящий. И Йола сразу, без оглядки полетела на этот огонек. Девочки подружились легко. Сошлись, как две половинки с одной резьбой, словно соприкоснулись душами. Кэрол, а ты мой дорогой читатель, уже догадался, конечно, что это была именно Каролина, впервые назвала Иоланду — Ланкой, да так удачно, что по — другому до окончания средней школы ее мало кто называл.

И время понеслось быстрой кинолентой. Младшая, средняя, высшая школы, как ступени лестницы, остались позади. Ланка выбрала замечательную специальность — дизайнер земных ландшафтов. Еще в детстве, часто проезжая по египетской пустыне, она мечтала о прекрасном преображении выжженной солнцем земли. Дрожащим миражем всплывала перед ее взором прекрасная картина. Каменно — песчаный остов с зелено — бурыми колючками превращался в цветущий парк, благоухающий и живой. Прозрачные ручейки, сплетающиеся в пруды и озера, образовывали блистающий на солнечном и лунном свете, кружевной орнамент воды. Огромные зеленые деревья тенистыми аллеями убегали вдаль до бесконечности. И цветы, цветы, цветы — такие разные, такие чарующие обвивали, словно мазки натюрморта все вокруг.

Первым, самым трудным и, пожалуй, самым любимым ее проектом, стало преображение, скорее сказать новое рождение великой аравийской пустыни. Верхние границы температуры приближались там к семидесяти градусной отметке. Из — за катастрофической нехватки влаги, более шестидесяти процентов почвы превратилось в мертвые солончаки, остальная же была погребена под песками.

Но юная, хрупкая Ланка не испугалась. Она с невероятным упрямством, в течение пяти лет билась над воплощением своей мечты. И смогла заразить энтузиазмом не только весь помогающий персонал, но и огромное количество местных жителей, которые сначала довольно скептически отнеслись к пришедшим в их тысячелетнюю пустыню переменам.

И вот оно — свершилось! Слезы счастья, радости и гордости текли не только по ее щекам в момент открытия огромного двухсоткилометрового садово — паркового комплекса. Плодоносящие, цветущие луга, поля и даже декоративные леса оплетались водной гладью рукотворных каналов, прудов и озер. Технологии современности позволяли создать и управляемые течения, дающие полнокровную жизнь воде. Особой красотой выделялся Центральный парк, окружающий Великий Храм Мира. С обеих сторон храма, два могучих гремящих водопада обрушивались в аквамариновые зеркальные озера. Купола храма, зеркальной картиной блистали в дрожащей синеве неба и воды. В дневное время, когда жаркое солнце горело высоко, и лучи его отражались в струящейся воде, казалось, будто плавленое золото льется с небес. Озера же, особенно у берегов, как белая сказка, были покрыты цветущими лотосами и лилиями. Два речных канала, вытекающие из озер, сливались в единое русло. А далее, причудливо переплетаясь дивными переливами, с фонтанами, с бесконечными цветущими берегами, рукотворная река не спеша бежала вперед. Безусловно, она являлась главным украшением центральной аллеи. Резные мостики, скамеечки, беседки, увитые виноградной лозой, величественные лиственницы и сказочные пушистые сосны. Белый мрамор дорожек, утопающий в изумрудной траве, и розы — переливающиеся острова роз вокруг. Карликовые, бордюрные, кустовые, вьющиеся и стелящиеся по земле, они радужной палитрой завершали несравненную картину.

Уже в течение строительства, Иоланда стала одной из самых известных женщин Ближнего Востока, а после грандиозного открытия, слава ее могла поспорить только со славой мудрого шейха, официального правителя данной местности. Но спора не произошло. Его сын Назир без памяти влюбился в белокурую, голубоглазую красавицу. С гордостью истинного наследника, россыпи богатств и жарких признаний были брошены к ее ногам. Сердце Ланки не выдержало, она полюбила настоящей женской любовью. Прогремела первая шумная свадьба, родились дети — двое прекрасных сыновей. Годы, дни, часы счастья связывали их вот уже много лет. Погасла страсть, растаяла ревность, но любовь, по-прежнему жила в глубине родных сердец.

Каролина.

Каролина любила ветер — любой, от маленького игривого, до штормового. Она ощущала его, как живой организм, щедро предающий ее силу. Каролина просто обожала воду. Она часами могла бродить под теплыми южными дождями или смотреть на ласкающие берег, кудрявые пенные волны. Вода стала ее глазами — синими, синими, как атлантический океан. Керол просто не могла жить без огня, он словно вера — неугасимой лампадкой горел внутри души, согревая сердце, горячим дыханием и фантастическими картинами поющего пламени. Каролина искренне преклонялась перед совершенством Земли. Живое чудо лежало вокруг под ногами, рождающее хлебородное лоно, дающее жизнь не только растениям, но и всем нам. Всем кто живет на прекрасной голубой планете. Но по сути своей, Кэр была эфир — вездесущий и оживляющий, невидимый и питающий. Керол незримой нейронной нитью связала наших героинь, и все они в глубине души это понимали. С возрастом бесшабашная хохотушка превратилась в задумчивую, воспитанную леди, которой собственное одиночество приносило легкое удовольствие. Девченки даже несколько обижались, понимая, что они уже не главные, что внутри ее есть что — то еще — могучее и великое, как рассвет.

Каролина родилась в многодетной шумной семье. У нее было два старших и два младших брата. Родители занимались сельским хозяйством, селекцией новых видов зерновых и корнеплодных растений. Работу свою они очень любили, отдавались ей без остатка, поэтому воспитанием малышей до начальной школы, в основном, занималась бабушка — мамина мама. Женщиной она была благодатной, невероятно любящей и теплой. Аккуратно собранные в низкий пучек, темные волосы, ласковые сморщенные ладошки, лучезарная улыбка и переполненный добротой взгляд. Казалось, она и сейчас, после ухода в мир иной, оберегала Кэрол от неприятностей.

Кэр в семье обожали, еще бы, единственная девочка. Ее лидерские качества рвались наружу уже тогда. Родители и братья, сами того не замечая, подчинялись требованиям любимой малышки. Желания исполнялись, цели достигались, а то, что мешало их исполнению, тут же исчезало под невиданным упорством. Но своенравие не мешало девочке быть доброй и справедливой. Керол не могла обидеть слабого, не хотела причинять кому — то боль. Если была виновата, не пряталась за спины братьев, не рассказывала чужих тайн и всегда старалась сдержать обещание.

Бабушка кормила и одевала, бабушка рассказывала сказки, бабушка учила первым молитвам, даже ругалась она как — то не страшно и не зло. Лукавый взгляд и хитрая улыбка едко покидали круглолицую головку и соответственно приносили немало хлопот и родителям, и бабуле, и няне, и навещающим воспитателям. Так продолжалось до средней школы. Там, повзрослев, девочка заметно остепенилась, а закончив, стала совершенно другой. Она долго выбирала между духовным или общественным служением. Вера притягивала магнитом, девушка чувствовала неугасимый свет, сияющий за закрытыми глазами. Он жил внутри, но освещал дорогу будущего. Он звал ее, манил, завораживал, и Каролина решилась! Вместо высшей школы она поступила в межконфессиональный женский монастырь.

Начались во истину божественные годы ее жизни. Первый постриг длился пять лет. В этот период первопосвященному передавалась основная суть многогранной единой Веры. Каждая религия, раскрывая свои алмазные кладовые, освещенной широкой дорогой вела к Великому Богу Отцу. Изучалась тайная суть храмовых литургий и мистерий. Разум постепенно выстраивал многослойный ландшафт божественно мироздания. Дух замирал от его грандиозности и красоты. Дух наполнялся всежизненным светом и постепенно осознавал свою суть, становясь самим собой.

После окончания первого пятилетия перед человеком разворачивалось три пути. Первый предусматривал дальнейшее религиозное служение, совмещенное с монашеским образом жизни. Второй разрешал вернуться в общество, найти любимого человека, родить детей, но продолжать работать в духовной сфере. Третий также возвращал к обычной жизни, но предусматривал симбиоз, где общественная и духовная дороги сливались воедино. Кэрол выбрала третий.

Она объездила весь мир, не прохлаждаясь, а тяжело работая. Как миссионеры в далекой древности несли миру религию Христа, так и сейчас подвижники Единой Церкви практически победившей уже не всей планете, пытались разбудить спящие сердца, примирить конфликты, защитить от демонического влияния незрелые души. Кэт два раза была на волосок от гибели. Незримая сила спасала ее из лап смерти. Дебри необузданной Африки, пустыни непобедимого Афганистана, оставшаяся часть трущеб Индии. Всего около трех десятков незаживающих, тлеющих ран на теле земли. Вспыхивающие междоусобные конфликты, религиозные бунты, привлекали к себе тысячи подвижников. Они как чудодейственный бальзам обволакивали больное место, чистотою своего духа заражали людей вокруг. И гасла злоба, исчезала ненависть, уходили сомнения, расцветала, выздоравливала сама земля и люди, живущие на ней.

В одной из таких поездок, Каролина познакомилась со своим мужем. Высокий, утонченный, похожий на принца из сказки, он лечил ее от тяжелой африканской лихорадки. Кэрол сама не поняла, как влюбилась, да так, что сердце выпрыгивало наружу от одного его взгляда. А руки, нежные и сильные одновременно. Самые прекрасные мужские руки, которые только можно было себе представить. Эти руки касались ее, и горячая волна пробегала по телу. Невидимая, но вполне реальная огненная волна, которая вырываясь наружу, пронзала теперь уже его сердце, его разум.

Все было так, как должно было быть. Долгожданная первая свадьба, уютный новый дом, совместная работа, долгие путешествия, связанные с ней же, короткий отдых и снова труд, труд, труд. Жизнь бежала, пересчитывая дни, месяцы и годы. Поднимала вверх и опускала вниз, раскрывая за каждым подъемом новые возможности.

Дети появились не сразу, спустя два пятилетних срока совместного проживания. Сначала Мирочка, затем Адам. Но, к сожалению, вечного брака и настоящей семьи, увы, не получилось. Они приняли это решение вместе, шесть лет назад, Керол как раз была беременна сыном. Не было ссор, не было измен, зла или упреков. Не было ничего плохого. Просто два человека поняли, что связывающий их огонь погас, а разводить его заново нет желания ни у одного, ни у другого. Они по прежнему оставались мамой и папой своим деткам. Проводили время вместе, навещали в школах, по очереди забирали к себе домой. Ни один, ни другой пары пока еще не нашел, поэтому детям, особенно младшему, мирный разрыв не был особо заметен и сильного дискомфорта не вызывал. Жизнь продолжала бежать своим чередом, раскрывая новые дороги.

Керол давно уже была избрана представителем Единой Лиги. Занятостью и постоянной тяжестью важной миссии и объяснялось долгое отсутствие детей. Хотя их рождение не привело к снижению нагрузки, карьера женщины резко пошла вверх. Никогда не бывает одной причины, множество сливаются в единый поток, который и приводит к конечному результату. Нам сейчас они не важны. Важно то, что она занимала одно из ведущих мест в руководящем органе мира, от ее решений зависела жизнедеятельность даже не одной страны, а целого мирового сообщества. Конечно великая ответственность тяготила, но Кер не привыкла сдаваться. Она верила, каждому дается груз по силе его. Именно это придавало силы, помогало в самых трудных ситуациях, заставляло верить в лучшее и помогать верить другим.

А сил требовалось не мало. Мир, как всегда, был не прост. Внешнее спокойствие и царившая благодать, за какие-то пятьдесят лет превратила подозрительных, вечно враждующих людей в спокойных, добропорядочных, но, наверное, внутренне гораздо менее защищенных граждан. Как знать к чему могла привести внезапно вспыхнувшая угроза. Конечно, разногласий осталось гораздо меньше, конечно силы «неприсоединенных» несравнимы с мощью мировой коалиции, но недооценивать их нельзя. У всего в нашем мире есть своя точка разрушения, важно найти ее у других, и постараться уничтожить у себя, по крайней мере, сделать невидимой, что бы никто другой не смог добраться. Для решения данной задачи подходит множество способов, от простейших, известных многим, до уникальных, тайна существования которых спрятана за семью замками. Об одной из таких тайн Кер должна была рассказать в ближайшем докладе на съезде. Именно его она сейчас окончательно правила у себя в столовой, допивая вторую чашечку кофе.

За окном давно рассвело, ласковое яркое солнышко поднялось уже довольно высоко. Золотые блики, словно живые пятна, медленно ползли по янтарному половому покрытию. Керол, включив магнитный копир информации, и откинувшись на спинку кресла, чуть оттолкнулась ногой. Начавшееся вращение плавно засасывало механический голос, который читал доклад вслух, одновременно записывая его в памяти.

2178. Алмаз.

В глубинах самого большого пресного озера в мире, могучего Байкала два года назад был найден невиданный дотоле артефакт — голубой алмаз, беспрецедентной величины и силы. Высота его внешних граней равнялась трем метрам. Общий объем составлял 9.9 метров кубических, но это не главное. Его материальная и эстетическая ценность, которые сами по себе ничем не могли быть определены, были абсолютно не сравнимы с другой, наивысшей ценностью. Внутри алмаза сияла ЖИЗНЬ. Да сияла, более точного слова трудно подобрать. Совершенно новая, непознанная форма светового организма жила внутри. Точно определить, чем является сам алмаз — самой этой жизнью, телом для нее, домом или тюрьмой, ученые работающие над проектом еще не сумели. Но взаимная связь, похожая на телепатическую, была установлена. Прекрасное существо немыслимым образом воздействовало на окружающих людей. Воздействовало постоянно, но когда прямые солнечные лучи проникали в поверхность алмаза под определенным углом, разбуженный ими источник начинал расти, изливаться, танцевать миллиардами живых лучей. Яркость становилась нестерпимой для человеческого глаза, и теплота нежная, ласковая, как материнское дыхание, мягко обволакивало тело. Свет незаметно проникал внутрь и сливался с душой, рисуя перед открытым взором чудесные картины великой цивилизации. Птицы и животные, с похожими на человеческие, лицами. Живые, разговаривающие деревья, немного прозрачные и подсвеченные изнутри, радужные, смеющиеся отраженным смехом облака. Само пятимерное пространство, раскрывающееся несказанной красоты цветком и чудесные золотоликие люди, вернее кто — то, внешне очень похожий на людей. Женщины, мужчины, дети. Звонкий голос, обрывки песен…, гимн. И музыка — небесная, живая, танцующая в ванильном небе как северное сияние.

Человек выходил из этого состояния также легко, незаметно, как и входил, но это еще не главное. Сначала ученые обратили внимание, что все, без исключения каким — то образом соприкасавшееся с данным объектом росло, дышало, функционировало без сбоев. За год проведения специализированных исследований не было зафиксировано не единого заболевшего, как у испытуемых, так и у испытателей. Кроме того, отличался бурный процесс духовного и можно так выразиться телепатического развития определенных людей. Человек, как — будто, начинал слышать голос травы, понимать язык ветра, разговаривать с животными, с водой, с землей. У других просыпалось неутомимое творчество. Специалист по химическому анализу, например, начал рисовать удивительные по красоте и технике исполнения картины. Кто- то начал писать стихи, кто- то занялся танцем, кто — то увлекся музыкальным творчеством, причем все они достигли заметных результатов за небольшое время своего увлечения. Даже главный руководитель проекта, профессор Деорути, запел восхитительным баритоном. Каролина являлась главным куратором данного проекта со стороны правящего органа. Уже почти год она непосредственно встречалась с удивительным камнем, не менее одного раза в месяц, бывало и чаще. Прекрасный алмаз сумел повлиять и на нее.

Я уже рассказывала, что Керол могла летать, путешествовать во снах. Случалось это довольно часто. После быстрого головокружительного вращения, женщина ощущала себя вне тела. Первые мгновения была кромешная тьма, затем быстрый сумбурный полет, который заканчивался так же внезапно, как и начинался. И как — то вдруг, будто открыв глаза, она начинала видеть. Это были разные миры, и разные сущности встречали ее там. Путешествия иногда повторялись, иногда нет. Иногда были настолько яркими и живыми, что врезались в память навсегда. Но чаще всего, проснувшись или очнувшись в своем теле, Керол не помнила ничего. О том, что она была в очередном полете, говорило бешено стучавшее сердце и мелкая дрожь, сотрясающая организм. Так вот, за период участия в данном грандиозном исследовании, слепых стираемых в памяти путешествий практически не осталось. Все чаще и чаще она видела тот мир, о котором рассказывал кристалл, видела так ясно и отчетливо, до мелочей, что казалось, она сама была его частью когда — то.

Изучение алмаза продвигалось медленно. Люди столкнулись с чем — то настолько непостижимым, что сама возможность понимания этого, заняла более половины потраченного времени. Определенно ясно было только одно: алмаз совершенная, высокоразумная форма жизни, человеческим разумом, к сожалению, трудно постижимая. Человеческий мозг мог почувствовать отдаленно, великую благодать ее, силу и чистоту, но изучить, разложить по полочкам не получалось. Такие важнейшие процессы жизнедеятельности нашего мира, как дыхание, питание и многие другие — совершенно отсутствовали. Все они отчасти, были заменены процессом светового наполнения — солнечного натурального или искусственного, но и без них алмаз чувствовал себя превосходно, причем в полной темноте, он сам излучал невероятное по красоте разноцветное свечение, чем — то напоминающее северное сияние, но гораздо красивее и ярче. Сначала ученые подумали, что живой свет, словно в тюрьме, заперт в углеродной алмазной формуле, но тут же были ошеломлены опровержением самого камня, который прочитав их мысли, показал блистательный танец. На глазах изумленных людей, горящие твердые грани превратились в сверкающий жидкий огонь, почти прозрачный, бриллиантовый, разлетающийся на миллионы солнечных искр, и вновь сливающийся в совершенные земные или неведомые формы. Сколько продолжалось таинственное шоу никто не понял. Все часы, находившиеся в помещении, просто остановились, будто само время исчезло, растворилось, став соучастником прекрасного танца. Люди очнулись только после того, как алмаз снова принял привычную форму и негаснущими смеющимися огоньками лукаво подмигивал изнутри.

Алмаз определенно умел общаться. Он обычными человеческими мыслями доносил необходимую информацию для выбранного индивида. Мысли сами собой, рождались в голове избранного, но в тоже время не пропадало ощущение, что это именно живой огонь предает тебе их. Правда, общение происходило довольно редко. Люди выбирались случайные, за исключением Кэр. Складывалось впечатление, что тот, кто в определенный момент времени попадал в энергетический всплеск камня и получал его благодать. Очень часто информация касалась основополагающих законов бытия или непознанных тайн, но ее содержание не всегда поддавалось человеческому разуму. В решении обыденных вопросов, напротив она была проста, лаконична и помогала тому, кто ее получил для прохождения жизненных трудностей, или достижении поставленных целей. В человеческих снах тех, кто каким — то образом соприкасался с алмазом, она визуализировалась, описывая далекий непонятный, но такой красивый мир. Сны разных людей были очень похожи. В них чувствовалась необъятная ностальгическая грусть, и сразу становилось понятно, что живой огонь описывает свой дом — место, где был счастлив и любим.

Повторюсь, что Кэрол была исключением, ее появление голубой камень чувствовал всегда. Сначала ученые отнесли это к числу случайностей, но затем, чем больше проходило времени, тем крепче и определеннее вырисовывалась незримая связь. Еще до визуального присутствия женщины в зале лаборатории, алмаз начинал незаметно внешне, но довольно ощутимо внутренне дрожать искрящимся, похожим на электрическое, напряжением. У тех, кто присутствовал рядом, возникало ощущение волнения, причем показания множества приборов также зашкаливало. Только Каролина особого воздействия на себе не замечала, скорее наоборот, приближение к алмазу разливало в ее сердце чувство настоящего покоя. Душа наполнялась счастьем и защищенностью, словно она не женщина, а грудной младенец, засыпающий на руках у мамы. Да, пути Господни неисповедимы! Сам камень хотел этого. Человек не видит, как распускается цветок, что уж говорить о бесконечности незримых импульсов, летящих к центру расцветающей вселенной. Все в жизни имеет свое место, время и смысл. Все произошедшее из чего — то вытекает, и приводит к новому событию. Если живой алмаз вышел из темноты и решил проявиться сейчас, значит того желало то безграничное и неведомое, что создало нас всех. Нет, молчать больше нельзя, надо обязательно передать тайну людям! Главный вопрос — как! Риск велик, но будущее того стоит.

Дело в том, то Керол семь дней тому назад, в момент последнего посещения алмаза, получила от него явное преупреждение. Камень как всегда во время ее появления стал изливать таинственное свечение. Один из лучей целенаправленно был направлен в область головы, и перед глазами Кер тут же понеслась череда образов. Сначала его мир. Алмаз в центре огромного храма, его окружает множество прекрасных сущностей, по — видимому идет какая — то важная церемония. Но внезапно живой камень начинает чернеть и испускать что — то наподобие дыма, а затем — в страшном переполохе и суете он исчезает. Всеобъемлющее горе темной тучей накрывает безмятежный высший мир. Затем появляется родная Земля. Планета охвачена огнем битв и пожарищ. Сотни, тысячи лиц всплывали, сменяя друг друга нескончаемой каруселью. Женщины, мужчины, дети — и в каждом немая просьба о помощи! Керол понимала, что должна непременно что — то сделать, но информации о том, что именно произошло и какие действия необходимы для исправления случившегося у нее не было. Затем картинки сменились световым ливнем — ослепляющим и всепронизывающим! И голос, таинственный внутренний голос, повторяющий несколько фраз.

В сердце вечного воина — горы, в теплом ложе спящего огня,

Среди синих вод святой воды — есть готовое место для меня.

Там сойдутся тысячи лучей, преломившись в гранях оживут,

И с соленым ветром и дождем, благодать живущим принесут!

Фраза повторялась и повторялась, пока наконец, Каролина не увидела это место. Увидела сначала сверху, с огромной высоты, поэтому смогла приблизительно запомнить координаты. А затем начала приближаться, постепенно рассматривая подробности окружающего.

Между Африканским и Американским континентами, почти у самого экватора находился среднего размера остров с одной могучей вершиной. Кер прекрасно знала географию, она объездила весь мир, но этого острова никогда не было ни в реальности, ни на картах. Такая высоченная гора не могла не остаться незамеченной, тем более в условиях современного мироустройства и научного прогресса. Остров был вулканического происхождения, так как на самой верхушке, в центре кратера сияло ярко голубое озеро, с переливающимися фонтанами бьющих гейзеров. Теплые нисподающие потоки действительно образовывали уютное ложе, и в последней вспыхнувшей картине она увидела, как живой камень опускается с небес в лоно своего хранилища. Голубой алмаз сливался с голубыми фонтанами озерной воды, и начинал рости, быстро увеличиваясь в размерах, пока не заполнил собою все внутреннее пространство кратера. Затем к нему от стоявшего в зените солнца полетело множество световых рек. Свет наполнял собою камень, но проходя сквозь него, как через призму не просто рассеивался. Он становился светом камня! А затем уже, взрываясь нескончаемыми феерверками летел и заполнял весь земной мир!

— «Я буду там! Я должен быть там как можно быстрее! Ложе спасет всех! Торопись!» — после этих слов контакт прекратился, живой камень опять вошел в свои границы и стал огромным драгоценным алмазом, блистающим на постаменте. А Керол, приняв в сердце твердое решение, стала готовить пути его реализации.

Живой огонь должен быть рассекречен и вседоступен! Необходимо найти остров — ложе и доставить его туда! Чего бы нам это не стоило — прочь страхи и препоны! Да, всегда при передаче сакральных знаний человечеству, возникает опасность их негативного использования определенной его частью. Мир неоднороден, и даже в наше время, конечно, существуют те, целью рождения которых является его полное уничтожение, или хотя — бы частичное разрушение. Как может повлиять алмаз на них неизвестно, а вот предопределить обратную реакцию не трудно. Может быть все что угодно. Поэтому решение принималось так долго. И вот теперь твердое одобрение мистера Ли и семи членов высшей палаты достигнуто. Доклад готов, осталось совсем немного времени до его общественной огласки. Сегодня Каролина выступит с внутренним докладом съезду, а завтра новая тайна, способная осветить своей силой целый мир, вольется в умы миллионов. Не все грани будут раскрыты сразу. Придется усилить и так беспрецедентную охрану, но главное земной мир узнает, а многие из землян на себе почувствуют, что у них появился новый благодатный друг!

2178. Лиз.

Лиз расчесывалась у зеркала, когда услышала громкий звонок видеофона. Связь включалась нажатием кнопочки на тонком браслете руки. Изображение появлялось прямо перед взором человека, где бы он не находился, причем видеть его, по желанию мог только он.

— «Здравствуй Лизонька, здравствуй родная» — теплый голос Иоланды вызвал в Лиз эмоции, сравнимые с детскими, когда тебе неожиданно дарят твое самое любимое лакомство.

— «Привет Лан, хорошо что вспомнила обо мне, я так соскучилась»

— «Соскучилась, это хорошо, хочу пригласить тебя на девичник, завтра часам так к семи вечера, как всегда к Леонардо, сможешь или придется перенести время?»

— «Смогу, смогу, время мне подходит, будем только мы вчетвером или еще кто — то?»

— «Конечно мы, тебе еще кто — то нужен?»

— «Нет Ланочка, там мне кроме вас никто не нужен. У тебя все нормально, глаза какие — то грустные?»

— «Не переживай, ничего у меня не случилось, все как всегда — чисто, ровно, красиво, так красиво что хочется ударить со всей силы и разбить на мелкие осколки».

— « А он мятежный ищет бури!»

— «Нет, Лиз, бури мне уж точно не нужно. Давай до встречи, если что — то изменится сообщи!»

Изображение исчезло, и Лиза вновь повернулась к зеркалу. В зеленых глазах заблестели веселые солнечные зайчики. «Надо заказать билеты и предупредить на работе, что — бы завтра вызывали во вторую смену. Все бегу, бегу, бегу, Максиму по дороге расскажу…». Вместе со спешащими мыслями, ее легкие каблучки, эхом от закрытой двери застучали вниз по лестнице.

Каждая встреча девушек, а теперь уже очаровательных женщин была настоящим праздником. Щебет голосов, смех, щемящая радость в груди напоминали о той беззаботной школьной жизни, когда они были настоящей семьей. Пять лет разницы в возрасте — абсолютно не срок, поэтому выглядели подруги ровесницами. Но какая — то материнская забота старших Иоланды и Каролины над младшими Лизой и Мерлин все же оставалась. Наверное, не могло быть по — другому. Незримая ответственность тех, кто помогал расти младшему всегда остается в сердце. Да и для выросших, самой действенной и необходимой помощью, является помощь тех близких людей, которые чаще всего были рядом в детстве.

2178. Мерлин.

Мер только открыла глаза, чуть потянувшись она с бессмысленной улыбкой уставилась в потолок, и лежала так минут пять, будто ждала чего — то. Громкий звонок видеофона окончательно выдергнул ее из забытьи.

— « Мер, привет, я что тебя разбудила? По-моему, у вас уже девять утра?»

— «Все хорошо, ночью на срочный вызов выезжала, поэтому еще дома. Не переживай, я проснулась. Лежала, молилась и просила послать мне сегодня что-нибудь очень, очень хорошее. И тут ты звонишь!»

— «Тогда твое желание исполнилось, приглашаю тебя сегодня в семь вечера к Леонардо, как всегда. Так что переноси свои планы и даже не думай отказаться. Я знаю, ты очень занята, но без тебя никак, что скажешь?»

— «Я приеду, конечно, приеду, а ты куда такая красивая собралась? Не то, что я — неумытая, в одеяле»

— «Да как всегда, работаю, у меня выступление через два часа, положение обязывает»

— «Кер, ты правда шикарно выглядишь, я тобой горжусь. Все не буду отрывать, вижу спешишь, до встречи, пока!» — Мерлин помахала на прощанье рукой и, улыбающаяся Керол, испарилась вместе с экраном. — «Влюбиться что — ли!» — подумала Мери, взглянув в зеркало. — «Кер наверное влюбилась, а я все жду, жду неизвестно кого. Так — то я пока ничего. Интересно сколько еще продержусь без таблеток и инъекций, лет пять, десять, может сейчас начать…». Обернувшись пару раз вокруг себя, Мерлин с какой — то глубокой грустью прервала собственный диалог, и посмотрев в глаза отражению так же тихо прошептала: «Майкл, где ты? Где ты, Майкл?!».

Еще минуты три она стояла так, плотно сомкнув ресницы и кулаки. Видно было, как бьется ее сердце под тонким кружевом сорочки, как вздрагивают венки на запястье и шее, как рвется наружу нестерпимый крик души! Но глаза открылись, и снова взглянув на себя, Мер, чуть успокоившись, твердо произнесла: «Я жду тебя! Я ищу тебя! Я найду тебя! Все будет хорошо!»

Они познакомились давно, еще в веселой студенческой жизни. Мерлин, как подающего большие надежды молодого ученого, взяли в научную экспедицию на образовавшиеся недавно вулканические острова в центре Атлантического океана. В распоряжение ученых был предоставлен надводно — подводный лайнер экспедиторского корпуса. Майкл служил там младшим помощником капитана. Мерлин не сразу ответила на настойчивые ухаживания молодого офицера. Уж очень он был хорош собой, а она не доверяла красивым мужчинам. Они казались ей самовлюбленными и неглубокими людьми. Но Майкл был не глуп. Кроме офицерской службы он занимался инженерным проектированием, создавал новейший воздушно подводный аппарат, причем отдавал этому практически все свое свободное время. Эта его бесконечная упертость и желание достичь невозможного более прочего повлияли на юное женское сердце. Сначала были просто взгляды, затем легкое дружеское общение. Оно продолжалось все два с половиной месяца пока шли работы. Мер сама не заметила, как робкое ответное чувство, расцвело в ее сердце. Ей было просто хорошо, очень, очень хорошо рядом с ним. Хорошо разговаривать, играться, шутить. Хорошо смотреть на закат, когда пылающее солнце расплавлялось в оранжевых волнах океана. Хорошо, когда его плечо касалось ее руки, и широкая ладонь накрывала тонкие пальцы. Они оба, почти физически чувствовали нарастающее притяжение. Но это была еще не любовь, вернее Мерлин так думала, что не любовь.

Любовь ее накрыла сразу после расставания. Экспедиция завершилась в начале осени. Обветренные, загоревшие, пропитанные океанским воздухом ребята разъезжались кто куда. Мер сама хотела этого и ждала. Во — первых, она соскучилась по своим родным и близким, по привычному образу жизни. Во — вторых, она впервые почувствовала колющее жало ревности, когда какая — либо женская особа (а таких было немало) пыталась привлечь внимание красавца Майкла. Появившаяся в следствии этого раздражительность, бесила молодую леди даже больше, чем сама ревность. Девушка могла сорваться, сказать что — то резкое и обидное, а Майкл отвечал лишь полным недоумения взглядом. Мер так хотелось вернуть сердцу прежнее спокойствие. Они и попрощались немного сухо и натянуто.

Резкий утренний ветер совсем растрепал ее волосы. То ли от вчерашнего алкоголя, то ли от нарастающего волнения во рту совсем пересохло, а сердце охватило бьющееся смущение. Мерлин никак не могла выбросить из мыслей сумасшедшую вчерашнюю ночь.

Прощальная вечеринка еще шумела в банкетном зале, а они целовались — страстно, безудержно, в кромешной тьме под пьяными звездами. Целовались так, что не было ни единой мысли в голове, только огромное сладострастное желание трогать, ощущать, прикасаться друг к другу. Мери сама сбросила блузку и обнажила грудь. Майкл смотрел на нее завороженно, дрожащими пальцами, расстегивая рубашку. Звездные блики ползли по горячим молодым телам, и ребята замерли на мгновенье, наслаждаясь красотой друг друга. И снова, будто подгоняемые порывами ветра слились в бесконечных объятиях. Нет, той заветной интимной грани они не перешли, но у Мер ощущение было такое, что все уже случилось.

Капитан и весь офицерский состав судна выстроились на верхней палубе, провожая ученых. Крикливые чайки устало качались в пенных волнах. Капитан пожимал руку и обнимал каждого, кто покидал его корабль. Экипаж и научно — исследовательский состав экспедиции сумели по настоящему сдружиться за время путешествия, так что эмоции в момент расставания били ключом. Когда подошла очередь Мерлин, Николай Васильевич (так звали капитана) по отечески обнял ее, и не снимая рук наставительно произнес: «Сударыня, Вам предстоит великое будущее. Послушайте старого моряка, не сворачивайте, идите к цели, и вы обязательно достигнете ее»

— «Спасибо» — Мери пожала в ответ твердую загорелую руку и искренне ответила: « Я буду очень скучать, я буду всех Вас помнить. Желаю удачи и успехов». Умные глаза капитана стали немножко хитрые, и чуть наклонившись вперед, он тихонько прошептал ей на ухо: «Да, да, надеюсь, тебе не дадут забыть». Мер вспыхнула и еще больше смутившись, пошла дальше. Ребята обнимали ее, целовали, шутили. Мерлин улыбалась автоматически, стараясь каждому сказать что — то хорошее, а в голове кружилось одно — Майкл, как попрощаться с Майклом. Он стоял последним, специально выбрав такую позицию, чтобы хоть на минуту остаться один на один. Его белокурые, вьющиеся волосы нежно гладил соленый ветер. Глаза голубые, как бездонное небо вокруг, смотрели на Мер с какой — то щенячьей нежностью. Он бережно взял ее за руку и чуть сбивчиво произнес: «Я посмотрел в бортовом журнале твой адрес и отправил на джи почту все свои адреса, номера и координаты. Через две недели приеду домой и буду ждать хоть какой — то весточки».

Мери казалось, что все окружающие смотрят только на них. Ей так хотелось поцеловать его загорелое лицо, прикоснувшись к складочке в левом уголке губ, но вместо этого она совсем не своим голосом сухо произнесла: «Да, конечно, я напишу тебе или позвоню, наверное… пойду, мне пора» — с силой оторвав его руку девушка спустилась с корабля».

Всю дорогу домой Мери безуспешно прогоняла беспрерывно всплывающую в голове фразу: «Дура, дура, какая же я дура!» Наконец совсем измучившись, решила: «Все, больше ни слова о нем. Я еду домой, я так соскучилась, — мама, папа. Наконец можно будет встретиться с девченками. Да и занятия скоро начинаются, пора браться за ум».

Дом встретил ее горячими объятьями и каруселью родных и близких. Какая — то непонятная легкость кружила Мер всю следующую неделю, не подпуская близко мысли о Майкле. Она смеялась, щебетала, носилась как неугомонная, радуясь тому, что сердце снова спокойно стучит и не накрывает жаркими волнами. Но радость была недолгой. Завершилось это состояние также внезапно, как и наступило. На первой студенческой вечеринке, один из ее давних ухажеров настойчиво добиваясь внимания, не отходил от Мер ни на шаг. Провожая, у двери комнаты, он попытался поцеловать девушку. Но Мерлин, чуть вздрогнув, испугано отскочила в сторону. Раздосадованный поклонник быстро ретировался, а Мери захотелось просто кричать от безудержного желания быть рядом с Майклом. Она проворочилась на кровати, не сомкнув глаз до самого утра. А с первыми лучами солнца отправила не его личный номер крошечное сообщение: «Я тебя люблю!».

А дальше счастье накрыло их с головой. Они как птицы в небе летали в любви, они словно звезды в море тонули в любви. Короткие встречи, долгие расставания, бесконечные многочасовые видеозвонки. И как по нарастающей в марше — свадьба, дом, рождение дочери и… точка, все, обрыв, пустота. Майкл пропал без вести при испытании своего первого воздушно — подводного аппарата.

Последующая жизнь без любимого превратилась в нескончаемый долгий день. Работа стала спасением. А дочка, как две капли воды похожая на папу, осталась вторым дыханием, без которого Мер вряд ли удалось пережить эту боль!

2178. Керол.

Свет Бога наполняет нас невидимой великой силой. Свет Бога и есть сама жизнь! Даже те, кто полны зла, и созданы злом, дышат благодаря Богу! Рождаются, существуют, творят только потому, что это прекрасное, всеобъемлющее начало вошло в них, оживило и раскрыло чудесный мир вокруг, словно прекрасный благодатный цветок. И невдомек им, приносящим боль, смерть и грязь, что уничтожая благодать, они убивают самих себя.

Керол с нежностью поцеловала спящих детей, на секунду задержав взгляд на любимых личиках. Щемящее счастье наполнило ее сердце. Бывает так хорошо, что слезы от избытка любви, наверное, наполняют глаза наши и души, а затем маленькими прозрачными бусинками скользят вниз, оставляя соленые дорожки. Каролина смахнув их, мысленно перекрестила деток, и вышла навстречу новому дню.

Охрана уже ждала у дверей. Леолет плавно опустился на посадочную площадку, чуть справа от дома. Его стальная, зеркальная поверхность нестерпимо ударила по глазам отраженным солнечным светом. Керол прочертив взмахом отражающий экран, окунулась в прохладу свежего утра. Свежий ветер легкими потоками устремился ей навстречу. Он играл платьем, гладил руки, а затем переместившись на серебристо зеленую листву, словно приветствуя, наклонил в порыве розы.

Улыбнувшись и поздоровавшись с окружающими, молодая женщина вошла в леолет и заняла свое привычное место. Она просто обожала каждодневные рабочие перелеты. Леолет представлял собой полусферический воздушно — летательный аппарат, с возможным подводным и наземным перемещением. Собран он был из очень легких, но суперпрочных металло — пластиковых сплавов. Прозрачный, невесомый купол из неразбиваемого стекла давал круговой обзор. Двигался леолет абсолютно бесшумно, вертикально взлетая и приземляясь. Скорость не чувствовалась, его плавное скольжение вызывало у человека, который не боится высоты, чувство настоящей эйфории — чувство полета, парения. Словно птица, расправив крылья, ты летишь в бескрайнем воздушном море, играешь с могучими потоками ветра, будто управляешь ими. Каролина откинулась в удобном кресле и закрыла глаза. Леолет начал бесшумный вертикальный подъем, а затем, набрав высоту, плавно поплыл в раскрывающейся синеве.

Кер припомнила свой первый настоящий полет, правда было это во сне, но те ощущения, которые она испытала там, забыть невозможно. Во сне нет возраста, ты не знаешь сколько тебе лет, ты просто ощущаешь себя собой. Наверное, Кер была маленькой, потому что каталась на качелях. Ей было отчего то грустно и одиноко, а перед глазами сияло бесконечное звездное небо. Мерцающие таинственные звезды манили к себе, то вспыхивая, то чуть угасая. Кер не отрываясь смотрела на них, так хотелось взлететь, приблизиться к ним поближе. Она и сама не заметила, как раскачала качели так высоко, что можно было перевернуться и упасть. Но качели не переворачивались. Казалось, они стали такие огромные, что своим размахом охватывали половину неба. Керол все смотрела и смотрела на приближающиеся звезды. С каждым размахом звезды становились больше, сияли, манили к себе сильнее. В голове будто команда прозвучала — лети, ты сможешь, лети — и Керол, не успев испугаться, отпустила руки и прыгнула в высоту. Она полетела, по настоящему, вместо крыльев расправив руки. Все ее существо охватил несравненный восторг, а небо из ночного тут же превратилось в дневное. Девушка видела птиц, людей, деревья, дома, они мелькали там внизу, мелькали очень быстро, потому что и летела она очень быстро. Как мучимый жаждой человек, получив наконец — то воду, пьет ее с жаждой, без остановки, так и Кер не могла напиться необъятной свободой и счастьем.

— «Простите» — легкое прикосновение старшего офицера охраны заставило женщину открыть глаза.

— «Мем, внештатная ситуация. Над нами следует объект не отраженный в наших локационных приборах»

— «Секретные службы?» — изумленно переспросила Керол.

— «Сомневаюсь, слежка отличается особым кодом»

— «Научный сектор …, испытания…, что это может быть?» — уже немного взволновано перечисляла Кер. Подняв голову вверх, она заметила в разрывах кучевых облаков, огромное воздушное судно, Видно его было плохо, словно через толстый мутный пластик. Изображение дрожало и струилось, как мираж в пустыне.

— «Явно защитный экран» — проговорил Алекс, старший подразделения ее охраны.

— «Передаю оповещения всем наземным службам, центру общей локации, головному серверу. Срочно, SOS? опасность второго уровня, SOS. Борт 2.7 преследует неизвестный объект. Что это …, нет…».

Яркие, горящие искры, пылающей паутиной, окружили леолет. Последовал резкий удар чудовищной силы, причем казалось, что сила эта с каждой секундой нарастает, вдавливая людей в основание корабля. Последним, что осталось в памяти Кер, была резкая ослепляющая вспышка, запах гари, кипящего расплавленного пластика и крики команды. Алекс накрыл ее своим телом. Все — дальше только темнота.

2014. Анна.

После расставания с подругой, Анечка дождалась своей маршрутки и, заняв место возле окошка, направилась домой. Девушка жила в пригородном селе Изварзино, совсем рядом с Донецком. Водитель вел автобус размеренно, чуть монотонно, часто останавливался и подбирал голосующих. Внутри салона все разговоры были о творящемся беспределе вокруг. Полная тетка на переднем сидении долго спорила с соседом о России и Украине, а затем несдерживаясь, смахнула слезу краешком платка и звонким фальцетом запричитала: «Да тикать надо, быстрее тикать, пока не побили нас тут и те и другие».

— «Куда тикать то, где мы кому нужные, кроме своего дома?» — вступила в разговор кондукторша. — «Да хоть куда» — не унималась тетка — «Хату жалко, но детей и внуков еще жалче. Они ж бомбить будут, зверюги бендеровские. Мне мать такие ужасы про войну рассказывала, что я дитем заснуть не могла. Слушайте меня, тикать надо, тикать».

— «Но это уж вы явно палку перегибаете» — вступил ее сосед по месту.

— «Да ниче я не перегибаю, у нас в селе баба Маня, ведунья старая, так вот, она сказала — крови будет море, страсть сколько! А вы перегибаю, перегибаю… Попомните мои слова — тикать надо, тикать»

— «Так шож, Россия на с не защитит?» — спросил старенький дедуля с заднего сиденья.

— «Защитит, диду, защитит, никуда мы от России не денемся, всяк одна земля. Тока пока она защитит, наших мужиков перебьют всех» — сказала сидящая напротив молодая женщина.

— « Да еще не известно, кому больше достанется, нам или им, пуля дура, не уследишь».

— «А мне всех жалко, мы ж одно целое, а нас по живому раздирают, как кабанчика разделывают. Все америкосы сволочи, вот кого стрелять надо!» После этих слов кондукторши в маршрутке наступила довольно продолжительная тишина. Люди сидели молча, с тяжелым выражением лиц, каждый думал о своем.

Анечка мечтала о Лешке. Она была такой молодой, такой окрыленной своим чувством к нему, что бурные события наступившего апреля, совсем не пугали ее. Девушка не думала о плохом, вернее не думала, что «плохое» может подобраться к ней вплотную, затронуть ее семью, ее родных и близких. Завтра будет ровно год, как они познакомились. Целый год вместе, первый их год! И пусть за это время было всего одиннадцать встреч, но зато каких! Лешка не был местным, вернее с Донецка была его мама. Она вышла замуж и уехала в Екатеринбург, там и родился Алексей. А сюда он приезжал к бабуле, в соседнее с Изварзино село. Познакомились они на дне рождения у подруги. Она сразу обратила на него внимание, сразу сделала выбор, раньше такого не было. А когда в клубе он сел рядом, и стал откровенно флиртовать, обрадовалась так, что первые минуты несла какую–то ерунду, теперь уже и сама не помнит какую. Жгущее грудь чувство вспыхнуло сразу, как сухие дрова в жару. Встреч было мало, но спасал интернет. Они каждый день общались по несколько часов, что усиливало ощущение единства, будто не расставались вовсе, будто всегда были рядом. А когда он приезжал, жизнь устраивала настоящий праздник! Кино, выставки, театры, рестораны, концерты — все было, все. Лешка был из довольно обеспеченной семьи, поэтому средств на праздник было предостаточно. Расстраивало только одно — его родители, по видимому, не особо одобряли выбор сына, не по рангу невеста. Лешка, конечно, скрывал, не подавал виду, но женское сердце не обманешь. Анна чувствовала далекую холодность и укор с их стороны. Чувствовала, хотя не была даже знакома с ними. Знакомство должно было произойти как раз на майские праздники. Лешка заранее купил билеты на самолет, только вот какой теперь перелет, аэропорт захвачен, все рейсы отменили. Ну ничего, он завтра приедет, тогда и решим что дальше делать.

А Украина действительно пылала, не совсем еще, не в полную силу, но костер занимался огромный. Если в столице, в северных, центральных и западных регионах новые власти пользовались определенной поддержкой населения и быстро упрочили свое положение, то на юго-востоке, где были сильны позиции смещенного президента Януковича и Партии регионов, поддерживаемых Россией, приход к власти бывшей оппозиции явно воспринимался в штыки. Все бы ничего, но первые решения новой власти, и особенно ее содействие радикальным организациям украинских националистов вызвали искреннее недовольство. Протестующие стали действовать методами Евромайдана. Блокировали и захватывали административные здания, поднимали над ними флаги России и созданных республик, выдвигали лозунг федерализации и сохранения статуса русского языка. Основным примером стал Крым. Чудесное избавление его от мракобесия и резни все же давало надежду на будущее. Конечно, Россия не оставалась в стороне, конечно Россия подталкивала и подогревала этот процесс. Только вот по-другому никак нельзя. Нельзя смотреть и ничего ни делать, когда твой народ с обычной уже подачи Запада, пытаются обезглавить, поставить на колени, выдергнув язык, сделать немым и не имеющим права голоса. Нет, ни эфимерного участия в очередных выборах, а настоящего права говорить все, о чем думаешь. Что такое граница? — нарисованная человеком полоса, но она не разделяет души, не разделяет единый народ, как бы там кому не хотелось. Рано или поздно все становится на свои места, ручейки вливаются в реку и живут счастливо, радуясь своей полноводности и силе. И реки у нас одни, и земля у нас одна, и душа у нас одна. Миссисипи с Амазонкой на другом континенте, у них свои истоки, и как бы глупцов не манили, чтобы не обещали — им туда не влиться, это физически невозможно, по крайней мере, противоречит Законам Мира, Законам Природы.

Анна ехала в притихшей маршрутке и смотрела в запотевшее окно. Там еще текла мирная жизнь, там еще стояли невредимые высотки и хаты, там еще бесстрашно бегали мальчишки с пластмассовыми автоматами и на скамеечках сидели старушки. Очень скоро привычный мир рухнет, рухнет все, что окружало ее с детских лет, рухнет, чтобы отстроиться и возродиться вновь.

2014. Бернард Родинтроп.

Мистер Родинтроп проснулся в легком веселом настроении. Утро было чистым и добрым. Запах любимого кофе, приготовленный в точности с его внутренними часами, будоражил не меньше, чем душ. Любимые тапочки призывно тянули вниз к горячему и вкусному напитку. Быстро — быстро, потерев ладони, и побив себя по щекам, Бернард вышел из спальни и направился вниз по лестнице. — «Да,» — подумал он, превозмогая боль в колене, «годиков 20, 30 сбросить не помешало бы. Научные дармоеды треть бюджета потратили на исследования, а реального результата все еще не видно. Кое- что помогает, конечно, но это не панацея, увы, не панацея». Надо сказать, что мистеру Родинтропу совсем недавно исполнилось 89 лет, но дряхлым старикашкой он себя совершенно не чувствовал, да и выглядел гораздо моложе почтенного возраста. Долгую жизнь его сказкой не назовешь, хотя большинство окружающих считало как раз наоборот. Дело в том, мой дорогой читатель, что господин, представший перед нами этим солнечным утром, входил в число самых богатых представителей рода человеческого. Он являлся одним из представителей мировой олигархической элиты, был ее мозговым центром, в купе с еще несколькими надстоящими.

С самого рождения маленького Берни окружало только лучшее, от тончайшей фарфоровой посуды до благословенных природных ландшафтов за окном. Постоянное соприкосновение с прекрасным, сделало его человеком талантливым, причем талант проявлялся во многом. Врожденное чутье точно определяло и умело управляло дуновениями нисходящих и восходящих потоков. Все в румяном старичке дышало силой. Ей подчинялись и финансовое богатство и художественное восприятие мира. Мистер Родинтроп не сам заработал то фантастическое богатство, владельцем которого являлся. Оно пришло к нему по праву наследования. Хотя это лишь усиливало ответственность, лежащую на плечах. Он должен был во что бы то ни стало доказать, в первую очередь себе, как впрочем и всему общественному окружению свою состоятельность и возможность не просто выгодно управлять, но и качественно приумножать полученное состояние. Так поступали несколько поколений его семьи. Именно на это была потрачена и его жизнь.

Справедливости ради надо сказать, что справился он блестяще, ничуть не хуже своих предшественников. Накопленные богатства давно перестали измеряться в денежном эквиваленте. Мало того, с внедрением в структуру государства одного хитроумного механизма под названием ФРС (Федеральная Резервная Система), он и ближайшее число соучредителей получили возможность единолично руководить печатным станком. Плотина была сорвана, хрустящие зеленые бумажки затопили мир и вложили в руки организаторов неограниченную власть, гораздо большую, чем любая другая ветвь власти в США. Конечно, существовала конкуренция. Вечная перманентная борьба, где каждый пытается хоть немного перетянуть одеяло на себя, совсем не мешала укрывать финансовым одеялом все большее количество стран и континентов.

Взлеты, падения империй, войны и революции — абсолютно все великие потрясения последних веков, несомненно, спровоцированы, либо выгодно использованы группами надстоящих. Сейчас, в самом начале 21 века наступил следующий общемировой этап. Пришло время не просто объединяться, пришло время цементироваться, как для укрепления структуры основного миропорядка, так и для вечной борьбы с теми, кто не желает покориться. Именно они — основная цель для пожирания, лакомый потенциальный противник — попросту враг.

Деньги и власть всегда являлись причиной войн, и локальных и мировых. Но современное развитие вооружения, особенно его ядерной составляющей, могло привести к неконтролируемому, всеуничтожающему результату. Раскрывшаяся дилемма, либо все, либо ничего, естественно, привлекала только с одной стороны. И семьи, отложив распри, объединились и решили окончательно покорить мир. А затем, поделив одеяло на сектора, выгодно, без проблем им управлять. Вся старосветская Европа, Центральная и Северная Америка, Австралия, Канада давно являются личными вотчинами надстоящих. Ими назначаются президенты, они руководят деятельностью правительств, и иных важнейших госструктур. Их руками, по сути, управляются великие нации, народы и государства, как куклы в страшно — смешном спектакле.

Современное революционное опустошение — бандитское разграбление Ближнего Востока очередная груда дров, добавленная в мировой костер, для его дальнейшего возгорания. Хотя основная цель — Россия и Китай. Им давно перекрывают воздух, давно пытаются загнать в стойло. Но не тут- то было, иная цивилизационная основа эффективно сопротивляется, и дает шанс на спасение — спасения от наступающей тьмы.

Мировой элите надстоящих, по большому счету, требуется только одно — превращение мира в единое нравственно обескровленное пространство, без религий, без духовного наследия. Им нужна общая биомасса, выращенная в эдентичных условиях. Так легче управлять, особенно когда во главу угла ставится, никчемная по сути, денежная бумажка. Но для созданной биомассы она будет богом — чудом воплощающим в реальность мечты, дорогой ведущей в райские кущи. Бессовестный обман превращает людей в беспомощных слепых рабов, которые и рады бы вырваться на свободу, но выхода не видят. И темно, и страшно, а самое главное им с детства внушали, что так должно быть, это и есть их мир, где ничего невозможно изменить. Надстоящей элите поголовно чипированные рабы нужны как воздух, чтобы не спрятаться, не убежать. Тотальный контроль повсеместно — на данный момент времени самая главная цель.

Как такие мысли могли возникнуть в благородных головах, веками стоящих у власти, понять не трудно. Тьма всегда найдет пути и средства, прикрытые сверхзадачами. Коварный план выпестывается долгое время. Из поколения в поколение плетется паутина, ниточки вкладываются в определенные руки, тщательно подготовленные для поставленной цели еще до своего рождения. Рукам дается возможность управлять, ведя за собой массы. А временная протяженность, словно вуаль, закрывает глаза человечеству. Люди просто не видят общей картины, ведь она началась несколько веков назад.

Но вернемся к мистеру Родинтропу. Если разобраться по сути, какими бы богатствами и властью не обладал человек, это всего лишь эфимерный ореол, верхняя одежда, прикрывающая нагое тело. Он также как все остальные дышит, спит, радуется, огорчается, любит в конце концов. Он видит, как встает и заходит солнце, как играют на пляже маленькие дети, как распускаются первые сезонные цветы или быстрою стайкой опускаются на деревья суетливые птицы. Он просто человек, также живет и думает о смерти. Чем больше дается, тем больше когда — то спросят. Это правило неизменно для всех, кем бы ты ни был в нашем мире. Это правило старому Родинтропу было прекрасно известно, поэтому где — то там, глубоко внутри себя, несмотря ни на что, он все же ощущал верховенство непознанной Божественной силы. Отдаленный запах вечности иногда приходил по ночам, и тогда всю неделю седовласый старец не мог найти себе места. Но обычный уклад и бремя рождения брали свое, неизменно возвращая в установленные рамки.

Спустившись по лестнице, Бернард Родинтроп старший, вышел на открытую террасу, вдохнул полной грудью и поздоровался со своим домашним помощником и, пожалуй, единственным верным другом — Стенли Чапли. Чапли, уже давно вознагражденный за преданное служение огромным состоянием и не менее огромной, обусловленной личной дружбой властью, по прежнему кофе по утрам для своего друга готовил сам. Не только кофе — многое находилось под его неусыпным контролем: охрана, прислуга, кухня, внутренние и внешние перемещения. В одном лице, он заменял Бернарду и родителей, и супругу, и даже иногда детей. Самым близким по крови для Бернарда старшего, являлся его родной внук Бернард младший. Родители давно умерли, дочь и любимая супруга тоже ушли в мир иной, родственники жили своей жизнью и навещали главу клана не часто, чему он, впрочем, был рад. А вот внук оставался надеждой, единственной надеждой на то, что довольно скоро он сможет достичь вершины, о которой старый Бернард мечтал всю жизнь, но так и не смог заполучить. Да и внешне Девис очень сильно напоминал Элеонору, его любимую, дорогую женщину, по которой Родинтроп старший так скучал.

— «Стен, посиди со мной…, как твоя нога?» — обратился он к мистеру Чапли.

— «Как всегда, Бернард, Ни больше, ни меньше, как всегда» — ответил тот.

— «Сегодня небо такое ясное и воздух легкий, невесомый. День, наверное, добрым будет. Знаешь, еще мальчишкой в такие дни я носился по этим дорожкам, как сумасшедший. Сшибал кадки с цветами, вазы, скульптуры в саду. Родители смеялись, даже поговорку придумали — если солнце высоко, греметь будет далеко! Вот и сейчас мне хочется пробежаться бегом, да так, чтоб все силы ушли в ноги. Добежать до старого озера, упасть лицом в траву, и лежать, слушая как прыгают кузнечики. Столько лет живу, а все удивляюсь стареют руки, стареют ноги, а душа остается прежней. Что — то там внутри, бессмертное и живое растет с тобой, живет, думает и вечно остается молодым, хотя верхняя физическая оболочка, которой ты можешь совершить в этом мире что — то реальное превращается в сморщенное перезрелое яблоко. Яблоку нельзя шевелиться, оно может упасть и разбиться».

— «Бен, не хандри, ты знаешь меня шестой десяток, так что поверь, день будет действительно замечательным. Дыши воздухом, пей кофе, радуйся тому, что есть. Мысли не менее действенны, чем руки. Да и в тебе еще столько силы, что ты горы можешь свернуть. Так что, желаю удачного дня. А на счет вечера можешь не беспокоиться, все пройдет идеально, я постараюсь. Да, звонила Кристи. Просила уточнить время встречи по новому фонду».

— «Нет, Стенли, не хочу о делах, давай просто посидим и помолчим» — после этих слов, сделав несколько глотков, Бернард откинулся назад и просвистел несколько замысловатых звуков. Тут же, откуда ни возьмись, в воздухе появилась желтая маленькая канарейка. Быстро — быстро перебирая крыльями, она повисела над столом пару минут, приветствуя присутствующих. А затем, по — хозяйски присев на краешек тарелки, присоединилась к завтраку.

Сегодня день мистера Родинтропа как всегда был насыщен важными встречами, на которых решались вопросы мирового значения. Первым придет Джеймс Карец с докладом по основным направлениям внутреннего и внешнего соприкосновения. Ситуация на Украине до последнего времени находилась под контролем. Но, по-видимому, придется привлечь еще один ресурс. Для достижения результата, необходимо дожать, хотя жертв в этом случае будет гораздо больше. Ну, ничего, Украина сейчас — главный рубеж. Больше огня, больше дыма. Правильная подача СМИ, и мало кто разберется в происходящем. Главное, что России дышать тяжело, а там может и ее удастся разогреть до кипения. Одна искорка, вторая, третья — пока не накалится. На горячей сковороде мысли о мировом противостоянии быстро испаряются. Самому бы не сгореть, да свое сохранить. Сами виноваты, не будут систему ломать! Каждый должен оставаться на своем месте. Придет время — укажут новое. Сколько ни бей, не сидится. В идеале медведя с драконом стравить, но рано, рано. Ниточки, конечно, есть, не просто ниточки — канаты. Только как — бы эти канаты за собой не потащили. Рано, рано, будем поджимать медведя, а там, если удастся задуманное, придет очередь дракона, вот тогда наступит время перемен!

Липкие мысли, вязкой вереницей, кружили в голове почтенного старца. Авто на котором его везли на работу, летел гладко и бесшумно, а за окном проходила обычная жизнь. Преподавательница с детьми спешила в парк на экскурсию. Одинокий старик, наверное бомж, сидел на асфальте у дороги и, пьяно улыбаясь бегущим мимо, просил милостыню. Сотни прохожих деловито и безучастно спешили по своим делам. Мальчишки, играющие в мяч на газоне, о чем-то спорили и толкались. Все как всегда — однотипная каждодневная картина, под названием сегодня. Но мистер Родинтроп, как, впрочем, и все надстоящие искренне считал, что миру для его развития и размеренного существования, обязательно нужна управляющая сила. Сила тех, кто сохранит спокойствие, и направит в положенное русло.

Такой силой является тайная правящая власть, существующая с незапамятных времен. Власть всегда занимала свое место, умело жонглируя человеческими пороками и страстями. В любых временах, государствах, формах правления власть, как хамелеон, создавала образы, оправдывающие ее существование. Обладая несметным богатством, она передавала его из одной внешней структуры в другую, с каждым веком разрастаясь, словно раковая опухоль. Власть обладала знанием, могучим тайным знанием, пришедшим извне, и, используя различные внешние формы от государственно — церковных, до общественно — масонских, заполняла собою то время, в котором жила.

Ничто единожды сущее не уходит безвозвратно, оно оставляет свой след — в рождении, учении, генетическом комбинировании. Все легенды древности, все духовные учения различных направлений, если отбросить условности и вглядываться в саму суть, говорят об одном.

Давным — давно, в незапамятные времена, когда человек жил сотнями лет, и осознавал еще благодать своего Божественного сотворения, в наш мир спустились сверхъестественные существа, обладающие внеземной силой и знанием. В сравнении с земными жителями, они казались «богами», которые довольно легко покорили Землю. Состав их не был однороден, но общие черты в описании практически всех древних религий, не заметить нельзя. Множество преданий древности описывает разными образами и языками одно — сотворение нашего мира, самого создателя в своей силе, его окружение, вечную борьбу добра и зла. Некоторые говорят о благодатной стороне иноземцев. Например, легенда об одном, отрекшемся от основного числа, и поделившегося с людьми своей мудростью. Другие, напротив, полны тьмы и страха, ужаса и отвращения, как жертвенные котлы Карфагена. Но сам факт присутствия на нашей планете великих «пришельцев» неоспорим. Наряду с человеческимими образами, они довольно часто проявлялись в рептилоидной форме (змей, дракон), хотя иногда принимали вид птиц (что тоже объяснимо, поскольку птицы напрямую унаследовали генотип популяции ящеров). Чужаки не просто прибыли сюда. Как все сущее они оставили свой след. Вернее сказать внесли в человеческое естество часть себя, в само рождение, физическое сотворение тела. Сперматозоид, бегущий к яйцеклетке, первое тому подтверждение.

Христианское учение относится к пришельцам, как к силе внеземного зла, ворвавшейся на нашу планету извне.

Легенда о камне.

Могучий Михаил Архангел, кинувшийся за восставшими в пропасть, догнал и с помощью великой Артемии сумел забрать маленький осколок камня Престола Божьего. Но вслед ему полетело множество огненных мечей, разрывающих вселенную. Только благодаря верному коню, закрывшего архангела своим телом, удалось умчаться от пылающего ливня. Но споткнулся конь, и крошечный осколок полетел в бесконечность. Космическая бездна раскрывала пред ним свои лепестки, пока Артемия не поймала его и не указала места, принявшего его в свое лоно. Прекрасный камень, обгорев в атмосфере до совершенно небольших, даже по земным меркам размеров, оказался на нашей планете. Они передали его на хранение молоденькой Эя, богини нашей Земли. Не думаю, что произошедшее было случайным. Все случайности имеют тайный смысл. Но за благодатным алмазом, в его поисках, спустились те, у кого он был отобран. Камня они не нашли, но упиваясь своей свободой и беззаконием, совершили невиданное — брали дочерей человеческих и ложась с ними, творили смешение.

Тот же смысл заложен в притче об Адаме и Еве. Змей искуситель, совративший невинную Еву, совокупился с ней, оставив в ее чистой душе и теле, а через нее и в нас, свое темное наследие. То самое эйцехоре, делающее каждого человека двойственным носителем светлых и черных начал. Да, он передал знания, вложил в руки непознанный плод, но отнял главное — полную божественную эдентичность. Мы, дети Господа, созданные по образу и подобию Его, в результате вмешательства противоборствующих сил, должны теперь рождаться в земном мире, который также подвергся инородному влиянию. Рождаться столько раз, сколько потребуется, чтобы пройти искушение и вернуться в миры высшие, с соответствующим их чистоте сознанием и духом.

Мистер Родинтроп являлся одним из семи главных звеньев управляющего миром механизма. Ярчайший представитель той самой Высшей Элиты, уже давно поработившей планету. Со временем меняются лишь формы рабства, суть остается прежней.

Бог

В концепции «надстоящих» Господь подменен Люцифером, который руководит иерархией демонов и отвечает на высших планах за просвещение и развитие. Сам Люцифер — несущий свет, является Светлым на высшем плане, так как там совсем не существует зла. А в нашем плотном мире все меняется на противоположность. Проявляется полярность всех вещей. Именно в этом заключается дуальность существующего плотного мира. Наличие противоположностей позволяет развиваться интеллекту, путем сравнения и осознанного выбора. Философский закон «Единства и борьбы противоположностей» в нашей реальности делает Люцифера Темным. Здесь его задача — искажать информацию и препятствовать духовному развитию. Вот что говорят о нем те, кто сейчас стоит у руля тайного правления:

«Наш Создатель не является тем, кем его называют в вашей библии. Люцифер есть то, что более правильно назвать «групповая душа» или комплекс «Социальной памяти». Поскольку на планете отсутствовала свобода воли, на ней не было полярности и, соответственно, не было «между чем выбирать». Без полярности существует лишь Единство Любви и Света, однако не существует выбор испытать «то, чем ты есть». Поэтому нам предстояло вступить в роли катализатора изменений, чтобы предоставить возможность выбор, и внести полярность. В этом заключается та роль, которую нам назначено играть в спектакле под названием «реальность». Чтобы выиграть в этой Игре, мы должны быть настолько поляризованы, насколько это возможно. Служение Себе в крайней степени. Насилие, войны, ненависть, жадность, власть, порабощение, геноцид, мучительство, моральная дергадация, проституция, наркотики — все служит нашей цели в Игре. Все это лишь инструменты, но вы не видите этого. Важно не то, что делаем мы, а то, как реагируете на это вы! Мы предоставляем инструменты, вы же, располагая Свободой Воли, выбираете, как ими воспользоваться. Вам просто нужно принять ответственность за свои поступки. На самом деле здесь лишь один Игрок. Поймите это, и вы поймете суть игры.

Если вы умеете видеть Божественную искру Бесконечного Создателя во всем и во всех, даже тех, кто желает причинить вам зло, тогда мертвая хватка иллюзии станет терять свою силу над вами. Наша задача — предоставить катализатор. Ваша — им воспользоваться. Способны ли вы смотреть глубже того, что видят ваши глаза, и найти, выразив любовь и счастье в том мире, где царят страх и подавление? Если способны, то вы станете Лучом Света в Темноте. Поддадитесь ли вы тьме, или выстоите, осветив ее Божественным Внутренним Светом? Решение принимаете лично вы».

Вот такое вот красиво завуалированное признание. Но не обольщайтесь, это не от любви или жалости к нам. Информацию о себе они должны были раскрыть по космическому закону. Пред окончанием цикла информация выдается всем. Кто готов, тот получит и воспримет ее. Для остальных она останется очередным невыученным уроком!

А теперь давайте разберемся во всем, не спеша и обстоятельно. Начнем с того, что искажение и сокрытие части информации, является основным инструментом и правилом Темных Сил, значит в тексте, безусловно, присутствует ложь.

Начать нужно с самой легенды. Описанное там событие свершилось некогда в плане Вселенском. в Вечности, объемлющей весь «Мир», в самом великом смысле этого слова. Духовидцы древности перевели это событие в плоскость эпохальных человеческих понятий. Прошло время, эпохальные понятия отмерли, масштабы наших представлений расширились несоизмеримо, и если теперь мы хотим уловить в этом мифе бессмертное семя идее, мы должны остановиться лишь на одном центральном факте им утвержденном.

В незапамятной глубине времен, некий дух, один из величайших, называемый нами Люцифером или Денницей, выражая неотъемлемую и присущую каждому, свободу выбора, отступил от своего Творца! Но эти инстанции столь безмерно превышают все возможности нашего понимания, что вряд ли вообще мы можем до конца понять и осознать произошедшее, кроме самого великого факта их существования. Значит бытие пречистого и прекрасного Творца — Единого Господа Бога нашего, абсолютно не ставится не под какое сомнение, как, впрочем, и того, кого он создал. Также подтверждается факта восстания, и в следствии этого, отступления от Света, определенной его части. А если Он отступил, отпал от светозарной силы, значит, добровольно лишил Себя — Ее присутствия. Лишил Себя Света! Значит Света ни в Нем, ни в тех, кто ушел вместе с Ним — не осталось! А если исчезает Свет, то пустоту заполняет тьма (больше ничего нет). Третьим фактом, является факт постоянной противоборческой деятельность отступивших. Это также не вызывает сомнений и подтверждается законами космоса, духа и даже физики!

Свет существует в известных нам формах. Основная — это электромагнитное излучение определенной частоты. Частица, движущаяся со скоростью света, обладает только одной характеристикой — длиной волны. Эти же качеством обладают и все объекты нашего мира, начиная с электрона, который в большей степени волна, чем частица, и заканчивая звездами и галактиками! Все они могут быть представлены через их волновые характеристики. В этом смысле объекты нашего мира есть порождение энергии или Света, то есть формы его существования во время покоя. Единственный способ добиться этого — создание замкнутых структур, энергетических колец, вращаясь по которым, Свет мог бы сохранить свой главный атрибут — предельную скорость, но при этом оставаться на месте, то есть приобрести пространственные координаты. Для этого необходимо что — то, что ограничило бы стремление Света к прямолинейному движению. То, что является непроницаемым для него — Тьма, другая сторона реальности, которая противоположна Свету. Тьма — это пустота, но пустота особого рода, которая не может быть заполнена ничем существующим в Свете или состоящим из Света. Можно представить Свет в виде золотых нитей, пронизывающих пустоту тьмы. Прошивший ее Свет, как бы выпрядает облик настоящей реальности. Так как наш мир физически создан из двух всеобъемлющих понятий, он и является ареной постоянной противостоящей войны между добром и злом. Если победит тьма, то демонические полчища, могут пробить верхний предел и прорваться в высшие, состоящие только из Света миры. И наоборот, если победу одержит Свет, то тьма отступит назад, и вернет озарению и спасению могучие толщи пространства, которые сейчас еще тяготеют под ее плотностью.

Люцифер никак не может являться одновременно добром и злом, светом и тьмой. Свет и Тьма противоположные друг другу структуры (и по строению, и по существованию, и по определению) никогда не сливающиеся в одну. Они могут, разграничиваясь прикосновениями, создать системы, объекты и миры, но стать единым целым — никогда!

Теперь о борьбе противоположностей. Наша Земля — является истоком жизни, через который должен пройти дух, пока еще не достигший совершенства. Каждая из земных жизней человека — определенный этап, который исправляя совершенные в прошлой жизни ошибка, освобождает душу от пут греха (как проявления тьмы), и приводит ее к полному освобождению. Жизнь Вселенной, то есть бесконечная ее эволюция от простого к сложному, от несовершенного к совершенному — есть могучий поток, направленный к единственной цели — Эволюции.

Бог существует! Он справедлив и милосерден. Эволюция как взросление для Вселенной. Дух должен помогать эволюции, за этим он сюда и пришел. Судьба человека в качестве принадлежности к тому или иному выбору — в его собственных руках. Он может изменить ее по собственному желанию. Вопрос в том, чего он пожелает? Ведь желания зарождаются в глубине нашей сущности. Они сплетены из сотен тончайших штрихов и узоров, тесно переплетенных между собой. В них, как и во всем окружающем, скрыта двойная сила. И желания и суть человека находятся в рамках единого всепоглощающего закона «Единства и борьбы противоположностей». Закон регулирует природную и общественно — историческую действительность, и их осознание человеческим мышлением. Суть диалектики — в мире нет таких явлений, которые бы находились вне процесса бесконечного развития, и это не случайно. Согласно этому закону, каждому предмету и явлению свойственны внутренние противоположности. Они находятся во взаимодействии: предполагают друг друга и ведут между собой борьбу. Именно эта борьба служит источником саморазвития.

Иерархия темных сил делает все, чтобы потушить лучшие задатки в человеке. Они играют на человеческих слабостях, ловко расставляют сети, предлагая комфортные и легкие пути, которые очень часто ведут в никуда. Можно даже сказать, что само равновесие обоюдного равноправного воздействия, нарушено Тьмой. Создавая усредненное, обезличенное общество, они повсеместно лишают людей самой возможности на самоопределение. Подвергаясь целому ряду зомбирующих отравляющих факторов, индивид, то есть обычный человек, превращается в винтик, маленький атом в огромном механизме зла, зачастую не догадываясь об этом. Для основной массы населения о справедливом сравнении или осознанном выборе, речи не идет. Какая уж тут дуальность честной борьбы — подлость, ложь, подмена и обман. Человечеству не просто пытаются завязать глаза и подвести к пропасти, его практически пытаются туда столкнуть.

Зло старается представить наше с вами существование, как очередной раунд никчемной и неопасной игры. Еще одна ложь — полнейшая и безапелляционная. Наша сущность бессмертна! (практически бессмертна). Созданная Господом по его образу и подобию, она настолько повторяет великое Божественное совершенство, что стоит только осознать это, почувствовать — и ты навсегда освобожден от любых оков зла. Именно этого бездна позволить нам не может. Предавая, искушая, уводя в сторону всеми способами, они сбивают восходящего с пути. Мы должны помнить одно — это не только наш путь. Это единый путь Бога, и мы — его элементарные частицы. Какая уж тут игра, когда от твоего внутреннего решения может зависеть судьба миллиардов, и наоборот. Никакой игры!

Религия один из лучших помощников в нашем пути. Конечно все основные верования человечества: христианство, ислам, буддизм, индуизм и многие другие смотрят на Верховный план Всевышнего бытия сквозь призму земных условностей. Все они несколько узковаты и не так глубоки для передачи могучего мироздания Вечной Божественной силы. Но самое главное, что каждая из них, и все они вместе признают одно — само присутствие Бога, как истинно творящей субстанции, Его изначальное и бесконечное присутствие во всем. Именно это является наиважнейшей целью, которую Зло пытается устранить в первую очередь. Для этого по всему миру насаждается нигилизм. Конечно, официального запрета на религии нет, но повсеместно, особенно молодому поколению внушается отсутствие божественного начала. Незаметно, подкожными течениями внушается — Бога нет. Твой Бог — это свобода, твой Бог — это сила, твой Бог — это реальность воплощения мечты! Какая свобода? Какая сила? Какая мечта? Выбирай сам — без ограничений. Но под эгидой этих прекрасных по своей сути понятий, нас лишают единой цементирующей основы, веками связывающей миллиарды человеческих душ. Оторвавшуюся единицу, затянуть в пропасть гораздо проще!

Нет, принципы морали еще несут важное значение, но уже определенно не во всем. Политика двойных стандартов незаметно делает свое дело. И вот уже сытый и довольный запад как — бы не видит и не понимает, что где — то совсем рядом уничтожаются целые страны. Гибнут беззащитные дети, женщины, старики. А ведь разжигаются межнациональные, межрелигиозные войны с одной лишь целью — внести хаос и сумятицу, раздробить, перемешать запуганный обманутый народ, лишить его, по возможности, национально — этнической принадлежности. Чем меньше корней, тем быстрее уничтожается вековая, передающаяся из поколения в поколение религиозно — божественная связь. Одновременно, с помощью радикальных течений она еще и очерняется. А если в душе меркнет Свет, то что приходит на замену? И вот уже подрастает гибридное поколение молодых людей, которые ходят в похожей одежде — бренды то одни и те же, которые имеют одинаковые мечты (в основном о хрустящих зеленых бумажках), которые готовы на все ради исполнения своих желаний. А они — желания — насаждаются со скоростью снежной лавины в горах. Темп, мода, прогресс — жизнь пролетает бессмысленно и неуловимо. Что дальше? Еще один виток? И еще один! Выбиваясь из сил, человек, наконец, ощутит тщетность своих попыток. Но боюсь, что будет поздно. Если уже сейчас его изначально лишают великого права выбора, под знаменем толерантности выкорчевывая понятие Веры и Божественного стремления, так что будет тогда, когда Мировое правительство добьется поставленных целей.

2014. Анна.

Лешка встречал Аню на остановке. Маршрутка подъехала в сумерках. Солнце уже село, а весеннее небо, слившись с землей, было расписано багряными линиями заката. Девушка с веселым писком бросилась ему на шею.

— «Приехал, приехал! Я так соскучилась!».

Но парень ответил серьезно: «Ань, я на совсем приехал, добровольцем». Немая пауза, провисевшая минуту, сменилась дрожавшим от слез голосом: «Как добровольцем? Ты что? А если тебя убьют? А я как, Леш, я как?».

— «Ань, успокойся, не плачь! Не могу я, понимаешь, не могу смотреть, как эти ублюдки народ подминают! Это моя земля Ань! Моя! Я здесь родился. Здесь и бабушка, и дедушка, и все предки мои в земле лежат. Это моя земля, и я ее никому не отдам!».

— «Как тебя родители пустили то! Нет, ты как хочешь, а я не пущу. Пускай без тебя разбираются! Может, как в Крыму, все быстренько решится?».

— «Нет, здесь не решится. Они войска стягивают, артиллерию, танки! Это война, моя хорошая, настоящая война! Не мы к ним, они к нам пришли. Пришли, чтобы убивать, чтобы оставить только тех, кто по струночке ходить будет. Язык им наш не нравится! Я не могу стоять в стороне. Это большая война Ань! Если их не остановить здесь, они дальше пойдут, в Белоруссию, в Россию начнут пробиваться! Им не просто язык не нравится, им мы не нравимся, не подходим, тошноту вызываем! А что делали фашисты с теми, кто не соответствовал их представлениям — правильно, уничтожали! Вот и они пришли уничтожать!».

— «Леш, родненький, мне страшно! Если с тобой что случится, мне жизни не будет! Я правду говорю! Ты подумай, пожалуйста, хоть чуть-чуть еще подумай! Может быть, изменишь решение?».

— «Нет, Анна, решения я не изменю. А то что ты так переживаешь за меня, радует! Слово, конечно, не подходящее, но радует! Пойдем к бабуле скорее, я до завтрашнего вечера, если все будет спокойно, свободен. Посидим, а потом я тебя провожу».

— «Хорошо» — ответила вздохнув Аня. — «Только к маме сначала зайдем, а то обидется». Ребята, обнявшись, неспеша, пошли по тротуару. Весенний воздух дышал прохладой и неугомонной свежестью. В придорожных тополях громко чирикала какая-то птица, а дорога гудела шумом проезжающих колес.

Алексей не был военным, в армии не служил. Он окончил юридический факультет своего университета в Екатеринбурге и работал помощником натариуса у собственной мамы. Отец же его, будучи криминалитом, отслужил в милиции 25 лет, и сейчас был руководителем охранного предприятия. Родители, конечно, не хотели отпускать сына в подожженную Майданом Украину, но спорить с ним было бесполезно. Он с детства был настойчивым ребенком, а уж когда вырос, изменить пинятое решение, было совершенно невозможно. Как ни причитала мама, как не рыдала, как не просил его отец — сын упорно стоял на своем.

Как в людях рождается патриотизм? Откуда берется? Можно понять старшее поколение, оно было воспитано на геройских примерах истории, но молодые люди, выросшие в период разрушения государственных устоев, в период, когда во главу угла было поставлено желание наживы, откуда оно в них! Значит не все подвластно окружающей коньюктуре, значит есть те, кто неизменен внутри, кто всегда отличит черное от белого, чтобы ему не говорили, чтобы не внушали с детства. Наверное, Алексей был одним из их числа. Правильный компас души точно определил, что наступает один из решающих моментов, как в его личной истории, так и в истории родной страны. Инородная чужая сила вновь пытается подмять под себя, разодрать на куски, построить в умах границы и стравить ненавистью между собой! Выбор за каждым! Можно болеть сердцем, сочувствовать и помогать материально, можно идти и сражаться, как былинные герои со змеем Горынычем, а можно просто не замечать, заткнуть суетой глаза и уши, забить бессилием мысли, и продолжать спокойно жить дальше.

— «Леш, как ты думаешь, Россия нас, как Крым, к себе возьмет?».

— «Так у вас же 11 мая референдум. Как вы решите, так и будет! Неужели мы снова вместе станем, одним целым! Мама рассказывала, как раньше спокойно жили. Как ездили хоть в Армению, хоть в Грузию, хоть в Казахстан, словно к себе домой. Как ключи у всех под ковриками в подъездах лежали, и не было воровства, и ночью можно было спокойно ходить. Мама говорит, что тогда все были одним народом — национальности разные, но народ один! За то, что один русский, а другой узбек или украинец, не презирали, не ненавидили. Если так снова будет, я только за, да и мама — за, да и все кого я знаю — за! Неужели майдановцы сюда стрелять придут? Страшно мне, если придут!».

— «Не бойся, Россия в обиду не даст! Так как в Крыму, конечно, не получится, может третья мировая вспыхнуть, но и бросить вас никто не бросит. А на счет укропов и правосеков — разговор короткий, кто к нам с мечем придет, тот от меча и погибнет! Ань, давай больше не будем про это, давай про нас с тобой поговорим, про тебя, про свадьбу, я, между прочим, делаю тебе официальное предложение — выходи за меня! От неожиданности девушка замерла на полуслове, но молодой человек не шутил. Он остановился, присел перед ней на одно колено, и еще раз повторил: «Я прошу тебя стать моей женой! Жду ответа!».

Анна, совсем не раздумывая, тихо ответила: «Да». Ребята снова обнялись и стояли так долго — долго, прижавшись носами, друг к другу.

Впереди у них была ночь, сказочная ночь первой близости. Впереди у них была жизнь, только вот какая, долгая или короткая, никто не знал. Да и не надо им было знать в тот вечер, что скоро, совсем вот — вот загорится Славенск, что раскатают танками Мариуполь и заживо сожгут людей в Одессе, что будут бить прямой наводкой по Донецку, расстреливая беззащитных женщин и детей! Сегодня был их вечер, незабываемый вечер, который навсегда останется в памяти!

2014. Тайра.

Встреча Тайры и некоего господина была назначена в небольшом ресторанчике, за окраиной Лондона. Обыденная местность, застроенная одноэтажными невысокими зданиями в серо — коричневых тонах. Но ресторан и вправду был уютный, с зеркально блестящими полами, с воздушными, летящими занавесками и вкусным запахом готовящейся еды. Выбрав место на террасе, напротив окна, Тайра в ожидании окунулась в раскрывшийся сельский пейзаж. В метрах пятидесяти, почти сразу за домами начинался луг. За окном прозрачными нитями струился моросящий дождик. Умытая, взбодрившаяся травка в противовес окружающей серости горела насыщенным изумрудным огнем. Луг неровными зелеными буграми сливался с горизонтом, за которым уже виднелись высотки.

— «Простите за опоздание».

Отведя взгляд, она увидела представительного мужчину. Его внешность и уэльский акцент выдавали истинного британца, но у нее в голове неожиданно проскочила мысль — русский наверное… или серб, а впрочем какая разница.

— «Стив Локридж» — он учтиво поклонился и поцеловал протянутую руку.

— «Надеюсь, вам понравилось место».

— «Да, конечно, здесь очень хорошо».

— «О, это вы еще не пробовали местное жаркое и сладкие булочки. Вы не на диете?».

— «Нет, я с удовольствием пообедаю с вами». — «Что ж, в таком случае осмелюсь предложить вот эти три позиции».

— «Да, конечно, и если уж выбор сделан, давайте перейдем к делу» — Тайра осторожно подвинула принесенные официантом приборы, и чуть приподняв левую бровь дала понять собеседнику, что она его внимательно слушает.

— «Как скажете. Не буду скрывать, что готовился к нашей встрече. Я и те кто за мною стоит, ознакомились с вашей концепцией и теми методами, которыми вы руководствуетесь. Мы сделали свой выбор, так как основные направления и компоненты вашего движения нам очень близки. Представленная в моем лице сила, считает необходимым помочь Вам в достижении поставленных целей. Помощь может носить разнообразный характер — от интеллектуально — сетевых вливаний и защит до внешне политических услуг. Денежный, материальный объем, в данный момент не ограничивается. Но это не все. Я думаю, главным является возможность предоставить в ваше постоянное пользование одного, входящего в десятку телеканала. Сейчас его трансляции носят более развлекательный характер, но надеюсь, вы будете рады изменить контент, и вылепить из этого что — нибудь гораздо подходящее. О, вот и горячее, так быстро! Мисс Тайра, советую вам немедленно приступить к трапезе. Это очень вкусно».

— «Простите, я буквально сбита с ног такой щедростью. Мучает лишь один вопрос. А что взамен? Что нужно вам? В чем ваша выгода, или как вы выразились, выгода тех, кого вы представляете?»

— «Видите ли, мисс Тайра, сила, стоящая за мной, в данный момент является одной из самых могущественных в мировом значении. Вездесущий имперский каток давит на нас с неимоверной мощью, но сделать пока еще ничего не может. Борьба не утихает ни на минуту. Напротив, она разгорается, причем не только в межгосударственном значении, скорее наоборот, в индивидуальном. Каждый человек должен сделать свой выбор. Но для того, что — бы его сделать, мир должен быть и виден, и проанализирован с разных сторон. Мы только хотим, надеюсь, как и вы, что — бы люди получили альтернативу, что б научились видеть происходящее с разных углов. Лично мне особо импонирует изложенный вами вопрос религии. Его объединяющий аспект, несет в себе истину! Посейте его, поливайте, и оплодотворяйте почву. Оно обязательно взойдет, заколосится несметным урожаем. Все мы как капельки ливня, как зернышки в бесконечном хлебном поле. Чем плоха идея объединения? Ничем! Человечество обязательно станет единым! Сейчас те о ком мы с вами знаем, используют его для достижения своих, по большей части губительных целей. Зло всегда, вливаясь в общий поток, старается сбить с пути. Надо сделать так, что бы цель противостояния этому злу, стала не только нашей целью, но и целью большинства из рода человеческого. Простите, я совсем отвлек вас. Все вопросы потом, сейчас просто кушайте».

— «Спасибо, о, это на самом деле очень вкусно! Белые грибы, молочный маринад, сыр, никогда не пробовала ничего подобного!»

— «Вы еще не прикоснулись к капусте».

— «Это капуста?»

— «Да, Да, капуста. Все надо соединить. Вот так. А теперь пробуйте еще раз. Ну же, смелее».

— «На самом деле удивительный вкус, одновременно народный и аристократический. Мне действительно очень нравится. Буду приезжать сюда чаще. Такого ни в Лондоне, ни в его окрестностях нет».

— «Да, вы правы. Такого не увидишь. Я разговаривал с шеф поваром данного ресторана. Напрямую выразил ему свое восхищение. По-моему у него славянские корни. Внешность и акцент подтверждают мои догадки, хотя все остальные блюда чисто в английском варианте».

— «Многие наши рецепты также обладают массой достоинств».

— «Не могу с вами не согласиться, это действительно так. Должен вам признаться, я очень много путешествую — одна из особенностей основной деятельности. Приезжая в новую страну, обязательно интересуюсь названиями популярных блюд. Пробую все и выбираю наиболее понравившееся. Записываю точную рецептуру и передаю своему повару. Так что в нашей с ним коллекции огромное разнообразие национальных изысков».

— «О, вы прямо таки специалист в международной кулинарии!»

— «Что ж, можно сказать и так» — мистер Локридж немного хитро, но явно от чистого сердца улыбнулся.

Тайра продолжила напрямую, без обиняков: «Так к какой национальности принадлежит блюдо, которым вы меня угощаете?»

— «Я думаю, вы и сами догадались. Это старинный русский рецепт достался мне от прадеда».

— «Вы из России?».

— «Моя семья переехала сюда после революции 1917 года. Успели не только уехать, но еще и вывезти кое — что из нажитого. Здесь открыли бизнес. Он обеспечивает мою семью и сейчас. Так что я больше британец, чем русский. Родился и вырос здесь, но не буду скрывать, что Россия занимает в сердце не меньше места, чем моя Британия».

— «Я так понимаю, что та сила, которая за вами стоит, также связана с Россией?»

— «Да, это так».

— «Стив, а вы не считаете себя предателем?».

— «Нет, не считаю! Я люблю свою страну и желаю ей успеха и процветания, но за свой собственный счет. Думаю, у нас достаточно собственной силы и мудрости, что — бы, наконец, отказаться от кровососущей жажды. Вы понимаете, что те, против кого направлена наша борьба не имеют национальности. Они вездесущи и всеядны. Они словно зараза переносят споры с одного места на другое, пускают корни, разрастаются, занимая все большее пространство. Вы не можете не согласиться с тем, что наша с вами страна является одним из древнейших истоков этой международной опухоли. Так кто же, если не мы обязаны провести очищение. Я прав?».

— «К сожалению, я с вами полностью согласна».

— «Почему к сожалению?».

— «Очень боюсь, что могу каким — то образом причинить вред окружающему миру».

— «Боитесь революционного бунта? Да, неконтролируемые реакции опасны, иногда они могут погубить тысячи. Мы не можем допустить этого. Но поверьте, технологии демократических пожаров для нас не приемлемы. В Европе, с сегодняшним засильем приезжих, достаточно поджечь спичку и вспыхнет такой пожар, тушить который придется не одному поколению. Именно к этому ведут наши оппоненты. Подготовленный переворот и война в Украине, не что иное, как возможность полностью отрезать Европу от России. Разорвать интеграционные и хозяйственные связи. А ведь Россия единственное спасение для Европейского конгломерата. Где мы еще найдем такой бездонный рынок, такие бесценные ресурсы. Все от плодородных земель, водных, лесных и других огромных богатств до человеческого объединения наций, находится там. Они не против. Они говорят — приходите, сотрудничайте, помогайте развиваться и совершенствоваться нам, процветайте и совершенствуйтесь сами. Пожалуйста, мы вас ждем. Но для тех, кто сейчас управляет миром, любое цивилизованное, благодатное развитие общества — кость в горле, которая мешает сожрать это общество, и соответственно, переварить. Америка находится в данное время под полным управлением «Надстоящих». Европейское сообщество — давно подневольная птица. Сейчас делается акцент на взаимной интеграции двух этих мировых величин. Захват европейских рынков заокеанскими товарами явится последним толчком для ЕС, и так стоящего на краю пропасти. Вряд ли Европа сможет противостоять. Если честно никогда не могла. Гитлер, Наполеон — древние отголоски тьмы, выращенные и подкармливаемые «надстоящими» явное тому подтверждение. А кто мог? Правильно, Россия — пьющая, философствующая, как мы выражаемся «рабская». Зло сегодня приготовило для нее новое орудие. Великий американский народ безропотно управляется кровавыми поводырями. Ведь всем известно, что Американский конгресс на 99% состоит из людей, обладающих примерно 35% выраженных в денежном эквиваленте, богатств этой страны. Все остальное трехмиллиардное население имеет в своей собственности только 20%, а эта жалкая по численности кучка — 35%. Они старательно подводят весь мир к границам бездонной тьмы. Что б как то удержаться, начинают жечь все вокруг, высасывая из окружающих последние соки. Европа — важнейший донор, плотно опутанный паутиной военных баз. Европа боится вспыхнуть, а страх важнейший инструмент. Есть страх — найдутся и те, кто яко бы защитит тебя в трудный момент. И совсем не важно, что именно они являются поджигателями. Что все происходящее направленно на то, что бы держать нас в контролируемой узде. Но народы, почуяв бездну, уже начали роптать. Внутреннее недовольство обязательно перерастет в неуправляемые бунты и беспорядки. Именно тогда необходимо будет стать во главе и направить их в правильное русло. Для этого нужно образовывать людей. Давать им элементарную правдивую информацию, противоположную зомбирующим эфирам основных СМИ. Люди начнут понимать и видеть в реальных фактах действительности, кто и как ведет мир в лапы кромешной тьмы. Вы и сейчас делаете это, но ваши возможности несоизмеримы с натиском противоположной стороны. Поэтому вам, как, впрочем, и другим прозревающим, (поверьте, их число непрестанно растет), мы обязаны оказать посильную помощь.

Не скрою, это очень опасно. Из допустимого громоотвода, вы превратитесь в образ, срывающий маску с вечного зла. А оно ужасно, особенно в своей истиной гримасе. Мы постараемся ненавязчиво охранять вас, и сделать все возможное, что — бы оно не причинило вам вреда. Но должен признаться честно, 100% гарантий никто не дает. Поэтому это только ваш выбор — взвалить на себя непосильную ношу, или оставить все так, как есть.

Тайра, сидела не шевелясь, внимательно слушая, и в то же время, находясь как бы в отстранении. Произносимые слова были ей знакомы. Сама об этом писала, сама пыталась прорваться в эфиры, что бы мир услышал хоть несколько слов правды. А здесь вдруг стало страшно. Страшно быть раздавленной в неприкрытой борьбе. Страшно коснуться и самой почернеть от неистребимой злобы. Но ведь это — именно то, к чему она шла. Пусть не спеша, пусть мелкими шажками, но шла от самого рождения. Неужели теперь, когда она добралась к месту битвы, и осталось только взять меч и вступить в сражение, она сможет отступить! Нет, никогда! Выбор сделан давно! Не ей менять предназначенного. Будь, что будет!

— «Мистер Локридж, я услышала все, что должна была услышать». Тайра еще раз взглянула на зеленый сочный луг за окном. — «Я согласна… Я согласна» — еще раз через секундную паузу, произнесла она.

— « Что ж, не сомневался в вас ни на минуту. Простите за пафос, но я действительно, от всего сердца, хочу поздравить вас с принятым решением. Сегодня вечером, с посыльным, придут основные инструкции, а также данные по телекомпании, характеристики ведущих членов команды, рекомендации на новых, и описание некоторых особенностей. Все люди проверенные. Но мы не готовы ставить вас в жесткие рамки. Если с кем — то не сработаетесь, выбор за вами. Появятся какие — то личные пожелания или срочные вопросы, можете связываться прямо со мной. Вот данные и адреса. Я постараюсь ответить немедленно, вне зависимости от дня и ночи. О, а вот и горячие булочки! К сожалению, вынужден откланяться, очень спешу. А вы обязательно попробуйте, они очень вкусные».

После этих слов мистер Локридж не торопясь направился к выходу, а Тайра еще немного посидела в уютном ресторане, заканчивая обед.

2178 год. Керол.

Темнота окружала безразличной, пустой стеной. Не было чувств, ощущений. Ни холода, ни жажды, ни боли, будто тебя вынули из жизни и посадили в черный непрозрачный вакуум. Керол не знала, сколько это продолжалось, но что — то случилось. Ее резко выдергнули и вернули туда, где она была раньше. Первой появилась боль — пронзительная, всеобъемлющая. Затем голос, вернее голоса.

— «Что с ней? Она жива?»

— «Жива»

— «Что это было тогда? Что?»

— «Не знаю. Все, тихо, отключаю искусственное дыхание. Кислород пошел, ну же дыши, дыши!»

Керол почувствовала резкую боль в легких. Настойчивый голос говорил, что нужно вдохнуть, глубоко вдохнуть. Женщина сделала вдох, и боль ушла, но через несколько мгновений вернулась обратно с новой силой. Открыв глаза, в проявившейся реальности, она увидела два склонившихся над ней лица в белых медицинских масках.

— «Где я?» — прошептала она еле слышно.- «Вы в безопасности, все хорошо, главное вы живы!»

— «Мне очень, очень больно, помогите…»

— «Да, конечно, лекарство уже ввели, оно сейчас начнет действовать. Уже, вы чувствуете?»

— «Керол, пожалуйста, не засыпайте, нам нужен код, код активации алмаза! Вы слышите меня, Кер!»

Кер еще слышала, но так далеко, будто кто — то пытался прорваться к ней из другой реальности. В голове было туманно, как на рассвете у реки. Мысли тяжело клубились. Память выхватывала, раскачиваясь как неваляшка, крупинки воспоминаний: детский смех, звуки молитвы, охватившие ее совсем недавно, зовущий голос мамы: «Каролина, дочка, ты где, ау!». К ним присоединялся скрежет металла, запах гари, и свет, свет звезды — теплый, переливающийся, нарастающий.

Керол вдруг вспомнила — свет, свет алмаза, проект, ее важнейший проект, доклад, полет! В голове, как ни странно, быстро самонавелась резкость. Неимоверная слабость во всем теле еще оставалась, а вот разум, дрожа и пошатываясь, встал на свое место.

— «Где я?» — также тихо, но твердо, Кер повторила свой вопрос.

— «Все хорошо, вы в больнице. Я доктор Фергисон, седьмой региональный госпиталь. Вы попали в авиакатастрофу, но, кажется, обошлось, сработал защитный спуск. Серьезных повреждений не нахожу, но полежать придется, необходимо полное обследование.

Каролина слушала с закрытыми глазами. Нет, она не притворялась спящей. Просто не было сил их открыть, да и отвечать не хотелось. Это секретный проект, может быть самый важный в ее жизни. Откуда они знают про алмаз, зачем им код!

Люди в масках, не дождавшись ответа, постояли еще несколько минут, переговариваясь сухими научными терминами, и ушли. Остался только один. Он не спеша расхаживал по комнате, выстукивая пальцами какой — то незнакомый, залихвацкий мотив. Затем шаги стихли. Человек остановился совсем рядом и взял ее за руку. Кер показалось, что она притронулась к камину, таким горячим было прикосновение. Человек ничего не говорил, он просто стоял и смотрел. Каролина чувствовала его взгляд каждой клеточкой, но страшно или неуютно не было. Может это лекарство так действует — подумала она. Хотя на самом деле, какая разница, лишь бы не было боли. Человек не уходил, он продолжал стоять, держа ее руку, не выпуская. Пальцы другой легко проскользили по ее голове, поправили прядку волос, и осторожно коснулись лица. Керол внезапно поняла кто это. Георг — имя проскочило в голове и осталось легкой улыбкой на устах, но глаза не открывались. Сонливая тяжесть, свинцовой хваткой, вновь уводила за собой. О, если бы, мой дорогой читатель, мы могли видеть сквозь маску, скрывавшую почти полностью лицо мужчины, мы бы разглядели счастливую улыбку, озарившую его лицо. А если — бы могли зайти еще глубже, туда, в его мысли, то услышали искреннее, оголенное: «Моя родная, моя любимая, как же я соскучился, как же я соскучился по тебе».

Видно было, что препарат подействовал. Керол спокойно ушла в медикаментозный сон, боль отпустила и больше не сжимала ее в своих объятьях. Хотя переломов не было, организм подвергся жесткой компрессии. Мышцы, приходя в норму, обязательно должны были пройти через период судорожного спазматического шока. Длится он часов двенадцать, дальше легче, так что время для претворения в жизнь других частей плана оставалось.

— «Что, готовишься к будущему?» — голос вошедшего карлика вывел Георга из умиротворенного состояния. — «Да, видно сразу, девочка не простит, стойкий оловянный солдатик. Ничего, мы знаем множество способов, как плавить олово и отливать из него все, что нужно. Не правда ли, Георг».

— «Я думаю, здесь не стоит громко разговаривать…»

— «Да брось, она спит, я приказал ввести четырнадцати часовую дозу. Можешь не бояться, не очнется, а очнется — добавим».

Молниеносным движением руки, говоривший был схвачен за шею, и буквально пригвозден к ближайшей стене, железной хваткой взбешенного мужчины.

— «Слушай меня, мерзкая шипящая тварь. Главный здесь я, и ничто, слышишь, ничто не произойдет без моего ведома. Ты понял меня?»

— «Да, да» — едва прохрипело в ответ бордовое от удушья лицо. — «Я понял, понял» — выпущенное из стальной хватки тело обмякло и обессилено рухнуло вниз.

— «Надеюсь, что так» — презрительно пробурчал Георг, хлопнув дверью. Выйдя из медицинского бокса, он решительным шагом направился в свои апартаменты, на ходу снимая белое облачение.

2178 год. Иоланда

Иоланды спешила на обеденную молитву. Улица встретила ее уже привычной, душной жарой. Дорожное покрытие словно дрожало в расплавленном мареве полуденного солнца. Звук колоколов нежно вплетался в ноты святого пения. Традицию общей молитвы, транслируемой повсюду, где могло только слышать ее человеческое ухо, Мировая религия приняла от ислама. Ее звучание, благодатным гимном гремело на восходе, в полдень, и на закате солнца. Продолжалась молитва девять минут, но обладала неимоверной силой. Во — первых, великая мощь объединения. Человек мог находиться где угодно, быть очень занят или даже спать, но услышав ее звуки, душа его уже просто автоматически обращалась к Богу. Воспевала его, славила, и молила о заступничестве и защите. Во — вторых, неизбежная регулярность. Постоянство Божественного гимна, было незыблемым, как движение самого светила, в лучах которого Господь отражал сущность свою, и давал всем новые силы. И третье — это повсеместность. Солнце везде садится, солнце везде встает, солнце озаряет всю поверхность нашего материального мира. И молитва, ощущаясь даже физически, бежит огромной благословенной волной за его движением вокруг земли.

Иоланда с самого утра была окружена целым ворохом забот, она готовилась к встрече с подругами. Косметические процедуры, выбор подарков, заказ билетов — хлопоты для женщины приятные, но выматывают они не меньше физической работы. Половина из намеченного была уже сделана, поэтому чуть уставшая Ланка, решила зайти в любимый храм. Находился он совсем недалеко от дома, и был для нее личным местом силы. Она просто обожала свою гладкую мраморную скамеечку и могла сидеть там часами, растворяясь в мыслях, молитвах и видениях. Стены храма, его воздух, прекрасно знали о радостях и сокровенных мечтах молодой женщины. Они не раз помогали ей в трудную минуту, стирая с сердца груз обид и негодования. Это святое место питало, защищало, возбуждало желание жить. Вот и сегодня, нарушая планы, она решила уделить чуть больше времени, чем обычно, своей тихой молитве. Ни беспокойная суета, ни предвкушение праздника, так и не смогли заглушить в ее сердце, звуки немой, но в тоже время оглушающей тревоги. Наверное, именно они привели ее сейчас в храм.

Слова молитвы текли легко, вместе со слезами на глазах — очищалась душа, вырастали крылья. Когда закончилось пение, переполненная чувствами Ланка, решила еще немного посидеть на своей скамеечке, чтобы успокоиться и набраться новых сил для дальнейшего дня. Тревога вроде бы растаяла, мысли стали спокойнее, легче. Голос молодого человека, стоявшего недалеко, в шагах десяти, превратился вдруг из слов богослужения в звук ручья. Позолота стен стала настоящим живым золотом осенней листвы полупрозрачного октябрьского леса. Воздух наполнился его запахами: грибными, влажными, шуршащими. Это был лес из детства. Здесь, в раскаленных ближневосточных песках нет лесов среднерусской равнины.

Ланка окунулась в воспоминания далекого осеннего дня. Девочки, как обычно, гуляли в большом пришкольном парке. Теплый, солнечный свет, косыми нитями проникал повсюду. Легкая сухая листва, игриво сбивалась под ногами в кучки, которые так хотелось поддать ногой, чтобы они салютом взлетели вверх. Девченки повздорили. Что было тому причиной, женщина не помнила совершенно, но вот чувство горечи от глупой ссоры в памяти осталось. Надо сказать, наши героини ссорились крайне редко, может поэтому, тот момент и запомнился. Они шли не рядом, а друг за другом, на расстоянии метров десяти, пятнадцати. Солнце плавно садилось за их спинами. Чем ниже опускался этот золотой, кипящий в туманной дымке шар, тем красивее и совершеннее становился мир вокруг. Желто — багрово — пурпурный лес, чуть прореженный, с полуобнаженными деревьями, засветился неведомой силой. Краски наполнились золотом, каждая из них словно поменяла фактуру. Не красная, а красно — золотая, не фиолетовая, а фиолетово — серебряная. Казалось, что ты смотришь на мир через тончайшую волшебную ткань, преображающую все вокруг. Даже невзрачные, серо — коричневые стволы деревьев, отражая уходящий огонь солнца, озарялись могучей пылающей красотой. И блистали они стройными рядами, как витязи древние в раскаленных доспехах. Каждая травинка, каждый листик. каждый тонкий стебелек — все наполнилось преображающей чудесной силой, прощальной и от того, наверное, бесконечно прекрасной. Девочкам показалось тогда, что сила эта вполне реальная, живая, просто мы не видим ее настоящей и смеющейся, а видим лишь отблеск ее и ускользающее отражение.

Красота света не просто разукрасила парк. Она наполнила его собой. Все что пробегало, проходило, пролетало, все, что просто касалось глазами чарующей неги ее, все заполнялось благодатными чарами. Какая уж тут обида, от нее не осталось ни следа. Та прогулка, впервые показала Ланке, как все сущее едино и связано между собой. Как обычный закат, разливаясь у горизонта, может очистить человеческое сердце, сняв с него тяжесть или грусть. Наверное, то же самое почувствовала и Керол. Она шла впереди, шла медленно, почти сократив расстояние между ними до минимума. Но вдруг совершенно остановилась, и посмотрела на Ланку, такими счастливыми, восторженными глазами, что от былой холодности не осталось и следа. Ланка улыбнулась в ответ и взяла Кер за руку. Они проолжили путь вместе, ничего не говоря и не отрывая рук, пока впереди, на пологом холме не показалась школа.

— «Давай, кто быстрее» — прокричала Керол и рванула вперед.

Ланка неудержимо бросилась за ней. Движение переполняло, соединяя с травой и небом, с воздухом и ветром. Движение дышало радостью. Наконец устав, они рухнули на землю у самой вершины склона и, обернувшись к пылающему солнцу, заворожено наблюдали, как окончательно садится круглый огненный диск. Притронувшись к горизонту, солнце прочертило воздух последними пурпурными лучами. Теперь уже и девченки озарились рубиновым, перламутровым светом. Ланка, о чем — то задумавшись, кусала травинку. Керол же, оторвав взгляд от небесной феерии, хотела что- то сказать, но произнесла другое: «Ланка, какая ты красивая сейчас. У тебя лицо светится и волосы розовые, а в глазах небо отражается. Надо тебя в Нете зарисовать, а лучше попробовать видео, так не нарисуешь, всего не передашь!».

Блаженная улыбка преобразила лицо Иоланды. Она по-прежнему сидела на скамейке в храме, и смотрела в пустоту с такой любовью, что рядом стоящий мальчик, отвлекся от своей молитвы, и удивленно посмотрел в направлении ее взгляда. Остальные прихожане не обращали на женщину никакого внимания. Ничего удивительного, в святое место идут с богом разговаривать, а не смотреть по сторонам. Наконец реальность победила. Надо идти, не успею собраться, еще прическу сделать, платье выбрать — с этими мыслями, полная сил Иоланда, низко поклонилась и вышла из храма.

2178. Керол.

Каролина пришла в себя, и попыталась повернуться на бок. Но тело слушалось плохо. Снова вернулась боль, не такая резкая, но все еще мало терпимая. Она расползлась по всему телу, и застыла, не возрастая не уменьшаясь. Боль мешала думать, мешала сосредоточиться. Нет, так нельзя! Надо отвлечься, практика воспоминаний! Керол с усилием попыталась применить уроки прошлого — мысленно выйти из тела и вернуться в тот момент, где ей когда — то было очень хорошо. Она вспомнила белый песок у широкой синей ленты воды, могучие раскидистые сосны, обнимающиеся с ветром. Вспомнила лицо бабушки — родное, темное от загара, в мелких и мягких морщинках. Вспомнила, как та несла ее домой, когда Кэр, заигравшись, свалилась с высокой ветки и сильно повредила ногу. Вспомнила ее запах, ее теплые, добрые, успокаивающие слова. — «Терпи девочка, терпи моя любимая! Боли нет. Это сигнал организма зовущего на помощь. Сигнал получен, боль больше не нужна. Отключи ее. Выруби в один момент, будто провод из разъема. Ты можешь, ты сильная!». Открыв глаза, Кер тут же сомкнула их вновь. Дверь в палату дергнулась, растворилась, впуская одного человека. Это был Георг. Подойдя к ее кровати, он активировал в воздухе таблицу жизнедеятельности организма.

— «Показатели декларируют норму, рад за Вас, дорогая Керолайн, искренне рад! Не молчите же, откройте свои прекрасные глазки и поговорите со мной. Как вы себя чувствуете?»

— «Отвратительно!»

— «Согласитесь, все лучше, чем не чувствовать ничего. Поздравляю, вы остались живы. Ужасная авиакатастрофа, искренне сочувствую и переживаю за вас».

— «Спасибо, я практически ничего не помню. Что произошло, почему случилась катастрофа? Кто еще выжил?».

— «Кроме вас в живых никого найдено не было. Окончательных выводов о причине случившегося еще нет, ведется расследование. Насколько мне известно, произошло столкновение с неизвестным объектом, причем этот объект остался невидим для всех служб внутреннего и внешнего круга, включая засекреченный дивизион».

— «Дивизион… Мне срочно нужно встретиться с мистером Ли, срочно! Почему вы здесь, почему не он. Где хоть кто — то из моего подразделения, кто — то из отдела АСС. Я должна говорить только с мистером Ли, вы меня слышите?» — Керол судорожно вцепилась пальцами в руку Георга. Но в этот момент в комнату вошла медицинская сестра. Активировав полупрозрачный экран с показателями организма и основными графиками жизнедеятельности, она незаметно ввела в биораствор какое — то вещество. Затем, заменив капсулу с биораствором на новую, вышла из палаты. Медсестра в этот раз была без повязки, она молчала, натянуто улыбаясь, но Кер почему — то явно почувствовала обман. Все фальсификация, ложь, мистер Ли не появится, повидимому ее похитили. Зачем? Необходимо срочно передать сообщение, передать сообщение алмаза. Как это сделать, как? Керол хотелось закричать, что — то ударить, разбить, но сил совершенно не было. Георг все еще стоял рядом. Кер закрыла глаза, чтобы он не смог догадаться о ее мыслях. и тут ее сознание вновь замерло на пограничном участке между былью и небылью. Комната превратилась в белый кружащийся вихрь. Потянув магнитом вверх, она словно вытащила Кер из собственного тела и понесла с собой. Последним произнесенным ею словом, было — «отравили…», но закончила она его уже с улыбкой на устах. Страха не было, наоборот, пришло ощущение беспричинного счастья, эйфории. Женщина плыла в бушующем вихре сквозь мерцающую, разноцветную субстанцию, но вдруг она лопнула, как мыльный пузырь, и Керол очутилась возле ворот древнего каменного замка.

Все было совсем не так, как всегда. Каролина могла видеть, слышать, чувствовать, понимать, но у нее совсем не было тела. Произошедшее не напугало женщину, а воспринялось, как само собою разумеющееся. Прежде всего, поразила гармония окружающего пространства. Утонченная, спокойная красота наполняла все, куда бы не падал взгляд. Высокий, остроконечный замок, крепостная стена, множество дворовых построек и домов за стеной были сделаны из одного камня — теплого, немного шероховатого, отливающего серебром на солнце. Могучие стройные деревья полукольцами обхватывали замок со всех сторон, вплотную примыкая к синему, отражающему небо, озеру. Мягкая зеленая трава, усыпанная мелкими белыми цветами, словно бисером, застилала землю, плавно спускаясь от ворот к озеру. Не было ничего лишнего. Красота совершенной природы, плавно сливалась с красотой строений, мостов, беседок, и иных творений рук человеческих. И все это с высоты птичьего полета напоминало прекрасный цветок с двенадцатью лепестками, замком в сердцевине и идеальной окружностью стены, заключающей цветок в свои объятья. Кер беспрепятственно пролетела сквозь крепостные ворота и оказалась внутри двора. Именно беспрепятственно, удивительная возможность пролетать сквозь вещи и оказываться внутри, поразила женщину не меньше самого полета.

Было ранее утро, уже расцвело, но солнце едва показало свой диск на дальнем горизонте. Во дворе было пусто и тихо, все еще спали, только на кухне слышались зевающие голоса и скрежет кастрюль, да два закованных в кольчуги стражника стояли возле решетки ворот. Керол проникла вглубь замка. Высота и величие внутреннего убранства поразили ее не менее внешней красоты. Светло — бежевые, теплые, улетающие ввысь стены, были увешены серебряными чашами для огня и подобием канделябров для свечей. Изумительный, гладко отшлифованный орнамент, также залитый серебром, придавал величественному помещению уют. Свет уже проникал сквозь оконные витражные проемы и преображенный разноцветным стеклом, с нежностью озарял пространства вокруг — тяжелую массивную мебель, мягкие стулья, скамьи, обтянутые плотной тканью, красивую каменную лестницу, величественную огромную люстру, спокойно висящую на шести уходящих ввысь цепях. Поднявшись вверх, Каролина попыталась качнуть ее, но ничего не вышло.

Вдруг заскрипела одна из дверей среднего круга. Через секунду, в приоткрытой щели, появился маленький мальчик, лет трех, темноволосый, похожий на ангела. Мальчик быстро пробежал к соседней двери, с усилием открыл ее и вошел внутрь. Кер последовала за ним. В комнате, на большой кровати спали мужчина и женщина. Малыш, проворно пробравшись между ними, залез в середину и, поцеловав спящего отца, тут же безмятежно заснул. Спящая девушка, растревоженная вторжением, с улыбкой повернулась на другой бок и оказалась прямо перед Каролиной. Солнечные блики, струящимися потоками, упали на ее лицо. В них, словно в светящемся море плавали горящие искры — пылинки. Они скользили по лицу, по изогнутой руке, по тонкой ткани подушки и нижней меховой подстилке. Светло — каштановые, с позолотой волосы женщины, сливались с чуть более темным оттенком кудрей мальчика, а те безупречно гармонировали с еще более темной на тон, головой отца. То что рядом спали родители малыша, не вызывало ни малейшего сомнения. Утонченные черты матери словно отражались в лице мальчика, но это не мешало ему выглядеть точной копией своего отца. Они даже лежали в одинаковых позах. Как цветы на ветке — подумала Кер.

Наблюдая за счастливой семейной идиллией, Каролина неожиданно почувствовала ощущение непреодолимой давней утраты. Женщина вдруг поняла, что это именно она спит на широкой кровати, а рядом ее любимый сын и муж. Вспомнила имена. Ее звали Марианной, сына — Арки, а мужа Георг. Георг! Озарение пронзило мысли Кер. Вот почему он показался мне таким знакомым. Я не ошиблась, я знала его, знала! Это он! Точно он! Воспоминания обрушились лавиной водопада.

Мариана (Керол в той своей далекой жизни) выросла в степи. Она была младшей дочерью в княжеской семье одного удаленного восточно европейского княжества. Согласно договору отцов, в молодости воевавших вместе против племен северо — запада, дети их должны были пожениться и объединить родовые кланы. Дерзкая, гордая, упрямая Мариана что только не делала, но так и не смогла убедить отца изменить решение. В четырнадцать лет она была отправлена в далекий неведомый край, встретивший ее с любопытством и неким замешательством. Первое появление во дворце, когда она уставшая и измученная дорогой предстала перед родителями жениха. Первая встреча с ним самим, когда нелепый случай столкнул их лбами на лестнице. Столько нелицеприятных «любезностей», юная Мариана, не отпускала еще никому. Безмолвное удивление, даже разочарование, когда вечером того же дня, во время официального, званного обеда, ребят представили друг другу. Шепот, насмешки, интриги двора по поводу предстоящей свадьбы. Сама свадьба, проследовавшая как долгий нудный сон. Отъезд во владения ново испеченного супруга. Первая брачная ночь, когда они, обидев друг друга взаимными обвинениями и колкостями, разошлись по разным комнатам. Все это только присказка — сказка началась немного позже, спустя несколько месяцев совместного проживания.

Избалованный всеобщим вниманием и заботой Георг, впервые видел женщину, относящейся к нему, как к какой-то неизбежной повинности. Удивленный ее равнодушием и холодностью, можно даже сказать раздосадованный, он с легкостью опустился в беззаботный, разгульный омут. Мариану же, казалось, его поведение совершенно не трогало. Она жила размеренной, спокойной жизнью, умудряясь отыскать новых друзей в малознакомом придворном окружении. В основном это были мужчины. Нет, не потому — что Мариана была молода и красива — красотой сердца не купишь. А потому что девушка обладала незаурядной силой — силой ума и силой духа. У мужчин, в этом отношении ревности меньше. Риск и смелость новой принцессы, также не остались не замечены. Степное счастливое детство под бездонным небом научило ее не только великолепно сидеть в седле, стрелять и играть в кости, оно научило быть открытой, не скрывать женственности, а гордится ею. Научило относиться к людям с теплом, верой и справедливостью. Потому большинство из многослойного окружения (и слуги, и высокие чины, и благородные сплетники) довольно скоро приняли ее и полюбили. Частые отлучки Георга не расстраивали, наоборот, располагали к свободе и действию, а тот с удивлением стал замечать возрастающий авторитет молодой супруги. Мало того, он и сам почувствовал непреодолимое желание быть рядом. Но Мариана по — прежнему пыталась отдалиться. С другими веселая, искрящаяся как солнечный лучик, но стоило только появиться Георгу — превращалась в натянутую струну. Возникающую напряженную неловкость чувствовали все, волей неволей одному приходилось удалиться. Так продолжалось всю долгую зиму, пока осведомленные кем — то родители супруга не приехали в гости. Они, с нетерпением ждали внука, наследника. Осознав, что ждать придется довольно долго, а может и безрезультатно, решили вмешаться в ситуацию, направив молодоженов в совместное путешествие к древнему святилищу.

Ехать они должны были вместе, в отдельной карете. Ночевать тоже приходилось на одной кровати, ничего не поделаешь, народ должен знать, видеть их рядом. Мудрость приходит с возрастом. Родители не ошиблись. Что — то неуловимое проскользнуло между ними в ту поездку. Разделяющая граница постепенно исчезала, превращаясь в дорожную пыль.

Сначала они ехали молча, за исключением редких саркастических извинений Георга, о том что причиняет неудобство супруге своим присутствием. Затем медленно, словно от первых солнечных лучей, молчание стало таять. Редкие отрывистые реплики завязались в легкий непринужденный разговор. Начался он с пейзажа за решетчатым оконцем. Лес окончился, и внезапно открылось широкое круговое пространство, сливающееся с небом у горизонта. Мариана, восхищенная распахнувшейся красотой, невольно заулыбалась. Георг не удержался и спросил: «Скажите, что может превратить маленькую нахохлившуюся птичку в сияющую розу?»

— «Сияющую розу! Вы делаете мне комплименты!»

— «Нет, только хочу понять, что? — воздух, небо, простор…»

— «Я люблю простор, я выросла в степи, где от рассвета до заката ничто не мешает видеть бесконечность земли!»

— «А что еще вы любите? Расскажите о себе. Мы все таки муж и жена, а я не знаю совершенно ничего, о таком близком мне человеке»

— «Опять ехидничаете. Только после вас» — Кер намеренно замолчала и отвернулась к окну.

— «Простите, не обижайтесь, само как — то получается, обещаю, больше не повториться. Расскажите, пожалуйста, мой рассказ будет следующим».

Мариана помолчала еще несколько минут, а затем то — ли от скуки, то — ли от нахлынувших воспоминаний, решилась и начала свой рассказ. Она описала свое детство, дом, родителей, братьев, сестру. Обычаи, царившие в их княжестве, страшные и смешные случаи из чудесной, такой, казалось, далекой и такой недавней жизни. Георг не перебивал, слушал молча, очень внимательно. Керол закончила как раз перед остановкой на ночлег. После ужина, наследников проводили в комнату для сна, но о сне они даже не помышляли. Георг задумчиво стоял у окна и смотрел на далекие звезды, мерцающие в темноте. А Мариана, переодевшись в свободное домашнее платье, зажгла свечи. Устроившись поудобней на краешке кровати, она решительно спросила: «Вы что, собираетесь ночевать стоя у окна? Я думаю, если судьба уже распорядилась таким образом, что мы обязаны быть вместе, значит и доверять мы должны друг другу гораздо больше чем сейчас. Так что ложитесь на свою половину кровати, спите спокойно, я постараюсь не причинить вам неудобств».

— «Спасибо за приглашение» — лукавый огонек загорелся в глазах молодого мужчины, но встретившись взглядом с Марианой, он, смутившись, прервался. — «Хорошо, надеюсь что и я не причиню вам вреда» — с этими словами он снял с себя верхнюю одежду, и взбив подушки, закрыл глаза на противоположной стороне кровати. Оплавившиеся свечи давно догорели и погасли, а молодые люди так и лежали рядом, в полной темноте, без сна. Сердца их бились громко и отчетливо, а тишина эхом разносила звуки по комнате. Впервые мужское притяжение, неясным еще желанием, коснулось взволнованной Марианы. Георг лежал счастливо улыбаясь. Он напротив, словно человек окончательно затянутый в омут, лишился страха и ощущал бесконечную, как звездное небо, радость только от того, что эта молодая женщина лежит здесь рядом. Что она будет рядом всегда. Она жена его, она будущая мать его детей. Она сама — его будущее. Кто бы сказал еще пол года назад, что можно пьянеть только от мыслей, низачто бы не поверил! Но это так. Ночь сплелась с ее дыханием в безудержный поток, и понесла, понесла в туманные владения сна. Мариана же, уснула только под утро, когда мягкая серая дымка сменила потухшие звезды в окне.

Утро пришло, застучавшими по деревянным лестницам, шагами. Новый день покатился по небосводу. Георг, проснувшись раньше, долго смотрел на спящую супругу. Острое желание дотронуться до ее лица, груди, тела, нервно дрожало внутри, мешая даже глотать. Чем больше хотел, тем больше боялся, раньше такого никогда не было. Толи от того, что была недоступна, не только физически, но и духовно, толи потому что чувствовалось в ней что-то настоящее, без притворства и фальши, толи просто взыграл собственнический мужской инстинкт, но так как он хотел прикоснуться к ней сейчас, он не хотел никогда и никого. К сожалению, раскрыть своих чувств Георг не мог. Гордыня не позволяла. Сначала он мечтал увидеть любовь в ее глазах, почувствовать дрожь в ее теле, услышать долгожданные слова нежности из ее уст. А дальше, как было со всеми остальными, просто позволить себя любить!

Не тут- то было. Мариана, как, впрочем, любая дама, интуитивно чувствовала, что нравится, нравится давно, но упорно старалась этого не замечать, не принимать к сердцу, чтобы не обжечься. Уж если таять в чьих — то руках, то прежде почувствовать точно, что руки эти живут и будут жить только тобой.

Новый день рассказал много нового о ее близком спутнике, о его победах, поражениях, о детстве и семье, об интересах, умениях, друзьях. Постепенно Мариана начала понимать смысл недосказанного, причины многих поступков, совершенных им ранее. Они счастливые, сами того не замечая, болтали обо всем подряд без остановки, и днем, и ночью. Напряжение ушло, их будто прорвало на встречу друг другу. Георг никогда не видел Мариану такой счастливой, сияющей необъяснимой родной добротой. А та, в свою очередь, после отъезда из дома перестала чувствовать постоянную опасность и одиночество.

Телесного сближения они еще не допускали, боясь и избегая нечаянных прикосновений, но совместное времяпрепровождение приносило явное удовольствие. Скрыть это было абсолютно невозможно. Разительные перемены заметили все, кто встречал вернувшихся. Естественно, что интересам некоторых приближенных, искренние симпатии принца совсем не соответствовали. Они начали плести новую игру, расставляя капканы. На очередной охоте, Георг был скомпрометирован одной из своих бывших любовниц. Она «случайно» упала и оказалась в его объятьях как раз в тот момент, когда мимо проезжала Мариана. Молодой человек, неуспев ничего объяснить, был жестко остановлен ее испепеляющим взглядом. Мариана, в свою очередь, не нашла ничего лучше, как весело и непринужденно проговорить долгий ужин с одним из близких знакомых Георга — известным красавцем и сердцеедом.

Расходясь по своим покоям, пылающие ревностью влюбленные, наговорили друг другу много ужасных вещей. Слезы душили Мариану, она еле могла сдержаться, чтобы не разбить, не растоптать все, что попадалось под руки. — «Ненавижу, ненавижу, он там развлекается, а я тут с ума схожу. За что Боже, за что ты так со мной!» Ей безумно захотелось кричать, громко, громко, изо всех сил, но и этого нельзя было сделать. В бессилии, она укусила сжатую в кулак руку с такой силой, что невольно застонала от боли. Тут же заскрипела распахнувшаяся дверь. Девушка решительно обернулась, чтобы выдворить непрошенных гостей, но это был Георг. Пять минут назад, он был взбешен, губы тряслись от ярости, а сейчас стоял бледный, испуганный и какой — то уставший. — «Я слышал ваш крик».

— «Вас что, учили подслушивать под дверью, как слугу?»

— «Вы плакали и кричали, вы и сейчас вся в слезах».

— «Со мной все нормально, я справлюсь, можете идти».

Но Георг, будто ничего не слыша, придвинулся совсем вплотную. — «У вас кровь. Что случилось, откуда кровь?» Он взял ее очерченную алой струйкой, руку и прижал к своим губам. Мариана стояла молча, не в силах произнести ни слова. Слепая злость сменилась другой, не менее могучей силой. Их магнитом потянуло друг к другу. Закружило в огненном поцелуе, в вихре бушующих ласок. Они не слышали своих слов, не видели ничего. Пьянящая, слепая, сладкая ночь смешала два тела в одно целое: пульсирующий, бьющийся, живой организм.

— «Я люблю тебя!» — его нежный волнующий голос бежал по ее венам…..

— «Я люблю тебя» — чуть слышный ласкающий голос разбудил ее на рассвете. Счастливым, завороженным пленительной ночью, взглядом, Мариана посмотрела в родные глаза мужа и ответила без стеснения, открыто: «Я тоже люблю вас, люблю всем сердцем, всей душой.

Керол открыла глаза. Белая комната едва освещалась приглушенным матовым светом. Она лихорадочно еще раз перелистала в памяти увиденную картину.

— «Что это было Боже, что это было. Так реально, Вот почему он показался мне таким близким. Я его знала! Я его знаю!» Мысли тянули назад, в сон. Тело практически не болело. Чуть — чуть ныла спина. — « Интересно, сколько сейчас времени. Так хочется чаю с конфетой. Может попробовать встать». Кер пошевелила ногами — они послушались. Тогда Каролина еще раз напряглась и постаралась сесть — вышло, но с трудом. Руки и ноги были совершенно затекшие, словно ватные. Неожиданно в голову пришла мысль о детях. — «Маленькие мои! Любимые! Где они сейчас, что делают? А этот мальчик из сна! Он же тоже был моим сыном, я так его любила, даже сейчас чувствую!». Медленно опираясь на дрожащие руки, Керол попыталась встать. — «Раз, два, три … — прекрасно, стою. Теперь надо сделать несколько шагов. Можно здесь, радом с кроватью, чтобы не упасть». Женщина попыталась шагнуть, но силы предательски исчезли. Дрожь в теле усилилась. В глазах потемнело, и маленькие светящиеся искорки закружились в разброс. Кер судорожно схватившись за лежак, поползла вниз. Тут же запищало оборудование, засверкал красным внезапно возникший медэкран, а в комнату вбежало сразу несколько человек. Двое бросились к Керол, остальные к оборудованию. Уложив ее на кровать, и выставив нужные параметры, большинство из вошедших ретировалось. Спустя пять минут, в комнате остались Георг и улыбчивая медсестра. Они переговаривались тихо, так что до Кер доносились только обрывки фраз, отдельные слова. Но и без слов можно было понять, что «медсестра» требовала ввести сильнейшую дозу психотропа, чтобы Кер могла лишь улыбаться и болтать. Информация придет сама. Но Георг явно не соглашался, должно быть, он убедил спутницу. Когда та, наконец, хлопнув дверью вышла, он опустился на колени возле кровати и взял Кер за руку. Голос его зазвучал вкрадчиво, попадая прямиком в самое сердце женщины.

— «Здравствуй, моя хорошая! Вот мы и встретились, по — настоящему встретились. Я так по тебе скучал. Знаешь, в той нашей далекой жизни ты однажды сказала, что любовь покоряет все: миры, века, пространства. Я не предал словам твоим особого значения, но внутри они отпечатались. И вспоминались очень часто. Когда мне было хорошо, и когда нестерпимо плохо, даже там, где о любви не знают, не помнят, где вообще такого понятия не существует, я слышал их из пустоты. Чувствовал их смысл, ощущал, как дыхание твое рядом. Ты звала меня, пряталась, исчезала, но всегда появлялась вновь. Прости, что вышло вот так. Ты тайна моя, мечта, ты стала моей частью и необходима мне, как сама жизнь!».

Кер лежала не двигаясь, и слушала с закрытыми глазами. Георг сидел на коленях, не поднимая головы. — «Я должен сказать тебе еще одну важную вещь. Знаю, ты не спишь, ты слышишь меня. Пойми, пожалуйста, пойми — я пришел не только за тобой, мне нужен алмаз. Да, да, твой сияющий камень. Он не камень вовсе, он живой проводник, источник безграничной силы. Как бы люди не старались, они не смогут понять его сути. Это клад, настоящий клад. Я должен доставить его в назначенное место. Доставить и активировать, а далее он все сделает сам. Помоги мне! Любимая моя, открой глаза, посмотри на меня. Я хочу видеть тебя внутри. Ты меня слышишь, слышишь?». Георг судорожно дернул Кер за руку. Та автоматически открыла глаза и увидела его лицо. Последовала минутная пауза. Глаза мужчины горели нездешним пылающим огнем, на щеках виднелись дорожки слезинок, даже воздух вокруг дрожал, передавая его внутреннее напряжение и страсть. Кер молчала не долго, ее словно прорвало.

— «Кто ты? Что случилось со мной и моим сопровождением? Кому нужен алмаз? Неприсоединенным, зачем, почему?».

— «Я не хочу и не буду тебе врать. Я тот, кто любит тебя, но прислан сюда за живым камнем, а значит и за тобой. Алмаз — это сила. Он нужен всем, везде, во всех мирах, во всех множимых временах и ответвлениях. Ты, наверное, обратила внимание, что он исполняет желания и реализует стремления. Маленькие людишки ползают вокруг, наливаются его светом, и ни о чем не догадываясь, реализуют лучшие возможности. Как беспроигрышная лотерея — подходите, призы, подарки, всем, всем, всем, без исключения! Но ты не представляешь, что может быть, если камень попадет в величайшие руки. Его столько веков искали, и наконец, удача, он сам показал себя, сам проявился! Сила Всемогущего сольется с силой алмаза, и умноженная в сотни тысяч раз, заполнит собой всю нашу вселенную. Все подчинится его желаниям, его воли.

— «Значит, алмаз не нужен неприсоединенным?»

— «Нужен! Неприсоединенные — часть его многогранной силы»

— «Кого ты называешь Всемогущим, о чьей силе говоришь?»

— «О, у него много имен, и много лиц. Как только не называли его людишки за историю своего бытия. Какими ужасами и страхами не омрачали его величественный образ. Не буду повторять чужой бред. Для меня — Он несравненный творец, создающий и рождающий саму жизнь. Для меня он неиссякаемый источник, глядя в который, каждый получает то, что заслуживает. Слова — тлен. Каких бы эпитетов я не придумал сейчас, они не смогут описать его сути, его силы и красоты. Ты не сможешь меня понять, это надо почувствовать самому, внутренне лицезреть, тогда сила Всемогущего посетит тебя и наполнит своею мощью. Но ты можешь довериться мне. Я никогда не причиню тебе вреда, я слишком сильно люблю тебя! Знаю, ты не чувствуешь сейчас нашей связи, не чувствуешь так сильно, как было раньше. Но поверь мне, рано или поздно любовь вернется — вернется памятью, обнажившейся перед вечностью, вернется счастьем бесконечным, как океан. Она не может не вернуться, все сущее возрождается вновь. Чем ближе мы будем, тем быстрее это произойдет».

— «Как вы собираетесь захватить алмаз? Неужели нападение… могут быть жертвы?».

— «Смешно повторяться, но для этого мне снова необходима ты». Георг протянул руку и коснулся ее лица. — «Сейчас тебя зовут Керол, Каролина — красивое имя, но Мариана мне нравится гораздо больше. Ма-ри-а-на — током пробивает от сладких звуков. У тебя совсем такое же лицо, как тогда. Только глаза светлее и волосы. Со мною они были темно — синими, словно ранняя майская ночь, а сейчас другие, наполненные небесной глубиной, будто озера бездонные…, чистые, чистые, переливающиеся радугой. Ты пришла из света, девочка моя, он пронизал тебя невидимой силой, отдалил от меня, но сделал еще более желанной».

Пространство вокруг словно свернулось в магическую сферу, содержащую их обоих. Каролина физически ощутила плотность воздуха. Его консистенция напоминала прозрачное желе. Что — то одновременно и притягивало друг к другу, и не давало соединиться. — «Ты чувствуешь это, чувствуешь?» — взволновано спросил Георг.

— «Да» — слабеющим голосом ответила Каролина.

— «Так было всегда, когда мы встречались после разлуки» — пальцы его нежно гладили ее губы. Шепот томительной дрожью проникал сквозь тело. — «Не бойся меня, пожалуйста, не бойся. Я не смогу причинить тебе вреда, и не кому не позволю этого сделать! Я…» — больше не было слов. Он притронулся к ней губами, и пространство исчезло. Кер ощущала его губы везде, в каждой клеточке своего тела, будто она совсем мокрая, под проливным ливнем страстных поцелуев, отдается чему — то необъяснимо родному, обволакивающему со всех сторон. И тут ее прорвало. Слезы душной истерикой вырвались наружу. От бессилия ей хотелось выть, крушить, разбить все вокруг, все, все, до основания, чтоб вырваться на свободу. Кэр не могла остановиться, она все плакала и плакала. Она впервые оказалась в ситуации, когда ни физически, не морально не могла справиться с тем, что ее окружало. Даже сейчас, каждое движение его ласкающих рук отзывалось где — то внутри, словно пылающие угли ворошили. Но и подчиниться его воле она не могла. Это была бы ни Кэр. Предать свой мир, своих друзей, детей, родителей, убеждения было просто невозможным.

— «Отпусти меня, отпусти меня, я не могу здесь, я задыхаюсь! Я хочу небо видеть, дышать, отпусти меня, слышишь! Помнишь, у нас был с тобой мальчик, прекрасный мальчик! Ты так любил его. У меня сейчас тоже есть дети, я не могу их оставить. Не могу предать людей. Алмаз оказался на земле, значит тут его место. Алмаз пришел к нам, значит так необходимо миру. Я не могу тебе помочь! Отпусти меня, отпусти!

Настойчивый стук в дверь, как гром в непогоду, заставил прийти в себя. Керол открыла глаза. Георг повернулся к двери, и жестким, недовольным тоном произнес: «Войдите». В раскрытую дверную щель, просунулась голова медсестры и, извинившись, сообщила о срочном вызове.

— «Простите, мне нужно идти. Мы не договорили. Я постараюсь освободиться побыстрее, чтобы вернуться к нашему разговору». Закрыв за собой дверь, Георг моментально сменил выражение лица. Четким рабочим тоном, на ходу, он давал рекомендации той самой женщине в белом халате, которая занималась процедурами с Кер. — «Смотри за ней, в оба! Никаких сильнодействующих препаратов или манипуляций. Мне нужна ее голова. А она должна быть чистой, незамутненной. Будь внимательнее, она умная и довольно решительная, может сотворить что — то из ряда вон выходящее. Но запомни, нам она потребуется живой, и невредимой!». На последних словах, он приостановился, и процедив сквозь зубы: «Ты меня поняла?» — взглянул на сопровождающую жестким гипнотическим взглядом, словно удав на мышь.

Кер осталась в палате. Сквозь слезы, мысли лихорадочно метались в голове, пытаясь зацепиться за какое — нибудь решение.

— «Алмаз все знал, он послал мне предупреждение. Почему я сразу не догадалась! Что делать? Георг — может как — то убедить…, нет, не получится, он фанатик. Что делать? Надо предупредить о нападении, пусть усилят охрану лаборатории. Как, как предупредить… Боже, кулон, Ланкин кулон!» — женщина лихорадочно стала искать на груди маленькое золотое украшение, в виде рыбки. Совершенные гаджеты будущего, такие как видеофон, система медицинского контроля организма, система навигации, распознавания, геолокации и многие другие, были аккуратно зафиксированы на тоненьком полупрозрачном браслете, закрепленном на запястье. Такие браслеты были у каждого, они являлись неотъемлемой, обыденной частью мира будущего. Поэтому, естественно, что с руки Каролины, он был удален в первую очередь. А вот крошечный золотой подарок, не вызвал подозрения, хотя кулончик был с секретом. Давным — давно, после окончания младшей школы, они подарили друг другу по маленькому золотому маячку, принцип действия которых был элементарен. Если возникала необходимость, простым поворотом короны на голове рыбки, кулончик превращался в пульсирующий маячок. Несмотря на простоту и незамысловатость, дальность его действия измерялась тысячами километров. Специальным режимом, типа азбуки Морзе, можно было даже передать небольшой текст. Девочки часто пользовались им, когда разъезжались по домам. Каролина тут же повернула коронку, и набрав короткое сообщение, послала круговой сигнал: — срочно, передать в Высшую Лигу, сохранить Алмаз, спасти… —

2014. Анна

Началась война. Страшная, кровавая, безжалостная — она распорола мирную жизнь по — живому, разделила людей, разбила, обездолила семьи. Украинские войска долго не решались на активные военные действия, но провокации националистов сделали свое дело. Донбас запылал. Сначала артиллерия работала осторожно, с оглядкой на Россию, но осознав, что открыто она сейчас выступить не может, военные перешли все допустимые моральные границы. Растреливались дома, школы, машины с мирными жителями, со стариками и детьми. Люди, задыхаясь в подвалах, не имели возможности сутками выйти за водой, не говоря о питании. Нет, это не гомунетарная катастрофа, это циничное и предательское истребление своего собственного народа!

Лешка не видел Аню почти месяц. Он воевал в Славенске, воевал героически, и чудом вместе со своим отрядом вышел живым из западни. Передав с посыльным о своем возвращении, он написал в записке, что сегодня, часам к пяти, приедет к ней на несколько часов. Анна, изнывая от нетерпения, невыдержала и ровно в пять вечера, вышла на улицу его встречать. Конец мая выдался нестерпимо жарким. Солнце давно превратило грязь в пыль. Она оседала на обуви, на совсем еще недавно выросшей листве. Она поднималась мутным облаком вверх из-под колес каждого автомобиля, проезжающего рядом. Время тянулось нестерпимо медленно, прошли пол — часа, сорок минут, сорок пять, пятьдесят, час, а Лешки небыло. Аня упрямо стояла на обочине, вглядываясь в пролетавшие стекла грузовых и легковых авто. В воздухе было неспокойно, бои шли в тридцати километрах от ее села, но отдаленный грохот кононады присутствовал всегда. Он не исчезал даже когда не было слышно разрывов, не оставлял ни ночью, ни днем. Анна не понимала, что это — может быть страх перед неизвестностью, а может на самом деле, где-то недалеко не утихал бой. Наконец, она увидела старенькую зеленую пятерку, с выбитым задним стеклом. Сердце радостно забилось — он, должен быть он! На перекрестке жигули остановились на секунду, и показался знакомый силуэт. Аня радостно бросилась вперед. Оставалось совсем чуть-чуть, вот он, родненький, любимый! Но тут что-то случилось, пыль под ногами неожиданно стала черной железной стеной! Анна ударилась об нее со всего размаху и оказалась в невидимой темноте. Сколько она там была, сказать сложно. Но время присутствовало и там, девушка ощущала его продолжительность. Неожиданно, в один миг, темнота растворилась, снова превращаясь в сухую, невесомую пыль.

Засыпанная землей Анна, пришла в себя. Она пыталась открыть глаза, но слипшиеся ресницы размыкались тяжело. Свет не резал, не слепил. Сгущающийся сумрак бережно обволакивал растерзанный мир. В голове неустанно гудел колокольный набат. Пытаясь пошевелиться, Анна поняла, что лежит на чем — то мягком и живом. Перевернувшись на спину, она увидела Лешку. Ветер ласково трогал светло русые пряди, присыпанные землей и черным пеплом. Аня протянула руку и тихонько тронула их рукой. — «Леш, ты живой? Леш, очнись, пожалуйста, родненький, очнись!». Привстав на колени, и задрав вверх его футболу, девушка приложилась ухом к мужской груди. Сердце стучало глухо, редко, перекликаясь с набатом в голове. Но оно стучало! Жив, жив!

— «Аня, Аня!» — испуганный голос мамы заставил приподняться. Первые несколько секунд голова кружилась как сумасшедшая. Затем стало немного легче. Пошатываясь, Анна приподнялась, сделала несколько шагов, и попыталась крикнуть: «Мам!», но голос сорвался в хриплый шепот. Мама была в метрах семидесяти, в стороне. Аня не сразу сориентировалась. Село, затянутое густым слоем пыли, изменилось до неузнаваемости. Соседнего дома не было совсем. Два следующих были без крыш и дымились, как после пожара. Остальные по их порядку были целы, только окна повылетали. А дальше вообще ничего не разобрать, толи пустота в дыму, толи еще что — то осталось. — «Мам, я здесь» — на этот раз слабый и дрожащий голос прорезался. Подбежавшая мать замерла на несколько мгновений. Медленно сняла с себя беленький платок, и взмахнув руками, бросилась к дочери.

— «Анечка моя, доченька моя, живая!» — бережно трогая и покрывая поцелуями лицо, руки и шею, шептала она не переставая.

— «Все мам, хватит! Лешку надо до подвала дотащить. Вдруг опять начнется».

— «Ох Боже, как же мы его дотащим? Пойдем, я тебя доведу, а потом за ним с тележкой приду».

— «Не мам, я посижу, ты иди за тележкой, вместе поедем. Беги быстрее!»

Остановив взгляд, Аня непрерывно смотрела, как беленький платочек матери быстро удалялся в серой пыли. Вдруг она услышала приближающийся детский плач. Всмотревшись в густой сумрак, наконец, глаза девушки различили мальчика, идущего по дороге с той стороны села. Он шел быстрыми шажками, пытаясь обходить оставленные взрывами ямы. — «Это ж Димка, Димка Маклаков! Дим, иди ко мне! Не бойся, иди сюда. Это я, Аня, к маме твоей приходила, помнишь?» Чуть прихрамывая, девушка поспешила на встречу. Димка сначала остановился, присматриваясь, а затем, наверное, узнав, бросился бегом навстречу. Маленькое тельце беспомощно тряслось в объятиях Анны. Сжатые кулачки судорожно растирали грязные дорожки слез на пухлых щеках, а всхлипывающий голос, заикаясь повторял: «Ма-ма-ма, мама, я ма-ма-му зову, а она не и-идет».

— «Тише маленький, тише, ты что разрыдался. Не плачь, мужики не плачут. Щас мы быстро мамку твою найдем и сюда приведем. Не плач, Димуль, не плачь! Я тебе говорю, найдем, щас тока парня вот до села дотащем». Аня говорила успокаивающе, монотонным голосом. Послюнявив рукав, она вытерла лоб, щеки и нос мальчугана. Услышав про Лешку, мальчик тут же заинтересованно спросил: «А шо он лежит? Его камнем ударило?».

— «Не знаю, может и ударило, вишь кровь с уха».

— «Ань, ты полечи его, кровь надо забинтовать. Я когда ногу разбил, мне мама бинтовала».

— «Угу, забинтуем Димуль, щас теть Сима с тележкой приедет. Мы вас на тележке к дому и повезем. Там у нас и бинты, и зеленка, Йод даже есть!»

— «Не, он раненный, я пешком пойду. А вон Сима с тележкой».

Обомлевшая Серафима Петровна, увидев Димку, еще раз обреченно взмахнула руками и тихо запричитала: «Ох, Димушка, дите малое, да за что ж нам такое наказание! Чем провинились, чем! Никого не щадят, ни малого, ни старого! Все село разбомбили! Все! Глянь сколько домов разбитых, как специально метились!». В начинающей оседать пыли, Анна заметила, что от ряда домов, лежащих напротив их ряда, не осталось ни одного целого.

— «Тут же не было никого, не было! Знали ведь суки, точно знали! Ладно, доню, давай грузить, а то вдруг опять начнется!». Приподняв Лешку за голову и за руки, женщины с трудом переложили его на маленькую тележку. Без опоры, голова мужчины беспомощно запрокинулась назад.

— «Мам, давай приподнимем, чтоб ноги не цеплялись, а голову я держать буду». С огромным усилием, сдвинув тележку с места, они тронулись в путь. Где — то вдали снова загремыхало. Димка тут же принялся жалобно всхлипывать.

— «Димуль, не плач, мой хороший! Вон видишь, впереди домик наш. Совсем немножко осталось, всего десять шагов, может чуть больше. Давай вместе считать. Раз…, два…». В перерывах между счетом Аня и мама делали от несколько быстрых шагов. Малыш увлеченно повторял за ними. После цифры 10 до дома Ани осталось и впрямь чуть — чуть. Посеченные взрывом ворота стояли нараспашку. В глубине двора виднелась открытая дверь подвала.

Тайра. 2014г.

Тайра вела очередной эфир. Сегодня тема ее передачи звучала так — «Способы и методы управления человечеством». Гостей в студии было множество, но пока они молчали. На вопрос ведущей отвечали четыре эксперта, кроме того подборка вырезок из различных интервью ныне действующих президентов, также выступала в качестве собеседника. Для всех опрашиваемых вопрос был один: «Как вы думаете, человечеством управляют? Кто — то контролирует его движение? Если да, то расскажите нам о способах такого контроля».

Последним отвечал мистер Девис Коман, профессор Гарвардского университета. Личностью он являлся довольно уникальной. Что только стоила его пропаганда в родных пинатах, где каждый десятый студент, как правило, выходец из богатейших семейств мировой элиты, самого нижнего ее звена — основания пирамиды. Он говорил, как на лекции, быстро, компактно и доходчиво.

Методов правления множество. Они масштабны и многообразны. В современности лучшей технологией завоевания и порабощения стран стало производство денег, долларов США. Эта частная контора принадлежит нескольким лицам и печатает деньги круглосуточно. Федеральный Резервный Банк представляет собой консорциум двенадцати частных банков, которые не являются частью госструктуры США. Эти банки получили право печатать деньги для правительства США благодаря президенту Вильсону. Им не надо работать, что — бы «делать деньги», они делают их буквально — печатают на станках. Выпустив денежную партию, они выдают их правительству в долг. Этот долг необходимо выплатить с процентами. Что — бы вернуть проценты, нужны новые деньги, взять которые можно только снова в Федеральном Резервном Банке — ФРБ, и снова возвратить проценты. Так до бесконечности. Банкиры печатают деньги и дают их в долг правительству, которое расплачивается с ними этими же деньгами, что приводит к нарастанию денежной массы, ее обесцениванию, и как следствие всемирному кризису.

Владельцы ФРБ безусловно заинтересованы в сбыте своего товара. А значит нужно, что — бы деньги США были востребованы в мире. Для этого созданы Валютная биржа и рынок ценных бумаг, которые оттягивают на себя большую часть денежной массы. Крах на рынке ценных бумаг, чаще всего спланированная, управляемая акция, результатом которой является скупка искусственно обесцененной валюты и ценных бумаг. Проще говоря — цивилизованный грабеж. Банк который как предполагалось должен был приносить стабильность в экономику, оказался причастным почти к каждому рыночному кризису, включая Великую Депрессию, Первую и Вторую мировые войны, крушение Фондовой биржи и других финансовых структур. Очевидно, что частное владение долларом США — величайшее преступление и тотальный обман населения планеты. Но любые попытки как — то смягчить или изменить сложившееся положение вызывают ожесточенную реакцию уже не только финансовых воротил, а самих государств, у руля которых они тайно (через своих ставленников) находятся. Здесь все методы хороши, начиная от переворотов и единичных убийств, заканчивая революциями и войнами. На каждого президента, пытающегося ликвидировать этот частный Банк, совершались покушения на убийство. Смерть Кеннеди в этом списке. Этот банк ни разу не подвергался аудиту и никогда не платил подоходного налога со своих доходов.

Выдавая кредиты через различные международные банки, Мировое правительство не только зарабатывает деньги на процентах, но также диктует условия ведения экономики в стране. Международный Валютный Фонд при выдаче кредитов ставит такие условия, выполнение которых полностью подрывает экономику стран, лишая их самостоятельности. О каком самоопределении можно говорит, если государство оказывается в качестве тяжелобольного. Уберут капельницу — и все — хозяйственно — экономический хаос и смерть. Для множества стран сценарий практически идентичен. Бразилия, Аргентина. Венесуэла, Прибалтийские страны, Украина, и многие другие — инструмент работает в полную силу.

Важнейшим направлением в усилении своего влияния на человечество в целом, также является производство лекарств и контроль над медициной. Все крупные фармацевтические концерны принадлежат нескольким владельцам. Продажа лекарств очень выгодный бизнес. А значит нужно, чтобы люди много болели. Существует целая система, разрабатывающая новые вирусы и создающая возбудителей смертельных болезней. Параллельно разрабатывается вакцина, на продаже которой зарабатываются миллиарды. Людей сознательно заражают, устраивают эпидемии, что — бы напугать и заставить покупать лекарства и делать прививки. Поэтому в последнее время эпидемии носят регулярный характер.

Кроме того болезни вызываются неправильным образом питания и образом жизни. Все газированные и слабоалкогольные напитки и фастфуд, очень популярные среди молодежи, содержат не только большое количество консервантов и химикатов, вредных для здоровья, но и спец добавки, вызывающие привыкание и зависимость от данного продукта. Практически вся современная пища содержит трупные яды плюс множество элементов химической таблицы Менделеева, которая естественно плохо выводятся из организма и очень быстро накапливаются. Шлаки вызывают различные дисфункции и снижают иммунитет. Контроль над производством питания для тайного правительства является одной из основных задач, которая в будущем может стать первоочередной. Они контролируют производство сельскохозяйственной продукции через геномодифицируемые семена. Семена эти дают только один урожай. В них удален ген, отвечающий за воспроизводство. Производитель вынужден постоянно приобретать новые семена, а продавцы контролируют количество продаж. Подобная система стала основной для всего растениеводства. Таким образом, общее производство продовольствия пытаются поставить в зависимость от нескольких подконтрольных производителей, а вместе с новым климатическим оружием, усиленно разрабатываемым, контроль станет тотальным и окончательным. Кроме того, при употреблении геномодифицируемых продуктов питания, гены человека мутируют. Например, ген, отвечающий за воспроизводство, становится пассивным. Вот откуда бесплодие, в настоящее время оно входит в число наиболее прогрессирующих заболеваний. Так контролируется рождаемость. Другими мутациями, по такому же принципу, увеличивается смертность.

Не меньшую, а пожалуй, одну из крупнейших опасностей для человечества, представляют собой Мировые СМИ — средства массовой информации, да, да, ваши коллеги. Почти все они находятся в надежных руках своих медио — магнатов. СМИ формируют взгляды, настроения в обществе, вкусы, моду и многое другое. Для этого используются множество механизмов и популярных личностей — актеров, журналистов и так далее — одним словом звезд. В настоящее время с помощью СМИ происходит третья мировая война. Сейчас она информационная, ведь мы живем в информационном веке. Примером может служить нападение Грузии на Осетию. В мире, данное событие было подано так, будто это Россия напала на Грузию, чем была вызвана негативная реакция большей части населения планеты, хотя на самом деле, и это доказанный факт, агрессия началась со стороны Грузии. Такой подход касается всего неугодного. Информация переворачивается с ног на голову, извращается. Надувается большой мыльный пузырь откровенной лжи, вплоть до того, что к реальной, полученной из проверенного источника картинке прикрепляется озвучивание абсолютно противоположной информации и такая говорящая «подмена», как мантра повторяется всеми, состоящими в сговоре СМИ. Контроль над СМИ, сейчас является контролем над передовым оружием массового поражения.

Следующим, одним из самых древних способов управления — является война. Естественно, она базируется на производстве оружия. Это производство, как всегда, приносит баснословные доходы. Оружие нужно продавать, поэтому требуются новые рынки сбыта. Для них создаются вооруженные конфликты и развязываются небольшие войны. Вообще все войны на планете, особенно в последние века, это результат деятельности «надстоящих». Те, кто нами управляют, финансируют обычно обе воюющие стороны, а затем зарабатывают на восстановлении после тотальных разрушений. Проигрывает лишь население, втянутое в искусственную войну. Все цветные революции, все эдентичные им события настоящего времени, спровоцированы и профинансированы только «надстоящими» — управляющей элитой. «Борцы за демократию» — либо купленные ими люди, либо одурманенные, либо совершенно недалекие, искренне верящие наглому обману. А что в итоге — смерть, разгром, огромное падение уровня жизни и марионеточные правительства, ненавидимые уже всеми!».

Мистер Деймон закончил свою пламеную речь, и Тайра перешла к заключительному слову.

— «Я начала сегодня разговор на эту тему по одной причине. Да, эта причина единственна, но она огромна и всеохватывающа. Она ни что иное, как наша с вами жизнь, жизнь наших детей и потомков. Обобщая услышанное, можно сделать вывод — все в нашем мире находится под прямым надзором „всевидящего ока надстоящих“. Все от официальных банков и университетов до теневой экономической деятельности преступности, включая торговлю наркотиками и черный рынок. Реальная картина современности вполне ясна для человека, еще не разучившегося думать и сопоставлять факты. Но и это еще не главное. Главное — Бог! А вот его — то, великого и прекрасного, в мировоззрении тех, кто нами руковаодит, нет совсем. Схема действия однообразна: одни понятия подменяются другими. Искажается не просто содержание заповедей, намеренно искажается смысл самой Веры! Но об этом, мы поговорим в другой раз, ибо масштаб затронутой темы огромен. Лично для меня, например, решение данного вопроса всегда стояло и стоит на первом месте. До свидания. Желаю вам мира и радости! Будте счастливы!».

Звук апплодисментов и выключенные рампы, говорили о завершении эфира, но возбуждение, накопленное в момент трансляции, еще долго не покидало тела молодой женщины. Да, рядом были те, кто поддерживал ее стремления. Те, кто верил в свободное будущее, и отдавал свое настоящее этой борьбе. Их много — не единицы! Но как пробиться через железобетонную оборону правящих! Как сломать круговую поруку основных СМИ, как добиться хоть какого — то эффекта ни завтра, а уже сейчас! Думай Тайра, думай! Время идет! Нет не идет — оно мчится, как летящий на полной скорости поезд, управляемый сумашедшим! Думай Тайра быстрее, думай!

2178. Девочки.

Иоланда летела уже над Римом. Древний, вечный город завораживал ее, словно таинственный немигающий взгляд мудрой змеи. Тревога, появившаяся в сердце до обеда, снова расплылась пульсирующим темным пятном. Лиза и Мерлин сообщили о прибытии, но Кер все еще не было, да и связаться с ней, никто не мог. Такое случалось очень редко, в основном, когда Керол принимала участие в очень важных секретных мероприятиях. Обычно после того, как освободится, она перезванивала сама. Но в этот раз ни звонков, ни предупреждений, пока не поступало. Кроме того, Кер говорила о мировой сенсации, которая еще до обеда должна была накрыть мир. Но ничего существенного не произошло. Йола целый день следила за новостными отделами трансляций.

Теплый, уютный воздух, обнял Иоланду после приземления леолета легко, с грацией старины. От места посадки до клуба Стеффани, который находился в самом центре старого города, было около пятисот метров. Ланка шла быстро, поглядывая по сторонам полным тревоги взглядом, а древние улицы жили своею жизнью.

Наши героини постоянно встречались в клубе Стеффани, вот уже более пятнадцати лет. Периодичность встреч разнилась от двух до шести месяцев, поэтому они были знакомы со многими местными жителями. Йола шла, кивая головой знакомым, и те, в свою очередь, приветствовали ее улыбками, рукопожатиями и любопытными вопросами.

На первый взгляд, казалось, люди живут здесь совсем простой, обыденной жизнью, словно рыбки в аквариуме. Встает солнце, день приносит пищу, заботы и легкий досуг. Ночь убаюкивает терпким вином, чтобы растворить в себе все мелочи и проблемы до нового рассвета. И так по кругу! Но в этом, наверное, и есть человеческое бытие, ни расплескать себя, ни разбросать в калейдоскопе меняющихся дней, копить в сердце любовь и радость, дарить ее близким и всем окружающим! Дышать, видеть, работать, мечтать, чувствовать себя частью огромного прекрасного целого. Быть счастливым только от этого!

Древний город и очаровательный ресторан у Стеффани, девочкам показала Каролина. Она привезла сюда на каникулы, еще учившихся в школе Лиз и Мер. А Ланку вызвала срочным звонком из Америки, где та заканчивала практику в пустынях Мексики. После долгой, полугодовой разлуки, они прожили вместе неделю. Это была сказочная неделя, подарившая им возможность снова вернуться в прошлое, которое, как известно, чем дальше уходит, тем становится более желанным, и невозвратным. Правдивость этого утверждения, девочки почувствовали на себе в полной мере. После расставания, им так не хватало совместной счастливой жизни, что ворвавшись в нее вновь, они просто светились от радости. Они целыми днями бродили по вечным развалинам, посещали музеи, выставки, интересные исторические места, а ночью, после шумных продолжительных ужинов и зажигательных танцев с местными ребятами, долго гуляли под яркими звездами, дыша молодостью и неповторимым запахом древнего Рима. Вечность приняла, впустила их в себя, изгибами его улиц, их шумом и ленивой суетой. Разлетаясь по своим местам, девушки пообещали друг другу встретиться здесь снова, как только возникнет возможность. Надо сказать, обещание они свое сдержали, и радовались каждой встрече так же сильно, как тогда, много лет назад.

Иоланда пришла по адресу. Стеклянные двери Стеффани превратились в еле ощутимый пар, а когда она вошла, снова стали на место. Лиза и Мерлин сидели внизу, не поднимаясь на излюбленную веранду, и взволновано что — то обсуждали. Женщины заметили Ланку, когда та вплотную уже подошла к ним. Обняв, они усадили ее на диван и стали наперебой рассказывать о случившемся.

— «Сейчас передали срочное сообщение, пропал леолет Кер, ведутся поиски, но его нигде нет, ни в небе, ни на земле» — начала Мер.

— «Обломков также нет» — добавила Лиза. — «Говорят, что леолет исчез со всех локационных установок еще утром, хотя официальное сообщение появилось несколько минут назад. Мы пробовали связаться с ее центром, но там полная неразбериха, никто ничего не знает».

Йола, обхватив руками лицо, начала бессмысленно раскачиваться, повторяя: «Я чувствовала, чувствовала, что — то должно случиться. А где, в каком месте зафиксировали исчезновение?»

— «В районе нового воздушного моста, рядом с Канарами» — ответила Лиза.

— «Надо сообщить супругу. Пусть разузнает все конкретно через высший круг. Да и людей своих пошлет на место происшествия. Лиз, точные координаты известны?».

— «Да, известны, но это океан!»

— «Ничего, профессионалы и под водой найдут». Йола тут — же набрала по видеофону код мужа, и отошла в сторонку, шепотом рассказывая о произошедшем. Лиза, в тот момент, сняла со своего запястья тоненький браслет, и нажатием двух сенсоров превратила его в огромный, висящий в воздухе экран. Экран самостоятельно переключался, автономно выискивая из непрекращающегося потока, введенную в запрос информацию. Блики от изображений падали на женские лица, но они совершенно не обращали на них никакого внимания. После окончания разговоров с супругом, Ланка тут же принялась за вычерчивание должной траектории полета. Благо, необходимые данные не были засекречены. До точки исчезновения маршрут был известен, и в принципе, ничем не отличался от других обыденных полетов. Осталось смоделировать сам момент исчезновения. Лиза, в тот момент, молча анализировала ситуацию. Комплексный анализ начинал любое ее расследование. В простом бумажном блокноте, она записывала сжатыми тезисами, причины случившегося, пытаясь задать самой себе множество прямых и наводящих вопросов. Полупрозрачный экран продолжал работать, автономно переключаясь с канала на канал. Он автоматически отбирал из непрекращающегося информационного потока введенную в запрос информацию.

Мер сидела перед ним не двигаяся, совершенно не реагируя на вопросы подруг. Появилась очередная трансляция об открытии новой Всемирной научно — технической школы для одаренных детей. Короткую поздравительную речь произносил сам Верховный президент Единой Лиги — Орландо Ли. Он говорил о покорении космических и земных глубин, о новых временных и межпространственных путешествиях, об изобретении совершенных аппаратов, которые позволят их совершить. Но Мер, словно очнувшись, вдруг твердо произнесла: «Случилось что — то очень серьезное. Он не просто расстроен, он находится в полном смятении. У нас, в высшей школе был курс физиогномики, когда по выражению лица, мимике и другой жестикуляции, можно было определить внутреннее состояние человека, полноту испытуемых им ощущений. Я этим очень увлекалась, да и сейчас использую иногда в работе. Очень полезно знать каким идет твой специалист на сложнейшую операцию. Так вот, случилось что — то серьезное. В его глазах и жестах — растерянность и тревога, как у человека, спускающегося в бункер перед бурей. Неизвестно каким встретит его этот мир после катаклизма!».

— «Послушайте…» — вступила Лиза: «Кое что я уже поняла. Каролина обладала очень важной информацией, причем информация эта на сегодняшнем заседании Единой Лиги должна была стать общедоступной. Что у нас скрывают от всеобщего эго? Новое оружие, новые открытия грандиозных масштабов, способные повлиять на ход развития человечества, может даже на его уничтожение. Так что можно сделать промежуточный вывод. Во — первых, Каролина действительна пропала, как и ее леолет с экипажем и охраной. Во — вторых, вместе с ней исчезла уникальная секретная информация. Неизвестно где она сейчас, и в чьих руках может оказаться завтра. И в — третьих, из своих источников я узнала, что созданные сразу после пропажи Кэр, две следственные группы, уникальные по опыту и составу специалистов, пришли к единому выводу — это не случайная трагедия, ошибка или сбой в работе. Это спланированная, тщательно организованная акция. Да и место выбрали специально — океан, что — бы дольше искать! О сенсациях не слышно, думаю, именно этой цели добивались захватчики, значит Кэр жива — скорее всего, жива…»

— «Прекрати Лиз, не надо так!» — перебил ее нервный голос Мерлин и тут — же оборвался.

— «Продолжай» — попросила Йола.

— «Простите девочки, я пытаюсь нам помочь — уже не так уверенно и с грустью произнесла Лиза, но вывод напрашивается один — Керол похитили. Похитили люди, обладающие уникальными, не известными еще обществу технологиями, способными испарить, унести, сделать невидимым огромный предмет — воздушное судно, причем движущееся. Кто знает, чем они еще обладают!».

— «Сделать невидимым говоришь? Мы должны узнать над чем работала Кэр!» — вновь вступила Мери.

— «Я пробую, мой обещал помочь, принц все — таки» — Иоланда обхватила голову руками и продолжила: «Мне страшно подумать, что такие средства могут находиться в руках неприсоединенных. Лучшие умы Лиги столько бьются над совершенством форм защиты, а здесь такое! А связь, ее видеофон, или хоть что — то, хоть что — то!».

— «Бесполезно, информация в широком доступе — все видеопраймы, цифровики, вообще все импульсо носители найдены в океане, по–видимому на месте исчезновения леолета. Я не знаю что делать, но делать что — то нужно, время уходит. Захватчикам необходимо получить от Кэрол что-то определенное, и как только они добьются своего…»

— «Я знаю!» — взволнованная Йола не дала Лизе закончить. — «Я знаю, необходимо получить доступ к космическому мониторингу места исчезновения с трех сторон изображения — обычное, тепловое и системно энергетическое. В ландшафтной инженерии есть такой прием — называется визуальная картография. Мы накладываем друг на друга множество последовательных снимков одного участка, сделанных за определенный временной промежуток, как в старых мультиках. Затем полученный монолит раскладывается на голографические квадраты и моделируется. Таким образом, можно увидеть некоторые скрытые первоначально от человеческого глаза особенности данного участка».

— «Ты думаешь, еще не смоделировали?» вновь вступила Лиз — «Давно! Раз молчат, значит ничего не нашли».

— «А я попробую, все равно попробую!» — Йола уже хотела было обидчиво отвернуться, но вдруг почувствовала легкую вибрацию на шее. Глаза ее, расширенные от удивления и восторга, продолжали в упор смотреть на Лизу, а рука моментально метнулась к маленькой золотой рыбке и повернула коронку у нее на голове. Тут же появился более различимый звуковой сигнал. Испуганная вначале странным взглядом подруги Лиза, наконец, поняла суть произошедшего, причем одновременно с Мер. Громкий женский визг соединил девушек в крепких объятьях, и привлек к себе недоуменные взгляды посетителей нижнего зала. Но подругам было в тот момент совершенно не до посторонних. Несколько мгновений они, обнявшись визжали и скакали на месте, пока Йола не пришла в себя и не прокричала резко: «Тише, тише, я не могу разобрать, тише!».

Повторять не потребовалось. Девочки замерли на лету, боясь громко дышать. А Иоланда слушала где — то минуту, может две, а затем все еще дрожащим голосом начала произносить вслух: «Срочно, передать в Высшую Лигу, сохранить алмаз…, спасти камень, он в опасности, институт Верджаля, Франция 027, лавандовые поля, в камне — жизнь, без него мы погибнем…» — и так по кругу.

Записав сообщение, женщины попытались вызвать Кэрол на обратную связь, но ничего не вышло, ее рыбка молчала, скорее всего была отключена. Первые пять минут Лиза и Йола возбужденно спорили, решая кому сообщить о случившемся вначале, но вернувшаяся из задумчивости Мерлин, прервала их неожиданно спокойным и твердым голосом — « Срочно вызывай Назира Йола, мы летим во Францию, остальное решим по дороге!».

Уже через четверть часа их ожидал на ближайшей стоянке спец леолет аравийского принца, и теплый Рим провожал ветреным ароматом ночных улиц. Абсолютно невидимый, если бы не сигнальные огни прозрачно стальной лайнер будущего, бесшумно взлетел ввысь. Звездная ночь приняла его в свои объятья, и плавно понесла в наступающее неведомое.

2178. Мистер Ли.

Мистер Ли — верховный председатель Единой Лиги Наций смотрел на туже самую ночь, только с другой стороны света. В результате последних событий бессонница совсем расшалилась и не дала сомкнуть глаз даже на полчаса. Ему предстоял тяжелый выбор — продолжать молчать или открыть людям правду. Опасность, возникшая в результате исчезновения Каролины, совершенно сбивала с толку. С одной стороны чудо — алмаз, безусловно, являлся частью всеобщего мирового достояния. И он сам физически, и вся информация о нем должны были быть доступны мировому сообществу. Но с другой стороны, разглашать сейчас данные сведения, тем более после случившегося, все равно, что выставить бесценное сокровище на обзор множества нечистых на руку людей. Алмаз не просто живой, он обладает силой, несравненной силой. Ах, Кэрол, она знала что — то большее, что — то очень важное, но не успела сказать…. Если она под ударом, значит и сияющему камню грозит опасность. На секунду Мистер Ли реально увидел, ощутил, как лохматые черные тени, превращаясь в когтистые лапы, обволакивают свет камня, пытаясь скрыть в своей глубине. Что же ты узнала Кэрол, что? Нет, меры охраны института, изучающего алмаз — беспрецедентны. Да и на поиски Кэр брошены лучшие люди. Есть первые результаты, следователи установили, что воздушный правительственный леолет был захвачен невидимым объектом, абсолютно не поддающимся никакому рентгену, и не реагирующему ни на какие сигналы, как с земли, так и с космоса. Был определен и маршрут следования этого объекта, правда, предположительно, без стопроцентной уверенности. А самым страшным было как раз то, что обрывался он над местом хранения живого камня. Что только не пробовали, вплоть до радиационной сетевой бомбардировки воздушного пространства над институтом. Никаких результатов, невидимый объект был неуловим для любых видов существующего земного вооружения. Наконец сошлись на единственном простом решении — круглосуточному дежурству воздушно космических сил и установлению над изучающим центром сенсорного физионепроницаемого купола. Но на сердце у седовласого старца легче не становилось. Опасность была столь реальной, что впервые в жизни, он думал о будущем с неуверенностью и страхом. Вдруг они сумеют преодолеть крепчайший экран, вдруг нанесут несколько ударов сразу. Неужели неприсоединенные решатся на такое? Для чего? Непонятно, совершенно непонятно.

Алмаз, кому — то очень нужен алмаз, а Кэрол, похоже, нашла ключик к его открытию. Меня же предупреждали, что камень на фоне остальных выделил ее сразу. Надо было усилить охрану, троекратно усилить. Скорее всего — это совершенно не помогло бы, но сделать было необходимо. Что же, пути Господни неисповедимы, алмаз не просто так проявился в наше время, у каждого своя дорога, главное устоять, не сойти с пути. Кэр не сойдет, я уверен в ней. Надеюсь, все будет хорошо, она вернется, и озвучит, наконец, миру его силу.

2014. Сергей.

Сергей проснулся, когда солнце сияло в зените. Голова не болела, но в горле пересохло и очень хотелось пить. Микола лежал не соседнем диване, он нервно ворочался и храпел так сильно, что казалось, звенит посуда на столе. Серьга подошел к витражной стене. Солнечный диск, проглядывающий сквозь мутное марево, глаз не слепил. Приоткрыв окно, он вдохнул влажный воздух и громко произнес: «Все, хватит валяться в духоте, поехали на море. Думаю, время пришло. Микол, ты слышишь, вставай, кофе сделаю сам, а ты давай в душ, умывайся и в дорогу!». — «Серег, ну что ты опять придумал?» — пробормотав это, Мик перевернулся на другой бок и продолжил сон.

— «Не гунди, вставай, надоело мне тут! Воздуха свежего хочу, да и тебе он не помешает. Посмотри на себя — небритый, опухший как бомж. Где мой Микола? Не вижу! Микола, ты где?». Мик неохотно повернулся и полежав еще несколько минут, не спеша двинулся в душ. Сергей же в это время принялся за уборку стола. Руки машинально мыли, натирали посуду, а голова окунулась в привычный мыслительный процесс. Иногда он и сам замечал, что созревание особо важного решения сопровождалось несколько истеричной деятельностью всего организма. Ему просто необходимо было что — то мыть, чистить, натирать, или, например, заняться спортом. Мозг не торопясь вырисовывал грандиозную схему нового масштабного проекта. Конечно, это были лишь первые наброски, но даже осмысление небольших деталей, вызывало в сердце настоящий ажиотаж.

Микола вышел из ванной совсем другим человеком — выбритый, бодрый, подтянутый. — «Море говоришь, я не против. Море, так море. А где обещанный кофе?»

— «Извини, заработался немного, сейчас заварю».

— «Давай, а я пока пойду переоденусь и вещи соберу».

Когда Николай, а по-русски его имя звучало именно так, вернулся, дымящиеся чашечки стояли на столе. Сергей сидел рядом, рассеяно поглядывая по сторонам.

— «Говори, вижу ведь, что — то задумал, рассказывай!»

Сергей лишь улыбнулся в ответ и взял свою чашку со стола. — «Не спеши, Коля, не спеши» — так он называл друга в редкие моменты душевной благодати.

Тот, в ответ чуть поперхнувшись, еще раз переспросил: «Что-то совсем удивительное?».

— «Не знаю, пока только собираю, посмотрим, что получится».

Дорога им предстояла довольно продолжительная, где — то около четырех часов. За рулем сидел Микола. Ехали, как ни странно легко, без пробок. Вылетев на загородное шоссе, Сергей совсем отключился от мелькавших за окном пейзажей и полностью ушел в себя, а Мик по привычке оунулся в постоянно преследовавшую его в последнее время, боль.

Субтропическая растительность Тайланда мало напоминала широкие просторы Украины. Ее золотые пшеничные поля, ее бездонное чистое небо, ее воздух, наполненный родным, непередаваемым запахом. Он часто вспоминал, как приезжал к бабушке в деревню под Луганском. Играл с местными ребятами в войну. Штаб у них был в посадке за селом, и они чумазые и загорелые с утра до вечера лазали по деревьям и прятались в переливчатых пшеничных морях. Теплый ветер обнимал сразу и снаружи, и внутри. Сухая дорожная пыль лучше всяких лекарств залечивала раны и ссадины. Бодро вышагивая по ней, в тени могучих деревьев, он много раз представлял себя то партизаном, то раненным танкистом, выходящим из окружения, то пехотинцем, бегущим в атаку. Кто бы мог подумать, что те, кого они считали своими врагами, очень скоро войдут в ранг освободителей. Как незаметно еще тогда, в его юности со средних классов, а сейчас, наверное, с детского сада стала вливаться в головы детворы одна незамысловатая мысль — «Россия — это враг, захватчик, оккупант!».

Прошло двадцать лет, детки растут и им даже не приходит в голову, что введенное им в мозг, не более чем хорошо организованный, лженаучный бред. Зачем что — то читать, проверять, искать истину. Сама мысль об этом выжигается из голов националистическим ажиотажем. Кому то очень нужно, что — бы истина осталась забитой и растоптанной внизу, под ногами. Кому — то очень нужно вырастить одну часть людского массива, воспитав ее должным образом, и направить, натравить на другую часть этого массива. Кому — то очень нужно было превратить в кровавое месиво одну часть страны, и запугать другую настолько, что те в безволии допустили возложение на себя полной ответственности за убийство первых. Глупо думать, что они не знали и не предполагали последствий майданных событий. Мало того, скорее всего именно это являлось их промежуточной целью.

Больно видеть, как твою родину безжалостно втискивают в жесткий фашистский сюртук. Больно видеть, что в кои — то годы, доставшаяся им, по большому счастию страна, на глазах раздиралась по живому, без обезболивания. Маленькая островная Галиция, сколько бы крови она не пролили, сколько бы злобы не фонтанировала, фактически не может удержать под собой огромный разнонациональный массив людей, по большей мере православных, обладающих определенной общностью, разъединить которую — дело неблагодарное, и рано или поздно, обреченное на провал. Сколько — бы не жгли и не взрывали храмов, вера в сердце от этого не угаснет, напротив, станет ярче и надрывнее. Русскоязычное единство не выжить двадцатью годами лжи. Не сломить, не забить битами, не сжечь заживо, как было в любимой Одессе. Русскоязычное единство глубоко в сердце, и не за горами тот день, когда оно сольет в едином порыве три истока единой Нации всего одной простой мыслью — А что нам делить? Один Бог, одна вера, одна земля — огромная, бесконечная — вся наша, живи и радуйся! Душа одна — одинаковая, и никто лучше нас друг друга не поймет. У захватчиков внутренний код другой, не совпадает. Они могут пытаться помочь, могут пробовать учить чему — то, но понять, войти в духовное состояние — никогда!

Родившись от одной матери и отца, прожив вместе много веков, куда ты убежишь друг от друга? Куда бежать, зачем, к кому, для чего? Кто нибудь сможет объяснить подобное хоть логикой, хоть душой? Думаю нет, никто, поэтому то и нагнетается национальная истерия, как наркотическое опьянение. Что разберешь в пьяном угаре.

А что касается Западенцев, их тоже можно понять. Внутренняя совместимость с Европой там гораздо ярче, теснее. Поэтому в том виде, в котором Украина есть сейчас, страна может сохраниться только в качестве федерального государства. Соединить разные по духу и культурному наследию части и стать переправным мостом, объединяющим всю Новую Европу, от Лондона до Владивостока. Но такого результата панически не желают те, кто подпалил Майдан. Все знают, все видят, но специально, под заказ сжигают страну дотла. На пепелище попробуй, определи объем наворованного. Когда нажрутся суки! Хорошо, что мама с бабушкой в Крым успели уехать. Лежа ли бы сейчас в разгромленной хате, и похоронить по — человечески не смог бы!

— «Микол, ты что молчишь? Все нормально? За два часа ни слова не сказал?»

— «Нормально, про Украину просто думаю».

— «Опять, я ж тебя просил, не грузись, потерпи. Все устроится. Думаешь, мне не тошно? Это война. Такая сейчас методика захвата и порабощения! Ничего, я кое — что придумал. если повезет, и Украине поможем».

Девочки 2178

Леолет, в котором летели подруги, спокойно рассекал ночную мглу. Назир — супруг Йолы, сумел добыть секретный адрес научного института, чью работу последнее время курировала Кэрол. Больше пока не удалось узнать ничего. Девушки решили направиться именно туда. Иоланда сидела перед двумя мерцающими экранами. Один, прямо перед глазами выдавал поступающие файлы, другой в виде светящейся горизонтальной доски воссоздавал структуру изучаемого ею пространства. Лиза и Мерлин пытались было помочь, но получили четкие указания не мешать. Они тихонько переговаривались на разложенных сиденьях.

— «Как Нелл, я видела твои и ее галограмы, за каких — то три месяца, она так вытянулась, так повзрослела» — Лиз говорила, повернувшись лицом к Мер, но глаза ее были прикрыты.

— «Она моя жизнь, мой воздух. Знаешь, без дочери я, наверное, не смогла бы выжить после пропажи Майкла».

— «Никаких известей не поступало?»

— «Да нет, как всегда — полная пустота и неведение. Только дочь и работа спасают. Работа тоже моя жизнь, вторая жизнь. Она стала страстью, моим любовником, что впрочем, совсем не плохо. На рабочем месте я забываю обо всем, словно в транс вхожу. Мне нравится помогать людям, видеть счастье в глазах выживших и огромную благодарность в глазах родственников. Но больше всего мне нравится чувствовать грань, как будто я на носочках на краю бездны стою. Грань между жизнью и смертью, как пропасть без моста, дух захватывает от страха. А когда ты возвращаешь человека назад, у тебя за спиной невидимые крылья вырастают. Ты летишь над этой пропастью, летишь, грань не переходишь, но и вниз не падаешь. Хватит обо мне, ты про себя расскажи, что новенького?».

— «Да все хорошо, все как обычно. Устала я Мер, так устала. Как белка в колесе — бегу, бегу по кругу. Дом, работа, родители, муж… Такое ощущение, что изображение заклинило и оно повторяет один и тот же сюжет».

— «Лиз, может тебе попробовать еще раз? Ты понимаешь о чем я».

— «Я очень хочу детей Мер, так сильно, что это желание превращается в манию. Я могу часами мечтать о них! Девочка и мальчик, такие красивые, такие любимые, такие родные, я даже запах их чувствую — нежный, молочный. Но я боюсь, боюсь, очень боюсь! Никто меня трусихой никогда не называл, но здесь другое. Внутренний страх, глубинный — как твоя пропасть. Организм предупреждает — остановись, если опять случится плохое, ты не выдержишь, сломаешься. Вот так и живу, как ты на краю».

— «Да, у каждого из нас своя пропасть. Я помогу тебе, Лиз! Не отчаивайся, ошибки не будет, обещаю. В крайнем случае, запру в клинике на девять месяцев, но выйдешь ты оттуда со своею мечтою на руках. Обещаю тебе, слышишь!».

Лиза взяла руку Мерлин и прижала к своей щеке. Они улыбнулись друг другу легкой одинаковой улыбкой, одновременно закрыв глаза, как в детстве. Пришла тишина — темная, мягкая, сонная. Слышно было, как неуловимо сливается с ветром легкий шум моторов леолета. На полу танцевали блики от видеопорталов Йолы и огромной бело голубой луны. Казалось, само время остановилось, завороженное мерцающим танцем.

— «Девочки! Кажется, я что — то нашла, нашла!». Взволнованная Иоланда, быстр — быстро перебирала пальцами по клавиатуре моделирующей доски. — «Да вставайте вы быстро!». Задремавшие подруги вскочили и с непонимающими глазами уставились на нее.

— «Да не на меня смотрите, на экран! Я наложила друг на друга все изображения точки исчезновения. Все — и с космоса и с земли. Допустим, выбираем суточный временной интервал. Так, теперь с разных ракурсов пронизываем предположительное место исчезновение единой сеткой координат. Видите! Видите!».

— «Нет» — изумленно ответили Мерлин и Лиз.

— «Вот же туннель, вот!» — женщина прикоснулась к экрану, и определенное место на макете вспыхнуло голубым неоновым сиянием. Мерлин и Лиз переглянулись и уже с вопросом посмотрели на Иоланду.

— «Туннелем называется участок в пространственно временной массе, который при наложении координатной сетки выдает отличающиеся от заданного графика показания, как будто что — то невидимое искривляет видимую поверхность, причем это прослеживается под любым углом, где — то меньше, где — то больше. Это означает, что там находится реальный физический объект, просто по каким — то причинам его никто не видит. В голографии туннель изображается как капля, которая упав в толщу воды, отражается до бесконечности и в окружающем пространстве, и в самой себе».

— «То есть мы сможем проследить движение» — начиная что — то понимать, воодушевленно переспросила Лиза.

— «Да и не только, можно определить примерные размеры объекта».

— «Хоть что — то уже определила?» — вступила Мерлин.

— «Маршрут — да, размеры вот — вот должен вывести на экран программный помощник».

— «Не томи, Йола! Говори!» — Мер почти кричала.

— «Сами как думаете?» — устало улыбнулась Иоланда. «Все дороги ведут в рай!».

— «Засекреченный проект Каролины» — произнесли в один голос подруги. Далее последовала короткая пауза. Каждая мысленно прокручивала информацию, составляя план дальнейших действий.

Первой начала Лиз: «Мер, узнай у команды время прилета, а я проверю свой походный чемодан». Из пряжки собственной сумочки она достала маленький серебристый четырехугольник, который тут же открылся, увеличившись в несколько раз в размерах. Ее руки, плечи и запястья через минуту украсили своеобразные часы, кольца и браслеты. Подруги, конечно, знали, что все это вооружение стоит на службе воспитательно — правоохранной системы.

— «Может поделишься?» — пошутила Мерлин.

— «На месте будем через сорок пять минут».

— «Не получится, закодировано на мой ДНК. Йола, что там с размерами объекта? Что — то появилось?».

— «Да получилось, но я в замешательстве. Слишком большие показатели, прямо невидимый воздушный замок, более двух тысяч квадратных метров».

Женщины, молча, уставились на экран, но через секунду на нем вспыхнуло изображение Назира. Выглядел он довольно взволнованным, говорить начал сразу, без приветствий и пустых слов: «Будьте предельно осторожны. Мне с трудом удалось получить хоть какую — то информацию, высший уровень секретности. Кэрол занималась изучением таинственного камня…»

— «Камня?» — прервала Йола.

— «Да, камня, минерала, огромного голубого камня. Я сам ничего не понимаю, но Высший парламент, во главе с председателем не находят себе места. Скорее всего, Кэр обладала важной информацией, каким — то образом связанной с этим камнем. Поэтому ее и похитили. В данный момент Высшую Лигу заботит в большей мере безопасность камня, чем судьба Кэр. Еще раз повторюсь, будьте предельно осторожны, ситуация критическая. Я узнал, что начальником службы охраны на период усиления был переведен мой старый друг Дуглас Домье. Не смотря на предпринятые меры безопасности, беспрецедентные по своим размерам, они все же опасаются нападения. Не зря опасаются. Если алмаз так дорог всем, кто о нем хоть что — то знает, значит он не менее ценен и для тех, кто хочет его заполучить. Еле уговорил Дугласа вписать ваши имена в пропускную систему. Это было довольно сложно, разрешение пришло только после того, как стало известно, что вы близкие друзья Кэр. Ее там боготворят, хотя здесь в правительстве мелькает другое мнение — Кэр сама связана с похитителями определенными мотивами. Сейчас не до этого. Домье встретит вас. С собственной охраной он будет сопровождать ваше знакомство с проектом. Я срочно, со своими людьми вылетаю туда же. Буду часов через семь, не раньше. Что — бы вы не узнали, ничего не предпринимайте до моего появления. И еще одно — вы им тоже интересны, интересны как личные друзья Кэрол, иначе разрешения нам бы не дали. Так что повторюсь, будьте осторожны. Иоланда, ты меня слышишь? Я понимаю, ты не можешь ждать, но хотя бы не отходи от охраны до моего прибытия. Если случится что — то важное, тут же сообщите. Связь видеофона внутри здания скорее всего заглушена, но можно настроиться на стационарный радар, программы вам сейчас загрузят. Все, до встречи девочки, до скорой встречи».

— «Так, хоть какая — то информация все же нашла к нам дорогу» — сказала Лиза продолжая проверять собственное военное оборудование.

— «Нет! За последние девять часов мы узнали достаточно. Место исчезновения, предполагаемую причину похищения, и ореол возможного нахождения Кэр сейчас. Да, да, я думаю, она внутри невидимого объекта. Теперь нужно понять, кто является похитителем, их возможности и дальнейшие действия. Еще, конечно, побольше о камне — для чего он им так нужен?» — говоря это Мер снова улеглась на разложенное кресло и продолжила: «До приземления осталось чуть более тридцати минут, новые сведения едва ли поступят, так что предлагаю немного отдохнуть. Например, рассветом насладиться. Небо почти серое, да и звезд не видно».

2178. Кэрол.

Слезы Кэр высохли, внешне она практически успокоилась, только сердце, словно вольная птица бешено билось и трепетало. Георг вышел около часа назад. Все это время в комнату никто не входил и не беспокоил ее. Каролина сидела на кровати неподвижно, обхватив колени руками, и упершись в них головой. Она молилась — беззвучно, мысленно, будто свеча на ветру. Страх и сомнения пытались сломить, задуть внутренний свет, но огонь веры, был непобедим. Он озарял слова молитвы новой силой. Такой огромной, что женщине казалось, будто ее голос подобен грому, достающему до самых небес.

А в тоже время, в нескольких метрах от нее, скрывшись от остальных за непроницаемыми дверями, Георг обдумывал последний план захвата алмаза. Жесткий, бескомпромиссный сигнал к началу проведения операции поступил в тот момент, когда Мариана или Кэрол лежала у него на руках и билась в истерике. Связь с высшим руководством возникала всегда неожиданно и настолько ошеломляюще, что привыкнуть к этому не получалось Окружающий мир просто исчезал, а перед глазами возникали красные пылающие буквы, которые сами собой звучали где — то глубоко внутри. Приказ был определенно ясен. Камень требовалось захватить ровно через четыре часа и сорок пять минут.

— «Что за спешка… — думал он про себя — Наверное, пришло подходящее время. Но как? Как? Что делать с Марианой, как убедить. На предательство она не пойдет. Да и алмаз почувствует, закроется. Остается только гипноз, причем полный, всеобъемлющий, чтоб и тени сомнения не возникло». Размышляя таким образом, Георг убрал энергетическое ограждение, и пригласил к себе шестерых помощников для посекундной детализации плана. Оставался нерешенным один вопрос — определение точного выхода времени в реальность. Ошибиться было нельзя, не захват, ни возвращение тогда не получатся. Наконец вопрос был закрыт, новейший прибор после долгих расчетов самостоятельно выставил время начала и конца операции. Команда в боевой готовности была направлена по своим местам, а Георг отправился к Каролине.

Встретила она его спокойно, ни истерики, ни дрожи, ни страха в глазах. Подойдя совсем близко, он коснулся своими пальцами ее лба. Георг владел техникой сильнйшего гипноза. Физический контакт был досигнут, осталось только найти визуальный. Через секунду взгляды их совпали, и тут же непреодолимая горячая легкость, словно марево в пустыне заполнило ее всю, как воздушный шарик. Каролина почувствовала, что входит в бурный невидимый поток. А тот понес ее все дальше и дальше от настоящего — от детей, друзей, родителей, от ее работы и знаний. Память очистилась, и вот уже на пустом месте стали возникать новые картины и воспоминания. Другая жизнь развернулась клубочком за плечами, другие чувства наполнили грудь. Все изменилось до неузнаваемости. Георг превратился из фанатичного захватчика в горячо любимого мужа. Голубой алмаз — в жизненно необходимый для всего человечества источник добра, спрятанный эгоистичным правлением Единой Лиги. В глазах женщины засияла решительная уверенность. Они должны вернуть алмаз людям, всему человечеству! Георг завороженный происходящими с ней переменами, не мог отвести от Кэр глаз. Столько настоящей силы и любви было вызвано его чарами.

— «Ты готова, красавица моя».

— «Да, конечно, я готова ко всему, любимый!»

— «Я думаю, тебе надо переодеться, Ноктюрн поможет. Ты точно хорошо себя чувствуешь?»

— «Да, все хорошо» — удивленным голосом ответила Каролина. — «Я что, была больна?»

— «Ты потеряла сознание, внезапно, я очень испугался. Но наш врач после осмотра подтвердил, что отклонений нет. Простое переутомление. Так что завершим начатое и скроемся от всех где — нибудь далеко — далеко. Будем только отдыхать, только наслаждаться друг другом. Я обещаю, ты будешь очень счастлива, очень. Люблю тебя!».

— «Я тоже тебя люблю, мой хороший. Так где же Ноктюрн? Нужно спешить, зови ее скорее».

— «Ноктюрн!».

— «Да сер». В комнате тут же появилась молодая светловолосая девушка, та же самая, что приходила вначале, только теперь уже не в костюме медработника.

— «Помоги Мариане переодеться. Встретимся через двадцать минут в центральном отсеке». Женщины вышли первыми. Сразу за ними, Георг направился к своей команде. Они приветствовали его стоя. — «Все готовы?» — его резкий голос рассек тишину.

— «Да Владыко!» — хором ответили стоящие.

— «Женщина с нами. Она под гипнозом. Вы все есть в ее памяти, но связи устанавливались быстро, так что могла произойти небольшая путаница. Старайтесь в общении уходить от прямых вопросов и ответов. Думаю, ничто не собьет установленную программу, она часто бывала в этом месте. Обстановка и сотрудники легко впишутся в нарисованную жизнь. Главное что — бы там не было детей, или кого — то еще из близких. Им там не место, бояться нечего. Вернуть память может только алмаз при соприкосновении во время реакции. Но тогда он будет уже наш. Опасаться нечего. Действуем быстро, точно по плану. В любом случае беречь женщину, как зеницу ока. Запомните, она — ключ!». Уже на выходе, он обернулся и повторил: «Не только ключ к алмазу, ключ к вашему бессмертию, и… всему остальному. Да, ее имя сейчас — Мариана. Будьте почтительны, она моя жена — и это не вымысел, это истинная правда».

Девочки. 2178.

Восход солнца — изумительнейшее по красоте событие, особенно если наблюдаешь его с высоты нескольких тысяч метров. Мир, где — то там, далеко внизу и облака которыми он укрыт, и вся бесконечная голубая пустота вокруг озаряются сияющими золотыми огнями. Они все ширятся, растут, и наконец, сливаются в единый золотой океан, заполняющий собою мир. Небо, словно царица в переливающейся парче, улыбается тебе доброй материнской улыбкой. В этот момент проходят печали, замирает боль, появляются новые силы. И ты, частичка чего — то общего, единого, улыбаешься небу в ответ, наполняясь его красотой и светом. Лиза, Мер и Йола, не отрываясь, смотрели на разливающееся огненное чудо, и лица их были озарены его блистающим, слепящим покровом.

— «Кажется, снижаемся» — первой нарушила тишину Мер.

— «Да, садимся» — подтвердила Лиза. — «Посмотрите, какая красота!». Лавандовые поля внизу были похожи на фиолетовое море, расчерченное зелеными линиями пересекающихся лесополос.

— «Нас встречают» — указывая на группу людей, проговорила Йола.

Их леолет приземлился на аэродинамической площадке, рядом с леолетом встречающей охраны. Теплое летнее утро встретило изумительным ароматом. После недолгих переговоров личная охрана шейха, вынуждена была вернуться в свой леолет, а вместе с другой группой, наши героини оказались в воздушном военном лайнере. Стеклянные панели обзора перевели в непрозрачный режим, так что рассмотреть что — то под собой не было никакой возможности. Оставалось только общение и женщины с удовольствием вступили в разговор. На представление военных, они так же представились, и в кратце, описали род своих занятий. Вопросы задавал один единственный человек, он не являлся другом Назира и начальником охраны секретного объекта, он был следователем Высшего штаба Единой Лиги. Детектива Дугласа интересовала в основном информация, касающаяся Каролины. Кто и когда видел ее в последний раз, когда общались по видеофону, что им известно о ее деятельности и исчезновении, как они вышли на точные координаты. Женщины отвечали коротко, спокойно, не перебивая друг друга. Получив ответы на вопросы, детектив замолчал, собирая в голове общую картину. Остальные тоже сидели молча. Сильные, совсем еще молодые бойцы разной внешности и национальностей, объединенные общим служением, были неуловимо похожи друг на друга, словно капельки воды или солдатики в подарочной упаковке. Дух мужского братства, дух защитника, в качестве стержня проглядывал во всех сидящих. Женщины, смотря на ребят, немного улыбались понимающими улыбками. А детектив, напротив, определенно заметил что — то общее в них самих, и будто сканировал каждую пристальным внимательным взглядом. Особое его внимание привлекла Мерлин. Она оказалась очень похожа на его маму, те же глаза, улыбка. Случается иногда такое, увидишь человека и сразу почувствуешь в нем что — то теплое, родное. Потянешься всем сердцем, как цветочек к солнышку, ни о чем еще не думая, ничего не предполагая.

После приземления авиалайнера, наших героинь встретила другая группа людей. Также представившись, они посадили женщин в бесшумно летящие авто и продолжили движение уже непосредственно к самому объекту. Затем, в течение некоторого времени их держали в глухом бункере, консультируя о поведении на закрытой территории, о технике безопасности, особо коснулись вопросов тайны и неразглашения. Детектив Дуглас находился рядом постоянно. Не отстал он и тогда, когда, наконец, после всех проверок к представителям охраны присоединились ученые.

Мерлин, Йола и Лиза, измученные канителью доступа, вступили в храм науки усталыми и напряженными. В начале их поразило само помещение. Оно было огромным, необыкновенно чистым и почему — то уютным. От высоты, такой же, как в великих храмах, захватывало дух. Потолка не было, крышу заменял зеркально — прозрачный купол необъятных размеров. Иоланду, как дизайнера и архитектора вполне реально заинтересовало, как он, вообще, может, словно парить в воздухе, без колонн и оснований. Ровно по центру, на большом, увитом спиральными лестницами постаменте находился прекрасный, сияющий изящными гранями, голубой камень. Заместитель руководителя проекта профессора Отторока, кандидат наук высшей степени Николай Солончаков, проводивший экскурсию, открыл было рот, продолжая свой рассказ, но не тут то было.

Увидев женщин, алмаз неожиданно вздрогнул, словно приветствуя их, затем налился нестерпимо ярким светом и начал свое фееричное шоу. Форма драгоценного минерала стала стремительно меняться, одновременно усиливая оттенки цветовой радуги. Из овала он превратился в конус, заостренный то внизу, то вверху. Из конуса в полукруглый цветковый шар. Далее рассыпался миллиардом отдельных бриллиантовых цветов, дышащих вместе. Затем в идеальный круг, затем в классический многогранник, и так до бесконечности — сиял, дышал, принимая формы причудливых растений и животных. Причем свет, излучаемый им, тоже был живым. Он гладил, обнимал, целовал людей, забирался к ним внутрь, согревая и успокаивая. Рассыпался разноцветными салютами, ливнем падал вниз, и собираясь ручейками, воздушными волнами, опять стремился к центру. Сказочная нереальная картина ввела всех присутствующих в оцепенение. Лиза и Йола, которые находились к экскурсоводу ближе всего, с трудом расслышали его далекий, казалось, эхом доносящийся голос: «Это он вас приветствует. Также как Кэрол. Давно не было такого фейерверка». Мерлин же, стоявшая чуть поодаль, не могла оторвать глаз от удивительного меняющегося чуда. Ей показалось, что она стала терять свой вес и превращается в легчайшую пушинку. Ноги ее на самом деле немного оторвались от земли. Испугаться она не успела, но рефлекторно вцепилась в первое, что было под рукой. Этим что — то оказался детектив Дуглас. Увлеченный невиданным шоу, он довольно странно прореагировал на неожиданное прикосновение — чуть пригнулся, будто в комок собрался. Но не смутился от неловкости, и поняв свою ошибку, весело улыбнулся и подмигнул, все еще державшей его за руку Мер.

Голубой алмаз в последнем акте своего шоу превратился в грандиозный разумный фонтан. Поднявшись под самый купол искрящимся столбом, он гроздьями тысяч брызг рухнул вниз, разлившись прозрачным переливающимся туманом. Все вокруг стало такой же сияющей структуры: люди, предметы, даже слова, горящими искрами отлетающие от губ. Затем туман стал таять, таять незаметно, постепенно, все еще сияя и горя огнями. А когда абсолютно исчез, то вновь открыл взору несравненный, величественный голубой камень, с живым пламенем внутри, который спокойно стоял на своем постаменте.

Безмолвие продолжалось несколько минут. Присутствующие приходили в себя. Первыми, как уже несколько привыкшие к такому проявлению, отреагировали ученые. Гид Николай в восторженных чувствах, покинул вверенных ему подопечных. Бормоча под нос: «Я на минуточку, извините!» — кинулся к огромному, висящему в воздухе, фиксирующему экрану. Его оживленная речь, поддерживаемая жестикуляцией и репликами других специалистов, разбавила изумленную тишину научного зала.

— «Простите, я случайно» — оторвав руки от Дугласа, виновато проговорила Мери. Она подошла к все еще оцепеневшим от увиденного подругам, и в замешательстве спросила: «Это что было, он двигался, летал, он — живой?».

— «Не знаю, может транс, гипноз…» — не сводя глаз с пьедестала, ответила Йола.

«Да какой гипноз! Он дышит, смотрите!» — не унималась Мер. В этот момент свет внутри алмаза плавно расширялся и сужался, действительно напоминая процесс дыхания.

«Нет, мы точно не в трансе. На ученых посмотрите, похоже они не сильно поражены увиденным. Наверное, привыкли уже» — вмешалась Лиза.

Вернувшийся Солончаков, с воодушевлением поддержал ее: «Это все для вас, точно для вас. Когда Каролина впервые вошла в данный зал, алмаз устроил что — то похожее. Я думаю, таким образом, он приветствует определенных людей. Тех, кого выделяет из общей массы».

— «Что это такое? Он живой?» — еще раз переспросила Мер.

— « Вы знаете, то что живой — однозначно, а вот ответа на вопрос — что это такое? — вы от меня не получите. Идентифицировать затрудняюсь. Лично я придерживаюсь основного тезиса: живым в окружающем нас пространстве, является абсолютно все — вода, почва, минеральные составляющие, недра, камни, не говоря уже о животных, растениях и человеке. Наша планета целостный организм, а мы всего лишь часть его единой системы. Формы земной жизни оживляются вездесущей эфирной энергией, праной, силой света, силой Бога — одно и то же, без разницы. Все они состоят из одинаковых химических элементов таблицы Менделеева. Единицы строения — атомы, молекулы — те же. И они, и механизмы их работы идентичны, да и нами изучены практически досконально. Но здесь — совсем другое дело. Ни форма, ни состав, ни функциональные, химические реакции — ни что не подлежит расшифровке. Материя лишь визуально напоминает минеральную. Там внутри — свет, живой свет. Он создает все что захочет, он разумен, бесконечно разумен. Мало того, он контактирует с нами напрямую, с помощью образов или внутреннего диалога, с помощью возникающих изображений. Да мало ли как! Мы даже этого понять не можем! Скорее всего — это неземное существо, не с нашей планеты, а если вернее сказать, не из нашей вселенной. Но самым удивительным для меня — являлась его связь с Каролиной. Пораженная не меньше вашего, своей первой встречей с камнем, она стала приезжать так часто, как только могла. Просматривала лично показатели, беседовала с персоналом, могла просто часами сидеть и смотреть на его «дыхание». За исключением таких проявлений, как сегодня, со стороны их встречи выглядели спокойно и притягательно, но датчики любой подключенной аппаратуры просто сходили с ума, стоило Кэролайн только появиться рядом».

— «Вы как то можете объяснить это общение?» — не выдержав, перебила Мери.

— «Нет, я нет. Но у нас есть инженер — биолог Фредборг Цукерман…». Николай прервался. Его внимание привлекли к себе внезапно зазвеневший желтый огни по периметру помещения. — «Простите, мне надо вас покинуть, надеюсь ненадолго…».

— «Что случилось?» — настороженно спросила Лиза.

— «Не знаю, сигнализация сработала. Не бойтесь, ничего страшного, это всего лишь первый уровень. Может быть связано с вашим посещением, слишком активной была реакция» — сумбурно отвечал ученый, направляясь вниз.

— «Николай, инженер! Вы обещали нам инженера!» — прокричала ему в спину Йола.

— «Ах да, Фреди! Фреди Цукерман! Фред!» — ученый подпрыгнул на месте, и призывая к себе, замахал руками. На его крик отозвался маленький, смуглый, черноволосый человек в длинном белом халате. Он приветственно махнул в ответ и направился в их сторону.

— «Я побежал! удачи! Надеюсь скоро вернуться! А вы не стесняйтесь, задавайте вопросы. Он это любит» — уходя, прокричал Николай.

Через пару минут маленький кучерявый Фредборг уже стоял рядом. Выглядел он спокойным, на включившуюся иллюминацию не реагировал, и разговор начал первым.

— «Здравствуйте, если вас что — то интересует — спрашивайте, я думаю это драгоценное существо не может не вызывать массы вопросов». Фреди стал подниматься по одной из лестниц, ведущих к вершине пьедестала, непосредственно к самому алмазу, жестом пригласив остальных за собой.

— «Мистер Цукерман» — обратилась Мери — «Мы знаем, что у вас есть теория, объясняющая установившуюся близость между камнем и Кэр?».

— «Конечно, есть» — обернувшись, прокричал со ступенек Фредборг. — «Видите ли уважаемые, я биолог — а биолог это кто? — человек, который изучает живые существа и их взаимодействие с окружающим миром. А какие мы знаем виды взаимодействия? Самое основное — энергетическое взаимодействие, объединяющее самые различные процессы от питания и дыхания до атмосферных явлений. Если выразиться объемнее, сама жизнь, и мир в котором она существует, не более, чем процесс поглощения, рассеивания и видоизменения энергетических потоков. Какое еще мы знаем взаимодействие — экологическое. Это взаимное, внутреннее и внешнее проникновение органики и неорганики, образующее единые системы различных уровней, вплоть до планетарных — популяции, биоцитозы, вся биосфера в целом. Ну и самый глобальный вид — космическое взаимодействие всего живого. Вселенная постоянно воздействует на биосферу Земли с помощью разнодиапазонного излучения. Само формирование жизни можно рассматривать, как результат пространственно — временного резонансного отклика первичного вещества на спектр космического излучения. Понимаете, также как свет, вода, температура формируют биоматерию, так электромагнитные и иные световые волны своей длиной, размером и характеристикой определяют основную структуру Земли, да и всех других тел. Так вот, я полагаю, что мисс Кэролайн и прекрасный представитель великого вселенского разума, пришедший нам в руки, являются концами одной нити, одной цепи. Одна макрохромосома, связывающая вместе разные миры. Два входа единого портала. У них одна и та же частота и диапазон взаимодействия».

Объясняя свою теорию, Фреборг вместе с идущей за ним группой, поднялись к самому верху постамента и оказались прямо напротив сияющего алмаза. И женщины, и те, кто их сопровождал, внимательно слушали вдохновенную речь ученого. Они совсем не заметили, как цвет сигнальных огней сменился с желтого на оранжевый, да и звук сирены значительно усилился. Естественное освещение стало быстро гаснуть. Подняв головы вверх, подруги увидели как прозрачный купол покрывается непроницаемой мощнейшей защитой. Военные и представители охраны удалились еще в самом начале, при первых звуках сирены. Но паники не было, остальные сидели на своих местах, спокойно занимаясь работой.

— «Что происходит?» — настороженно спросила Лиза.

— «Сработала сигнализация» — будто ничего не случилось, ответил Цукерман.

— «Вокруг одно спокойствие, у вас что, часто бывает такое?» — продолжала Лиз.

— «Частота — есть характеристика относительная» — не унимался Фред –«зависит от многих факторов, особенно от интервала сравнения».

— «Мистер Фредборг, пожалуйста, ответьте нормально, понятным языком. Что происходит?».

— «Последние двадцать пять раз тревога была ложной. Датчики фиксируют воздушное проникновение, но через пару минут замолкают, словно ничего не случилось. Пилоты, дежурившие в небе, ни разу нарушения не подтверждали. Но в этот раз тревога затянулась, возможно, реально что — то случилось». Как бы в подтверждение его слов, сигнальные огни засияли алым. Присутствующие в зале быстро встали с мест, и направились к выходу.

— «Как видите, постоянность нарушена» — как ни в чем ни бывало, констатировал Цукерман.

— «Срочно вниз, вместе со всеми, в укрытие» — взволновано прокричал Дуглас от основания лестницы. При загорании оранжевого сигнала, он покинул лабораторию, а теперь, со множеством представителей охраны вернулся назад. Девушки бросились вниз по лестнице к выходу. В опустевшем помещении находились только военные и местные силовики. Но вдруг, последовал страшный удар, взрывной волной которого, людей, словно игрушки подбросило на несколько метров вверх.

В тот же самый момент, живой алмаз вспыхнул пурпурным всезаливающим огнем, словно окрасился от ревущей сирены. Но вместе с цветом появилась мягкая, вязкая тишина, которая остановила время вокруг. Люди, звуки, мигающие лампы замерли. Кто — то застыл, падая вниз, кто — то взлетая вверх, кто — то вовсе в пару миллиметрах от пола. Разум не исчез, разум остался, вместе с пониманием, что если сейчас время восстановит свой бег, жить им останется не более доли секунды. А вот тело совершенно онемело.

Сюреалистичная, но безумно красивая картина стояла в глазах людей. Они не могли пошевелить и пальцем, а прямо над ними, рассыпаясь на миллиарды пурпурных шестигранников, стал рушиться купол. Медленно, и в тот же момент торжественно красиво, он рассыпался немым красным дождем. Защиты над куполом не было. Она просто испарилась, в прямом смысле испарилась под натиском невиданной силы. Словно в замедленной киносъемке, расплавленные шестигранные капли плавно опускались вниз, напоминая горящие снежинки. Камень сиял нестерпимо. Его излучение отражалось в каждой их грани. Смертельный дождь давно должен был сжечь все вокруг, но застывшие люди были абсолютно невредимы. Капли облетали их видимые ореолы, не причиняя вреда. Взрывная волна не чувствовалась, к тому же появилась еще одна непонятная сила. Медленно, монотонно, по очереди, она стала, как бы засасывать в проемы выходов тех, кто висел неподвижно. Всех, кроме наших женщин и двух застрявших между ними мужчин, Дугласа и Цукермана.

Иоланде повезло, она застыла в полулежащем состоянии, с поднятым вверх лицом, поэтому могла без помех наблюдать происходящее. Йола попыталась поднять свою руку. Даже мысль, с которой она решила это сделать, длилась целую вечность. С большим трудом, рука едва шевельнулась, нарушив установленный покой. Огненные парящие шестигранники, словно шары на бильярдном столе, разлетелись в стороны от легчайшего импульса, образованного ее движением. Будто спотыкаясь, сбивая остальных, они образовали причудливую волну, покатившуюся как от капли в стакане, до самых стен. Йола совсем не ощущала тяжести своего тела, как, впрочем, и все остальные. Не было ни боли, ни страха, заторможенность какая — то и огромное удивление.

Мерлин и Дуглас были рядом. Цукерман замер чуть впереди. Не было Лизы, значит она сзади. С этой мыслью Иоланда пыталась повернуть голову. Вот уже показались знакомые вьющиеся локоны. Тонкая рука в спецукрашениях, безвольно повисшая в пустоте. Йола попыталась схватить ее, чтобы притянуть к себе, но тут все снова моментально изменилось, будто на глаза надели очки от солнца. Серая нависающая тень заслонила льющийся свет. Тишина и стопор пропали. Изнеможденные люди рухнули вниз, в укрывающую пол перину осколков. Но удара не последовало. Перед самым ударом их что — то задержало, а затем плавно опустило на пол. Первой пришла в себя Лиза. Увидев над головой огромный наплывающий корабль, нависший как крышка, она закричала: «Смотрите, смотрите!» — но вместо крика, вышел глухой шепот. Только что заговоривший Дуглас, тоже кричал как сумасшедший: «К выходу, все к выходу!». Девушки бросились друг к другу, и покачиваясь, направились было туда. И только Фредборг выглядел спокойно, стоял на месте, не отрывая глаз от алмаза. Через секунду их снова парализовало, правда, перед этим Цукерман успел крикнуть что — то непонятное. Девушки и Дуглас обернулись и застыли таким образом, что могли свободно наблюдать происходящее. А посмотреть было на что.

От темно — серого, зависшего над лабораторией днища корабля, отделились, выросли две широкие прозрачные трубы. Одна по — видимому, была с восходящим, а другая с низходящим воздушными потоками. По низходящему бесшумно спустилась группа людей. Основная масса рассредоточилась в радиусе 15 — 20 метров от пылающего пурпурного камня. Включив генераторы, они образовали силовое поле, оградив тем самым участок с алмазом, от проникновения других лиц. Трое из них, сразу направились к алмазу. Йолу будто кипятком обдало, среди них была Кэр. Она шла второй, решительно, не оборачиваясь, как двое других. По шипящим крикам подруг, Иоланда догадалась, что они видят то же самое. Полное обездвиживание не давало возможности им что — то изменить, оставалось только смотреть. Двое других остановились метров за пять, а Каролина, подойдя вплотную, распростерла руки и всем телом обняла, прикоснулась к камню. Сначала ничего не происходило, но затем один из сопровождавших ее, громко прокричал: «Код, Мариан, ты знаешь его, говори!». Было видно, как вздрогнуло ее тело. Кэр проговорила что — то. Первый раз тихо, почти не слышно, следующий уже громче, а последний просто прокричала, ударив по камню руками. Алмаз зашевелился, чуть изменив цвет, а руки женщины вошли в него, словно в воду. В одно мгновение, твердое тело камня, превратилось в жидкое, но форму не теряло. Кэр затянуло окончательно, всю, целиком. Красная живая мгла обняла ее со всех сторон. Но девушка не испугалась. Она спокойно могла дышать и плавать внутри мерцающего чуда. Стоявший рядом мужчина, испугавшись за нее, бросился к камню, но было уже поздно. Приговаривая: «Мэриан, Мэриан», он бил по сияющей субстанции руками и ногами, но камень его не пустил. Он снова стал твердым и засиял совсем другим цветом — нежно небесным, бархатно — голубым. Каролина, застрявшая внутри, тоже начала светиться белозолотым бриллиантовым огнем, как снежное поле в лучах солнца. У наблюдавших заболели глаза. Боль нарастала, превращаясь в нестерпимую. Ресницы смыкались сами собой. И тут произошел взрыв — нетипичный, бесшумный, световой, причем видно его было и с закрытыми глазами. Белоснежный свет заполнил все только собою. Густой, мерцающий, живой, он проникал повсюду. Сердце Иоланы вздрогнуло, когда она почувствовала, что к ней кто — то прикоснулся. Теплое, нежное, мягкое, обняло ее и оторвало от земли. Глаза открылись. Она плавала в воздухе, как человек в невесомости, только по определенной орбите, кружась вокруг камня. Рядом в этом дышащем прозрачном молоке плавали другие. С одной стороны были Мерлин и Дуглас. Мерлин подняла руки и, наслаждаясь наступившей свободой, легкостью, летала, рассматривая пальцами живой свет. С другой стороны были Лиза и ученый биолог. Иоланда, несмотря на странность происходящего и внутреннее напряжение, не смогла сдержать улыбку. Широко раскрытые рот и глаза Фредборга, выражали сразу столько чувств и эмоций, от безграничного восхищенного удивления до прогматичного изучения, что не рассмеяться было не возможным. Лиза, напротив, имела вполне обычное выражение лица, будто ничего сверхестественного не произошло. Ее глаза не отрывались от алмаза и сверкающей в нем Каролины. Иола перевела взгляд туда же.

— «Кэр!» — не выдержав, закричала она. Голос ее, словно покатившиеся с нитки бусины, отразился несколько раз, и звучал громко, как раскатистое грозовое эхо. Как ни странно, Кэр услышала, поняла и подняла в поиске взгляд. Она была живой — горящей, переливающейся, но живой.

Крик разбудил, вывел из оцепенения. — «Ланка, девочки, где я, где мы?» — зазвучало в головах женщин.

— «Мы в лаборатории твоего проекта, а ты в алмазе, самом алмазе» — первой успела ответить Лиза.

— «Кэр, кто это с тобой? Зачем они здесь и почему ты с ними? Где ты была Кэр, тебя весь мир ищет?» — девочки кричали, перебивая друг друга.

Каролина слушала их отстраненно, пытаясь что — то вспомнить, а сама внимательно вглядывалась в силуэты тех, с кем пришла. Они, к слову сказать, в отличие от подруг и двух мужчин, вращающихся вместе с ними, находились в бессознательном состоянии, в полной отключке. Их обмякшие тела, пролетая рядом, беспомощно висели, будто мертвые. Одно, самое близкое, особо привлекло внимание. Это был Георг. Его темные курчавые волосы слегка приподнялись от невесомости. Лицо, искаженное криком, так и замерло. пытаясь что — то сказать. Разум не сразу приходил в себя. Кэрол напряженно следила за очередным вращением мужчины, когда внезапно, прямо перед ее лицом, он открыл глаза. Толи от страха, толи от неожиданности, в голове все стало на свои места. Кэрол вспомнила о похищении, почему она здесь, как и зачем пришла. Вспомнила о предупреждении камня, которое приснилось накануне случившегося.

Боль и обида звучали в гневных, брошенных прямо в глаза Георгу словах: «Никогда вам не получить алмаза, никогда! Никогда не прощу тебя, никогда! Изменник, предатель, убирайся прочь, убирайся навсегда! Но как только тот, к кому она гневно обращалась, открыл глаза, начала активно действовать вторая аэротруба, работающая на всасывание. Кэрол физически ощутила, что ее вместе с живым камнем, непреодолимо тянет вверх. Алмаз сопротивлялся, дрожал, но все равно понемногу поднимался. Мало того, ее родных девченок стали окружать люди из команды Георга, которые тоже пришли в себя. Они все еще кружились, но получили доступ к перемещению. Кэр попыталась помешать поднятию камня, но сила всасывания была огромной, и тогда она решилась на последний, отчаянный шаг. Георг поднимался вместе с ней, напротив. Какая — то тоска и обреченность была в его взгляде, пытающемся вновь гипнотически воздействовать на Кэрол. Но сейчас, сверкающая в благодатных лучах силы, никакому гипнозу наша героиня была не подвласна. «ТАЭР» — произнесла она первое слово, словно на прощание, улыбнувшись мужчине, одними губами. В туже секунду, алмаз снова вспыхнул, словно вздрогнул, и остановил свое движение вверх. «СОЭ» — от сияющего источника к Йоле, Лизе, Мерлин, Дугласу и Цукерману протянулись несколько лучей, световых, но по структуре, напоминающих водный поток. «ЭЛОХАМ» — яркость свечения умножилась, а лучи притянули людей прямо к алмазу, образовав на его поверхности еще один переливающийся кокон. «НАИР», «СВАМИ», «ХААТ» — с каждым словом, произносимом Каролиной, толи вслух, толи про себя, свет алмаза увеличивал свою мощность во множество раз, и уже начал плавить окружающее пространство. Кэрол видела, как рушатся стены, предметы, люди. Как они просто вспыхивают и растворяются во всепоглощающем сияющем огне. Как плавится нависший над лабораторией корпус корабля невидимки, как падающие капли плазмы медленно исчезают в никуда — переливающееся светом «никуда». «ДЖАНЕЯ», «СУРЭ» — последним было лицо Георга, протянутая к ней рука, и крик, долгий, долгий, отзывающийся эхом крик — «Мэриам…..». Но Мэриам внутри не осталось, не осталось и самой Кэр. Она превратилась в единый, громкий, вспыхивающий звук. Стала одним целым с камнем, слилась с ним кровью, телом и душой. «АОМ» — последний могучий световой взрыв стер все с лица земли. В прямом смысле стер — и живой алмаз, и Кэр, и женщины, и огромный лайнер нападающих, и сама лаборатория, которая занимала значительное крыло научного здания, просто исчезли. На ее месте остался котлован, страшный, с оплавленными стенками и черной глубиной.

Но Кэрол этого не видела, она вообще ничего не видела, с последним словом пришла темнота. Нет, сознание не ушло, она поняла, что находится вне тела, не слышать, не видеть, не ощущать не может, и сделать не может ничего. Да и не в силах она ничего делать, так устала! Мягкая бесконечная ночь баюкала, качала, укрывала и куда — то несла. Сколько это продолжалось, сказать трудно. Затем пришел звук, далекий, далекий, но очень знакомый и родной. Звук мантры. Он ширился, нарастал, и вот уже вспыхнул звездочкой в темной пустоте. С каждым мгновением, мантра звучала громче, а звездочка росла, росла, пока не превратилась в манящую несравненной благодатью сферу. — Мой сон — пронеслась вдруг единственная мысль. А сфера звала, манила, дышала любовью и добром. В прошлый раз, она тянула вверх, а сейчас медленно, словами мантры наплывала сама. И чем ближе подходил свет, тем радостнее и счастливее становилось на душе. И вот она уже вся окунулась вся в живое бесконечное поющее море, стала его частью, его клеткой, его звуком, его жизнью!

Шаданакар.

В момент великой битвы ангелов с богоотступниками, вбитый из рук Люцифера меч попал в трон Творца и отколол от Великого Престола маленький кусочек, который ударившись о небесную твердь, раскололся еще не несколько частей. Ближние Архангелы тотчас бросились подбирать осколки, как бесценную благодать, но один подкатился к Люциферу и был схвачен им и увлечен в бездну падения. Тогда Архангел Михаил бросился за ним вниз, в бесконечные толщи пустоты. Высший демон и остальные восставшие оказались на одной из планет, как мы его сейчас называем, «Созвездия Пса». Вслед за ними опустился туда и Архангел Михаил. Он тут же вступил в неравную схватку с врагом. Подмога светлых никак не могла пробиться к этой планете. Тьма быстро активизировалась на теневой стороне от престола, и сделала пустоту более плотной, практически не видной для божественных сил и лучей. Силы Архангела были на исходе, когда ему решила помочь верховная сущность одной из звезд системы Сириус (а дело было именно там) — прекрасный дух Артемия, появившийся в образе сияющей женщины на белом коне. Всадница с размаху наскочила на Предводителя тьмы, а тот от неожиданности выронил волшебный осколок. Артемия подхватила драгоценный камень и спрятала его у себя на груди. Затем она направилась к Архангелу и только успела коснуться его сущности, как они были тут же перенесены великой силой алмаза в другое место.

Это была наша планета — Земля, совсем юная, недавно сформировавшая свое естество. Планетарный дух нашей планеты — царственная Эя, с любовью приняла от Артемии великий дар и спрятала осколок в своих недрах.

За свой подвиг прерасная Артемия навсегда была изгнана из собственной плоти, из брамфатуры своей планеты. Одна из планет системы Сириус была полностью порабощена демоническими полчищами, и словно легенда о том давнем происшествии, образ Божественной всадницы на своем верном коне отпечатался в околопланетарной туманности. И как темные не пытались его уничтожить, размыть — ничего у них так и не вышло.

Архангел Михаил и прекрасная Артемия, вернувшись в свет престола, были вознаграждены Господом за истинное служение. А вот наша чудесная молодая планета Земля с тех самых пор была просто атакована силами Зла. Остальные осколки Божественного Престола, размещенные в мирах восходящего ряда, постоянно низливали потоки благодатной помощи юной планете.

Здесь, мой дорогой читатель, необходимо сделать уточнение. Говоря о планете, о любом небесном теле, мы должны знать, что оно обладает многослойностью, то есть целым рядом разноматериальных слоев, образующих взаимосвязанную и взаимообусловленную систему. Совокупность всех слоев любого небесного тела называется — брамфатурой. Брамфатура нашей планеты Земля именуется Шаданакар. Она состоит из множества миров, стоящих отдельно, как наш физический — Энроф, и тесно переплетенных между собой, как множество миров восходящего и низходящего плана.

Если миф о восстании и падении Люцифера рассматривать в применении к духовныой истории Шаданакара, он потеряет смысл. Никаких событий в метаистории нашей планеты, которые могли быть отражены в событиях этого мифа, не совершалось никогда. Все произошедшее случилось некогда в плане вселенском, в превышающих все категории нашего разума масштабах той макробрамфатуры, которая объединяет Вселенную. Свершилось то, что будучи переведено знающими людьми древности в плоскость эпохальных человеческих понятий, отлилось в древний миф. Эпохальные понятия отмерли, масштабы наших представлений расширились неизмеримо, и если тепеть мы хотим уловить в этом мифе бессмертное и истинное семя идеи, мы должны остановиться на одном центральном факте им утвержденном.

Итак, в незапамятной глубине времен, неких дух, один из величайших, называемый нами Люцифером или Денницей, выражая неотъемлемую присущую каждой монаде свободу выбора, отступил от своего Творца, ради создания другой Вселенной, по собственному замыслу. К нему примкнуло множество других монад, больших и малых. Они пытались создавать миры, но эти миры оказывались непрочны и рушились, потому что восстав, богоотступнические монады, этим самым отвергли Любовь — единственно объединяющий, цементирующий принцип. Вселенский план Проведения ведет множество монад к высшему единству. По мере восхождения по ступеням бытия, формы их объединения совершенствуют свою любовь к Богу. И когда каждая из них погружается в Солнце мира и со — творит Ему — осуществляется единство совершенное: слияние с Богом без утраты своего неповторимого Я.

Вселенский замысел Люцифера противоположен. Каждая из примкнувших к нему монад — только временная его союзница и одновременно потенциальная его жертва. Каждая демоническая монада, от величайших до самых малых, лелеет мечту стать владыкою Вселенной. Гордыня подсказывает ей, что потенциально сильнее всех именно она. Все должно быть поглощено этим единственным самоутверждающимся Я.

Бог — отдает себя. Противобожеское начало наоборот, стремится вобрать в себя все. Вот почему оно есть, прежде всего «вампир» и «тиран», и вот почему тираническая тенденция не только присуща любому демоническому Я, но составляет неотъемлемую его черту. Поэтому демонические монады объединяются временно между собой, но по существу они соперники не на жизнь, а на смерть. С захватом локальной власти их группою, скоро вскрывается это противоречие, начинается взаимная борьба, и побеждает сильнейший.

Господь творит новые и новые монады, демоны же не способны сотворить ни одной, и соотношение сил непрерывно увеличивается не в их пользу. Правда совершались и ранее, совершаются и теперь — не отпадения, а нечто внешне схожее: высокосознательное существо, иногда даже целая группа их, временно противопоставляет себя Провиденциальной воле. Но этот богоборческий выбор совершается не самою монадою, а низшим «Я» — органическим сознанием. Поэтому богоборческая деятельность такой монады протекает не в духовном мире, но в материальных мирах, подвластных, по воле самих же демонов Закону возмездия. Этим самым бунт оказывается заранее обречен, а совершивший его вступает на длительный путь искупления.

Постепенно в ходе борьбы, безуспешность попыток демонических сил создать собственную вселенную стала понятна им самим. Продолжая попытки создавать отдельные миры и прилагая неимоверные усилия к упрочнению их существования, они в то же время поставили перед собой и другую цель — завладеть мирами уже существующими или только сотворяющимися. Не разрушение, а именно завладение мирами — вот их основная цель. Но разрушение миров — объективное следствие подобного завладения. Лишенные объединяющего принципа любви и сотворчества, цементируемые лишь противоречивым принципом насилия, миры не могут существовать сколько — нибудь длительное время.

Есть разрушающиеся галактики, есть погибшие и погибающие планеты — руины брамфатур. Все монады света были изгнаны из этих систем, подпавших демоническому господству. Вслед за этим, рано или поздно, следует завершающая катастрофа, и демонические полчища оказываются бесприютно мечущимися в мировом пространстве, в поисках нового объекта для вторжения.

Но есть макробрамфатуры и целые галактики, которые закрыты для армий восставшего. Внутри нашей галактики, системою, полностью освободившейся от демонических начал — является Орион — макробрамфатура необычайного могущества духовного Света. Среди миллионов галактик таких миров немало, но наша галактика, к сожалению, не входит в их число. Силы восставшего давно ведут безостановочную и неустанную борьбу со Светом в ее границах. Шаданакар также оказался ареной этой борьбы. Началась эта борьба в отдаленно древние времена, когда Земля в Энрофе представляла собой полурасплавленной шар, а другие слои Шаданакара только создавались великими Иерархиями. Там не было закона взаимного пожирания: там, в мирах существовал принцип любви и дружбы всех. Не было закона смерти: каждый переходил из слоя в слой путем материальной трансформы, свободной от страдания и не исключающей возможности возврата. В этих мирах, тогда обладавших только тремя измерениями пространства и следовательно, почти таких же плотных, как Энроф, не было закона возмездия. Совершенные ошибки исправлялись с помощью высших сил. Проблески чудесных воспоминаний об этом древнем времени, поднимались иногда в памяти мудрецов. Но естественно упрощались человеческим сознанием, поэтому привели к кристаллизации идеи о утраченном рае. В действительности не рай, а прекрасная заря, и не над земным Энрофом, тогда еще лишенным жизни, а над Олирной, следующим за нашим, миром просветления. Некоторые человеческие монады, их очень немного, жили тогда в ангельской Олирне. Это содружество праангелов можно назвать первым человечеством Шаданакара.

Великий демон, один из сподвижников Люцифера, вторгся в Шаданакар с полчищами зла. Имя его — Гагтунгр. Борьба была длительной и героической. Изгнать силы Света из брамфатуры ему не удалось, но удалось создать несколько демонических слоев, превратив их в неприступные крепости тьмы. Так же ему удалось вмешаться в процесс развития жизни в земном Энрофе и поставить на животном царстве свою печать. Планетарные законы, с помощью которых создавалась жизнь, были искажены. Ложно и кощунственно приписывать Божественному законы взаимопожирания, возмездия и смерти. Бог есть Свет, и нет в нем никакой тьмы!

От Бога только спасение. От него только радость. От него только благодать. И если мировые законы поражают нас своей жестокостью, то это потому, что голос Бога возвышается в наших душах против творчества Великого Мучителя. Взаимная борьба демонических монад, победа сильнейшего, а не того, кто более прав, низвержение побежденного в пучину мук — это закон Люцифера. Он застыл на лице Энрофа в виде «борьбы за существование». Всякое страдание существа, всякая его боль и мука дают излучение и здесь в Энрофе, и там, в мирах посмертия. Излучения злобы, ненависти, алчности, гнева проникают в демонические слои, восполняя убыль жизненных сил у различных классов и групп их обитателей. Но этих излучений не достаточно, чтобы восполнить убыль сил у отдельных демонических сообществ. Зато излучение страдания и боли, которое называется гавах, их излюбленная пища. Налагая свою лапу на законы Шаданарара, Гагтурн искажает их так, что бы породить и умножить страдание. Делая их более тягостными, жестокими, нестерпимыми. Он воспрепятствовал водворению в Энрофе закона трансформы. Как равнодействующая обоих борющихся начал, возникла смерть и стала Законом. Он восприпятствовал принципу всеобщей дружбы. Как равнодействующая обеих сил, появилось взаимопожирание, и стало Законом. И, наконец, демонические силы вмешались в существование других слоев Шаданакара — тех, через которые пролегал путь существ, хоть раз воплотившихся в земном Энрофе. Некоторые из них были обращены в миры возмездия, где царствуют мучители, наслаждаясь страданиями других. Среди различных видов гаваха, особое значение имеет тот, который связан с истечением физической крови. Когда кровь людей и животных, вытекает из организма, то в — первые минуты этого процесса она выделяет жгучее излучение особой силы. Поэтому некоторые классы демонов заинтересованы именно в кровопролитиях. Ни одно страшное событие в истории не происходило и не происходит без не осознанного нами внушения данных потусторонних кровопийц. Таков же механизм и кровавых жертвоприношений и всех помутнений сознаний человека, народа, общества. Если бы демонические силы не встречали постоянных препятствий со стороны Провиденциальных сил, законы кармы и возмездия были бы еще тяжелее, чем есть. Потому что, демоническая цель законов — порождать гавах и парализовать проявления подпавших им светлых душ. Но у законов есть и другая сторона, это их очищающее значение. Цель миротворящих иерархий и всех благословенных сил Шаданакара — смягчение и просветление законов, а цель демонических — еще большее их утяжеление. Замысел провидения — спасение всех жертв. Замысел Гангтунгра — превращение всех в жертвы.

Назир 2178г.

Назир не спал вторые сутки. Великий шейх востока, полномочный представитель Единой Лиги на всем Аравийском полуострове, мчался на встречу к Верховному представителю мистеру Ли на скоростном леолете. На следующий день после взрыва, официальными структурами было объявлено об исчезновении первого секретаря Лиги — Керолайн Ланковской, а также его супруги — леди Иоланды и еще нескольких лиц, находящихся в тот момент рядом с ними. Если до взрыва исчезновение Керол трактовалось как исключительное происшествие, которое вот — вот должно благополучно разрешится, то после него, все кто растворился в световом взрыве, через несколько часов были признаны пропавшими без вести. Всего пропало шестеро, шестеро из полутора тысяч сотрудников, охраны и спецподразделений, включая и присланную от него группу. Они находились непосредственно в эпицентре взрыва. Там же присутствовали и те, кто разрушив купол, напал на данный объект. Их количество у опрашиваемых свидетелей постоянно менялось. Все объясняли это невозможностю хоть что — то полноценно рассмотреть в изливающихся потоках ослепляющего света. Явно видели кто четверых, кто пятерых, кто одного. Все они также бесследно испарились, вместе с огромным световым камнем. Полное неведение, полное! Может встреча с мистером Ли хоть что — то разрешит.

Назир, опасаясь еще каких — нибудь неприятных сюрпризов, решил собрать в своем замке детей и родственников пропавших подруг. Первым примчался Максим, муж Лизы. Затем его люди привезли маленькую Зару — дочку Мерлин вместе с ее няней. Мама Кер — Вероника Валерьевна с внуками Мирой и Адамом должны были прилететь через два часа. Мысли шейха перехлеснулись воспоминанием. Перед самым отъездом, у выхода его догнал младший сын. Стесняясь своих слез, он бросился к отцу на шею, повторяя: «Папа, там говорят, что мама пропала, совсем исчезла, что ее больше нет! Я знаю, это не так, не так! Скажи им, чтобы они замолчали, ты все можешь, найди ее, найди маму!». Сдерживая ком в горле, отец встал перед мальчиком на колени и посмотрев в глаза, произнес дрожащим глосом: «Я обещаю тебе, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы она снова была с нами рядом. Обещаю!».

Оставшийся участок пути, измученный неизвестностью муж и отец, думал только об одном — как убедить Верховного представителя приоткрыть ему завесу тайны над этим странным происшествием. Но мистера Ли убеждать не пришлось. Поприветствовав своего посетителя, он жестом пригласил его присесть и передал в руки включенный информационный файл. Назира сразу же затянуло внутрь. Он оказался внутри информационного потока. Все исследования и знания, полученные учеными о голубом алмазе, включая умозаключения самого мистера Ли, поступали последовательно. Место обнаружения, место исчезновения, основные характеристики, роль Керол, реакции на ее появление, и далее, далее, в полном объеме.

Когда файл закончился, изумленный Назир сидел еще несколько минут молча, постигая и синхронизируя то, что стало известно, а затем обратился к Верховному старцу с единственно просьбой: «Разрешите мне и нескольким близким пропавших женщин побывать на месте разрушенного института. Понимаю, что там не безопастно, что ничего конкретного еще не найдено, но поверьте, мне это действительно необходимо! Не могу сейчас точно сформулировать для чего, знаю лишь одно, мне нужно там быть. Там я найду выход!». Мистер Ли ответил через минутную паузу: «Сомневаюсь, что Ваше посещение что — либо изменит, но уступаю просьбе. Только вы, без родственников. Информация все еще засекречена. Вас проводят до места сразу после нашей встречи. Запомните, неразглашение на Вашей совести. Если удастя раздобыть что — то важное, жду Вас в любое время! Удачи Назир и мои искренние соболезнования по поводу случившегося».

2014г. Родинтроп.

Мистер Родинтроп спокойно слушал доклад. Интерактивная карта то и дело вспыхивала различными огоньками, высвечивая упоминаемые названия и объекты. Благодатное состояние, пришедшее к нему с утра, испарилось не оставив за собой и следа. Нескрываемое раздражение заставило трястись руки. Бросив ручку на стол, он резко прервал говорящего: «Надо обострить ситуацию, активизировать военные действия. Да, война, настоящая война, сейчас она будет очень кстати. Пусть они душат друг друга, дерутся. Чем больше крови, тем больше ненависти. Не гасить, только разжигать. Финансирование обеспечить в полном объеме. Да, и проинтенсируйте шумиху в прессе. Необходимо усилить круговое давление на Россию — экономические санкции, блокировка любых интеграционных процессов, шовинистская истерия — все, абсолютно все! Россия — кровожадный монстр, едва сдерживаемый мировой демократией! Только так, а не иначе ее должны воспринимать в мире. В нашем мире, вам все понятно? Возможно очень скоро будет получено разрешение на полномасштабные действия. Основа к этому должна быть готова заранее. Средств не жалейте. Работайте пока тихо, без утечек, мало ли как обернется. Жду с отчетом через две недели, надеюсь на достижение промежуточного результата».

Мистер Родинтроп демонстративно встал, давая понять об окончании встречи, и едва кивнув головой, направился к зеркально — витражной стене. Косые солнечные лучи перебрались с огромного стола на бледно — золотистый паркет. Время перевалило через полуденную черту, а солнце все еще сияло в зените. Внизу маленькими муравьями ползали люди и машины. Бернард не любил высоты даже в молодости, а уж сейчас тем более, все ближе к жучкам и цветочкам. Не так далеко летел самолет, оставляя за собой белый пушистый след. Память незаметно вернулась в 2001 год, когда вот такие же самолетики атаковали США. Ничто в мире не происходит просто так. Каждому действию предшествуют несколько причин. Они как ручейки, незаметно, исподволь, сливаются в полноводный поток, направленный на достижение поставленной цели. Причем довольно часто само действие выступает в роли ширмы — а главный, истинный результат хранится в последствиях. Именно по последствиям с течением времени понимаешь, кто является главным выгодоприобретателем случившегося. Именно последствия снимают последний покров тайны с причин.

11 сентября, в этом плане, событие не просто страшное, оно уникальное. Ибо тогда была сыграна важная сцена мирового безумия, начавшая новый акт в современном политическом спектакле, спектакле под названием — террор… и… новый, порабощенный мир!

Я думаю, мой читатель догадывается, что политический терроризм давно использовался «надстоящими» в достижении определенных целей, но того громадного объема и значения, которого он достиг в современности не было никогда. Выращенная в жарком Афганестане, на полях беззакония и вседозволенности, он получил полный карт бланш. Назвали взлелеянного монстра Алькайда. Первые навыки борьбы опробовали на русских во время Афганской войны. Именно тогда прижилась основная структура, которую пытались внедрить долгие десятилетия. Причем удалось совместить решение нескольких вопросов одновременно. Структура данной организации представляла собой кисть руки, управляемую дистанционно из мозгового центра. Только вместо пяти пальцев у нее было множество щупалец, некоторые из которых, отпочковываясь, смогли разрастись в новые локальные «тела». За основу взяли исламский радикализм. Была разработана новая зомбирующая программа, которая довольно быстро превращала некоторых из новобранцев в сумасшедших фанатиков, способных, ради призрачного «неба» на все. Одновременно уничтожались и те, кто был способен на истинную веру, и те, кого они забирали с собой, и, конечно, сама религия, испачканная грязью террора.

После достижения поставленных целей в Афганистане, выращенному «монстру» требовалась новая кровь для жизни. Пища была найдена — Ближний Восток. Этот план зрел века. Именно там, в границах древних Шумерских царств, находились сакральные «места силы» — силы Зла. Нужно было разбудить исполинские воронки, заставить их генерировать восходящий из приисподни поток, а для этого требовалась война. Не локальная, не быстрая, а огромная, вязкая, кровопролитная. От количества ушедшей в землю крови, от количества выброшенной в мир боли и горя, зависела скорость пробуждения механизма генерации.

Задуманное практически удалось. Основной «Монстр» вел себя послушно, точно исполняя приказы. Но некоторые, ставшие вполне самостоятельными «щупальца», почуяли вкус свободы и стали вырываться из — под контроля. Одной из таких змеек удалось нанести тяжелейший удар, не просто по телу «правящего», а по голове, непосредственно в самый главный участок мозгового центра.

Конечно сама идея акции 11 сентября, была задумана самими «надстоящими». Задумана с той целью, чтоб — бы развязать себе руки, значительно увеличив диапазон легального воздействия. Но там, внизу, часть выращенных ими же фанатиков, решилась на настоящий, смертельный выпад. Поняв, кому она служит в действительности, не зная других способов, кроме тех, которым ее научили, змейка ударила со всей своей фанатичной решительностью. Терять ей было нечего. Неминуемая гибель в чистых благородных руках следовала в любом случае. И в случае послушной жизни в лапах Зла, и в случае «героической гибели» во имя его целей. Никто из высших «надстоящих», не ожидал такой силы удара, не думал, что хитрый змееныш, учуяв предстоящую бездну, способен превратиться в умную кобру, и превратить задуманный план в коварную смерть.

Вот такой же самолет летел тогда, по направлению к башням — близнецам. Может быть даже сам Грейс или Дональд стояли у стеклянной стены. Интересно о чем думает человек, понимая неминуемость скорой смерти.

Мало кто знает, но выбранные точки ударов были не случайны. Один из них, как раз пришелся на международный офис старейшего банка «надстоящих», банка, управляющего всей мировой экономикой. Дело даже не в людях, включая единиц элиты, не в миллиардах расплавленного золота и сгоревшей мишуры — напечатают и отольют новое. Дело в самой возможности произошедшего. Если они смогли найти брешь и ударить в самую суть, то рано или поздно повторить «подвиг», пройтись по проторенной дорожке, сможет каждый. Значит надо сделать так, что — бы этой дороги не стало. Стереть с лица земли не только эту группу, но и всех с кем они имели хоть мимолетный контакт. Поплатятся народы, утонут в собственной крови и боли. Рука, качающая колыбель — правит миром!

Самолет за окном давно уже скрылся из вида. Синее небо чуть сгустило свой цвет. Бернард Родинтроп с трудом приоткрыл одно из огромных витражных отделений. Свежий поток воздуха быстро испарялся в спертом деловом пространстве, как вода в пустыне. Еще раз, вдохнув полной грудью, он вернулся к столу и вызвал секретаря. — «Кристи, деточка, сделай мне, пожалуйста, чаю с молоком. Да, не забудь про нашего азиатского друга. Он любит кофе, бразильский. Зови его, но не забудь отменить встречу с Джери Гродсманом. Сошлись на срочный вызов, и назначь следующую по графику». Буквально через несколько минут, тяжелые дубовые двери кабинета распахнулись, и вместо чуть полноватой красавицы секретарши, в комнату буквально влетел щупленький невысокий человек в строгих, если не сказать смешных, роговых очках.

— «Мистер Вайо, рад видеть вас! Как ваше здоровье, как настроение?»

— «Замечательно, мистер Родинтроп. Привез вам небольшой подарок. Новейшая китайская разработка, пока еще в строжайшем секрете. Но мне удалось раздобыть один из элитных экземпляров».

— «Спасибо, дорогой Сян. Ты постоянно даришь мне подарки, как девушке на свидании, я как то неловко себя чувствую. Чудо говоришь, ну хорошо, посмотрим на современное китайское чудо, так сказать, вблизи. Присаживайся вот здесь, на диван. Сейчас Кристи будет нас с тобой угощать». Точно услышав его слова, двери кабинета снова распахнулись, и деловито улыбавшаяся, с перегруженным подносом секретарша, начала быстро накрывать на стол.

— «Умница, согласись Сянь! Не успел подумать, она уже здесь. Вот так бы все остальные работали! Угощайся, твой любимый, бразильский, может чего — нибудь покрепче?»

— «О, спасибо большое, но не могу. Проходу курс лечения, категорически запрещено. Почки, снова почки».

— «Не переживай, я так последние сорок лет живу. То одно нельзя, то другое, с ума сведут. Больше половины указаний просто не исполняю, и ничего, хуже себя не чувствую. Но мы отвлеклись, рассказывай с чем приехал. Что там у вас новенького?»

— «Все нормально, все по плану. Борьба с коррупцией немного угасла, но кое где полыхать продолжает».

— «Не скромничай, не скромничай!» — прервал Родинтроп. — «Такого столпа свалить — дорогого стоит. Идеально проведенная операция! Ему теперь не подняться. Мало того, что коррупционные обвинения выдвинули, да еще и уголовщиной накрыли. Красавчик! Порадовал, так порадовал, а жену его надо казнить, именно казнить, что б другим неповадно было руки распускать. Как в основном форваторе, без изменений? Назначение состоится в соответствии с планом

— «Я думаю, да. Новых течений пока что нет, по крайней мере, таких сильных, которые смогли бы повлиять на итог. Но некое нервозное предчувствие меня не оставляет. Капитал начинает уходить, экономика замедляется, наверху, уже конкретно говорят о сотрудничестве с Россией».

— «С Россией, говоришь. Ну, ну, с Россией, так с Россией. Значит, дракон с медведем дружить будут?».

— «Да, ожидается крупное соглашение в нефте — газовой сфере, возможен технологический обмен. Дальше пока не пойдет, слишком сильно мы с вами связаны».

— «Ничего, это для страховки. Дракон — хотя и мифическое животное, но довольно непредсказуемое и опасное. Будет нам хорошо, будет вам хорошо».

— «Это конечно, мистер Родинтроп, только тянуть за ниточки может и другая сторона. Гипотетически, такая возможность сохраняется» — Сяо со стуком поставил пустую чашку на столик.

Но старый Бернард, не замечая его нервозности, продолжил спокойным тоном: «Китай может сейчас нанести Штатам сильный удар, но он этого не делает, и не сделает. Не те кормчие у руля. Если начнет рушиться настоящая экономическая система, Китай потеряет все, почти все. Его лидирующие позиции рухнут. Только сумасшедшие красноперые могли поджечь здание, зная, что заживо сгорят в нем. Поэтому и пришлось убрать вашего знакомого. Не то, что — бы нельзя было с ним договориться, договориться можно с любым. В нем была эта безумная искра. Что нам оставалось — сидеть и ждать, когда она вспыхнет? Конечно, нет. Еще раз хвалю за проведенную операцию! Порадовал! Думаю сейчас, можно перейти к решению следующей задачи. Вы человек не бедный. Основные активы не в Китае, но и там много чего имеется. Так вот, рекомендую перенесит позиции, находящиеся на Юге, особенно в Юньнане. У вас две фабрики в Лимтанге, их в первую очередь. Теперь непосредственно к задаче. Возня в Бирме идет уже давно. Там много сторон, и каждая имеет свой куш. Необходимо усилить вливания, усилить постепенно, что — бы не бросалось в глаза. Подложить, так сказать, дровишек в костер, что — бы под пузом у дракона стало горячо. Мьямна пронизана войной, снизу доверху. Она ей живет, так какая разница с кем воевать, негласно, озираясь. А нашему огнедышащему другу станет не вполне комфортно. Он не глупый, догадается сразу, и станет немного посговорчивее. Да, подищите мне группу из своих для проведения разовых акций, как раз и мы опробуем новешие разработки, ну это на крайний случай, на крайний. Так сказать — единичные акции устрашения, если уже иного выбора не останется. Можно и с другого края подобраться, но Мьямна должна тлеть!

Япония в игру не вступит. Ближний Восток еще не поджег Среднюю Азию, но достаточно и того, что он сам пылает. В таком состоянии он нам и нужен. Управляемо — хаотический Ближневосточный регион решает сразу несколько грандиозных задач, поэтому пожар там будет разгораться сильнее и сильнее, охватывая все большее колличество стран. Когда рухнет режим Асада, Катар получит возможность транспортировки нефти и гада непосредственно по территоррии Сирии. Это умножит объемы его экспорта, и заодно осложнит Иранский экспорт. Если нам удастся, а нам удастся поставить под контроль и алжирский газ, тогда блокада нефтегазового экспорта России будет обеспечена. Когда загорится средняя Азия пойдет новый виток игры, но это потом. Сейчас важно ослабить Китай. Пылающий Ближний Восток заодно отсекает от нефти и газа нашего узкоглазого дракона, а также китайскую часть Евразии от западно — европейской. Конечно Китай сопротивляется всеми силами. Пакистан уже в зоне его влияния. Иран тоже союзник, хоть и специфический. Юг Ирака сейчас контролируют шиитские союзники Ирана, поэтому геостратегически и даже геоэкономически Китай выходит при таком раскладе не только в акваторию Индийского океана, но и через средиземноморское побережье Сирии в Атлантику. Поэтому ни Китай ни Россия Сирию просто так не отдадут. Битва там будет серьезная. Но у нас нету иного продолжения, кроме как давить дальше, потому как наша наднациональная геоконструкция испытывает сейчас серьезнейшее перенапряжение сил. Время Америки проходит. Что-бы оттянуть окончательный упадок, ей нужна передышка, но из Ближнего Востока и Афганистана мы никогда не уйдем, не за тем приходи. Это лучший плацдарм для дальнейших действий!

Вы должны сделать все, что — бы ослабить позицию Китая по Сириии. Лобируйте с разных флангов. Обещайте любые суммы. Мы пойдем на многие уступки и по Африке и по другим направлениям. Сирия сейчас приоритетный вопрос. Как только она будет сломлена, наступит очередь Ирана и наше время диктовать условия. У вас будет поддержка и на самой Ближневосточной территории. У нас есть выход на все группировки. Так что решим любой вопрос, но проблема Сирии должна пойти по нужной дороге. Детали и этапы плана обсудите с Яном. Вы неплохо работаете вместе. В течении года, в крайнем случае двух, мне нужны результаты. Желаю успехов! Да, совсем забыл, ваш бонус уже на счетах. Будьте спокойны, там даже больше, чем договаривались! Меня, к сожалению, очень редко радуют. Но вы исключение, поэтому я тоже преподнес вам подарок!»

Анна. 2014.

— «Так, вы в подвал» — скомандовала Серафима Петровна. — «Вдруг еще бомбить будут, а я до Димкиной хаты доеду, посмотрю, что случилось. Тока без меня не вылазте, сидите смирно, может кто из чужаков заявится. Сергею светится нельзя. Забьют его, если что!».

Закрыв за собой дверь, Серафима Петровна кинулась к гаражу за велосипедом, но раздавшийся с новой силой, Димкин плач, вернул ее обратно. — «Что случилось?» — крикнула она, заново раскрыв дверцу.

— «Мам, свет включи, ты забыла. Он, наверное, темноты боится».

— «Боже ты мой!» — женщина раздосадовано щелкнула выключателем, и достав, наконец, велосипед, тронулась в путь.

Аня минут десять сидела спокойно, не двигаясь. Она медленно качала Димку на коленях и гладила его по голове. Всхлипывания мальчика вскоре прекратились и сменились ровным дыханием спящего. Аня укрыла его, заботливо спущенным из дома одеялом. В голове все еще шумело, будто вода стояла в ушах. Наверное, оглушило — подумала она, вспомнив, как рвануло совсем близко. Взрыв запомнился очень отчетливо, так если бы он продолжался не секунды, а целую вечность. Сначала это была желто — оранжевая вспышка, красивая, огромная, огненная снежинка. Ее лучи с трудом прорывались через шарообразный ком пыли и земли. Дальше был удар — удар такой сильный, что она ощутила себя крошечным комочком, вдавливаемым в землю. Все, потом только темнота. Причем Анна точно ощущала, понимала не знаю как правильнее сказать, что это она, только вокруг ничего не было, совсем ничего. — А что видит Лешка, тоже темноту…?

Мысль о нем вернула ее к действительности. Осторожно переложив Димку, и открыв изнутри дверь, Аня поспешила в дом за лекарствами. Сначала она выбирала необходимое, а ненужное выкладывала на стол. Но затем, словно одумавшись, достала большой пакет и сгребла туда все, что было в аптечке. В другой пакет поставила две трехлитровые банки воды и буханку хлеба. — За картошкой еще раз приду — с этими мыслями она направилась к подвалу, но во дворе столкнулась с запыхавшейся, совсем перепуганной мамой. Та, на ходу бросив велосипед, судорожно махала руками, молча, ни чего не говоря. Затолкав дочь в подвал, и чуть успокоившись, она, наконец, произнесла: «Идут, доча, идут!»

— «Мам, кто идет то?»

— «Танки идут! И других машин много»

— «Чьи танки?»

— «А я почем знаю, на них не написано!» Затем, помолчав несколько мгновений, добавила: «Наверное, украинские, все зеленые, одинаковые».

— «Мам, что делать? Они же Лешку убьют, скажут русский диверсант» — голос девушки дрожал, как при быстрой езде. Страх и нервное напряжение стали настолько нестерпимы, что ей захотелось заплакать в голос или сделать хоть что то, что бы паника улетучилась сама собою.

— «Успокойся! Успокойся! Слышишь, до ночи немного осталось, а там можа што и придумаем!». Вы тут сидите, а я Димку заберу, и в дом пойду».

Выйдя на улицу, Серафима Петровна взяла с собой мальчика, а дочку и Алексея закрыла в подвале. Ключ украдкой спрятала под стальной отлив, мало кто заметит. В раскрытых воротах виднелась проезжающая военная колонна. Дышать было трудно. Поднятая колесами и гусеницами пыль превратилась в слабопроницаемую темно — серую стену. Занеся мальчишку в дом, она положила его на маленьком диванчике, подальше от окна. Затем снова выбежала во двор, что — бы закрыть ворота и калитку. Сквозь металлический скрежет и гул техники, слышались человеческие голоса, чей — то смех и рваные крики. Пометавшись еще пару минут по двору, Серафима Петровна снова вернулась в дом. Но и там она бессмысленно кружила, переходя с места на место. Наконец, захныкавший во сне Димка привлек ее внимание к себе. Он снова плакал во сне, и Серафима Петровна бережно взяла его на руки и крепко прижала к себе. — «Господи, помоги, помоги пережить это все, дай силы Господи, прости за все, сохрани от зла доченьку мою, сохрани и парня ее, и мальчишку вот этого, и меня грешную. Пресвятая Владычица наша Богородица, помилуй нас, укрой покровом своим, спаси от смерти, от убийства, от всякого греха! Услышь меня, помилуй, защити!»

— «Эй, дома кто есть? Хозяева!» — хриплый мужской голос сбил ее внутреннюю молитву. Серафима Петровна перекрестившись, и машинально перекрыв платок, бросилась к двери. Во дворе стояло человек пять, все в одинаковой форме, с автоматами. Один сел на брошенный велосипед, и пытался на ходу поднять его на дыбы. Другие устало смеялись, подстегивая и подсказывая криками. Увидев женщину, гам немного пошел на убыль.

— «Шо хозяйка, пустишь на постой?» — обратился бородатый, стоявший ближе всего к двери.

— «Да я и рада бы хлопцы, да не могу».

— «А што так?».

— «Малец у меня. Еле уложила. Весь плачем изошелся, испугался, наверное. Дом у него при обстреле взорвали. Он по дороге бежал, кричал, пока я не перехватила».

— «Понятно, может угостишь чем?».

— «Да чем угощать, картошку вот пожарила. Если голодные, прошу к столу».

— «Слышь, картошку жрать будете?» — бородатый обернулся к сослуживцам и махнул им рукой, приглашая в дом. Дружный совместный хохот прозвучал вместо ответа.

— «Ну, проходите, только не шумите, пожалуйста, мальца пожалейте, пусть поспит, намучался он». Двое из вошедших, быстро проглядели комнаты дома и доложили бородатому: «Все чисто, малец в большой комнате, на диване. Больше никого, пусто. А што, хозяйка, нема ополченцев, побегли?».

— «Да их тут и не было совсем!» — ответила женщина, со звоном ставя посуду на стол. «А то вы не знаете, што они в Лозовке стояли. Зачем пол села разнесли? Где людям жить, как жить?». Мужчины стояли молча, виновато склонив головы. — «Садитесь уже, ешьте. Только картошка с капустой, хлеба нет».

Стоявшая посреди стола сковородка, когда сняли крышку, быстро наполнила маленькую кухню вкусным домашним запахом. Моментально оживившись, вояки бросились к еде. Ели жадно, почти не разговаривая. Скупые слова изредка перемежались хриплым кашлем и смешками. Бородатый из вещмешка достал черствую, уже нарезанную краюху хлеба. Самый молодой Петро, с чудесными васильковыми глазами, вытащил фляжку с водой. Задыхающийся в кашле, смуглый паренек, поставил еще одну фляжку, чуть поменьше, явно уже не с водой. Все вопросительно взглянули на Бородатого, но тот сухо, без эмоций проговорил: «Убрать, до вечера подождете». Фляжка тот час исчезла. В эту минуту за окном что — то сильно громыхнуло. Серафима Петровна, сжавшись в комочек, забилась в угол. Мужчины за столом также накрыли головы руками. Поняв, что выстрелов больше нет, Бородатый послал чернявого посмотреть, что там случилось. Тот вернулся минут через пять, и на вопросительные взгляды, откашливаясь, ответил: «Да ничего, Михайло с седьмой бригады обожрался и давай смолять. Связали его уже». Серафима беззвучно заплакала, хрупкие женские плечи судорожно тряслись на фоне белой окрашенной стены. Бородатый бросил ложку, налил в кружку воды и тяжелыми шагами подошел к рыдающей женщине.

— «Не плачь, слышь, не плач хозяйка, успокойся. А вот и малой!». В дверном проеме и вправду появился заспанный Димка, маленькими кулачками притирающий сонные заплаканные глазки. Он где — то с минуту молчал, удивленно оглядывая незнакомцев, а затем твердым детским голосом спросил: «Вы што, солдаты што ли?». Первым ответил Петро: «Конечно солдаты, виш оружие есть».

— «Вам большие автоматы надо, там дядьки чужие по нам стреляют, стреляют, хату мою разбили, мамка даже не встает, зову ее, зову! Если вы солдаты, вы их прогнать должны, шоб вони нас не забивали». Повисшую после этих слов паузу долго никто не мог нарушить. Только забившийся кашель темного украинца глухо звучал в пустой тишине. Серафима Петровна тут же успокоилась, взяла Димку на руки и пошла с ним в другую комнату.

— «Суки, зачем по пустому селу бить заставили?» — возмутился Петро.

— «Да ни зачем, для профилактики» — ответил чернявый. «Шо, если — бы мы сунулись, а тут засады за каждым углом. Ты бы сейчас не сидел за столом, картошку не жрал, а как Богдан в земле сырой лежал!».

— «Все равно, нельзя так, нельзя, мы же их жизни ломаем, а если бы к нам так в дома пришли?».

— «А им можно, можно коцапам. У самих столько земли, а нет, все равно мало!».

— «А я не про коцапов, я про мальца этого, да про мать его, что, наверное, в доме мертвая лежит».

— «А што делать, мы сюда не по доброй воле пришли, демобилизация, слово — то какое! На войне один закон — не ты, так тебя, понимаешь!».

— «Цыц!» — прервал спорящих Бородатый. — «Что растрещались как сороки? Собирайтесь, поели, хватит рассиживаться, ступайте во двор. Петро, а ты пойди, позови хозяйку». Когда она подошла, он спросил тихо, что бы играющий в телефон мальчик не слышал: «Адрес скажи, где мальца хата. Ребят пошлю, пусть узнают что там. Спасибо за обед хозяйка, неделю по человечески не ели.. Прости нас, война это».

— «По той стороне, седьмая хата за поворотом, только нет там никого живого, я была!».

— «Понятно, ну бывай» — с тяжелым вздохом произнес Бородатый, и вышел во двор.

Сумрак окончательно сгустился. Теплый ветер гладил пышные сиреневые цветы под окном. В воздухе, наполненном гарью, все е ощущалась неуловимая свежесть вечернего лета. Скрывшееся за горизонт солнце, все еще освещало землю удаленным серо — голубым светом. И в таком же по цвету небе стали незаметно вырисовываться первые крупные звезды. К Бородатому подошел черноглазый Сашко и негромко произнес: «Слышь командир, подвал на замке, а свет горит, может глянуть?». Виктор Семенович, так звали старшего, внимательно осмотрел запертую дверь, валявшийся рядом велосипед и перевернутую тачку, но ничего Сашко не ответил, а обратился к Петро: «Дуй к седьмой хате, по той стороне, за поворотом. Глянь, что там. А вы собирайтесь, уходим».

— «А шо с подвалом?».

— «Сашко не забивай мне башку. Сказал — уходим, значит уходим!»

Они не торопясь двинулись дальше. Сгорбленные темные фигуры потихоньку растворялись в сгустившейся тьме. Стоявшая у окна Серафима, видела их силуэты, и от нетерпения сильнее трясла Димку на руках. — «Сейчас я тебя накормлю, у меня там молока немного осталось и картошка еще есть. А потом игрушек достанем — целая коробка в кладовке стоит. Посиди тут, сейчас принесу» — оставив мальчика в комнате, Серафима Петровна сразу бросилась к подвалу. Нервно оглядываясь, она попыталась открыть замок, но ключ выпал из трясущихся рук в черную сухую пыль под ногами. Опустившись на коленки, женщина пыталась на ощупь найти его, но в эту минуту, но громкое — Есть кто? — заставило ее вздрогнуть всем телом. Обернувшись, она разглядела у ворот две фигуры, которые озираясь, двинулись к дому.

— «Да нет у меня ничего!» — женщина двинулась на перерез. «Сейчас ваши были, пять человек. Поели и ушли. Не обижайтесь хлопцы, ничего не оставили».

— «Может, что в погребе есть? Огурчики там, помидорчики

— «Да я дура ключ потеряла, вот в темноте лазаю, ищу».

— «Так давай посветим» — один из пришедших достал фонарик и направил луч света ей под ноги. Серафима сразу увидела завалившийся под камушек ключ.

— «Вот он, нашла, давай открывай, поглядим, что там у тебя вкусненького». Стылый ужас, словно ментоловый холод навалился, подмяв ее целиком. Перепуганная до смерти мать, лихорадочно пыталась придумать хоть что — то, что — бы отвлечь нежданных гостей от этой проклятой подвальной двери, но в голову совсем ничего ни шло, одно только — Анечка, Анечка — бешено пульсировало там, вместе с кровью.

— «Хозяйка!» — в калитке неожиданно появился, спасший ситуацию Петро. «Там все мертвые, все, люди и животные — куры, коты, собаки, корова даже. Его бледные губы шевелились быстро — быстро, а Серафиме казалось, что они двигаются отдельно, совсем не совпадая с произносимыми словами.

— «Где там? Ты што несешь?» — переспросил один из солдат. — «Да рядом тут, за углом, всего пять домов подряд. Как же малой то теперь. Как же он вообще живой остался?».

— «Успокойся, какой малец?».

— «Хозяйка знает, она его нашла. Ну я пойду до Деда, скажу ему. Надо же, наверное, похоронить по человечески!».

Не успел он раствориться в темноте, как в раскрывшейся дверной полоске появился Димка, растерянно вглядывающийся в ночной мрак. — «Теть Сим, ты где? Мне одному что — то страшновато!».

— «Я тут Димуль, я тут, ключ искала». Женщина подошла к порогу, и ласково погладив мальчика по голове, взяла его на руки. «Это он про него говорил» — сказала она солдатам, глядя им прямо в глаза. «Его мамка и все родные, ну вы поняли. А есть у меня и вправду нечего. Только Бородатый со своими ушел. Из погреба тоже много чего взяли, так что не обессудьте, ребята, пойду я, зябко мальцу!» С этими словами Серафима Петровна вошла в дом и закрыла за собой дверь. А гости переминаясь с ноги на ногу, постояли еще несколько минут и, несолоно хлебавши, тронулись дальше по селу.

Назир 2178.

До места взрыва Назир с вопровождающими летел недолго, не более двух часов. Внизу расстилались бескрайние поля — лавандовые, гречишные, пшеничные. И вдруг — черное, зияющее пятно. Когда они спустились и подошли к расплавленному объекту, тишина была такая, что казалось, звук просто выключили. Ни птиц, ни ветра, ни шорохов. Перед входом в радиус, внешняя охрана проинформировала о параметрах внутри круга. Радиционные, тепловые, магнитные и иные показатели были в норме. Специальных защитных средств не требовалось. До эпицентра их сопровождали военные. Они шли неспеша, словно выбирая место для шага, а Назира, напротив, тянуло вперед невидимой силой. Наконец — то дошли. Внизу от мощного взрыва образовалась глубокая воронка, диаметром около пятидесяти метров. Глубина же достигала примерно тридцати. Спускаться вниз мужчины не стали, запретили военные, но шейху удалось несколько оторваться от основной группы и задержаться на самой границе обрыва. Под ногами везде был одинаковый серебристо серый сплав, мутно зеркальный и чуть слепящий бликами. Неожиданно разрозненные отблески в глазах Назира стали нестерпимо яркими. Пытаясь защититься, он прикрыл глаза рукой и в тот же момент услышал голос.

— Остановись, ты стоишь там, где нужно. Убери руку и подними глаза вверх. Что ты видишь? — Голос был внутренним, он звучал в самой голове и обладал непреодалимой гипнотической силой. Назир тут же выполнил все что говорил голос.

— Что ты видишь? — повторил голос. Мужчина открыл было рот, чтобы ответить, но вслух этого не получилось. Ответ прозвучал также внутренне, как и слышался голос.

— «Ничего не вижу, ничего, кроме солнца!».

— Не смотри на солнце, смотри сквозь него! Видишь, ты видишь? —

— «Да, я вижу! Я вижу камень — огромный, сияющий. Внутри него Керолайн, я отчетливо вижу ее черты. Вокруг камня вращаются тела, их пятеро — три женщины и двое мужчин. Это Йола, я вижу Йолу! Мерлин и Лиза тоже там! Что с ними? Они живы?».

Голос ответил загадочно: «Смотря что считать жизнью. Главное, они не мертвы! Состояние в котором они пребывают в вашем мире похоже на сон, но добиваться их пробуждения до проявления категорически запрещено! Именно это разрушит невидимые тела. Да Назир, для всех остальных — они невидимы. Вскоре станут таковыми и для тебя. Это будет продолжаться пока жизнь не вернется. Придет время, алмаз снова проявится, если не случится страшного! И камень, и твоя супруга, и все кто рядом — в великой опасности. Тьма проникает повсюду. Она дотянула свои зловещие пальцы совсем близко к нему. Скоро, очень скоро беда и хаос наполнят Шаданакар. Ваш мир не исключение, смерть и над ним разверзнет черные крыла. Будущее зависит от выбора каждого! Но ты должен запомнить одно, твой бой здесь! Здесь, на этом месте, у этого рубежа. Зло в обличие карлика, попытается прорваться и демонически воздействовать на на камень, и на тех, кто в нем или рядом. Ты должен их спасти! Должен! Спасешь их, спасешь Йолу, спасешь свое сердце и целый мир!»

Голос исчез, улетучился, будто и не было никогда. По поведению окружающих было видно, что кроме Назира его никто не слышал. Военные и сопровождающие спокойно переговаривались между собой в стороне. А в душе принца жизнерадостным фонтаном забило щемящее детское счастье! — Жива! Жива! Его королева жива! Она вернется! Она будет рядом! Жива! Он приведет сюда всех своих людей, он собирет целое войско. Он не позволит никому пробраться к котловану, только бы получить разрешение Мистера Ли!

Зарема. 2178

Опасность гибели существующего благоденствия была реальной. Впервые течение неприсоединенных зародилось давным — давно, еще до образования Единой Лиги. Тогда во времена безверия и духовной опустошенности, оно называлось по другому, но не в этом суть. Изголодавшихся по божественной силе людей тянуло в его члены, будто магнитом. Обманутые ложными лозунгами и красивыми словами, они шли не задумываясь, пока не столкнулись с жестоким разочарованием. Вместо веры их встречала война — война внутренняя и внешняя, война без правил, без принципов, всех против всех! И чем страшнее были события, тем сильнее взывали к Богу на молитвах! Чем ужаснее казни, тем громче призывы к Аллаху!

Война создана тьмой, она страшна в своей ненависти и с Богом не совместима! Кого, кого, а Его Великого не проведешь! Спустя некоторое время основная масса воюющих осознала бессмысленность происходящего. Размах и сила течения стали убывать, но окончательного растворения не произошло. Зло оставило себе угольки, разбросало их по свету, чтобы когда — нибудь запалить новый пожар. В основном они скрывалисьв ортодоксальных древних кланах, и прожили там довольно продолжительное время, вплоть до образования и всеобщего распространения учения Единой Лиги. Когда всеобщее объединение подошло к ним вплотную, они вспыхнули с новой силой, собирая вокруг себя недовольных.

Идея единения всех религий высшей направенности, сама по себе возражения в целом не вызывала. Свое превосходство над остальными оспаривало лишь крайне реакционное крыло Ислама. Под эгидой помазанников Аллаха, они старались завлечь в свои сети как можно больший улов. Для этого божественные заповеди перемешивались с преступной вседозволенностью, настоящие бандиты и негодяи с пусть заблуждающимися, но искренне верующими людьми.

Запомните раз и навсегда — если по дороге к Богу, вам предлагают переступить через чью — то жизнь, или хотя бы через собственную совесть, подмена уже произошла! Ни Свет вас ждет у причала, а горький, страшный, насмехающийся над вами мрак. К сожалению, понять эту истину, многим сбившимся с пути, предстоит только после выхода из собственного тела, то есть после физической смерти. А тогда исправить или изменить содеянное практически невозможно.

Как уже говорилось, неприсоединенные состояли из четырех различных кланов. Самым массовым и идеалогически крепким был клан, управляемый Заремой. Власть к ней перешла из рук, ушедшего в мир иной отца. Нет не по наследству. Настолько всеобъемлющим было уважение к их роду, ведущему за собой более сотни лет, что когда не стало там мужского начала, власть прямым голосованием была передана женщине. Зарема являлась точной копией своего родителя. Все, начиная от внешности, от схожести в движениях и манере вести разговор, заканчивая целеустремленностью было настолько похожим, что удивляло видевших виды стариков. Кроме того, эта женщина обладала недюжинным даром речевого воздействия, также перешедшим от отца. Именно этим скорее всего обуславливалось их могущественное влияние на остальных.

Она обожала свободу. Она наслаждалась и гордилась возможностью неподчинения установленным обществом правилам. С самого детства развитие личности Заремы протекало в окружении таких же единомышленников, поэтому иной образ существования не мог возникнуть ни в мыслях, ни в мечтах. Она испытывала странное возбуждение от всеобщего беснования толпы. Есть такое психическое заболевание — пиромания. Оно выражается в непреодалимом беолезненном влечении к поджогам. Что то подобное владело и ее сущностью, только в более масштабном понятии. Ей хотелось поджечь весь мир, и просто смотреть что будет дальше, чем все закончится. Для пиромана не нужен мотив, но Зарема нашла себе оправдание. Ее дорога к Богу должна быть чистой, без тени иного присутствия. Для пиромана важен сам процесс. Он получает истинное удавольствие от того, что происходит, и совершенно не скрывает своей причасности к этому. Наблюдая за пожаром, больной испытывает радость, удовлетворение и некоторое облегчение. Причем поджег никогда не осуществляется ими ради материальной выгоды или выражения общественно — политического протеста. Все должно загореться только потому что должно! Без причин, без объяснений!

Одни ее действия подпадали под симптомы болезни, другие явно противоречили, словно в предводительнице уживалось сразу несколько личностей. И влиятельный вождь, ведущий за собой тысячи, и молодая влюбленная женщина, мечтающая о будущем, и человек, отягощенный достижением поставленной цели во что- бы там ни стало. Обобщая, можно сказать, что она была необычной личностью, со своими желаниями, чувствами, мечтами, болезнями и стремлениями. Она была умным лидером, умело пользующимся обстоятельствами окружающего мира.

Предводительница приняла бразды правления пять лет назад. Несмотря на юный по меркам будущего возраст, ей было всего 45, а жили в то время в среднем до 120 лет, она очень быстро покорить сердца подчиненных своим огнедышащим даром, смелостью, умом, усердием, харизматичностью, и искренней, неподдельной заботой. Через пол года после избрания, молодая женщина вышла замуж. Ее возлюбленным оказался старший смены охранного отряда по имени Тимур эль Раби — молодой, сильный, в сущности обычный воин, отличавшийся от остальных лишь неподкупной преданностью и наверное, искренним к ней чувством. Сердцу не прикажешь — так говорили еще в древности.

Прожили они совсем недолго, ее любимый погиб при перевозе контрабанды в одном из Тайских портов. При осмотре судна были обнаружены запрещенные товары. Так как груз был очень важен, команда решила стоять до последнего и начала перестрелку. Погибли все проверяющие — офицеры и четыре члена экипажа. Одним из них был Тимур. Груз был ни чем иным, как взрывателями к старым ядерным боеголовкам, найденным на заброшенном острове в Атлантике, поэтому Зарема и послала за ним самого надежного человека. Груз был в целосности доставлен к месту назначения, но горе утраты так сильно накрыло женщину, что даже сейчас, спустя время одна мысль о случившемся, полностью выводила из равновесия.

Нет, Тимур не ушел, не исчез навсегда, он был рядом. Та первая сумасшедшая ночь преследовала Зарему постоянно, стоило только ей остаться одной, и расслабившись, отключившись от своих грандиозных планов, закрыть глаза. Сначала в темноте приходили его глаза. Они смотрели, как тогда, с прожигающей насквозь страстью. Затем она окуналась в его руки, ласковые и нежные, как волны.

Тогда, в первый раз, во время сильного ливня, Зарема пришла к нему сама. Он никогда бы не посмел войти в ее покои без приказа. Каждая капля, бившаяся в оконное стекло кричала: «Остановись, может не надо, может не надо!», но измученные томлением сердца остановить уже не могло ничего. Их тела соединились без слов, в одном сметающем порыве. А дальше началось счастье, легкое, словно полет бабочки. Его вкус и сейчас оставался на губах, его смех, временами звенел в сердце, стоило ей окунуться в воспоминания.

Зареме повезло в одном, в момент гибели своего супруга, она была беременна. Его плоть не исчезла бесследно. Его кровь теперь наполняла ее изнутри, и очень скоро должна была выйти в вновь в этот мир, в образе новой жизни.

Зарема только что вернулась в свои покои после довольно бурного собрания действующей четверки главарей. Колум и Эль — Хатир настаивали на немедленном наступлении по всем пунктам плана. Георг совершенно неожиданно, не поставив никого в известность испарился. Вместе с этим, власти Единой Лиги объявили о таинственной исчезновении первого секретаря Высшего комитета Лиги. Складывалось впечатление, что за ее спиной идет темная и грязная игра, поэтому предводительница в первые минуты встречи, устроила настоящий разнос своим оппонентам. Старый горбун выкрутился умело. Свалив все на тайные связи Георга, он убедил остальных соратников не отступать от намеченного плана. Заговор вынашивался десятилетиями, и сейчас, в самый решающий момент, чтобы не случилось, он должен был быть исполнен. Зарема согласилась с его доводами, но осадок в душе остался. Ее единичный голос «против» все равно не смог бы противостоять трем голосам «за», поэтому она вынуждена была присоединиться к наступлению, хотя внутренне понимала что обстоятельства складываются не так, как ей хотелось бы.

Стук в дверь кабинета, и появившийся вслед за этим старший помощник, заставили молодую женщину, оторваться от раскрытой карты. Она любила в минуты нервного раздражения рассматривать очертания стран и прогнозировать как и каким образом неприсоединенные могут закрепиться на той или иной территории. Прошу прощения Зарема, Совет требует вашего немедленного присутствия. Колум и Эль — Хатир собрали добровольцев для распространения ядовитых спор. Но возникли непредвиденные сложности. Люди напуганы. Они боятся за себя и за своих близких. Некоторые настаивают на полном отказе от операции, некоторые требуют вакцинации. Колум в замешетельстве и просит Вашего немедленного вмешательства. Простите еще раз, что вынужден был Вас потревожить».

— «Я не удивлена. Мерзкий горбун и немощный полководец — кого они могут убедить! А все туда же — вершители судеб! Что они без меня — ничто, может хоть сейчас это осядет в их тупых головах! Передай им Астрид, я сейчас приду» — с этими словами Зарема подошла к зеркалу и крикнув помощнице, чтобы принесли ее красное платье, поправила волосы и накрыла их платком.

Когда она вошла на высокую трибуну и подняла вверх руку, гул толпы прекратился. Красивая, молодая, в алом развивающемся платье, она притягивала внимание, словно магнит.

— «Приветствую Вас избранные! Вы истинные души аллаха, несущие знамя свободы и веры. Приветствую Вас, братья мои и сестры, приветствую и поздравляю! Свершилось! Великий услышал наши молитвы и узрел несправедливость, творящуюся повсюду. Никто и ничто теперь не спрячется от его кары. Каждый виновный в действии или бездействии будет наказан! Болезнь — лишь длань его силы. Она сама найдет и поразит виновных, неважно их, или тех, кто им дорог! В конце концов останутся лишь чистые. Останутся те, кто отречется от прошлого и будет прощен Всемилостивейшим! Они вступят в наши ряды! Будте внимательны, принимая их, следите чтобы рядом не оказалось предателя или врага, ибо важность настоящего момента беспрецедентна. Сомневающимся и дрожащим не место в наших рядах. Вы все воины Аллаха и находитесь под его защищающим покровом! Так зачем пришли сюда? Чтобы я, женщина укрепляла ваши силы? Аллах все предвидит, все знает, он ведет за собой только верных! Так где ваша вера — в сердце, как у льва, или в пятках, как у гиены. Те у кого в пятках, те, кто боится за себя или за своих близких, и сомневается в выборе Аллаха — могут ступать прочь! Мы не тронем их, зачем пачкатся! Клятвы и обещания перед людьми будут разорваны, а пред Всевышним — им отвечать самим! Те же, кто верен нашему движению, кто несет духовное знамя честно, без страха, без упрека, будут вознаграждены сторицей. Из тысяч мы станем миллионами, из тени выйдем в зенит. И ничто тогда не сможет затмить Единого Величия Аллаха! Мы все будет залиты его всевышней силой!

Так зачем вы пришли сюда? Ждете поддержки в решающий момент — не дождетесь! Поддержать вас может только Он — Зарема подняла руку вверх — к Нему и обращайтесь! Каждый должен выполнить поставленную задачу. Жатва началась, от того как мы будем делать это — зависят не только наши жизни, но и жизни тех, кто нам дорог! Аллах Акбар!» — прокричала женщина так яростно, мощным криком поражая сердца стоящих внизу. — «Аллах Акбар!» -услышала гулкий, разносимый эхом ответ. Спустившись с трибуны, она ушла так же быстро, как и появилась, но стоящие в толпе расходились медленно, переваривая услышанное, и постепенно отходя от мощнейшей силы ее воздействия.

Установка сработала, она дошла до тех к кому была направлена. После выступления Заремы никто не отказался от выполнения поставленных задач. Триста человек той же ночью были экипированы вирусной заразой и отправлены к крупнейшим Верградам мира. Но беременная женщина потеряла так много сил от эмоционального напряжения, что еще не дойдя до своих покоев, почувствовала сильнейшую боль внизу живота. Через минуту боль повторилась снова, теперь она пронизила ее всю, снизу доверху. Лицо и губы побелели в секунду. Скрючившись, она едва доползла до двери, чтобы позвать на помощь. Раздирающие судороги отпустили на несколько мгновений, но тут же вернулись вновь. Казалось, что Зарему положили в мясорубку и медленно крутят, переламывая кости и жилы. Зарема не кричала. Она вцепилась зубами в мягкую подушку для спины, и каталась по полу, рыча как зверь. Близкие пригласили доктора и аккушерку. Сделанный укол, чуть притупил боль и затуманил разум, но схватки продолжались своим чередом. Шел обычный процесс вхождения человека в этот мир.

История вечная. Кто и зачем приходит сюда? Ответ на этот вопрос многогранен. Наш Энроф — земля, лежащая на перепутье между добром и злом. Мир благодатный, цветной, насыщенный множеством удовольствий, начиная от чувственных, физических, до эстетическо — духовных. Мир — борьба, мир — урок, мир — дорога к просветлению. Кто — то приходит сюда единожды, и за короткую земную жизнь, успевает впитать в себя столько Божественной силы, что сразу же после физической смерти, отправляется к высшим мирам, и оттуда помогает нам, оставшимся на Земле. Кому — то для просветления необходимо пройти несолько уроков и несколько воплощений. Он вновь и вновь возвращается сюда, что — бы закончить начатое.

А кто — то приходит для выполнения конкретной задачи. Причем эти посетители в своем духовном выборе давно определились. Они тщательно готовятся к своей миссии. Мировые тираны, например, зреют веками. Они проходят через множество страшных воплощений, чтобы, наконец, стать монстром, сотворившим миллионы жертв. При их правлении, гавах выделяемый человеческими массами настолько возрастает, что полчища тьмы жиреют и растут на глазах. Но свет не дремлет, зло долго не живет. Переливаясь из одного сосуда в другой, они непрестанно ведут невидимую для основной массы живущих, борьбу, каждый раз уводя человечество от гибели. Отброшенное зло вновь меняет маску. Оно принимает новый облик, искажая сущность обыденного существования, оно применяет новые методы борьбы и воздействия. И вот уже за какие — то несколько десятилетий, чистейшие понятия свободы и равенства становятся синонимами смерти, войны, беззакония и разрухи. Тьма сталкивает государства в современном мире экономическими и глобально-политическими интересами. Все ищут оправдание и смысл в наступающем безумии, а его нет, просто нет. Весь смысл только в том, что зло расправляет плечи и требует новых жертв.

Но вернемся к будущему. Роды продолжались уже более восьми часов. Боль, которую чувствовала Зарема зашкаливала. Все введенные обезболивающие приглушали ее на несколько минут, но она возвращалась каждый раз с умноженной силой. Вспотевшие врач и аккушерка не знали что и делать. Сестра держала Зарему за руку и протирала лицо ледяными салфетками, от страха тораторя обо всем, что придет в голову. В короткие минуты отдыха, женщина проваливалась в короткое полуобморочное забытье, а как только боль возвращалась, превращалась в хриплый крик и липкое от пота безумие. Тогда рядом были лишь глаза отца ребенка, ее Тимура. Они вспыхивали короткими всполохами в мутном сумбурном тумане, как бы наблюдая за происходящим. И вот, когда при очередном болевом порыве стало совсем невыносимо и она провалилась в полное беспамятство, Тимур появился рядом. Так близко, живой и невредимый.

— «Терпи, осталось совсем чуть — чуть, скоро все закончится». Он протянул к ней руки и она увидела там крошечную малышку, с огромными вишнями глазами, как у папы. Рядом находилась еще одна дрожащая непонятная тень, то ли карлик, то ли старец…

— «Возвращайся!» — услышала она резкий крик.

И будущая мать вернулась, вернулась превозмогая боль последней затяжной схватки. Словно огненным ножом полоснули вдоль всего живота … — и все, боль прошла, как будто и не было никогда, осталась лишь невыносимая слабость. Происходящее было одновременно и явным и нереальным. Громкий детский плач звучал отраженным эхом то ли в этой, то ли в другой комнате. С ней что — то делали, переносили, перекладывали, но все это тоже было далеко.

— «Сон!» — не успела Зарема подумать о нем, как тут же провалиласьв его чарующие покровы. Мир растворился совсем, осталась только она и родные, любимые глаза рядом.

А вокруг продолжалась жизнь. Мир дышал, смеялся, любил, шагал размеренно установленной поступью. Шел первый выходной недельного круга. Верграды всех регионов Земли были заполнены до отказа…

Кэрол.

Первых своих минут, а может часов, а может дней пребывания в новой реальности Кер не помнила совсем. Ощутив себя, наконец, вполне живой, среди множества склонившихся к ней лиц Каролина явно различила одно. Это была бабушка, ее родная, любимая бабуля. Внешне она изменилась до неузнаваемости, но что — то неуловима — знакомое проглядывало сквозь дыхание вечной молодости. Ее глаза, ее слова, ее сила, перепутать было нельзя. Бабушка, вернее то прекрасное существо, которым она сейчас была, обняла Каролину, словно облако и беззвучно произнесла: «Здравствуй, моя хорошая, я так по тебе скучала! Но твое время не пришло! Рано, рано…». Кэр от растерянности, переплетенной с восторгом новых ощущений, не могла промолвить ни слова. Ее физическое тело заменило эфирное. Невидимое и неощутимое в земном мире, здесь оно стало абсолютно реальным. Прежние органы чувств работали прекрасно, с их помощью она могла видеть, слышать, осязать иную, как — бы утонченную действительность. Но наряду с прежними, что — то совсем другое, внутренне — глубокое и одновременно простирающееся до бесконечности, наполнило ее сущность. Настоящее духовное видение раскрылось и осозналось сразу. Многое не надо было объяснять. Она моментально поняла, что это тот новый мир, в который вступает душа после того как покинула земной. Он был отдаленно знаком, как обрывочное воспоминание из давно прошедшего времени.

Над головой сияло зеленое небо, прозрачное, невесомое, и такое высокое. Природа в общих чертах напоминала земную, но являлась словно ее эфирным отражением — воздушным, парящим, но в то же время живым. Были здесь реки и моря, несущиеся в виде клубящихся туманов. Были бесконечные разноцветные поля, как вселенские ковры, набитые поющими цветами. Был ветер — умный, видимый, озорной. Было солнце, переливающееся радужными бликами. А когда оно садилось, день также как в Энрофе сменял ночь, потому что вращение Земли вокруг Солнца процесс неизменный, прослеживающийся почти во всех мирах Шаданакара. Ночь там являлась не менее чарующей. Живое космическое небо — океан — могучее, бесконечное, единое! Ты ощущал себя его счастью, ты видел, различал в серебряно — жемчужных туманностях дыхание миров. Кэрол вспомнила, как звучит имя этого слоя — Олирна. Жизнь здаесь совершенно не омрачалась насущными земными заботами о еде, тепле и защите. Питье давали бившие повсюду родники — источники, причем они обладали удивительно разными вкусами. Едой служила благодатная роса, выступавшая везде на растительности, и утром, и в полдень, и вечером. Врагов же не было совсем.

Олирна — первый из просветленных миров, ведущих душу вверх к бесконечному Божественному началу. Сущности, отягощенные грехом, подчиняясь истинному закону, просто физически (если так можно выразиться) не могли вступить в этот мир. В зависимости от груза свершенного, им приходилось искупать вину либо в мирах чистилищах, либо в страшных мирах возмездия. Олирна же являлась одним из слоев, где смерти не было совсем. Поднявшиеся туда души, прошедшие через смертные муки Энрофа, покидали ее с помощью неожиданной трансформы, преображающей окончательно человеческий дух и тело. Здесь тебя встречали твои родные и близкие, те кто ушел раньше. А самым большим огорчением было осознание потери от расставания с теми, кто остался на Земле. Бабушка объяснила, что нужно сделать для того чтобы увидеть их. И Кэр потратила практически весь первый день, усердно занимаясь, напрягая все силы внутреннего видения, что — бы научиться различать далекие любимые силуэты. При виде их расплывчатых фигур, бесконечное тепло разлилось в сердце женщины. Кэр физически увидела, как оно полилось через миры и пространства, туда к самым дорогим сердцам.

Олирна, так же как и все остальные миры восходящего ряда был создан для просветления истинного внутреннего человеческого Я. То что мы называем духовным зрением, духовным слухом и глубинной памятью, то к раскрытию чего стремятся в Энрофе (физическом земном мире) величайшие мудрецы, а достигают раскрытия лишь единицы, здесь, в Олирне раскрывается постепенно у каждого. Благодатная чистая душа пролетала этот слой очень быстро и поднималась дальше по великой лестнице восхождения.

Раскинувшаяся пред взором Кэрол, чудесная Олирна, также как и Энроф подразделялась на зоны основных земных метакультур. Они, в свою очередь, обладали определенными местностями, характерными для времяпрепровождении отдельных типов личностей. Например, те кто на Земле был слишком замкнут в личном, чьи кармические узлы развязаны, но душа слишком узка и тесна, направлялись в просторные холмистые степи. Там, среди прозрачных тихих холмов, под великолепным изумрудным небом, никто не препятствовал восполнить этот ущерб. Сущность открыто принимала в себя голоса и лучи космоса, раздвигая границы своего расширяющегося Я. В других — высоких горных долинах, трудились над собой те, кто смог уверовать, достоверно почувствовать потустороннее только в посмертии. Они созерцают оттуда горные вершины в ореоле великой духовной славы. Могущественные духи, господствующие там, льют в созерцающих, струи своих сил. И способности души, парализованной неверием, раскрываются в процессе лицезрения многослойности вселенной, ее торжествующей красоты. Общение с другими эфирными сущностями не содержало никакой мути, горечи, мелких забот или непонимания. Это было почти идеальное общение, при помощи речи, но больше в молчании, которое на Земле бывало знакомо глубоко любящим друг друга людям. Во всей лучезарной, невесомой, но так напоминающей земную природе, не хватало только одного — животного многообразия: пения и щебета птиц, жужжания насекомых, мелькания рыб, милого знакомого вида домашних и иных питомцев. Их не было совсем. Все знали, что с некоторыми из них, уже просветленными встретиться можно будет потом, при поднятии в высшие слои.

Кроме общения с другими жителями и наслаждения природой, время также уходило на работу над своим телом: предстояло подготовить его к трансформе, ибо путь из Олирны в следующие высшие миры лежал не через смерть, но через преображение. Стихи Евангелия, повествующие о вознесении Иисуса Христа, намекают на нечто схожее. Воскресение из мертвых изменило природу Его физического тела, и при вознесении из Олирны, оно преобразилось вторично, вместе с эфирным. Всем остальным предстояло преображение лишь эфирного тела, преображение, подобное тому, которое некогда видели апостолы своим духовным зрением. Как же еще могли выразить евангелисты переход Спасителя из Олирны туда, кроме как вознесением на небо! И именно там, в Олирне жители разных метакультур начинают не только понимать, но и физически ощущать, какой странной для них, но бездонной правдой полон христианский миф. И образ великого предателя, дотоле принимавшийся ими, как легенда, становится реальностью. Здесь, среди клубящихся морей, в глубоком уединении, на пустынном острове находится теперь он. Свыше шестнадцати веков длился его путь сквозь миры воздаяния. Низвергнутый грузом кармы, неповторимой по своей тяжести, ни раньше, ни позже, не видавший у себя ни одного человека, он был поднят оттуда Тем, кого предал на Земле. Поднимаемый силами Света вверх и вверх по ступеням чистилищ, искупивший свое предательство, достиг, наконец, Олирны. Еще не общаясь с ее обитателями, он подготавливается на острове к дальнейшему восхождению. Этот остров суров, внутри только скалы — острые, острые. Они стоят темной стеной, наклоненной невидимой силой в одну сторону. Самого Иуду не видит никто, только по ночам зарево его молитв оранжево — золотистым облаком, как от огонька свечи, распространяется ореолом над диким нелюдимым местом. В грядущем ему предстоит принять из рук Преданного великую миссию — родиться вновь на Земле, и исполнив ее, бросить Князю Тьмы такой ошеломляющий вызов, оправиться от которого окончательно тот уже не сможет.

Каролина вспомнила, конечно, об алмазе. О той короткой чудесной встрече с ним в Энрофе, которой наградила ее земная жизнь. И о бесконечно — долгом, истинном служении единому прообразу его в Великом Синклите Мира. На следующий день ее пребывания в Олирне, к Кэр спустились два прекраснейших существа с нестерпимо горящими белыми перламутровыми крыльями. Они объяснили совершенно изумленной женщине, что она еще жива. Ее физическое тело осталось невидимым в Энрофе и ждет свою хозяйку для продолжения земной миссии. Но прежде чем вернуться, Каролине и остальным ее друзьям, попавшим в резонансный круг алмаза, придется подняться через миры своих метакультур в благословенную единую Аримою и Синклит Мира. Только там, объединившись вокруг живого камня, и слившись с ним, они смогут оказаться вновь на Земле. Дорога наверх не займет много времени, но пройти ее необходимо вместе с трансформами, другого пути просто не существует. Закон един — ибо он закон. Им будут помогать, направлять и охранять. Святой камень, как и его благодатный образ в Энрофе — бесценен, и миссия Кэрол, во чтобы то ни стало, должна быть завершена. На рассвете придется отправиться в дорогу. Больше они ничего ни сообщили, да и Кэр молчала, не говоря ни слова. Слишком многое навалилось так быстро, так сразу. Какая миссия, какой мир, где она сейчас и где будет завтра? Все слилось, все смешалось! Где — то там, в далеком Энрофе ее дети, а здесь так хорошо, так уютно!

Как всегда спасла бабушка. Она провела с Кэрол остаток ночи до рассвета, целовала руки, гладила, обнимала, пела песни и описывала разные места Олирны, где проходят свое посмертие жители других народов и религиозных срезов. О сказочных Олирнах Индии, Греции и Непала. О яркой цветной Олирне Европейских народов, окруженной чарующими морями и живыми реками. О далекой, фантастической Олирне Монсальвата, укрытой со всех сторон ласковым эфиром океана. О чудодейственных солнечных дождях в Олирне Африканского континента и многих многих других удивительных красотах этого сказочного мира. Бабушка рассказала, что спустилась в Олирну специально для встречи со своим земным отцом, прадедом Кэр. Его земная жизнь была омрачена одним тяжелейшим срывом. Он все еще проходит очищение в верхнем кругу чистилищ, но вот- вот будет готов к трансформе. Она очень любит его и ждет, чтобы сопроводить в высший путь. А Каролина здесь оказалась случайно, хотя любая случайность ничто более, чем срочная необходимость. Рано или поздно все станет на свои места и Кэр откроется невидимый сейчас рисунок Великого замысла.

Ранним утром, на рассвете, освещенная яркими солнечными лучами, Каролина поднялась на широкую пологую гору с белоснежным гладким постаментом на вершине. Внизу, несмотря на раннее время, стояло очень много людей. Последним что осталось в памяти — были любимые, добрые глаза бабули, и ее голос внутри себя: «Добрый путь, родная! Я найду тебя!».

Объяснить или понять какими именно усилиями была достигнута происходящая трансформа, Кэрол не могла. Началось с того, что ряды счастливых друзей, пришедших проводить ее, стали потихоньку удаляться, делаться туманнее, пока совершенно не расплылись вдали. Несомая невидимым мощным потоком, женщина стала приподниматься над ними все быстрее и быстрее. У горизонта, перед ее глазами возник полупрозрачный, сложенный из хризолита горный кряж. Неожиданно горы начали излучать удивительное свечение. Трепещущие радуги перекинулись, скрещиваясь по небосклону, в зените проступили дивные светила разных цветов и размеров. Прекрасное солнце не могло затмить их. Аквамариновая зелень неба вспыхнула, невиданной красоты, переливающимися, радужными огнями. Чувства захватывающей красоты, ни с чем несравнимого восторга, заполняли до краев. Женщина опустила взгляд, чтобы увидеть изменения внизу, и поняла что вошла уже в другой слой, так как ландшафт изменился совершенно. Громкий голос в голове предуведомил о том, что ее пребывание здесь будет недолгим, но все это время данный мир, название которому Файр, будет охвачен ликованием по ней, его достигшей. Это великий праздник, уготованный каждой восходящей душе, не только человеческой, но и душам других просветленных монад Шаданакара, включая высших животных.

Файр.

Файр — рубеж пути — высший слой радости для тех кто его достиг. После Файра еще могут совершаться воплощения в Энрофе, но только для решения определенных задач.

Кэрол видела множество существ в их двойне просветленных образах. Они явились сюда из более высоких слоев, движимые чувством сорадования. Им это чувство было свойственно в гораздо большей мере и силе. Кэр совсем не могла дать характеристику тому состоянию, которое охватило ее, когда сонмы просветленных, ликующих от ее вознесения, стали искренне приветствовать, обнимать, поздравлять и радоваться вместе с ней. Ни радостное смущение, ни потрясение, а скорее блаженное волнение, охватило ее трепещущую душу. Оно вырвалось наружу беззвучными слезами, заполнив собою без остатка. А вокруг взрывались тысячи и тысячи космических салютов, россыпи невиданных вселенских огней танцевали, образуя торжественное музыкальное звучание. Фейерверки радужными фонтанами разрывались одновременно и в переливающемся миллиардами брызг, небе и внутри самой Кэр. Она кружилась, летала в завораживающем танце музыки и света, окруженная тысячами таких же как она, бесконечно счастливых друзей. Самые грандиозные иллюминации Земли, всего лишь жалкое подобие этого незабываемого вселенского шоу — не более чем несколько фонариков, в сравнении с созвездием Ориона.

Минут и форм перехода в следующий слой. Каролина не помнила совсем. Потрясающее переживание Файра вызвало глубокое изнеможение и как бы размягчение всех тканей души. Все чем можно описать бесконечно блаженное состояние, в котором она оказалась — это лучезарный покой. Уже привычный голос в голове произнес:

«Нертис… Страна Нертис — наслаждайся!».

Сияние нового слоя было неописуемо нежным, мягким, живым, будто любимые руки матери качают тебя в счастливой дремоте. Тебя одинокого, уставшего от долгого пути, вернувшегося, наконец, в родное лоно, встречает, обволакивает разлитая повсюду женская материнская сущность. Она везде — в воздухе, в ветре, в свете, в голосе и прикосновениях тех, кто помогает, ухаживает за тобой. Также как в Файре, они спускаются из других миров, но не для праздника, а для благодати твоей, для творчества, ласки, любви и счастья. Нертис — мир мать, воспитывающий и преображающий ласково, незаметно. Нертис — страна великого отдыха, где неощутимо для дремлющих в прозрачном спокойствии, происходят изменения самого эфирного тела. Оно становится легче, послушнее, насыщеннее духом. Именно таким, каким будет пребывать в затомисах — небесных странах метакультур.

Каждый, кто знал Каролину в земном Энрофе, увидев ее сейчас, был бы потрясен до глубины души произошедшим прекрасным преображением. Вечная молодость лица и тела, которая уже присутствовала в Олирне стала какой — то другой. Более легкой, светлой, волшебной. Распустившиеся полностью на висках, запястьях и возле шашечки ступней цветы излучали сверкающий бриллиантовый свет. Это раскрылись новые органы телесного, духовного видения и слуха. Привычные органы чувств остались на месте, только посередине лба засиял голубыми огнями — искрами прекрасный алмаз — орган не просто духовного, а планетарного зрения. Орган глубинной памяти, помещавшийся в мозгу, оставался невидим. Так же невидима была и перемена, совершавшаяся во внутренних органах тела, ибо все приспособленное ранее к задачам питания и размножения было упразднено или в корне изменено, для выполнения новых задач. Питание сделалось похожим на акт дыхания, и пополнение жизненных сил совершалось за счет усвоения светлого излучения стихиалий, и прежде всего разлитой повсюду солнечной силы. Размножения же — как его понимают в Энрофе, то есть в нашем мире, ни в одном из миров восходящего ряда не было. Там есть совсем другое, но об этом, мой дорогой читатель, ты узнаешь попозже.

По истечении определенного времени Каролина начала явно ощущать радостное нарастание сил, будто раскрытие таинственных и долгожданных крыльев. Да, да крыльев, но совсем не таких как у ангелов или других пречистых существ Шаданакара. Ничего нового к телу не присоединилось и не выросло. Просто глубоко внутри эфирного тела раскрылась новая реальная способность беспрепятственного движения во всех направлениях многомерного пространства. Сначала это была только возможность, неподвижность еще некоторое время сковывало висящее в воздухе тело. Но мечта, ставшая перспективой, очень быстро обернулась желанной действительностью. Зацелованная ласковыми прикосновениями Каролина, с какой — то детской щемящей радостью ринулась в свой первый полет. Нежные незримые руки все еще не бросали, поддерживали ее, словно на огромных воздушных качелях раскачивали и раскачивали от одного до другого края пространства, и вдруг отпустили совсем. Она как пушинка, невесомая и счастливая, полетела в бесконечную высь.

Вкус счастья чувствовался повсюду — внутри и снаружи. Ощущался телом и душой, такой непринужденный, веселый, детский. Каждое движение порождало предвкушение еще большего счастья, в которое ты вот вот должен войти. И вместе с прозвучавшим в голове голосом, Кэрол поняла, что находится уже в другом слое, название которому Готимна — завершающий мир сакуалы Просветления. Мир цветов судьбы. Цветы были огромными и очень красивыми. Величественные размеры не лишали их удивительной нежности. Между ними открывались бездонные выси и дали десяти цветов, насыщенных светящимся перламутром. Могучие цветы Готимны, составляющие целые леса, качались в чарующих ритмах. Их колыхание, подобное тишайшей музыке, не утомляющей, мирной, едва напоминающее шум земных лесов, было полно неисчерпаемого смысла, безусловной любви и участия к каждому из находящихся там. С легкостью и спокойствием, недопустимым ни для какого существа на Земле, все двигались как — бы плывя в любом из четырех направлениях пространства, между напевающими цветами, чуть останавливаясь и беседуя с ними, без языка, только мыслями, прекрасно понимая друг друга. Сюда же, на небесно — синие поляны, возле огромных, тихо мерцающих золотых лепестков, спускались из затомисов те, кто пришел помочь и подготовить к следующему этапу пути. Ночью же, когда с неба уходило солнце, цветы продолжали сиять переливающимся огнем изнутри. Накопленный за день свет, в контрасте с темнотой, делал палитру настолько радужно красивой, что передать это словами очень тяжело. Представьте себе огромные, живые, как бы хрустальные цветы, подсвеченные разноцветными огнями. Ты видишь как свет тысячами гирлянд бежит по капиллярам и жилкам, видишь как поднимается от стебля к бутонам, как испаряется наружу, и прокружив вместе с другими такими же огоньками невообразимый ветреный танец, вновь возвращается к началу.

Садом высоких судеб называют Готимну, оттого что здесь предопределялась надолго судьба души! Пред каждым взошедшим в этот слой стояло распутье. Выбранного пути нельзя уже было изменить очень долгое время, ни в одном из многих миров здесь предопределенных. Каролине сказали, что ей выбирать не придется, так как ее путь в Энрофе не закончен. А для того чтобы избрать новое, необходимо завершить уже начатое. Но она видела, как свою дорогу избирали находящиеся рядом. Чистые, свободные от кармы души могли выбрать либо дальнейший подъем в прекрасные затомисы своих метакультур, и далее сквозь средние и высшие слои Шаданакара в Единый Синклит Мира, а затем все выше, и выше, и выше. Либо еще одно, а может быть и несколько перевоплощений в Энрофе, но уже ни как следствие неразвязанной кармы, а как средство к осуществлению определенных целей. Только им порученных и свободно принимаемых ими. Такая вот своеобразная, добровольно выбранная миссия. Тяжесть ответственности того, кто ее принял, возрастает во много раз, так как миссия связана не всегда только с судьбой ее носителя, но и с судьбой очень многих душ, прижизненной и посмертной, иногда же с судьбой целых народов и всего человечества. Того, кто предаст свою миссию добровольно или в следствии слабости, ждет возмездие и искупление в самых глубоких и страшных слоях. Это совсем не значит, что для прошедших сквозь сакуалу Просветления невозможны более не Земле падения, измены, этические срывы. Невозможен только срыв слепой, основанный на незнании о Бытии Бога. Дремлющее в глубине души, под лучами Нертиса и Готимны, может пробудиться во мраке ночей Энрофа, и повлечь носителя миссии в сторону или вниз. Провиденциальные же силы помогут поднять его из любого провала, чтобы миссия была осуществлена.

То недолгое время, которое Кэрол провела в Саде Высоких Судеб было насыщено сказочным доверием и теплотой. Чудесные цветы уносили в даль по реке воспоминаний. Многие жизни, взлеты и падения, путешествия и воплощения сплетались в прекрасное жемчужное ожерелье вечного странствия. Становились понятны причины, следствия, итог. Оковы неведения и путы незнания спадали с утонченной, наполненной правдой души. Кэр узнала многое: когда и кем она была, кого любила, кому служила, какие пути выбирала. Ей рассказали о миссии, которую она избрала в одно из далеких посещений Готимны. Все ее дальнейшие воплощения — и служение в высших мирах и спуски в Энроф, были связаны только с нею.

Воспоминания о далекой истиной родине душ человеческих, описанные великими цветами, наполнили глубинную память Кэрол далекими прекрасными образами. Свет рассеянный повсюду, свет снаружи, свет внутри — мир в котором наши души, среди всех себя нашли. Среди многочисленных слоев Шаданакара есть многомерный мир, где пребывают человеческие монады — неделимые и бессмертные духовные единицы, высшие Я людей. Творимые Богом, и только Богом, а некоторые, немногие, таинственно рожденные им, они входят в Шаданакар, облекаясь налетом тончайшей материи. Ее правильнее было бы назвать энергией — субстанцией пронизывающей весь Шаданакар. Каждый индивидуальный дух, вступая в нашу брамфатуру, неизбежно ею облекается. Название этому пречистому миру-колыбели — Ирольн. Творческий труд, ведущий к просветлению Вселенной — задача каждой монады, кроме демонических, среди же людей демонических монад нет. Человеческие монады осуществляют этот труд в низших мирах, подлежащих их благодатному творчеству. Создают себе материальное облачение, и с его помощью воздействуют на среду соответствующих слоев. Прежде всего монада создает шельт — из материальности пятимерных пространств, затем астральное тело — из материальности четырехмерных. Оба эти облачения часто объединяются в нашем представлении под словом «душа». Шельт — материальное вместилище монады со всеми ее божественными свойствами. Не сама монада, остающаяся в пятимерном Ирольне, а именно шельт является тем Я, которое начинает свое странствие по низшим слоям. Шельт творится самою монадою. В творении астрального тела принимает участие великая стихиаль — Мать Земля в своем Божественном проявлении. Она принимает участие в творении астральных тел всех существ Шаданакара — людей, ангелов, животных, стихиалей, демонов, и даже Великих Иерархий, когда последние спускаются в те слои, где астральное тело необходимо. Это тело — высший инструмент шельта. В нем сосредоточены способности духовного зрения, слуха, обоняния, глубинной памяти, способности полета, способность ощущения космических панорам и перспектив, а также способность общения с ангелами, стихиалиями, жителями Синклитов и так далее. Затем Мать Земля, оплодотворяемая Духом Солнца, создает для воплощающейся монады тело эфирное, без него невозможна никакая жизнь в мирах трех, четырех измерений. И когда шельт со всеми своими облачениями, включая эфирное, покидает в Энрофе самый внешний, кратковременный, последний из своих сосудов — тело физическое, на Земле остается только труп. Физическое тело создается для людей ангельскими иерархиями, они творят саму материю. Великой стихиалью человечества является Лаолит — та, которая вояет из трехмерной материальности цепь рода. Воздействие самой монады дает данному звену рода свою индивидуальность. Так завершается процесс спуска, и начинается процесс восхождения.

Физическое тело может приниматься монадой один или много раз. Эфирное создается заново только в том случае, если носитель, подпав закону возмездия, принужден был совершать путь по кругам ужасных страдалищ. А в восходящем пути эфирное тело сопутствует носителю по всем мирам просветления, вплоть до Затомисов — обителей просветленного человечества. Состоит оно из жизненной субстанции, не универсальной, но разлитой по всем трех — четырехмерным мирам. Памятуя о древнейшем откровении человечества, ее справедливо было бы назвать Аругвильной- праной. Астральное тело сопутствует носителю выше, включая сакуалу «Высокого Долженствования», а еще выше остается только шельт, просветленный до конца, и слившийся с монадой в единство. Тогда монада покидает Ирольн, и облегченная предельно истонченным шельтом, вступает на лестницу Наивысших слоев Шаданакара.

Там, в родном, лучезарном Ирольне ждет Каролину ее возлюбленный, свет сердца ее и души. Его облик предстал перед взором так реально, что тело затрепетало, задрожало от волнения, хотя земного в нем ничего не осталось. Он выполнил поставленные задачи и закончил свое восхождение давно. Он ждет свою любимую терпеливо и безропотно, чтобы дальнейший подъем пройти рука об руку. Ту любовь. которая была между ними нельзя сравнить ни с чем, она была, есть и будет всегда. Они встречались на земле не раз, впрочем, как и в других мирах. Прожили вместе несколько длинных и прекрасных жизней, но здесь в Готимне их пути разошлись. Арлей (так звучит его имя) выбрал труднейшую цель, но для ее достижения, он должен был продолжить восхождение. А Кэр предстояло долгое истинное служение в Синклите Мира со спусками ниже, в Энроф. Услышала Каролина и свое вечное имя, одновременно далекое и близкое, как горизонт — Тиам. Но это было еще не все, цветы рассказали ей еще одну далекую, но важную историю, произраставшую из одной ее земной жизни. Это была также история любви!

Человеческая душа проходит через множество различных влюбленностей, для того чтобы научиться различать, верить, ценить, находить то бесценное божественное чувство среди остальной, растворяющейся во времени маяты. В миры просветления и дальше вверх, проникает только такая любовь, которая еще на Земле, в Энрофе сумела поверх искренней, бурлящей страсти, облечься покровами верной духовной и безусловной Божественной любви. Только такая триединая, всеохватывающая любовь становится всесильной и будет всегда рядом с избранными. В далекой земной жизни Кэр сумела еще раз полюбить своего спутника — полюбить всецело, как мужа, как брата, как ребенка, как отца. И ее полюбили также, а может быть даже с гораздо большей силой. Этим человеком был Георг. После посмертия, он не смог принять верховной озаряющей правды. Одна только мысль о том, что там где — то его любимую, ждет кто — то еще, наполняла душу такой неимоверной тяжестью, что он, захваченный в плен, в одном из жестоких боев с демонами, рухнул вниз без сожаления.

На следующий день, когда горящее солнце стояло высоко в зените, простившись с прекрасной Готимной, Кэрол в окружении сонма ангельских крыльев, продолжила свое путешествие к далекой Аримойе. Ее состояние было похоже на сон и явь, быль и небыль одновременно. В памяти всплыли прочитанные когда — то в Энрофе строчки. Речь шла о вступлении Будды в состояние абхиджны.

«Широкое прозрение в сферы не имеющие названий, в бесчисленные системы миров и солнц, двигающихся с поразительной правильностью, миллиарды за миллиардами, где каждое светило является самостоятельным целым и в то же время частью целого. Одним из серебристых островов на сапфировом море, вздымающемся в бесконечном стремлении к переменам. Он видел Владык Света, которые держат миры невидимыми узами, а сами покорно движутся вокруг более могущественных светил, переходя от звезды к звезде и бросая непрестанное сияние жизни, из вечно меняющихся центров до самых последних пределов пространства. Все это он видел в ясных образах, все циклы и эпициклы, весь ряд кальп и мегакальп (мировых периодов) — до предела времен, которого ни один человек не может охватить разумом. Сакуалу (систему миров) за сакуалой проницал он в глубину и высоту, и прозревал за пределами всех сфер, всех форм, всех светил, всякого источника движения. То незыблемое и безмолвное действующее Великое, согласно которому тьма должна развиваться в свет, смерть — в жизнь, пустота — в полноту, бесформенность — в форму, добро — в нечто лучшее, лучшее в совершеннейшее. Это невысказываемое Великое — сильнее самих Богов. Оно неизменно, невыразимо, первоверховно. Это власть созидающая, разрушающая и воссоздающая, направляющая все и вся к добру, красоте и истине».

Каролина, вместе со звучавшими внутри словами, видела прекрасную лестницу дивных, один сквозь другой просвечивающих миров. Лестница поднималась из бездонной бездны в святую бесконечность. Она узнавала чудесные затомисы, миры-страны, как бы вершины различных метакультур, сакуалы ангелов и других светлых сущностей, верховные миры «Высокого Долженствования». Как бы россыпи бесчисленных звезд, но то не звезды, а брамфатуры — системы просвечивающих друг сквозь друга концентрических сфер. Когда взгляд останавливался на одной из них, она делалась огромной и явственной, точно приблизившись, раскрывалась прекрасным бутоном перед глазами и медленно отплывала вдаль что — бы уступить место другой.

Очнулась Каролина уже в одном из затомисов — Небесной Святой России. Этот мир, так же как и остальные затомисы. был связан с географией трехмерного Энрофа, приблизительно совпадая с очертаниями земной России. Некоторым городам на Земле соответствовали великие сосредоточения в поднебесном мире. Между ними находились области просветленной прекрасной природы. Крупнейшее из сосредоточений — Небесный Кремль, надстоящий над Москвой. Золотым светом и белизной блещут его святилища. А над заоблачным Петербургом, высится грандиозное белое изваяние мчащегося всадника. Это не чье — либо личное изображение, а эмблема выражающая направленность метаисторического пути. Меньшие сосредоточения рассеяны по всему затомису, среди них и метакультурные вершины других наций, составляющих вместе с русской единый сверхнарод

Демиург Яросвет проявляется в небе и воздухе этого мира так, если бы прозрачный океан могущества проходил от одного небосклона до другого и заливал бы своей силой все вокруг, словно майский ливень. Его могущество сосредотачивается в храмах Демиурга, образ его очерчивается, голос его становится внятным — и возникает общение между ним и просветленным народом. Общение, которое придает им силу и высшую мудрость. Демиург — тот кто творит во славу Божию, из любви к миру и его первоотцу. Он абсолютно благ и всемогущ. Вместе с ним так же проявляются другая схожая с демиургом иерархия — Великие духи Народоводители отдельных наций. Среди них есть и более древние, чем Яросвет, и совсем юные. Моря светящихся эфиров — это души стихиалий, сияющих красками непредставимых земному человекуцветов. Они омывают там сооружения, которые отдаленно можно было бы уподобить громадам лазурных и бело — перламутровых гор. Новые пришельцы в Небесной России, как и в других затомисах, являются в особых святилищах, имея при этом облик не младенцев, а уже детей. Состояние вновь прибывших схоже именно с состоянием детства. Нет ни зачатия, ни рождения. Не родители, а восприемники подготавливают условия, необходимые для просветленной души, восходящей сюда из Готимны. В обликах некоторых, и взрослых и детей, можно было бы угадать черты, знакомые со времен их жизни в Энрофе. Но теперь эти черты светозарны, ослепительны, они светятся духовной славой, истончены и облегчены. Та любовь между мужчиной и женщиной, которая достойна именоваться великой, продолжается и здесь. Освобожденная от всего отягощавшего, возросшая и углубившаяся, она цветет вечной розой, принося лишь счастье. Существует и телесная близость, но от задач продолжения рода, она совершенно откреплена и вообще не имеет ничего общего с телесной близостью в Энрофе.

Способности собственного существа развиваются многосторонне и разнообразно. Все необходимое для жизни там, создается самим телом. Посторонняя материя используется только для творения пространственных искусств. Всюду блистают здесь души церквей, существовавших на Земле, и тех, которые должны были быть построены. Есть святилища для общения с ангелами, с Синклитом Мира, с Верховными Иерархиями. Несколько великих храмов предназначены для встречи с Иисусом Христом. Он временами сходит сюда, принимая зримый, человекоподобный облик. Другие — для встреч с Царицей Небесной Богоматерью. Здесь же находится прекрасный храм — обитель изумительного женского духа, которая приняла астральную и эфирную плоть от брака Российского Демиурга с Идеальной Соборной душою России. Пречистая Звентана — богиня, свет, благодать и божественная красота.

Временами во всех затомисах рождаются великие человекодухи — те, кто закончил свой путь в Шаданакаре, достигнув до его наивысших миров, и теперь сотворит Планетарному Логосу. Ради помощи нижестоящим, они покидают Элиту Шаданакара, и сходят путем воплощения сюда, в затомисы. Синклиты предуведомлены об этом, и ждут их с радостью и ликованием. Среди остальных, их пути в затомисах похожи на пути гениев в Энрофе. Те же, кто был гениями и вестниками на Земле, продолжают после искупления и просветления свое творчество здесь. Тысячи известных всему миру и миллиарды остальных, имена которых ничего не скажут общей памяти, вместе, в сотворчестве воздвигают великий духовный храм Божественного пути.

Каролина гуляла по дивным городам и селениям, проносилась молнией по легким воздушным полям, чарующим садам, купалась в эфирных реках, заворожено смотрела, как весело и задорно играют их дети. Как нежные пары, излучающие взаимное счастье, медленно пролетают мимо. И слова русской церкви, когда провожают новопреставленных в невозвратный путь, дабы Господь успокоил их в месте светлом, месте злачном, месте покойном, идее же несть ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная, раскрыли для нее свой огромный смысл. Она слышала рассказы о других затомисах. Одни были совсем недалеко, другие, наоборот, на огромном удалении. Девять основных можно было посещать без всякой трансформы, легко и спокойно. Друзья Ангелы пообещали ей, что когда они двинуться в Аримою, по пути покажут ей некоторые из них.

Аримойя являлась последним затомисом, находившимся как — бы над всеми остальными. По сравнению с другими, его духовное строительство было начато совсем недавно. Небесная страна всечеловечества Аримойя зародилась вместе с возникновением в Энрофе Единой Лиги Наций, объединившей все государства Земли. И чем больше такие разные, исполненные неповторимого своеобразия, затомисы метакультур участвовали в подготовке и сотворчестве данного мира, тем быстрее на Земле происходило всеобщее единение наций и людей. Ангелы напомнили Кэр, что в Аримойе, она увидит своих друзей. А далее, после непродолжительной трансформы, они смогут, наконец — то, подняться в Синклит Мира и слиться с Живым Камнем.

Иоланда.

Иоланда, уже прошедшая через Олирну, Файр и Кэртис, стояла под нежными лучами яркого солнца в Готимне. Окружившие ее ангелы, объясняли, что теперь значительных трансформ не будет. Подъем в следующий слой будет производиться легко, без потрясений. После короткой инструкции, Йола оказалась внутри прозрачного воздушного канала, и начала очень быстро, молниеносно подниматься вверх. Она видела те же картины, что и Кэр, слышала мудрые сопровождающие слова, обнимала глазами, казалось, всю вселенную. И та, в ответ принимала ее в себя, втягивая все глубже и глубже, пока границы нижнего и верхнего не соприкоснулись. В этот момент произошел небольшой взрыв, словно короткое замыкание. Ослепленная миллиардом, парящих в невесомости искр, будто вынырнув из невидимой глубины, Иоланда оказалась на поверхности нового чудесного слоя.

Джаннет — шептал ей мягкий юный ветерок, Джаннет — пропела могучая и быстрая река, Джаннет — эхом повторяли полупрозрачные эфирные листья. Чарующие звуки музыки, сплетаясь с солнечным радужным светом, наполняли мир вокруг. Это Джаннет — сказал один из ангелов. Я поняла, услышала — восторженно ответила Йола. До самого захода солнца, сопровождающие ангелы показывали и рассказывали об этом пречистом затомисе Мусульманской метакультуры. Она видела сияющие серебристо — золотые дворцы, уютные дома, могучие мечети, древние вдохновенные сады, и танцующие живые реки. Она слушала слова людей вечно — молодых и благодатно — мудрых, понимая, что все написанное в коране исполнено такой великой правдой, отступить от которой невозможно!

Ничто дурное, развратное или грубое не могло даже прикоснуться к просветленным душам, обитающим здесь. Только любовь — Божественная, высшая, истинная заливала этот мир. Увидела Иоланда и могучие места духовной силы, куда иногда спускался величайший пророк. Каждое его посещение сопровождалось низлиянием могущественного потока всеобъемлющей силы света — света Аллаха, прикасающегося своим огромным сердцем к сердцу каждого ему внемлющего. Окружавшая действительность была настолько красива и благодатна, что казалась чудесным сказочным сном. Внешность людей, обладающих вечной молодостью, сохранила в себе их индивидуальные особенности и способности. Прекрасная одежда, вырабатываемая самим телом, несмотря на внешнюю схожесть своего строения, отличалась детальным разнообразием. Прослеживалась небольшая зависимость от эпохи их земного проживания.

Женщина остается женщиной, даже в раю. Восторженная Йола, провела довольно много времени возле удивительного воздушно — зеркального выступа. Малейшим мысленным движением она преображала свое внешнее убранство, и каждый наряд был не менее прекрасен, чем прежний. Наигравшись, наконец, она отправилась к сопровождавшим ее ангелам. По пути Иоланда встретила группу летящих людей, внешне напоминающих тибетских монахов. Сияющий камень посередине ее лба, которым она любовалась вместе с остальным своим отражением, вдруг стал огромным внутренним экраном. Он показал и рассказал о месте из которого прибыли сюда монахи. Рассказ больше напоминал кинофильм.

Затомис Суххавати — один из самых многолюдных и сильных. Затомис Суххавати — западный рай Амитабхи Буды, связанный с северным буддизмом, так называемой Махаяной. Господствовал он над Тибетом и Монголией, а над Японией и Китаем сосуществовал с затомисом Шан — ти и с национальным японским затомисом Никосамой.

Сукхавати отделился от материнской Индийской метакультуры в 9 веке. Тогда сосредоточия буддизма окончательно передвинулись из Индии в Китай и Тибет. Особенно усилился он три — четыре столетия спустя, когда за Тибетским центром закрепилась руководящая роль. Затомис Сукхавати — один из самых многолюдных и сильных. Это одна из двух лестниц к тому высокому миру «Высшего аспекта буддийского трансмифа — махаяма», который носит имя Нирваны. Вторая лестница узкого пути — Хинаяма — более древняя и строго нравственная. Пороги ее гораздо круче и быстрее, но несколько узкие пролеты доступны немногим, так сказать не для большинства. Ламаизм — одна из опор большого колеса Махаямы, ток же ведет в этот сказочный мир.

Иоланда видела чудесную нежно — розовую зарю над бесконечным морем благословенных лотосов — белых, утонченно — сиреневых, чуть голубых, изумительно прекрасных и чистых. Видела благородную, живую, разумную почву и воду. Они возникали пред живущими там, в образе парящих царевен, озорных, игривых, радующихся общению с людьми. Отчеканенные золотом храмы, дворцы и другие постройки были украшены огромным количеством драгоценных камней и кораллов, вернее тем их сияющим олицетворением, которым они блистали в мире вечной Нирваны. А лестница высшего храма — места, куда спускался великий Гаутамма Будда, как и его трон вообще были сделаны из громадного цельного разумного алмаза, чем — то очень напоминающего живой камень с Земли. Его сверкающие в лучах солнца грани, как клавиши изливали чарующую музыку и стихи. Они несли тебя бесконечными волнами светового океана все дальше, дальше, дальше, к высочайшему восхождению.

Возбужденная Йола, вернувшись к ангелам рассказала им об увиденном, а те, убаюкав ее на своих крыльях, передали во сне захватывающие знания о многих других священных мирах.

Первым показали великолепный Олимп. Словно единый храмовый белоснежный ансамбль, вместе с такой же белой мраморной горой, устремленный в бесконечность голубого неба. Именем этим назывался затомис — величайший град просвещенных, действительно связанный с географическим районом горы Олимп — небесная страна греко — римской метакультуры. В эпоху исторического существования Эллады и Рима, именно Олимп служил местом обитания и ареной деятельности могучих нечеловеческих Иерархий, которые отразились в образах греко — римского пантеона. За истекшие века Иерархии эти совершили огромный путь восхождения, и ныне действуют в несравненно более высоких мирах, но в то же время надстоят над Олимпом, и помогают развитию его синклита.

Далее Иоланде показали Сумейру или Меру — самый могучий из всех затомисов Шаданакара, затомис Индийской метакультуры. Еще по древней мифологии, вершина горы Сумэры, была увенчана городом Брахмы. На ее склонах располагались города других божеств индуизма, но Небесная Индия не ограничивалась их количеством. Она включала в себя несколько больших участков суши, разделенных морями. Ныне Небесная Индия надстоит над географической зоной Энрофа, гораздо более широкой, чем пределы индийского государства. На протяжении четырех тысяч лет духовная деятельность исключительно одаренных в религиозном отношении народов Индии, привела к тому, что две метакультуры отделились от нее, став самостоятельными системами слоев. А саму Небесную страну восполнило столь огромное число просветленных, что уже в 20 веке влияние ее затомиса перевесило всю силу демонических начал. До Христа, эта метакультура оставалась единственной, обладавшей чистилящами и не достигавшей своей нижней оконечностью до магм.

Пред глазами Иланды предстали три огромных, блистающих огненным перламутром, горные цепи, как ступени плавно переходящие друг в друга — прекрасные, обласканные божественными ветрами, усыпанные и увенчанные золотыми городами. Роскошная чарующая природа Небесной Индии, обладающая как и на земле тропическими страстными красками, просто гипнотизировала. Особенно Ганга, истинно древняя, живая и великая стихиаль этого мира — его вечная душа. Здесь люди и боги рука об руку жили, любили, творили, поднимаясь по ступеням горных вершин к Единому и Благодатному Господу.

Всего, во время необыкновенного сна, Йоле показали около 20 затомисов. Абсолютно разные, сформированные каждый в свое время, они поднимали свою метакультуру в следующий объединяющий слой — Пречистую Аримою, и далее в Единый Синклит Мира.

Далекую Иалу или Атхеам — затомис древнеегипетской метакультуры, создавшей еще во времена своего исторического бытия огромный Синклит и обворожительный затомис. Однако демоническим силам удалось одержать серьезную победу. Через могучего родомысла и пророка Эхнатона провиденциальные силы сделали первый в мировой истории шаг к озарению народных сознаний реальностью Единого Бога. Если бы реформа Эхнатона удалась, встретив достойных приемников и продолжилась, Миссия Христа была бы осуществлена на несколько веков раньше, и не на Иордане, а в долине Нила. Египетская вера в небесный Нил имеет под собой переживание высшей действительности, так же как вера в Небесной Индии о Ганге. Там, в Атхеале река ничто другое, как великолепная, многослойная, одухотворенная стихиаль и Идеальная душа египетского народа. Там бегут по широкой, синей, уходящей в сиренево — жемчужную даль воздушной воде белые ладьи с сияющими на солнце парусами. Там стоят по ее берегам величественные храмы, города, вечные пирамиды. Веселые озорные дети играют с прелестными существами, похожими на наших ангелов. И солнце там такое огромное, сказочное разукрашивает всех жителей золотистыми красками, поэтому еле ощущаемый золотой блеск присутствует во всем. Каждое движение жителей оставляло легкий искрящийся флер.

Чарующий Шан — ти, затомис китайской метакультуры, предстал в виде прекрасного женского лица, в лотосообразной короне. А внутри прозвучали давно забытые строки:

Глаза ее, как призрачные тайны

С любовью, уходящей в небеса

Короны озаренное сиянье

Соединяет с Богом все сердца!

Легчайшую Жунфлейну — затомис Эфиопской метакультуры, влачившией свое существование две тысячи лет в исключительно неблагоприятных историко — географических условиях, Йола запомнила очень хорошо. Маленький островок Христианства, между двумя, враждебными на Земле, океанами ислама и язычества примитивных племен. Эта культура не смогла осуществить и одной десятой своих потенций. Но ее чудесное хрустальное круглое здание, словно эмблема было незабываемо прекрасно. Сверкающее в ярком лилово — ванильном небе белым перламутром, с такими же белыми многослойными развивающимися покрывалами. Покровы эти, как тончайшие материальности сокрывающие от зла, остались навсегда в памяти, будто благословенный островок любви, свободы и веры.

Древнейший Маиф — небесная страна и синклит Атлантической метакультуры предстал так же в эмблеотическом образе: могучий красный храм на черном фоне, пред ним четыре фигуры в белом, с воздетыми к небу руками.

Атлантида существовала в Энрофе приблизительно с двенадцатого по девятое тысячелетие до Рождества Христова. Она находилась на архипелаге островов, крупнейший и главнейший из которых по размеру напоминал Сицилию. Атлантиду населяла красная раса. То было рабовладельческое общество, сперва состоящее из нескольких мелких государств, а позднее объединенных в деспотию. Мировозрение было политеистическим, с огромным пластом магии. Пантеон и культ омрачались включенным в него демонопоклонством. Ближе всего из известных цивилизаций на Земле, Атлантида была бы к Египту и отчасти к Ацтекам, но сумрачнее и тяжелее. Из искусств доминировали архитектура, скульптура и танец. Цивилизацию ни в коем случае нельзя назвать высокой, хотя атланты, пользуясь наличием цепи мелких островов между Атлантидой и Америкой, поддерживали связь с этим континентом. И именно оттуда вели свое происхождение. Позднее им случилось добраться и до Западной Африки. Предание об Атлантиде достигло впоследствии и до Египта, но через посредничество древней Суданской цивилизации.

Над этическими представлениями атлантов довлели образы беспощадных и алчных божеств, в культе большую роль играла ритуальное людоедство. В поздний период возникли религиозные движения светлой направленности, но в общем картина была довольно мрачной, вследствие большой активности демонических начал. Главный остров и окружавшие его мелкие, погибли от ряда сейсмических катастроф. Небольшие группы жителей спаслись в Америке, одна в Африке, где и растворилась в негрском населении Судана.

Ныне Маиф, существующий уже более пятнадцати тысячелетий, достиг огромного могущества Света. Четыре могучие человеческие фигуры, озаренные светом небесного огня, словно четыре проводника озаряли окружающую темноту пречистым, жемчужно — звездным сиянием. Маиф растворялся в этих фигурах, своей грандиозностью, достигавших Аримойи и Синклита Света.

С помощью ангелов, своим внутренним духовным видением посетила Иоланда и незапамятно — старинную Гондвану. Нет не тот древний материк, который задолго до человека существовал в Индийском океане, а метакультуру, располагающуюся на островах Ява, Суматра, Южный Индостан, и некоторых мест, ныне находящихся на дне моря. Время существования Гондванской культуры — шесть и более тысячелетий до Рождества Христова. Это была группа государств — торговых олигархий на рабовладельческой основе. Сильно развитое мореплавание Гондваны втянуло в торговый и культурный обмен побережье Индо — Китая, Цейлон и многие острова поблизости. Господствовал политеизм. В основном те же три искусства, причем танец развился до театра мистерий. Но кровожадность и религиозно — демоническая жестокость Атланты, жителям Гондваны были не знакомы. Это был чувственный, жадный до жизни народ, богато одаренный художественно, с напряженной жизнью сексуальной сферы. Мистика пола пронизывала и культ, и повседневную жизнь. В эпоху расцвета Гондвана достигла подлинного великолепия, подобной роскоши не знали ни Атлантида, ни Вавилон, ни Египет.

Расу Гондваны можно назвать протомалайской. Коричневая кожа плотно обтягивала их широкие скулы и полные губы. Удлиненные глаза были слегка раскосы, фигуры стройны и мускулисты, с широкими плечами, тонкими талиями и очень крепкими икрами ног. Народ был красив полнокровной и страстной красотой юга. Через несколько тысячелетий, в этой же зоне возникла индомалайская культура, кое в чем повторившая свою предшественницу, но гораздо более одухотворенная.

Больше всего Йола запомнила людей, собравшихся по — видимому на какой то праздник. Женщины в фиолетовых одеждах и мужчины в зеленых обнимали друг друга в очаровательном пленительном танце. Действие происходило на закате, на фоне большого багряного солнечного диска. Бесконечно — мягкое, золотисто — розовое сияние небес сливалось с таким же сиянием природного ландшафта. Казалось, что летящие фиолетовые одежды были образованы скрещением двух потоков: синего, незаметно льющегося с небес силами мировой женственности и ярко алого, поднимающегося из — под ног, и олицетворяющего чувственную человеческую природу. Зеленый же был образован желто — золотыми и голубыми волнами, исходящими от самой жизни.

Эанна — затомис древней Вавилоно — асирийско — ханаансой метакультуры, возник где — то в четвертом тысячелетии до нашей эры. Он выступил в виде семиступенчатого белого зикурата. В древности на их земной территории процветали таинственные храмы — обсерватории, сделавшиеся вершинами национальной индивидуальности. Сосредоточение великих городов Двуречья отразилось в небесном затомисе с уникальной точностью. Но жречество, принимая в мистических обсерваториях излучения светлых космических сил, не убереглось от принятия излучений антикосмоса, центр которого совпадает с системою звезды Антарес. Это замутнило и без того двойственную религию, утяжелило их душевный состав грузом сомнений и отрицания. Вавилонская метакультура была первой, где Гагтунгру удалось добиться воплощения в подземном четырехмерном слое могучего демонического существа — Уицраора. Его потомки играют в метаистории человечества огромную и, крайне губительную роль. В значительной степени именно уицраор явился виновником общей духовной ущербности, которой была отмечена эта культура не Земле. И хотя богиня подземного мира Эрешкиль, побеждалась в конце концов светлой Астартой, нисходившей в трансфизические страдалища Вавилона, в порыве жертвенной любви, на представления о посмертии это мало повлияло. Исключая царей и жрецов, над остальными довлело пессимистичное уныние — интуитивное понимание парализующей воли демонических сил. Но Вавилонский сверхнарод прошел свои семь ступеней, ведущих к постижению божественной истины и силы. Его затомис сегодня достиг небывалой силы духа и благодати.

Конечно эпогеем духовного путешествия стало посещение четырех прекрасных миров, которые словно лестницы с разных сторон вели к воротам Небесного Иерусалима. Рай — тесно связанный и как — бы переплетенный с Небесной Россией. Эдем — прекрасная высь Романо — католической метакультуры. И Монсельват — затомис метакультуры европейского Северо — Запада, Американского севера, а так же Австралии и некоторых частей Африки.

Рай — божественный, древний, мощный слой, существующий отчасти и над Россией. Его основатель — великий человекодух, бывший в Энрофе Иоаном Крестителем. Раем условно именуется затомис Византийской метакультуры. Победа Иисуса Христа, хотя осуществившаяся лишь частично, вызвала громадное возбуждение сил в демонических мирах. В частности, их усилия направлялись на то, чтобы не дать преобразить страдалища Византийской метакультуры во временные чистилища. Эти усилия увенчались успехом, но, в конечном счете, их жертвой пала Византийская культура на Земле. Отсутствием чистилищ и неизбежным для грешников посмертным спуском в безысходные муки магм и ядра, было вызвано то устойчивое ощущение ужаса, перед малейшим грехом, которое было свойственно наиболее одаренным духовно людям Византии. В значительной степени именно это привело к крайностям аскетизма. Южнословянские народы метоисторически находятся в промежуточной области между Византийской, Российской, Римско — котолической и Мусульманской метакультурами. Синклиты их в Раю.

Вечноцветущий и плодоносящий, блаженный сад, уходящий в бесконечность. Прозрачно голубое, высокое, царственное небо, увенчанное словно короной, солнечными лучами. И свет, рассеяно падающий от этих лучей, приближаясь к природному ландшафту, становится в разы сильнее, обширнее, явственнее. Сам воздух из прозрачного становится сияющим, словно миллиарды бриллиантовых пылинок наполнили его до бесконечности. Он пропитывает собою все: бездонные родники сливающиеся в живые реки, и нежные цветы, искрящиеся золотистой росой. А когда от дуновения ветра, опавшие лепестки начинают медленно кружиться, казалось, что сказочный золотой снег засыпает мир вокруг. Храмы, сооружения, дома, почва, трава, люди — все чуть сверкает и сияет.

Эдем — затомис Романо — католической метакультыры. К нему также принадлежит несколько народов другого этнического корня: поляки, венгры, чехи, ирландцы, хорваты. Основатель Эдема — великий человекодух, бывший в Энрофе апостолом Петром. Все миры христианского трансмифа необычайно похожи между собой. Но Рай и Эдем — просто близнецы братья — та же сила, та же чистота, тот же блеск. Единственное, что отличает Эдем — более глубокий, синеющий цвет неба. Он проливается с небес до самой земли и означает, большую пронизанность католичества началом Мировой женственности.

Монсальват — самый географически обширный и расчлененный из всех затомисов. Его основатель — великий человекодух Титурель. Он был связан с Христом задолго до воплощения Спасителя в Палестине. Так же как Лонгриль и Парсифаль, он является не легендарным героем, а реально существовавшим некогда на Земле человеком. Грааль содержит эфирную кровь Христа, пролитую им на Голгофе.

Разграничения слоев Эдема и Монсальвата основано главным образом на национально — культурных различиях между романскими и германскими народами. Но большая религиозность или светкость деятельности человека, вносила в посмертные судьбы людей Западной Европы множество корректив, тем более Монсальват возник на несколько веков позже Эдема. Одни из восходящих монад, особенно из Франции, поднимаются в своем посмертии в Эдем, другие в Монсальват.

Центр Монсальвата, ранее связанный с системою Альп, в конце средних веков переместился и теперь находится в связи с Памиром, а над Европой и Америкой блещет множество других — огромных и прекрасных метагородов. Некоторые из них надстоят над небольшими по физическому масштабу, но духовно могучими уентрами Энрофа. Такие как Гейдельберг, Кембридж, Веймар. Пронизанные синими ветрами, разделенные, но обласканные глубокими волнами мирового океана, сияют на могучих островах вершины храмов: белоснежных, стройных, готических. В жемчужной пене прибоя, в кружевных, устремленных ввысь формах, в радушной гармоничной природе, в ликующих счастливых лицах людей. Во всем, что составляет это понятие — Монсельват — чувствуется единая благодатная сила — сила Святого Грааля. «О этот чудодейственный сосуд! В нем кровь Христова, а в крови — миро Его вышней Любви. Эта кровь — семя династического начала. В нем все тайны Божества, обожения человека. Всю свою любовь и премудрость Спаситель вложил в нее, все свое трехчасовое страсное, невысказанное Еванглие в этой неистощимой Крови. С ним происходят непрестанные таинства».

Жители чудесного Монсельвата вместе с великой чашей наполняются неиссякаемой силой Бога, силой вечной жизни и непорочного начала.

О, как они прекрасны, эти люди

Что, взявшись за руки, глядят в морскую даль

Их солнце и луна сойдутся в круге

Наполнив души, как сосуд Грааль!

Тысячи лиц Монсальвата промелькнули перед внутренним взором Иоланды за последние минуты чудесного видения. Но одно, до боли знакомое и родное, ввело ее просто в ступор и заставило распахнуть взор. — «Лиза, Лиза, Лизонька! Ты меня слышишь?» — что было сил прокричала она вслух и пришла в себя.

Лиза.

Лиза явственно ничего не расслышала, но какое — то смутное беспокойство заставило ее повернуться в том направлении, откуда почудился знакомый голос. Еле уловимое, отдаленное эхо, обрывочно шептало: Ли — за, слы — шишь… Взволнованная, она взлетела вверх и пронеслась над эфирным океаном какое — то расстояние, а затем рухнула вниз. Воздушная вода приняла ее легко и ласково. Нежно успокаивала качающими волнами, обнимала глубиной и подводным течением, целовала радужной пеной, и понемногу, печаль прошла. Беспокойство растворилось в великой жизненной силе незаметно, без остатка. Вернувшись на берег, Лиза еще долго стояла одна, залитая уходящими солнечными лучами. Могучий ветер гладил ее пушистой лапой, расчесывал длинные, до самых ступней волосы, обнимал за хрупкие плечи. Древнего покроя платье кельтских королев, воздушное, изумрудно — зеленое, являлось продолжением тела. Оно рвалось вместе с нею вперед — навстречу уже близкому завтра — туда, где встретит наконец — то своих подруг. Все произошедшие метаморфозы, все благословенные просветленные миры, конечно, пленили ее отважное сердце. Земной Энроф в сравнении с этим чарующим, божественным ожерельем слоев, представлялся теперь тесной, переполненной коробочкой, которая чудом осталась невредимой в великой борьбе добра и зла. Но какая — то невидимая ностальгическая нить, все же тянула ее обратно. А после беседы с прекрасными цветами Готимны сомнений не осталось совсем. Лиза увидела своих будущих детей — девочка и мальчик, близнецы, славные кареглазые малыши, и еще один мальчик, — зеленоглазый, розовощекий, с белокурыми локонами — вылитая мама. Она услышала, как они ласково зовут ее: «Мама, мамочка, мы здесь».

Наверное, у всех пришедших в Энроф, есть своя программа. Человек, не совершивший предначертанное, вынужден снова, словно заезженная пластинка вновь и вновь возвращаться для исправления ошибки. После увиденного, чувственный мир Энрофа вернул себе желанность и стремление прикоснуться к его счастью. Как никто из подруг Лиза теперь мечтала о возвращении. Ко всему происходившему, относясь как к будущей чудесной жизни. Великий Бог разрешил ей это увидеть гораздо раньше намеченного срока. Зачем? Она не знает, да и не должна, наверное, знать. Все идет так, как должно идти. Если так задумал Всевышний — итог должен быть прекрасным!

Мерлин.

Мерлин, очутившись в Олирне, на следующий день своего пребывания там, неожиданно встретила мистера Дугласа и Фредборга. Ей еще не рассказали о дальнейшем путешествии и будущем возвращении в Энроф, а эта неразлучная парочка была обо всем осведомлена. Мер настолько обрадовалась виду вчера еще совершенно не знакомых людей, что ласково расцеловала обоих, прикасаясь сердцем. Но когда первая волна счастья схлынула, пришло удивление.

Мистер Дуглас на Земле производил впечатление педантичного сыщика — охранника, здесь же он превратился в вечного воина духа. Легчайшая широкая кольчуга, подпоясанная широким поясом, плотно облегала статную, волевую фигуру. Пронизанное молодостью лицо светилось, взгляд горел отвагой. — «Вот как — подумала Мэр, наш Дуглас — настоящий рыцарь». Переведя взгляд на Фредборга, она была совершенно ошеломлена. Во — первых, он очень помолодел, очень. Перед ней стоял невысокий, кучерявый, еврейский юноша. Во — вторых, выглядел он довольно нелепо. Дело в том, что в мирах восходящего ряда, одежда представляет собою некое выделяемое самим телом свечение — вполне материальное для тех слоев. Каждый волен сам выбирать свой образ, да и происходит это на первых порах машинально, без особого понятия. Цукерман нарядил себя в короткие обтягивающие брюки, длинный сюртук, старинного покроя, лакированные туфли и цилиндр.

— «Да вы просто франт» — улыбнувшись, заметила Мер. Но тот абсолютно не заметил ее лукавства. — «Я сражен, как старатель, оказавшийся в центре клада. Здесь все чудо, все чудо! Я разговаривал с водой! Тут, в роднике, рядом!» — он протянул руку, показывая на ближайший ключ, в обрамлении горящего хрусталя. — «Ах, опять, он меня зовет! Простите, мне нужно удалиться на некоторое время». Быстрые шаги понесли его в сторону воды.

— «Для него здесь настоящее раздолье, надеюсь, вы с водой не разговариваете?» — вопросительно произнесла Мери, обращаясь к Дугласу

— «Напрасно вы улыбаетесь» — серьезным голосом ответил тот. — «Нам сообщили, что вода, везде воистину разумна, но особенно выше, в других мирах. Скорее всего, Цукерман обладает чудесной способностью к познанию, поэтому уже слышит и понимает чуть больше чем мы».

— «Вам сказали, кто сказал?» — не удержалась от вопроса Мер.

— «Думаю ангелы. Они представились, как друзья моего сердца».

— «Что еще сказали?» — уточнила женщина.

— «То что мы находимся в нижнем из просветленных миров. Очень скоро нам предстоит трансформа и дальнейшее поднятие по слоям, пока не достигнем Синклита Мира. Прекраснейший мир, где люди, ангелы, Боги живут рядом. Там ничто не будет разделять или сталкивать. Там нет ни дня, ни ночи — один бесконечный свет! Свет единого создателя!».

— «О, да вы поэт!» — забавно констатировала Мер.

— «А вы, по — видимому, врач» — спокойно парировал Дуглас.

— «Что? Почему?» — вопрос повис в воздухе.

— «Полюбуйтесь!» — он подвел ее к прозрачному роднику, и Мерлин увидела свое отражение. Сердце застучало быстро — быстро, она была так красива. Даже в самых сказочных земных мечтах трудно было представить себя такой. Дело было совсем не в возрасте — он не сильно изменился, дело в другом. Весь облик наполнился какой — то неведомой силой. Волосы, глаза, кожа — очень похожи на реальные, но совсем другие. Они сияли словно изображение живое настоящее, излучающее бесконечную любовь. Да, да, любовь — пожалуй, единственное слово, которое подходит в полной мере. Нет, не ту любовь — чувственную, земную, а какую — то совершенную. Она сквозила в улыбке, движениях, осанке.

— «Видите?» — нетерпеливо спросил Дуглас.

— «Что?» — находясь еще в изумлении, ответила Мер.

— «Одеты вы в чем, видите?». И тут Мерлин, наконец — то разобрала, что она стоит в привычном белом врачебном костюме.

— «Я и вправду, доктор» — все еще не отрывая от себя глаз, продолжила она. — «Видно ментальное сознание автоматически выбрало самый приемлемый, привычный вариант. А вы себя рассмотрели?».

— «Детально, само почему — то так получилось» — немного смущенно ответил Дуглас.

— «Очень здорово получилось!» — без какого — либо лукавства сказала Мер. — «Каждый предстает таким, каким он себя видит внутри! Так что — же там будет дальше, что вам еще рассказали?».

— «Мы должны подняться в Синклит Мира, там вечно существует прообраз голубого алмаза, того что нашли на Земле. Туда же поднимутся ваши подруги. После объединения, вы должны будете провести определенный ритуал, а затем нас вернут на Землю, в Энроф».

— «А вы хотите обратно?» — поинтересовалась Мери.

— «Я нет, совершенно не хочу. Меня там никто не ждет» — задумчиво произнес Дуглас. — «Мама встретила здесь, она ждет брата. Он в последнем чистилище. Остальные близкие где — то там, в вышине. А вы?».

— «Здесь изумительно, прекрасно, совершенно, здесь настоящая жизнь! Но там, в грешном Энрофе, меня ждет моя маленькая дочь. Я сжимаюсь в клубок, от одной мысли о ней. И если есть хоть малейший шанс вернуться, я воспользуюсь им обязательно».

— «Друзья мои, друзья мои» — неожиданно телепатически прокричал Цукерман, все это время не двигаясь сидевший рядом с источником. — «Вода повторяет, что нам пора. Нас ждут. На рассвете предстоит новое путешествие!».

Керол.

Каролина, окруженная сонмом ангелов, подлетела к величественному, устремленному ввысь храму Небесной России. Его золотые купола, казалось, тонули в радужных солнечных лучах. Войдя внутрь, она столько уже видевшая, была просто поражена красотой двигающихся образов и картин, взором устремленных именно к ней. Они рассказывали, объясняли, передавали, прокручивали что — то похожее на кинопоказ, только гораздо понятнее и быстрее. Речь шла об Энрофе. Кер видела лики великих православных святых. Каждый из них, будто благословлял, коснувшись ее взглядом. Самый близкий по духу — Преподобный Сергий Радонежский, дотронулся до волос и лба, промолвив: «Господь с тобою». Она слышала звуки чудесной незримой литургии, вместе с которыми перед глазами пробегали сюжеты славы, знаний и некоторых страшных битв. Воинства Света и Тьмы, огнекрылые и пепельно — алые, сходились как волны в бушующем вселенском океане. Двое вдруг приблизились так близко, что можно было разглядеть напряжение на их лицах, гнев и решительность в глазах. Могучие, разъяренные неистовым боем, они рубились, стуча мечами, и грозовые молнии искрами тонули в бесконечности. Керол почувствовала себя маленькой воздушной пылинкой, в величии стоявших друг против друга миров. И вдруг картина прекратилась, словно оборвался сценарий, или в зале включили свет. Свет был яркий, жаркий, всеобъемлющий. Секунда или вечность не понять, все остановилось, замерло в пылающем белоснежном огне. Похоже на снимок с фотовспышкой.

А когда зрение вновь стало различать окружающий мир, Кер услышала, что переход ее практически завершен, впереди ее ждала Аримоя!

Аримоя — затомис общечеловеческой метакультуры, связанный с возникновением и развитием великой интеррелигии, объединившей Энроф. Материальность Аримои, также как и других затомисов, создана была одной из ангельских иерархий. Могучий человекодух, бывший в последнем воплощении на Земле Зороастром, руководил созданием этого грандиозного многослойного чертежа, касающегося в своей глубине антимиров, но соединяющего абсолютно все метакультуры и более мелкие из ответвления в единой духовной вершине. Каролина духовным видением смогла охватить величественную картину практически полностью. Огромная, благословенная Аримоя, раскинувшаяся от края до края и в ширину и в высоту, как купол, накрывала множество опорных башен, к нему ведущих. Башни, совсем разные по высоте, диаметру и силе, имели одинаковое куполообразное завершение. Но высший купол Аримои, как огромное облако, обволакивал устремленные к нему миры и создавал основу высших слоев Шаданакара. Кроме башен, существовала изящная колоннада, состоящая из миров ангелов, даймонов, просветленных животных, стихиалий, и других иерархий. Этакий несравнимый ни с чем по красоте, хрустальный, переливающийся замок. Каждое излияние света в нем — звук единой мировой симфонии, каждая нота — чей — то голос, поющий в хоре народов Энрофа и чистых просветленных сущностей Шаданакара.

Над замком, словно разлитое зарево виднеются отголоски Мирового Синклита. А внизу основания башен спрятаны в непрозрачных клубах пепельного тумана. Аримоя объединяла идущих к Богу с чистым сердцем, вне зависимости от величины или славности затомисов. Свои восходящие слои есть у всех существовавших в земном мире культур. Какие — то давно достигли высшей точки, какие — то только поднимают голову, но все они согреты и обласканы, благостью объединяющей Аримои. Керол слышала названия и ощущала духовно их сочный жизненный вкус.

Зерван — затомис Древнеиранской метакультуры, Еврейский Нихорд, Айреиг — Даменг — затомис чудеснейшей индомалайской культуры, Цель — Тинь — прамонгольский и Юнкиф — монгольский затомис, Асгард, Пред, Токка, Бон, Гауринпур,, Йиру, Ма, Никисака, Интиль и многие, многие другие. Они как камни в ожерелье блистали каждый на своем месте.

Но кроме затомисов — вершин человеческих метакультур, изящным рисунком вплетались в ожерелье сакуалы нечеловеческих сущностей. К ним относились, прежде всего два мира ангелов. Первый состоял из трех слоев. В сущности, это первое по времени человечество Шаданакара, когда — то обитавшее в слоях более плотной материальности, хотя и не в Энрофе. Первый слой обитаем херувимами — хранителями людей. Ландшафт их мира — среда прелестных розово — сиреневых и производных от них тонов. Другой слой — бело — золотистая среда, пронизанная снопами света, принадлежит серафимам — хранителям содружеств: церквей, общин, объединений, даже некоторых городов Энрофа, особенно тех, духовная целостность и нравственная чистота которых имеет особое значение для Провиденциальных начал. Сакуала завершается миром Престолов, чей облик схож с нашими представлениями об Архангелах. Среда их обитания — сине — зеленая, пронизанная сапфировым и изумрудным, тающим золотистыми отблесками, огнем.

Вторая Сакуала являлась обиталищем Светлых Иерархий огромной силы, именно тех, кем создается материальность трех, четырех и пятимерных слоев Шаданакара. Первыми идут Астралы, известные в христианской мистике под названием Властей — это творцы материальности Энрофа. Далее следуют Силы и Господства — творцы материальности миров просветления и даймонов. Эта сакуала венчается миром Начал, творящих материальность затомисов и Архангелами, которые создают миры высокого долженствования, общие для всех сущностей.

Чем выше мир, тем меньше возможностей человеческого языка для описания его божественного устройства. Поэтому и высшие сакуалы, и средние миры Шаданакара, не говоря уже о верховных, завершающих Шаданакар, и переводящих его в миры наивысшей Божественной реальности, так трудны и в постижении, и в описании. Аналогий с земными формами, ландшафтами в них не существует, да и облик обитающих там существ, как и содержание их жизни для человека будет не очень понятным.

Непонятно, каким образом происходила передача космических знаний — летела ли Каролина через бесконечные миры во время перемещения, или это они проходили через нее, но их огромный и непостижимый объем все же уместился в ее разуме, пусть сухим и несколько упрощенным остатком.

Керол видела, что рядом с затомисами и ангельскими мирами, немного над ними, раскрываются новые необычные слои. Первой расцвела сакуала Эгрегоров. Эгрегор — это такой живое огромнейшее существо, точнее иноматериальное образование, возникающее из психических выделений человечества над большими коллективами людей. Эгрегоры лишены духовных монад, но обладают временно сконцентрированным волевым зарядом и эквивалентом сознательности. С распаданием Эгрегоров исчезают и эквиваленты их сознаний. Они попросту рассеиваются в пространстве, но это не воспринимается ими как страдание. Если попытаться описать, что именно увидела Каролина в мире Эгрегоров, то больше всего подходит слово — ДЫМ. Ландшафт этого слоя — клубящийся мир желтоватых, светло — коричневых тонов, в котором сами Эгрегоры предстают в виде могучих сгустков окружающей среды. Названия семи основных слоев, как бы всплывали огненными всполохами перед взором Кер, вместе с различными оттенками мутнеющих туманов.

Далее Керол увидела сакуалу Даймонов. Как и все ранее видимые миры, эта саруала обладала трех — четырехмерным пространством, но отличал ее огромное число временных координат. Там обитало другое, высшее человечество Шаданакара. Свой путь развития, схожий с нашим, Даймоны начали гораздо раньше, и совершили его более успешно. Благодаря, прежде всего, — миссии Христа, которая на Земле была оборвана и ознаменовалась лишь частичной победой, а в мире Даймонов была полностью завершена. Конечно, этот факт устранил тягчайшие преграды на их восходящем пути. Даймоны далеко опередили человечество в своем развитии. Внешностью они напоминали людей очень сильно, точно такие же, только больше размером и с крыльями за спиной. В отличие от ангелов, они имели два пола. Жизни их были направлены на духовное и эстетическое самосовершенствование и помощь другим слоям. Даймоны вдохновляют, защищают от тьмы, способствуют реализации творческих порывов и транслируют через творцов художественной культуры Энрофа высшую благодать на все человечество. Основной слой пребывания, соответствующий нашему земному носил название Жерам. Мир этот был очень похож на наш, но все там: и природа, и отношения, и внутренние способности, и техническая цивилизация, настолько достигли совершенства, что боли, греха и срывов, практически, не существовало. Поэтому от посмертных спусков они были освобождены. Единственное чистилище, где некоторые из их числа проходили очищение, называлось — Урм. Параллельно затомисам человечества существовал мир просветленных Даймонов, имя которому — Картиала — их небесная страна. Оттуда раскрывался подъем в сакуалу «Высшего долженствования», а затем в Синклит Мира.

Верховных миров Кер не показали, но и затомисов со средними слоями было предостаточно, что бы ощутить себя мощнейшей гигантской сущностью. Свет под ногами, свет внутри мира, да и сам мир внутри — внутри нее. Все уместилось так легко, будто уже было там, а теперь кто — то сдергнул занавес и обнажил неслыханные богатства. Миллионы, миллиарды ликов, запахов, времен и пространств, легчайших прикосновений прекрасных сущностей, их голоса, шелест крыльев, обрывки напутствий — все слилось в нарастающий духовный круговорот. И вокруг Кер, и в ее сердце, была такая несравненная благодать, что слезы любви — воздушные, парящие, беспрестанно капали из глаз, образуя вокруг сияющий ореол. Кружевной круговорот миров затягивал, растворял в себе и растворялся внутри вновь и вновь, пока она не была выхвачена из него великим громогласным призывом.

— Приветствую взошедшего ликуя! Приветствую взошедшего любя! Слова эти не были просто слышны, они были видны. Нет, не буквами, а озаряющими всполохами, соединенными со звуком. Своеобразный космический язык! Далее произошла новая вспышка. Все опять замерло, остановилось, поглощенное белоснежным огнем, и … — больше ничего. Теплый, пылающий цвет обнял ее, поцеловал, наполнил собою без остатка, до конца. По — видимому, Кер уснула, если так еще можно выразиться. Сила и глубина увиденного, настолько переполнили ее внутреннее Я, что как после переживаний Файра, всем тканям души и тела требовался продолжительный отдых.

Зарема. 2178г.

Исчезновение Каролины, для Колума и Эль — Хатира, являлось условным сигналом к запланированным действиям, направленным на свержение Единой Лиги. После довольно бурного заседания совета четырех (Зарема, Колум, Эль — Хатир и Ротберг) было решено перейти в наступление. Первыми в игру вступали распространители вируса. Конечно, неприсоединенные рисковали. Имевшейся к тому моменту сыворотки — противоядия, не хватило бы и на тысячу человек, но медлить было нельзя. Вирус будет распространен в важнейших мегаполисах Лиги. От них до двух основных центров неприсоединения тысячи километров, так что пока зараза прийдет сюда, времени хватит для тиражирования необходимого ее колличества.

Следующим по плану было расшатывание ситуации до революционных масштабов. Специально обученные подстрекатели и провокаторы с группами «загонщиков», в регионах наиболее пострадавших от болезни, должны будут создавать различные акции протеста, бунты, погромы здравоохранительных и иных учреждений Лиги. Создание всеобъемлющего хаоса — основная цель! Разъяренную толпу проще направить в желаемое русло. А главным желанием неприсоединенных являлось полное разрушение устоев Единой Лиги. Принцип революционеров всех времен — разрушить до основания старое и построить на его обломках новое.

Затем, когда основная масса будет подготовлена к грандиозным переменам, случится самое важное. Одновременно несколько ядерных взрыва сметут с лица Земли два важнейших мировых консолидирующих центра Единой Лиги — а Бразилии и России, а также накроют могучие города — оплоты в Индии, Китае, Америке и Австралии.

После этого на авансцену выйдет Зарема вместе с соратниками. Колум и Эль — Хатир должны будут возглавить вооруженное восстание, направленное на захват власти сначала в непораженных ядерными ударами территориальных формированиях Лиги, а далее, если удастся взять эти образования под свой контроль, пожар необходимо будет распространить на соседние регионы. Ей же предстоит роль спасительницы. Объединяя выживших, она построит на обломках бывшей системы свою, могучую и нерушимую, ведущую прямо к Верховному Аллаху. Законы прошлого всплывут из безвременья и будут обязательны для исполнения. Никакого религиозного единства, никакого слияния, никаких смешанных союзов. Их Бог один, и только Он достоин всеобщего поклонения. Те кто несогласны, сгорят в исцеляющем пламени пожаров. Те же, кто примет Его, станут новым зерном, из которого воплотиться в реальность будущего единый монолитный конгломерат. На руинах Верградов построят новые мечети, а в душах порабощенных, и уж точно их потомков, вспыхнет чистая вера ислама.

Об этом мечтала предводительница, но остальным главарям, как и основной массе рядовых неприсоединенных не так было важно захватить и установить свой тотальный режим, хотя такая концовка была бы идеальной. Главным было сломать, расшатать, разрушить то, что представляло собой единый сросшийся организм, объединяющий весь мир, внести смуту в сознание масс, посеять сомнения и зерна раздора.

Вы спросите — для чего? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо понять сущность человеческой природы в глобальном масштабе. Человек не просто единовременно живущий организм, нет, человек — это бессмертная духовная субстанция, которая периодически возвращается в наш мир чтобы достигнуть желаемого, завершить начатое, сотворить то или иное, одновременно являясь целенаправленной единицей и частью огромной общности. В восходящем ряде миров это происходит в сотворчестве с Божественными началами, а в низходящих мирах — под строгим контролем демонической сути. И свет и Тьма строят с помощью нас многоплановую реальность бытия. В большинстве индивидов, в разных пропорциях заложено и то и другое, но невидимые силы создают условия, формируют обстоятельства, подталкиающие к определенному выбору. Холод и огонь закаляют сталь, неприятности и успех — человека. Множество сил он отдает для того, чтобы выпутаться из капканов зла, очистится и позволить наполнить себя благодатью. Но есть и такие, которые не сомневаясь вступают на тот или иной путь. Сделавшего окончательный выбор, или пришедшего с явным пониманием, с избранной дороги убрать тяжело, практически невозможно.

Время будущего как раз отличалось большим количеством таких определившихся людей. Большинство строили свет, поэтому так прекрасно и гармонично было их общество. Но присутствовали и те, кто явился с ясной задачей разрушения. Она зрела внутри их сути и безудержно рвалась наружу, требуя исполнения. Тут уж не до реверансов, каждый сам выбирал предлог. Кому то не нравились прозрачная чистота и порядок экономики, не позволяющие молниеносного обогащения, кого то не устраивала скучная нравственность, но большинство все же прикрывались верой. Это единственный щит, который светлые не могли пробить, которому сочувствовали, ссылаясь на недопонимание и узкость мышления. Тьма во все времена умело пользовалась данным обстоятельством, стравлиая между собой разные религиозные течения. А когда этот порог был практически преодален, и все они соединившись, обратились к Богу, сумела извернуться, создав непринявших данное объединение — неприсоединенных.

Ребенок родился. Это была девочка — крошечная, красненькая, счастливо улыбающаяся, будто видела там во сне что — то очень, очень хорошее. Зарема, обессиленная родами, тоже спала. Сестры забрали малышку, обмыли, перепеленали и положили в соседней комнате. Ночь закончилась. Солнце еще не показалось, но расцветающий рассвет ласково обнимал землю, нежно гладил, будил. Сон, властвующий над Заремой и ее ребенком, был добрым. Обе лежали в одинаковых позах, широко улыбаясь, словно видели одно и то же. Женщина была счастлива, по– настоящему счастлива за долгое время, после гибели мужа. Она видела во сне что-то спокойное и невесомое, отчего и сама словно летала.

Она парила в садах Джанната, она с высоты падала в полноводные реки и напонялась их текучей благодатью, она лежала на мягкой траве под раскидистыми могучими деревьями, обдуваемая теплым ветерком, она гуляла по серебряным дорожкам прекрасных улиц, и прислонялась всем телом к золотым стенам, озаренных солнечным светом мечетей. Затем послышались звуки намаза, и возле мечети появилось большое колличество правоверных. Там были все, кого она знала: ее родители, ее предки, святые и герои из сурр корана. Туда же, раздвинув ниспадающие гирлянды цветов, пришел Тимур. Он ласково улыбнулся ей, и молча взяв за руку, встал рядом. По несмолкающему шепоту окружающих, Зарема поняла, что сейчас, в распахнутых вратах неба, появится Пречистый Лик Велликого Аллаха. И точно подтверждая ее догадки, бирюзовая высь стала переливаться радугой разноцветных сияний. Шепот стих, наступила полная тишина, наполненная блаженством наступающего момента. Но неожиданно пред взором Заремы появился облик Ридвана, главнокомандующего всех ангелов, охраняющих Джаннат. Сзади него стояли еще два ангела с обнаженными мечами. Свет их блистающего оружия был так ярок, что нестерпимо слепил глаза.

Ридван протянул к ней руку и громко сказал: «Вам здесь не место. Вы недостойны лицезрения Всевышнего! Сначала придут те, кто сгорит в расжигаемом вами пожарище! Ты будешь последней, самой последней из живых!». Его голос гремел, как раскатистый гром, а когда стих последний, убегающий в бесконечнось звук, женщина открыла глаза и оказалась на своей кровати.

А вокруг, в просыпающейся планете, незаметно, исподволь, начало поднимать свою голову невидимое зло. Вирус был распространен сразу же после приказа — вброшен в вентиляционные шахты пятидесяти крупнейших культурно — развлекательных центров по всему миру. Люди, которые занимались вбросом, сами не понимали, что творят. Все они, несмотря на меры предосторожности, заболели первыми и принесли заразу в лагерь неприсоединенных. Но и остальное общество было захвачено врасплох. Томное спокойствие последних десятилетий несколько усыпило чувство опасности. Осторожность ушла на второй план. Хотелось чего — то нового, обжигающего. А как известно все новое — это хорошо забытое старое. И вот это старое потихонечку стало просыпаться.

Первым, официально заболевшим, был признан мужчина — седовласый священник Новой Церкви в Лондоне. Сначала вирус был не заметен и особого значения ему не придали. Но к концу недели, когда однотипный штамп был выявлен повсеместно, сразу у нескольких десятков тысяч пациентов, мировое сообщество запаниковало и бросило все средства на поиск антидота. Увы, имеющиеся в наличии противодействующие вещества не помогали. Болезнь очень резко перешла в следующую фазу. Она зверствовала, умножаясь кратно каждый день. Через две недели после массового обнаружения, умер первый инфицированный, умер тихо — уснул и не проснулся. Его смерть будто прорвала платину. Страх и ужас парализовали мир. Люди не знали, что делать, куда бежать, как спрятаться от гибели. Переполненные клиники не спасали, а лишь усиливали распространение. Народ хлынул из городских мегаполисов в сельские общины, в глушь, как можно дальше от густонаселенных областей. Но все тщетно — уменьшение общения не снизило роста заболевания. Смертность перевалила за два миллиона, и мир окончательно оцепенел, замер! Закрылись не только образовательные, культурные, но технико — промышленные предприятия и учреждения. Там, где существовала возможность остановки производства, оно встало. В обществе началось брожение. Ни механизм, ни источник поражения так и не был обнаружен. Болезнь, словно хищник в темноте сама выбирала жертву, сама выбирала очаг основного поражения в организме и силу удара. Кто — то умирал сразу, кто — то долго мучался и не сдавался. Радовало лишь одно — от вируса не умирали дети. Они подвергались заражению, страдали, бредили, но смерть пока еще не забрала ни одного ребенка.

Тайра. 2014

Тайра, сидя перед монитором, наблюдала сюжет одного из новых роликов для следующей передачи. Речь шла об антиглобалистах и о том, против чего они протестуют. Битое стекло, захваченные офисы, горящие машины, окровавленные люди — казалось, картинка укомплектована, факты в сборе. Репортаж должен получиться ярким, трогающим за душу. Но на сердце, почему то было тяжело, будто находилась она в замкнутом лабиринте.

Мечта Тайры исполнилась. Вот уже год, как она сменила свой небольшой телеканал на один из самых популярных и функционально успешных в современности. Давление регулятора периодически нарастало, но положение было терпимым. Мучило другое — аморфное безразличие людей. Им показывают такие факты, что кажется земля задрожит, а они проглатывают происходящее, словно манную кашу без соли и сахара. Что стоят только разоблачения Викиликс, или пламенные призывы команданте Маркуса, или кровавые бойни черных безумцев, уничтожающих само понятие жизни на своем пути. Мало того, еще и прикрывающих собственные преступления бессмертным величием Бога. Уже прошла в эфире передача о том, кто, как и для чего взрастил это чудовище, и ничего — аморфная масса проглотила и медленно пережевывает. Что будет дальше? Что дальше? Как разбудить, как растолкать, вытащить из смертельных объятий обманного сна. Спящие — хуже рабов. Они не видят, что в рабовладельческую плантацию постепенно превращается весь мир. Кажущаяся свобода, словно шоры на глазах, ведет лишь туда, куда направляет общий поток. Оковы невидимы. Оковы сейчас в твоей голове, не в ногах, не в обстоятельствах. Зачем сковывать тело, когда оно лишь рабочая система, программно управляемая одурманенным мозгом. Как удалить сонную пелену, разбудить, включить управление? Что может так потрясти, что — бы разбудить мир. Только одно — если они увидят само гнездо вечных правителей — всех змей, всех змеенышей. Услышат их шипение, их планы, их стремления, почувствуют, узреют паутину опутывающую планету. Может тогда совесть и достоинства проснется. Люди очнутся, разрушат панцирь, укрывающий от божественных низлияний, наполнятся светом и очистят мир от зла. Но как пробраться в гнездо? Как — это не возможно. А если в открытую обратиться с просьбой. Наверное, на такой риск никто не пойдет, но что делать, это для нее в данный момент единственная выход. Надо пробовать. Выкинув сомнения из головы, Тайра прокричала коротко: «Продолжайте без меня, все хорошо, скоро вернусь!» — вышла из кабинета и направилась в маленькое кафе на углу. Там, за чашкой ароматного чая с булочкой, она отправила условное послание, и в течение пяти минут получила ответ с местом и временем встречи.

Окрыленная решимостью женщина, вернулась в редакцию ненадолго. Утвердив намеченный эфир, она возложила контроль на помощников и отправилась в указанное место. Путь был неблизким, но это даже хорошо. Тайра любила долгие маршруты. Любила наблюдать за прохожими, появляющимися и исчезающими в окнах пригородных электропоездов, смотреть за птицами, не спеша планирующими в небе, окунуться в калейдоскоп мелькающих придорожных деревьев, домиков, станций. В эти моменты жизнь казалась обычной, неизменной, такой, какой она была в детстве. Женщина глубоко вздохнула, скоростной состав тронулся одновременно с ее вздохом, и с нарастающей силой, устремился в даль.

Зарема 2178г.

Когда Зарема проснулась, долгий летний день перевалил за середину. Солнечные язычки дрожали на ее подушке, а сердце похоже трепетало внутри, наполненное жгучей тревогой. Сразу встать не получилось — тело онемело и плохо слушалось. Услышав движение, в комнату тут же вошли сиделка и сестра. На руках у последней находился крошечный беленький сверток.

Приняв на руки дочь, молодая мать минут пять сидела молча, совершенно не двигаясь. Она все пыталась вспомнить только что увиденный сон, но он ушел как вода в песок, оставив лишь смутную тревогу. Зарема впервые держала в своих руках жизнь. Жизнь, которую сама произвела и пустила в этот мир. Теплый, трепетный, беззащитный комочек сначала лежал неподвижно, а затем вдруг заерзал, и сморщившись, довольно громко запищал. Не зная что делать, Зарема вопросительно взглянула на женщин. Сиделка бросилась на помощь, а сестра не сдержалась и рассмеялась в ответ.

— «Рема, да что с тобой! Грудь, дай ей грудь! Она должно быть проголодалась!».

Рема — так звали предводительницу в семейном кругу, придвинула сосок к младенцу. Та же поводив несколько секунд носом, инстинктивно быстро навалилась личиком на грудь, и вцепилась всеми силами. От этого все внутри матери свернулось, сжалось комком. Огромная палитра чувств от горделивой радости до утешающей боли накрыла с головой. Малышка сосала жадно, захватывая весь ореол, сразу было понятно, чья кровь и чья в ней сила. Черты лица разобрать было еще трудно — первоначальный отек не сошел. А вот форма головы и глаза были точно такими же как у Тимура, ее отца. Вместо молока желтая, бледно-прозрачная жидкость мелкими капельками выступала на поверхность еще до родов, а сейчас, там внутри, она прибывала и прибывала, словно хотела разорвать тело, вырвавшись наружу. Кормление напоминало какой — то давно забытый ритуал и наполняло тело теплом и радостью. Ни единой мысли в голове. Зарема забыла о своих грандиозных планах, забыла о тех, кто ожидал приема. Сейчас была только она и ее чудо — крошечное, родное чудо. Неожиданно взгляд женщины помутнел. Огненной волной пробежала по телу необъяснима тяжесть. Любимое личико малышки стало таять, растворяясь в дрожащем воздухе. Изо всех сил стараясь не уронить ее, молодая мама положила девочку на подушку, а сама рухнула в беспамятстве рядом.

Несомненно люди рождаются не просто так. И в прошлом, и в настоящем, и в будущем механизм одинаков. Они приходят из потусторонней общности в земную. Приходят группами, множествами. Находят друг друга, объединяются, подтягивают к себе остальных, настраивают их должным образом, и все это для выполнения единой глобальной цели — движения человечества, его развититя. Но куда — вверх или вниз? Важный вопрос, вопрос водораздел. Два могучих течения высшей и низшей направленности захватывают человеческие сущности и делят Энроф между собой. Тому кто попал в глубь течения, выбраься оттуда практически невозможно. Оно засасывает энергетикой окружающих и несет, несет за собой. И те кто идет, и те кто ведет, одинаково ведомы самим течением. Они находятся под неусыпным воздействием потусторонней силы. Зарема не была исключением.

И она, и ее дочь пришли в Энроф из древнего рода, корнями своими и ветвями пронизывающего лестницу Шаданакара вверх и вниз. Род — внутреннее сообщество человеческих шельтов, пришедших сюда вместе и спаянных невидимыми нитями духовного родства. Очень часто родство в Земном Энрофе является отражением первостепенного потустороннего родства, хотя и не всегда. Иногда люди соединяются для примирения или достижения определенной цели. Так вот, Зарема была из древнего могучего рода. С незапамятных времен они служили хранителями своего течения. Затомис исламского Джанната был настоящим домой для многих из них, но законы кармы выше убежденности в своей правоте. Некоторым, особо отличившимся в кровавой защите интересов Ислама, пришлось спускаться вниз, в миры возмездия. Раздираемая между добром и злом душа, просто не могла найти себе места. Как же это, как? Я жил и творил не для себя? Для Него — единого и всемогущего! Так оправдывается человек совершивший зло ради чего — то недостижимого, далекого.

Но когда приходит час расплаты и там внизу от тебя для прекращения мучений требуют настоящего отречения, именно там происходит настоящий выбор, именно там предопределяется участь навека. Тех, кто ломается сразу, отбрасывают в никчемные, никому ни нужные кучи. Того же кто бьется до последнего, ценят тем дольше, чем дольше идет сопротивление. Именно их, не совсем сломленных, а как — бы затуманивших свой разум великой болью и возрастающей с ее продвижением силой сомнения, выбирает тьма. А выбрав, наполняет уже своей силой и качествами, что — бы направить сюда, в Энроф, на перепутье. Таких людей очень мало, но сила их воздействия объединяет остальных. Убежденные в своей правоте, они рвутся туда, где по их внутреннему знанию и есть бесконечный источник, рвутся увлекая за собой тысячи, миллионы. Почти все они не догадываются, что выполняют партию в чужой игре. Паутина Гагтунгра сладка, прилипчива, она застилает глаза и уводит с истинной дороги, использую для этого множество способов. Чем дольше ты находишся в ней, тем труднее выпутаться и прозреть!

Мистер Ли 2078г.

Мистер Ли, только что вернувшийся со всеобщего съезда Единой Лиги, был чрезвычайно подавлен. Мир катился в пропасть у него на глазах. То к чему шли веками, размывалось невидимой силой, как песочные замки прибоем. Дрогнув, начали поддаваться всеобщему психозу даже самые верные и стойкие. Единая Лига, словно гигант удерживазщий земную благодать трещала под натиском зла. Верховный правитель внутренне чувствовал это. Ощущал даже физически, но все предпринятые им меры были бессильны пред смертельным натиском. В ежедневной молитве, он вместе с остальными служителями земного шара, единвременно просил Великого Господа и Благословенные силы о спасении и поддержке, но болезнь не уходила, а напротив, набирала обороты. В его собственной семье заболела родная сестра и внучатая племянница. Обе находились в тяжелом беспамятстве.

Поступила информация о сотнях ораторов, призывающих народы к силовой борьбе с единым правительством, к разрушению самих устоев объединяющей Лиги, к уничтожению больниц и Верградов. Внутренние войска были приведены в боевую готовность, но против кого воевать? Против обезумевших от горя людей? Нет, так нельзя! Надо найти иной выход! Попытаться снова консолидировать общество. И начать нужно с неприсоединенных. Внутренняя разведка доложила, что распространение заразы не могло быть случайностью. Один и тот же штам вспыхнул на разных континентах с промежутком около суток. Такого не было нигде и никогда. Даже при самых опасных эпидемиях. Значит удар был спланирован и подготовлен. Другой противоборствующей силы способной это организовать, кроме неприсоединенных, просто не было. Значит необходимо начать с них, причем немедленно, прямо сейчас.

— «Лакрус, назначьте Внутренний Совет на 16 часов, а Единый Совет безопасности на 21 час по Москве. Свяжитесь с Назиром и договоритесь с ним о личной встрече. Я жду его в любой момент. Дело не терпит отлагательства. Да, попросите Клер принести мне чаю».

Чай появился в течение двух минут. Мистер Ли поблагодарил секретаря, и сделав несколько глотков, направился на заседание Единого Совета. Оно закончилось за полночь. Мистер Ли выходил из совещательной залы последним. Дверь захлопнулась, свет погас, и тут его взгляд замер, остановившись на сияющем в окне звездном небе. Млечный путь белесым туманом уносился в бесконечность. Звезды словно дышали, то уменьшая, то увеличивая свою яркость. Небо обычное, такое же как всегда, только вот под ним твориться совершенно невозможное — подумал седовласый лидер. Но в тот же момент дверь снова распахнулась, яркий свет коридорного освещения ворвался и разбавил темноту. Это был Назир. Он сгорал от нетерпения. Мистер Ли обнял его по отечески и указал на ближайшее кресло.

— «Простите меня уважаемый, что смею отвлекать вас в столь трагичных обстоятельствах, но при нашей последней встрече я не сказал вам главного! Я тогда сам не знал, а сейчас уверен абсолютно и молчать не могу. Алмаз не исчез, физически он находится там, на месте, только в другом измерении, невидимом для зрения человека. Мне снится Йола, каждую ночь! Мне снится Алмаз! Он висит там, над воронкой взрыва, а вокруг кружатся люди. Они тоже невидимы, но не мертвы. Я думаю, мне показали информацию для того, чтобы была организована защита этого места. Не знаю от кого. Не уверен, что „неприсоединенные“ могут решиться на штурм в центре Старой Европы, но то что случилось за последнее время совершенно не укладывается в голове, и указывает на возможность любого исхода. Мир рушится! Человечество гибнет у вас на глазах! Почему вы бездействуете!»

— «Нет Назир, это не так. Человек — существо созданное по образу и подобию Великого Творца Нашего. Да, сейчас многие ведут себя неправильно, поддаваясь стадному чувству страха. Но мы не загонщики скота и управлять должны не хлестая кнутом или дубинкой. Самое главное вернуть людям Веру, заставить их вспомнить Бога, а вместе с Ним вернется уверенность! Вездесущий спасет, сохранит и укроет от зла. Все идет так, как должно идти. Даже если трудно, больно и тяжело, Господь с нами! Значит, Он сдерживает своею силой гораздо большую агонию и мрак. Не скулить мы должны и упрекать, а малой толикой, всей сутью человеческой помогать Ему!»

— «Но „неприсоединенные“ также апеллируют к Всевышнему, хотя призывают народ двигаться в совершенно другом направлении».

— «С ними вопрос решен! Я возложил на свои плечи тяжкую ответственность. Войска Мирового Правительства на рассвете нанесут удары по двум основным очагам состредоточения их боевых группировок. Да, там есть женщины и дети! Да их довольно много! Но „неприсоединенные“ перешли грань дозволенного. Несколько дней назад были предоставлены точные доказательства, что вирус — дело их рук. Умерло уже два миллиона, и никто не знает, что будет дальше! Сколько еще людей должны сложить свои жизни в угоду амбиций зомбированных фанатиков! Есть установленный Господом и людьми Закон — не убий! Никто не вправе безнаказанно его нарушать!»

— «Да, правитель Ли, вы приняли верное решение. Но думаю сейчас, надо бояться не болезни. Человечество рано или поздно справится с ней. Я знаю, ведется непрерывная работа по разработке антидота?»

— «Мальчик мой, не все так просто. Работы ведутся, но результатов пока никаких!»

— «Я не об этом. Когда мне показали Камень во сне, пришла информация о множестве взрывов страшной силы, взрывов, которые могут уничтожить половину населения планеты! У них есть запрещенное оружие, скорее всего атомного образца, давно утилизированное на территории Единой Лиги. Будем знать точно, что это за оружие, будем знать поражающую силу удара! Но оно точно есть, оно существует, я видел это!»

Мистер Ли отрешенно подошел к большой нейлоновой стеле и вполголоса продолжил: «Да, я тоже кое — что видел. Правда очень мало запомнил из увиденного, но общее грандиозное впечатление окончательно вырвало меня из ступора последних дней! Беда не только у Нас. Весь Шаданакар скоро будет в огне. Два высших слоя были озарены всполохами сражений. Тьма наступала со всех сторон и безудержно рвалась в поднебесье, как будто пыталась не допустить чего — то очень важного. Полная картина не сложилась. Мне удалось ухватить лишь суть — нельзя сидеть и бездействовать, надо сражаться! Мы часть Шаданакара, мы часть этого мира, и вправе защищать Господа всеми доступными средствами! На рассвете будет начато наступление на два основных оплота «неприсоединенных» Меру и Ангриб. Более мелкие группировки под контролем местных сил Защиты Порядка.

Сопротивление организованно грамотно, видимо готовились очень тщательно! Силы Верховной Армии распределены повсеместно, очень большие подразделения контролируют мощнейшие центры жизнедеятельности Единой Лиги, так что выделить для охраны объекта, того о котором ты говоришь Назир, много сил я не могу. В данный момент их просто нет. Но кое — что сделаю! Один взвод гвардии можешь забирать сейчас. Два корпуса прибудут через неделю, после завершения основного удара. Продержись несколько дней. Знаю будет нелегко. Если Алмаз действительно там, то для клики «неприсоединенных» Он, как божественная частица представляет серьезную опасность».

— «Именно за этим я пришел Мистер Ли! Прошу о подкреплении. Войска моей провинции не могут полностью покинуть свой континент. Кто — то должен остаться и защищать наших близких, но очень многие уже прибыли по моему первому зову. Также я хотел бы немного больше узнать о самом Камне, подскажите, может быть есть какой то механизм его активации?»

— «Я понял тебя Назир. Все что знаю об алмазе, находится вот в этой папке, я уже показывал тебе. Мистер Ли достал из раскрывшейся стелы небольшой пластиковый файл — скопируй и изучи, но кроме тебя никто не должен видеть данных документов. Береги себя Назир! Береги всех, кем управляешь! Сейчас каждый человек на счету!»

Их разговор прервал стук в дверь. Тутже у входа в кабинет появился Лакрус и с извинениями сообщил, что назначенное время пришло. Представители министерства обороны ждут только его приказа о начале наступления.

— «Прощай Назир! Запомни, в твоих руках сейчас не меньшая ответственность, чем в моих. Отступать нельзя, погибнем все! Желаю удачи!» После этих слов. Мистер Ли крепко обняв Назира, поспешил к военным. И в тот момент, когда восточный принц выходил в посеревшую июльскую ночь, Верховный правитель поднял свою руку и преодолевая сомнения, дал отмашку. В то же мгновенье снаряды с парализующим газом полетели к координатам восставших!

Мерлин.

Оставившие Олирну, и прошедшие уже через Файр, Нертис и Готимну, Мери вместе с Фредборгом и Дугласом, оказались в Нихорде. Так назывался затомис Еврейской метакультуры — нижний слой синклита Израиля. Основателем Нихорда был великий человеккодух Авраам. Древние учителя еврейства инвольтировались демиургом этого сверхнарода, то есть под Я библейских книг, следует безусловно видеть Всевышнего. Монотеизация была необходима для всего человечества, как почва, без которой не могла осуществиться в Энрофе задача Христа. Внедрение в сознание народа идеи единобожия было достигнуто ценой колоссального напряжения сил, истощившего Нихорд на долгое время. Отсюда — не всегда победоносная борьба с демоническими силами и трагический характер еврейской истории. В столетие, завершившееся жизнью и смертью Иисуса, эта географически маленькая зона была ареной напряженной борьбы сил Света и тьмы.

Воскресенье Христа было встречено в Нихорде великим ликованием. Отношение Еврейского Синклита к пречистому, прекрасному Иисусу, такое же как и в других затомисах, но перед поднятием туда, всем кто не принимал эту правду, еще в Олирне предстояло совершить истинное изумляющее открытие.

Почему Фредборг очутился в Нихорде понятно без вопросов. Он был евреем родовым и все члены его семьи принадлежали только к этой нации. А вот почему Мерлин и Дуглас очутились там — объяснить довольно сложно. Конечно, в их родовых стволах были вливания еврейской крови — бабушки обоих были еврейками. Но кроме иудейской там столько было намешено других кровей, что молодые люди абсолютно не относили себя к данной национальности. Почему не Эдем — родители Мер и Дуглас были христианами. Почему древний, столько переживший Нихорд. Да потому что человек в своем посмертном становлении, словно эмбрион в матке матери, проходит основные стадии духовного эволюционного пути. И та религия, которая внесла в его сущность необратимые перемены к добру, навсегда останется истинным домом.

Путь перевоплощений вообще не является универсальным законом. Но преобладающая часть монад движется все — таки по этому пути. Многие испытали уже ряд рождений в других народах, культурах, тысячелетиях. А до человеческого цикла проходили через иныее царства Шаданакара. Шельты их надстояли, быть может, даже над существами растительного и животного царств. Некоторые знали в незапамятные времена воплощения в человечестве титанов, среди праангелов или даймонов. Воспоминания о гирляндах рождений хранятся в глубинной памяти. Объем духовной личности таких монад особенно велик, пучина воспоминаний глубока, их будущая мудрость отличается несравненной широтою. Носители высшего дара художественной гениальности практически все имели позади себя подобную гирлянду воплощений.

Но существует и другой путь. Праведники метакультур христианских, в противоположность праведникам восточных культур, знают этот путь и следуют по нему, не сворачивая. Путь этот приводит в Энроф лишь раз, но в странствиях по другим слоям раскрываются такие высоты мира, что память об этом пылает в их душах, как звезда. И лучи ее во время единственной жизни на земле распутывают все тенета тьмы.

Деятельность монад в синклитах необозримо хороша и многообразна. Но необходимо отметить три ее основные составляющие: помощь, творчество, борьбу.

Помощь всем, еще не достигшим затомисов. Ангелы мрака — хозяева чистилищ не выпустили бы своих жертв еще века и века, если — бы небезостановочные усилия затомисов, да и живущие в Энрофе были бы окружены непроницаемым панцирем духовной тьмы. Но эта работа, избавляющая одних, обличающая других, предохраняющая третьих, просвещающая четвертых — одна сторона. Другая сторона — творчество основных ценностей, значение которых непреходяще. Все самое лучшее, излучаемое душой и телом, все самое благодатное, возрощенное заботливо в разных мирах, выдергивающее из темноты и ведущее к Божественному совершенству — все это возможно только благодаря творчеству множества представителей Синклитов. Третьей стороной их деятельности является борьба с демоническими силами. Можно сказать, что бороться им приходится телесно, но их оружие настолько совершенно и разнообразно, что сравнивать его с земными прообразами невозможно. Концентрация волевых излучений, парализующих врага, вот основной принцип их воздействия. Совершенство владения собственным существом самое удивительное и сильное из всех форм оружия, хотя прообразы мечей все же остались. Гибель в бою для братьев Синклита не возможна. Возможно другое — в случае поражения длительный плен в глубине демонических крепостей. Защитники затомисов могут опускаться в миры низходящего ряда, вплоть до магм и подниматься до самых высоких слоев.

Будучи в Готимне, в общении с прекрасными цветми, Мер наконец — то смогла узнать о судьбе Майкла. Ей показали его измененный облик и рассказали о посмертном восхождении. Да, он погиб тогда при испытании своего подводного аппарата. После этих слов Мери не испытала горечи. Чем выше она поднималась, тем меньше мыслей оставалось о дочке, о доме в Энрофе, о родителях, и даже о работе, будто притяжение слабело. Наоборот возможность скорой встречи всколыхнула все ткани ее души. Майкл был сейчас в Аримое, облик его почти не изменился, вернее изменился, конечно, но узнала она его моментально. Эти глаза — синие, синие, как озера бездонные, эта родная складочка у губ. Мой родной, мой любимый, я иду к тебе, я скоро буду рядом!

Красота благодатных мест уже не переполняла ее, хотя обетованные сады Нихорда были непередаваемо прекрасны. Сад — бесконечный, чарующий, живой. Крупные красивые плоды, как желания висели повсюду. Дотронешься рукой — и счастье в твоих ладонях. Хрустальные ручьи, бьющие родниками, сливались в реки сияющих туманов. Золотые шатры — огромные, развивающиеся, как скиния Завета, приглашали к себе распахнутыми покрывалами. От них исходили могучая Божественная сила, вполне реально ощущаемая. Вообще Нихорд — такое удивительное место, где сила Бога была разлита повсюду. И в прекрасных дворцах, и в камнях у их подножья. Это благодатный подарок Господа за принятие его единой силы.

Мери стояла у блистающей реки. Ее длинные волосы касались поверхности эфирной воды. Она вошла глубже, и пряди заструились по течению. Ласково прикасаясь, рассвечивая все ее тело, вода обнимала, баюкала. Казалось, они взаимно проникают друг в друга — соединяются. Мерлин наклонилась вниз, чтобы взглянуть на свое отражение, но увидела совсем другое женское лицо. Оно стало подниматься, принимая форму струящейся статной Богинии. Мерлин поняла, что перед ней чудесная стихиаль — живая душа этой священной реки. Широко раскрыв глаза от восхищения, Мер совершенно не знала что сказать, как приветствовать это чудо. Но вдруг лукаво улыбнувшись, речка взмахнула руками и обдала ее переливающейся россыпью брызг. На секунду замерев от неожиданности, Мер не растерялась и ответила тем же. Что тут началось! Вырвавшийся откуда — то изнутри детский веселый смех колокольчиками раздавался повсюду. Причем смеялись обе, а вместе с ними и все вокруг. Брызги, как искры салютов падали мерцающим дождем. Девушки плескались до изнеможения, пока Мер не рухнула с головой в воду. Нежная струящаяся вода обняла ее всю сразу, и они полетели, плавно вращаясь от поверхности до глубины в убегающем брилиантовом русле тумана. Это продолжалось довольно долго и доставляло обоим огромное удовольствие. Наконец, словно очнувшись, Мер оказалась лежащей у берега. Рядом сидела ее эфирная спутница — невыразимо красивая, светящаяся, текучая. Волосы мокрыми живыми завитками укрывали ее фигуру до самых ступней, а глаза излучали необъятную теплоту. Она ласково, как сестренку погладила Мерлин по голове, одела на руку тоненький ручеек браслет, и тут же, словно ее и не было, моментально исчезла, испарилась. Женщина в ответ ласково провела рукой по воде и тихо прошептала: «Спасибо».

Мерлин и не заметила, как наступила ночь. Воздух потемнел и налился мягкостью красок. Само солнце скрылось, но славный озаряющий свет его еще догорал.

— «Нам пора» — немногословный бело — огненный ангел неслышно появился перед глазами.

— «Путешествие будет довольно долгим, Вам необходимо отдохнуть». Мерлин почему — то очень обрадовалась и с чувством обняла ангела. А тот совсем не смутившись, по — отечески укрыл ее крыльями в ответ.

На рассвете, когда первые лучи только — только, косою радугой начали наполнять небосвод, Мери, Дуглас и Фредборг, в окружении своих легкокрылых друзей, подошли к блистающему, зеркальному круглому дворцу. Зайдя внутрь, они оказались на постаменте, который представлял собою раскрытую книгу. Постамент неожиданно зашевелился и медленно двинулся вокруг своей оси. Стены закружились вместе с ними. Яркий, направляющий столб света вышел из горящих строк и устремился в бесконечную высь. Вместе с ним полетели и наши герои. Чудеса раскрывающихся таинств поглотили все вокруг. Они не замечали друг друга, не видели своих ангельских спутников. Вселенская кудесница вечность стихами читала монолог. И только яркие всплески света иногда, на мгновенье прерывали его.

Накрывающие световые вспышки были не случайны. На самом деле ангелы защитники призваны были не столько сопровождать, сколько охранять пришедших странников. От кого охранять, если вокруг только благодать, любовь и счастье? Зачем защищать, рядом ведь нет зла! Да, во всех восходящих, средних, и высших слоях зла, конечно, не было. Оно не физически, ни духовно, ни материалогически, в самих мирах зародиться и существовать не могло. Но возможность кратковременного нахождения вечных отголосков тьмы в многослойном благословении, все же оставалась.

Налет начался молниеносно. Пятеро пепельных, с алыми крыльями демонов появились словно из неоткуда, как появляется черное обугленное пятно изнутри белого листа. Вот так же расплавилось окружающее пространство от огненных ореолов низверженных. Страшные, чудовищные в своем неумолимом гневе и ярости, они бросились к восходящему потоку. Целью явно была женщина. Но она ничего ни почувствовала и не увидела, так как находилась в переходном состоянии сознания. Светокрылые ангелы с истиной отвагой вступили в бой. О, если бы хоть кто-то мог видеть это со стороны, то ужаснулся и восхитился бы одновременно.

— Сияющий, восходящий, бело — прозрачный туннель. В нем медленно вращается длинноволосая, спящая красавица Мер, вместе со своими спутниками. Легчайшее, словно облако платье, кружится вместе с ней. А совсем рядом, за невидимыми границами, в звездной пустоте, продолжается яростная схватка великих противоборствующих начал. Звенящие раскаты громов и вспышки скрещивающегося огня: кроваво — красного и бело — золотого. Ореолы сражающихся то сливались, то вновь разлетались для следующего столкновения. Алые крылья демонов и их пепельно — пылающие тела говорили о древности данного вида. Именно они, тогда, в незапамятные времена, присоединились к восставшему и были сброшены вниз. Только им, имеющим давнюю память о свете, был возможен свободный кратковременный доступ в высь. Для всех остальных, созданных или вновь обращенных, проход без специальных каналов был закрыт.

В один момент, пылающий черный луч, почти достиг своей цели и пронзил насквозь транзитный поток. Он пролетел так близко от лица Мерлин, что несколько прядей ее волос потемнели и задымились. Он пролетел мимо длинного фрака Фредборга, и едва коснулся кольчуги Дугласа. Замыкание в сознании последнего сработало моментально. Зрение, слух и способность воспринимать происходящее вернулись сразу. Вот только сделать он ничего не мог, хотя очень хотел и пытался помочь ангелам. Увидев еще один, направленный в их сторону, теперь уже огненный поток, он попытался закрыть Мер собою, но не смог совершить ни единого движения. Тогда, совершенно отчаявшись, он закричал так сильно, что был услышан. Ближайший из ангелов направил на него свой сияющий меч. Дуглас тут же оказался в его световом ореоле, и сумел преградить путь пылающей стреле. Удар был огромной силы, восходящий поток содрогнулся, затрепетал, но тут же, наполнившись внутренним светом, вспыхнул с удвоенной интенсивностью.

Демоны стали исчезать, оставляя за собой прожженные, затягивающиеся на глазах пятна. От страшного удара Дуглас совершенно поник, будто потерял сознание, но ангелы подоспели вовремя. Поддерживаемый их лучами, он смог долететь до Аримои, где уже ждала исцеляющая помощь.

Восхождение было закончено. Странники вступили в границы благословенной, великой, объединяющей страны. В момент их появления, солнце стояло там в самом зените, а в небесах, вместе с ним, то ли отражением, то ли световым преломлением, сияло еще два солнца, точные копии первого, только чуть уменьшенные в размерах. Поэтому количество света, наполняющего этот мир, было беспрецедентным. Все блистало, горело, светилось в ласковых, радужных, призывающих лучах. Это была земля торжественного единого счастья — затомис общечеловеческой метакультуры.

Аримоя возникла в момент зарождения в Энрофе всеобъединяющей интеррелигии. Процессы становления и развития общей внутри и надгосударственной системы человеческого общежития на Земле шли параллельно с расширением и укреплением ее материальности. Поэтому раскрывающийся мир неуловимо точно напоминал нашим героиням то место, откуда началось их путешествие.

Великие храмы Солнца Мира, разбросанные золотой россыпью в Энрофе, здесь в мире Аримои, имели свое духовное небесное отождествление. И как бы ни была красива и щедра роскошь их убранств на Земле, тут она сияла в тысячи раз сильнее и благодатнее. Те же четыре основных входа (по числу ведущих религий) и двенадцать дополнительных (по три между каждым). В святилищах Аримои они выглядели подножным круглым ожерельем, искусно подобранных переливающихся сфер — ведущих в единый Храм.

Все пришедшие из Энрофа, могли видеть былое разнообразие, могли окунуться в специфику первых религий и мировых систем. Остальное общее пространство храма было настолько божественно — целым и родным, что достигшие Аримои души, мгновенно ощущали себя вернувшимися в отчий дом.

Природные ландшафты Земли будущего здесь также передавались до мельчайших подробностей. Бесконечные цветущие сады — копии земных облагороженных садов. Эфирные реки, рощи, леса и поля — отражение разноцветных природных кладовых Энрофа. Даже сосредоточения великих культурно — человеческих центров, безусловно, совпадало с могучим блеском метагородов Аримои. И если природа и миры остальных затомисов, выглядели какими — то сказочно — легендарными, то мир единой обетованной Аримои — просто родным, домашним, поднятым божественным великолепием на новую духовную высоту.

Мерлин открыла глаза. Она ощущала себя находящейся в покое. Свежий сквозной воздух чувствовался всем телом. Легчайшие бело — прозрачные покрывала раздувались его дуновением, как паруса. И сама Мер, то ли лежащая, то ли висящая в их нежных, качающих объятиях, медленно летала, поднимаясь и опускаясь без усилий легко. Вместе с ней летали запахи — весенние, поющие, очень похожие на земные. Те самые, из далекого детства, когда перед тобой вся жизнь, и она кажется нескончаемым праздником. Мер осторожно попробовала приподняться, но тут — же очутилась в вертикальном положении. Свободно — дышащие покрывала моментально исчезли.

Она оказалась в большой, объемно — круглой, залитой светом зале, увенчанной прозрачным куполом. Купол этот состоял из какого — то вещества, огромной лупой, увеличивающего свет звезд. Мощные серебристые потоки заливали пространство вокруг. Они отражались, делились на тончайшие серебряные нити, проникающие сквозь тело и одежду. Круглые стены казались туманно — зеркальными. Пола не существовало совсем, вернее одна точка, соответствующая ему, находилась глубоко внизу. Мерлин подумала, что висит в середине огромного наполненного серебристыми потоками шара. Она чувствовала, что — то опять творится с ее внутренним устройством и внешним видом.

Дело в том, что наши героини проходили посмертное путешествие гораздо — более быстрыми темпами, чем остальные. А переход в каждый слой требовал своей, необходимой для него трансформы. Только первый (из Энрофа в Олирну) использовал смерть — то — есть полное освобождение от физического тесного кокона. Далее резких, сужающихся до единого атома, проходов не существовало. Тело поднималось из мира в мир, благодаря постепенным, внутренне — духовным изменениям, происходящим в нем. Человеческая монада как бы созревала, наливаясь божественный благостью и силой. Женщины же сейчас были тут только гостьями. Поэтому оказываемая им помощь была на самом деле очень своевременной и нужной.

Мерлин заметив свое отражение в серебряно — зеркальном тумане, заметила, что она стала еще более нежной, совсем невесомой. Отдельных видимых телесных изменений в глаза не бросалось, может быть только глубина глаз наполнилась блистающим звездным огнем, и в волосах, прямо над теменной частью, засияла эфирная серебристо — брильянтовая диадема, как источник внутренней духовной силы.

Туманность стен вокруг, неожиданно поднялась собранным театральным занавесом и Мери увидела ожидающих ее друзей. Огнекрылые ангелы приветливо улыбались. Мистер Фредборг, сменивший смешные одежды на парчовое одеяние средневекового принца, с распростертыми руками бросился на встречу. В его воздушно — курчавых волосах, там же где и у нее, горела внутренним источником небольшая корона.

— «О, мы все тут короли и королевы» — улыбаясь, пошутила Мер. Но ангелы спокойно и обстоятельно объяснили, что благословенную Аримою достигают только те человеческие сущности, которые сумели раскрыть в глубине своей души и тела неиссякаемый божественный источник, соединяющий с Великим Единым. Это он сияет проявленной силой и указывает на высшую связь.

— «Где же Дуглас, почему его нет с вами?» — поинтересовалась женщина.

— «Дугласу необходим более продолжительный отдых и помощь. Он будет немного позднее».

— «Почему, что случилось?».

— " Ничего страшного. На нашем пути произошли определенные события и Дуглас, по странному стечению обстоятельств, оказался более всех вас затронут ими. Сейчас он отдыхает, набирается новых сил, и очень скоро сможет присоединиться к нам. А вас ждет долгожданная встреча с теми, кого вы считаете самыми близкими друзьями.

Анна. 2014.

В глухом оцепенении, медленно раскачиваясь и держа мальчика на руках, Серафима Петровна просидела часа два, не меньше. Голос автоматически напевал монотонную колыбельную. Димка дремал, но часто вздрагивал и начинал плакать. — «Что делать, что делать, что делать» — одна и та же мысль продолжала звучать в голове. Тело ее внутренне дрожало, так как бывает после сильного испуга, ноги были ватные, руки в одном положении совсем онемели, но встать с места женщина не могла. Никак не могла себя заставить, никак! А вдруг кто опять придет? Лешку, наверное, сразу убьют, а вот над Анечкой могут и издеваться. Нет, надо идти, срочно вынимать ее оттуда, лучше здесь, в доме где — нибудь спрятать. Полжив мальчика на диван, Серафима встала, и чуть пошатываясь, направилась к выходу.

— «Отче наш, иже еси на небеси! Да святится Имя Твое! Да прийдет Царствие Твое! Да будет Воля Твоя! Яко же на небеси и на земли!» — слова молитвы лились сами собой. Они звучали внутри, но как — будто эхом разносились по комнатам. — «Господи помоги! Помоги вызволить их, не погуби донюшку мою, не погуби этого мальчишку! Они же совсем дети! Еще и пожить не успели, сохрани их, Господи! Помилуй!».

Нащупав ключ в кармане, она легко открыла старый врезной замочек, свет выключила и включать не стала. Спускалась в темноте, чуть подсвечивая, предусмотрительно взятой из дома зажигалкой. Анечка сидела не двигаясь, оперевшись спиной о беленную стену. Глаза ее были закрыты, голова чуть запрокинута набок. Серафима Петровна очень испугалась и принялась неистово трясти дочь со словами: «Аня, Анечка, что с тобой?». От сбившегося дыхания, огонек зажигалки погас, но тут взволнованная мать услышала родной голос: «Ма, ты че? Ма, хватит!». Чувствовалось, что она говорит спросонья, видно оказавшись в полной темноте, организм после пережитого стресса, дал команду к отбою.

— «Мам, да все нормально со мной, не тряси, хватит. Посвети лучше, что с Лешкой. Он так и не пришел в себя. То хоть мычал что — то, а теперь совсем молчит. Вдруг он умер, мам? Я так боюсь!». После нескольких щелчков, огонек снова вспыхнул, и заплясал дрожащей тенью на стене.

— «Не переживай, живой, горит только — Серафима петровна положила руку на лоб белокурого парня — горит сильно, надо что — то делать. Ты поднимайся наверх, сейчас что — нибудь придумаем». Анна не возражала и послушно поднялась по ступенькам.

Войдя в дом, они прошли на кухню. На столе осталось все так, как было при непрошенных гостях — сковородка, стаканчики, ложки.

— «Ты когда там в подполе была, гости к нам заходили» — ответила на немой вопрос дочери мать. — «Эти правда нормальные, тока один поганый, ну ниче, ему старшой рот прикрыл. Я как раз к вам залезть хотела, а тут они сволочи, не знаю, как Бог отвел. Два часа потом не решалась вернуться. Ой, что ж было бы доча, если бы они вас нашли!».

— «Не знаю, ма, только Лешку спасать надо. Я его не брошу. Ты от гостей не слышала, они у нас остановились или до Латного дошли?».

— «Не знаю, вроде не дошли. Старый говорил тут дня три будут, потом дальше».

— «Мам, я его на тележке повезу, прямо сейчас. До Латного или до Донецка по полям киллометра четыре будет, дойду».

— «Нет, доча, я тебя не пущу, слаба ты еще, нет силы бабьей. А уж если поймают тебя с раненным ополченцем — живьем замучают твари! Нет, я тебя не пущу, сама пойду! А ты сиди тихо, смотри за Димкой, один он остался, совсем один!».

— «Нет мам, я сама».

— «Мать слушай, пойду я. Я сильнее, даже если поймают, скажу сына раненного везу в медчасть. Ты доча меня не мучай, я тут без тебя не выдержу, с ума сойду, слышишь, я пойду! Ты только укол ему сделай, чтоб жар ушел, да и боль тоже. Чтоб не проснулся, пока по селу бежать будем».

Анна возражать больше не стала. Видя состояние матери, она молча прошла в комнату и набрала в шприц лекарство. Укол был сделан быстро. Перед университетом, Аня закончила медучилище, поэтому уколы ставила профессионально. Да и парня они подняли на удивление легко. Серафима Петровна на улицу выходить не стала. Она крепко обняла дочь, перекрестила ее, поцеловала, и направилась с тележкой огородами, через задний двор.

Тележка то и дело срывалась одним колесом в рытвины по бокам, но испуганная женщина упрямо продолжала намеченный путь. Село не спало, нет, оно орало пьяными криками, песнями и автоматными очередями. Анна не пыталась даже заснуть. До самого утра она лежала рядом с Димкой под теплым ватным одеялом и просто тряслась, дрожала как осиновый листочек на холодном, рваном ветру. А когда серо-синий предрассветный туман начал понемногу рассеиваться, дрожь ушла вместе с ним, уступив место непонятно откуда взявшейся уверенности. — «Нет, я ждать не буду. Я тут больше не останусь, за ними пойду, так же огородами, может пронесет». Схватив сонного мальчика на руки, Анна метнулась через комнату в спальню, чтобы достать из шифоньера простынь. Сделав из нее подобие гамака, она положила туда Димку, а концы связала на плечах. Нести так ребенка было гораздо удобнее, чем перед собой. Больше не раздумывая, девушка еще раз окинула взглядом родной дом и решительно двинулась в путь.

Выйдя на улицу, Анна вдохнула полной грудью, будто до этого тонула, и захлебываясь не могла дышать. Внутри стоял горячий ком, разливающийся кипятком по всему телу. Но сердце успокоилось. Оно уже не рвалось из груди — устало. Голова, наоборот, пульсировала нудной болью схожей с зубной. Димка спал спокойно, не вздрагивал. Аня постояла минуты три, прислушиваясь к неясному грохоту. Звук был глухим, но недалеким, словно били чем — то громадно-тяжелым по земле. Били размеренно, с определенным интервалом. — «Ну что, Димуля, с богом» — прошептала она чуть дыша, и тихонечко закрыла за собою калитку заднего выхода. Сначала девушка просто шла быстрым, но осторожным шагом, останавливаясь от любого подозрительного звука. А затем, выйдя в поле — побежала что было сил. Она не боялась упасть, не боялась споткнуться. Ноги стали крыльями и несли вперед. Сердце не думало, не вспоминало ни о чем, наслаждаясь бегом. Впадины и неровности исчезли, не видела их Анна, не замечала, хотя под ногами была обычная грунтовая дорога. Димка, проснувшись от такой тряски, попытался выпутаться из держащей его повязки и захныкал. Анна ласково погладила его по голове, и перейдя на быстрый шаг, шепотом запела колыбельную. Справа шумело поле — темно-желтое и живое, а слева шелестела листва в длиннющей, нескончаемой посадке. Природа жила своей жизнью. Где — то ухала сова, короткими трелями заливалась незнакомая птица, ветер широкой ладонью подгонял в спину.. Все так — же, как всегда, все обычно, кроме этого монотонного звука, размеренно бьющего по голове.

Тайра. 2014.

Тайра пришла на встречу первой. Алекс появился минут через семь, с маленьким букетом полевых цветов. На экране в кафе показывали тот самый репортаж, монтаж которого она с коллегами завершала утром. Рвались петарды, летели бутылки с зажигательной смесью, антиглобалисты в дыму горящих автомобилей, убегали от полиции.

— «Вы становитесь знаменитой» — подошедший Алекс, поцеловал ей руку и преподнес цветы. Голос его был на удивление спокойным и даже счастливым. — «Что случилось? Вы расстроены?»

— «Я расстроена, нет, я схожу с ума! Мир, в котором мы живем, катится в пропасть на глазах. А все вокруг молчат, не видят, не замечают ничего. Я должна, мы должны разбудить его! Помогите мне, Алекс! Как донести людям правду, если они не хотят слышать. Столько фактов, столько разоблачений… тишина! Тишина! Я боюсь, что мирной жизни осталось совсем немного. Пропасть близко, видно не вооруженным взглядом. А они продолжают идти вперед, как ни в чем ни бывало. Нужно остановить, нужно выдать такое, что взорвет умы, что потрясет мир и заставит изменить реальность!».

— «Тайра, милая, успокойтесь. Я понимаю ваше состояние» — голос Алекса по-прежнему излучал невиданную лучезарность. — «Я сам несколько раз переживал подобные критические моменты. Безысходность не дает шансов, она их съедает. Здесь не поможет ничто, кроме веры! Да, да, не смотрите так, ничто кроме веры! Все равно, какого вы вероисповедания. Присутствие в человеческой сущности этого вечного огня, подобно лучу света, спасает от тьмы. С ней человек всегда чувствует себя защищенным, что — бы не случилось в его жизни. А по поводу сенсаций, я не против. Думаю, время пришло! Но теперь это должны быть не разовые обжигающие речи команданте Маркуса, ни методический слив компромата от Викиликс. Мы должны создать систему, конвеер — серию фильмов и передач с точным обоснованием происходящего. Прямо называть имена и фамилии. Четко указывать истинную стоимость и порядок вещей. Я предоставлю уникальную информацию, срез самой сердцевины, но начать нужно с простого, с того, что в современном мире касается каждого и обуславливает уровень жизни. Экономика и деньги касаются всех. Если сбросить завуалированные покровы, и показать миру истинное лицо экономического монстра, который своей ненасытностью убивает не только людей, но и все живое, саму планету. Это, по крайней мере, заставит задуматься любое нерешительное большинство. Человечество имеет право знать, что за мозг им управляет, как он выглядит, и куда он его ведет. Обязательно свяжите с историческими моментами. Необходимо доходчиво объяснить смысл всех мировых войн, включая современную. И главное — полную совместимость воздействия климата, политики и экономики. Заявить так громко, что бы услышали. Обязательно чем-то красочным привлечь внимание! Все в ваших руках Тайра, все в ваших руках! Не играйте по чужим правилам, создавайте свои. Чем сильнее они будут отличаться от установленных, тем большее внимание привлекут. Мы же постараемся обеспечить защиту ваших интересов, да и вашу личную защиту.

— «Прочтите» — Тайра подала Алексу мелко исписанный лист бумаги. — «Здесь план построения будущего общеста. Звучит, конечно, смешно, но с данным документом ко мне обратился один замечательный человек. Я обещала не называть его имени. Могу лишь сказать, что ореол его жизнедеятельности, находится довольно высоко. Он не по наслышке знаком с теми, о ком мы пытаемся донести людям. Вернее, имеет к ним непосредственное, прямое отношение.

Мужчина увлекся чтением, а Тайра наблюдала, как за окном, в чистом, голубом небе, плывут красивые перистые облака, похожие на распотрошенную перину.

Заглавие листка гласило: Концепция противодействия или план построения общемировой общественной системы.

— Никаких войн и революций, в привычном понимании данных понятий. Всемировое противодействие любой агрессии. Для достижения духовного братства и справедливости должна быть взята за основу, уже сформировавшаяся в границах современных государств, система мироустройства.

— Качественное и колличественное ее переформатирование должно быть сведено к разумному и добровольному использованию несправедливо накопленных капиталлов элиты. Основные ценности мира должны быть распределены согласно утвержденному плану общемирового хозяйства.

— Использование новой модели информационной системы, с качественной заменой транслируемых ценностей. Именно это приведет к разрушению единого рационально — потребительского типа сознания. Агрессия, эгоизм, цинизм, порнография, и все остальные понятия, выхолащивающие человеческую сущность, должны быть плавно и опосредовано растворены в потоке духовных идеалов.

— Восстановление традиционного сознания и вертикальных связей поколений, хранящее как межнациональное, так и общечеловеческое понимание мира.

— Любовь во всех, особенно в высших проявлениях. Вера и всебожественное проникновение мира. Подвижничество и осмысление человеческой жизни, как духовного полета к вершинам бытия. Божественная вездесущность, Его безграничная мудрость и добро должны быть объясненны с детства, восприняты, а затем ощущаемы каждым индивидом.

— Повсеместное воспитание человека облагороженного образа, включающее в себя, как существующий обширный комплекс знаний разноматериальной природы, так и все его совершенства в будущем.

— Медитационное, межрелигиозное, морально-этическое образование, должно быть укомплектованно в единую общеобразовательную систему, цементирующим составом которой, выступит бережно отношение к нашей планете Земля, как к Единой Материнской силе. Отношение к миру, как к неиссякаемому и всесторонне поддерживаемому источнику жизни, сгладит разногласия и объединит государственные образования в справедливом и честном сотрудничестве.

— Построение общеэкономического пространства, обеспечивающего одинаковый, высокодоходный уровень жизни граждан различных гособразований, равноправных условиях развития и нано — технологической поддержки.

— Все страны в рамках своих национально — территориальных границ, должны входить в состав единого общемирового сообщества, обеспечивающего равные права и возможности для всех членов сообщества.

— Запрет на военные действия должен быть неприрекаемым условием совместного существования. Ни одна страна не должна ущемляться ни в развитии, ни в уровне жизни, ни в экономическом сотрудничестве. Возникшие разногласия решаются только мирным путем, согласно совмесной целесообразности.

— Каждая религия благоговейно развивается в пределах исторически — сложившегося ореола существования. Каждая религия — дорога к вершине бежественной бесконечности того, кого мы называем Творцом нашим, Богом нашим, нашим Отцом. У каждой дороги своя сторона горы. Природа северной стороны, отличается от природы южной. Мифы запада не схожи с мифами востока. Солнечные лучи, преломляясь, по разному высвечивают духовный ландшафт. Но все дороги великой горы ведут к одной единственной вершине, где только Он …и мы, наполненные бесконечным счастием. Процессы построения и развития должны быть пронизаны духовной красотой.

— «План ничем не хуже других» — прочитав, произнес Алекс. Его вполне можно цитировать без изменений, только вот в жизнь претворить безумно тяжело. Но я надеюсь, что наши труды все же бедут вознаграждены. Вот флешка, здесь основные документы и источники для будущих трансляций. Прекрасный день! Улыбнитесь же, Вам так идет улыбка! И вспомните, все дороги ведут к Богу, все! Значит мы рано или поздно достигнем вершины, так что жизнь, не смотря ни на что удивительно прекрасна. Желаю удачи, Тайра, до встречи!»

Сергей 2014

— — «Микол, сейчас направо, а затем, да вот туда, налево, к морю. Нет, не этот заезд, следующий. Угу, именно сюда». После недолгого проезда, по утопающему в цветах и тени старинных деревьев садику, ребятам открылся, поражающий своей грандиозность, новый фешенебельный отель. У отеля была собственная береговая линия довольно внушительных размеров. — «Ни чего себе, Серег, мы же обычно на мелкоте залегаем, а здесь прямо таки дворец! Ты как это решился! Чисто, проверял?».

— — «Чисто, не переживай» — ответил Сергей, выгружая из багажника авто пару чемоданов. — «Это мой отель».

— — «Как твой, когда ты все успеваешь? Тебя здесь знают?».

— — «Нет, говорю не переживай! Меня никто и никогда не видел. Все организовано через третьи лица. Они же занимаются управлением. Визуально я незнакомец, но знаю обо всем, что здесь происходит до мелочей. Отчеты поступают регулярно. По сети не проследят, все предусмотрено, все законно — Диас постарался. Сейчас для нас этот отель — одно из самых безопасных мест в мире. На его территории есть корпус, хорошо охраняемый, скрытый от посторонних глаз, с подземным бункером и туннелем, выводящим в несколько мест за два километра отсюда. Даже в море выход есть».

— — «Так что, место наше? Не засвечено! Можем отдыхать! А ребят позовешь?».

— — «Да здесь они уже, пошли!». Подбежавший гарсон, погрузил на тележку чемоданы, а Серый и Микола, вступив за раскрывшиеся зеркальные двери, окунулись в омут прохладного спокойного, шуршащего каскадом водопадов, муравейника отдыхающих.

— — «Что молчал про наших?» — недовольно пробурчал Микола, заглядываясь на светловолосую девушку, тщетно пытающуюся объяснить что — то консьержу.

— — «Сюрприз!» — одернул его Сергей. — «Пошли, мы здесь по тем же паспортам, что и прилетели. Туристы! Анкету заполняй! Микол, слышишь, отвлекись! Да увидишь ты еще ее, куда она отсюда денется».

— Минут через десять, пройдя по открытым террасам, и кружевным, увитым зеленью мосткам, друзья очутились у нескольких лифтов, каждый из которых, доставлял их в собственный номер.

— — «Два часа на отдых. В пять тридцать встречаемся наверху. Этим же лифтом, этаж. Ребята знают, так что готовься ко встрече. Поехали!».

— Каждый вошел в свой лифт. Изнутри они были совершенно прозрачны, а снаружи затемнены так, что рассмотреть что — то определенное было невозможно. Подъемные механизмы тронулись одновременно. Кабинки синхронно полетели ввысь, открывая стоявшим внутри, несравненный вид на море, окутанное легкой дымчатой вуалью. Солнце клонилось к горизонту, заставляя своими лучами, дымку эту блистать и переливаться. Если бы кто — то увидел ребят со стороны, он бы улыбнулся. Мужчины стояли в одинаковых позах и смотрели одинаковым взглядом на чарующий лазурный вид. Мысли, и те у них были одинаковые. Каждый думал о женщине. Николай о светлоликой красавице в холле, с ужасным английским. А Сергей об Аталии. Ее огромные карие глаза были с ним всегда и повсюду. Чем ближе ощущалась встреча, тем сильнее стучало сердце в груди.

Девис 2014г.

Девис родился жаркой августовской ночью, в момент мощнейшего звездопада, когда перегретые светила словно огненные искры — лучи расчерчивают собою небо. Воспитывался он в основном, у бабушки и дедушки, вернее сказать, что основным человеком в его жизни была бабушка, мамина мама — супруга сторого Родинтропа, мисс Элеонора Родинтроп. С младенчества родители Девиса уделяди ему совсем немного своего личного времени. Отец занимался музыкой. Он организовал молодежную группу, подобие популярных тогда квартетов, и отдавался этому занятию полностью. Мама была художницей. Прекрасно образвованная, баснословно богатая дочь Родинтропа, владела двумя знаменитыми художественными галереями. Она часто устраивала выставки начинающих авторов, где и сама выставляла свои работы. Молодая женщина раскрыла таким образом двери в будущее многим знаменитостям.

Мама с папой очень любили друг друга, по крайней мере, так всегда говорила бабушка. Каждый из них без остатка отдавался своему делу, но они всегда находили время побыть вместе. Часто уезжая на несколько дней, отдыхали на полную. К сожалению, отдых без спиртного и наркотиков не обходился. Это и привело, в конечном счете, к трагическим объстоятельствам их гибели. Родители разбились в горах Италии. Их ярко красная Феррари, сбив дорожные ограждения, улетела в глубокую пропасть. Сотрудники полиции объявили, что тормозного пути не было. Что там случилось — никто не знает, да теперь, наверное, и не узнает. Тела обгорели от взрыва настолько, что опознать их было практически не возможно. Лишь генетическая экспертиза дала утвердительный ответ — да, это были Дарая и Стив Хопгинсы мама и папа Девиса.

Хотя мальчику было всего 4 года, это страшное известие осталось в памяти ужасным черным пятном. Черным, не потому что он осознавал потерю, нет. Черным, потому что те воспоминания на протяжении всей дальнейшей жизни, горькой болью напоминали о случившемся. Девис запомнил тот день до мелочей. Яркие солнечные лучи, играющие насыщенной зеленой травой, мокрой после дождя. Громкую, навязчивую музыку. Множество людей в черных одеждах. Бледную, совершенно разбитую бабушку и одинокого деда в стороне. Он смотрел отрешенным взглядом куда — то вдаль, и никого к себе не подпускал.

Кроме этого случая ничего плохого ни в детской, ни в отроческой памяти не осталось. Любовь родителей была заменена стопроцентной заботой и любовью бабушки и деда. Он жил по-настоящему счастливо, легко и беззаботно. Учеба казалась игрой — талантливые и высокооплачиваемые педагоги всегда прекрасно справлялись с обязанностями. В силу лидерстких качеств и личного обаяния, ребята в элитных школах относились к нему искренне. Даже с девченками проблем не было.

Осознание, что он отличается от остальных по уровню важности или значимости своей семьи, пришло довольно поздно. Не у всех, но у многих учащихся, к которым Девис приезжал в гости, были большие дома и усадьбы. Шикарные машины и дорогая мелочевка не казались роскошью. Нет, здесь было что — то другое. Налет легкой зависти, или иной формы раболепия. Впервые он почувствовал это лет в 13 — 14. Где — бы он не появился, везде чувствовал на себе чужие завистливые взгляды. Мальчик привык, смирился. К тому же очень скоро для него начала открыватьсяеще одна тайная сторона жизни. Много читая, а в доме деда находилась огромная библиотека с бесценными фолиантами, юноша все чаще выбирал книги, связанные с потусторонними изотерическими учениями и различными религиозными писаниями. Книги, повествующие о судьбах древности. Любимая бабушка, очень привествующая чтение вообще, все что касается такой литературы категорически отрицала. Здесь молодому человеку приходилось хитрить и изворачиваться, чтоб не быть застуканным с подобным произведением в руках.

Особенно ему понравилась книга о Розекрейцерском ордене. Девис и сейчас, спустя четверть века отчетливо помнил, как она выглядела, как пахла. По — сути, описанные там принципы-задачи явились для него путеводными направлениями. Даже в настоящее время, будучи давно взрослым, он вновь и вновь возвращается к ней время от времени. А тогда повествование о древнейшем ордене полностью обратило его в свою веру. Засыпая, мальчик видел сны о бесстрашных могучих рыцарях, спасающих мир. Бодрствуя, изучал их традиции и обряды, мастерство владения мечем, конными спортивными дисциплинами. Здесь бабушка разделяла его увлечение, да и дед был доволен. Он рассказывал ему о других тайных организациях, потихоньку давал нужную литературу.

Время шло, знания ширились. Изучив доктрины тайных обществ, Девис принялся за религиозые течения. До того момента понятие Бога присутствовало в его жизни полутенью. Ни бабушка, ни дед никогда не рассказывали о нем. Величие этого бесконечного понятия он осознал после изучения и сопоставления древних доктрин. Кроме того, Девис явно чувствовал причасность своей семьи к одной из таких доктрин. Он потратил довольно много времени, чтобы окончательно определиться к какой. Затем последовал откровенный разговор с главой семейства. К тому моменту молодому человеку исполнилось 16, и мистер Родинтроп ввел его в начальную ложу нижнего ранга.

О, это чудесное слепое время бурной юности. Озаренный идеалами справедливости и братства, вместе с сокурсниками по университету, Девис воодушевленно бродил в тумане таинственности. Он писал стихи, сочинял музыку, верно исполнял обеты. Очень много читал. Между очередными попойками анализировал и думал о планах достижения будущего идеального общества. Мир вокруг казался вечной весной — свежей, надеющейся, рвущейся вперед. С переменным успехом такое восприятие действительности продолжалось вплоть до окончания университета. К тому моменту, всего за несколько лет, молодой человек достиг уже 9 уровня, и должен был вот — вот пройти новую инициацию для перехода в следущий круг. Этот момент послужил решающим толчком в перемене его отношения к действительности.

На улице была зима. Грациозные снежинки, невесомыми танцовщицами, кружились в воздухе. Девис мчался на запланированную встречу ордена в приподнятом настроении, с предчувствием, что скоро коснется неведомой истины. В зале приветствий его встретили совершенно незнакомые люди. С некоторыми он, конечно, пересекался в обществе, но совершенно поверхносно, никого из бывших наставников, никого из лиц магистрата рядом не было. Девиса проводили в зал с плотно затянутыми окнами, бордовой подсветкой по периметру, и такой же бордовой, светящейся шестиконечной звездой на полу. Когда он был поставлен в центр, остальные шестеро заняли места по вершинам остроконечных лучей, а трое оставшихся подошли совсем близко. С первыми словами тайного обращения и положенного на плечо тяжелого меча, Девис почувствовал отталкивающий эффект. Но отступать было некуда. Он так долго шел к этому переходу. Затем зазвучала музыка — могущественная, грациозная и очень красивая. Молодому человеку завязали глаза и поднесли к губам полную чашу довольно крепкого и неплохого на вкус, напитка. Выпив его, через несколько минут он совершенно потерял ориенацию в пространстве. Красные пузырчатые круги, плывущие перед глазами, стали огромными, мерцающими в темноте сферами. Одна из них захватила Девиса внутрь и покатилась с ним так быстро, что от бешенного вращения он как-будто отслоился сам от себя и оказался вдруг, в совершенно другом месте.

Это была гора — вершина огромной отвесной скалы, нависшей над пропастью. Он чувствовал свежий пронизывающий ветер, влажность стелящегося под ногами тумана, он видел мир, лежащий где — то там, внизу, замкнутый, с непрерывным движением, как муравейник. И он слышал голос — такой огромный, всеохватывающий, будто один и был, все что есть вокруг.

Голос спросил Девиса: «Зачем пришел ко мне?». Девис немного подумав, сказал, что его привела судьба. Голос рассмеялся и спросил еще раз: «Чего ты хочешь?». Девис ответил: «Служить миру!». Голос рассмеялся сильнее, и с удивлением переспросил: «Ты хочешь служить этим безумцам, копошащимся внизу словно муравьи?». Девис не знал, что ответить, и молча смотрел вниз. Тогда мир стал разрастаться, приближаясь к нему, то одной, то другой своей частью, одновременно показывая реальные картинки происходящего.

Вот летящая машина сбила на пешеходном переходе седую старушку и даже не остановившись, скрылась за поворотом. Вот величественная молодая львица в красивом прыжке, сломала хребет юной, мчавшейся на всех парах антилопе, и довольная, вальяжной походкой, потащила добычу, оставляя кровавый след на траве. Вот орущие в джунглях солдаты, расстреливают небольшой отряд повстанцев с женщинами и детьми. Вот изможденный, уже похожий на собственный труп наркоман, делает сам себе укол, и тихо засыпает со страшной улыбкой смерти. Дальше — больше, еще, еще, еще! Картинки росли, как снежный ком, покрывя друг друга, пока Девис не закричал в отчаяньи: «Хватит, пожалуйста, хватит!». Картинки исчезли. Мир снова оказался внизу, а появившийся голос спросил: «Ты хочешь служить этому миру?». Молодой человек молчал, незная, что ответить. — «Чтож, смотри дальше!» — прогремел голос. Перед глазами вновь возникли знакомые картинки, только теперь события развивались совсем по другому сценарию. Старушка осталась жива, машина в нескольких сантиметрах пролетела рядом, но через три недели она мучительно умирала на больничной койке хосписа, и каждую минуту просила Бога о смерти. Вьетнамские партизаны не были расстреляны, но через несколько дней, они сами напали на базу морской пехоты и уничтожили всех до одного. Полуживой наркоман остался жив, сел в невменяемом состоянии за руль, и устроил на скоросном шоссе грандиозную аварию с несколькими жертвами. Даже бедная антилопа, чудом увернувшаяся от львицы, разделила участь остальных. Сломав ногу не крутом переходе в горах, она безмерно страдала, умирая от жажды и голода на раскаленных камнях. — «Так кому ты хочешь служить, миру или тому, кто упраляет им?» — прогремело голос. Девис не успел ничего ответить, он вернулся назад в свое тело, лежащее на полу.

Руки были связаны, сердце бешено билось, зубы подпрыгивали ему в такт. Добравшись до входной двери комнаты, он попытался их открыть, но не тут — то было. Двери стояли как вкопанные. Тогда Девис стал кричать, — ответа не последовало. — «Что делать, что делать?» — теперь уже в такт с зубами, звучало в глове. Не добившись ничего от двери, Девис обреченно последовал к тому месту, где очнулся. Он только сейчас рассмотрел, что очнулся в гробу. Нет, не в гробу. Это было что — то ритуальное, что — то среднее между гробом и жертвенным настилом. Мягкий бархат и кружева не согревали. Девис лег, свернувшись калачиком, и продолжал трястись, медленно обводя взглядом черно — бурые силуэты залы, пока не наткнулся на небольшое, чуть поблескивающее пятно. Чаша — мелькнула в голове догадка! Через секунду он был у нее! Еще через секунду, он осушил чашу до дна. А еще через мгновенье почувствовал себя вполне нормальным человеком. Дрожь ушла, ушла вместе со страхами. И в теле, и в душевном состоянии появилась необъяснимая легкость. Голова закружилась, потянулась к бархату настила.

Первым, что он увидел, были глаза матери. Настоящими он их не помнил, только по фоторгафии. Но сейчас, они смотрели на него улыбаясь! Такие добрые, такие красивые! Затем мама появилась вся. Она обняла, нежно поцеловала и растворилась в темноте, оставив звучащий голос: «Я тебя люблю!». Девис хотел было расстроиться, но неуспел. Внимание его привлекла вспыхнувшая белая точка, очень быстро увеличивающаяся в размерах. Точка превратилась в огромный, горящий голубым огнем, камень. Девис растворился в нем и стал лучем, пронизывающим мироздание. Он видел свет и был светом! Он пел песню света! А потом синий бриллиант превратился в планету. Девис видел ее сразу с двух ракурсов, и сверху, и изнутри. Видел, как голубой, укрытый облаками шарик, раскачивается и раскрывается лотообразным цветком. Видел, как его лепестки убегают в космос, так далеко, что их бесконечные ауры касаются солнечного ореола! Голубая горошинка физического мира, была лишь маленькой сердцевиной чудесного сверкающего лотоса. Девис ощутил великое единство его лепестков, рассмотрел, как пересекаясь между собой, они образуют живое сияющее пространство. Так хорошо! Так красиво! Будто бесконечное счастье наполнило его сущность и осталось навсегда внутри!

Когда Девис открыл глаза, комната была по-преднему пуста, но окна раскрыты. Солнечный свет наполнил ее своей легкостью и чистотой. Молодой человек направился к дверям, которые при приближении его шагов, сами собой раскрылись. Перед ним стояло семеро. Они громко приветствовали его словами древнего гимна, а затем расступились, делая проход для двух других в шелковых мантиях. Приблизившись к этой паре, Девис увидел, что каждый из них держит в руках накрытую тканью книгу, и протягивает ее ему. Он услышал короткое: «Выбор за тобой. Ты должен взять только одну». Рука Девиса потянулась было к левой, и почти коснулась, но вдруг, передумав, он твердо взял правую книгу, и поднес к груди. Стоявшие переглянувшись, молча преклонили перед ним колено. Затем раскрылись двери уже другой комнаты, и Девис услышал глухой голос, приглашающий его войти в следущую залу. — «Поскорее бы все закончилось!» — про себя подумал молодой человек, входя в распахнутые двери, но за ними, к своему удивлению, он увидел множество знакомых людей, окружавших его семью с самого детства — Стефан, Константин, Мидельтон, Мисс Бавух, да все, все тут. Во главе встречающих стоял не кто — нибудь, а его дед! Его родной дед, в черной мантии и других обязательных атрибутах ордена.

— «Мальчик мой, ты не просто прошел испытание, ты прошел его блестяще! Об этом свидетельствует наше лото, и выбранный тобой путь. Поздравляю, такое происходит очень редко. Ты избран сразу в высший круг, на двадцать пятый уровень. Теперь ты полноценно с нами, еще не ровня, но уже один из немногих, стоящих рядом! Я искренне горжусь тобой, мой друг!».

После приветствия все поднялись на второй этаж. Девис был препровожден в большой, залитый солнечным светом зал. Роскошь интерьерного убранства, простор, пронизанность воздухом и светом, все говорило о торжественно — церемониальном предназначении данного помещения. Девису указали на круглый стол, где уже устроились все остальные. Мест было тринадцать. Тринадцатое кресло было пустым, и молодой человек направился было к нему, но старый Родинтроп остановил его жестом. — «Присаживайся, мой дорогой, напротив. Это место специально приготовлено для тебя. Чтож, начнем!». Присутствующие встали и хором проговорили знакомую клятву.

— «Я отдаю себя вечной силе, вечному знанию, вечной науке в непоколебимости, верности и подчинении Ордену. Клянусь служить ему всей своей сущностью, всеми дарами, рожденными и преобретенными. Тот, кто стоит на пути, должен уйти. Все что мешает свету, является законной добычей тьмы!». Все сели, остался стоять лишь дед. Он, соответствующим торжественному моменту голосом, произнес: «Сегодня ночью ты прошел перврое серьезное испытание. Прошел достойно, поэтому и избран сразу в высший круг. Не многим удается сохранить спокойное состояние во время видений! Вечность касается каждого по — разному. Некоторых едва удается вернуть. Ты же обошелся без ужаса и страха, вел себя достойно, можно сказать благодушно! Кровь все же играет огромную роль. Рожденный в числе избранных, ты утвержден в своем праве! Надеюсь, будущее будет благосклонно к тебе, и тот, кто все видит, узаконит свой выбор!». Старик присел во главе стола и продолжил уже менее торжественно. — «Очень давно, на заре рождения человечества, наш мир посетило племя вечных странников, огромных и могучих, наделенных великой силой — знанием! Странники применили генную инженерию, скрестив свои гены с первобытными человекоподобными существам, зародив тем самым, первую человеческую расу. Полученные люди являлись для них не более, чем скотом, орудием труда, с помощью которох они проводили необходимые для себя изменения на планете. И только один, с чистой и доброй душой полюбил полученых людей. Полюбил искренне, и взбунтовавшись от бесчинства остальных странников, решил передать людям самое драгоценное, что имел — знание! Ибо знание — свет, сила, и бесконечность бытия! За непокорность он был проклят отрядом высших, низвергнут из мира правящих. Они и те, кто несут нить из учения и поныне, сделали все, чтобы очернить его образ, подменить местами содеянное. Они на веки превратили его имя во зло, от которого земной человек должен бежать, как от огня. Но имя его осталось в веках и само горотит за себя. Ибо знание — свет, сила и бессмертие! Тот, кто его принес — зовется Люцифером, Светонесущим, осветляющим путь! Мы его помощники, молекулы, наделенные великой силой вечного бытия! Мы золотой нитью проложили свой путь от цивилизации к цивилизации. Мы всеми силами пытаемся воплотить в реальность его учение, чтобы те, для кого оно было создано, достигли совершенства! Деятельность ордена направлена на совершенство общества. Мы приведем мир к новому порядку, независимому от идеологии и религий! Современность нравственно несостоятельна и социально неприспособлена. В таких условиях могут процветать только голод, война, терроризм. Орден восстановит утраченное! Счастье для всех — цель независимая от расс и религий. Со временем ты поймешь важность и грандиозность этого постулата!». Родинтроп и команда говорили еще долго, по очереди передавая право голоса каждому сидящему за столом. И пока наш Девис внимательно слушал выступающих, мы попробуем разобраться в хитросплетениях мировой элиты.

Прежде всего, каждый должен запомнить главное — ничто из сердца не уходит бесследно! Оно оставляет свой след в рождении, учении, генетическом комбинировании. Древние легенды всех континентов утверждают наличие (Шумер, Вавилон, Мексика, Австралия, Китай и т.д.) сверхестественных сущностей, обладающих могучим знанием и силой, которые естественно в сравнении с возможностями обычног человека казались неземными. Учения древности описывают их, как богов, пришедших из вне. Пришедших, чтобы создать и упорядочить мир людей. Их состав, как состав любого общества не был однороден, что также прослеживается во многих древних культах. Существа, наделенные справедливостью, любовью и силой света, всегда относились к высшему пантеону. Низшие же, умножающие в человеке алчные, злобные, эгоистичные проявления всегда находились внизу своеобразной пирамиды. Как бытам ни было, но тайные знания и мудрость образующие эту пирамиду, не канула безвозвратно в лета. Они живы и сейчас, и тайно передаются теми, кто несет их из поколения в поколение. Тайных организаций много. Они переплетены между собой и запутаны настолько, что для того чтобы описать кто, откуда, из кого и зачем, потребовалась бы отдельная книга. Не в этом суть. Суть в следующем.

Массоны, тамплиеры, иллюминаты, и все прочие — нечто иное, как ручейки единого потока, в который когда — то попали знания, принесенные извне. Повторюсь, ничто единожды сущее не уходит безвозвратно. Оно оставляет свой след. Факт присутствия на Земле великих «пришельцев» не оспарим. Они проявляли себя и в человекоподобной форме, и в ином виде. В основном рептилоидном (змей, дракон) или более высшей — пернатой (форме птиц). Что тоже объяснимо, поскольку птицы напрямую унаследовали геном популяции ящеров и динозавров. У многих народов, «пришельцы» являлись богами мудрыми и всесильными, за небольшим исключением. У некоторых наоборот, пантеон отличался беспощадной кровожадностью, требующей постоянных жертвоприношений, как например, в Шумере человеческими детьми. Да, они были и, безусловно, оставили свой след, вернее сказать внесли в сущность человеческую часть себя, свое «Эйцехоре». Внесли в само сотворение и рождение тела. Спермотазоид, бегущий к яйцеклетке, — первое тому подтверждение. Человек был задуман Единым Богом несколько другим, без греховной составляющей, как Адам и Ева в Райских кущах. Но змею искусителю удалось внести свой яд!

Христианское учение относится к ним, как к силе внеземного зла. Вместе с ядом пришли знания, позволяющие стоять над основной массой. Позволяющие управлять, направлять, собирать и разъединять. Черные маги Атлантиды, мудрецы древней Шамбалы, жрецы Шумера, Ассирии, Египта, и все кто идет далее, вплоть до представителей современных тайных обществ — звенья одной цепи.

Девис внимательно слушал, но даже в момент его торжественного восхождения, чтото неладное, укусом маленького комара, шевельнулось в душе. Что — то не так! Что? Почему, откуда сомнения? Что не совпадает? Не то, чтобы его напугало или оттолкнуло имя Люцифера, нет, не то. Девис был увлечен эзотерикой, историю тайныхобществ знал наизусть. Прекрасно знаком был и с этой ветвью. Немного неожиданно, что как — бы исподволь, орден все же влился в общий поток. Или он его и создал?

Мысли молодого человека путались и наскакивали одна на другую. Домой он возвращался один. С водителем не обмолвился ни словом. Сидел, рассматривая жизнь за окном. И вдруг, понял, что случилось! Исчезла непогрешимая, благородная бравада, которой, как туманом, были окутаны первые годы его подвижничества. Как- то сразу, в один момент, розовая пелена упала с глаз, и мир, тот же самый мир, который вчера еще воодушевлял на новые свершения, стал предсказуемым и заурядным. Можно сказать неинтересным, словно крылья ему подрезали.

С того момента прошло много лет, но отношение к миру не изменилось. Оно зацементировалось именно в том виде. Оно не преосто преувалировало над остальным, но к сожалению, с каждым годом сгущалось, затмевая собою свет божественной благодати вокруг.

Много путешествуя по миру, Девис все больше собирал в своих руках нити мировой бизнес паутины. Он стал не просто правой рукой деда, а настоящим гуру в вопросах мировой политики и экономики. Мир вокруг стремительно менялся. Технологии, глобализация, управляемые кризисы и подготавливаемые взлеты, ничего нового, как обычно, по кругу, вернее по спирали.

Девис женился. Естественно, спутницей жизни молодого магната могла стать только та леди, которую одобрит высший круг ордена. Только из своих, только благородных кровей, и еще не менее сорока условий! К счастью, не смотря на сложность выбор, такая женщина нашлась и оказалас к тому же очень добродушным, веселым и подозрительно счастливым человеком. Девис искренне влюбился, да и Клер, так звали его будущую жену, ответила взаимностью. Появились дети, один за другим, два веснушчатых сорванца Ник и Майкл.

Жизнь, по- прежнему мчалась вперед. Деятельность ордена набирала обороты так быстро, как лавина в горах. Теперь его и орденом нельзя было назвать. Это империя, единая мировая империя! Основная задача — создание мирового пространства во главе с наднациональным правительством, не являлась уже отдаленной легендой. Что разъединяет людей — границы, они должны быть устранены, в крайнем случаи, остаться номинальными. Религии — они должны быть уничтожены, и на их месте воссияет Могучая ветвь славы Люцифера! Это возможно совсем скоро. Несколько десятков фильмов, книг, культурных вливаний с зомбирующей технологией, где зло одевает маску Бога, а добро ассоциируется с темной силой (внешне очень красивой, притягательной, но с обязательным присутствием знаковых атрибутов, например рога), и вечные понятия на самом деле поменяются местами! Уже сейчас, в руках правящих контроль почти над всеми основными державами. Избранные «народом», «свободой и демократией» правители — всего лишь куклы в кукольном театре. Сделает и скажет именно то, что подсказывает кукловод. Не более, чем менеджеры топ звена, поставленные свыше. Да и что там правители! Реальный контроль установлен за всем населением Земли. Средства управления массовым сознанием — генеральное открытие 20 века.

Но Девиса пугало одно. Если прежние правители привели к возникновению двух мировых войн. Что же могут натворить современные. Народ всегда был управляем. Но сейчас, население — биомасса, которая как волна в искусственном водоеме, всегда будет там, где нужно. К такому состоянию мир готовился несколько веков! Сейчас, он созрел, как плод на ветке. Но даже себе Девис боялся признаться, что где — то глубоко внутри, он совершенно не желает срывать этот плод. Хочется просто жить — наслаждаться дыханием, красотой природы, гармонией музыки, света, движения! И уж абсолютно точно, чего он не хотел, так это стать таким, какими были его старшие товарищи, во главе с дедом!

Аримойя.

Керол, Лиза и Йола, так же как и Мерлин, очнувшись в летающих покрывалах, пролетели сквозь звездную залу и оказались каждая в своем пределе. Пределы единого храма Мира служили входными воротами в обширное внутреннее пространство. Само пространство напоминало многомерный, многоярусный пирог, наполненный разнообразным светом и разным смысловым содержанием. Сияющие далеко — далеко вверху купола, просвечивали сквозь себя, одновременно свет трех солнц, благословляющих этот мир, и свет еще миллионов звезд, таких же солнц, сияющих далеко, далеко! Свет этот преломляясь и умножаясь в куполах, силою своею растворял тебя в себе. Наверное, материя из которой было сотворено все это пространство, так же как в звездной зале, обладало качеством увеличивающей лупы.

Красоту низливающихся серебристо — огненных потоков, описать невозможно. Как мираж все дышало и струилось. Свет спускался парящими волнами, многоярусными, чуть присобранными, словно французская штора.

Повторяя строение храмов земного Энрофа, в благодатных божественных центрах Аримойи, существовало три основных предела, посвященных Верховным Ипостасям Пресвятой Троицы. Только располагались они не в единой плоскости, а на разных уровнях идеально круглого пространства.

На самом верху, во внутреннем сиянии куполов, словно корона величавшая весь храм находился величественный образ Бога Отца — первой ипостаси Пречистой Иерархии Триединого Бога. Бог Отец — основа, живительный свет, вдохновенный источник творящей силы — все то благословенное, святое и великое, которое в высшем смысле, мы называем Отцом, и которое дает нам вечную жизнь. Бог Отец для христиан, Аллах для мусульман, Пуруша для буддистов, родитель пречистых Божественных сущностей — Брахмы, Шивы, Вишну и многих многих других. Его прекрасный облик трудно передать чем — то еще, кроме символа. Символом этим являлось Солнце — многокрылое, объединяющее в себе миллиарды других солнечных звезд — парящее и лучистое, как сама вечная жизнь. Символ огромный, многомерный, повторяющий в самом себе свое строение великое множество раз до единой точки. Световая вселенная, световой поток, как бы сужающийся или наоборот, расширяющийся из нее. Льющийся из куполов свет, проходя через блистающий символ, создавал вокруг него живой, более насыщенный золотом ореол. И когда молящиеся, взлетая вверх, попадали в его границы, они словно оказывались в невидимых, но так явственно ощущаемых Божественных руках. Пространство само держало, качая небесною волною в ливне звездно — золотого огня. И так было благословенно хорошо, так сладостно качаться ближе и ближе придвигаясь к источнику, что вместе со словами молитвы, очищающие слезы любви и веры, падали и падали из глаз вошедших.

Чуть ниже, так же по центру Храма, находился еще один Алтарь, посвященный второй Ипостасии Великой Триединой Иерархии — Святой Присно Деве Матери — олицетворяющей собою мировое женственное начало, то из чего все было создано. Благодатный Единый Творец пролил на нее свой свет, желание и силу. И сотворил миры и пространства, сотворил Богов, монад, людей и многих — многих других сущих. В ней всеобъемлющей и всеохватывающей заключено все.

Мировое женственное пространство не иллюзия, не перенесение человеческих категорий на план космический — а высшая духовная реальность. В Аримойе она была представлена в образе неиссякаемого, всезаключающего в себе источника. Живительной влагой, почти настоящей, очень похожей на земную воду, он бил, казалось, из неоткуда, и летящими волнами распространялся вокруг, то ли растворяясь в пространстве, то ли образуя это самое пространство. Аквамариновые, ярко голубые струи, пронизанные ниспадающими золотыми лучами, образовывали пространственно живой рисунок, словно дышащая парча. И тот кто касался, входил в круг живого пронизывающего моря, воистину ощущал, наполнялся силой Божественной Материнской Любви, всесобирающей и всеизливающей, всеобъемлющей и тут же сугубо индивидуальной, только твоей. Каждый видел свое. Многие, очень многие, также как Керол и Лиза — пресвятую царицу нашу небесную — Приснодеву Богородицу, идущую по блистающим волнам с маленьким Иисусом на руках. И белыми сказочными лилиями расцветало море под ее ногами. И падали цветы кружась сквозь толщи воздушной голубой влаги, и наконец, миновав ее, опускались все ниже и ниже, незаметно тая, словно снежинки. Кого — то, как Йолу и Мер, приветствовали совершенно другие женские образы, соответствующие их религиозному, чувственно — ориентированному восприятию, но все они нисполнены были Величайшей, благодатнейшей материнской силы — единой и бесконечной, даже если и обладали внешними чертами чьей — то мамы, бабушки или сестры.

Еще ниже, ровно под первыми двумя, находился третий алтарь — последняя Ипостась Великой Троицы — обитель планетарного Логоса — Сына Божьего, Господа нашего Иисуса Христа — подобия Великого Всевышнего. Планетарный логос — одна из величайших Богорожденных монад — Божественный разум нашей брамфатуры — ее извечный хранитель и строитель. Как слово выражает говорящего, так и Великий Бог — Сын выражает собою действие и желание Единосущего Творца. Он воплощение веры вошедшей в наши души, воплощение самой жизни, тепла, согревающего и спасающего нас.

Переливающийся, танцующий миллиардами сверкающих, жемчужно — перламутровых искр — живой шар-цветок, медленно раскрывающийся и раскрывающийся в дыхании. Человеческими словами совершенно невозможно описать божественную суть высшего порядка, но этот образ наиболее полно передает нам внутреннюю суть Божественного Сына. Его алтарь — цветок, олицетворяющий саму жизнь, в ее полноте и частностях. Бесконечное Божественное начало, входящее и освещающее вездесущее бытие и рождающее великое чудо — первичный жизненный импульс. Этому чуду все мы, являющиеся его частицами, и поклоняемся.

Каждого вступившего в ореол царственного цветка переполняло могущественное ощущение всеобщего единения. Ты часть святого целого, ты образ Божий, наполненный его светом и любовью. Раскрывающиеся лепестки просвечивают тебя воздушно и незаметно, как лучи Солнца прозрачный материал. И каждая блистающая искорка вдруг становится чьей — то душой. Миллиарды их сотворенных Единым, величественных Богорожденных и таких же как ты сотворенных, одухотворенных, летают кружа пред взором вновь прибывших. Приветствуют, ликуют, наслаждаются твоим присоединением.

Может и там благодатный Логос имеет тысячу лиц, но перед нашими героинями, он предстал лишь в одном благословенном лике. Живой, изливаемый невообразимое тепло и счастье Иисус, ласково, по — братски, протянул каждой свою руку, а те, взявшись за нее, попали вдруг в само лоно пульсирующей центральной струи. Они просто растворились в ней, ощущая себя одновременно везде и всюду. Именно там пришло важнейшее осознание — Все — Есть Одно! Все — одно и тоже, части единого целого! Даже Величайшие Ипостаси — это различные проявления Единой Сущности вовне! То как открывается она миру, а не какою является в Себе!

Но проявления эти — реальны, столь же абсолютно реальны, как и пребывание в Себе! Не иллюзия, не абберация сознания — а просто образ, сущий лик, созданный для того, что бы ты понял и принял Бога в себя! В себя!

Наши главные героини, переполненные случившимся счастьем, уже пролетевшие все алтари и коснувшиеся каждой Ипостаси, очутились вдруг в огромном пустынном зале, где не было ничего. Ничего, только свет и простор, как на вершине мира. Керол, Лиза, Йола и Мер стояли друг против друга. Ослепленные случившимся, они неподвижно долго возвращались в себя, после увиденного. Немая пауза, повисшая в воздухе, как вспышка запечатлела их, и подарила снимок вечности.

Темные волосы Мерлин лентой обвивала легчайшая бриллиантовая вуаль. Платье ее видоизменилось. Залитый еще божественным светом разум, создал что — то невыразимо сияющее, полупрозрачно — летящее, как белое небо расшитое звездами. Такие же звезды, только живые, похожие на цветы, дрожали на лбу и висках.

Напротив, находилась Лиза. Цвет ее одеяния напоминал аквамариновый, переливающийся тысячами зелено — голубых оттенков. Белокурые локоны, выбивающиеся из парящей накидки капюшона, развивались в дышащей пустоте. Тончайше нежное, созданное из множества воздушных складочек платье, было перехвачено золотистым перехлестывающимся поясом, изящно струящимся вместе с прядями волос. А длинный шлейф с едва заметным ореолом испаряющихся аквамариновых искр, образовывал вокруг фигуры сказочное свечение, не спеша исчезающее в пустоте.

Рядом, с правой стороны парила Иоланда. Царственная, прекрасная, загадочная — настоящая небесная жрица. Длинные волосы, уложенные в высокую прическу, ниспадающую полукругами сплетенных с звездным светом кос. Ажурное, дрожащее как иней на заре, кружево платья плотно облегало горделивый стан. Оно плавными серебристыми волнами устремлялось вниз и, дрожа словно мираж, благоухало реально видимым ароматом. Кружевной орнамент серебряных цветов, едва просвечиваемых на одухотворенном лице, делал образ цельным, ослепляющим.

Иоланда начала приходить в себя быстрее остальных и первой, кого она увидела пред собой, была Керол. Родные, любимые, до боли знакомые черты, непонятным образом проглядывали в величественном божественном образе. Лицо светилось внутренним духовным светом. Глаза еще были закрыты, но даже так ощущалась их невыносимая синева. Во лбу, в области межбровья, горел голубой сияющий камень — изящно отточенный и живой. Более мелкая россыпь его собратьев, дрожала на висках и в чуть присобранных вверх волосах, похожих на заплетенный ливень. Струящееся в немом воздухе платье выглядело совершенно необычным. Изящно очерчивая силуэт, оно оставляло ощущение стеклянного голубого дыма — одновременно легкое и светящееся, и тут же какое — то хрупкое, едино — выдунное, похожее на чарующий хрусталь. Переливающееся, зеркально дымчатое платье, создавало тающий ореол, похожий на ореолы других героинь, но чуть наполнение и ярче. От дыхания камни на висках и во лбу расцветали, очень напоминая розы, а в волосах мерцали, наполняясь невидимым огнем.

Обжигающий, чувственный океан тепла, земного тепла, заполнил Иоланду приливающими волнами, как чашу до полна. А затем прорвало, причем всех сразу. Осознание произошедшего пришло одновременно, и наполнило наших героинь таким взорвавшимся счастьем, что даже там, в заоблачных райских мирах, встреча переполненных радостью подруг мало чем отличалась от подобной встречи в Энрофе. Те же объятия, поцелуи, вскрики радости и восторга, пусть не такие громкие, более мысленные, световые, как всполохи чудесного сияния, но такие же настоящие и неуемные, как там, на Земле.

— «Мои любимые! Мои родные! Спасибо! Спасибо! Неужели мы рядом! Мы вместе, наконец — то вместе! Все будет хорошо, очень хорошо!». Мысли струились, слетая с губ и кружась в пустоте. Объятья раскрывались чувственными всполохами. Но девочки прекрасно понимали друг друга. Язык ангелов и высших просветленных теперь стал доступен и им. Продолжалось это довольно долго. Наши героини совершенно не заметили появление сопровождавших их ангелов, а те смотрели на происходящее с чувством усталости и некоторого сожаления, именно так как иногда глядят родители на неуемную радость расшалившихся детей. Но вдруг наступила тишина, настоящая тишина, ни света, ни звука, ни движения. Все само собою остановилось. Строй светокрылых расступился и к женщинам подошел маленький, седовласый старец, обладающий внутренней неизмеримой мощью. Не подлетел, не появился, а именно подошел, чеканя шаг по невидимому полу.

— «Приветствую взошедших, ликуя и любя!» — слова его громогласным эхом отразились повсюду. Эхом видимым, вспыхивающим горящими словами, и разбегающимся световыми волнами в бесконечности залы. — «Имя мое — Лоурен. Я ждал вас, девы жизни, и искренне приветствую вступление ваше в Благословенную Аримою!».

Лоурен являлся верховным хранителем храмового портала. Аримойя — первый из миров, объединяющий все затомисы, словно огромный перевалочный пункт, принимала поднявшихся из разных метосистем, перемешивала их своей безграничной любовью, наполняла истинным братским единством, а затем уже, сквозь короткий мощный портал, направляла вверх, в Синклит Мира. Громогласный образ в котором он представал перед поднявшимися, в корне отличался от его истинной добродушной сути. Новичков это немного забавляло, но те кто служил с ним долгое время прекрасно понимали, что голос его и вид меняются только от того, что старец с нескрываемым восторгом пытается передать взошедшим бесконечное совершенство и силу этого мира.

Точно также вышло и с нашими героинями. Буквально через мгновенье, словно сняв с себя верхнюю одежду. Лоурен превратился в добрейшего, убеленного старца. Голос его стал мягким, лучистым, но слова, по — прежнему, сопровождались светящимися изображениями и всполохами. Должность свою он занимал очень давно. Аримойя покорила, пленила его сердце, запечатлила в себе. В нем почти сразу произошла метаморфоза, позволяющая подняться в Синклит Мира и дальше, в другие, уже трудно постижимые, Высшие Миры. Но Лоурен решил задержаться здесь, в предпоследней обители, еще немного напоминающей славный Энроф, и неразрывно связанной с ним. Выбранный им образ седовласого старичка, как нельзя лучше раскрывал духовную силу и внутреннюю красоту, соответствующую благодати этого места.

Каждый совершенный, добравшийся до Аримойи шел своим путем. Кто — то очень долго — слишком любимой была та религиозная тропа, по которой он сюда поднимался. Кто — то, в основном современники наших подруг, совершенно мимолетно. На земле уже произошло объединение, и разум людей будущего обогатился всеобщим ликующим братством. Но встречало всех одно — бесконечное, живое, сказочное чудо — благодатный мир Аримойи, так похожий на чувственный земной, но несказанно совершеннее и добрее. Мир единства и счастья, мир высшей любви, только здесь, еще немного напоминающей любовь Энрофа. И всех встречал он, добрый старичок, седовласый Отец, с величественным приветствием и обезаруживающей искренней улыбкой. Он же и провожал наверх, туда в блистающую бесконечность. Лоурен и сам не раз посещал Синклит Мира, дух его свободно перемещался туда и обратно, но вот подъем выше был уже невозможен.

После приветствия Лоурен коротко описал женщинам, предстоящую для выполнения задачу. Здесь, в Аримойе они пробудут недолго, ровно столько, сколько займет, предстоящая для поднятия в Синклит Мира трансформа. Там, в мире, объединяющем не только человеческие, но и многие другие монады, они в отличие от других, проявятся сразу в Святилище Божественного Алтаря — святилище Сияющего Камня Мира. Для чего это нужно, он и сам не знает. Знает только одно: когда — то, до предстоящего спуска в Энроф, та кто сейчас называет себя Каролиной, являлась верной жрицей Сияющего Камня, его оберегом и хранительницей. Камень, как духовный проводник, имеет свои порталы и прообразы во многих мирах, но там, в Синклите Мира, мощь его грандиозна и всеобъемлюща. Керол безусловно чувствует и сливается с Камнем даже сейчас, несмотря на то, что в данный момент ему служат другие. Поэтому за ней, словно за ключом, охотятся тени мрака. События случившиеся на Земле, несомненное тому подтверждение.

— «Более я не могу ничего пояснить, но могу всем сердцем еще раз поприветствовать Вас, благодатные девы, в мире прекраснейшем из всего, что существует в данный момент в ваших мыслях. Прошу за мной, я покажу вам лоно истинного счастья». Тут же стены дрожащего пустотой храма исчезли, и пред взором красавиц раскинулась завораживающая, но такая родная благодать.

Три пылающих солнца медленно уходили в закат, пронизывая мир вокруг струящимися пурпурно — золотыми лучами. Свет трепетал, дышал вместе со всем, что раскрывалось перед глазами. Да, солнца было три, и сияние их, трижды умноженное, в первые секунды покоряло своим совершенством. Но когда шок расстаял, души девушек наполнила бьющая родничками радость. Все было так похоже на далекий земной Энроф, тот самый, откуда они прибыли. Все — зеленая шелковая трава, голубое переливающееся небо, легкий ветерок, играющий с шелестом, разговаривающей с тобой листвы. Повсюду такие же города, строения, величественные храмы Солнца Мира. Причем храмы, так же как на Земле находились на самых высоких точках естественных возвышенностей. Более совершенная, но все еще напоминающая прежнюю земную, эстетическая гармония природных ландшафтов и строительного творчества. Да что там, те же люди! Такая же межкультурная, разнонациональная симфония человеческих монад, проплывающих рядом. Пусть более совершенных, на несколько уровней превосходящих жителей Энрофа, но нигде, ни в одном мире до Аримойи, подобного визуального сходства не наблюдалось. Окружающее пространство светилось, многомерно раскрывалось, сияло преумноженным солнечным и одновременно рассеянным звездным светом. Этот свет проникал в глубь тебя самого, принося способность видеть все вокруг как — бы с двух ракурсов: снаружи и изнутри. Можно было слышать не только слова, но и мысли, обращенные к тебе, причем слышать не от совершенных ангелов или высших сущностей, а от таких же, как ты человеческих монад. Свет нес жизнь, реально видимую жизнь. Похожие на земные, электрические импульсы, словно эфирная кровь, пронизывали все сущее таинственным мерцанием.

Когда женщины вылетели из храма, на огромной открытой площадке их ожидали ангелы — путеводители вместе с Фредманом и Дугласом. Фредман здесь был не Фредман, а юный серебряный принц в мелких кудряшках. Лиза, Йола и Кер глубоко «вдохнули», удивленные его преображением. Нет, они его, конечно, узнали. Что — то привычное, научно — занудное осталось в новом выражении лица. Но то другое, наполнявшее теперешний облик — наивное и по — земному милое, сразило наповал. Его хотелось целовать, гладить и тискать, будто неугомонного котенка. А Мерлин, уже привыкшая к милашке Цукерману, внимательно вглядывалась в Дугласа. Тот напротив, практически не изменился, может — быть посветлел, бегущим блеском Аримойи, и стал заметно выше. Корона сияющая в головах каждого присутствующего, у Дугласа горела тоненьким золотым венцом, неброско поблескивающим в струящихся волнах волос.

— «Что с вами случилось, Ван?» — спросила Мер, подлетев поближе.

— «Все хорошо, вы рядом, ваша прекрасная Керол теперь с нами, все хорошо»! — он не задумываясь, протянул к ее рукам свои открытые по локоть кольчугой руки, но тут же замешкавшись, попытался их убрать. Мери заметила, что они были плотно обтянуты то ли тканью, то ли живой субстанцией, очень похожей на кожу перчаток — тончайшую и по — видимому исцеляющую.

— «Это что, новая деталь образа. Были бы стальные, да еще шлем вместо короны — и вы настоящий средневековый рыцарь».

— «Да» — Дуглас лучезарно улыбнулся в ответ. — «И в правду очень похоже»!

— «Ах, Дуглас, какой вы стали» — восхищенно прошептала мыслями, пораженная Лиза. Остальные героини также переключили свое внимание на Вана. Тонкий переплет легкой металлической кольчуги, блестящей множеством огоньков, придавал его образу утонченность и мужественность. Нельзя было не заметить мощнейшую внутреннюю силу, исходившую от каждой клеточки его новоявленного естества.

— «Да, Дуглас, вы удивили не меньше Фредмана, такая мощь!» — задумчиво констатировала Иоланда.

— «Сударыни, прошу вас, переключите свое внимание!» — громко отреагировал Ван. — «Пред вами чудесный родной мир, а вы разглядываете давно знакомое». Он переместился ближе к обрамляющей террасу колоннаде, и указал вниз взмахом руки. Стоя возле входа, девушки могли видеть Аримойю лишь с одной стороны, убегающей в небеса. Но очутившись рядом с Ваном, чарующая картина заполнила их целиком. Ниспадающая вниз, огромная, широкая, белоснежная лестница, словно ажурный винт соединяла переливающиеся плавно друг в друга уровни пространства. Рассвеченное царственным тройным закатом небо, тонуло в цветущих оазисах жизни, бьющих повсюду: в раздольных пологих долинах, спускающихся каскадом в необъятную глубину, в сверкающих, усыпанных огнями городах, находящихся чуть выше, и даже здесь, прямо перед глазами, в летающих обетованных островах, увитых мерцающей листвой. Ветер доносил счастливый детский смех вместе с обрывками мыслей и прекраснейшей благоуханной музыкой. Женщины замерли, сраженные совершенно. Они видели сразу единое общее воплощение жизни, и одновременно множество ее совокупных частностей. Как распускается цветок, и прозрачно горячая энергия бежит по его венам. Как блистающий в уходящих лучах ручеек, шепчется с отполированным зеркальным камнем. Как красивая пара, весело танцующая в окружении других, ласково касается друг друга взглядами. Все это было видно так близко, будто ты находился со всеми объектами рядом, лицом к лицу.

Изумленные леди довольно долго наблюдали за происходящим, не в силах произнести ни звука. Наконец, они стали приходить в себя, бросая друг другу короткую светофразу: «Совершенство, это же совершенство!». Молчала одна Мер. Она будто вглядывалась во что — то далекое, нереальное, и вдруг сорвалась вниз, полетев так бесстрашно, так быстро, что даже ангелы, стоявшие в сторонке, не сразу среагировали. Первым за нею бросился Дуглас, затем несколько огнекрылых стражников, а затем уже и наши героини, в окружении остальных крылатых охранников. Полет был таким быстрым, что звуки сливались в нарастающий свист, но Мер по-прежнему удалялась, мелькая далеко впереди.

Все существо ее безудержно рвалось к далекому любимому образу, который словно вспышка появился пред нею вместе с другими видами Аримойи. «Майкл, Майкл, Майкл… — это он! Он танцевал там внизу! Я слышу его музыку! Вот, вот тот самый сад! Майкл!» — пронзительный крик, словно молния разрезал небо, и заставил, кружащиеся в полете пары остановиться. Группа удивленных, улыбающихся людей, плавно расступилась, и как — то само собою прямо перед ее глазами, оказались его, почти не изменившиеся глаза. Они смотрели друг на друга, целую вечность, купаясь в нежных воспоминаниях земной любви.

— «Мери, родная, это ты? Как я соскучился!» — пальцы его медленно скользили по ее дрожащему лицу. — «Я не мог ничего сделать. Видел как ты страдаешь, как плачешь по ночам, а затем связь прервалась. Новая реальность затянула, выключила твой образ. Так делают специально, что — бы боль не мешала подъему души. Только дочка, наша дочка приходила в далеких снах, она так похожа на меня? Правда? Образ твой вернулся здесь, в Аримойе, вернулся совсем без боли, здесь ее нет». Они разговаривали мыслями. Остальные ничего не слышали. Вновь заиграла музыка, и остановившиеся пары принялись танцевать. Но от основной группы отделилась одна осиротевшая фигура, и тихо зависла неподалеку, в стороне.

— «Я так долго искала тебя! Я так хотела увидеть тебя, почувствовать твои руки, услышать биение сердца!» — произнося это, Мерлин нежно прижималась щекою, к скользящей по ней, ладони Майкла. Своим дыханием она целовала его пальцы.

— «Неужели мы вместе, неужели мы снова вместе?»

— «Я всегда был рядом, я знаю, даже когда твой образ исчез, я был рядом с тобою». Мери немного оторвавшись от его рук, заметила ожидающую в стороне девушку, и удивленно вопросительно посмотрела в родные бирюзовые глаза.

— «Кто это?»

— «Мирая, мой друг, мой проводник и хранитель на пути к свету. Она мне очень помогла. Без нее я никогда бы не смог так быстро достичь высшего круга». Он смотрел, не отводя взгляда, говорил открыто, может быть только с небольшой грустью. — «Мира никогда не была моею в чувственном земном Энрофе. Мы были рядом в другом далеком странствии. Как только я оказался в Олирне, она спустилась за мною, что — бы помочь…».

Мер не бросило в жар, не накрыло отчаянье. В сердце ее, еще любящем по–земному, почти по- земному (подъем был слишком короток для полной трансформы), почему- то совсем не было ревности. Словно душа ее была переполнена его бесконечной искренней любовью, и для других чувств там просто не осталось места.

— «Я люблю тебя!» — сказала она ласково и тихо.

— «Я люблю тебя!» — точно с такою же силой повторил и он, крепко обняв и прижав ее к своему сердцу. Так и стояли они в темнеющем алом золоте закатов, одни среди миров, будто не было никого рядом.

Что такое любовь? Как объяснить это всеобъемлющее чувство? Как зарождается и угасает? Почему раздвигая пространство, миры и время, снова врывается в твою жизнь? Кто она любовь? — Бог… или его сила, вечной праной разлитая повсюду в пространстве — мысль, чувство, реальность, действие! Что она — Любовь? Импульс, рождающий жизнь! Такая разная: нескончаемая любовь к детям, к родителям, к родным и близким; ослепляющая, обворожительная страсть возлюбленных, застилающая собой на какое — то время все вокруг; любовь к творчеству, природе, всеобъемлющему миру, и, наконец, к Самому Богу! И все это любовь — бесконечная, такая разная, а в сущности Одно. Она находится повсюду — в высших, просветленных и темных слоях, с тою лишь разницей, что наверху субстанция ее гораздо легче, свободнее от страстных примесей, как впрочем, все окружающее пространство. А внизу, насыщаясь ядовитыми парами, любовь гранулируется редкими каплями. И если уж кто — то вдохнул ее — напьется допьяна, сполна. Чем выше, тем больше она походит на дружбу, истинное единение, родство душ и сердец. Чем ниже, тем больше обрастает чувственной сладостью, зависимостью, болью, искушением. В черных демонических слоях, она и вовсе принимает извращенный перевернутый смысл. Но это не главное! Главное — любовь есть! Есть повсюду! Даже те, кто коснулся бездны, ощущают ее вечность и возвышающий свет!

Наконец Айрон старший из отряда ангелов, отыскал Мери, и указал остальным направление. Солнца спрятались, закаты почти потухли, а потемневшее небо озарилось серебристым звездным дождем. Подруги и ангелы спустились молча, и зависли совсем не касаясь земли. Они, не отрываясь смотрели, на две прижавшиеся друг к другу человеческие сущности. Каждый думал о своем, но что — то общее прослеживалось явно, и во взглядах, и в исходивших от них ощущениях. Музыка играла, танцующие рядом пары продолжали танцевать, а время словно замерло, вместе с исчезающей красотой пылающих лучей.

Вдруг в небольшом отрезке теплого воздуха, отделяющего Мерлин от прилетевших, вспыхнуло несколько огненных пятен. Пространство расплавилось, и сквозь зияющие раны влетело восемь демонических существ. Четверо из них сразу же бросились к каждой из девушек. Остальные вступили в бой с ангелами. Сцепившиеся, сросшиеся бело — золотые и алые ореолы, скрежет, свист, разрывы скрещенных молний слились в единую цвето — звуковую какофонию. Отброшенный в первую секунду Майкл, не растерялся и разъяренной птицей, бросился на бледно — пепельного демона, одной рукой державшего Мер. Второй рукой демон уже сражался с одним из сопровождавших девушку ангелов. Борьба велась в основном с помощью удивительных предметов, внешне напоминающих обычные древние щиты и короткие, мощные, световые мечи. И то, и другое, одновременно служило и средством защиты и орудием нападения, излучающим свето — звуковой поток огромной силы. Мери, парализованная демоническим воздействием, буквально болталась, не в силах что — то предпринять. И хотя Майкл не имел еще силы способной противостоять темному излиянию, тот накал чувств, пережитый им немного ранее, сделал возможным, практически невозможное. Он, каким — то чудом, сумел отвлечь внимание, нарушил кровавый демонический ореол, и вместе с недвижимой Мер на руках, вырвался под защиту ангелов. Забравшись под прозрачный световой купол, они с ужасом наблюдали за происходившим противостоянием. Иоланда, лежавшая на мерцающей траве, также была неподвижна. Одна ее половина была рассвечена белым огнем, а другая пурпурно — серым сиянием. В дикой схватке сцепились над нею, два противоборствующих начала. Ангел и демон были настолько близки, что почти касались друг друга, хотя это доставляло обоим нестерпимую боль. Сквозь вой, рычание прорвался, наконец, победный клич, и темная сущность, обессилено отлетела в сторону. Йола тут же была подхвачена светлокрылыми и отнесена под отражающую защиту. Но битва не окончилась. Исчадия ада с новой яростью присоединились к тем, кто сражался с ангельским отрядом Лиз, да можно сказать, что и с нею самою тоже. Трое против шестерых. Вернее сказать не трое, а почти четверо. Изумившая всех Лиз, которая надо сказать, и в земном Энрофе, в силу своей работы обладала практиками восточных единоборств, здесь моментально приобрела волшебную квалификацию. Не имея возможности самой воздействовать на демоническое излучение, она не выходя из трех соприкасающихся белоликих ореолов, прекрасно справлялась с брошенным ей мечом. Оцепеневшие Фредман и Дуглас заворожено наблюдали как кружится светосияющее колесо со множеством выплескивающихся молний лучей. Как перекрещиваются озаряющие всполохи удары с черно красными колесами противников. Как слышатся оглушительные взрывы и отлетают снопы бело — алых искр, в местах соприкосновения. Вдруг, возможность движения неожиданно вернулась. Удерживающий их демон, все свои силы бросил на помощь сражающимся темным собратьям. Фредман и Ван моментально оказались среди своих. В короткий миг их переноса, Фредман пытался что — то отчаянно объяснить, но услышан не был.

Бой продолжался, но явное превосходство светлых нарастало с каждой секундой. Наконец, в звездном небе вспыхнула яркая точка, которая за секунду превратилась в расширяющийся солнечно — огненный диск. Еще через секунду этот шар стал летучим отрядом других ангелов. спешащих на подмогу. Вращающиеся черно — алые ореолы тут же начали исчезать, словно лопались в опаленной темноте. Торжествующий клич, напоминающий звонкую трубу, разлился райской трелью. А когда он стих, охрипший сорванный голос Цукермана, наконец — то был услышан: «Керол, Керол..». Тут только взбудораженные боем сущности осознали, что нет ни Кер, ни двух, стоявших рядом с нею ангелов.

В это время, захваченная и лишенная способности что либо предпринять Каролина, очень быстро и грубо пронеслась через непонятный вакуумный туннель и оказалась в совершенно непроглядной темноте. Тьма была такой, что даже собственный лик или какую то часть тела, она различить не могла. Кер попыталась восстановить события, но память исчезла вместе со светом. Страшная тревога, цепенеющее поползла по душе, но тут в тишине, вспыхнули ослепляющие точки, и так же быстро, сквозь вакуум, вынесли ее назад.

Окруженная двумя хранителями, Кер едва успела выскочить из затягивающегося, прожженного в пространстве пятна. К ней бросились все: и ангелы, и люди, и другие, не вполне видимые в Аримойе существа. Кто — то нежно трогал, кто — то радостно обнимал, кто — то громко кричал, но опустошенная Керол, только смотрела на них, не в силах что — либо произнести. Пришла в себя она лишь тогда, когда оказалась в серебристо сияющей комнате Храма, той самой, через которую проходила по прибытию.

Оживляющий звездный свет, нитями пронизывал ее душу: гладил, успокаивал, лечил. Ушли страх, тревога и немота. Счастье снова разлилось в сердце, будто обновив ее. Именно такой она вышла к подругам. В Аримойе наступал новый день. Три ярких солнца лучезарно загорались за горизонтом. Рассвет ликовал и грандиозными бликами расширялся повсюду. Кошмар ночи таял в его лучах. Уставших женщин проводили в покои отдыха и сновидений. Отдых им и в правду требовался, поэтому едва коснувшись легких прозрачных гамаков, они тут же окунулись в ласковые сети сна. Не совсем сна в нашем земном понятии. Ты вроде бы и спал, но тут же и не спал, слышал свои мысли, другие голоса. Они замысловато переплетались с призрачными воздушными картинами сновидений, но не смешивались окончательно, а в нужный момент вновь возникали отдельно.

После полудня разбуженная реальность ворвалась новой энергетической струей. Девчонки тоже проснулись и весело о чем — то щебетали, словно птички, быстро перелетая с одного гамака на другой. Каролина лежала спокойно, еще притворяясь спящей. Голоса подруг первой внесли в ее голову мысль о птицах. О птицах, рыбах, о жучках и бабочках, обо всех животных, бесчисленное разнообразие которых существовало в Энрофе. Как — бы не были прекрасны все восходящие миры, через которые она прошла, отсутствие этой земной силы, делало их какими — то кристально однообразными, похожими на идеальный, хрустально — духовный план человеческого бытия. Настолько чистый, настолько совершенный, что непременно хотелось почувствовать что — то еще — теплое, живое и трепещущее. Кер вспомнила умные глаза своей собаки. Добрые и преданные, они как две маленькие бусинки согревали в печали. Неожиданно наступившая тишина, заставила ее открыть свои глаза. Девушки, обступившие Кер, смотрели на нее молча, не шевелясь.

— «Что?» — удивленно спросила Каролина.

— «Над тобою снова пыталось прожечься пятно. Воздух потемнел, появились обугленные края. А затем все исчезло, будто растворилось» — Мерлин говорила, голос ее дрожал, а вокруг короны материализовался темный дым.

— «Надо сообщить Айрону, старшему из отряда ангелов» — тут же поддержала Лиза. Но сообщать никому не пришлось. Ангелы появились сразу, как только эта фраза была произнесена.

— «Мы всегда рядом и не оставляем вас ни на миг. Ваше преждевременное появление не случайно. Мы не могли сказать ранее. Поверьте, многое и сейчас является для нас такой же тайной, как и для вас. Точно известно лишь одно: невозможность выполнения задуманного плана, является одним из решающих устремлений противоположной стороны. Допустить этого никак нельзя, поэтому мы будем всегда рядом. Но что — бы вы знали о том, что вам угрожает, Хранитель Лоурен поможет нам рассказать о низходящих мирах.

Маленький Лоурен появился так же неожиданно, как и ангелы. Вернее неожиданным можно назвать все то, что произошло в момент его появления. Дневной свет померк и все оказались в окружении бесконечного звездного пространства. Наверное, правильнее было бы сказать, что это не Лоурен появился перед подругами, а они, по его желанию были моментально вынесены неведомой силой в черную безграничность. Звезды мерцали, то удаляясь, то приближаясь, словно качали тебя в колыбели, и тихий голос старца начал сказание.

Космос велик и необъятен. Он не подлежит исчислению, осмыслению ни нами, ни теми кто находится гораздо ближе к Самому Творцу. Космос — неизмеримая даль, и в то же время единый атом в бессчетном множестве таких же. Мы можем лишь немного ориентироваться в пределах своей и ближайших галактик, как крошечные личинки для которых их дерево — огромный мир, находящийся в окружении таких же миров. Галактики же состоят из множества звездно — планетарных систем, обладающих несметным числом брамфатур. То есть почти каждое небесное тело имеет множество разноматериальных слоев, образующих взаимосвязанный механизм. В большинстве брамфатур нашей Галактики, основной процесс, объединяющий слои каждой из них, есть процесс борьбы Провиденциальных и Демонических сил.

Антикосмические слои во всех брамфатурах, и в том числе Шаданакара, двухмерны — это как бы бесконечные плоскости. Все они пересекаются между собой в одной и той же линии. Ее можно назвать демонической осью Галактики. Представьте себе книгу, поставленную на корешок с раскрытыми страницами. А теперь двухмерную плоскость каждой страницы продолжите до бесконечности. Все эти плоскости окажутся пересекающимися друг с другом под различными углами только в одной линии. Космический прообраз этой линии пересечения и есть демоническая ось Галактики. Естественно, что эта плоскость будет видна для любого существа, обитающего в темных мирах, в том числе и из соответствующего слоя Шаданакара. Двухмерный слой Шаданакара зовется Гаашарвой — это как бы ядро системы, созданной в противовес божественным мирам. Существ, пребывающих там можно считать находящимися в состоянии воплощения, как и вы, например, были в Энрофе. Монады же этих существ, их реальное неделимое «я», находятся высоко в Дилме и Шоге — высших демонических слоях, созданными великими демонами макробрамфатур. А шельты их влачат свое существование между воплощениями, по большей части на одномерном Дне Шаданакара, в самом страшном, ужасном мире. Дно возникло в самом начале образования нашей брамфатуры усилиями еще более могучих темных сил. Материальность Дна самая плотная из всех возможных. Трудно представить себе, как в подобных условиях может осуществляться движение, но оно все-таки есть. Мучительное в высочайшей степени, но все же необходимое, что — бы предотвратить дальнейший провал. Подобным дном обладает всякая брамфатура нашей Галактики, кроме тех которые свободны от демонических сил. И подобно тому, как двумерные космические плоскости многих антикосмосов или Гаашарв скрещиваются в общей линии, точно так же скрещиваются в единой точке схода, все космические линии галактических днищ. Точка эта находится в системе звезды Антарес. Не случайно эта звезда, именуемая иначе Сердцем Скорпиона, служила во многих мирах, в том числе и в Энрофе олицетворением зловещих сил. Огромная планетная система Антареса является сосредоточием богоборческих полчищь. Это ничто другое, как титаническая метабрамфатура демонов — Антикосмос нашей Вселенной, нашего Млечного Пути.

Что — бы понять это, вы должны понять главное. Троичность Единого Существа, присущая БОГУ, как бы повторяется в некоторых из сотворенных им монадах, в том числе и тех, кто отступил когда то очень давно. Темные силы просто повторяют тайну Божества, как всегда в искажающем, перевернутом значении.

О сущности триединства того Высшего Зла трудно что — либо сказать. Эти инстанции безмерно превышают все возможности и моего и вашего понимания. Вряд ли вообще можно осознать об этом хоть что — то, кроме самого факта их существования, факта отпадения и еще одного факта — постоянной богоборческой деятельности.

Сущность Гагтунгра — великого демона Шаданакара может быть осознана в несколько большей степени. Главное нам ясна его троичность, хотя причины ее происхождения и цель остаются нераскрытыми. Первой ипостаси Божественного триединства, Гагтунгр противостоит своим первым лицом Великим Мучителем. Второй ипостаси — вторым лицом, которое точнее всего охарактеризовать наименованием Великой Блудницы. Третьей ипостаси Троицы противостоит антипод, именуемый Урпарп — реальный осуществитель демонического плана. Это та сторона Великого демонического существа, которая открывается в жизни различных слоев Шаданакара, как начало переделывающее их существование, согласно замыслам и целям Мучителя. Великая Блудница, ее имя Фокерма — сторона втягивающая, всасывающая души и судьбы в орбиту Гагтунгра. А самое первое лицо — Великий Мучитель — последняя глубина демонического Я, носитель высшей воли, власти и желания.

Безмерно жуток его облик. Для тех, кто может духовным зрением проникать в темные высоты Дигма — мира его обители. Как бы возлежащий на бушующем лиловом океане, с черными крыльями, раскинутыми от горизонта до горизонта, он поднимает свое темно — серое лицо в зенит, где подыхают инфралиловые зарева, раскачиваются и гаснут протуберанцы, а в самом зените блещет светило непредставимого цвета. Горе тому, на кого Гантунгр опустит свой взор, и кто этот взор встретит открытыми очами. Единственное спасение вспомнить в этот момент — Божье Имя — Имя Божье, иначе можно остаться рабом его на века.

Кроме Гантунгра в Дигме находятся также избранники зла: монады немногих людей, слившиеся со своими демонизированными шельтами, души других существ демонической природы. Здесь они творят богоборческий план, здесь простираются перед Мучителем, наслаждаются близостью Великой Блудницы и приобщаются к познанию через лицезрение Урпарта.

Следующий, более высокий демонический слой — многомерный Шог. Именно туда втекают потоки инспирирующих богоборческих сил из глубины Вселенной, и никто, кроме Гантунгра не может вступить в этот слой. Остальные, в редкие минуты способны видеть его лишь из вне. Огромное светило, невыразимого цвета уже воспринимается ни как сфера, а как пульсирующая арка, перекинутая от края до края. Иногда эта арка как — бы прогибается вовнутрь, и силы Вселенской тьмы льются в Шог. Тогда Гантунгр, приемля их в себя, воздевает свои крылья в черную бездну и наполняется невиданной внешней силой.

Но вернемся к Гаашарве — основной демонической плоскости. Повторюсь, что это ядро системы, созданной в противовес Божественному Космосу. Не лишенный торжественности, но угрюмый и жуткий этот мир обладает большим числом временных координат, при наличии двух простанственных, что создает особую духовную духоту.

Для всякой монады процесс вхождения ее шельта в этот мир — мучителен, будто тело сковали в железном корсете. Чем меньше пространственных координат, тем материальность мира плотнее. Источник света состоит в самоизлучении существ и некоторых исскуственных сооружений. Никакого эквивалента растительности нет. Антикосмос Галактики, видимый из Дигма, как светило совершенно непередаваемого цвета, из Шога — в виде титанической арки, перекинутой через зенит, из Гаашарвы видится участком горизонта, полыхающим свечением из удаленных пространств.

Всех обитателей Гаашарвы связывает между собой тирания Гагтунгра, и вместе с тем, нечто вроде союза общих интересов. Гагтунгра они ненавидят, но конечно, все же не так как Бога. Основные обитатели Гаашарвы — хозяева других нижних слоев- трех Сакуал Возмездия, миров Чистилищ, а так же страшных миров Магм и Ядра.

Хозяева Чистилищ — ангелы Мрака. Некоторых из них вы могли видеть при нападении. Наименование вполне соответствует их облику. Серые, как пепел, немного человекоподобные, с пурпурно — багряными огненными крыльями, совершенно непригодными для того слоя, где они живут. Там, в плотной среде возможно только медленное продирание сквозь материальность, а не полет. Будучи хозяевами нижних чистилищ, они восполняют убыль своих жизненных сил, тем что впивают страдание или гаввах людей, вовлеченных в эти миры своей кармой. Среда в чистилищах более отдаленных от Гаашарвы, не такая плотная, поэтому угловатый и неровный полет там все — таки возможен.

Следующими из тех, кого стоит серьезно опасаться, являются хозяевами Магм. Называют их Рыфрами. Огромные, подобные движущимся холмам, желеобразные сущности — смотрители за мученичеством человеческого «я». Рядом с ними обитают существа гораздо меньших размеров, но большей жестокости — хозяева миров Ядра — пресловутые черти разных степеней и рангов. Кроме того в Гаашарве обитают еще несколько демонов женственной природы. Мы их называем Велгами. Описать их тяжело. О каком — либо подобии чудовищам других миров, здесь говорить нельзя. Велги — это гигантские огромные свивающиеся и развивающиеся живые покрывала, распространяющие свое воздействие на все миры низходящего ряда. Их инкарнации в Гаашарве исчисляются целыми веками.

Некогда все эти существа обитали на поверхности Земли. Но не в Энрофе, а в слое, примерно такой же плотности, и даже похожим на него отдаленно. Созданный Гагнтугром в самом начале истории Шаданакара, слой этот давно уже перестал существовать. Внешние формы демонических существ были в том мире мельче и вообще несколько иными. А самое главное, там они не могли чувствовать себя хозяевами. Они были сжаты, стеснены светом. Под его влиянием, сущность их постепенно должна была бы измениться, что совершенно не соответствовало их демоническим желаниям. Теперь, в Гаашарве жизнь им дается гораздо труднее, чем была, но они остаются там сами собой, что является для них важнейшим аспектом.

Так же в двухмерной Гаашарве обитают некоторые жесточайшие мучители населения Энрофа, которые когда — то были там людьми. Мы называем их носителями темных миссий. Нет, там они не страдают. Основная задача в другом — в подготовке силами Гагтунгра к очередному воплощению в человечестве.

Как вы заметили, силы тьмы могут проникать в восходящие миры. Для многих из них, это очень сложно, практически невозможно без поддержки сильнейших. Но имеются и те, например, из числа первых отступивших, для кого появление в свете, задача совсем не трудная. Силам Света тоже довольно часто приходится спускаться в миры зла. И если демоны, прорвавшиеся сюда, чувствуют необыкновенную легкость и свободу, то мы вынуждены терпеть во тьме муки плотности и сдавливающей силы. Конечно, у нас существуют специальные технологии, оберегающие везде, потому что иногда подобные спуски просто необходимы. Борьба не прекращается ни на секунду!

Демоны, воплощенные в Гаашарве и некоторых других слоях, после смерти погружаются на дно Шаданакара — где их ждет новое тело, самое плотное из возможных. Таков закон кармы, обращенный вторым острием против самих демонов. Излучениями их страданий на Дне, восполняет убыль своих жизненных сил сам Гагтугрн. Бунтовать против закона кармы они не могут. Ведь во время их воплощений во всех других слоях именно этот закон являетя для них источником жизненных сил. Восставать против него — значит отвергать гаваах, как пищу. А это — ничто иное, как противопоставить себя всему демоническому стану, всему антикосмосу, то есть перестать быть демоном.

Внезапно рассказ прервался. Девушки обратили внимание, что рядом с Лоуреном появились несколько ангелов. Они что — то взволнованно передавали старцу. — «Простите, продолжим немного позднее» — с этими словами Лоурен в сопровождении появившегося окружения мгновенно испарился. Да и женщины оказались в своих покоях. Их растерянные взгляды наполнились тревогой. Реальность низлежащих миров оставила свой след.

— «Керол, будь осторожнее. Что если они тебя схватят? Не отходи от нас ни на шаг» — Иоланда говорила алыми красками, напряженно всматриваясь в пространство за полураскрытым проемом. Но тон ее голоса вдруг изменился: « Мерлин, он здесь, иди скорее, взгляни, это же Майкл!». Тут же у окна оказались все.

— «Майкл, Майкл!» — помахала рукой Мери. Она уже хотела вылететь через проем, но благоразумная Йола остановила.

— «Мери, есть дверь. Ты потратишь на секунду больше». Мерлин бросилась к колонаде, остальные пустились за нею. Пролетев множество пролетов за доли секунды, она в нерешительности остановилась возле возлюбленного, на расстоянии вытянутой руки. Они смотрели друг на друга молча. Мысли читались сами — легко, безудержно.

— «Ты нашел меня?».

— «Конечно, я здесь уже давно! Не хотел беспокоить, ты же отдыхала».

— «Ты один, а где же та девушка?».

— «Она там, где ты нашла нас. Там наш дом, наш сад, наши близкие друзья».

— «Почему ты ушел?».

— «Я не могу без тебя. С того мгновенья, как мы снова встретились, все что я вижу — твои глаза, все что слышу — твой голос, все что чувствую — бесконечное счастье от того, что просто могу сказать тебе это, стоять рядом, дышать. Мира все прекрасно понимает, она не обижается. Здесь нет обиды. Ты — неразрывная моя половина. Мы не сможем друг без друга, и всегда, стоит только встретиться, будем вместе. Я знаю, ты здесь ненадолго. Наши свидания закончатся гораздо раньше, чем последняя встреча в Энрофе, поэтому я хочу быть рядом постоянно. Разреши мне, я так безумно скучал!».

Мери мысленно коснулась его волос, его губ, его любящего взгляда. Глаза Майкла медленно закрылись от наслаждения. — «Конечно, мой родной, конечно». Они приблизились друг к другу вплотную, и соприкоснувшись телами, неудержимо говорили, говорили, говорили.

Керол с девушками стояли за ближайшей колоннадой, и тихо наблюдали за происходившим.

— «Она такая счастливая! Смотрите, рядом с ними даже воздух светится!» — еле слышно прошептала Лиза. «Видите, зарево блистает. Вот это да, здесь и чувства светятся! Ничего не скроешь! Йол, а ты бы со своим хотела тут встретиться?

— «Я бы хотела» — со вздохом ответила Иоланда. «Вот только не знаю, получилось бы у нас, может все прошло, остался пепел и легкий дым».

— «Нет, ничего не проходит, особенно когда так долго, рука об руку идти. Не может пройти Йол, так не бывает! Кер, что ты молчишь, скажи что я права!».

Но Керол не откликнулась, ее не было рядом, ее вообще нигде не было. Девушки безмолвно бросились назад. У второй колоннады лежало пять опаленных ангелов. Им уже оказывалась помощь. Окружающее пространство очень быстро стало заполняться светлыми сущностями. Они появлялись из неоткуда и растворялись, а затем вновь материализовались в дрожащем, нервном воздухе. Наконец перед лицами Лиз и Йолы появился Айрон, ближайший помощник Лоурена. Рядом с ним стояла совершенно перепуганная Мерлин.

— «Не волнуйтесь, следуйте за мной. Лоурен ожидает нас. Мы вынуждены просить вас о помощи. Демонам все же удалось вырвать из света Керолайн. Они применили какое — то новейшее средство. С его действием мы столкнулись впервые, но думаю, очень скоро этот вопрос будет решен. Гораздо труднее будет вернуть вашу подругу! А вернуть ее необходимо в кратчайшие сроки. В ней сила камня, она проводник! Медлить нельзя, нельзя! Далеко они не могли уйти. Чистилища или миры возмездия — вот первоначальные остановки при спуске».

— «Да Айрон, ты прав, ниже они опуститься еще не успели» — седовласый Лоурен возник перед ними на вершине огромного пьедестала, у подножия которого они оказались. Но голос его слышался так близко, будто он находился на расстоянии вытянутой руки.

— «Простите, вынужден встречать вас подобным образом. Необходимо поторопиться. Я только что доложил о случившемся в Синклит. К сожалению, подтверждаются мои худшие предположения. Вы уже знаете, что Кер и Великий камень связаны между собой, их сущности очень сблизились, объединились под толщей проведенного вместе времени. Я думаю это основная причина по которой вы здесь. Очень скоро наступит момент природной активации камня. В Небесной России, благословенной Аримойе и выше, в Синклите Мира, этот миг совпадает с праздником рождения нашей Царицы — Божественной Звентаны. Именно с ее спуском в Синклит связано наступление нового благодатного периода в истории Энрофа. Да, все миры взаимосвязаны, взаимопронизаны невидимым единством. Это незаметно для большинства, но для творцов и высших сил очевидно. Я думаю тьма решила нанести удар первой. Для этого им нужно добыть проводника и нанести удар во время активации камня. Если подобное произойдет из мира зла, то один шанс из ста у них все же есть. Возможна обратная ретрансляция, и тогда демонические полчища получат свободный доступ в миры света. Керол способна активировать камень, она знает слова — ключи, ничто не стерло их из памяти. Случившееся в Энрофе мои слова подтверждает. Если бы не ее древние знания, вырваться из лап захватчиков там, на земле, ни ей, ни вам однозначно бы не удалось. Сейчас все возможно исправить. Мы должны первыми активировать Великий камень в Синклите Мира. Одновременно произойдет могущественная трансляция света во множество других миров и времен, где есть его эфирные или натуральные копии. Возникшее излучение для всего благодатного или двойственного принесет только добро. Для невозвратно — темных слоев божественный свет — кислота, превращающая зловещее в пустоту. Теперь вы понимаете почему им так необходима Кер, и почему нам нужно ее срочно вернуть. Временной вопрос хотя и является в наших измерениях изменчивой переменной, но в данном случае временные рамки строго ограничены. Керол должна быть тут не позднее полуденного солнцестояния четвертого дня. Ваше присутствие при спуске может помочь, если другие способы не принесут результатов. Дело в том, что сознание Кер может быть затуманено. Неизвестно как на него подействуют оковы зла. Да к тому же у нас есть информация, что ее похищение — дело рук когда — то очень близкого ей существа. Так что в сложившейся ситуации, ваше присутствие сможет оказать решающее воздействие, конечно, если вы согласитесь на подобный шаг.

Должен предупредить, в потусторонних мирах божественная благодать, которая здесь разлита повсюду, будет храниться только в вас, внутри духовного сердца. Все вокруг будет чуждым, страшным и озлобленным. Жители низходящего ряда будут относиться к вам в лучшем случае настороженно. Они неуловимо ощутят зерно света у вас внутри, а божественный огонь несет им глубинную нерасшифрованную угрозу — угрозу самого существования в привычном виде. Запомните, доверять можно только ангелам. Они всегда будут рядом, не оставят вас ни на секунду. Гоните прочь любое искушение. Что — то заманило Кер в ловушку. Если — бы она не отлетела от вас, похищения бы не случилось. Не повторяйте ошибок. Зло будет пытаться и к вашим сердцам найти дорогу. Не бойтесь, благодать ангелов превыше любого зла, их свет неуничтожим. Убить или нанести вам большого вреда, они не смогут в любом случае. Сущность ваша уже совершенно другой структуры, неподвластной мраку. Но вот попытаться воздействовать на нее, что — бы притянуть к себе — вполне возможно. Так что повторяю еще раз — будьте осторожны! Можно сказать, в ваших руках сейчас находится судьба всего Шаданакара».

— «Да — добавил Лоурен, обращаясь уже к Айрону — я думаю, вы понимаете, мы не можем допустить разрушения того, что строилось вечностью. И еще, нам известно, что все случайности не более, чем ряд неприложных закономерностей. Значит незапланированный перенос жительниц Энрофа в верхние миры, являлся для кого — то логической необходимостью. Подумай над этим в дороге, Айрон. Думаю, вы можете взять с собой не только женщин, но и мужчин. Они тоже были перенесены камнем, значит для каждого уготовлена своя роль».

— «Я уже подумал об этом» — ответил, склонив в почтении голову, Айрон. «Мы разделимся на две группы. Первую возглавит Эдван. С ним вместе пойдут еще восемь ангелов и Мери, в окружении мужчин Энрофа. Во втором отряде, под моим командованием отправятся в путь Лиза, Иоланда и также восемь ангелов. Отправление запланировано через четверть солнечного круга». Повернувшись к девушкам, он уточнил: «Брать с собой ничего не нужно. Все необходимое возьмут сопровождающие. Единственное что от вас требуется — это внутреннее решительное согласие. Если есть хоть капелька сомнения — лучше остаться. Быстрый возврат без достижения поставленной цели, будет невозможен. Поймите, тяжесть миров в которых вы окажетесь, может вернуть память о далеком, мучительном существовании когда — то. Всплывут на поверхность старые грехи, давно забытые и прощенные, и боль раскаяния вновь поранит душу. Я не знаю, что будет еще. Для нас, самое страшное — плен. К счастью для вас он не возможен. Часть ваших сущностей все еще находится в Энрофе. Поэтому, даже если произойдет захват, в момент активации камня, вы окажетесь на Земле. Вопрос в том — какая это будет Земля!».

— «Да, опасность велика для всех миров» — подхватил Лоурен. «Гагтунгр уже не в первый раз пытается изменить прошлое, что бы совершенно извратить настоящее, но так близко к благословенному источнику он еще не подбирался. Если ему удастся активировать алмаз в мире зла, первый и, пожалуй, самый ощутимый удар, получит именно Энроф. Почва там уже подготовлена, ужасные события нарастают как снежный ком. А если произойдет катастрофа, в момент вашего возвращения привычный мир может оказаться пустынным пепелищем, заселенным невидимыми призраками. Знаю, звучит это ужасно. Но и скрыть от вас правду, в данный момент я не могу».

— «Простите, хранитель, наше время истекает. Я должен спросить у спутниц, согласны ли они к подобному путешествию?».

Первой ответила Лиз: «Да, я попробую сделать все от меня зависящее. Прошу только об оружии, научите меня им пользоваться». Лоурен с вопросом взглянул на Айрона.

— «Да, хранитель, Лиза, к всеобщему изумлению обладает недоступной для многих из живущих здесь, силой. Она уже вступала в бой с демонами и смогла оказать им серьезное сопротивление, так что я думаю вопрос с оружием для нее — уже решен.

Следующей заговорила Мерлин: «Я, конечно, не умею драться так как Лиз, но обещаю всеми силами души не бояться зла и выполнить все о чем попросят. Там в Энрофе у каждого остались родные и близкие. Сейчас их жизни зависят от нас, так что отступать некуда. Да, еще вот что. Лиз я не знаю почему, но точно уверена — это тебе пригодится гораздо больше, чем мне. Одень его и не снимай, когда придет время, сама поймешь что нужно делать!». После данных слов, она сняла со своей руки волшебный браслет — ручеек, и закрепила его на руке Лизы. А затем крепко крепко обняла обеих подруг.

Иоланда добавила коротко: «Ради Керол я готова на все, да и дома осталась парочка нерешенных вопросов. Мало того — муж, я чувствую он вернулся — и сердцем и душей. Он сражается за меня там, за меня и за детей. У нас два сына королевских кровей. Никак не могу оставить их без будущего. Спущусь в любую тьму, и если есть хоть один шанс из ста, что бы помочь, обещаю сделать это».

— «Не сомневался в вас» — заключил Лоурен. «Пора отправляться в путь. Айрон, береги их! Пути ваши неисповедимы, но успокаивает одно — все они, рано или поздно, оканчиваются светом — возвращением к Единому Божественному источнику!». После этой фразы хранитель моментально исчез, оставив за собой легкое свечение.

Айрон, обернувшись к девушкам, попросил их взяться за руки и с воодушевленной улыбкой произнес: «Что, в путь!». Они тут же перенеслись в странное, невидимое ранее место. Сообразить сразу, что это такое было нелегко. То ли необъятных размеров комната с движущимися границами, заполненная молочно — полупрозрачным туманом. То ли вообще все что окружало, было живой и разумной субстанцией.

Героинь наших встречала довольно внушительная группа ангелов и стоящие в стороне Дуглас и Цукерман. Немного смешно, видя перед собою прекрасные образы юного принца и мудрого воина, называть их земными фамилиями. Но ничего не поделаешь. В стремительно меняющихся мирах, где даже собственная сущность преображается до неузнаваемости, последние имена, фамилии, как черточки, оставленные маркером на бумажном листе, не стирались из памяти до тех пор, пока они еще были нужны. Они идентифицировано проявлялись, накладываясь на окружающую действительность.

Подойдя к Мерлин, Дуглас беззвучно прошептал ей, что Майклу не разрешили принять участи е в походе. Он просит прощения за то, что не сможет сопровождать вас в пути. Но он искренне надеется, что все его мысли и молитвы, направленные Господу, помогут в ближайшее время найти Кер и вернуться в Аримойю. Мери поблагодарила Дугласа едва заметным кивком. В этот момент послышался еле уловимый скрежет, похожий на потрескивание дров в камине. Прямо посреди комнаты образовалась черная, зияющая дыра. Белый туман стал спералеобразно засасываться внутрь растущей черноты, визуально образуя гипнотизирующую рябь. Мер ощутила себя магнитом, который непреодалимо тянет к чему — то неведомому и далекому. Буд — то издалека она услышала голос Айрона: «Внимание, отправляется первый отряд». Рябь черно — белых полос перед глазами закружилась с невиданной силой, так быстро, что превратилась в недвижимый, мигающий вспышками мрак. Воздух стал ощущаемым и вязким, тяжесть и духота давили на тело. Перемещения Мери не чувствовала. Она ощутила давно забытую боль — напряженные вспышки, словно прожигали насквозь.

— «Как вы?» — взволнованный голос Дугласа прозвучал совсем рядом. Женщина попыталась разомкнуть ресницы. Давалось это довольно тяжело. Та радостная, парящая легкость, которая сопровождала их повсюду в Свете, безвозвратно испарилась, уступив место навалившейся неуклюжей немоте. Наконец, распахнув глаза, Мерлин увидела своих спутников и новый сумрачный мир.

Тайра. 2014.

Тайра также слышала шум, похожий на звуки ливня. Но это был не дождь, нет. Это был шквал аплодисментов. Заканчивался очередной эфир с Эйчером Доноганом, где он честно, доходчиво, простым языком объяснял обывателю суть происходящего в мире.

Голос его звучал резко, обвиняюще.

— «Основной причиной обвального кризиса мировой экономики является перепроизводство мировой валюты — доллара США. Доллары стали печататься в неограниченном количестве с 1971 года, когда была отменена привязка к золотому содержанию. С этой поры покупательская способность доллара обеспечивалась не только ВВП США, но и ВВП стран всего мира. Все бы ничего, но те государства, экономики которых обеспечивают силу доллара никогда не имели и не имеют контроля за объемом эмиссии доллара. Этого контроля реально не имеет и правительство США. А кто имеет — только ФРС США. Так давайте назовем этих людей поименно. Всех, кто входит в Федеральную Резервную Систему США — всех, кто является учредителями и владельцами 20 частных банков США, ее образующих. Все должны быть известны миру. Да, и ниточку реального физического родства и связей, идущую от фарисеев, надо показать наглядно. Это их главный бизнес сейчас — печатать мировые деньги, и мир должен знать, сколько сил, времени и крови было потрачено, чтобы этого достичь. Столетие упорного целенаправленного труда, все мировые войны, БретонВудские соглашения 1944 года, и, конечно, само создание ФРС 1913года, после финансового кризиса США в 1907году.

Так называемые «Надстоящие» добились желаемого. Инструмент всеобщего воздействия, т. е. мирового рабства был создан. Но мозгу нужно тело, причем самое сильное тело на планете, чтобы никто и ничто не смогло помешать в реализации поставленных планов. И это тело было создано. Именно на достижение данной цели были направлены две мировые войны, результатом которых стали БретонВудские соглашения. И до, и после 1971 года США живут не по средствам, в значительной мере за счет других стран. Группа частных лиц, получив неограниченное право выпускать в обращение, печатать, рисовать мировые доллары, принялись за дело в грандиозном масштабе. Перепроизводство доллара для них самый лучший товар в мире. По прибыльности он превосходит любые другие виды зарабатывания денег. На эти, практически, вертуальные бумажки можно скупать совсем не вертуальную, а реальную собственность (золото, кампании, заводы, да целые страны с их земельными, водными, ископаемыми и людскими ресурсами). Для «надстоящих» весь мир — товар, и они придумали средство (зеленые бумажки) на которые его можно купить. А если кто — то не соглашается, то под лозунгом демократии и свободы этот кто — то превращается в пыль и прах. Поэтому никогда не жалелись средства на то, чтобы тело мирового спрута имело самую сильную армию в мире, самое новейшее вооружение, ну и, конечно, самый сытый народ. Весь мир работал, а американцы потребляли. Мозг всегда оплачивал дополнительные, не заработанные экономикой США объемы потребления товаров. Для этого значительные средства тратились на обеспечение доступных потребительских кредитов. Ты еще не заработал ничего, но тебе уже дали дом, машину и много еще чего. Дали, правда, на условиях вечной кабалы, чтобы был послушным винтиком в системе. Оплачивать такие огромные объемы кредитов можно было только за счет бесконечной, ничем не обеспеченной эмиссии. При этом владельцы ФРС прекрасно понимали, что рано или поздно этому придет конец, и была найдена новая эффективная золотоносная жила — фондовый рынок. Из обычного нормального, он также был превращен, в значительной степени, вертуальный. В чем его отличие от обычного фондового рынка? А в том, что на обычном стоимость акции тем выше, чем выше ежегодная прибыль на вложенный капитал. А для вертуального фондового рынка, прибыль имеет третьестепенное значение, главное — рост капитализации, а значит рост стоимости акций.

Допустим, заработал бизнесмен один или несколько миллионов. Он начинает думать, куда вложить деньги, к примеру построить завод. Для этого нужны огромные капиталовложения — приобрести землю, построить завод, найти и обучить персонал, закупить сырье и средства производства, и т. д. Это очень большие затраты, много труда, времени, сил, а в результате будет получено всего лишь несколько процентов прибыли на вложенные деньги. Силу и труд нужно вкладывать постоянно, каждый день, месяц, годы. Но здесь появляется альтернатива — сладкий фондовый рынок. Ничего не нужно делать. Нужно только заплатить деньги и выпустить пакеты акций, которые ежегодно будут расти в цене. Точнее, тебе будут рисовать ежегодно 10 -15% к первоначальной стоимости. Никаких особых затрат сил, энергии и ума. Все просто и понятно, как бесплатный сыр в мышеловке. Ну как тут не обмануться и не начать верить разным экономическим «гуру», объясняющим, что прибыль не главное. Главное — рост курсовой стоимости. Для тех, кто превратил фондовый рынок в вертуальный, это на самом деле главное, так как настоящий может связать, утилизировать доллар в объемах, в десятки раз меньших, чем рынок, основанный на росте курсовой стоимости. Для организаторов этой аферы, счет идет на десятки триллионов долларов. И все эти опционы, фьючерсы и тому подобная фондовая дребедень — из того же спектакля. Кроме задачи оттягивания долларов, для мозга создаются беспрецедентные возможности получения огромных заработков. Если ты его создал, ты контролируешь ключевые моменты работы, ты создаешь средства (сам печатаешь), сам организуешь новости, на которые он будет реагировать, сам определяешь время и порядок подачи этих новостей, естественно, у тебя в руках возможность получения фантастических прибылей.

Тот, кто создал эту систему, отлично знает, когда он ее обрушит, естественно выведя перед этим свои капиталы, превращая их в реальные активы. Таким образом у мозга существует возможность не только обогащаться самому, но и скупать контрольные пакеты акций прибыльных компаний по минимальной цене. И когда произойдет очередное обрушение, основная часть прибыльных активов будет сосредоточена в одних руках (во множестве пальцев, но одних руках).

Возьмем, например, нефть. Нефть — идеальный выбор для связывания огромной массы денег. Можно ошибиться в выборе объекта и повышать цену на товар, который в случае очень высокого повышения, покупатели перестанут покупать. От нефти в ближайшее время никто не откажется. Автомобилист не пересядет на трамвай — это элементарный пример. Нефтью связываются деньги не только огромных корпораций, но и обычных граждан. Высокие цены на нефть являются идеальным средством роста цен на все остальные товары (практически везде есть энергетическая и транспортная составляющие). Дополнительный рост цен дает возможность связывания еще нескольких триллионов долларов. Так что единственной причиной крайне высоких цен на нефть, является заинтересованность в этом США, вернее тех, кто печатает доллар. Но когда приходит время разрушения, время осуществления контролируемого обрушения (скупки важных активов), цены на нефть беспрецедентно начинают падать вниз. Тут же происходит демонстрация очередного спектакля о мировых запасах нефти, о количестве нефти в хранилищах США и других стран мира. Кто скажите реально может проверить эти данные, практически никто, кроме представителей того же мозга. Вот так и происходит одурачивание миллионов. Так нас сажают на крючок экономической зависимости.

— «Значит совсем скоро придет развязка? Переход к новой мировой системе без отказа от американского доллара не возможен?» — Тайра спросила коротко и открыто.

— «Конечно, не возможен. В мире нет столько реальных товаров и активов, сколько напечатано долларов. А вот о скорости и контролируемости этого процесса, нужно поговорить отдельно».

Любая пирамида рано или поздно рухнет. «Надстоящим» придется создавать новую систему зарабатывания денег, заключать новые соглашения. Грядет новое, пусть контролируемое, перераспределение собственности, возникает новая конфигурация мира с другими центрами силы. Самое страшное — как это случится? Ведь дефолт — событие очень серьезное, можно даже сказать опасное, в том числе и для организаторов долларовой пирамиды. Многие потерпевшие начнут задумываться, а что и как произошло? Кто виноват?

Самым сильным ходом для решения возникшей проблемы будет являться что — то очень страшное и объемное, так сказать ЧП мирового масштаба с сотнями тысяч погибших. Что — то с применением ядерного оружия, или иного мощнейшего вооружения не меньшей силы, иного «взрыва» или «взрывов», приведших к огромным жертвам.

— «Неужели такое возможно? Но ведь это чудовищно?».

— «Да, особо чудовищно то, что удар будет нанесен по своему собственному телу. Да, Америка, Европа — где то там. Уничтожение любой страны, дефолта доллара не вызовет.

Ближний Восток уже горит в жертвенном огне. В его пламени было отлито множество безумных террористов, будет на кого свалить. В любом случае, старое тело после дефолта мозгу уже не будет нужно, оно изжило себя. Змею необходимо временами менять кожу! Мозг, я думаю, создает себе новое, может быть даже не одно. «Надстоящие» давно приготовили пути отхода, а современные перепитии политики — результат борьбы за место под солнцем. Тело должно быть сильным, большим и богатым своей природной сущностью. А уж рукотворных богатств, мозг ему подарит с лихвой!».

— «Россия?» — коротко спросила Тайра.

— «Больше „надстоящим“ идти некуда!» — разводя руками, кивнул Эйчер.

— «Но ведь это война, настоящая война, Россия никогда не сдавалась врагу!»

— «Да нет, я думаю до военных действий дело не дойдет, слишком силен соперник, и духом, и телом, и разумом. Надстоящие никогда не идут в открытый бой. Они попробуют пробиться с другой стороны — через объединение и мировую консолидацию финансовых и государственных структур. Но и этот маневр врядли удастся. Русские, как ни странно, привыкли больше отдавать, чем получать!».

— «Поживем — увидим!» — Тайра приподнялась, показывая, что время эфира истекло, переглянулась со старшим техником и инженером трансляции, и попрощавшись со зрителями, вышла из студии.

Родинтроп и внук. 2014

В тот же момент времени, мистер Родинтроп, находился у себя дома, в полной тишине. Он ожидал Девиса. Тот должен был появиться уже вот — вот. Старый Бернард собирался приоткрыть завесу тайны. Об этом внук должен был узнать к годам сорока пяти, но обстоятельства складывались таким образом, что медлить было больше нельзя. Легкий стук в дверь нарушил тишину.

— «Да, да, заходи дорогой. Я пригласил тебя пораньше остальных. Нам надо поговорить, так что присаживайся и внимательно слушай. Я надеюсь, мальчик мой, к своим годам ты ощутил хотя бы единожды, что живешь в гармоничном мире, который представляет собой живой организм. Ты понимаешь, о чем я?»

— «Да, Бернард, я вас понял. В первый раз я почувствовал это на пляже, лет восемь назад. Вернее будет сказать — услышал. Звуки прибоя смешались с криками чаек, с шелестом ветра на открытом пространстве и протяжным звучанием у скал. Я отчетливо понял, что являюсь частичкой единого целого. Это было так прекрасно. Множество других, неведомых звуков накрыли с головой. Я слышал, как звенели кузнечики в пляжном кустарнике, как весело смеялись песчинки, играясь с пенной волной. Размеренно и плавно танцевала листва раскидистого дерева неподалеку. Она разговаривала со мной шепотом, почти не слышно. Я слышал это по отдельности, и тут же ощущал все звуки вместе, как единое дыхание. Наверное, это дыхание нашей планеты — пришло мне тогда в голову. Я и сейчас уверен в этом. Я дышал вместе с ним. Я был одно целое с этим дыханием!»

Бернард смотрел на внука внимательно, с легкой осторожностью. Дело не в том, что он пережил. Наверное, каждый человек, хотя бы раз в жизни, переживает подобное. Его поразил сам тон рассказа. Нет, он, конечно, сам любит природу, особенно свою — свои розы, свой прудик, свой парк. Но в рассказе Девиса чувствовалось что — то совсем иное, незнакомое и от того пугающее.

— «Хорошо Девис, я тебя понял. Ты почувствовал себя частичкой единого огромного организма. Как у любого организма есть органы, системы органов, выполняющие определенные функции, так и у нашей планеты, видимых и не видимых нам ее частей, существуют силы, влияющие на мир в целом. Я, ты, все человечество подчиняется их негласным командам. Это не игра, не ночевка со скелетом в комнате посвящения, это очень серьезно. За прозрачной пленкой нашего бытия, рождаются, живут, творят, умирают, и снова рождаются множество невидимых нам сущностей, сил, как угодно. От элементарных до великих. Вот ты ощутил себя частицей единого организма. Увидел, услышал, то что раньше не замечал, на что попросту не обращал внимания. Тем не менее, это все вполне реальные вещи: и птицы, и прибой, и ветер, и облака. Способности человека ничтожно малы в сравнении возможностями Вышестоящего. Мы просто не в состоянии видеть определенных вещей. Не видит же собака цветов, ее зрение запрограммировано на черно — белую палитру. Так и мы. Вспомни занятия с мисс Эльзой. У тебя неплохо получалось. Вы, как я помню, создали свою классификацию. Но и это не то. Я говорю об огромных могущественных существах, которые мы сами создаем. Они настоящие, они настолько же реальные, как мы с тобой. Только увидеть их довольно проблематично. И не потому, что основное место их обитания, это один из соседних слоев. А потому что параметры данных монстров настолько огромны, что распространяются на бескрайние территории той цивилизационной общности, на которой они и были сформированы. Существа эти вполне себе живые. Они образуются из психических выделений граждан определенного государства или анклава государств. То есть, эти огромные монстры существуют лишь потому, что им удается поглощать излучения людей, связанные с государственным комплексом чувств их психики. Они разумны, наделены хищной, вампирической природой, и совершенно не обладают этическими представлениями, не только человеческими — вообще, любыми. Они не способны созерцать мир под этическим углом. Так как население Земли, а именно той страны, над площадью которой они безгранично властвуют, излучает необходимую для их жизни энергию, то естественно с их сторон, проявление ответной заботы об умножении народонаселения данных стран. Я не вполне еще понимаю механизм обратной связи, но он явно есть, причем имеет для людей не меньшее значение. Прежде всего, укрепляет государство, либо физически расширяет его территории, либо распространяет властное могущество его, на соседние и иные государства. Мы их рождаем, они помогают нам жить! Почему я начал рассказ с этих тварей? Да потому что мне, видение иного открылось именно с них.

В то время, я был так же молод, как ты. Также полон сил, идеалистических иллюзий, и мало еще что понимал в настоящей политике, в тайных невидимых процессах. Шла вторая мировая война. Самая жаркая, страшная ее часть — битва России и Германии. Перелом уже произошел, линия фронта приближалась к Европе. В Прибалтике до Польши еще не дошли, были освобождены детские концентрационные лагеря. Я увидел об этом в английской прессе репортаж с фотографиями, и он настолько поразил мою психику, что несколько дней подряд, ко мне приходил один и тот же сон. Два огромных, ужасных монстра сцепились в смертельной схватке. Страх, оцепенение — пустые слова, в сравнении с тем парализующим кошмаром. Я видел воотчию, как они отгрызали куски тел друг друга. Как вцепившись в самое сердце друг друга, катились, разрываемые страшной болью и криками, по пустынной выжженной почве своего слоя. А здесь, на Земле бились люди. Бились также страшно, без остатка.

Именно тогда я ощутил величие той бесконечной системы, в которой мы все обитаем. Потом, много лет спустя, иерархия строения данной системы открылась мне полностью, насколько это возможно для человека. Бредни о Боге и Дьяволе, надо оставить тем, ползающим внизу. Для нас, элиты правящих, Великий Владыка приоткрыл свое истинное лицо. И оно воистину прекрасно! Он заключает в самом себе любовь и страх, смех и боль, ужас и легкость бытия. Нет ни ада, ни рая, есть только Он Великолепный! Наш род служит владыке более десяти веков. Мы лишь орудие его бесконечной силы, и частично выполняем предначертанное. Но слуги не только мы. Хищные гиганты не менее послушно подчиняются его приказам. В нужный момент, он стравливает их между собой, так же, как стравливает наших «правителей». Таким образом, выбирается сильнейший. И уже потом, на его основе, должно быть создано единое общемировое государство, управляющее всей планетой. Его прекрасная сущность в непреодолимом стремлении поглотить все в своем Я, должна расшириться до вселенских масштабов! Нам с тобой, нашим потомкам, всем тем, кто сможет принять его Величие, откроются безграничные просторы запредельных высот и низин. Уже не только планета, а все скрытое от человеческих глаз, будет принадлежать нам, тем кому он доверяет!».

— «Бернард, ты говоришь об этом так спокойно, так рассудительно, будто каждый день обедаешь со своим непостижимом Совершенством» — голос Девиса, с явной толикой молодого пессимизма и юмора, вернул седовласого старца не землю.

Глаза его сузились, как у ядовитой змеи, а лицо налилось ядовитым багрянцем. — «Не смей мальчишка, открывать рот, не подумав! Ты глупая, мелкая мошка! Тем только отличаешься от остальных, что носишь нашу фамилию, и обладаешь нашей силой! Твоя кровь — сама привилегия! Именно твоей заслуги в величие нашего рода и Самого Служения — пока нет! Так что внимай сознательно — сердцем, мозгами и душой. Внимай и запоминай!

— «Ты знаешь, что нас всего тринадцать родов, стоящих у престола. Ближний круг состоит из семи. Со всеми семьями ты знаком с детства. Неужели у тебя никогда не возникало вопроса — почему именно тебя так быстро подняли во внутренней иерархии? Неужели не осиняли догадки, что именно твой род находится сейчас к Великому ближе всего?»

Девис онемел от услышанного. Он сидел с белым лицом, и широко открытыми, наполненными страхом глазами. Но дед не обращал на него внимания. Он был наполнен неподдельным воодушевлением, и продолжал повысив интонацию почти до крика.

— «Ты услышал то, что должен был услышать, ибо грандиозный миг приближается! Его Величество бесконечное и совершенное, в данный момент присутствует своею вездесущностью в старом Боршинте. Это дед молодого Боршинта, с которым ты прекрасно знаком. Старого ты не видел никогда, ибо не вошел еще в число приближенных! Но очень скоро не просто познакомишся с ним! Ты станешь его продолжением, его сутью, вернее сутью той Великой силы, которая его наполняет! Которая руководит нами, которая владычествует над всем миром нашим и многими другими мирами! Он повелевает стихиями, Он повелевает миллиардами сущностей от самого низа до безграничных высот!»

Родинтроп замолчал, внук тоже не произносил не звука. На блестящей покрасневшей лысине, рядом с сединой, выступили мелкие капельки пота. Старик не торопясь достал платок, протер голову, и уже спокойным тоном продолжил: «Вопрос практически решен. Грядут огромные перемены. Для их свершения Великому необходимо новое молодое тело!

Приди в себя и перестань падать в обморок, словно барышня. Ничего страшного с тобой не случится, напротив, ты — избранный! Каждый род мечтает об этом, как о самом желанном чуде, но мы не уступим первенства! Ты — следущий! Так говорит история, так решил жребий и, самое главное, так решил Он!

Остался один ритуал перед главной инициацией. Действие пройдет здесь, в родных тебе стенах. Постарайся вести себя достойно и запомни видения. От них зависит многое!».

Анна 2014.

Анна шла размеренно быстро, но неожиданно она замерла и попятилась в сторону посадки. Девушка не ошиблась, скоро в рассветной дымке вырисовывалось несколько силуэтов. Двое первых тащили под руки поникшую фигуру, двое следующих, негромко переговаривались между собой.

— «Шо он делает? Кабы не свихнулся?».

— «Да, не, человека впервой загубил, вот и мается бедолага! Ниче, пройдет скоро».

— «Да, пройдет. А вдруг не пройдет. Нас еще постреляет…». Слова угасли, вернее были заглушены стонами замыкающего: «Господи, прости меня, не хотел я, не хотел!».

Анна стояла, с такой силой вжавшись в дерево, что когда опасность миновала, занемевшее тело почти не шевелилось. Но тут проснувшийся Димка громко заплакал, и девушку обдало горячим жаром. Ломота и колики сразу прошли. — «Тише, тише, спи, рано еще, просыпаться нельзя, спи». С этими словами она бесшумно отделилась от дерева и тихими шагами направилась к дороге. Постояв еще пару минут на обочине, девушка, наконец, решилась и снова двинулась в путь. Где — то далеко и гулко закричал петух. — «Быстрей надо, быстрей. Как там мама с Лешкой. Только бы никого больше не встретить». Димка опять заворочился. — «Тише, тише, маленький, потерпи. Я побыстрее пойду, нам побыстрее надо!». Слова эти напомнили Анне далекий случай из детства. Она лежала больная дома, совсем одна. Папа был на работе, а мама вышла во двор управляться. Болезнь была тяжелая, с высокой температурой и сильной слабостью. Голова от подушки совсем не отрывалась. Ей тогда приснился страшный и очень реальный сон. Девочке надо было срочно вернуться домой. Но между ею и домом раскинулось брошенное, заросшее сорняком поле. Оно почему — то стало наполняться дымом, а затем вспыхнуло, превратившись в огненное озеро. Лицо и руки горели. Дым душил, не давая сказать ни слова, а в голове звучало призывное — домой, мне надо домой! И Аня прыгнула в пламя! Прыгнула и побежала через огонь! Очнулась тогда она от маминых слез и поцелуев. Оказывается у них в доме по — настоящему случился пожар. Мама случайно оставила в комнате на подоконнике, включенный кипятильник. Тот раскалившись, запалил шторку, и жаркое пламя, раздуваемое сквозняком, перекинулось на все окно, а затем и на лежавшее рядом полотенце. Хорошо, что мама вовремя увидела и сумела быстро потушить пламя. Прогляди она — не было бы сейчас ее Ани. В угарном дыму задохнуться не долго.

Анна вновь остановилась, как вкопанная. Мысли вернулись в реальность. Ничего подозрительного видно не было. Но ухо уловило отдаленный глухой стон. Испугавшись. Анна пошла быстрее, но и звук стал приближаться. Сразу за поворотом, она увидела догорающий в черном дыму автомобиль. Стоны звучали как раз оттуда. Осторожно ступая, девушка подошла поближе. Рядом с автомобилем лежало четыре тела. Это была семья из ее села. Николай Егорыч с женой Дашей и двое их сыновей. Стонал Антон — старший из сыновей, ее одноклассник. Родители были мертвы. У одного не было руки, у другого ноги, а младший брат, совершенно белый, как мел, толи находился без сознания, толи тоже умер. Анечка наклонилась к Антону, и прошептала дрожащим голосом: «Антош, ты потерпи, потерпи! Я скоро подмогу приведу. Сообщу о вас, приведу!».

Запах крови и подпаленного мяса смешался с гарью, еще дымящейся машины. Вдруг страшно зарыдал Димка. Вцепился рученками в перевязанную простынь, и тряс ее так сильно, что пришлось вытащить его от туда и взять на руки. Он не успел толком глаза открыть, а уже испуганно спрашивал: «Там дядьки мертвые! Ань, я что тоже умру? Как мамка, да?».

Совершенно не раздумывая, Анна быстро протараторила в ответ: «Молчи, глупый. Ничего ты не умрешь! Наоборот, вырастешь, еще всех нас защищать будешь!».

Но Димку продолжал захлебываясь рыдать: «Мне страшно, мне страшно».

Тогда девушка снова побежала, побежала со всей силы, что было духу. Земля тряслась под ногами, тряслись щеки и все внутри. Она летела как птица, как птица возвращающаяся домой, только дом был в другой стороне.

Спуск.

Наконец, распахнув глаза, Мерлин увидела своих спутников и новый сумрачный мир.

Грязно — коричневый, с темнеющим куполом мутных, почти не видимых звезд, и непереносимой зловонностью болот, он упал на нее ничком, наповал.

— «Как вы?» — Дуглас повторил свой вопрос и заботливо взял ее за руку.

— «Нормально, спасибо за помощь» — даже слова, первоначально, слетали с губ замедленно, очень похоже на звучание заевшей магнитной ленты. Дуглас и молоденький длинноволосый ангел помогли ей подняться на небольшую возвышенность, где уже стояли все остальные. Там женщина смогла более внимательно посмотреть по сторонам. Местный ландшафт походил на унылую сопкообразную пустыню. Почва рыхлая и жирная, пропитанная черной мазутной влагой. Растительности практически не было. Жалкие обрывки стелящейся колючей травы, редкими островками проглядывали кое — где на буграх. Солнце по-видимому село, но даже в ночи чувствовалось, как мало его силы достигает этой земли из — за мутной толщи смрада вокруг.

Но свет все же был. Он исходил от ангелов, исходил невообразимой мощью. Каждый из них, сам по себе являлся маленьким неистощимым источником дня. Поэтому, половина ангелов уже успела одеть на себя непроницаемые серые накидки, другие как раз были заняты облачением в них. Мери впервые поймала себя на мысли, что светлокрылые, словно люди имеют свой собственный, не похожий на других, лик. Совсем недавно они казались ей настолько идентичными, что девушка едва различала только трех из них — Айрона и двух первоувиденных, тех самых, что сопровождали ее в течении всего подъема в Аримойю. Диан и… Трейн, — имена легко всплыли в памяти. Они опять оказались рядом и находились на расстоянии вытянутой руки.

— «Фредман!» — резкий крик Вана, вывел ее из путающихся мыслей. Неугомонный Цукерман, захваченный новыми ощущениями, решил проверить, на что похожа черная маслянистая жидкость, выступавшая повсюду. Незаметно спустившись, он коснулся пальцем маленькой, похожей на осколок черного зеркала лужицы, и… — попал в капкан. Рука его, уже по локоть была затянута в бездонное жидкое месиво. К Фредману моментально бросились три ангела. Схватив его за три оставшиеся конечности, они с огромным напряжением вытянули захваченную до уровня плеча руку. Дуглас бросился вместе с ними, но был предусмотрительно остановлен старшим группы:

— «Ни сметь! Слышите, ни сметь прикасаться здесь к чему-нибудь без предварительных вопросов и консультаций. Эта жидкая тьма — крошечная раздробленная часть вполне живой, слабосознательной сущности. Да, да, того огромного болота, что лежит у всех под ногами. Запомните, если еще не усвоили — ни в мирах света, ни в мирах тьмы, ни в вашем Энрофе — мертвого нет ничего. Все живое, разумное, насколько это возможно в определенном месте. Специфику разума миров возмездия — понять нелегко, но вам обязательно нужно это сделать. Сейчас мы находимся в мире нижних чистилищ. Далее начнутся пожирающие друг друга круги ада. Если здесь, туманное солнце, хоть как — то напоминает подобие тусклого дня, то ниже будет только непроходимая ночь. Почва этого чистилища настолько пропитана находящимся под нею мраком, что каждая частица местной материальности запрограммирована губить, жалить, убивать. То, к чему вы прикоснулись, дорогой Фредман, носит имя Удсур — вечное болото. Мы, светонесущие, не представляем для него никакой ценности, а вот вы, вы, от которых так и веет вчерашней материальностью, являетесь вполне лакомой добычей. Нет, оно не убьет, оно утащит вниз, в первый слой возмездия, где найти вас будет очень сложно. Каждая частица черных лужиц под ногами, обладает силой единой общности того слоя, поэтому так тяжело было выдергнуть столь юное тело из его страшных объятий. Так что будьте осторожнее, осмотрительнее» — взгляд говорящего, остановился на Дугласе и Мерлин. «Мы должны спасти Кер, а не заниматься вашим спасением. Время в данном случае выступает неисчислимой ценностью. Нам надо поторопиться, так что будьте благоразумны и не отходите от сопровождающих ни на миг».

Лиза и Йола.

Лиза и Йола перенеслись вместе с Айроном и его командой в тот же слой, что и Мер, но то ли он находился в другом временном отрезке, то ли их туннель перемещения был короче или длиннее, только Агр (так именовался этот мир) встретил их не черной ночью, а серым сумрачным подобием дня. Они находились в полуразрушенном помещении какого — то серого, каменного здания. Женщинам показалось, что их проявление здесь было сравнимо с вполне ощутимым ударом об эти самые камни. Привычная легкость, так же как у Мер, сменилась скованностью и неповоротливостью. В первые минуты пребывания, даже взмах руки стоил нечеловеческих усилий. Понемногу пришло привыкание. Нет, тяжесть, конечно, осталась, но справляться с нею получалось гораздо легче. Выглянув в одну из множества расщелин, Лиза увидела что — то, напоминающее странный город, с подобием улиц и высоких, большей частью полуразрушенных домов. Серые камни стен, покрытые черной плесенью, вовсе не отбрасывали теней. Вечный сумрак наполнял воздух одинокой пустотой и сыростью. Страшный город не был пустынен, множество маленьких уродливых сущностей передвигалось повсюду короткими, трусливыми перебежками. Они постоянно осматривались и поглядывали в высоту. Двое из них пробежали совсем рядом, плотно прижавшись к стене соседнего здания, находящегося на другой стороне улицы. Лиз с удивлением заметила, как их бледно — зеленая кожа, стала такой же темно — серой, как камень к которому они прикасались. Теперь, отличить их было не так уж и легко. Выдавали лишь огромные, белесые, наполненные ужасом глаза, которые испуганно вращались из стороны в сторону.

— «Йола, взгляни, похоже это местные жители» — еле слышно прошептала Лиз.

Иоланда не ответила сразу. Она довольно долго, пристально вглядывалась в раскрывающуюся панораму. Смотрела молча, внимательно и, наконец, заговорила, указывая пальцем на вершину одного из высочайших зданий: «Да нет, вот кто здесь настоящий хозяин». Лиза, проследив за ее взглядом, увидела сидящего на остроконечной вершине, чудовищного размера ящера. Он был почти неподвижен, будто изваяние, лишь изредка вращавшее головой. Непонятного серо — коричневого цвета, внешне чудовище напоминало древних динозавров Энрофа, и казалось, был сотворено из того же материала, что и все здания вокруг. Но нет, монстр неожиданно развернул огромные крылья и с диким ревом ринулся вперед, разрывая пустоту. Оно не летело, оно ползло, да так быстро, что напоминало юркую гигантскую ящерицу, из-под когтей которой летели груды раздробленных камней. Дикий крик перешел в шипящий свист, накрывший и парализовавший собою все вокруг. Чудовище чрезвычайно быстро скользило по отвесным стенкам домов и разбитым мостовым прямо к укрытию женщин. Лиза и Йола, онемев от страха, судорожно вцепились друг в друга и рефлекторно подняли руки вверх, пытаясь создать хоть какую — то преграду.

«Не бойтесь» — сказал спокойным, немного веселым голосом, золотоволосый ангел, сидевший к ним ближе всего. «Это рыфры. И мы, и вы для них абсолютно неинтересны. Пищей мы, в оприоре, являться не можем, не то что эти несчастные» — ангел кивнул в сторону застывших у противоположного здания человекоподобных существ. «Они нас не видят, не чувствуют, не понимают. Опасности также никакой не излучаем, так что для рыфр мы пустота, они нас просто не заметят. Маленькое сознание огромных ящеров фокусирует зрение только на том, что является пищей или угрозой». После этих слов, бурая туша, перекрыв на секунду поступавший в разлом сумрак, опустилась на другую часть улицы. Послышались истошные вопли и жуткое хрустящее чавканье.

— «Оно что, их съело?» — переполненные слезами, глаза Йолы обратились к Айрону. — «Почему вы не поможете им? Вы ангелы!».

Тот, отвлекшись от развернутой полупрозрачной карты, устало посмотрел на женщин и с грустью проговорил: «Мы не можем им помочь. Это не наш мир. Да и то, что случилось сейчас, не более чем искупление. Мучения этих несчастных закончились. Они вырвались, или вернее, почти вырвались из безумной серой мглы, и совсем уже скоро войдут во врата верхнего чистилища. Там намного приятнее и легче».

— «Значит, они не умерли?» — с воодушевлением переспросила Лиз.

— «Умерли в данном мире, родились в другом. Все миры, лежащие ниже Энрофа, подчинены механизму смерти. Ваш земной мир является последним рубежом, над которым в силу вступает противоположный божественный закон бессмертия. Только что сожранные рыфрой существа, можно сказать, были спасены. Дальнейший их путь продолжится вверх по лестнице восхождения. Гораздо страшнее участь других местных обитателей. Например, быть затянутыми в черные лужицы и болотца, разлитые повсюду. Не обольщайтесь их небольшими размерами и безопасным видом. Для здешних жильцов там смерть, настоящая, страшная смерть, с дальнейшим спуском в нижние миры возмездия. Или, не менее ужасно, быть испепеленным заревом Дна. Данный вариант еще плачевнее, чем прежний. Но я не могу более отвлекаться, прошу прощения. Нейкон!» — Айрон обратился к тому самому золотоволосому ангелу, который первым заметил испуг женщин и принялся их успокаивать. — «Будь добр, продолжи мой рассказ». Он снова развернулся к основной группе, стоящей возле парящей объемной карты, и вместе с остальными принялся еле слышно что — то обсуждать.

А прекрасный Нейкон, пригласив Лизу и Иоланду к себе поближе, достал из внутреннего края плаща предмет, напоминающий светящуюся монету. Он подбросил ее вверх, и она превратилась в небольшой экран, очень похожий на ту карту, что рассматривали ангелы. Экран стал объемным, прозрачным, без видимых границ, и вспыхнул внутренним светом. Нейкон начал свой рассказ, и описания страшных слоев тут же подтверждались визуализируемыми картинками изображений.

— Смена периодов дня и ночи обусловлена вращением планеты, как впрочем, и всего Шаданакара вокруг своей оси. Но здесь, мы находимся на границе другого измерения. Вы наверное, заметили, что самого солнца уже не видно, но его редкие косые лучи все еще освещают изнуренное пространство. А когда наступает ночь, отблеск демонического галактического Дна на пару часов проникает в этот самый удаленный от него уголок Шаданакара. Для тобитов — маленьких дрожащих сущностей, тех самых, что вы видели, блеск его смертелен. Поэтому ночи они боятся не меньше чем рыфр, и прячутся в разваливающихся стенах от хищного ночного блеска. Как только он касается их кожи, она вспыхивает пурпурным факелом и тут же, серым пеплом растворяется в сырой земле.

Дальше опаленные души бедных страдальцев, опускаются еще ниже, в верхние из самых страшных миров зла.

— «А рыфры также сгорают в ночных лучах?» — поинтересовалась Лиза. Нет, для рыфр это излучение безопасно, как для всех жильцов низлежащих слоев. Там — мерцающая энергия дна — единственный светящийся источник. Источник, олицетворяющий вечность и величие тьмы, связывающий воедино ограниченные скованные мирки, с хоть какой — то космической протяженностью. Дно — священное светило всемирного зла, объединяющее грозди слоев, разных по исполняющим функциям и смыслу существования. Есть миры наказания и искупления, есть миры античеловечества, зеркально отражающие цивилизационное восхождение затомисов. Есть миры жуткого разврата — наслаждения, втягивающие в свою орбиту миллионы опьяненных шельтов, и высасывающие их силы до полного изнеможения. Множество их, безумных, наползающих друг на друга, живут в порабощении Вечного Дна. Дромн, Фукабирн, Твег, Пропулк, Биас, некоторые воинственные шрастры и слои Уицраоров мелькали страшными картинками, вспыхивающими на мерцающем экране. Изображение затягивало, поглощало, реально передавая отображенными звуками и словами Нейкона силу безумия, страдания, пребывающих там.

Повторюсь, что ниже Агра, в котором мы сейчас находимся, только нескончаемая ночь. Тобиты еще сохраняют некую человекоподобность, хотя лица их размыты, а тела уродливы и убоги. Никакой материальности, заменяющей одежду, здесь не существует. Царствует беспомощная нагота. Одно из мучений Агра — чувство бессильного стыда и созерцание собственного убожества. Другое мучение в том, что здесь начинает впервые испытываться терпкая жалость к другим, подобным тебе. А самой сильной мукой является страх, всепожирающий страх. Порожден он прежде всего наличием рыфр. Их здесь огромное множество. Они отчасти разумны. Окружающий нас мрачный город, ничто иное, как их творение. Они вручную громоздят из бесчисленного множества разбросанных повсюду прямоугольных камней вот эти здания. Каждый кусок соединяясь с другим, как бы срастается с ним, образуя монолит. Видите — Нейкон провел рукой по стене, совсем нет швов. Во время ядовитых проливных дождей, только эти стены для тобитов являются спасением. Прибывающая с ливнем, черная как тушь затягивающая влага, разливается повсюду отпалированным болотом. Ночью, во время восхода галактического Дна, все зеркально — черные поверхности, включая и эту плесень, которую вы видите перед собой, начинают мерцать испепеляющим фосфорицирующим огнем. Тут же на экране появилось изображение, сделанное как — бы сверху, с высоты. Груды пустынных, разрушенных домов озарились множеством поблескивающих огоньков. Они сливались в мерцающее озеро и чем — то отдаленно напоминали человеческую иллюминацию на Земле.

Это в Агр просвечивает другой слой — Буствич. Там все гниет, но никогда не сгнивает до конца. Основная мука данного слоя заключается в соединении телесного гниения с духовной летаргией. В Буствиче развязывают узлы своей кармы те, чьи души в Энрофе были полностью подчинены плотскому, бездуховному и жестокому. Они не смогли выработать за всю жизнь ни единого противовеса. Здесь пленника гложет удручающее отвращение к самому себе, потому что эфирное тело его превращается во что — то подобное калу. Ибо Буствич, как это не страшно и не омерзительно, ничто иное, как нечистоты рыфр, проникающие сюда сверху. К душевным мукам присоединяются телесные — способность к движению там, намного ограниченнее, чем здесь. Как впрочем, и способность к самозащите. А самозащита необходима, ибо среди них обитают мелкие демоны. Они имеют вид огромных, размером с кошку червей, которые медленно пожирают заживо тех, кто раньше в Энрофе был людьми.

Следующий слой — Рафаг. В нем изживают кармические следствия предательств и корыстной преданности тираниям. Это последний слой, ландшафт которого, хотя бы отдаленно напоминает города и строения, обрывки цивилизаций. Рафаг — мука непрерывного самоистощения, нечто напоминающее страдания больного холерой. Покров соборных молитв высших миров до этого слоя не долетает. Проникать в него и глубже могут лишь силы Синклитов и верховных Иерархий Шаданакара.

Следующие миры, лежащие ниже, не просто подчинены силе зла, они и есть мрак — бесконечный и беспощадный. Например, Шим — Биг. Это огромный медленный поток, движущийся под раскаленными сводами огня. Взглянув на реалистичную картину экрана, Йола как — будто оказалась там, внутри. Полусвет мертвенный и раскаленный исходил от угольно — пылающих высот свода. Непонятно откуда взявшийся, то ли дождь, то ли пар, сеялся на поток, вскипая на поверхности мелкими пузырями. Вокруг, в этом черно — оранжевом клубящимся тумане, плыли просачиваясь души. Их эфирные тела полностью деградировали и были похожи на дымчатые клочья. Они метались взад и вперед, цеплялись за что попало, лишь бы задержаться или выскочить из потока. Жгучая тоска по настоящему телу, по свободному пространству, ужас перед будущим и постоянно прогрессирующее чувство стыда — вот нестерпимая боль, наполняющая обрывки человеческой материальности. Стыда за то, что великая Божественная частица — монада, смогла опуститься до такого ужасного состояния. А устье потока где — то совсем, совсем рядом. И вдруг поток, как и весь этот туннелеобразный мир обрывался, подобно тому, как обрывается в пустоту вода с высокого водопада. Но тоннель никуда не впадал. И он, и берега, и свод — все растворялось в невидимой беспредметной пустынности.

Здесь вообще не было ни тел, ни намека на почву или среду. Только одна искра самосознания не гасла в иллюзии страшного небытия. Иоланда почувствовала себя невидимой, застывшей в пустоте, измученной пылинкой. Она не видела ничего, совсем ничего, паника и страх разрывали на части. Но вдруг, совсем рядом, она услышала голос Неймона: « Дромн… Дромн, этот слой именуется Дромн — мир небытия». Пытаясь вернуться, вырваться назад к голосу, Йола дико закричала. И крик помог. Он стер сумрачную пустоту, как тряпка стирает пыль со стола. Первой она увидела Лизу, затем Неймона и всех остальных.

Встревоженные ее воплем ангелы, за секунду перестроились плотным кольцом вокруг и приготовились к бою. Первоначально выглядело это немного комично, но уже через минуту от веселого настроения не осталось ни следа. Сотни трясущихся, оборванных тобитов, хлынуло в их здание со всех подворотен и щелей. Их количество увеличивалось с каждой минутой. Они уже стали толкаться и давить друг друга. Айрон успел поставить непроницаемый экран. Тобиты теперь не видели наших героев, но чувствовали с замиранием сердца, спасительную лучезарную энергетику и лезли, лезли, лезли, расплющиваясь сами, и расплющивая друг друга о невидимую преграду. Сотни скребущихся пальцев, размазанные лица, глаза…

— «Уходим, немедленно уходим!» — дал команду Айрон. «Демиус активируй портал! Как договаривались, десятый шрастр». Тот, кого назвали Демиус, направил на ближайшую стену луч, исходящий из его запястья, и стена став мягкой воздушной, тут же начала вращаться, образуя световую воронку. Первым, увлекая Лизу за собой, в спиральную сферу прыгнул Нейкон. Затем последовали остальные. А замыкали перемещение Айрон, Йола и Демиус. Их снова, будто на изнанку вывернуло и через секунду выплюнуло, вытолкнуло неведомой силой где — то совершенно в другой реальности.

Открыв глаза, Лиза увидела перед собой ярко оранжевое небо, в котором неподвижно чернели два светила — инфралиловое и инфракрасное. Вокруг только рыжая, полыхающая перебегающими волнами жара, пустыня. Странная пустыня — без песка, с алыми, шевелящимися, созданными из огня цветами. Они очень медленно, но двигались, постоянно меняя направление своего пути. От этого создавалось ощущение, что они кружатся на месте, будто привязанные. В нескольких метрах справа стоял неподвижный массив густых, темно — багровых кустов. Никакой растительности больше не было. А вдалеке, возле горизонта, возвышался урбанистический ландшафт — огромный, безграничный город. Да, город — такое определение наиболее полно охарактеризовало бы раскрывшийся пейзаж. Величественные, монументальные дома, строения, грандиозные кварталы, изрезанные лентами воздушных и наземных трасс. По трассам, словно по венам, беспрерывным потоком мчались различные воздушные и наземные машины, чем — то неуловимо напоминающие аналоги на Земле. Масштаб и целостность увиденного поражали. В зареве оранжевого неба, пронзенного остроконечными высотками, царил дух гордыни.

— «Шрастры — обитель античеловечества!» — произнес, незаметно оказавшийся рядом Нейкон. «Здесь можно увидеть довольно много интересного. Но мы не можем медлить, этот мир довольно реальная угроза для тех, кто пришел из света. Так что сейчас необходимо укрыться. В ближайшее время я расскажу вам много любопытного о нем». Дышать здесь было не так трудно, как в прежнем мире, да и уровень развития обитавшей здесь цивилизации был, явно, высочайший, поэтому и Лиза и Иоланда почувствовали некоторое облегчение, и не приняли предупреждающих слов Нейкона, близко к сердцу. Из зарослей тех самых одиноких кустов, неожиданно воспарил в высь, довольно объемный, круглого вида летающий аппарат. Непонятно как, женщины и остальной отряд тут же оказались внутри и тронулись с места. Уже через минуту машина летела над бесконечным, разбросанным во все направления, инноматериальным городом, среди сотен тысяч таких же, или очень похожих аппаратов. Из раскрывшейся полусферы, открывался грандиозный вид и Нейкон, усевшийся напротив, с интересом комментировал, расстилающуюся внизу, графическую, черно — оранжевую картину.

— «В данный момент мы пролетаем над Мудгабром. Это мощнейший из всех Шрастров, можно сказать, изнанка Северо — Западной метакультуры Энрофа. Шрастры — это различные области единого четырехмерного пространственного слоя. Шрастров примерно столько же, что и Затомисов. Каждый из Шрастров обладает своим уникальным числом временных координат. Все они, находя равновесие во времени и пространстве, образуют некое подобие кольца. Кольцо Шрастров метогеологически связано с нижними слоями земной коры, с ее компенсационными выступами. Оно противостоит в виде двойников — антиподов всем основным Затомисам наверху. Свой антимир естьи у Монсальвата, и у Рая, и у Небесной России, и у Олимпа, и у всех, всех других. Компенсационные выступы уравновешивают горные массивы на поверхности Энрофа. Они как бы обращены своими вершинами и выступами в центр планеты. Внутри Земли эти области безжизненны и мертвы — базальт, лава и ничего более. Но здесь, в четырехмерном мире все абсолютно не так. Ниже, в центре, под ними лежит пустота — рыжая, жаркая, тускло — оранжевая полость. На изнанке коры отдельными кусками живут и укрепляют свои многомиллионные общества те, кто является антиподом человечества. Живут довольно обособленно, каждый в своем Шрастре. Общаются немного, настроены агрессивно и недружелюбно, поэтому войны между Шрастрами на изнанке мира, имеют постоянный характер. Но самые масштабные из них, охватывающие сразу множество Шрастров, неуловимой цепочкой событий вызывают Мировые войны уже в самом Энрофе. Историческое развитие земных цивилизаций довольно часто подтверждало это.

Состоит античеловечество из двух рас или пород, которые очень сильно отличаются друг от друга. Главными являются высокоразумные, небольшого размера существа, которые именуются Игвами. Двигаясь по кругу перевоплощений, в Шрастрах они получают тело, соответствующее физическому на Земле. Называется оно карох. Игвы являются обладателями острейшего интеллекта, в некоторых отношениях, значительно опередившего человеческий. Шрастры живут в режиме сатанократии. Общество состоит из двух основных классов высшей интеллигенции и всех остальных. Сама «элита», как и ее руководство полностью подчинены воле «Великих Игв» — что — то вроде преемственно следуемых друг за другом верховных жрецов императоров и, конечно, воле еще одних страшных существ соседнего слоя — Уицраоров. Приемник великих игв избирается и подготавливается десятками лет с изумительной рациональностью и дальновидностью. Ясность их сознания огромна, но воспринимают они мир перевернуто, под демоническим углом зрения. Великие Игвы способны прозревать до Антикосмоса Галактики. Известно о периодических инвольтациях самого Гагтунгра. После смерти Великие Игвы направляются прямо в Дигм. Наука дала игвам возможность проникнуть и на поверхность Земли. В их инфрафизическом слое, эта поверхность мертва, безжизненна, как в вашем поверхность Луны. Но они определенно чувствуют измерение Энрофа, и страстно желают прорваться туда, что — бы захватить человечество.

Пространство Шрастров не имеет звезд, в том измерении они невидимы, но Солнце, благодаря недавнему открытию, разглядеть все же удалось. В их извращенном мировосприятии оно показалось тусклым пятном. Продлиться это не долго. Великую важность Единого Светила для Шаданакара переоценить не возможно. Очень скоро игвы догадаются и будут действовать в двух направлениях: материального Энрофа и высшего светового перехода. Ведь их заветная объединяющая мечта — распространение своего владычества, с помощью Уицраоров и Гантунгра на все слои Шаданакара. Основным шагом к этому является создание новой расы полуигв — полулюдей. Они бьются над этой задачей долгое время, пока безуспешно. Но если вдруг такой результат будет достигнут, размножаясь быстро, как рыбы, они должны будут короткие сроки заменить жителей Энрофа и превратить поверхность земли в обиталище дьяволочеловечества.

О Великом Господе все игвы, кроме отчасти их предводителей, имеют перевернутое понятие, как о мировом тиране, более страшном, чем Гагтунгр. К сожалению, данная аксиома давлеет над всеми мирами низходящего ряда. Свет и Тьма меняются местами. Бог выступает в качестве страшного мятежника и крайне опасного деспота. Реальность здесь опрокинута верх дном».

Лиза и Йола слушали без вопросов, не отрываясь от полусферы раскрывающей виды Мудгабра.

— «Простите, совсем скоро мы достигнем убежища. Там, если вам интересно, я продолжу. А сейчас просто посмотрите. Такого нигде больше не увидите». Нейкон, переместившись к Айрону и остальным ангелам, занял определенную позицию в группе, как для серьезной военной операции, и с улыбкой подмигнул девушкам, показывая глазами на вид вниз. Высота полета значительно снизилась, бескрайний город приблизился вплотную. Стало понятно, что высоченные здания не более, чем красиво, можно даже сказать, филигранно обтесанные скалы, украшенные зеркальными проемами из какого — то блестящего черного пластика или стекла. Корабль, словно неуправляемый летел четко в центр стоящей впереди громадной башни — горы, застилающей собою небо. Женщины инстинктивно сжались в комок — еще секунда и… удар! Но, в последний момент, еле видимый вход в отвесной стене распахнулся, и воздушный аппарат оказался внутри. Огромное, выдолбленное и гладко отделанное пространство, подобное тысячеярусной парковке на Земле, было испещрено воздушными проездами и странными указателями. Корабль, пролетев несколько поворотов и уровней, оказался в сравнительно небольшом помещении. Покинув остановившееся судно и поднявшись несколько пролетов вверх, женщины в сопровождении ангелов вошли в просторный холл, с тем же зеркальным остеклением. Полупрозрачный материал искусно вставленный в горную породу, снаружи был покрыт отражающей пылью, закрывающей просмотр. Но внутри, подобие стекла, абсолютно прозрачное, давало возможность спокойного наблюдения происходящего за ним.

Там, внизу, раскинулся чужой, непонятный, совершенно невообразимый город. Не было привычных зданий, улиц или дорог. Черно — зеркальные, отсвечивающие оранжевым скалы, переплетаясь гребешками своих вершин, наплывали друг на друга, образуя довольно обустроенное, явно рукотворное пространство. Широкие полосы надпочвенных, настенных и воздушных трасс мерцали неоново — оранжевым проблеском миллионов проносящихся «машин».

— «Кто же все это сотворил? Где они?» — спросила, подошедшая к проему, Иоланда.

— «А вы присмотритесь повнимательнее!» — ответил Дарс.

За всю дорогу не проронивший ни слова, сейчас, он обрушился ливневым потоком, не смолкая: «Смотрите! Вот же они, вот! Ползают, летают, сидят повсюду, словно мухи, в вашем Энрофе». Обескураженные женщины, пристальнее вглядевшись, действительно различили небольшие, серо — красные точки, прыгающие и летающие далеко внизу. Их было так много, и они настолько сливались по цветовой гамме, что заметить их в — первые мгновенья было мало вероятным.

— «Здесь можно летать?» — удивилась Лиз.

— «Да, они умеют прыгать и планировать в полете, правда, не очень долго — нужен новый толчок для следующего отрезка движения. Но со скованностью и теснотой прежнего мира этот сравнить нельзя. В отличие от низходящих миров, он четырехмерен, потому что не слой возмездия над бедными людьми, а обитель будущего оружия. Разница атмосферного давления огромна. Это как переход из плотного, тяжелого раствора в парообразную среду. Двигаться и летать здесь гораздо легче, за исключением одной проблемы: очень горячо!

При перенесении через пространственно — временной туннель, каждая сущность, прежде чем попасть в определенный мир, автоматически наделяется некоторыми физиологическими свойствами, необходимыми для проживания в нем. Поэтому, мы не были расплющены в прежнем слое, поэтому не вспыхнули как спички в этом. Температура окружающего нас пространства настолько высока, что ее цифровые значения не смогут адекватно ассоциироваться с вашим сознанием. Здесь все — воздух, скалы, почва, даже цветы и кусты — раскаленная черно — оранжевая бездна. Сказывается физическая близость ядра. Тем удивительнее формы, процветающей даже здесь жизни». Подлетев к огромным, готической структуры отверстиям, он снова крикнул: «Смотрите, смотрите на них! Игвы создали высочайшую по техническому развитию цивилизацию. Можно сказать, что наука человечества, даже в современном развитии, всего лишь эквивалент научно — технического прогресса игв. Иные условия и законы существования, полное выхолащивание духовности и нравственности сделали свое дело. Им ведомы такие приемы и средства, которые людям показались бы верхом магии или колдовством. Все способы движения от колеса до ракеты доведены наукой до совершенного состояния. Построены аппараты для плавания внутри озер инфролавы, и многое, многое другое». Дарс повернулся к стеклу и стукнул по нему несколько раз.

Несколько теней, озираясь, тут же пролетели мимо, а одна приземлилась прямо на стеклянную поверхность. Села как муха, опираясь на две передние и две задние конечности. Мышиная серая кожа плотно обтягивала хрупкое, мускулистое тельце. На всех конечностях было по четыре, довольно внушительного размера пальца, соединенных между собой чем — то вроде оранжевых, покрытых сосудистой сеткой, перепонок. В данном случае, пальцы использовались как присоски, с помощью которых существо спокойно сидело на вертикальной поверхности. Такие же, только чуть больше, пелерины соединяли верхние и нижние конечности. Голова существа походила га цилиндр, с длинным вытянутым ртом и стебельчатыми глазами по бокам. Движения, немного резкие, отрывистые, напоминали движения некоторых насекомых Энрофа. Вращая головой и глазами, причем одновременно, игва внимательно осматривалась и, казалось, принюхивалась. Неожиданно, на прозрачное покрытие, село еще одно такое же. Не медля ни минуты, оно проворно подползло к первому, вскарабкалось на него, и стало совершать однообразные толчковые движения.

— «Что они делают?» — изумилась Лиза.

— «По-видимому, именно то, о чем ты подумала» — ответила Йола. Женщины замерли, боясь пошевелиться, что — бы не привлечь внимания. Появившийся рядом, Нейкон тихо произнес: «Сплав прозрачен лишь с внутренней стороны, Дарс же говорил, вас не видно».

— «Немного противно, они так совокупляются?» — отвернувшись, произнесла Иоланда. Лиза, наоборот, внимательно рассматривала происходящее, пробормотала: «Движения отдаленно напоминают человеческие но они как будто дрова рубят, совершенно без чувств, без эмоций». Нейкона сменил Дарс, продолжив описание.

— «Чрезмерный интеллектуализм этих существ, выхолостил их сексуальную сферу. Способы размножения действительно похожи на человеческие, но как вы видите, гораздо непригляднее. Они совокупляются почти на ходу, никакой потребности в уединении при этом не испытывая, так как совершенно лишены стыда. Чувства любви, привязанности, жалости, находятся в зародыше. Вместо семьи — кратковременные союзы, а для детенышей — тщательно оборудованные воспитательные колонии».

— «У них есть дети?» — вновь изумилась Лиз. Конечно, без этого не возможно существование.

«Цивилизация игв не ограничивается наукой и техникой. Она включает некоторые искусства. Их развитию, конечно, препятствует рассудочный склад психики и слабая эмоциональность. А в купе с нравственной уродливостью, все это создает отталкивающий, неприемлемый эффект. Взгляните сами». Дарс взмахнул крылом, и вместо прозрачного стекла, со спаривающимися игвами, появились отрывки изображений, демонстрирующие их культурные достижения.

— «Наибольшее развитие здесь, как вы видите, получила архитектура». На экране мелькали бескрайние города, созданные из сооружений голых геометрических форм. Они создавали причудливые, строго очерченные, стереометрические ансамбли.

— «Основной материал изготовления — скалы, выдолбленные изнутри и обточенные снаружи». Множество геометрических фигур — кубы, ромбы, усеченные пирамиды блистали в тускло — оранжевом небе. Увитые трассами с бесперебойным движением, они создавали гипнотический ошеломляющий эффект.

«Есть здесь, конечно, и музыка» — продолжал Дарс. И к магическому изображению добавился звук. Звучала она в основном, бушующей, обрушивающейся какофонией. Но и в ней, мелькали обрывки ритмических конструкций, которые завораживали.

«Еще большую роль в жизни игв играет танец, если только это слово можно применить для тех вакханалий, которые они устраивают». Сменившееся изображение показало подобие демонической службы. Безумные, четкие, массовые движения черно — оранжевой толпы, в сочетании с поразительными огненными эффектами и оглушительным звучанием исполинских инструментов, создавали настоящий экстаз. Несколько солистов, поочередно взлетали вверх, и с разрывающей энергетикой исполняли пьянящий танец — полет, в дрожащем, плавящемся пространстве. С каждым исполнением толпа бесновалась все более и более, пока, наконец, не впадала в заключительную стадию демонослужения. В пылающем своде «неба» проявлялись изображения страшных чудовищ мрака, присоединяющихся к экстазу. Они не просто смотрели и участвовали. Нет, было видно, как они раздуваются, напиваясь мощнейшей энергией безумной толпы. Как исходящая энергия постепенно иссякает, истончается. А вместе с ней, истощенные существа, дрожа и теряя равновесие, обессилено расползаются кто куда.

Яркая, реалистичная картина растаяла, и вместо нее на затемненном стекле, вновь появились, закончившие совокупление игвы. Они тут же, не проведя ни минуты вместе, разлетелись по своим маршрутам. Но женщины не успели отвернуться, и обсудить увиденное. Огромная мрачная тень закрыла собою всю прозрачную поверхность. Лиза и Йола отскочили на несколько шагов назад и буквально врезались в остальную группу ангелов, которые, совершенно не обращая внимания ни на рассказ Дарса, ни на происходившее за окном, что — то эмоционально обсуждали. Возникший хаос, нарушил их тихий спор.

— «Ничего страшного, это раруг, больше некому. Сейчас вы его увидите» — успокаивающе произнес Айверон. И вправду, после его слов, тень оставила оконный пролет так быстро, словно с объектива сбросили заглушку. Еще через мгновение, перед глазами появился огромный крылатый ящур — конь, улетающий в пылающую бездну. Размеры чудовища были настолько внушительны, что даже представить себе возможность его полета, было довольно тяжело. А уж, любого видевшего это впервые, обязательно вводило в ступор. Раруг летел спокойно, как хозяин, широко размахивая крыльями, и изредко наполняя лежащий под ним мир, пронзительным кличем. Ангелы, не обращая внимания, вновь сгруппировались вокруг пульсирующей карты, и только Дарс не оставил женщин, продолжая описание.

«Раруги — аборигены данного перевернутого мира. Древняя порода, обликом, как вы должно быть заметили, напоминающая симбиоз кентавра и древнего ящура Земли. Да в сущности, раруги и есть эти ящуры. После длительных инкарнаций в телах птеродактелей, некоторые, наиболее хищные виды их вступили на путь дальнейшего развития в слоях инфрафизики. За миллионы лет они достигли некой разумности, но она еще очень далека от изощренного интеллекта игв. Зато телесная мощь и невероятный эмоциональный накал душевной жизни таковы, что после длительной борьбы за этот слой, игвы вынуждены были примириться с тесным соседством раругов. Между расами был создан своеобразный союз. Раруги стали чем — то вроде дисциплинированной армии игв. Их неимоверная, врожденная воинственность и кровожадность явились обоюдоудобным условием. Для постоянных войн такая бесстрашная армия была более чем необходима. Надо сказать, игвы очень умело этим пользуются.

Новое заметное оживление в стане ангелов, отвлекло Дарса от описания. Девушки повернулись вслед за ним.

— «Все, наконец — то, следующая точка найдена! После окончательного сканирования, можно будет начать перемещение. Каролины здесь нет точно. Шрастры они прошли сквозняком, напролет. Низходящий ряд слоев также не отзывается на посланные сигналы, значит и там она отсутствует, по крайней мере в тех, что ответили. Ничего, главное у нас появилась новая точка опоры. А это говорит только об одном — Кер рядом, где — то недалеко. Надо рассредоточить силы для поиска.

Мерлин.

Изумленная Мерлин, шла осторожно, большими неровными шагами. Впереди, чуть подпрыгивая, семенил Фредман. Позади, чувствовалось дыхание Дугласа. Оно как то успокаивало в холодном чернеющем мраке. Эйдан и все остальные очень спешили. Надо было обязательно успеть до восхода Галактического Дна. Отполированные масляные лужицы, с каждой минутой становились все менее и менее видны, соответственно опасность возрастала в геометрической прогрессии.

— «Эйдан, расскажите куда мы идем?» — с тяжестью произнесла Мер.

— «Недалеко находится маленькое селение, там можно укрыться от испепеляющего ночного светила, а если повезет, выведаем информацию о Керол. Туннель вывел в этот мир, значит она здесь была, причем относительно недавно». Идущий самым первым, Зуар замер и бесшумно поднял вверх руку вместе с плащом. Прямо перед ним, буквально в нескольких метрах впереди, разлилось огромное черное озеро, подсвеченное изнутри, словно жидкая тушь тусклой лампочкой.

— «Тьма усиливается!» — произнес ведущий. — «Этого озера здесь не было, оно появилось совсем недавно».

— «Как же мы теперь достигнем убежища?» — поинтересовался Фредман.

— «Достигнем, не переживайте, нас ему не спалить, мы не торды, хотя боль может причинить не малую». После этих слов, Эйдан оторвал от своего плаща маленький светящийся кусочек и дунув, пустил его по воздуху, как будто пушинку от одуванчика.

— «Здесь есть что — то разумное?» — не унимался Цукерман.

— «Конечно, ваши надежды оправданы. Везде есть что — то разумное, даже там, где почти ничего нет».

— «А что там поблескивает среди черноты?»

— «Это Буствич, нижний слой, который просвечивает в этот мир. В нем заживо гниют и пожираются демоно — червями уже почти совсем разложившиеся сущности, те кто в Энрофе были людьми, а здесь тордами.

После него, еще глубже следуют Рафаг, Шим — Бин и Дром. Каждый из них доделывает работу предыдущего. И уже в Дромне от существующего тела (вернее всех тонких человеческих тел) не остается ни следа. Одно сознание, чистое сознание, голое Я, которое мечется в плену медленного непостижимого потока. Именно там пленники Дромна начинают с величайшим усилием осознавать, что Я даже здесь, в абсолютной пустоте, вопреки рассудку есть. Оно живо и кричит, вопиит, что все это небытие — итог его же выбора, сделанного когда — то! Тоска постепенно уступает место тревоге. Я чувствует обрыв, видит розоватые отсветы и блики. Оно тяжелеет и превращается из невидимой точки в вытянутую, устремленную к низу фигуру, все еще слабо отличимую от окружающего пространства. Тяжелой каплей, срывается она с обрыва и летит, словно под сильнейшим притяжением куда — то в непостижимую глубину. Цвет нарастает, несколько мгновений он может показаться падающему даже немного радостным, но затем леденящая догадка пронизывает несчастное Я.

Оно осознает, что непреодолимо опускается в раскаленное, железное море. Вес спускающегося стремительно возрастает. И вот он прикасается к раскалено — красной поверхности Фукабирна и погружается в его среду. Тяжкая мука, кроме жгучего внетелесного страдания состоит именно в опускании в вечный огонь — опускании которое представляется невозвратным.

После Фукабирна начинается сакуала трансфизических магм. Эти локальные миры сосуществуют в трехмерном пространстве, но в других потоках времени, с поясами раскаленного вещества в оболочке планеты. Во всех метакультурах, кроме индийской, страдания этих миров были бесконечны, пока Иисус Христос не совершил свой освободительный спуск туда. С того самого момента, для Сил Света появилась возможность извлекать страдальцев из страшных пучин. Пусть это требует огромных усилий, пусть должно пройти необходимое время для очищения и развязывания узлов личной кармы, главное эта возможность появилась!».

— «А что, неужели и там есть что — то живое?» — теперь уже поинтересовался Дуглас.

— Конечно, «Я» никогда и нигде не умирает. Пока жива монада, пока существует ее шельт — «Я» живет, в том числе и в страшной сакуале магм.

Первым из тех миров является Окрус — вязкое дно Фукабирна. Уже в Дромне вокруг «Я» не остается никаких старых оболочек и здесь начинает образовываться новое телесное существо. Ничего напоминающего человеческий облик в нем нет. Это шарообразное нечто из оживленного инфраметалла.

— «Какие же страшные злодеяния надо совершить что — бы так страдать?» — еле слышно пробормотала Мер.

— «Томящихся здесь немного. Осуждение идейного врага на великие мучения, осуждение невинных, терзание беззащитных, мучительство детей — все это искупается страданиями в Окрусе и Фукабирне. Здесь мучающийся вспоминает отчетливо о религиозных учениях, которые когда — то прошли рядом. О том, что он был предупрежден. Телесные муки объективно ощущаются как воздаяние, но уже начинает осознаваться двойственная природа закона и ответственность за его жестокость не Бога, а демонических сил. Сознание яснеет, и в этом проявляется провиденциальная сторона Закона. Той его древней основы, которая была создана еще до вторжения Гагтунгра в Шаданакар. Прояснение сознания, совесть, появившееся чувство долга, возрастающая духовная жажда — сторона закона возмездия, которую Божественные силы отстояли у темных. Благодаря этому Закон все же не стал абсолютным злом.

Инфрафизическая субстанция магм похожа на их физическую субстанцию. Свобода движения условно сохраняется, но в действиях для поддержки существования нужды нет. Сила впитывается из окружающей среды самостоятельно.

Все это относится и ко второму поясу магм — Твегру. Длительность искупительного наказания после смерти определяется в основном масштабами тех жертв, которые пострадали от собственных деяний «Я». Массовый характер преступлений несет за собой понижение слоев возмездия. Апогея муки достигают еще ниже в Укарвайре.

Там искупают себя извратители высоких и светлых идей, несущие ответственность за калечение трансфизических путей тысяч миллионов. Там же и те, кто повинен в сознательном садизме. Одно спасение, что время течет там гораздо быстрее.

Далее идет Пропулк — магма твердая. Мир искупительных страданий массовых палачей, виновников кровопролитных войн и мучителей народных множеств. Свобода движения утрачивается там, тело со всех сторон замуровано в твердый состав. Но даже страшнейшую телесную муку здесь перерастает страдание души. Это такое жгучее раскаяние и такая тоска о Боге, какие не возможны ни в одном из высших слоев.

Сакуала магм завершается слоем носящим название Ырл. Он создан для возмездия так называемых рецидивистов. Те, кто уже раз испытали падение в магмы, после искупления были подняты в Энроф, а затем вновь обозначили себя великими злодеяниями.

Но и это еще не конец. Ниже начинается сакуала слоев, соотносимых с физическим ядром планеты. Первым из них идет Биаск — инфрокрасные пещеры. Форма там меняется. Появляется подобие головы и четырех ног. Но совершенно пропадает дар речи, так как разговаривать не с кем. Каждый из узников изолирован от остального мира и видит только своих мучителей, именно тех, которые похожи на пресловутых чертей. Жертв павших до Биаска насчитывается не очень много, а вот чертей нуждающихся в их гавахе — огромное множество, они выколачивают неимоверную боль из своих жертв всеми способами, которые в состоянии измыслить. Мученики Биаска — те кто был в Энрофе растлителями духа. Даже палач, от руки которого погибли физически сони людей, не принесет такого ущерба, как те кто погубил своим безумным неверием тысячи и миллионы.

Ниже Биаска зияет Амиуц — вертикальные щели. Падающий как — бы застревает, подвешенный в полной беспомощности. А так как щели ведут в Гаашарву, то несчастный оказывается висящим над гнездилищем демонических сил Шаданакара. Там те, кто сочетал сознательный садизм с огромностью злодеяний.

Из вертикальных щелей Амиуца есть боковые ходы — тупики, которые создают еще один слой, название которому — Ытреч. Этот мир своеобразная планетарная ночь, длящаяся от начала формирования Шаданакара до конца существования нашей планеты.

Страданиям, которые переживают жертвы в слоях ядра, я не могу дать полного описания. У нас даже нет представления о тех муках и боли. Туда способны спуститься лишь Высшие Иерархии, и то не всегда, а лишь при наличии определенных причин или сложившихся обстоятельств. Последним, завершающим слоем является так называемое кладбище Шаданакара — Суфетх. Сюда из нижних страдалищ опускаются упорствующие во зле. Здесь их скорлупы — остатки шельта покидаются монадами. Монада оставляет свой шельт, что — бы начать все сначала в непередаваемых мирах, пространствах, временах и формах. И все же это лучше чем провал из Дна Шаданакара на Галактическое Дно Здесь монады не выпадает из космического времени.

Покинутый шельт не исчезает. Он живой. Это самосознающее «Я» в Суфетхе едва шевелится, постепенно выдыхая остатки жизненных сил. Это и есть окончательная смерть. Сила сознания теплится до конца и мера ее мук превышает воображение самих демонов. Туда до сих пор не может досягнуть никто из сил Света. Суфетх может быть виден иногда, но не изнутри, а из соседних слоев. К счастью, за всю человеческую историю набралось лишь несколько сотен монад упавших до Суфетха. Из них только несколько единиц оставили след в истории. Происходит это потому, что все крупные монады низходящей направленности затягиваются в Гаашарву. В Суфетхе же остаются те, кто не нужен даже Гагтунгру».

— «Огонек, огонек, Ваш огонек возвращается!» — закричал, перебивая страшное описание Цукерман. Обернувшись, Мери увидела маленькую точку, довольно ярко сияющую, в уже совсем сгустившейся тьме. Черная гладь озера ничего не отражала сверху, но внутри подсвеченная мертвенным мерцанием Буствича, давала возможность хоть что — либо видеть. И Мери заметила легкую тень, скользящую по смолистой глади. Тень приближалась, и совсем скоро, можно было разглядеть широкий плот, сделанный на вид из обточенного камня, но какого — то очень легкого, непонятного. Чем ближе он подплывал, тем сильнее увеличивался в размерах. Плотом управляли два невысоких существа с похожими на человеческие, но совсем карликовыми, уродливыми фигурами.

— «Кто это?» — прошептала Мер, обращаясь к ближайшему ангелу.

— «Торды. Не бойтесь, эти торды — наши помощники. Они уже не раз откликаются на зов и совсем скоро будут взяты отсюда наверх».

Причалив, карлики спрыгнули на твердь. Страшные, оборванные, с отвисшими руками и размытыми лицами, они довольно ловко закрепили плот за торчащую у берега корягу. Затем, подбежав семенящей походкой к Эйдану, они поклонились ему до земли и быстро — быстро стали что — то шептать, перебивая друг друга. Выслушав их внимательно, старший отряда взял тордов на руки и жестом пригласил всех остальных за собой.

Мерлин, Дугласу и Фредману грузиться на неустойчивую качающуюся платформу помогали сразу по два ангела. Черная бездна вокруг бурлила в глубине хищными, лопающимися кругами. Но те рисунки, которые оставляли за собой их размывчатые светящиеся ореолы, обладали тайной привлекательностью и притягательностью. Легко оттолкнувшись, плот заскользил по маслянистой поверхности, а Мери все никак не могла оторвать глаз, от живущего своей жизнью, фиеричного шоу внутри.

Она почему то вспомнила свое детство в Энрофе — ласковое и беззаботное. Вспомнила яркие разноцветные шарики, висящие над ее колыбелькой, а затем первый выезд с ребятами из начальной школы в огромный, завораживающий аквапарк. Там тоже вода переливалась огнями. Не только вода. Радужные мыльные пузыри — большие, маленькие, огромные. Их так много, что все пространство от бассейнов до купола крыши, заполнено ими полностью. Некоторые лопаются, превращаясь на глазах в разноцветную пену, другие рассыпаются на десятки мелких шариков, невесомых и парящих. А некоторые, наоборот, соединяются в один круглый, безразмерный, сияющий пузырь. Один из них полностью накрыл, стоящую у кромки бассейна Керол, и та, преломляясь на солнце в этом сказочном скафандре, строила маленьким Мери и Лизе смешные рожицы. А когда он лопнул, с веселым воплем плюхнулась прямо в дрожащую воду. Столп брызг, вызванный ее падением, на глазах превратился в сотню мельчайших разноцветных пузырьков, бесшумным фонтаном, вспарившим вверх. Что тут началось! Все, и маленькие и большие стали повторять этот трюк. Вскоре не стало видно ни лиц, ни воды — одно сияющее, радужное, воздушное море.

Дуглас, стоявший сбоку от Мер, видел появившуюся на ее лице безмятежную улыбку. Но он также заметил плотную рваную массу темного тумана, поднимающуюся из мрачной глубины. Тьма быстро сгущалась. Сначала скрылись ноги, стоявших на плоту, затем он поднялся по пояс, а через несколько мгновений полностью накрыл плывущих. Торды, вовремя поднятые ангелами, управляли движением. Они сидели на плечах, и туман рьяно пытался доползти и до их высоты, но пока это ему не удавалось.

— «Быстрее, быстрее, быстрее! Лаур, Ивен, смотрите за гостями. Тьма затягивает в видения и парализующий сон. Ым, Ди, сколько еще по — вашему до берега?». Дуглас не расслышал ответа, но Эдван, как будто понял и одобрительно пробормотал: « Успеем, должны успеть!». Инфракрасное с фиолетовым ореолом зарево загорелось вдалеке и сразу отчертило горизонт. Туман чуть прорядился, посерел. Стали видны лица и силуэты стоящих. Тела тордов тут же покрылись еле заметной пепельно — розовой испариной. Все что не было прикрыто лохмотьями, начинало мерцать под нарастающим, обжигающим напором. Дуглас почувствовал дрогнувшее прикосновение Лаура. Он каким — то образом ощутил испытываемую им боль. Наконец, осознав, что это уже его боль, Дуглас инстинктивно шагнул в тень, и не почувствовав под собой опоры, стал медленно, как в почти остановленном просмотре, падать в зияющую, черную пропасть.

— «Андерс!» — неожиданно вскрикнула Мери, и словно распрямившаяся пружина, вытащила каким — то образом его назад. Скорченное от боли, в сиреневых бликах лицо ее возникло внезапно.

— «Очнись, очнись, очнись — кричали испуганные глаза — ты чуть не упал туда, чуть не свалился! Дуглас, да приди же ты в себя, приди в себя!» Тут она только заметила, что за спиной Дугласа стоял Лаур. Это он вовремя сорвался с места и помог, буквально, вынести, почти коснувшееся смолистой жижи тело, на плот. Теперь Дугласа трясли уже со всех сторон, не смотря на нарастающую обжигающую боль. Зарево у горизонта увеличивалось, умножая одновременно нестерпимо — тяжелую боли внутри.

Это продолжалось недолго, наконец, Дуглас ощутил некоторое прояснение в голове, и твердую основу под ногами. Боль не прошла совсем, но стала значительно легче. Его тащили быстро, бегом, взявши под руки. Прерывистое дыхание Фредмана ощущалось рядом. А вскоре послышался и его голос, который как сломанный видеофон, твердил только одно: «Оно разумное, оно живое, оно выводит нас на контакт. Я это увидел в своем видении еще там, на плоту».

Но вдруг, речь прервалась, внезапно, вместе с болью. Спасительная завеса спрятала, наконец, от испепеляющего фиолетового огня. Не было видно ни зарева, ни черного озера, ни луж под ногами, ни поблескивающих алым отсветом огней. Протянув руку, Дуглас нащупал холодную, гладкую стену. Наверное, мы добрались до убежища, подумал про себя мужчина. Но тут же тихим голосом ему ответил Андерсон, произнося фразу вслух.

— « Да, мы смогли, успели до полного восхождения Галактического Дна. Пещера Ыр и Ди безопасна. Она спасет нас от нестерпимого сияния. Надо сказать, мы еще легко отделались. Испепеляющее зарево приносит нам только боль, а вот торды сейчас в гораздо худшем положении». Показав в их сторону глазами, Андерсон продолжил: «Их тела покрыты ожогами и язвами, залечить которые даже нам очень сложно».

В пещере на самом деле не было ни проемов, ни окон. Приглядевшись, Дуглас увидел в густой темноте несколько собравшихся в круг силуэтов. Когда через несколько мгновений они расступились, где — то внизу показался нежный, матовый свет. Он струился из рук Эдвана и полусферой накрывал два изможденных тельца, корчившихся от боли на полу. Было заметно как расслабляются тела, как уходит уничтожающая их боль, как постепенно затягиваются раны и ожоги на серой коже и появляется счастливая улыбка на губах. Вернее там, где у человека должны были быть губы.

— «Все хорошо» — Ивжи уложил Дугласа на место. — «Эдван вылечит их. Он сильный, очень сильный. А вы должны отдохнуть, хоть немного отдохнуть. Скоро перемещение. Оно требует высокой концентрации. Вам ведь и так тяжело досталось. Скажите спасибо Мерлин, можно сказать, вашей спасительнице. Она первая задержала падение. Я тоже успел подхватить, но уже ее. Лаур переместился и оттолкнул вас от бездны, а остальные держали меня. Притяжение тьмы огромно, да еще эти ядовитые пары…, но все хорошо, мы справились. Кстати, ваш друг тоже участвовал в процессе. О, а вот и он!».

Рядом и правда появился Цукерман. Он совсем близко пододвинулся к лицу Дугласа и тихо прошептал: «Знаете Ван, думаю вам будет любопытно. Здесь также как на Земле присутствуют два светила. Одно вы видели — недвижимый багряно — красный шар. Я пришел к выводу, что это ядро нашей планеты. Мы находимся в другом измерении, где — то очень далеко от него, в средней части нашей физической Земли. Второе — то что причинило нам такую боль, перемещается по здешнему небосводу свободно, опускаясь и поднимаясь. Думаю это обусловлено вращением планеты вокруг своей оси. Данное небесное тело огромно, оно обладает и физической и инфрафизической протяженностью. По моим расчетам, оно находится очень далеко и имеет уникальное, если так можно выразиться географическое положение. Что — то вроде ядра, только в масштабах нашей галактики. Я думаю, его видно из всех приближенных точек, имеющих доступ в данное измерение».

Дуглас перебил его, едва улыбнувшись: «Фредман, ты не исправим! Даже здесь, на грани бытия тебя интересуют только научные обоснования. Какая разница, откуда оно видно! Все что им создано, находится в полной зависимости от его воздействия!».

Шум и суета над лежащими в световой полусфере тордами, заставили оторваться друзей от спора. Находившийся поблизости Лаур привстал со своего места и восторженно прошептал: «Они видели, видели Кер».

— «Слышал?» — радостно переспросил Ван у Фредмана. Но тот снова монотонно забубнил: «Они не слышат Дуглас, они общаются мысленно, так же как там, наверху. Мы данную способность здесь потеряли, а у них она врожденная, без ограничений».

Ослабевшие, но окончательно пришедшие в себя Ыр и Ди, узнали, наконец, о цели посещения светозарных, и к своей великой радости, смогли оказаться весьма полезны. Торды, на перебой передавали захлебывающимися мыслями, странную историю внезапного посещения еще одного отряда — демонического. Произошло это ровно во время предыдущего восхождения Галактического Дна. Странность заключалась во многом. Во — первых, демонам излучение не несет никакого вреда, но они торопились к месту укрытия также, как и ангелы сейчас. Во — вторых, когда они проходили мимо, Ыр разглядел, что старший нес на своих руках нездешнюю, светлую сущность. Толи от испытываемой боли, толи еще от чего то, сущность находилась в совершенно бессознательном состоянии. Она чуть слышно стонала, а демон беспомощно рычал и все пытался укрыть ее своими могучими крыльями. В — третьих — торды знают, куда переместились демоны. После этой фразы нескрываемая гордость и самомнение появились на лицах маленьких хитрюг.

— «Мы с Ди давно прорыли подземный проход к месту туннеля телепортации. Очень нам стало интересно, кого серо — алые тащат так заботливо. Мы пробрались поближе» — повислв некоторая пауза.

— «Ну и кого увидели?» — нетерпеливо переспросила Мерлин. — «Увидели» — в сияющих глазах тордов, появилась восхищенная улыбка.

— «Увидели прекрасную женщину, такую — же как вы, только очень слабую. Защитное поле демонов не обладает такой силой, как ангельское. Ей было очень плохо и никто, никто не мог помочь. Да никто и не хотел, кроме старшего. Они должны были спуститься в Гаашарву, но предводитель принял другое решение. Он приказал подниматься наверх, в миры угрюмых чистилищ. Там обитает старая ведьма — целительница. Она обязана Жорду, так его называли остальные — Жорд, и должна помочь светлой.

— «Старшего?» — уточнил Эдван. — «А куда точно, в какой слой они направились?». — «В какой точно, мы не знаем, не можем сказать. Но мы знаем другое. Остальные демоны стали протестовать. Один даже обвинил старшего, что тот намеренно не хочет доставлять чистую к Гангтунгру. На что предводитель очень рассердился. Начался бой. Младший был побежден, но сумел сбежать. Он отправился вниз — заалел багряный. Остальные же полетели вверх. Наверное на грань, потому что золотого не было, едва промелькнула аквамариновая мгла.

Когда мысли тордов кончились, Эдван обнял их и искренне поблагодарил за помощь. — « Спасибо вам, друзья! Я благодарю вас от каждого члена отряда и от всего Света! Вы очень помогли нам. Я обещаю лично донести до службы спасения о вашей поддержке, и верю что время вашего искупления скоро окончится. Вы будете подняты в распахнутые миры добра». — Эдван произносил благодарственную речь торжественно, с искренней силой. Он сбросил с себя на одну секунду защитную оболочку и темное помещение озарилось невиданным здесь еще светом. И в этот момент произошло маленькое чудо! Смазанные, неопределенные лица тордов стали приобретать реальные человеческие очертания. Губы, нос, глаза, появились даже складочки и морщинки, причем не только на лицах, но и на телах.

Увидив что с ними произошло, маленькие гномики принялись обнимать друг друга, захлебываясь от нежданной радости. В их движениях и жестах проглядывалось что — то напоминающее неуклюжий, но очень притягательный танец. Веселые улыбки озарили лица присутствующих. Пусть на немножко, совсем на чуть — чуть, крохотные искорки добра сумели осветить угрюмые, не видевшие никогда радости стены. Великое чувство благодарности спустилось в подземелье зла на вечных крыльях, обняло и коснулось каждого, вливая тем самым неиссякаемый поток оживляющих, спасающих сил, ничего сильнее которых нет во всех измерениях.

Короткую благодать неожиданно прервал страшный гортанный крик рыфры. Торды тут же затихли. Было видно как силен их внутренний, врожденный страх. Но изменения только что произошедшие с ними оказались сильнее его. Они не онемели, не зажались в угол, а спустя мгновенье, и вовсе заговорили в унисон, как по команде дирижера: «Это наша давняя заклятая спутница. Столько времени охотится на нас и все бестолку. Пусть кричит, сюда ей не пробраться!». В их сердцах словно проснулись отголоски былой храбрости: « Мы знаем, что вы их не боитесь, но излучение все еще горит в полную силу. Добраться до портала можно будет по нашему проходу. Там конечно, тесно, но безопасно. Жидкая тьма не имеет туда доступа, мы проверяли! Это сотворила своим заклятьем та самая ведьма, к которой направился старший демон. Изворотливая бестия любит иногда пошляться по чужим мирам. Мы ей, она нам, вот так и появился туннель». Рыфра прокричала еще раз. Она чувствовала присутствие тордов, но отыскать их не могла, не видела. И в ярости, ударив хвостом по пещере с такой силой, что затрещали и стены и потолок, затихла притаившись.

Ангелы долго не думали. Эдван, с искренней теплотой обнял маленьких друзей, и с твердой уверенностью, первым за тордами, шагнул в узкий изломанный туннель.

Сергей 2014.

Как он не пытался, но заснуть у Сергея не получилось. До встречи оставалось около полутора часов. Мысли в голове звучали бурными ручейками. — «Действовать нужно лишь при стопроцентной поддержке ребят. План очень опасен, если кто — то попадется в щупальца всемогущего змея — все, назад он его не выпустит!». Барабанная дробь застучавшего по стеклу дождя, отвлекла внимание. Капли побежали по прозрачной глади такими же, как в его голове ручейками, то сливающимися, то вновь разбегающимися в разные стороны. — «Дождик…» — это хорошо, пробарабанив в такт плачущему небу, констатировал Серый. –«Принеси нам удачу!» — еще раз обратился он толи к окну, толи к своему изображению. — «Пора дорогих гостей встречать! Как — никак хозяин!»

Но не тут-то было. Когда Сергей подошел к дверям зала семинаров, за ними уже слышались знакомые голоса. Ребята что — то горячо обсуждали, сидя за столом, в такой же последовательности как обычно. Громче всех звучал голос брата Аталии:

«Нет, ты не прав, Сирия не только разменная монета. Сирия проходной билет в будущее. Я постараюсь объяснить, но боюсь, вы не поймете. В ближневосточных раскладах вообще и в борьбе сунитских монархий — Саудитов и Катара против шииткого Ирана, Сирия не просто союзник Тегерана, но звено, соединяющее его с шиитскими группировками в арабском мире. Без такого звена влияние Ирана в арабском мире существенно уменьшится. Я уже не говорю о том, что по территории Сирии идет нефтепровод из Ирана. Без решения сирийского вопроса, те кто устроил разгром Ближнего Востока не могут подступиться к Ирану. Кроме того, в Южном Средиземноморье обнаружены месторождения газа — в море и на сирийской территории, причем запасы там огромные. Катар сейчас экспортирует сжиженный газ танкерами, Сирия ведь отказалась проводить трубопроводы по своей территории. Если рухнет Асад, Катар в награду получит возможность транспортировки голубого топлива непосредственно со средиземноморского побережья по сирийской земле. Это как минимум удвоит объем его экспорта и заодно осложнит иранский экспорт. Усиление Катара на газовом рынке ухудшает позиции России. Ну, а если правящим удастся поставить под контроль алжирский газ, это уже чревато блокадой нефтегазового экспорта Российской Федерации!

Кроме того, управляемый хаос на Ближнем Востоке заодно отсекает от нефти и газа Китай, а китайскую часть Евразии от западноевропейской! Полный контроль над ближневосточными нефтью и газом означает контроль над Европой, прежде всего Западной, что ляжет тяжким грузом и на Европу и на Россиию. Ну а если Европа вдруг захочет возразить — тут же организуют очередной кризис или арабо — африканские волнения. В принципе, ее давно к этому готовят, поэтому и наводнили беженцами. Никто никого жалеть не будет. Это такая стратегия — устроить повсюду хаос, заметьте, подконтрольный и управляемый теми, кто его устроил, и неспеша, незаметно приближаться к поставленным целям. Такая маленькая страна, а столько узлов сплелось, столько на ней завязано. Россия, Китай, Европа и Арабский мир! Понимаете, Вы меня понимаете!»

— «Да не глупые мы, понимаем!» — Сергей наконец вошел, и обняв первым Анрама, а затем остальных прошел к центральному месту за столом.

— «Ну, Серый, твой выход. Мы все одно внимание!».

— «Что ж, общая суть моего выступления такова — все мы знаем про большой волшебный компьютер, который ведет уникальную игру со множеством игроков. Я думаю, пора и нам вступить в эту игру. Пора заявить о себе серьезно. Система производства денег — долларов США достигла своего апогея. Частная контора Федерального Резервного Банка перешла все допустимые границы и раздула пузырь такой громадной величины, что он физически просуществовать долго, уже не сможет. Думаю сейчас самое время немного попотрошить его запасы.

Заочный процесс подготовки длится уже пол года. Гарри со своей командой должен был провести предварительные мероприятия. Он, как всегда, справился отлично. Сейчас у нас столько золота, сколько нет у среднестатистической европейской страны. Я ожидал меньшего, но повторюсь, Гарри лучший в своем деле! План многоярусный. Сначала попробуем взломать центр, взломать с внутреннего окружения, и направить вполне легальный денежный поток на наши спецсчета. Недели две уйдет на аккумуляцию и обналичивание. Параллельно готовим сценарий на бирже. Так же, как пять лет назад в Нью Йорке, введем вирус на понижение коэфициэнтов. Если удастся добиться массовых сбросов, хотя бы на пару часов — все, обвал гарантирован. Основная цель акции вот этих тех компаний, на них работают практически все остальные игроки» — Сергей отошел от окна и достал несколько флеш файлов.

— «Посмотрите на досуге. Ничего нового тут нет, но есть некие нюансы, недавно открытые, которые, я думаю, будут очень интересны. Как только цена достигнет приграничных значений, даем команду на приобретение. Вирус ликвидируют довольно быстро, но уникальность его выборочной работы, подарит нам достаточное для завершения сеанса время. Общей паники поначалу не будет, но удар должен получиться неожиданным и довольно чувствительным, как цунами в океане. Последствия высокой волной пройдут по всем биржам. Они привыкли контролировать процесс — управляемый кризис, управляемый рост. Применим их методы с другой стороны. Сейчас нам терять, в любом случае, нечего, тылы прикрыты гарантированно».

— «Для чего такой риск, Серый?» — Чак вопросительно взглянул и откатился на кресле к противоположной стене. — «План, конечно, красивый, да и заработаем мы в случае удачного его исполнения гораздо больше, чем деньги. Из — за бумажек ты бы так рисковать не стал. Но в случае провала — опасность грандиозная. За нами все разведки мира охотятся».

— «Не все, некоторые помогают» — с расстановкой сказал Микола.

— «Да, некоторые помогают, но совершив подобное, мы перейдем черту. Центр обязательно отомстит, в любом случае. Ему подчиняется весь мир, никому просто не дадут возможности нас защитить. На подобный вызов система ответит жестко, смертельно жестко!».

— «Да, Чак, ты прав. Поэтому я и собрал вас здесь. Каждый должен принять решение самостоятельно. Игра очень опасна, смертельно опасна, как сказал Чак. Я много думал». — Сергей вновь отошел к окну. Ливень не прекращался. Вода лила такой густой стеной, что сумрак почти превратился в ночь.

— «Что вы слышите? Что вы сейчас слышите, кроме моих слов?».

— «Шум дождя!» — улыбнувшись, произнесла, мокрая до нитки Аталия. Она вошла совсем неслышно, минут десять назад. Рядом с ней стоял незнакомый человек. Микола тут же бросился к нему, но был остановлен беззвучным взгляом Серого.

— «Правильно, шум, посторонний шум. Он вроде бы незаметен, за закрытым окном почти не слышен. Но стоит впустить его внутрь — Серый распахнул окно — он заполняет собою все пространство вокруг! Тоже самое с нами. Мы должны, каким — то образом убрать преграду, отделяющую нас от правящих. Сделаем мы, сделают другие. Дело не в деньгах. Конечно, из–за бумажек я не стал бы рисковать своими друзьями. Время пришло. Наступил час выбора для всех, кто сейчас живет. Либо они окончательно подомнут мир под себя, либо мы сможем дать отпор. Каждый решает самостоятельно. Думаю, времени до завтра хватит. Остальное обсудим после голосования, часиков в пять вечера, можно здесь, можно на пляже, решайте сами!»

— «Подождите! Не расходитесь!» — промокшая Аталия остановила поднимающихся со своих мест ребят.

— «Я должна рассказать вам что — то очень важное. Я приехала сюда с мистером Перу именно для этого. Дело касается моей страны — Сирии, но не только. Выслушав, вы поймете, что от того падет она или нет, зависит мирное существование всех стран на нашей планете!».

Молодые люди снова присели на места и с интересом стали раглядывать новичка, которого Аталия самолично решилась представить их обществу. Мистер Перу был человеком взрослым, лет пятидесяти, но выглдел моложаво. Одет он был в строгий деловой костюм, что в интерьере спа — отеля выглядело довольно экстровагантно. Но внутри его серых глаз читалась нерушимая воля и сила, что заставило всех членов команды отнестись к его словам с уважением.

— «Я хочу расскаать вам об истинных причинах международной агрессии на востоке, в частности, в Сирии. Слова Сирия и Россия пишутся на арабском языке почти одинаково, да и звучат очень похоже. Даже в этом чувствуется невидимая связь, соединящая наши цивилизации. Грядет мировой системный кризис, и это резко повышает значение контроля над ресурсами. А в условиях прогнозируемой геоклиматической и геофизической катастрофы, это значение резко возрастает. И глобальное потепление, и прежде всего затухание Гольфстрима, что ведет за собой климатические изменения и перестройку пищевых цепей мирового океана, и конечно циклическая, раз в 11.5—12.5 тысячелетий, планетарная перестройка, которая стартовала в начале двадцатого века и закончится, если не произойдет глобальгая катастрофа, в первое тридцатиление двадцать второго века — все говорит о наступлении тяжелых геоклиматических изменений.

В условиях надвигающегося кризиса и послекризисного мира, единственной стабильной и ресурсообеспеченной зоной на ближайшие столетия будет Северная Евразия, главным обраом, геопространство России. На Западе постоянно твердят: «несправедливо, что Россия владеет таким пространством и такими ресурсами!». Все это должно принадлежать мировому сообществу, а вернее атлантическим элитам, строго подчиняющимся единой орденсткой структуре. Евразия — центр мира. Россия — центр Евразии. Кто владеет Россией, тот в скором будущем будет управлять всем миром!

Однако для восстановления контроля над Северной Евразией нужен плацдарм — Центральная Азия. Американцы уже присутствут там, но от контролируемого ими Ближнего Востока Центральную Азию отделяют Сирия и особенно Иран. Здесь бикфордов шнур управляемого хаоса, который запалили в Серевной Африке рвется и гаснет. Без разрушения двух этих стран, надстояшие не могут начать битву за Северную Евразию. Россия рассматривается как бездонный сырьевой придаток, Китай — как источник дешевой рабсилы, то есть как нечто вторичное. И когда так называемые вторичные, препятсутствуют планам мировых глобалистов, они приводят их в безумное бешенство. Это объясняет геополитическое единство и взаимосвязь Сирии и России. Но не только.

Сирия — это символический перекресток цивилизационных дорог. Дамаск — древнейшая столица мира, его история в таком качестве насчитывает более 6000 лет. Это место, где когда-то зародилось восточное Христианство — Православие. И именно сюда, в сердце апостольской веры Христовой, незримо соединяющей Дамаск с Москвой, наносятся смертельные удары.

Но существует нечто большее, то что скрыто от всеобщего обозрения. Может мои слова вам покажутся вымыслом, бредом сумасшедшего, но задумайтесь на минуту о маштабах творимого беззакония, задумайтесь и услыште!

Многие древнейшие источники, в том числе апокрифы и древнееврейские книги — Книга Еноха, Книга Юбилеев, Книга Исполинов и другие, говорят человечеству о сошествии с высшего неба падших ангелов, которые представились людям Богами, и передали им многие искусства и знания, в том числе запрещенные. Кто они на самом деле, космические пришельцы или низверженные из Света сущности, точно знают лишь единицы. Я к их числу не отношусь, но не в этом суть.

От союза пришельцев и дочерей человеческих рождались гибриды гигантского роста и мощи. Перекрестно размножаясь, они производили другие виды нефелимов. Пьянея от власти и все более входя в роль Богов, падшие возомнили себя создателями, и стали производить генетические эксперементв со всеми жителями на Земле. Им удалось добиться скрещевания таких видов, которые в естественных условях никогда не могли быть скрещены. Из — за них «наполнилась земля злодеяниями», и «всякая плоть извратила путь свой». Именно из-за вмешательства падших в генетический фонд человека, Бог и послал потоп при котором спаслись лишь избранные. Но в писании не говорится об истреблении всего живого в воде. Погибли лишь те, кто обитал на суше. Все падшие ангелы, согласно бибилии были помещены в преисподнюю, но выжил тот, кто прятался в воде — водный гибрид нефелим! Он бессмертен здесь, но смертен за границами земного мира, поэтому столько времени и боиться покинуть свое убежище. Я не знаю его имени, не знаю как выглядит бессмертная сущность, но точно знаю одно — он и сейчас владеет всем миром, используя для достижения целей верные ему кланы! Выбирая слабых и беспомощных, нет ни телом, ни силой, а духом, он одаряет их бесценными дарами, и упиваясь своей властью, лепит послушных монстров! Тайная магия, колдовство, власть, несметные богатства, деньги — вот лишь немногое, чем древние роды служащих ему, наделены сполна от самых истоков. И они безропотно исполняют волю своего властителя!

Ближний Восток — это не просто геополитически важнейший плацдарм, но пуп земли в самом своем первоначальном смысле. Здесь все зародилось, здесь все и завершится. На древних Шумерских территориях, а также землях их последователей — Вавилонской и Ассирийской цивилизаций находится большое колличество зиккуратов — храмовых башен в форме ступенчатых пирамид. Эти сооружения строились в качастве своеобразного моста мажду землей и небом — или, если угодно, лестницы на небеса. Однако зиккураты не только ось «земля — небо», они также дорога в подземный мир. Более того, они создают «горизонтальную» связь между разными землями, объединяя таким образом мир. Семь ступеней каждого зиккурата представляют собой семь уровней существования и являются числами одного порядка с семью планетами и семью металлами. Эта информация доступна каждому. Но то, что все зиккураты энергетически связаны между собой и представляют единую, углубленную и вниз, и вверх систему, взаимодействующую с нижними и высшими мирами — об этом знают единицы! Данной системой в настоящий момент и решили воспользоваться надстоящие. Воспользоваться, что-бы подпитать древних монстров, находящихся на их стороне, и уже с их помощью добиться желаемого результата. В том числе и для этого развязана Ближневосточная кровавая бойня! Чем больше жертв, тем больший энергетический заряд достается ненасытной нечисти, тем больше сил они набирает для нового удара!

Но и это не все. Есть еще один очень важный аспект — древние артефакты. Всем давно уже ясно, что территория Древнего Востока подвергнута не насильственной демократизации, а идет целенаправленное вторжение в Древнюю Месопотамию, что за ширмой борьбы с режимами и преступлениями «черной археологии», скрываются действия, имеющие оккультно — мистический смысл. Появление на руинах храмов древнего Вавилона военной базы «Фотр Вавилон» не имеет никакого другого смысла, кроме оккультного. Я думаю там была найдена одна важная реликвия, а следы этого поиска всего навсего требовали сокрытия. Некое хранилище знаний — каменная книга власти, где с помощью чисел отображены неизменные законы мироздания, знание которых дает ничем не ограниченную власть и предвидение будущего!

Всего существует три главных артефакта, три великих реликвии, обладание которыми дарует и настоящее бессмертие, и бесконечную власть, и исполнение желаемого. Это Чаша Бессмертия, Книга Власти и Живой Алмаз. Чаша бессмертия давно принадлежит надстоящим. Ее добыли у древних магов тамплиеры! Книга Власти, я думаю, тоже сейчас находится у них в руках, для этого и разворошили ближневосточный улей. Остался только Алмаз Жизни! Но им его не достать! Нет! Он спрятан в глубоких водах России! Спрятан надежно, на века, и обнаружит себя в тот момент, когда человечество будет готово к такому подарку! Поэтому и рвутся туда жадные пальцы властелинов. Рвутся, а достать не могут. Захлебываются от злости, клевещут, пытаются всеми силами задушить, развалить, достать желаемое, но нет, живой камень никогда не попадет к ним в руки! Об этом говорит древнее сказание! Легенда подаренная нам, хранителям, что-бы суждено было исполнить предначертанное…

Теперь вы понимаете? Столько дорог на одном перекрестке! Столько причин, а задача одна — спасти мир в котором мы с вами живем! Теперь вы понимаете? Необходимо найти этот Камень! Нет, не достать, себя он не явит, срок не вышел. Найти… и попытаться как — то активировать что-ли! Может быть это остановит безумство правящих! Может быть это поможет и вашей стране, и моей родине выжить, устоять на самом краю бездны!»

Незванный гость замолчал, и долгая пауза повисла в воздухе.

— «Но что мы можем сделать? Что?» — Вопрос Сергея читался в глазах каждого из присутствующих.

— «Я не знаю. Об этом не говориться в сказании, об этом ничего не говорили предки. Я не знаю…»

— «Я знаю!» — звонкий голос Аталии, казалось, расколол повисшую тишину. — «Мы должны помочь Сирии! Можно часть золота и денег переправить в Дамаск, что — бы они смогли продержаться до прихода русских войск!»

— «Русских? Аталия, ты о чем?» — удивленно раскрыв глаза, спросил Микола. — «Значит Украина хай горит, а мы Сирию спасать пойдем?»

— «Да, Николай, пойдете. Россия обязательно придет на помошь, без нее Сирия долго не продержится, а как ты, я надеюсь, понял — выстоим мы, и вам будет гораздо проще справиться с предстоящим натиском».

— «Так, хорошо, дискуссию прекратили. Этот вопрос тоже поставим завтра на голосование. Мы только пешка в большой игре, но иногда и пешке достается очень важный ход. Нет, на сегодня достаточно. Я искренне рад всех видеть! Предлагаю забыть обо всем и отдохнуть на полную. Мы так редко собираемся рядом. Аталия приглашай гостя на праздник. В любом случае из отеля до завтрашнего дня никто не выйдет, безопасность важнее всего! Так что гулять, братцы, гулять, а с делами закончим завтра!» — Сергей наглухо захлопнул фрамугу окна, и шумная компания, наперебой обсуждая все подряд, двинулась к входу в банкетный зал.

Анна 2014г.

Анне казалось, что бежит она, уже целую вечность. Димка не спал, он то и дело пытался вылезти из простыни и беспрестанно спрашивал: «Ань, мы зачем бежим? От дядек? Ань, а мы скоро постоим? Ань?».

— «Все, Димочка, все! Больше не могу!». Девушка остановилась. Горло пересохло так сильно, что было больно не только говорить, но и дышать. Несколько минут она стояла не двигаясь, наклонившись к Земле. Мальчик удивленно смотрел на нее, выглядывая из узла.

— «Все, Димочка, все, почти пришли. Вон видишь домики за полем, нам туда. Осталось чуть — чуть!». Немного отдохнув, они снова двинулись в путь. Идти стало легче, запели птицы, закукукали кукушки. Мирное поле, волнуемое ветерком, переливалось золотыми колосьями. — «Как хорошо, как спокойно!» — подумала Анна. — «Будто не случилось ничего! Будто не было этого кошмара. Будто сон — страшный, ужасный сон закончился. Я проснулась и все снова хорошо!».

Димка, видя что Аня улыбается, тоже заулыбался и произнес: «Ань, а хочешь, я сам пойду Я умею быстро ходить, даже бегать умею! Я в садике быстрее всех бегаю!».

— «Не, Димуль, мне не тяжело. Вот дойдем, а там побегаем!».

Солнце поднялось довольно высоко. В его лучах, приближающиеся крыши домов загорелись золотым отливом. Девушка подняла голову. Там, в изрезанной самолетными следами синеве, было так красиво, так спокойно. Раскатистым эхом донесся приближающийся звук. Анна замерла в нерешительности. Димка тоже занервничал. — «Где самолет, не вижу. Ань, покажи самолет…». Но не успел мальчик закончить фразу, как заложивший уши грохот, снова накрыл все вокруг. Теперь стреляли по Латному. Стреляли прицельно, прямо по домам. Димка зарылся в простынь и зарыдал с новой силой. Несколько снарядов, не долетев, упали очень близко в поле. Анна вышла из оцепенения, когда на расстоянии двух метров, осколком, словно ножом, срезало большую ветку. Инстинкт самосохранения соединился с животным страхом. Девушка снова бросилась бежать, не обращая внимания на взрывы, и только машинально прижималась к земле, когда слышался очередной удар.

Добравшись до первого двора, она влетела в распахнутую калитку и бросилась стучать в дверь. Никто не открывал, тогда Аня решила обойти дом в поисках второго входа. Завернув за угол, глаза ее выцепили из множества предметов двора один, появление которого обожгло сразу и сердце и разум. Это была тележка. Их старенькая тележка для огорода, в которой мама вывозила раненного Лешку. Девушка принялась со всей силы колотить по окнам. В ответ опять только тишина. Тогда Аня отвязала Димку, посадила его рядом с тележкой и принялась дальше обследовать территорию. В сарайчике было пусто, никакой живности. Погреба во дворе не было, значит он находился под домом. Может быть хозяева там и спрятались. Вернувшись к дому, Анна снова застучала в стекло, но тут неожиданно ударило с такой силой, что ее вместе с Димкой отнесло на несколько метров в сторону. Девушка сначала даже не услышала, а почувствовала удар. Огненная невидимая волна, словно стальная прозрачная стена, растворяясь, убрала ее как песчинку со своего пути. Аня видела, будто в замедленной съемке, как вместе с ней летят переливающиеся осколки стекла. — «Теперь можно будет в окно залезть» — было последней реальной мыслью перед потерей сознания. Девочка не чувствовала удара, не чувствовала боли, она вообще, ничего не чувствовала. Стало очень спокойно, тихо и хорошо.

Каролина

Каролина наконец — то пришла в себя. Мысли медленными облаками сквозили в голове, а память, будто дурной сон раскрывала постепенно все, что с нею произошло. С того момента, когда она почувствовала обжигающее дыхание Георга, когда она увидела его гипнотизирующий взгляд, пространство слилось с действием в один нескончаемый кромешный ужас. Полное бессилие и скованность через какое — то время уменьшились в силе воздействия, а вот боль, наоборот, становилась нестерпимее. Она обжигала снаружи и изнутри, не давая прийти в себя. Она накрывала видения, кроваво сиреневыми бликами танцуя перед взором. Затем блики погасли. Боль стала гораздо тише, и наступила жужжащая, беспрестанно вращающаяся пустота. Небыло ничего, кроме звука — отдаленного, немного похожего на свист. Гул не уходил, он стал частью Кер, жил где — то у нее внутри до тех пор, пока не стали возвращаться утраченные чувства. Первым вернулось зрение.

Стены довольно большой землянки были испещрены длинными корнями и норами странных огромных пауков. Странность их заключалась в разумности поведения и строгом подчинении каждому слову хозяйки. А хозяйкой данного жилища являлась старая, сморщенная, словно засушенный гриб, ведьма. Она походила на Бабу — Ягу из далекой детской сказки, рассказанной бабушкой — именно такая, вздорная и жутко очаровательная. Ведьма постоянно кричала на своих пауков и заставляла их работать. Крыша землянки была укрыта сухими ветками и гнилой спрессованной листвой. Жидкие, похожие на солнечные, блики проникали сквозь узкие щели, оставленные между крышей и землей. Все они были затянуты плотной паутиной. Несмотря на внешнюю дряхлость, ведьма довольно проворно лазила по земляным, примыкающим к стенам ступеням. Она выдергивала то одну, то другую травку, подвешенную под потолком, доставала из пыльных склянок различные порошки, и все это добавляла в кипящее тут же варево.

Керол и сама не знала, почему в ее голове сложилось это однозначное определение — ведьма, но сомнений не возникало ни каких. Наверное, ведьма и есть ведьма, в каких бы мирах она не существовала. А этот мир, вернее та обстановка, что окружала сейчас Кер, настолько напоминала физический Энроф, что женщина как — то не сразу вспомнила, что с нею произошло.

Вот уже довольно долгое время, как только сумела открыть глаза, Керол видела одну и ту же картину. Сгорбленное, лохматое тело, как муха кружило над бурлящим котлом, постепенно добавляя туда различные ингредиенты. Запах варева заполнил пространство от пола до потолка. Нельзя сказать, что он был неприятным, надоедливым что — ли. Старуха еле слышно бурчала себе под нос единственную повторяющуюся фразу. Говорила вслух на совершенно незнакомом языке, но Кер прекрасно понимала каждой слово.

Коромысло, хмель, серьга,

В небе тают облака,

Где — то берег, где — то брод,

Что терзает пусть уйдет.

Хриплый голос, дряхлая тень, пауки…, и тут Кер вспомнила обо всем. Леденящий ужас вскрикнул в сердце натянутой струной. Ни Георга, ни его сопровождающих рядом не было.

— «Бабушка» — попыталась произнести Керол. Получилось очень тихо, но старуха отлично поняла. Видно было, как зашевелились ее уши и насторожились глаза.

— «Бабушка, где я?» — еще раз повторила Кер. Старуха же делая вид, что не слышит, продолжалась заниматься своими делами. — «Я хочу встать, но не могу. Что со мной, вы знаете?». Но в ответ, только тишина, и более усердное громыхание заскорузлого черпака.

Кер попыталась привстать, но в ту же секунду над ней злобно зашипело древнее морщинистое лицо. Ведьма нечего не говорила, она вытаращив глаза и разбросав руки, словно бешенная курица, пыталась уложить женщину на место. Тут низенькая кривая дверь заскрипела, и в земляной лачужке появился Георг. Внешность его изменилась — что — то среднее между обликом на Земле и демоническим видом на небесах.

— «Что за шум, что случилось?» — заботливо, но как — то рассеянно, проговорил он. Развернувшись к нему, старуха рассерженно и быстро шептала о чем — то. Выслушав, Георг приблизился к Керол, сел прямо на пол и твердым, спокойным голосом начал:

— «Тебе сейчас нельзя двигаться, совершенно нельзя. Твоя сущность тяжело перенесла спуск, да еще отравление ядовитыми парами. Лежи спокойно, ничего не делай, просто лежи. Пар снадобья сделает все сам. Он уже действует, ты ведь пришла в себя. Еще немного и поправишься совершенно».

Керол не могла шевелиться, но чувства переполняли через край.

— «Вы похитили меня, Георг! Зачем? Вы похитили меня в Энрофе, полностью разрушив земное существование. Как мои дети, как родители? Я еще столько могла сотворить! Вы выдергнули меня из Света, нарушив планы возвращения в Энроф! Зачем Георг, зачем? Ответьте только на этот вопрос!». Губы Кер дрожали, глаза блестели искренней болью и бессилием. — «Если вы хоть когда — то любили меня, если вам дорого то, что было между нами — отпустите, отпустите меня! Я вас прошу, я вас умоляю! Я страдаю здесь, я бессильна в гнетущих слоях, неужели вы не видите!».

— «Ты привыкнешь, ты справишься! Надо просто измениться. Тьма не так плоха, как ты думаешь. Тьма — другая сторона Бога! Без нее нельзя понять и увидеть свет. Мы всего лишь частицы — частицы, заряженные разными источниками. Ты так долго отражала свет, окунись теперь в огонь. Почувствуй разницу, наполнись его бессмертной силой. Здесь столько таинств и чудес. Ты станешь властительницей судьбы, своей судьбы! Ты сможешь повелевать судьбами других. Безграничная власть дарует исполнение любых желаний. Никого над тобой! Слышишь, никого! Все остальные внизу, под ногами. А ты хозяйка, теперь уже настоящая хозяйка, личной судьбы и сути. Наверху все одаренные небесной силой, подчинены ей полностью, безоговорочно! Где ваша свобода, где ваше мнение, где ваша индивидуальная суть? Нет, ее просто нет! Бог поглотил вас заживо! Вы ослепленные, безропотно идете к нему в пасть!

Здесь же истинная свобода и сила! Мучается только сброд, основная безликая, глупая масса, которая слишком тяжела для верха, но и здесь пригодна в основном для гаваха. Закон един для всех! Как зерно попав в мельничный жернов, становится мукой, так и грешник, перемалывается в силу содеянного, создает через свои страдания и муки неиссякаемый источник! В нем нескончаемая сила для таких как я, свободных демонов и других властителей кругов ада. А почему страдают? Почему мучаются? Знаешь? Потому что не стали в полной мере тьмой! Потому что чувствуют внутри себя вину за содеянное. А если чувствуют, значит свет еще жив! Адские терзания не более чем лекарство, горькое лекарство избавления от внутреннего рабства!

Я люблю тебя Мериам, Кер, как бы тебя не звали! Я желаю, наконец, что — бы ты стала свободна! Ты сможешь, ты очень сильная. И когда мы соединимся вместе, нам подвласны будут такие бесконечные вершины и низы, такие безбрежные галактические дали, от которых будет кружиться не голова, а многие вселенные! Да, слышишь, вселенные будут вращаться под твоими ногами!

А сейчас надо потерпеть, постараться. Тяжело будет только сначала. Как только ты активируешь великий алмаз в пылающем слое Гаашарвы, свет не сможет более иметь над тобой власть! Расклад сил в Шаданакаре изменится совершенно, и ты почувствуешь, полным сердцем ощутишь могучее чувство свободы. Словно глоток свежего воздуха оторвет тебя от единого сияющего монолита, и понесет, понесет, понесет в бесконечные странствия! А я буду рядом, я всегда буду рядом, чтобы ты не сделала, как — бы не предала, я буду рядом всегда, слышишь!»

Керол слушала Георга молча. Она смотрела, как сказанные им звуки отражаются внутри глаз вспыхивающими, танцующими огнями. Чем дольше она слушала, тем веселее и легче становилось на душе. В конце даже некое подобие улыбки озарило ее лик.

— «Ты смешон, как же ты смешон сейчас!» — слабый глосс Кер был твердым, но не злым. — «Ты упиваешься своей свободой и важностью, но словно слепой котенок мечешься во тьме! Ты беспомощно ищешь, сам не знаешь что! Кто я для тебя, скажи кто? Вокруг миллиарды таких же, причем везде и тут и там. Кто я для тебя, Георг? Былое воспоминание о мимолетном счастье! Ты свободный и неподвластный, ты приближенный к самому пылающему источнику зла, летишь словно мотылек на образ чего — то еще, далекого и смутно знакомого. Что, не хватает счастья здесь? Что здесь отсутствует? Чего нет? Почему молчишь, я могу ответить за тебя. Нет здесь только одного — Бога! Не меня ты ищешь и жаждешь, не меня. Я лишь осколочек, призма, через которую, в силу не остывшей внутренней связи, ты только и можешь почувствовать Его — Прекрасного и Всеединого!

Мы не рабы, мы часть его. Миллиарды и миллиарды, и все мы — Он. Свет вокруг, свет внутри, свет в желаниях, действиях, стремлениях. Свет животворящий и бесконечный всегда рядом с нами, потому что мы его летящие частицы! Вот это, Георг, и есть настоящее счастье. Такое всеобъемлющее, перед которым меркнут любые чувства, испытанные когда — то. Нет, не уходят, не растворяются совсем, а просто сливаются в единый всеохватывающий источник, словно яркие солнечные лучи в одну божественную массу, создающую день.

Я не забыла ничего, я помню все. И наше с тобой счастье и любовь к нашим детям. Те, кого мы привели когда — то в Энроф, сейчас выше нас, где — то очень далеко вверху! Я знаю, я внутренне чувствую это. И я люблю их бесконечно, так же как тогда, также как своих сегодняшних детей, оставленных одинокими на Земле. Я и тебя люблю, ничуть не меньше чем любила. Но все это только часть, лучик единой всеобъемлющей любви! Бог не пожирает, Бог рождает и посылает нас озарять своим присутствием закоулки пространства. К нему мы, выполнившие задачи, возвращаемся вновь и вновь, потому что мы и есть его продолжение, его дыхание, его миры, его путь! Потому что мы любим и умеем любить! Потому что мы — одно великое, одно бесконечное, живое и вечное — все, что называют Божественной Силой, Божественным миром или просто Светом! Все это и есть Любовь!» — Керол говорила так вдохновенно, так сказочно, что даже пауки перестали сновать туда — сюда, а седая ведьма, помешивающая варево, замерла с черпаком в руках.

Георг смотрел на нее исподлобья, с недоверием и удивлением. Он еще помолчал некоторое время, стоя на месте, не отводя взгляда. Затем резко отвернулся и направился к выходу. Только возле самой двери, куда — то в сторону, но довольно громко произнес: «Лежи спокойно, не пытайся шевелиться. Скоро силы должны вернуться. Здесь нам оставаться нельзя, готовься к новому перемещению». Дверь со скрипом закрылась и женщина, выдохнув, сомкнула ресницы. Так хоть вновь замельтешивших пауков не было видно.

Толи сон, толи забытье навалилось тяжелой ношей. Красно — кровавые пузыри лопались в темноте и расплывались растворяющимися кругами. Наконец они совсем размыли темноту, и Керол увидела пылающий, красно — лиловый горизонт. Часть небесного свода, озаренная изливающимся из широкой щели непередаваемым цветовым лучем, пульсировала. Можно даже сказать дышала, как живое и разумное. Мир был прозрачен и гол. Сковывающий воздух отполировал гладкую каменистую поверхность, которая визуально выглядела гораздо прочнее всего виденного ранее. Здешние обитатели всплывали перед взором выборочно, островками. Керол увидела одинокого, сидящего на ровно срезанной, высокой пирамиде, огнекрылого демона. Ангел Мрака, всей сущностью устремленный к изливающемуся небу, был очень грустен и, если так можно сказать, удивительно красив. Широкие, раскинувшиеся крылья, в пурпурной и багряной окраске которых чувствовалось нечто царственное, словно инстинктивно вздрагивали и раскрывались с очередным небесным приливом. Приблизившаяся картинка, показала лицо демона. Это было лицо Георга — серое, уставшее, искаженное онемевшей судорогой злобы. Он будто ждал чего — то или о чем — то просил, устремленным в небытие взглядом. Далее, Кер увидела чертей, да, да, представьте себе чертей, с рогами и копытами. Их было огромное множество — разных размеров, разных окрасок, разной внешности, по–видимому даже разного, если можно так выразиться, социального положения. Важные чистокровные бесы, с огромными ветвистыми, как у оленей рогами. Более мелкие, лохматые, со свиным рылом — полубесы. Различные виды демонов и иной мерзопакостной твари. Целые легионы, шагающие ровным маршем, как на параде. Тысячи копыт разношерстной нечистой своры, чеканящей шаг, отраженным эхом проникали вглубь, вызывая при этом неконтролируемое чувство рвоты. Шли они многоярусными отрядами, как по воздуху, та и по гладкому камню. Всех их объединяла не решимость или бесстрашие, а какая — то негасимая ненависть ко всему сущему.

Мир, в котором они существовали, обладал большим количеством временных координат, при наличии всего двух пространственных. Полет здесь был совершенно невозможен. Свои могучие крылья демонам приходилось тщательно складывать, чтобы не сломать. Они с трудом продирались сквозь сухое и плотное пространство. Свобода была наверху, там, в Свете, в Энрофе, в ряду верхних чистилищ. Кое — как летать, можно было в нижних чистилищах и других мирах низходящего ряда, но здесь, в своем домашнем слое, скованность унижала. Поэтому ненависть довлела над всем.

Конечно, ярче всего она проявлялась по отношению к Свету. К той Божественной силе, которой принадлежали самые лучшие миры, к их благодати и бессмертию. Наравне с этим, пышно расцветала ненависть к обитателям тех слоев, где они являлись хозяевами. Это была их служба, можно сказать работа — мучить и терзать попавших туда страдальцев, одновременно наслаждаясь получаемым гавахом. Но на этом ненависть не исчезала. Едва прикрытая, она существовала и по отношению к Гагтунгру и ко всем однозараяженным силам ниже и выше, включая самих себя.

Гаашарва…, Гаашарва — услышала Кер шипящее, проползающее алым ручейком название. Так называлось это место — демоническая обитель хозяев Сакуал возмездия, нижних чистилищ, магм и ядра. До каждого из сущих здесь, постепенно доходило одно — это не конец. Это очередное, хотя и довольно долгое воплощение. После смерти здесь, они попадут еще ниже, на дно, где их ждет новое тело, самое плотное из возможных. Уже их страданиями там, будет восполнять свои жизненные силы сам Гагтунгр. И неизвестно, как долги и безумны будут эти мучения.

Молчаливая и ненавидящая всех безропотность обитателей Гаашарвы, была обусловлена одним единственным всепроникающим законом — законом Кармы. Бунтовать против него? Но ведь он то и является источником сил жизни во время воплощений в других слоях. Восставать против него, значит отвергать гаввах, как пищу. Значит противопоставить себя всему демоническому стану, всему Антикосмосу, то есть перестать быть демоном!

Кер продолжала наблюдать за чеканящим маршем демонической силы. Тошнота не ушла, но и не нарастала более. К ней присоединилась жалость — горькая бесконечная жалость к тем душегубам и мучителям, которые шли мимо. Все могло быть по — другому! И они могли быть другими! Они и были когда — то другими! Может Шаданакар изменится, добро одержит верх и они смогут наполниться божественным исцеляющим светом.

Нескончаемый парад ровными шеренгами уходил в даль, где развивались, застилая горизонт низливаемого огня, черные бесконечные покрывала. Они были живыми и разумными — гигантские представительницы демонической сущности женственной природы. Покрывала манили, затягивали, удушающее обволакивали. Керол сразу поняла, что в истории человечества они проявлялись как умножительницы жертв и вдохновительницы анархии. Революционное безумие и страшные захватнические войны — их рук дело. Если приблизиться, на каждой развивающейся сущности, было видно, как на экране, фрагменты жестоких смертоносных сражений и других траурных скорбей. Но приближаться ей не хотелось. Напротив, Кер стало так страшно, что она инстинктивно закрыла лицо руками, пытаясь оградиться от хищной черной тоски, внезапно заполнившей ее всю изнутри. Но руки не помогли. Керол продолжала видеть гигантские черные полотна, змеиным клубком застилающие огненную даль. Внезапно в самой черноте вспыхнуло реальное изображение, чем — то напоминающее телевизионную трансляцию в Энрофе. И перед нею предстал родной мир — земной мир, Энроф. Родной, потому что ее собственное физическое тело еще оставалось там. Нет, себя женщина не увидела. Она увидела другое.

Ее привычный любимый мир, мир в котором выросла, в котором жила и творила, в который привела своих детей — рушился на глазах. Страшная эпидемия, бунты, разгромы, небывалая внутренняя истерия в считанные дни стирали ту благодать, которая строилась годами, даже веками. Неприсоединенные, воспользовавшись бедственной ситуацией, возглавили протестное движение. Чем больше умирало заболевших, и росло число инфицированных, тем сильнее становилось их давление на законную власть и установленный миропорядок. Вероятность затяжных военных действий, впервые за сотни лет, была близка к ста процентам. Керол увидела своих детей. Они были рядом с бабушкой, и находились в совершенно незнакомом месте. По-видимому, бабушка была больна. Она лежала с работающей воздушной капельницей, а Мира и Адам не отходили, помогая ей во всем. Страх не просто наполнил Кер, в этот момент он ее парализовал. — «Мама, дети! Они могут погибнуть, они могут умереть! НЕТ!».

Каролина очнулась с пересохшим дыханием. Старая ведьма стояла над ней и смотрела, не отрывая глаз. Женщина попыталась отвести взгляд. К счастью, это удалось скованность почти ушла. Все существо ее стало отходить, просыпаться и потихоньку оживать. Обведя взглядом лачугу, Кер снова наткнулась на ведьму. Та по-прежнему не двигалась и смотрела в упор. Вдруг, она ни говоря ни слова, протянула ей маленький замызганный сверток.

— «Что это?» — мысленно спросила Керол.

— «Возьми, это сонный порошок» — так же мысленно ответила Старуха. — «Он самый быстрый и самый лучший из ряда подобных. За моими снадобьями стекается нечисть со всех слоев. Может и тебе пригодиться?» — добавила она многозначно.

— «Спасибо вам, бабушка. Я принимаю ваш дар!» — ответила Кер одними губами.

— «Бабушка!» — ведьма захохотала надрывно и пугающе, но все еще не слышно. — «Как тебе такая бабушка!».

Керол совершенно не могла понять, как в одну секунду, вместо старухи перед нею оказалась молодая, черноволосая, красивая, и абсолютно земная женщина. Короткая меховая накидка едва прикрывала стройный стан. Могучие бедра, обтянутые кожаными ремнями, как впрочем и остальное тело, отливали медью и чуть поблескивали в сгустившемся сумраке.

— «Какая вы красивая» — улыбнувшись, уже вслух, проговорила Кер.

— «То-то же — бабуля!» — специально не замечая ее слов, продолжила ведьма. — «Несусветная глупость оставаться молодой и красивой сделала меня той, которую ты видишь сейчас. Когда я достигла желаемого и поняла его полную никчемность — было уже поздно. Многого не вернешь, приходится отвечать за содеянное. И ради чего, здесь красота никому не нужна, никому! А порошок ты бери. Я поправила твой защитный покров. Теперь, при перемещениях, ты будешь чувствовать себя гораздо лучше. Может, случится чудо, удастся оторваться и вернуться в свет!…

Главное, не бойся! Убить они тебя не могут, мучить не станут, Георг не даст. Он сомневается. Сомнения зреют глубоко. Твой приход в Гаашарву, конечно, даст ему безграничное величие и далеко оттянет от Дна, но он прекрасно понимает, что может потерять тебя, потерять навсегда! Ты имеешь силу Великого камня. Ты способна увеличить или сократить его влияние. Значит, ты можешь противостоять миллионным полчищам. Это очень трудно, очень! Но ты можешь! Перед Гагтунгром любой окажется бессилен, если не готов. Так что будь готова. Выбор всегда за тобой! Подчиниться огненной власти или биться до конца. Выбор всегда за тобой!

Порошок может помочь, не в выборе, конечно! В самый трудный момент, брось его об землю. Ты можешь использовать его как для других, что — бы, допустим, усыпить стражу. Либо для себя, что — бы заснуть и, таким образом, обмануть плен, странствуя во сне по другим слоям. Такими способностями ты обладаешь, я сейчас видела!».

Легкое замешательство пронеслось неуловимо. Керол едва успела накрыть одеянием крохотный сверсток, как в дверном проеме, снова показался Георг. Ведьма, в тоже мгновенье превратилась в седовласую старуху. Георг остановился, недоверчиво посматривая в их сторону.

— «Куар, не узнаю тебя! Эта сущность тебе чем — то приглянулась? Уже дважды я застаю тебя рядом с нею. Ранее такого интереса никто не вызывал. Что случилось?». Ведьма равнодушно посмотрела на него и коротко произнесла: «Она особенная». Демон раздраженно ухмыльнулся в ответ: «Особенная, неужели, почти весь Шаданакар в курсе. Что ты трешься возле нее? Что вынюхиваешь? Отвечай! Ты меня знаешь!».

Но колдунья совершенно не реагировала на его слова. Она молча подошла к котлу и стала наливать бурлящее содержимое в полупрозрачную узкую бутыль. Монотонно работая черпаком, старуха проронила спокойно и рассудительно: «Она особенная. Даже ты в своей близости не знаешь, на сколько сейчас сильна ее сущность. Но и ей не устоять против мощи властителя. Помоги, найди правильное решение. Ты обязан помочь. Развяжи завязанный узел, ниточка распутается и, может, приведет туда, куда стремишься».

— «О чем ты говоришь? Тебе это зачем? Третье столетие сидишь тут, не жалуешься. Через тебя бегут многие тропки, ходы да выходы. Других не трогаешь. Тебя не трогают. Не жизнь — долгий праздник. А тут вдруг речи такие. За одни только мысли окажешься в Пропулке! Там хорошо! Как в костре под твоим котлом! Надеюсь, не забыла — помнишь, закон один!».

— «Ты меня не пугай, пуганная! Может, я прогреться хочу, прожариться! Скучно стало, замерзла. Надоело мне все, слышишь! И молодость моя и старость, и тишина с безмолвием, и вечность на краю пропасти. Что дальше? Ничего! Унылое, однотипное, пылающее ничего. Не берет меня ваше „ничего“, или я его не принимаю, не знаю! За последние сто лет, я спустилась один раз, что — бы старую подругу вытащить. Больше не смогла себя заставить. А сейчас и вовсе свет стал сниться, иногда даже чудиться. Тонкий такой лучик через тьму пробивается. Издалека — издалека, источника не видно. Он как струна дрожит, звенит. Я к нему руки тяну, поймать пытаюсь. Один раз успела коснуться — и полетела! Не знаю во сне или наяву, но я летала, парила, будто я там, в свете!».

Разговаривали они негромко, полумыслями, полусловами. Кер внимательно прислушивалась, пытаясь вникнуть в суть. Она видела, как засияли глаза ведьмы, когда та шептала про свет. Как разгладились усталые морщинки, исчезла злобная гримаса, да и весь облик колдуньи приобрел благородный и утонченный вид. Герог, удивленный произошедшей переменой, в тот момент в нерешительности отступил. Но Куар это не остановило.

— «Я никому не говорила, никому, даже паукам своим! А тебе знаешь, почему говорю? Потому что ты болен, болен так же как и я. Болен и очень хочешь выздороветь. Сам до конца не понимаешь что с тобой, только я вижу, чувствую это. Бери свою светлую и уходи. Делай что хочешь — выбор за тобой. Только запомни — она для тебя, словно тот лучик для меня — единственная ниточка к спасению! Не упусти ее, другого шанса для тебя, я не вижу!». После этого ведьма открыла дверь и просвистев паукам, вышла из землянки. Те, как ошпаренные, кинулись из разных углов за нею, перепрыгивая, переступая друг через друга. Ведьма ушла, но голос ее остался и наставительно напомнил: «Не забудь бутыль со снадобьем. Станет плохо — дай подышать, совсем плохо — умой и оботри с ног до головы. Можешь внутрь капнуть. Всего три капли, не более».

Голос растворился, а озадаченный произошедшим Георг, взял приготовленное варево и подошел к Каролине. — «Вставай Мериам. Я помогу тебе. К перемещению все готово. Надеюсь для тебя оно пройдет гораздо легче, чем в прошлый раз. Не бойся, глубоко вниз спускаться не будем. Перенесемся здесь же, в чистилищах. Между точкой отбытия и прибытия всего несколько миров. Держись за меня крепче, как — то тревожно вокруг. Думаю, начинается охота!».

Керол, весь разговор Куар и Георга пыталась спрятать переданный ей флакончик. Наконец, она нашла решение, незаметно укрыв его в завернутом рукаве платья. В этот момент стало понятно, что тело слушается легко, без особого напряжения. Демон помог ей подняться, но тут же был отодвинут резким движением прочь. Сделав несколько шагов до двери, женщина в последний раз вдохнула зловонный воздух и ступила за пределы комнаты. Обнадеженная земным, материальным состоянием внутри землянки, она ожидала увидеть лес или какое — то его подобие. К сожалению, увиденное пространство ее не только разочаровало, оно просто придавило Кер своим угнетающим унынием.

Серые песчаные холмы рытвинами разделяли друг друга. Далее за ними с одной стороны располагалось море — темное, свинцовое, бесконечное и, по-видимому, никогда не волнующееся. Вода была мертвой, стоячей, с тяжелым запахом и грязным скользким берегом.

— «Это Скривнус» — прокомментировал Георг. — «Мир воздаяния тем, кто всю свою земную жизнь в Энрофе заботился только о материальном, временном. Чье сознание было наглухо отделено от проявлений Высшего предназначения непробиваемой стеной житейских забот и лени. Мир без прикрас, где нет ни радости, ни надежды, ни искусства, ни науки, ни религии. Здесь нет детей, потому что совсем нет желания и любви, даже плотской. Память о жизни в земном Энрофе, гложет обитателей Скривнуса, словно мечта об утраченном рае. Самое неотступное мучение здесь — это скука безысходного рабства, нудность монотонного труда и отсутствие каких — либо перспектив. Ибо не перспективой, а кошмаром, вечно нависшим кошмаром представляется один из возможных выходов отсюда. Видишь черную точку там, далеко в море. Это корабль, огромный, похожий на ящик. Сейчас он бесшумно скользит от берега. Трюмы его полны жителями данного места. Он засасывает их выборочно парализующей, невидимой силой. А когда доходит до горизонта, сам проваливается в толщи воды. Глубоководное течение, вращающимся круговоротом спускает его в следующий слой, лежащий под ним».

Кер шла молча. Произнесенное описание звучало у нее внутри, странным образом. То ли слова передавал Георг, толи еще кто — то. Она внимательно оглядывалась по сторонам. Серый песок, разбавленный такими — же серыми и коричневыми мхами, да низкорослые, безлистные кустарниками — вот и весь пейзаж. Более всего он напоминал земную тундру. Но там, в Энрофе, промороженная тундра была живой и обитаемой, а здесь даже при наличии снующих изредка туда — сюда фигур, создавалось полное впечатление безжизненного пространства. Облик обитателей здешних мест сохранил человекоподобие, лишь лица были плоские и размытые, очень похожие между собой. Местами обитания тех, кто раньше был людьми, служили котлованы — бесконечные и нерукотворные. Все время препровождения сводилось здесь к труду — нескончаемому, глупому, монотонному. Работа прерывалась лишь для короткого сна.

Похожие на человека сущности, были не одиноки. Какие — то полупрозрачные, квадратные великаны с собачьими мордами, выбрасывали из-за границ оврагов груды ненужного хлама. Керол была удивлена скользящими по воздуху предметами. Каждый из них сам находил того, кто над ним должен был работать. Кто — то чинил ненужную ветошь, кто — то мыл грязные, словно черным клеем заляпанные склянки, кто — то надраивал металлические обломки. Работа и сон протекали в бараках — длинных, перегороженных внутри барьерами, высотой до пояса.

— «Сейчас здесь тихо, спокойно» — вслух продолжил Георг. Но что творится, когда на горизонте появляется корабль. Он приближается в считанные минуты, но за эти минуты — мир переворачивается вверх дном. Переполненные страхом погребения в трюме, отчаявшиеся работуны, мечутся как сумасшедшие, пытаясь покинуть бараки и выпрыгнуть за границу насыпи. Все их попытки тщетны. Блюстители кармы никого не пропускают. Их полупрозрачные могучие туши как невидимая стена, преодолеть которую не удается никому.

— Да вот они, блюстители! Да, да, те огромные прозрачные собаки на той стороне!».

— «На той?» — переспросила Кер.

— «Да они повсюду! На каждом шагу. Что такое, чем ближе, тем прозрачнее становятся их туши».

— «Ты права! Поэтому их тяжело рассмотреть. А вверх посмотри, видишь? Подняв взгляд, женщина увидела остроносые и остроухие собачьи морды, дышащие учащенным дыханием. Морды бесшумно, в почтении расступались. — «Мы для них не объекты наблюдения. Мы для них иные, высшие сущности».

Керол и Георг шли по отвесной стороне котлована. Внизу, на дне, бесконечной черной лентой, упирающейся в горизонт, тянулись бараки или огромные сараи, на подобие тех, что когда — то существовали на Земле.

— «Наверное, в них живут те, за кем приплывает корабль. Этот мир дышит одной безысходностью, так не может быть. Здесь уровень чистилищ, не миров возмездия! Значит должен быть выход, должен!» — так думала Кер, продолжая шагать за спиной Георга. — Выход есть! Выход есть — услышала она все тот же внутренний голос. Они же не убийцы и не преступники. Спасение тут же, в сердце каждого. Как только мученик начинает осознавать действительную суть наказания, как только он понимает, что никчемный труд лишь завеса, скрывающая от него дивный мир, и обращаться к этому миру с искренними молитвами — мир уносит их отсюда навсегда. Забирает тихо, во сне. Остальные просыпаются, а некоторых тел нет. Просто нет, не остается ничего, даже лохмотьев от одежды.

— «Не обольщайся, таких не более трети!» — громкий голос Георга вмешался в ее внутренний диалог не известно с кем. — «Оставшиеся усердно продолжают существовать и чистить до полного изнеможения, пока очередной корабль не заберет из в еще более обреченный слой. Не переживай так сильно, дорогая. Нам здесь остаться не суждено. Кстати мы пришли. Совсем рядом вход портала». Керол только сейчас заметила, что они оказались на другой стороне оврага. Примерно на той же линии и высоте, как и землянка ведьмы, но с совершенно другой стороны котлована, находилось едва заметное укрытие. Небольшая щель, бережно укрытая с разных сторон камнями и барханами, зияла в основании, поросшего мхом бугра. Женщина замерла в страхе и нерешительности. Удушливая волна накатила тяжелой силой. Снова неведомый ужас сковал тело, не давая сделать ни шагу. — «Начинается!» — посыпал проклятиями Георг. — «Медлить нельзя. Гей, Тревал, ко мне!».

Выскочившие из пещеры демоны, подхватили остолбеневшую Кер и понесли в глухую черноту. Несли недолго, бесшумно спускаясь на крыльях вниз. Девушка понемногу начала отходить, по крайней мере, пальцы у нее зашевелились, но виду она не показала. Затем глаза осветил резкий, похожий на электрический, свет. Он был повсюду вокруг, вверху, внизу, стоял непроницаемой стеной везде, куда попадал взгляд. Демоны, поддерживающие женщину, продолжали уже двигаться в нем. Свет становился цветным, насыщенным ультрафиолетом. Нет, он не приносил физической боли, но непонятный телесный и душевный дискомфорт, доставлял совершенно точно. Наконец, демоны остановились. Под ногами вспыхнула гладкая зеркальная поверхность. Потоки толи воздуха, то ли еще чего — то летящего и невидимого, обтянули тела плотным закручивающимся вихрем. В затмевающем свете, Керол заметила, как Георг отметил на загоревшимся прозрачном экране непонятные знаки, и поток начал направленное движение.

Каролина снова оказалась в забытьи. Свет пропал. Неопределенный сумрак, какой бывает только на границе вечной ночи, стал морем, нескончаемым воздушным морем, по которому она плыла. Там не было кораблей, не было волн, но явно ощущалось присутствие множества других.

— «Что это?» — спросила у пустоты Кер.

И пустота ответила длинным шипящим шепотом — Ладрефффффф. Место, где живут духи, духи, духи… Ты из Света — возьми нас, возьми нас, возьми нас с собой!

— «Кто вы?».

— «Те, кто жил без Бога, не знали Бога, не знали Бога».

— «Так узнайте!».

— «Нельзя, нельзя, не пускает, не пускает!»

— «Кто?».

— «Тело не пускает, оно тяжелое, тяжелое, тяжелое. Не всплывает в Свет, не всплывает, не всплывает!» — Тысячи, миллионы голосов, повторяли каждый звук, наплывая друг на друга. Море начало сгущаться и темнеть. Чем больше оно темнело, тем дальше и дальше слышались голоса, пока совсем не исчезли, и не наступила полнейшая тишина. Вместе с ней окончательно пришла ночь, глухая как панцирь. Состояние не менялось, Керол будто была и не была там. Она сама не понимала, как могла видеть, но видела неприкаянные немые силуэты, склонившиеся в ее сторону. Она понимала их муку и бессилие. Тоска великой покинутости охватывала всех, кто попадал сюда. Силуэты не видели друг друга, не воспринимали. Полное одиночество заставляло общаться только с собственной душой. Напрасно было метаться, искать сострадания, звать на помощь. Здесь, в полном одиночестве, каждый уразумевает силу совершенного зла, и выпивает до дна чашу ужаса перед своим преступлением. Ничто не отвлекает от бесконечного диалога с самим собой. Только одна совесть повсюду — внутри и снаружи — твой собеседник, твой друг, и твой враг!

Мород, Мород — услышала, глубоко внутри, название Кер. — Место призрачного небытия, место очищения, место прозрения. Те, чья совесть не очищается спасительным раскаяньем, затягиваются этой пеленой в Агр. Ты там была в самом начале спуска. А те, кто прошел свое искупление, поднимаются вверх незаметным прозрачным облачком. И тут же, в черном небытии, Керол заметила одно такое парообразное свечение. Легким, чуть подсвеченным туманным сгустком, оно возникло совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Затем, словно его кто — то толкнул, оно начало вращаться и плавно подниматься вверх. Через мгновенье его таящий свет погас, растворился в темноте, но на сердце стало так хорошо, так радостно! И чернота в тот момент перестала быть страшной, просто теплой и густой…

— «Дуггур, почему Дуггур? Мы же не сюда направлялись? Ты опять изменил маршрут?» — первые, ясно звучащие слова, которые услышала Керол, появились в той мягкой темноте. Затем пришло полное прозрение, и женщина снова вернулась в себя.

— «Гай, опусти ее, не надо никуда нести. Я здесь, опускайте». Кер почувствовала, что ее положили. Причем, она начала ощущать свое тело таким же реальным, каким оно было когда- то в Энрофе. Женщина попыталась пошевелить пальцами — вышло отлично. Герог был рядом. Гай и Тревал неподалеку, в глубине мутного серого света.

— «Где мы?» — обессилено поинтересовалась Кер.

— «Ничего подобного ты не видела никогда! — громко сплюнув, прорычал Гай.

— «Обожаю Дуггур!» — смачно потирая руки, продолжил Тревал.

Дуггур.

Дуггур — этот слой, мой дорогой читатель, надо непременно выделить и рассказать о нем отдельно, ибо он стоит особняком в нисходящем ряду миров. Дуггур — мир демонических стихиалий, связанный не со стихиями природы, а со стихиями человечества, очень опасными для его душевного существа. Там царят демонические силы огромных городов Энрофа. В Дуггуре, они обременены материальностью. Кто — то гигантской, как Великие Демоницы, кто — то самой обычной, как основное население.

Подобно Агру и Буствичу, в структурном отношении Дуггур представляет собой океанообразную сферу темных паров, не обитаемую ничем, и редкие, но довольно значительные по размерам острова жизни, связанные с городами — гигантами на Земле. Ландшафт этих городов резко урбанистичен. Здесь нет ни гор, ни морей лавы, ни редкой растительности, как в Шрастрах. Нет ужасного колорита тьмы, хищного свечения и полной безысходности. Это место наполнено другим — опьяняющей энергией похоти и разврата, безумием разъедающего желания.

Единственным светилом в Дуггуре служит Луна, поэтому большую часть времени слой погружен в глубокий сумрак. На несколько часов в сутки сумрак редеет, приходит сине — сиреневый «день», но он совершенно лишен любого подобия солнечного света. Происходит это потому, что пространство Дуггура гаснет за пределами Лунной Брамфатуры. Да и Луна там имеет совершенно не такое обличие, к которому привык человек на Земле. Она огромна. Она растет и убывает, в определенные периоды, занимая до трети беззвездного неба. Все потому, что из всех слоев ее брамфатуры виден лишь тот, где обитает Воглеа — Великая Лунная Демоница.

В каждом городе Дуггура она имеет свое воплощение в виде Великих Демониц городов. Они отчасти человекоподобны, обладают огромными размерами, и не менее гигантской властью над своими городами. Остальное же население состоит из мелких демонов обоего пола, и по размерам своим и по форме очень напоминающих людей Энрофа. Как пчелы вокруг матки кишат они вокруг своей владытчицы. И главная их цель — не только помощь ей, но и получение непомерного наслаждения. Для королевы это также является смыслом и целью существования. В каждом из городов Дуггура для Демониц созданы грандиозные обиталища в форме усеченной пирамиды. Они напоминают чудовищный жертвенник, окруженный грандиозными и роскошными зданиями. В величественной архитектуре господствуют закругленные линии, но это не избавляет ее форм от тяжелой массивности. Аляповато — грубое убранство зданий просто поражает своим богатством и бьющим в глаза великолепием. Те, кто создают его — принадлежат к классу рабов. Основное демоническое население Дуггура, столь же импотентно умственно и художественно, насколько переполнено похотью.

Как и в Шрастрах, там имеется эквивалент человеческой техники и науки, хотя по уровню развития их можно соотнести с великими городами древности. Социально — экономической основой общества остается рабство, причем рабами здесь оказывались те, кто сорвался сюда из человечества, либо из некоторых миров других стихиалий. Положение мелких демонов Дуггура напоминало положение патрициев и всадников в Древнем Риме. Они не были особенно жестоки, но сладострастны свыше всякой меры. Потому основы владычества Великих Демониц не могли потрясти никакие мятежи. Оно держалось не на страхе, а на похоти, которую к ним испытывают миллионы подданных, и на наслаждении, которое даруется в награду за послушание и своеобразную любовь.

В дни празднеств Демоницы телесно отдаются одновременно целым толпам. В капищах — обиталищах непрерывная оргия во славу Демонической Царицы Луны, практически, не прекращается. Там используются все возможные формы сексуального наслаждения. Выработана необозримая шкала этих форм. От непрерывных оргий во дворцах — жертвенниках Дуггура клубы испарений восходят к могущественной Лунной Демонице. Она пьет их, наполняется и изучает еще большее энергетическое выделение, направленное к истиной правительнице данного слоя — Великой Блуднице.

Потому бесчисленные обитатели городов Дуггура не могут быть удовлетворены окончательно. Их томит еще более глубокий вид сладострастия — сладострастие мистическое, тянущееся к непостижимому — к Великой Блуднице. Она — их божество, их тоска и мечта. Ей посвящен высший культ. В дни ее праздников Демоницы — правительницы отдаются рабам! Но получить удовлетворение мистическое сладострастие может лишь в Дигме, в обиталище Гагтунгра. Достойны его оказываются только «избранные».

Восполнение жизненных сил бесчисленного населения Дуггура, совершается за счет излучения человеческой и отчасти звериной похоти так называемого Эйфоса, эфирными беловатыми ручьями медленно движущегося вдоль улиц городов. Население впивает его в себя. Такая пища соответствует их собственному существу. Похоть — смысл, цель и содержание жизней. Ведь острота наслаждений испытываемая ими там, во много раз сильнее той которую способен испытать обычный человек.

Они движутся по кругу перевоплощений от Буствича, где в виде жутких огромных червей заживо поедают страдальцев, вновь до Дуггура. Самое страшное, что для многих это на самом деле безвыходный круг! Наслаждение, доставляемое похотью настолько велико, что они готовы платить пребыванием в гниющем Буствиче, за беснование и оргии в Дуггуре!

Для человеческой души срыв в Дуггур таит грозную опасность. Срыв происходит в том случае, если на протяжении жизни в Энрофе душу томило и растлевало сладострастие к потустороннему. То самое мистическое сладострастие, которое испытывают мелкие демоны Дуггура к Великой Блуднице. В основном и пребывание в Буствиче не может восстановить для такой души должного равновесия между отягченным эфирным телом и окружающею средою. Душа со своим облачением проваливается в Рафаг, где ее ждет новый провал, в тот самый мир, о котором ей смутно мечталось на Земле. В Дуггуре на нее одевается каррох — плотноматериальное тело, схожее с физически, но созданное из материи демонического рода, порожденной Гангтунгром и Темными Иерархиями.

Спасение души из рабства в Дуггуре силами Света наталкивается на исключительные трудности. Есть один акт, зависящий от самой человеческой души, который может открыть перед нею путь к спасению: самоубийство! Греховное в Энрофе, где материальность сотворена Провиденциальными силами и предуготовлена к просветлению, здесь, в демонических слоях, оно оправдано! Так как влечет за собой уничтожение карроха и освобождение души!

Если этого акта не совершено, и светлые силы помощи побеждены, душа после смерти в Дуггуре, попадает в Буствич опять. Затем снова в Дуггур, уже не в качестве раба, а привилегированного. Шельт постепенно демонизируется, застревая в колесе инкарнаций, и может статься, что монада, в конце концов откажется от него. Тогда он падает в Суфетх, кладбище Шаданакара и умирает там навсегда! А монада покидает нашу брамфатуру, чтобы начать свой путь заново!

Вот в какой мир попала наша Каролина. Выйдя на поверхность из подземного бункера, она была глубоко поражена физической похожестью окружающего ее пространства с привычной земной обстановкой. Нет, здесь не было солнца и растений, не было животных и не было звезд. Но было небо, густое сиреневое небо. Был ветер, был сумрак, и силуэт города, начинающегося от бесконечной, сине — серой пустыни, так походил на обычный мегаполис Земли. Он манил огнями, бесконечным множеством сияющих гирлянд и вывесок. Он притягивал шумом толпы с обрывками фраз и звуками музыки.

Это был огромный древний город. Подлетев поближе, она была поражена еще больше. Высокие каменные здания, расположенные по обе стороны широких, ярко освещенных улиц, были залиты неоновым свечением. Им же переливалась небольшая река, пробегавшая рядом с основной дорогой. Смотрелось торжественно и грандиозно.

По — видимому, был какой — то праздник. Местные обитатели выползали из каждой подворотни и сливались с основной массой, медленно ползущей по широкому проспекту. Тут же двигались кареты, запряженные людьми. Они поблескивали серебром и сизо — неоновыми отблесками. Чуть выше голов, на огромных резных колесах двигались приспособления, также напоминающие кареты, но уже воздушные с плоскими открытыми площадками. В них вальяжно, откинувшись на мягкие спинки, располагались силуэты разношерстной местной нечисти, обоих полов. Демоны и демоницы Дуггура были очень похожи на людей Энрофа. Рост, внешность, телосложение совпадало практически идентично. Отличала их ярко выраженная волосатость кожаных покровов, особенно у мужских особей, наличие остроконечных с кисточками волос ушей, и звероподобные черты лица. В повозки и кареты были впряжены рабы. Высокие же палантины управлялись самостоятельно, с помощью одного кучера и непонятного механизма. Рабы почему то совсем не вызывали жалости. Невысокие, сгорбленные, с серыми лицами и едва прикрывающими тело лохмотьями вместо одежды, вели они себя вызывающе. Лапали рядом идущих, громко взвизгивали, и смотрели по сторонам хищным, лукавым, бесстыдно — раздевающим взглядом.

Тело Кер, получив определенную материальность, все же отличалось от тел и демонов, и рабов. Оно являлось в какой — то мере голограммой. Вполне реально существующее, видимое, дышащее и разговаривающее! Вот только потрогать его никто из этого мира не мог! Вполне материальным и ощущаемым оно оставалось лишь для сопровождавших ее похитителей. Кер разглядела себя, проходя мимо огромного зеркального витража. Она была глубоко поражена произошедшим преображением. Бледно голубое, в греческом стиле платье, стянутое под грудью серебристым витиеватым шнурком, выглядело воздушным, но в тоже время, очень откровенным. Открытые руки и плечи поблескивали тем же неоновым серебром. Длинные, украшенные лунным блеском волосы собранные в высокий хвост на макушке, были перетянуты таким же шнуром, как у платья. Далее, они свободно развивались до колен. Черты лица остались прежними, может только чуть растушевались в окружающем сумраке.

Георг со свитой изменился более радикально. Выйдя на поверхность Дуггура, они приобрели более человеческий, спокойный, не бросающийся в глаза вид. Исчезла аллость крыльев и серо — багряная окраска тел. Сами крылья спрятались под развивающимися плащами. Лица приобрели явственную схожесть с человеческими, причем гораздо большую, чем у местных обитателей. Гай походил на викинга с отливающей лунным блеском бородой. Тревал, напротив, напоминал темпераментного испанца, скабрезно улыбающегося и кидающего пылкие взгляды по сторонам. Георг стал очень похож на того Георга, которого Керол встретила совсем недавно, в земной жизни. Те же глаза, те же волосы, телосложение. Выдавали лишь могучие бледно розовые крылья, укрытые плащем, да властный звериный взгляд, пред которым молча расступались местные жители.

Чем дальше передвигались Кер и спутники по прямой широкой дороге, тем интенсивнее становилось движение. Жители пребывали. Они появлялись из небольших переулков и вливались в толпу из пересекающих основной проспект улиц. Вместе с ними прибавлялись различные средства передвижения. И кареты, и воздушные палантины, и рикши, и простые носильщики. Движение смешалось в целеустремленный поток, который двигался в одну сторону. Вскоре послышались нарастающие звуки музыки и стонов.

— «Служба началась, скоро двинется и представление. Дворец факелов близок. Я чувствую запах Великой, я его ощущаю!» — заключил, вдыхая воздух, Гай.

— «Я был здесь несколько раз, но такого никогда не видел, никогда!» — восторженно продолжил Тревал. Лишь Георг молчал. Он ни на что не реагировал и продолжал быстрым шагом идти вперед.

Невероятно огромная луна с каждой минутой усиливала свой свет. Живой, заливающий все вокруг, он смешивался с искусственным освещением и огненными гирляндами фонарей. Сине — сиреневые факельные ряды по краям улицы позволяли хорошо рассмотреть идущих в потоке местных жителей. Совсем рядом с Кер несли носилки с полуобнаженной женщиной — козой. Она лежала на мягких подушках и брезгливо поглядывала вниз, изредка кивая и помахивая головой кому — то. Рядом с ней, обливаясь потом, два раба с неимоверным усилием катили перед собой тачку, с восседавшим в ней толстым стариком. Внешностью он очень походил на откормленного поросенка с заплывшими глазками и тонкими серыми хвостиками усов. По обе стороны впереди, двигались, казалось, совершенно одинаковые процессии, состоящие из двух открытых высоких карет, заполненных галдящей нечистью. Кого здесь только не было: демоны — белки, демоны — волки, демоны — тигры, зайцы, медведи…. Точнее сказать, внешние черты диких животных Энрофа, скрещенные с человеческим лицом и внутренняя демоническая сущность создавали очень интересный, но явно гремучий коктейль. Нельзя было назвать их уродливыми. У многих сквозь странную внешность, сквозил даже некий эквивалент красоты. Но мрак, заполнявший их изнутри, проглядывал в глазах, в движениях и в интонациях.

Толпа продолжала волноваться и напирать. Проезжавшая по другой стороне улицы дама, вдруг истошно завопила и упала навзничь, будто без чувств.

— «Что с ней?» — испуганно спросила Каролина.

Первая, первая — пробежал по толпе волнообразный шум. — «Ничего страшного. Она почувствовала запах Великой Демоницы. Он наполнил ее изнутри и унес на некоторое время с собой». — Георг объяснял бесшумно, мыслями. «Он залезает в каждое нутро, и вскоре коснется всех!».

Словно подтверждая его слова, стоны и шумные вскрики стали слышаться гораздо чаще, с периодичностью капель при начинающемся дожде. Как — то совсем быстро движение стало вязким и очень медленным. Стоны слышались то тут, то там, и в далеке, и совсем рядом. Гай и Тревал, идущие справа, становились все возбужденнее. Кер видела, как пульсируют их вены, как раздуваются и дрожат ноздри. Она и внутри себя почувствовала изменения — неявные, непонятные, но довольно волнительные. Сравнить их можно было с сексуальным возбуждением в Энрофе, только в несколько раз страшнее и притягательней. Так бывает в самом начале, когда еще совсем не знаешь, что будет дальше, но уже чувствуешь и понимаешь — это обязательно случится.

Георг шагал на шаг впереди. Он буквально просачивался через толпу. Девушка, в окружении демонов, едва поспевала за ним. Керол уже привыкла к ощущениям, когда проходишь через тела и предметы. Не было ни боли, ни волнения, лишь машинальный нервный импульс во время визуального столкновения. Рабы и демоны проскальзывали сквозь нее, совершенно не обращая на это внимания. Вся их сущность была прикована к одному — к нарастающему запаху Великой Демоницы, к показавшемуся вдалеке зареву грандиозного капища.

— «Когда же это все кончится — подумала про себя Керол. — Не могу больше. Я устала! Очень устала! Никогда бы не подумала раньше, что имея физическое тело — голограмму, можно так уставать. Интересно, чувствуют ли они когда-нибудь опустошение!» Кер внимательно пригляделась сначала к Тревалу, затем в Гаю. — «Наверное, в самом деле, невидимые излучения зла и боли страждущих, придают им новые силы…». Но окончить мысль не успела. Георг, вдруг, резко остановился и поднял вверх руку. Остальная толпа тоже встала, встала так плотно, что не возможно было ни развернуться, ни ступить назад. Сделав кому — то сигнальную отмашку, он не оглядываясь повернул резко в сторону и направился в глухую, богато украшенную лепниной стену. Керол словно протащили по исколонной гвоздями доске. Тело дрожало, в горле стоял ком ужаса. Но ничего, обошлось! Сквозь стену она пролетела практически беспрепятственно.

За ней оказалось просторное, но довольно уютное помещение, приятно освещенное огнем камина. На верх вела широкая удобная лестница, усыпанная горящими канделябрами.

— «Джел!» — закричал Георг. — «Джел» — произнес он еще требовательнее. Но отвечала тишина, с едва заметным скрипом то ли двери, то ли еще чего — то. — «Пипи, негодник, вылезай!» — гораздо мягче позвал Георг. Из темного угла, прямо из пустоты, появилась маленькая взъерошенная фигурка в коротких штанишках и аккуратно застегнутой курточке. Образ завершал маленький колпачок в цвет курточки, который как влитой сидел на вьющейся копне волос.

— «Приветствую Вас, господин, рад вашему прибытию» — с этими словами невысокий гномик почтительно обратился к каждому из прибывших демонов. Затем пришла очередь Кер. — «Приветствую Вас госпожа! Восхитительно прекрасен ваш лик!».

— «Хватит заговаривать зубы, хитрый прыщ. Живо отвечай, где Джел?» — довольно строго перебил Георг.

— «Не могу знать, не ведаю. Вы же знаете, за дверь мне нельзя! А госпожа Джел не отчитывается передо мною. Может ушла на праздник. Видите, двор пуст, все ушли».

— «Отвечай изворотливая дрянь. Служба вот — вот начнется, где Джел?» — Георг схватил малыша за шиворот и подтащил к наглухо закрытой двери. — «Немедленно говори, а то выкину вон, и буду смотреть как ты превратишься в пыль под ногами толпы!». Гномик действительно очень испугался, и дрожащим голосом произнес:

«Я правда не знаю, правда. Джел плакала целый день, а затем оделась, очень красиво оделась, растопила камин, сожгла в нем какие — то записи и ушла».

— «Давно вы переехали?».

— «Сразу после вашего последнего посещения. Джел плачет, мой господин, очень много плачет». — «Место готово?» — Георг все еще продолжал крепко держать маленького гнома.

— «Да, конечно, я вас провожу». Гном с усилием вытряхнулся из крепких объятий демона, и начал взбираться по порожкам. Остальные медленно поднимались за ним. На каждом пролете, а прошли они их не менее семи, Кер замечала длинный, протянувшийся в обе стороны коридор, со множеством дверей. — «По — видимому это гостиница, только какая то очень пустынная, без посетителей» — подумала женщина. Они все шли и шли по бесконечной лестнице вверх. Наконец, она закончилась, и все очутились на открытой широкой террасе. Перед глазами в полном объеме, раскрылась умопомрачительная картина.

Смутная, серебристо — сиреневая, больше даже фиолетовая даль, распласталась, словно бескрайнее живое море. Она была изрезана залитыми огнями улицами с частыми высотными маяками. На крышах таких зданий были установлены громадные зеркальные пластины, которые не просто отражали, но в несколько раз усиливали и так полноликий свет луны. Улицы раскинувшегося внизу города, соединялись как лучи в одном, расположенном на возвышенности центре. Движение вновь замерло, все проходы были забиты плотно стоящей толпой, пока не прозвучал протяжный щелчок, похожий на звук мокрого хлыста. Ворота — барьеры отворились. Несколько могучих потоков, всхлипывая, охая и стеная, стали сливаться в один, движущийся по округлой стезе. Гигантская разнешерстная змея толпы ползла по спиралевидному пути площади не спеша. Двигалась она к самому центру возвышенности, окруженному тысячами многоярусных огней. Там, озаренная их светом, взору смотрящих открывалась могучая усеченная пирамида с пологими порогами — ступенями.

На верховной площадке находилось лежбище — трон с возлежавшей на нем величественной, обнаженной, необъятных размеров, демонической особью женского пола. Она не была визуально уродлива, наоборот, несмотря на физические размеры ее тело обладало приятной соотносительностью и симметричностью. Заплывшие формы, не съедали, а выделяли фигуру, именно там, где это больше всего радовало глаз сумасшедшей толпы внизу. Призывная поза пышного тела выглядела несколько вульгарно, хотя и это не мешало зрительному восприятию. Именно к ней, к ее манящему запаху и дыханию, стремился слившийся уже воедино поток. Те, кто его создавал прорывались вперед, кто как мог: напирая, давя и перепрыгивая через друг друга. Безумство захватило полностью, вожделенная цель была так близка. Кто достигал ее, падал навзничь от молниеносного обжигающего удовольствия. У самого подножья пирамиды были оставлены кареты и тележки. Вышестоящие смешались с чернью, со своими рабами, и те мало уже чем отличались от звероподобных. Стоны, визги, давка, неуемное, волнообразное поползновение вверх — все бурлило, как суп на костре, исторгая ядовитые пары необъятного удовольствия. Получивший свою порцию, тот кто дотрагивался до тела Великой Демоницы, ощущал неслыханное удовольствие. Оно отпечатывалось на искаженных лицах, и скатывающихся в бесчувственном припадке телах.

Назад поток отходил еще медленнее. Многие, не стоявшие на ногах попросту срывались вниз по ступеням с другой стороны пирамиды. Те же, кто не получил еще сполна или не смог дотронуться, опустошенно брели в кипящем тумане, как сомнамбулы, все еще надеясь достичь обещанного. Но и после его достижения, двигаться быстро они не могли, сказывалось огромное перенапряжение. Похоть витала в воздухе. Казалось, она даже оседала невидимой росой и проникала в глубь всего условно и не условно живого. Луна светила ярче и ярче. Сиренево — фиолетовый свет ширился, преумноженный нарастающим излучением зеркальных дисков на верху. Поток стал бесконечным с обеих сторон от пирамиды. Демоница иногда поворачивалась, едва меняя позу. Падающее наслаждение, от одного усилившегося от движения запаха ее, увеличивалось в сотни раз. Каждый поворот отражался гулом, дикой симфонией вожделеющей тьмы.

Демоны стояли, практически, не шевелясь и не отрывая взгляда от происходящего. Чувство стыда, бессильной агонии и нарастающей опасности, наполнили Каролину. Она попыталась незаметно сделать несколько шагов назад. Но не тут — то было. Из пустоты за ее спиной сразу появился Георг. Он пригвоздил ее на месте горящим дыханием, и еле слышно прошептал: «Куда собралась, моя хорошая. Не спеши, не торопись, я еще не насытился». В его шепоте было все: безумие, страсть, желание, дрожащая заманчивость, как тогда в Энрофе, когда он впервые ее поцеловал. Кер остановилась, замерла. Ей пришлось смотреть на происходившее, еще один мучительно — долгий отрезок времени.

Первым наполнился Гай. Внезапно отброшенный, словно электрическим напряжением, он отлетел на несколько метров назад и, потеряв равновесие, чуть не упал. Тело его дрожало, покрывшись черно — фиолетовой рябью. Следующим был Тревал, с ним произошло ровно тоже. Георг же отключился, от бушующей внизу вакханалии, без судорог и толчков. Рябь его так же накрыла, но как — то несильно, пробежав еле заметной волною. Буквально через секунду, он спокойным голосом окрикнул Пиппи, и тот появился безупречно быстро, лишь только о нем вспомнили.

Демоны пошатываясь, направились вниз за гномиком, к своим покоям. Спускались они недолго, всего два пролета. Кер выделили отдельную комнату. Она была небольшой, простой, и к удивлению чистой. Посередине находилось ложе, оно представляло собой подвешенную, едва качающуюся полусферу, мягкую на ощупь, будто наполненную невидимым наполнителем. Керол попробовала прилечь. Вышло довольно прилично. Как только она закрыла глаза, ложе само начало медленно раскачиваться, унося и женщину и ее мысли далеко — далеко отсюда, в счастливое детство последнего пребывания на Земле.

Она слышала веселый смех Ланки, видела плескающихся в реке, Лизу и Мер. Нет, Керол не спала, это не был просто сон. Мысли текли осознанным порядком. Сейчас, пройдя через множество высоких и низких миров, она как никогда понимала многогранность и необыкновенную привлекательность Энрофа. Она как — бы видела его со стороны. Мир трепетал, оберегал, вынашивал тех, кто в нем обитал. Небо, воздух, океан, растения, животные, человек — составляли необыкновенный взаимовыживающий симбиоз, позволяющий в гармонии тела обретать гармонию души.

Керол ощутила в памяти ночь, теплую июньскую ночь. Она была не в школе, а дома, и ее впервые провожал мальчик ровесник. Мальчика звали Егор. Жил он неподалеку, через несколько домов от нее. Она видела его веселые веснушки и огромные, наполненные этим миром глаза. Волосы развивались на ветру и озарялись брызгами фонаря. Тонкий игривый запах мелких голубых цветов распустился повсюду. Ветер ласково гладил лицо, руки и одежду. Мальчик молчал, стесняясь произнести давно выученную наизусть фразу, а голос Кер звенел переливчатым колокольчиком, потухающим в темноте. А в небе горели звезды. Они мигали, искрились, плыли в бесконечности, тоже разговаривая между собою. И внезапно Кер разглядела, просто визуально увидела эту объединяющую живую силу, создающую мир Земли. Она обнимала обоих: рыжеволосого мальчика и ее — малышку. Она держала их на своих ладонях, ласкала в своих благодатных объятьях, бережно дыша, согревая и любуясь. Это был мир счастья, мир где в совместном существовании добра и зла человеческая монада, сквозь собственный опыт наполняла единое сердце любовью, знанием и мудростью. Можно сказать, что рожденная чревом матери, она попадала в чрево Земли, и здесь вынашивалась для новой жизни. Какова она будет, выбирал сам человек. Не осознавая, на ощупь, по наитию, но все же выбор был за ним.

Присутствие зла не делало этот мир хуже. Оно делало его пограничным, разъединяющим и одновременно объединяющим свет и тьму. Мир Энрофа давал возможность добру и злу соприкоснуться не в сражении, а в творчестве, хотя оно тоже являлось своеобразным сражением. Красота, нежность и чувственность способствовали окончательному пробуждению, пришедших из мрака, даже если они направлялись разрушить его устои или окончательно погубить.

Бог рождает и создает силы, творящие реальность. Великие Иерархии, создающие Энроф или любой другой мир восходящего ряда, тоже его продолжение — отсвет Единого Огня. Как и все живое — сущее сотворено создателем. Свет, создающий вселенные, находясь в разных состояниях собственной сути, рождает основные их компоненты. Здесь, в земном Энрофе их было создано пять: вода, воздух, огонь, земля и, конечно, невидимый, но вездесущий эфир. Пребывая в них, любая душа ощущала незримое присутствие высшей силы. Кто — то больше, кто — то меньше, но великую силу ощущают все, пусть даже неосознанно. А если ее струн касается слово Божие, если оно проникает в саму сердцевину, в самую глубь, то происходит окончательное исцеление, и оставляя вместе с земным телом этот прекрасный уголок, душа продолжает свое долгое путешествие уже там, наверху — в бессмертных мирах.

Так думала Кер, медленно раскачиваясь на подвешенном ложе. Мысли текли параллельно со сном. Егор, наконец — то решился и сказал свои заученные слова, но произнес их с таким чувством, что девочка перестала смеяться.

— «Ты мне очень нравишься, очень, очень. Ты только позови, все сделаю для тебя, все смогу!». Тогда, в его глазах, немеркнущей звездой, горела эта всеобъемлющая сила Бога. Только сейчас Каролина ощутила это в полной мере. А тогда, взрослое огромное чувство, еще до конца не понятное, сблизило их руки. Тот вечер продолжался недолго, но память навсегда запечатлела ту теплую летнюю ночь, и подарила ее сейчас во сне, словно драгоценный подарок.

Проснулась Кер от ощущения, что кто — то не во сне, а в реальности коснулся ее руки. Оглядевшись по сторонам, она ни кого не увидела. По коридору гулким эхом разносилось множество шагов. Уставшие, тяжелые, они гремели по этажам, и над головой, и внизу, и прямо за дверью. Гостиница зашумела, словно улей. Голоса, скрип дверей, звон посуды. — «Как все же похож этот мир на Энроф!» — вновь подумала про себя Керол, и подошла к окну.

Нескончаемый поток все еще двигался и двигался, хотя давки и суеты стало заметно меньше. Демоница возлежала теперь на другом боку. Озаренная сине — бардовым факельным заревом, она переливалась бегущими огоньками. Распущенные волосы едва прикрывали обнаженную грудь, но лицо в этот раз было повернуто в сторону Кер и совершенно открыто. Рассмотреть что — либо четко не ыло возможности. Однозначно чувствовалась лишь необъяснимая притягательность. Большой сладострастно раскрытый рот. Полные чувственные губы, искаженные гримасой удовольствия. Горделивый профиль и узкие, раскосые глаза, устремленные в лунную пустоту. Острое глубокое желание снова пахнуло душной волной, оттуда, снизу, прямо из ее глаз. С каждой секундой оно становилось нестерпимее. Пытаясь заглушить его, женщина также, как на террасе, сделала несколько шагов назад и закрыла глаза. Но желание не сдавалось, оно прочно засело внутри, и стало всплывать воспоминаниями.

Та далекая любовь между нею и Георгом была такой страстной, такой счастливой. Вот они, еще совсем молодые целуются в конюшне. После долгих дней разлуки, Мериам выбежала встречать супруга во двор. Они так соскучились, что до покоев не дошли, и целовались, целовались, целовались. Вспомнила, как однажды, она была ранена стрелой кочевника, и Георг нес ее на руках, не отдавая ни слугам, ни друзьям. Вспомнила и зрелые годы, его благородный седеющий облик. Тяжелая смута наступала с западных берегов. Соседнее королевство уже горело в пламени войны. Супруг должен был поехать на помощь, чтоб пожар не перекинулся и на их земли. Это была прощальная ночь — бессонная, горячая, бессмертная. Когда ты близок с человеком не пять и не десять, а гораздо больше лет, когда каждое его прикосновение по — прежнему, или с большей силой отзывается в тебе встречным движением — время бессильно, оно становится твоим рабом. Так сложилось тогда, так было предопределено сейчас. Стрелки прошли очередной цикл и неумолимо столкнули их снова. Значит сама история, само время требует продолжения.

Тяжелые шаги не смолкали. К всеобщему гулу прибавились определенно однозначные вздохи и стоны. Они слышались повсюду, будто по комнате ползли. Голова закружились — воспоминания, шаги, стоны, вздохи, пустые глаза Демоницы. Снова шаги, шаги, шаги… Кер судорожно отвернулась. Что она хотела увидеть, кого? Не трудно догадаться. Но рядом стоял всего лишь гном! Стоял почтительно, сняв колпак, и виновато потупив глазки.

— «Прошу прощения, госпожа, но я был вынужден нарушить ваше одиночество. Я должен просить вас об услуге. Помогите нам о, светозарная госпожа! Я говорю не о себе, я говорю о Джел! Господин разозлился, он точно накажет ее за непослушание».

— «Кто она? И почему Георг должен ее наказать?»

— «Она кровная дочь того, кто раньше был с Господином. Очень редко, но у демонов тоже рождаются дети. Джел — одаренный демон, она использует врожденные магические способности, перешедшие к ней от матери, которая демоницей не являлась. Она жила в верхних чистилищах, была местной колдуньей. К Джел перешла ее магическая сила. Но Дуггур развращает, высасывает все силы, включая знание. Поэтому она хочет сбежать».

— «Куда сбежать?».

— «В Энроф! Что — бы быть там уже не демоном, а человеком!»

— «Пиппи, разве такое возможно?»

— «Возможно, для этого нужно умереть здесь, и заново родиться там».

— «А если она не попадет в Энроф? Если опустится еще ниже, в Гаашарву, например?»

— «Нет, Джел умная, она все рассчитала, она знает закон и знает туннели. Все получится!».

— «Зачем это нужно тебе, почему так стараешься?».

— «Джел обещала взять меня с собой. Я так хочу в Энроф!»

— «Там что, живут гномы?»

— «Гномы живут везде» — вздернув нос, возмутился Пиппи. «Гномы живут во всех мирах, где есть атмосфера, подобная Энрофу или Дуггуру. Но это всегда второй дом, и второй мир. Первый, где они истинно рождаются, называется Манику. Дом в Манику становится точной копией того, который выбрал себе гном во втором мире, допустим в Энрофе. Дома в Манику теплые, уютные и красивые, но снаружи такой адский холод, такой страшный ветер, что если там пробыть более получаса — можно замерзнуть насмерть! Поэтому гномы всегда заботятся о своих домах в обоих мирах. Если в Энрофе, да в любом из миров обитания, дом всегда принадлежит какому — то хозяину, а гном или как его еще называют домовой является невидимым помощником, то точной копией этого дома в Манилу мы владеем полноправно! Наши дома разделены прозрачно — зеркальной стеной, и один является как бы, отражением другого. Мы свободно перемещаемся через незримую грань, поэтому увидеть нас во втором мире очень сложно. Я знаю тот дом, где родится Джел, он уже готов и тайно обжит мною. Я буду там невидимым хозяином, буду заботиться и помогать расти маленькой земной Джел».

— «А если дом, где она родится займет другой гном? Он тебя не впустит, и ты замерзнешь в страшных муках в Манилу?».

— «Нет, я тоже все рассчитал! Джел дала мне вот это!» — Пиппи показал маленький серебристый лоскуток. Он едва встряхнул его и тот, вспыхнув пустым экраном, стал гораздо больших размеров. Так я буду видеть все, что видят глаза Джел в Энрофе. Я обязательно разыщу ее, что — бы не случилось. Найду заветный дом и совершу переход!».

— «А я то вам зачем нужна? В чем моя помощь?» — переспросила Кер.

— «По расчетам Джел, самый благоприятный по координатам временного пространства и мирового движения переход, должен произойти совсем скоро, через несколько недолгих часов Дуггура. Здесь, внутри этого здания есть портал перемещения. Очень старый портал. Он существовал так давно, что был забыт и заброшен. Мы вместе разыскали его, а Джел перекодировала, подготовив к новому перемещению! Но кто — то узнал о наших планах, и сообщил в Гаашарву. Гагтурн не терпит своеволия! Но здесь другое, что — то в наших планах стоит против его желания. Джел известно о срочном приказе доставить ее вниз, в мир огня. А там смерть, вечная смерть. Скорее всего, ее выбросят на дно Шаданакара — кладбище для шельта и души!» — гном закрыл глаза руками и зашелся рыданиях.

— «Чем я могу помочь, ответь же?» — снова переспросила Керол.

— «Я прошу Вас отвлечь Георга, задержать его на несколько часов. Гай и Тревал не помеха, они сейчас полны излияниями Демоницы, все их мысли только о соитии. Именно этим будет занята оставшаяся ночь. Георг, напротив, занят Вами, поэтому я рискнул просить об этом».

— «Но ты не понимаешь Пиппи, я боюсь быть с ним одна. Я слабею в его присутствии, а мне надо быть сильной. Мне надо во чтобы — то ни стало вернуться в свет. Я чувствую это, я там очень нужна!»

— «К сожалению, в этом Джел не сможет помочь. Ей пока что закрыта дорога на верх. Пути света блокированы, и остается только Энроф. Но вы не бойтесь, ничего не бойтесь! В вас столько силы, госпожа, столько силы! Дороги странствий неисповедимы, но для вас исход предрешен. Тьма уже бессильна изменить вашу сущность. Я это вижу. Жители Манику незримо чувствуют душу тех, кто рядом. Мы сами выбираем себе не только дома, но прежде всего, тех кто в них живет. Поэтому я не могу оставить Джел. Она мой выбор, она мой друг. Я без нее, как в пустыне. Помогите нам, прошу Вас!».

— «Не знаю Пиппи, как сделать это, но я попробую, постараюсь!»

За стеной что — то сильно загремело. Послышался резкий смех и крики. Каролина на секунду отвлеклась, повернувшись в сторону шума, а когда вновь взглянула перед собой — Пиппи и след простыл. Девушка медленно подошла к стене, пытаясь прислушаться. Женские голоса пищали, визжали, казалось, даже лаяли. Их было так много, что посчитать количество лиц за стеной совсем не получалось.

— «Что делать. Что придумать. Что же ему сказать?» — эти три фразы, застряли в голове, меняя друг друга. Кер продолжала неслышно ходить из стороны в сторону, но вдруг, будто решившись на что — то, в два шага оказалась возле входа и открыла дверь. Каково же было ее удивление, когда лицо к лицу, возле порога она столкнулась именно с ним, с тем о ком думала.

— «Вы ко мне?» — растерянно произнесла женщина.

— «Да, а вот куда это, мне интересно, собрались вы? Желаете присоединиться к крикам за стеной?»

— «Я…» — вид у Кер был взволнованным и уставшим. — «Я к вам. Мне страшно здесь одной. Стоны, шаги, они гремят так, словно идут по мне. Я хочу на воздух, куда–нибудь, где тихо и спокойно. Помогите мне!»

Георг посмотрел на Кер с недоверием, но ответил не мешкая: «Хорошо, гулять, так гулять» — и пригласил жестом за собой.

Последовала бесконечная вереница коридоров и дверей. Но в глозах у Керол стояла картина, увиденная в распахнутой соседней комнате. Множество женских образов, разных, обнаженных и полуобнаженных, молодых и не очень, но абсолютно все одурманенные до изнеможения, с неистребимым желанием в глазах. Среди них, как султаны в гареме, находились Гай и Тревал.

— «Я отлучусь ненадолго. Не теряйте внимания, Джел упустить нельзя!» — прервав на секунду стонущий гвалт, приказал им Георг. Но как только дверь закрылась, гарем закипел с новой силой.

Пока они спускались, Керол очень пожалела, что вышла из комнаты. На каждом шагу им встречались безумные, растрепанные, с воспаленно — распахнутыми чувствами, пары и группы. Некоторые начинали совокупление, не дойдя до комнат. Некоторые, уже использованные кем — то, стояли в ожидании новой жертвы. Тоже самое творилось на улице. Поток, текущий к Демонице, заметно ослабел. Стал тоньше, без ступоров и пробок. Кто — то, едва придя в себя, становился в очередь по второму кругу. Остальные, в основной массе, тут же располагались в приготовленных притонах — гостиницах. Рядом с капищем их было бесчисленное множество. Идти было тяжело. То и дело под ноги или прямо к лицу бросались те, кому ты приглянулся. Не выдержав, Георг схватил Керол, и укрыв своим плащем, взмыл в черное, пронизанное нитями лунного серебра, небо.

Теплые испарения бушующего города, смешались с прохладными, не видимыми порывами высоты. Пылающий огнями, страстью и похотью мир остался внизу. И там, в бесконечной пустоте, Кер наконец — то, смогла успокоиться.

— «Если здесь можно летать, почему вы раньше этого не сделали!» — спросила она удивленным голосом.

— «А кто сказал, что разрешено. Запрещено, но в редких случаях и желательно что — бы никто не видел, это возможно. Нельзя пробуждать в них никакого интереса, кроме того, который как ты успела заметить, в избытке. Сейчас им точно не до полетов, так что решил побаловать тебя. Да и тащиться по этому содрогающемуся желе противно».

— «А у меня здесь летать не получится?»

— «Нет, не получится, после Энрофа полет возможен лишь при наличии крыльев. Субстанция нисходящих слоев различна, но объединяет ее одно — неспособность пропускать Свет, ваш Свет. То из чего вы состоите наверху, лишено здесь свободного полета. В высших мирах — все Свет. Ты его разновидность, и легко движешься в различных потоках. Здесь света очень мало. Он присутствует в измененном, отраженном виде, поэтому двигаться тебе не в чем. Возможно исключительно физическое перемещение — шаг, взмах крыла, прыжок, не более того. Так что довольствуйся моим присутствием, и… получай удовольствие!» — после этих слов Георг замолчал, и они полностью отдались полету.

— «Нет, к этому привыкнуть нельзя!» — думала Каролина. Внизу горели чадящие улицы, внизу толчея, мерзость, духота. А здесь, немного выше — свобода! Пусть не настоящая, пусть черная и невидимая, но свобода, свобода! Они перелетали от одного залитого лунным светом маяка к другому. Они падали камнем, едва достигая крыш, и вновь взмывали к серебристому полноликому диску. Луна манила, играла, дрожа, как изображение в воде, то рассыпаясь на тысячи бликов, то вновь сливаясь в единый правильный круг. Ослепленные ее коварным светом, они едва не врезались в верхнюю площадку одного из маяков, и оказались прямо на отражающем лунный свет диске.

А дальше был сон — красивый, легкий, сказочный, совсем не похожий на то, что творилось внизу. Толи это сила великого женского лунного демона Воглеа завладела Кер, толи чары Дуггура сделали свое дело, только когда Герог помог ей подняться, она не отбросила его рук. Они стояли, залитые серебром, и нежно касаясь, гладили друг друга. Не было поцелуев, не было соития, не было страстных ласок. Было другое — такое огромное, всеохватывающее, безграничное. Георг и Кер, словно соединились вместе. Ощущаемая ими связь, была видима физически. Залитые лунным светом силуэты медленно вращались, то поднимаясь, то опускаясь вниз, на горящую поверхность маяка. Слабые, похожие на электрические, разряды сверкали в образующемся вокруг вихре. А они смотрели друг на друга, не отрываясь, жадно и пристально, будто боялись, что уберут взгляд, и не смогут соединиться больше никогда. Не было слов, не было вопросов, не было мыслей — одно бесконечное взаимное любование и непонятное, незнакомое наслаждение. Волосы, крылья, чувства, сердца, тела — все слилось в искрящемся лунном смерче. Небо Дуггура, завороженное увиденной картиной, застыло, и как экран повторяло медленный кружащий танец. Сколько это продолжалось — сказать трудно, может минуты, может часы, но возвращение в реальность произошло одновременно.

Луна стала светлой и расплывчатой. Небо посинело, а огненное освещение внизу почти погасло. Они обессилено рухнули вниз. Георг придержал ее крыльями, так что сильного удара не последовало. Кер упала на зеркальную, уже слабо пульсирующую поверхность.

— «Что это было! Нет, нельзя дать злу проникнуть внутрь!» — мысли наскакивали и топили друг друга. В голове же Георга, напротив, широким и прямым потоком звучала только одна мысль:

— «Как, как, как и куда уйти, спрятать ее от всех. Сколько ему еще дано — несколько часов, максимум дней, не более. Все равно найдут. Это территория Гагтунгра. Не сломить, не переубедить ее не удастся, теперь ясно окончательно, а видеть, как она страдает, как мучается в Гаашарве — невыносимо! Как, как, как, как и куда! думай Георг, думай! Ты должен найти ответ!».

— «Нам пора возвращаться» — лежа, взирая в синий, сгустившийся туман, сказал он, наконец. — «Что будет дальше, скажи!» — спросила она, будто кинула камушек в пустоту.

— «Не знаю, прости, могу утверждать лишь одно, где бы ты ни была, я буду рядом! Живым или мертвым, сильным и слабым, властителем или рабом, я буду с рядом с тобой! Даже если наше время умрет и родиться заново — я буду рядом, слышишь!».

Звенящая тишина прервалась ее коротким: «Да, я слышу тебя».

Обхватив родной силуэт, демон кинулся вниз с погасшего маяка, и полетел над сонным, опустошенным безумной ночью городом. Туман все более сгущался, и укрывал спящих, и на улицах, и в домах. Он проникал сквозь щели и окна, просачивался сквозь дыхание в саму душу, снимая прошедший накал и тяжесть. Атмосфера Дуггура, еще несколько часов назад возбуждавшая и соблазняющая, теперь успокаивающе гладила, стирая из памяти лишнее.

Они летели не быстро, по-прежнему, утопая в своих мыслях. Наконец, показался знакомый дом. Поток иссяк. Пустынные улицы стали широкими руслами туманных рек. Капище опустело, нещадно коптя погасшими факелами и фонарями. Не заходя в парадную, Керол и Георг спустились прямо на террасу.

— «Отдыхать нам некогда, надо уходить как можно быстрее» — уже прежним, твердым голосом произнес демон. — «Мне нужно найти Гая и Тревала, а ты побудь у себя, только никуда не выходи, поверь мне, это очень опасно». Он завел Керол в ее комнату, и убедившись, что она пуста и спокойна, захлопнул за собою дверь. Но комната не была пуста. Не успела Кер присесть на висящее ложе, как опять из пустоты, появилась маленькая фигурка.

— «Они ее схватили, моя госпожа! Там, внизу, в подвале, рядом с порталом! Все пропало! Джил убьют, бросят на дно, а меня выбросят вон, и заморозят на лютой стуже! Помогите нам, светозарная госпожа, помогите!».

Кер и сама не поняла, когда сумела принять данное решение, может все и вправду предопределено…. Не размышляя ни минуты, она ответила гномику твердым, уверенным голосом:

«Я помогу вам. Возьми под периной на ложе заколку. Видишь, там под камнем углубление. Да нет же, смотри!» — женщина повернула камушек и достала спрятанный флакончик с порошком. — «Это сонный порошок. Рассыпь его незаметно в соседней комнате. Весь, пока они еще не ушли. Как только заснут, быстро ко мне. Ты проведешь меня к Джел!».

— «Надо будет достать ключ, госпожа. Без ключа портал не откроется!».

— «Ключ, у Георга ключа не было. Значит он у Гая или Тревала. Мы найдем его! Все заснут и мы его найдем! Ну что же ты стоишь, иди Пиппи, спеши!». Пока она говорила, Пиппи не отрываясь, смотрел на блестящий флакончик. Смотрел, словно завороженный, но ободренный ее окриком, тут же исчез.

Наступило тяжелое ожидание. Мгновенья текли так медленно, что казалось, само время уснуло вместе с остальными. Сгорая от нетерпения, Кер подошла к соседней комнате, но Пиппи все не было. Наконец, не выдержав, она тихонько приоткрыла дверь, и решительно шагнула вперед. Увиденное там, повергло ее в небольшой шок, даже после ночной вакханалии. Ночью все горело, надрывалось, стонало и совсем не походило на реальность. А сейчас здесь оставалось только отвращение и усталость. Груды жалких обнаженных тел валялись повсюду. Нельзя было и шагу ступить, что — бы не наткнуться на чью — то тушу. Гай и Тревал, сидели откинувшись на полукруглую спинку висящего ложа. Георг стоял напротив. Все беспробудно спали. Видимо Георг говорил что — то перед тем, как был рассеян порошок. Одна рука была поднята, а рот полуоткрыт. Рядом с большим столом, зажав в ладошке ключ, прямо на ходу, вытянув ногу для очередного шага, мирно посапывал Пиппи.

— «Глупая, какая же я глупая!» — лихорадочно повторяла про себя Кер. — «Порошок действует на всех! Пиппи спит. Что же делать! Как теперь найти портал. Ничего, главное ключ здесь!» — Керол аккуратно вытянула из руки гнома внушительного размера ключ, и бросилась по лестнице вниз.

Переступая через валявшихся повсюду демонов и их рабов, женщина бросилась вниз по лестнице и довольно быстро оказалась в подвале. Холодный и пустой, он встретил ее редким эхом шагов. Там было несколько запертых дверей. В отчаянье, пометавшись между ними, Кер опустилась на пол и, обхватив голову руками, стала мучительно думать: «Что делать? Что? Портал — место тайное, скрытое от местных обитателей. Значит он спрятан так, что и в голову никому не пришло бы, где он находится. Надо найти, надо догадаться!» Мысленно сканируя глазами каждый метр от пола до потолка, она искала крошечную зацепку, мелочь, способную натолкнуть ее на ответ. Но ответа все не было и не было. Тишина жужжала и сбивала пространство в точку.

— «Боже! Помоги мне!» — в отчаянье прокричали губы. Она сама испугалась своего голоса. Он словно гром, усиленный эхом, разнесся повсюду. Керол замерла, застыла в ступоре, прислушиваясь не разбудила ли она кого — нибудь из местных, не зазвучат ли по лестнице новые шаги. Но нет, шагов не было! А вот прямо за ее спиной послышалось глухое непонятное стенание.

Обернувшись и внимательно ощупав всю стену, насколько она могла достать руками, Кер наконец — то нашла внизу небольшую круглую пустоту с вдавленным внутрь замком. Приложив туда ключ, она едва сумела зажмурить глаза от нестерпимого, резанувшего по лицу света. Стена испарилась, будто ее и не было вовсе, а свет все нарастал и нарастал. Ослепив на несколько мгновений, он лишил возможности видеть вообще, а когда зрение стало возвращаться, Керол разглядела полулежащую, скованную тяжелым, широким обручем — простыней, женщину. Говорить она не могла, только мычала. Наверное, действовало какое — то демоническое заклятие. Ключ и здесь пригодился. Бросившись к узнице, Кер положила его ей на ноги, и оковы, как магниты, разомкнулись сами собой. Тело Джел дрожало. Боль и немота, по-видимому, были нестерпимы, но она продолжала молчать, и лишь рвущееся дыхание говорило о ее страданиях. Отдышавшись, наконец, она пристально взглянула на Кер своими красивыми раскосыми глазами и попыталась что — то произнести губами. Так продолжалось несколько мгновений. Она все смотрела и смотрела, повторяя беззвучную фразу, пока Каролина, не выдержав, не закричала ей в ответ: «Я не понимаю! Постарайся, скажи вслух, что мне делать! Как помочь тебе! Пиппи рассыпал сонный порошок. Все спят, он тоже! Мне что делать, скажи?»

Джел продолжала молчать, но потихоньку обретала способность двигаться. Она медленно, не вставая, на коленях отползла в противоположную сторону и, нажав на что — то, оказалась прямо перед раскрывшимся порталом. Ярко — голубой поток стал снова нестерпимым. Свет лился отовсюду — из невидимых стен, пола, потолка. Возникло неприятное ощущение, напоминающее физическую боль Энрофа. Кер остановилась в нерешительности, не зная что предпринять, но Джел растолкала ее взглядом и подозвала к себе. Глаза у нее и вправду были необыкновенные. В них сияла не только красота, в них горела сила. Цвет более всего напоминал зеленый — темный, густой зеленый, бутылочного оттенка. Как у всех местных жителей, внешность Джел была наделена чертами животных обитателей Земли, но вот на кого из них она походила более всего, определить не получалось. В лице не было вульгарности, не было зла, может только хищная складочка между губами и носом, передавала жесткость да своенравие. Сильная и умная, привыкшая всегда достигать поставленных целей, сейчас у грани своей мечты она по — прежнему оставалась решительной и непреклонной.

Подозвав Керол жестом, она взяла ее руки своими руками, и утопила в собственном взгляде. Объяснить происходившее тяжело. Джел обладала физическим телом Дуггура, у Керол же оно отсутствовало. Нет, здесь она имела какое — то физическое проявление, но состояла сразу в двух состояниях — эфирном и материальном, как ангелы на Земле. Она была явно видима, она говорила и понимала, она могла воздействовать на материальность этого слоя, то есть взять или положить какой — то предмет, столкнуться с ним или пропустить через себя. Но телепатической связи, такой общедоступной и элементарной там наверху, здесь не было совсем. Для Керол и тех демонов, которые ее сюда привели, дуггурцы были далеки, как для человека Энрофа обитатели диких племен.

А Джел продолжала смотреть осмысленно, с необыкновенной силой, и Кер начала понимать ее. Она расслышала внутренний голос раскосой демоницы почти также ясно, как слышала голоса в Энрофе.

— «О, светозарная госпожа! Вы Благословенны и прекрасны, как далекие лучи возвышенных звезд, так редко проникающие сюда! Я прошу вас о помощи, но попытаюсь всем сердцем помочь и вам. Мое время на исходе. Совсем скоро я должна умереть. Не вздрагивайте — это не смерть — это лучшая доля для меня. Мой выбор, мое решение. Настоящая смерть придет, если я не сделаю этого. Вы здесь, значит Пиппи сумел отыскать вас и обо всем рассказать. Я поняла, что он сейчас недвижим, это не страшно. Наше перемещение уже запрограмированно. Я умру через шесть с половиной дементр — это наши минуты. Через семь начнется перемещение. В тот момент вон та светящаяся трубка должна быть в его руках. Тогда все закончится хорошо. Он исчезнет из Дуггура навсегда, и будет в безопасности. Пока вы будете подниматься к Пиппи, я наберу следующую программу для вас. Я не могу заверить, что все получится, для меня вход в Свет закрыт, как и любая информация о нем, но вы оттуда, вы должны пройти. Я надеюсь, что будет именно так! В любом случае подъем будет выше чистилищ, это точно. Итак, как только Пиппи растворится, быстро — быстро спускайтесь обратно. Не обращайте внимания на мое мертвое тело, вам останется только вступить в круг! Да, да, в жесткий голубой огонь. Я думаю, вы через это уже проходили. А дальше просто ждать! Повторюсь, перемещение будет запрограмированно, просто ждите, и вы вырветесь из этого мира. Что же вы стоите, бегите, моя светозарная госпожа, бегите! Диметры идут!»

Керол никак не могла оторваться от притягательных глаз Джел. Та первой разорвала контакт, с трудом закрыв свои очи.

— «Возьмите трубку для Пиппи, не забудьте, осталось не более пяти диметр!» — это было последним, что отдаленно расслышала Кер. Схватив радужную, скрученную в несколько слоев трубочку, она изо всех сил пустилась вверх по лестнице. До комнаты еще оставалось несколько метров, а трубочка уже начала искриться и сиять. Керол открыла дверь осторожно, но увидев, что все еще спят, бросилась через недвижимые тела прямо к Пиппи. С трудом разжав пару пальцев на той руке, в которой он держал ключ, Кер просунула между ними трубочку и отошла назад. Трубочка с каждым мгновеньем сияла все ярче и ярче. Снопы бликов и искр закружились по комнате так быстро, что казалось само помещение завертелось, превратившись в единый расплывчатый круговорот. Центром был Пиппи, вернее то что было у него в руках. Все слиловсь и размазалось в искривленном закрученном пространстве — руки, лица, тела. Один Пиппи стоял визуально недвижимый. Вдруг после яркой голубой вспышки, он исчез! Вращение комнаты тут же остановилось. Все осталось на своих местах, только вот голова Кер нестерпимо кружилась. Пошатываясь, женщина направилась к двери. Она шла с небольшими остановками, пытаясь поймать под собой твердую поверхность. Некоторые из валявшихся на лестнице жителей, стали покидать свои места. Двигались они тоже шатаясь, как сомнамбулы, едва передвигая ноги. Кер старалась, очень старалась изо всех сил пыталась идти быстрее, туда к заветной цели!

Вот, наконец, он — портал. Неужели она вырвется из мрака, неужели вновь окажется наверху! Страшно подумать, вдруг что — то случится, вдруг чуда не произойдет! Портал не просто горел, сейчас он уже вибрировал, изливая свой нестерпимый огонь, который стал еще ярче, пронзительнее. Рядом лежало мертвое тело Джел. В одной из ее разбросанных рук, был зажат маленький стеклянный пузырек, очень похожий на тот, в котором хранился сонный порошок.

— «Неужели и тут ведьма поучавствовала!»

Широко открытые глаза Джел смотрели в пустоту, а на губах играла еле уловимая улыбка.

— «Свободна, она, наконец, свободна, теперь моя очередь!» — ободряя саму себя, шептала Кер. Она шагнула внутрь круга, и от волнительного предчувствия, закрыла глаза! Голубой свет ослепил совершенно, но плохо ей в этот раз не стало, наоборот, с каждым мгновеньем приближения к свободе, она сильнее ощущала прилив необыкновенной энергии!

Тайра. 2014.

Тайра находилась в офисе, в своем кабинете. Пришло новое предупреждение от комиссии по этике. Прочтя его, женщина с отвращением бросила листок на стол.

— «Лживые ублюдки! Что не нравится? Привыкли жить по собственным шаблонам! Кто посмел высунуть голову! Кто посмел сказать на красное — красное! Нельзя — это зеленое, для всех это зеленое, а начнете возражать, мы вам рот быстренько закроем. Свободная пресса! Свободно пляшет, как змейка под дудку факира. И за это получает молочко, хрустящее бумажное молочко, будь оно не ладно! Весь мир сидит на этом молочке, как на наркотике, а тут вдруг кто — то пытается возразить, ввести противоядие! Ну ничего, мы сегодня вас еще раз порадуем! Лайма, Стив, зайдите». Тайра отключила кнопку громкой связи, и через минуту в кабинете появились помощники.

— «К эфиру все готово?».

— «Да, да, все готово, проверили поминутно, до мелочей» — ребята отвечали лаконично, не произнося лишнего. Они знали, что шефа в таком состоянии может вывести из себя любое неосторожное слово.

— «Хорошо, я пошла к гримерам, а вы еще раз наберите нашего гостя, уточните, совпадает ли он с графиком».

— «Да, конечно» — тихо ответила Лейла.

— «Все будет окей!» — довольно радужно заключил Стив. Последняя фраза немного разрядила обстановку. Тайра даже улыбнулась, и ничего больше не говоря, отправилась вниз.

Перед прямым эфиром она всегда заходила на несколько минут в пустую студию. Женщина сидела там молча, прислушиваясь к тишине. Тайра очень любила эти минуты. Она мысленно представляла, как прозвучит то или иное слово, какая интонация будет самой верной, самой подходящей и понятной для зрителя. Чем заинтересовать, привлечь внимание, как подвести к финалу и представить достойное завершение.

И вот, рампы и огни вспыхнули. Павильон ожил, наполнился зрителями. Зазвучал музыкальный фон заставки, режиссер дал отмашку, и…. шоу началось! Да, да, именно шоу! В современности без шоу никуда. Пусть интеллектуальное, пусть провоцирующее, взрывное, но обязательно шоу — с яркой атрибутикой, скользкими вопросами и шокирующими ответами.

Сегодня, в гостях у Тайры был удивительный человек, всю свою сознательную жизнь посвятивший борьбе с системой управляемого хаоса. Известный общественный деятель, журналист, лауреат международной премии «Мир без войны» — мистер Лари Снодресси.

— «Приветствую Вас, Лари! Тема нашей программы, как нельзя актуальна и животрепещуща — мировой терроризм. Истоки, финансирование, цели и возможности. Давайте начнем с самого главного вопроса. Как вы думаете, кто стоял у истоков создания этого страшного феномена?

— «Здесь ответ однозначный, давно признанный мировой общественностью, конечно, США! Нет, если выразиться точнее — те, кто управляет Соединенными Штатами Америки, да еще половиной мира впридачу».

— «Тогда объясните для чего?».

— «Что ж, начну свой долгий рассказ. Еще с конца 70-х голов прошлого века США занимаются неприкрытым финансированием и поддержкой террористических организаций по всему миру. Причем этот факт даже не отрицается представителями правящей элиты. Не последнюю роль Штаты сыграли и в создании «Исламского государства», и в развязывании той бойни, которая сейчас уничтожает Ближний Восток. Но давайте вернемся на пятьдесят лет назад, к самым истокам. Конечно, это Афганистан, Афганская война и рождение Аль — Каиды[1]. В 1978 году к власти приходит народно — демократическая партия во главе с Нуром Мохаммадом Тараки. Правительство Тараки начинает строить марксистский режим, идентичный советскому. Но игнорируя религиозные и национальные особенности страны. Правящая партия настраивает против себя консервативную часть афганского общества. И здесь в дело вступают Соединенные штаты. Желая заманить СССР в ловушку, они начинают финансировать вооружение оппозиции, толкая Советы к оказанию прямой военной помощи своему афганскому союзнику.

Долгое время считалось, что США начали финансирование в 80-х годах, т.е. уже после ввода советского военного континента в Афганистан. Однако Збигнев Бзежинский, занимающий тогда пост советника по национальной безопасности, в своем интервью французскому изданию Le Nouve заявил, что секретная операция по финансированию афганской оппозиции велась уже с 3 июля 1979 года. Это же подтвердила Хилари Клинтон в своем интервью телеканалу Fox News. По ее словам, американскому правительству показалась отличной идея обучить афганских меджахедов, вооружить их стингерами и отправить воевать против СССР. Тайная операция носила название «Циклон». Распределением ресурсов занималось ЦРУ, при поддержке Пакистанской разведки. В период с 1979 по 1980 годы США направила в Пакистан около 20 миллиардов долларов., большая часть из которых тратилась на закупку вооружений для афганских исламистов. Средства передавались Гульбеддину Хекматияру, тогда лидеру вооруженной оппозиции и близкому другу будущего террориста №1 Усамы бен Ладена.

В тот период Ладен организовал в Афганистане международную организацию «Мактаби аль Хидамат», через которую для участия в афганском джихаде привлекались арабские наемники. На американские и саудовские деньги Бен Ладен смог создать целую сеть лагерей для обучения боевиков со всего исламского мира. ЦРУ вело активные контакты с будущим руководителем «Аль — Каиды», координируя его борьбу против советских войск. В 1988г. «Мактаби аль Хидамат» объединила свои капиталы с группировкой «Египетский исламский джихад». С этих пор и стоит отсчитывать начало деятельности «Аль — Каиды» — крупнейшей террористической сети в мире, на счету которой сотни крупных терактов и тысячи человеческих жизней. Костяк организации составили те самые афганские меджахеды, которые были обучены и вооружены за счет американского бюджета.

После ухода советских войск из Афганистана, в 1989 году Бен Ладен объявил о начале всемирного джихада в войне с демократическими правительствами. И здесь началась очень хитрая и лживая игра. Официально США приостанавливают финансирование и выступают в борьбу с джихадом, но тайно отношения продолжаются, финансирование увеличивается, и все для того, чтобы использовать Усаму бен Ладена а его детище для дестабилизации обстановки в мусульманских регионах по всему миру. Создавая зловещий образ террориста №1 во многих медиа, деловые отношения с членами семьи бен Ладена никогда не прерывались. Например, крупная инвестиционная компания Carlyle Group, среди управляющих которой были такие влиятельные личности, как Джеймс Бйкер — глава министерства финансов США, Франк Карлуччи — идейный вдохновитель операции «Циклон» и даже сам Джордж Буш, вела активное финансовые контакты с Saudi Binlden Grup — семейным предприятием бен Ладенов. Да, да, все это в тот период, когда западные СМИ наперебой обвиняли бен Ладена в бесчеловечности и клеймили его исчадием ада.

Американские спецслужбы не гнушались использовать афганских боевиков в своих целях, и основной, конечно, была Россия. В 1994 году было принято решение нанести удар по южной окраине Российской Федерации — Северному Кавказу. Аль — Каида при поддержке США и ваххабитского режима Саудов начала финансирование чеченского сепаратизма. Со стороны США процесс курировал генерал Ричард Секорд, кторый был известен благодаря организации теневх поставок оружия Ирану с целью незаконного финансирования повстанцев в Никорагуа. Будучи специалистом тайных операций, он как никто другой подходил на эту роль. В качестве плацдарма для переброски исламистов на территорию Чечни, был выбран Азербайджан. В 1990 году, когда к власти в Азербйджане пришел прозападный Гейдар Алиев, правительство страны обратилось к афганским моджахедам за помощью в борьбе с армянской армией во время военного конфликта в Нагорном Карабахе. Одновременно с этим, Секорд, организовав в Азербайджане коммерческое предприятие Megaoi и начал переброску террористов из других исламских регионов. Вместе с остальными добровольцами в Азербайджан прибыл и Омар аль Хаттаб, близкий друг Усамы бен Ладена. Впоследствии он стал представителем «Аль — Каиды» на Северном Кавказе. Хаттаб быстро сдружился с Шамилем Басаевым и другими чеченскими боевыми командирами и завоевал среди них большой авторитет. Через свои тайные каналы, США, Саудовская Аравия, Турция и ряд других стран, финансировали Хаттаба и Басаева при посредничестве «Аль — Каиды». В 1995 году Хаттаб организовал крупный тренировочный лагерь «Кавказ», где религиозных фанатиков обучали уничтожать солдат и мирное население. В 1998 году Шамиль Басаев при активном участии Хаттаба организовал « Конгресс народов Ичкерии и Дагестана и ее боевое крыло «Исламский миротворческий батальон». Обе эти организации были тесно связаны с Аль — Каидой и привлекали в свои ряды радикально настроенных иностранцев из исламских стран. Основной их задачей была дестабилизация обстановки в мусульманских регионах России, и проведение терактов не ее территории. Организации получили обильное финансирование со стороны США, Саудовской Аравии и их союзников. За эти деньги были организованы кровавые теракты на Дубровке в 2001 году, и в Беслане. Одновременно с этим, в Штатах была учреждена некомерческая организация «Американский комитет за мир на Кавказе». Основной ее целью являлось обеспечение пропаганды, информационной поддержи и формирование негативного образа российских силовиков».

— «А как же нападение на США в 2001 году?».

— «О, это самый интересный вопрос. До сих пор, во всем мире ведутся споры, о том кто организовал эти теракты, эти чудовищные акты устрашения самого «непуганного» народа в мире. Спустя вот уже 15 лет прямых доказательств участия Аль — Каиды и лично бен Ладена нет, их просто не существует. Да, он вступал с громкими заявлениями, предупреждениями, да эффектно и постановочно прогремела его ликвидация. Но кто стал основным выгодоприобретателем из этой трагедии — естественно США. События 11 сентября давали отличный повод для реализации внешнеполитических амбиций американского правительства. Во-первых — США могли сразу отмежеваться от связей с Аль — Каидой, и получили международную поддержку и сочувствие. Во-вторых — нападение террористов на Вашингтон давало американцам достойный повод для вторжения в нефтеносный Ближний Восток. Одной Аль — Кайды было уже мало. Нужно было создать врага более ощутимого, более реального. Аль — Каида была конспиративной, обезличенной сетью группировок, и несмотря на ее активную деятельность, она воспринималась как бренд, нежели как реальная организация. Нужно было провести ребрендинг и превратить ее в более осязаемую, централизованную систему. С этого момента, в голове американских политологов, начала рождаться безумная, но одновременно блестящая концепция «Исламского государства».

Вторжение в Ирак в 2003 году не было оправдано с точки зрения заявленных целей — помешать Саддаму Хусейну в создании оружия массового поражения и разрушить поддержку мирового терроризма. Все теперь знают, что ни одного, ни другого он не делал. При этом, вторжение разрушило все государственные структуры и органы безопасности. Тысячи недовольных военных и гражданских служащих — суннитов, были распущены по домам, что создало то самое состояние «дикости», умными словами — хаоса и насилия, в котором по мысли Абу Бакра Наджи, джихадисты чувствовали бы себя вольготно.

При режиме Саддама с его партией Баас, сунниты занимали привелигерованное положение по отношению к шиитскому большинству, тесно связанному с единоверцами в шиитском Иране. Интервенция под предводительством США лишила суннитов власти, вызвав огромное недовольство и создав тем самым почву, в которой пустили корни проникшие из вне салафиты. Начало этому процессу было положено еще в 2006 году, когда один из ставленников Аль — Каиды Абу аз Закрави начал объединение разрозненных террористических группировок. Начали организовываться ежедневные кровавые и провокационные нападения как на западные объекты, так и на шиитское большинство. Сам Закрави, как поведало ЦРУ, был убийцей в маске, снятым в видео обезглавливания американского заложника Николоса Берга. Перед смертью Закрави произнес клятву верности Бен Ладену и в июне 2006 года он был убит. Группировка, которую можно считать непосредственной предшественницей ИГИЛ[2], возникла через несколько месяцев, когда было объявлено о создании «Исламского государства» в Ираке (ИГИ). Она зонтиком объединила Аль — Каиду и еще несколько вооруженных группировок. Ей пришлось пережить трудные времена. В апреле 2010 г. новых лидеров ИГИ и Аль — Каиды накрыло рейдом войск США и Иранской армии. Боевики начали отступать еще задолго до этого и оказались вытеснены на дальнюю перефирию суннитского Ирака.

На смену им пришел один человек, о котором в те времена информации быо крайне мало. Это был Ибрагим Авад Аль — Бадри, более известный под подпольной кличкой Абу Бакр аль Багдади. Пройдет шесть насыщенных событиями лет, и он будет провозглашен халифом Ибрагимом, духовным лидером правоверных и главою нового «Исламского государства».

Биография Багдади окутана густым туманом. Все источники сходятся в том, что родился он к северу от Багдада, поэтому эпитет Багдади бвл придуман сугубо из соображений престижа. Имя Абу Бакр, в свою очередь отсылает к первому халифу, наследнику и тестю пророка Мухамеда. Как и тот первый Абу Бакр, Багдади будто бы происходит из клана Курайни к которому принадлежит пророк. Это обстоятельство, а так еж относительная молодость (рожден в 1971 году), вероятно сыграло в его пользу при выборе лидера. Задержанный американцами, он большую часть 2007 года провел в центре временного содержания на юге Ирака. В этом лагере находились до 20 тысяч заключенных, и он стал университетом для многих лидеров ИГИЛ. Согласитесь, превосходные условия для впитывания и распространения радикальных идеологий, навыков диверсионной войны и завязывания необходимых контактов. И все это совершенно безопасно, под носом и защитой так называемого «врага». Что это — непростительная глупость или точный расчет? Конечно расчет! Из показаний Сноудена — именно там Абу Бакр аль Багдади и был завербован, а затем спокойно выпущен на свободу. После этого долгие годы он оставался неизвестен широкой публике в Иране и за его пределами, и при этом терпеливо поднимался к вершине. В 2010 году он ее достиг, но в Ираке в то время было не спокойно. И тут, какая удача, весной 2011 года суннитское большинство восстало против Башара Асада и алавитов. Чувствуя, что запылавшая Сирия открывает перспективы для борьбы и экспансии, Багдади отправил туда своих людей, которые образовали Фронт — ан — Нусра и объявили ее филиалом Аль — Каиды.

Избавившись от ненавистного контроля, ИГ одновременно потеряло земли и перестало развиваться. В этот момент снова помог «случай». Теперь запылал Ирак. Покинув страну в 2011 г. и передав власть в руки шиитского премьер — министра, такие «недальновидные» завоеватели совсем не ожидали, что взращивают очень благоприятную среду для джихадистских взрывов со стороны угнетенных сунитов. Поэтому, когда в июне 2014 весть о возвращении ИГИЛ пронеслась по городам и деревням, спящие ячейки салафитских джихадистов, сторонники Саддама и прочие симпатизирующие вышли из подполья. С захватом Мосула ИГ с ошеломляющим успехом, превратилось из малоизвестной террористической ячейки в настоящую джихадистскую армию, которая угрожала теперь уже всему миру.

Опять «неожиданный» сумасшедший успех — откуда он взялся? Конечно, это не простая удача. Планирование военной операции было проведено на высшем уровне. ИГИЛ освободило из Иракских тюрем бывших полевых командиров саддамского режима и простых экстремистов. Пополнило свои ряды пушечным мясом и квалифицированными кадрами. Захватывались оружейные склады, нефтяные скважины, банки. Никакого сопротивления иракской армии, находившейся под полным контролем американцев, не было. Таким образом, ИГ было предоставлено практически беспрепятственный доступ к оружию, деньгам и людским ресурсам. Одновременно с этим, ИГИЛ в открытую получала финансовую помощь от Кувейта и Саудовской Аравии, которая являлась верными союзником США. А Турция открыла свои рынки для контрабанды нефти с захваченных скважин. Кроме того, США вполне официально финансирует и вооружает «умеренную сирийскую оппозицию», и через тайные каналы, большая часть поставок уходила, да и уходит ИГ.

Таким образом всему миру известно, что США прямо и косвенно находятся у истоков крупнейшей террористической организации за всю историю человечества и продолжают активно спонсировать ее развитие. Пресловутый Исламский терроризм — это Франкиштейн, созданный искусственным путем и используемый для достижения определенных целей, как на самом Ближнем Востоке, так и более глобальном масштабе.

Западная олигархическая элита всегда выступает в виде дрессировщика, одной рукой вскармливая, а другой направляя с помощью кнута выращенного монстра в нужное направление. Так кто — же на самом деле большее зло? Тот кто стоит в уготованном стойле, уничтожая все вокруг, включая самих себя, или тот кто управляет стадом. Создание ИГ, в большей мере вредит самому Ближнему Востоку, убивая его цивилизационное развитие, и самой религии, самому Исламу, который в последнее время выступал оплотом веры. Смертью и мракобесием дискриминируется само понятие Бога, Аллаха, Всевышнего. Кроме того, решается еще ряд первоочередных для США задач. 1) Огненные головешки с Ближнего Востока рано или поздно будут стараться залететь в Среднюю Азию и на Кавказ, поближе к России. 2) Полное подчинение Евросоюза, еще пытающегося иногда взбрыкивать. 3) Создание дымовой завесы. Сотни тысяч смертей — рукотворный отвлекающий маневр от неминуемого американского краха.

— «Спасибо огромное за предоставленное исследование! Оно детально прорисовало нам путь, пройденный современным терроризмом. Истоки, русло, направление потока. Я лишь позволю себе немного добавить красок и оживить описанную картину. Я буду проговаривать названия и краткий экскурс произошедшего там события, а вы, мои дорогие зрители, увидите на экране те страшные минуты, часы, месяцы, года! Пусть каждое из них останется в вашем сердце, и преломит привычный ход вещей. Страшный монстр, которого в мире называют «современный терроризм», не обезличенное мифическое квази — государство, искусственно выращенное для привлечения всеобщего внимания. Нет, это тысячи, сотни тысяч, миллионы жизней, брошенных в топку, набирающего обороты движения. Растерзанный непокорный Афганистан, превращенный в цирковую арену с множеством обуглившихся душ и сломанных судеб. Безусловно, желание человеческого индивида прикоснуться к Божественному величию, как нота, как струна — будет звучать вечно! Из тысяч продавшихся, есть сотни истинно раскрывших сердца. Именно их, за ненадобностью используют, как расходный материал. Зачем тьме свет? Достаточно искры, уводящей за собой в мир мрака, множество загубленных жизней.

Терракт — страшное слово, не правда ли! Особенно тогда, когда ты непосредственно видишь своими глазами кровь, смерть, вечную боль, посмотри, мой дорогой зритель, что такое теракт! На экране в этот момент замелькали страшные видео с места реальных событий в России, в Париже, в Сирии… это реальные люди, жизнь которых была демонстративно уничтожен! Для чего?

Ирак, Ливия, Сирия — нет, это уже не просто терроризм. Это страшное жертвоприношение в мировом масштабе. Разбомбленные, расстрелянные, сожженные, зарезанные, как ягнята на заклании, заживо закопанные, да просто выброшенные творившемся безумием с родной земли, — их миллионы, слышите, их миллионы, без разбора, от грудных детей до стариков!

Америка 11 сентября — испепеляющий кошмар, потрясший мир. Это особый случай. Сейчас на экране вы видите лица, тысячи погибших в тот день. Здесь собраны все национальности и граждане со всего мира. Бедные и богатые, молодые и пожилые — все они стали кровавым пропускным билетом в сегодняшний беспредел. Тем, кто нами управляет нужно было развязать себе руки, чтобы под предлогом защиты, ввести свои вооруженные силы в разные концы мира. Они этого добились. Добились элементарно — сначала вырастив терроризм, а затем, искусно используя «прозрение», направлять удары в намеченные места.

Когда убитая горем Америка, задыхалась от пыли, пепла и боли — перепланировщики мира уже писали законы и акты, реализация которых перевернет мировые устои и понятия вверх дном. Синонимом слова свобода — станет смерть, хаос, кровь. Синонимом слова вера — безумие, ненависть, террор. И все движется к тому, чтобы синонимом слова добро — стало «оправданное зло». Вот к чему движется мир, к чему ведут его правители!

Боль террора коснулась практически каждой страны. Особенно сильно пострадал, местами разрушенный до основания Ближневосточный регион. Но есть еще одна страна, где мастерство смертельной мести оттачивалось для будущего. Конечно, речь идет о России. Чеченские компании, и первая, и вторая. Именно на них щупальца зла учились распространять технологии разрушения под эгидой свободы. А когда намеченного не случилось, в истошной злобе принялись мстить, взывая смятение в народе. Взрывали дома, огромные жилые многоэтажки, взрывали автобусы, самолеты, поезда, уничтожали целые отряды подразделений МВД, не говоря уже о лидерах, захватывали театры и больницы. Бесконечная пелена страшных трагических событий.

Но самым, пожалуй, страшным, самым бесчеловечным, кровавым, был Беслан. Это кадры с места события. Вы видите лица детей, пришедших 1 сентября 2004 года в родную школу. Посмотрите, какие они красивые, какие счастливые, нарядные. А это тоже они (кадры телетрансляции сменились) — живые и мертвые — замученные, истерзанные, обожженные. Трое суток в заложниках находилось почти 1200 человек. Потери после освобождения — 934 погибшими, из них 186 — дети. Это кадры штурма, кадры спасения. Здесь все, и военные и родители, и просто добровольцы. А этим кадром я бы хотела завершить нашу программу. Раненный солдат выносит изможденную маленькую девочку на своих руках, выносит, вырвав ее из лап смерти, закрыв собою от разрывающихся пуль. Выносит к будущему, к новой жизни! Я думаю, что мы с вами очень похожи на эту девочку. Только не сейчас, когда она окровавлена, а тогда, когда она стояла на праздничной линейке, и счастливо улыбалась друзьям, учителям и родителям. Подумайте об этом!

До скорой встречи, как всегда, в следующее воскресенье, на нашем канале.

Анна. 2014.

Анна очнулась не сразу. Возвращение приходило постепенно. Сначала вернулся звук — вернулся шумом дождя — ливня за окном. Крупные, тяжелые капли стучали так сильно, что больше походили на град. Но это был не град, это была настоящая летняя гроза. После резкого раскатистого грома, глаза раскрылись сами собой, и Аня увидела небо — темное, низкое, в тонких грозовых жилах. Свежий ветер распахнул форточку старенькой рамы, и обнял девушку с невероятной нежностью, передавая с объятиями скрытую силу и желание жить. Скрипнула приоткрытая дверь, усилив свежий поток. В комнату вошла пожилая женщина в белом халате. Анна протянула к ней руку и попыталась привстать, но бабуля резко прервала ее старания.

— «Нет, девка, даже не думай. Вот доктор придет завтра, посмотрит тебя, разрешит, тогда и трепыхаться будешь!». Послышался новый раскат грома.

— «Вас как зовут?» — попыталась спросить девушка, но получилось как — то совсем тихо, почти шепотом. Заметив испуг и смятение в глазах Анны, старушка подошла поближе, и ободряюще улыбнувшись, поправила укрывающую ее простынку.

— «Да ты не бойся, милая. Так каждый второй разговаривает после контузии. Шандарахнуло тебя маленечко. Ну ничего, живая же и целехонькая! Тут вон пятеро, кто без рук, кто без ног, кого вовсе не довезли. А ты видать счастливая, что только погладило, да мимо пронесло. А зовут меня баба Клава, Клавдия Пална я».

— «Мама, мама моя где?».

— «О, этого я девонька не знаю, да щас и поздно уже, узнать то неоткуда. Ладно, погоди, пойду в журнале приема погляжу. Может чего и прояснится».

Привычной размеренной походкой, медсестра направилась к входу. Анна слышала, как удаляются ее шаркающие шаги. Ветер из приоткрытого окошка, продолжал струиться свежестью и шумом дождя. Небо потемнело еще больше, стало сумрачнее и холоднее. Гроза уходила в сторону. Раскаты слышались гораздо приглушеннее, издалека. — «Странно — подумала Аня. Гремит так похоже, а все равно не так. Гром живым эхом разносится, как дышит, а снаряд — мертвый, словно бревном по голове, и в ушах звенит». Шаги медсестры стали приближаться. От нетерпения, девочка заерзала по кровати. — «Наконец — то!» — подумала она, когда белый халат появился в дверном проеме.

— «Ну что, моя хорошая, привезли тебя в обед, без сознания. Диагноз — закрытая черепно–мозговая травма, сильный ушиб правого предплечья и спины».

— «А мальчика, мальчика не привозили?». Аня вдруг все вспомнила, все до мельчайших подробностей. Про то, как Лешку тащила, как Димку нашла, как сидела в подвале, как бежала из своего села. Вспомнила про умирающих ребят у сгоревшей машины.

— «Там люди в поле раненные. Километра за полтора, со стороны Макеевки. Родители мертвые, не двигались. А ребята живые были. Одноклассник мой стонал очень — больно ему. Вы бабушка позвоните, куда надо. Может ему поможет кто? Я обещала, нельзя бросить, помогите!». Аня вцепилась в теплую, сухую руку старенькой женщины.

— «Тише, тише, развоевалась» — медсестра ласково погладила ее по дрожащей руке. Я позвоню, позвоню кому надо. Кому, правда, не понятно. В милиции трубку не берут. Где та милиция! Ну ничего, обойдется, возьмут». Медсестра уже практически вышла, когда Анна вновь вспомнила про мальчишку.

— «Мальчик мой где? Мальчик со мной был, его привозили?».

— «Да не было с тобой никого. Одна ты, по записям одна!» — услышала она уже из коридора.

Сергей. 2014.

Сергей встал поздно. Солнце стояло в самом зените. Привычный, утренний туман давно развеялся, и природа парилась в лучах обеденного солнца. — «Интересно, как там ребята, проснулись или нет. А Микола, мало того, что наклюкался, так еще и мадам с собой какую — то притащил! Пойду купаться. Так по морю соскучился. Сбор в четыре, так что времени достаточно».

Проходя мимо апартаментов Николая, Сергей предварительно постучал и постарался войти. Но дверь была заперта. — «Где это он?» — удивился Серый. — «Ох Микола, Микола, неугомонная душа!».

Двери лифта распахнулись, воздух обнял липкой духотой и аппетитными запахами обеденных столов. Удачная планировка отеля была устроена ярусным способом, в несколько уровней. Увитые зелеными и цветущими растениями склоны, как огромные переливающиеся водопады, ниспадали от одного уровня до другого, разъединяя их тем самым, но в целом, создавая единую грациозную композицию. Естественно, место где располагался Сергей со своей командой, было на самом верху. Гости высшего уровня могли свободно посещать любые отделения отеля, а вот всем остальным пробраться наверх, было практически, невозможно. Строгая охрана и отвесные внутренние ограждения идеально выполняли функции защиты. Пройдя через открытую террасу к лифту, спускающему на морской пляж, Серый в его дверях столкнулся с мокрой, дышащей свежестью Аталией.

— «Ты словно цветок по утру — благоуханная Талечка! Вот что значит не принимать спиртного!».

— «Почему, я выпила вчера немного».

— «Да, и сколько глотков?»

— «Хватит издеваться, ты сам знаешь, мне нельзя».

— «Да я шучу. Ты Миколу нигде не видела?».

— «Видела, он на пляже, со вчерашней блондинкой».

— «Остапа понесло!» — с протяжкой, заключил Сергей.

— «Не всем же о великом мечтать, некоторые хотят простого человеческого счастья» — со вздохом парировала девушка, и пошла к себе. Переваривая услышанное, Сергей постоял еще минуту мысленно улыбаясь, а затем вызвал лифт и спустился к воде. Там, как ни странно, собралась уже вся команда. Ребята сидели за одним столом, уставленным разноцветными коктейлями и бутылками пива. Сидели в рядок, повернувшись к морю и что — то весело обсуждали. Отсутствовал только Николай, вернее не отсутствовал, а стоял поодаль, метров за триста, рядом с красивой женской фигуркой

— «Что, наслаждаемся пейзажем?» — Серый взял стул и придвинул его к остальным.

— «Ага» — с улыбкой ответил брат Аталии. — «Наблюдаем за брачными играми. Ты чего — нибудь будешь. Мы позавтракали, вернее пообедали, Официанта вызвать?» — вопросительно обернулся

….. — «Нет, не надо, пиво передай. Я, вообще думал, сначала поговорим, примем решение».

— «А что тут говорить Серый, мы уже все решили!».

— «Ну, и каков ответ?».

— «А ты как думаешь?».

— «Хватит издеваться, говорите!».

— «Мы все за, единогласно».

— «А Аталия, а Микола?».

— «Аталия проголосовала первой, а Миколу мы не спрашивали, как видишь, ему не до нас, но думаем, что вряд ли он считает иначе!».

— «Ребят, вы меня простите за пафос, но я должен спросить. Вы понимаете, каков риск? Понимаете, что после этого в покое нас уже не оставят? Возможно, что уберут, зачистят!».

— «Серый, закройся! Тебе сказали — согласны, значит согласны» — не выдержав, перебил Чак.

— «Как у вас говорят: семи смертям не бывать, одной не миновать!».

— «Спасибо» — тихо произнес Сергей. — «Я конечно, знал, что согласитесь. Только вот сам сомневаюсь, нужно ли рисковать вами».

— «Не сомневайся» — вступил Чарли. — «Решение правильное и своевременное. Чувствую, что — то готовится. Объяснить детально не могу. Но это ощущение усиливается, как ветер возле пропасти. Так что не сомневайся, решение правильное, да и план красивый. Если все пойдет, как задумали, — удача на нашей стороне! Самое главное выбрать правильный момент. Это уже мое дело, буду стараться».

— «А по второму вопросу что — нибудь думали?»

— «Да все мы обсудили. Аталия тут такой манифест опять устроила. Мы решили поддержать ее в Сирийском вопросе. Точную сумму определишь сам. Этот ее представитель, как его?»

— «Мистер Перу, кажется»

— «Вот, вот, мистер Перу. У него есть свободный канал и выход прямо на Асада. Гарри его проверил еще ночью. Точно чист, без хвоста и примесей.»

— «А где он?»

— «Собирается к отъезду. Аталия кстати рядом. Вместе с братом не отходили от него тут ни на минуту».

— «Значит вы все решили без меня?»

— «Я думаю ты первым голосовал бы „за“, обеими руками!»

— «Тогда, за вас!» — заключил заметно повеселевшим тоном Серый, и отщелкнул пивную пробку.

Они сидели на берегу пляжа — пятеро красивых мужчин, абсолютно не похожих внешне, но связанных внутренним единством. Пятеро свободных, молодых людей, которые не побоялись бросить вызов несоизмеримо могучей мощи надстоящих. Сидели и смотрели на изумрудно-зеленое море, плавно танцующее в ярких солнечных бликах. Сонный ветер шевелил волосы, обдувал лица и тела. Каждый думал о своем, о близком и желанном, а море шептало, растворяющимися в песке волнами, вечные сказки.

Мерлин.

Отряд Эдвана, в котором перемещались Мери, Дуглас и Фредман, вслед за демонами оказался в Скривнусе. Они очутились в глубокой каменной пещере, поэтому на поверхность пришлось подниматься довольно долго. Выход из пещеры караулили два огромных полупрозрачных существа, те квадратные, с собачьими мордами, которых уже видела Кер. Стражники не обратили на выходящих никакого внимания, даже не пошевелились, но это было лишь видимое равнодушие. Ангелы прекрасно знали, что их зоркий взгляд будет преследовать путников еще очень долго.

Хранители Скривнуса являлись существами абсолютно чуждыми внутренней системе Шаданакара. Когда — то давно, демонические полчища планеты Солнечной системы, название которой Дайя, были изгнаны из ее брамфатуры в брамфатуру ближайшего спутника. Сама Дайя, пройдя полный круг просветления, была перенесена Божественным Началом в иную всевышнюю реальность. Спутник же ее вскоре погиб и превратился в стаю мертвых кусков — астероидов. Они и сейчас, раздробленным кольцом, вращаются между Землей и Венерой. Демонические обитатели, жившие там, рассеялись в мировом пространстве, в поисках новых пристанищ. Часть их вторглась в Шаданакар, заключив подобие договора с силами Гагтунгра.

Они являлись существами высшего интеллекта, но совершенно бесчувственными, холодными как мутно — прозрачное стекло. Им были равно чужды и ненависть, и любовь, и злоба, и сострадание. Возложив на себя обязанность контролировать работу механизма кармы, они заключили внутреннее соглашение между Светом и Тьмой, по которому обязались беспрекословно соблюдать закон возмездия. И лишь изредка, вступали в борьбу с силами Света, тогда когда те предпринимали массовые попытки смягчить суровость закона наказания, и преобразовать некоторые чистилища.

Внешний вид открывшегося пространства, несмотря на скудность, уныние и серость, не произвел на Мерлин такого удручающего впечатления, как на Кер. В отличие от ядовитого излучения Агра и его затягивающей тьмы, тут был хоть какой — то отраженный свет. Была пусть безликая, безблагостная, но твердая почва, по которой можно было свободно ходить. Они двигались по той же дороге, по боковой насыпи огромного котлована. Сущности, сидевшие внизу, безропотно трудились, не поднимая голов, а полупрозрачные хранители то и дело подбрасывали вниз груды ненужного хлама.

— «Дар!» — окликнула ближайшего ангела Мери. — «Куда мы идем?»

— «К ведьме» — ответил он беззвучно — «Она здесь хозяйничает давно, так что врят ли что — то могло ускользнуть от ее взгляда. Вот и ее землянка!» Приглядевшись в направлении взмаха его руки, Мерлин разглядела малозаметный, скрытый сопкой вход. Но внутри им побывать не удалось. Ведьма возникла на пути неожиданно. Куар предстала перед новыми гостями в привычном образе старухи и начала разговор первой, без обиняков:

«Их здесь нет, можете не искать!»

— «Ты знаешь, куда они пошли?» — спросил выступивший вперед Эдван.

— «Может да, может нет. Вас это не должно заботить! Здесь не ваша территория! Я обладаю правами хранителя, так что докладывать ничего не обязана».

— «Тогда почему ты здесь?»

Ведьма ненадолго замешкалась. В ту же минуту к ней приблизилась Мер.

— «Помогите нам! Керол нужно спасти! Если ее опустят в Гаашарву, погибнут тысячи ни в чем не повинных людей. Нарушится само равновесие, и мир Шаданакара начнет рушиться! Власть Гагтунгра станет окончательно безграничной!»

— «Ты ведь не для этого сбежала сюда из Дигма?» — продолжил Эдван — «Близость ядра опаляет, скоро и здесь станет неуютно и очень горячо!»

Ведьма продолжала молчать, но тут к Мери и Эдвану присоединился Фредман.

— «Простите, не знаю вашего имени. Я вынужден обратиться к вам с глубокой просьбой. Знаете, в религии Энрофа, а мы прибыли именно оттуда, существует один наиважнейший закон — не навреди! Всеобщим правилом он стал не так давно. Для вечности или Шаданакара этот срок смешон, но на Земле научный прогресс сумел совершить за это время такой стремительный прыжок, что во много раз опередил все свои прежние тысячелетние достижения. Он подошел вплотную к обоснованию самой Божественной Сути, сплетая воедино знания наук и духовное познание. Действие этого закона распространяется на весь Шаданакар, что я могу вполне обосновать. Если вы воспользуетесь им в данной ситуации, то сможете изменить как свой путь, так и путь тех, кто с вами рядом, неважно есть или должен был быть. А кроме того поможете нам! Действие закона касается каждого и имеет обратную силу, вы понимаете, о чем я?».

— «Я не так глупа, как кажется. Прекрасно понимаю. Не наврежу я, не навредят мне, но в данный момент этого мало. Условие, которое я ставлю — последний шанс изменить безумно надоевшее существование, разбить бессмертную реальность, о которой я так когда — то мечтала, и вернуться туда, где вот — вот появится мой ближайший друг. Безразмерное время возвращается к истокам. Я должна вернуться вместе с ним. Я помогу вам! Найду ту, которую ищите вы. А вы поможете мне начать новый круг!»

— «Энроф?» — со вздохом, переспросил Эдван.

— «Да, вы угадали, именно он!» — «Что ж, думаю мы сможем договориться. Не обещаю, что моментально, но даю слово — довольно скоро!

Образ старухи в тот же момент, изменился до неузнаваемости. Она снова превратилась в молодую красавицу. Вороные волосы, стянутые на затылке, развивались широкими волнистыми лентами. Черные, зашнурованные до колен сандали и такое же черное, глухое платье, сделали ее похожей на древнего римского воина. За спиной висел стрелы и лук, а у колен и на бедрах крепились маленькие остроконечные клинки. Ведьма поклонилась и представилась Фредману, и стоящим рядом Дугласу и Мер.

— «Называйте меня Куар. Я знаю, что ангелы не врут и истинно верю в исполнение обещанного. Я также знаю, что вы не доверяете мне. Это объяснимо. Ваши сущности просто не могут нести неправду, нам, напротив, довольно тяжело без этого. Я попытаюсь вас успокоить. Выполнение договора для меня столь же необходимо, что и для вас. Поверьте, сделаю все возможное, что бы исполнить свою часть. Можете начинать поиск Эдван, я готова».

Выслушав спокойно ее тираду, Эдван безмолвно развернул воздушную, светящуюся карту Шаданакара.

— «Где?» Его короткий вопрос заставил уже сосредоточиться Куар.

— «Я не могу сказать определено. Георг ничего не проронил в момент своего присутствия в моем мире, но я поняла, почувствовала — он решился!»

— «Решился на что?» — испугалась Мерлин.

— «Решился на побег! Спустить светлую в Гаашарву он бы не смог. Ей было физически невыносимо уже здесь. Что говорить о Дигме или пылающей тверди адовых кругов. Питая слабую надежду обратить ее дух, он мог последовать, скорее всего в Дуггур или укрыться в мирках темных стихиалей. Дуггур возбуждает, стихиалии успокаивают, и то и другое неплохо для сближения. Но сломить вашу светлую, я считаю, не удастся никому, может быть, даже самому несравненному и величественному. Это она сверху такая хрупкая, внутри скала, камень алмазный! Что — то огромное и сверхмощное дает ей такую силу. Георгу с ней справиться не с руки. Кроме того, он болен!»

— «Болен?» — теперь уже изумлено, перебила Мер.

— «Да болен! В наших мирах, любовь — это болезнь! Конец его страданий не близок».

— «Так куда же они направились» — не сдержавшись вступил Эдван.

— «А это не важно!» — упрямо огрызнулась Куар. Я еще не сказала главного. Георг принес вашу подругу на руках и приказал вернуть ей силы до полного сумрака. Прочитав ее будущее, я пожалела женщину и передала ей сонный порошок. Мое самое первое изобретение. Он действует моментально…».

— «Что, что дальше?» — прокричала Мерлин.

— «Не думала, что вы настолько нетерпеливы! Так вот, действует моментально! Но главное, его структура и реакция при применении. Порошок уникален. Это единая субстанция. Это не просто набор химических компонентов, он живой, биологически активный элемент. Ели взять одну часть от общей массы и провести реакцию распыления где — нибудь далеко — далеко, остальная масса также изменится, станет немного другой по структуре. Два элона назад, порошок, который я передала светозарной был применен. В оставшейся у меня массе произошло преображение, значит ваша Керол, скорее всего, смогла избавиться от назойливого демонического общества!».

— «Так где она, где? Как нам найти ее?» — снова прокричала Мер.

— «Терпение, моя дорогая, терпение» — только пожала плечами ведьма и снова продолжила: «Так вот, увидев что пошла реакция, я направилась к туннелю, чтобы отсканировать направления ближайших потоков перемещений. Если бы вы не встретились мне на пути, я бы точно знала где она, а быть может и с кем».

— «Возвращаемся в пещеру. Нужно спешить!» — скомандовал Эдван.

— «Неужели, какая нужная фраза» — съехидничала Куар. «А что все стоят, ну же быстрее, быстрее, вам же сказали, мы спешим!».

Развернувшись, путники направились обратно в пещеру, благо идти до нее было совсем немного. Как только спустились, ведьма тут же, по хозяйски быстро проглядела информацию о перемещениях в системе.

— «Нашли что — то определенное?» — поинтересовался Эдван.

— «Да, здесь довольно много недавних каналов, но нам подходит лишь один. Взгляните, может я ошибаюсь». Пролистав быстро бегущий поток, ангел пришел к тому же выводу.

— «Одно меня смущает, почему Нерлианта. Сама бы она не смогла сделать такой выбор!».

— «Значит кто — то помог» — поддержала Куар

— «Готовимся к новому перемещению! Дуглас, Мери, Фредман — возьмитесь за своих ведущих. Фредман, быстрее, что вы там разглядываете? Здесь то что можно найти?». Все уже стояли в границах портала, одна Куар в нерешительности не трогалась со своего места.

— «Что такое? Неужели так боитесь высоты?» — чуть улыбнувшись, обратился к ней Эдван.

— «Разве я могу? Уже?» — растерянно отозвалась она в ответ.

— «Быстрее, вы всех задерживаете!». Ведьма не успела сделать и шага, как была втянута внутрь крепкой невидимой силой. Перемещение началось. Нестерпимый голубой свет постепенно наполнялся золотом и еще каким –то оттенком, передать который человеческим языком нет никакой возможности.

Нирлианта.

Нерлианта — страна Верховных Стихиалий — высший слой вездесущих верховных сущностей. Кто они — эти властелины? — Высокоблагие сущности невыразимого величия, обладающие силой планетарных божеств. Об их вешней форме говорить почти невозможно, каждый из них присутствует одновременно во множестве точек своего слоя. Семеро великих и прекрасных братьев и сестер — прародителей и материальных воплотителей общей структуры Шаданакара.

Первого зовут Вьюмн — «Царь Благословляющих Крыльев» — воплощенный дух воздушного океана. Он распространяет свое владычество от самых крайних пределов атмосферы до глубочайших подземных пропастей, причем действует в материальности всех слоев, куда возможно проникновение элементарных воздушных частиц.

Второй — «Царь Оживляющих Вод» — имеет два имени — Эа или Вларол. Еще древние греки почитали его под именем Посейдона, римляне — под именем Нептуна, но глубже всего поняли благость его существа вавилоняне, которые создали великолепный культ для прославления могучего морского хозяина.

Еще древнее третий из братьев — Повурн — «Царь Пылающего Тела». Глубинная реальность его сути таится под древними верованиями в Плутона и Яму. Этот устрашающий властелин подземных магм не есть слуга Гагтунгра — он материальная основа мира его проживания. Близость к тьме не дает возможности полного преображения, но рано или поздно долгожданное событие обязательно произойдет.

Есть и четвертый великий брат — младший. Имя ему Зоранда — «Царь Всех Животных Царств». Прекрасный сфинкс совсем не выдумка и не аллегория. Это он, тот великий, кто совмещает в себе природу величественного зверя с мудростью выше человеческой.

Далее идут две Божественные Сестры, которые поделили между собой остальные сферы могущества — Эстира — «Царица Вечного Сада» — госпожа растительных царств Шаданакара и Лаалит — «Всенародная Афродита Человечества». Значение Лаалит, как впрочем, и всех остальных, необозримо велико именно в Энрофе. Без участия Лаалит невозможно формирование ни одного тела в мирах плотной материальности. Исключение составляют животные и растения, виды которых формируются Зорандой и Эстирой. Во всех остальных царствах эта деятельность выполняется Лаалит. Именно она формирует цепь рода, как в человечестве, так и в Дуггуре или Шрастрах игв. Именно с ее бытием связана обширная сфера любовных чувств. Ее начало надстоит над всяким актом взаимного соития, и пока плод вынашивается во чреве, незримое присутствие Богини всегда рядом.

Последняя, она же и первая из Верховных Стихиалей — сестра равным, мать всем остальным, всему сущему в Шаданакаре: всякой стихиалии, человеку, ангелу, демону, и даже Великим Иерархиям. Неоскудевающей силой она творит эфирные тела существ, а в творении астральных тел участвует наряду с их личными монадами. Именно ей свойственна неистощимая, теплая, вечно живая любовь ко всем, даже демонам. Она скорбит и вечно тоскует о них, но всегда прощает. «Великая Мати» — это имя знают все — ангелы Света, демоны Мрака, каждый элементарная живая частица. Любит она полнокровно и без исключения, но особо благоволит перед наивысшими Иерархиями Шаданакара, особенно перед Иисусом Христом. Оплодотворяет же ее Солнце. И в Энрофе, и в других слоях, особенно в собственном неописуемом мире они всегда вместе. Блистательный, ослепительный Дух, ближайший источник неиссякаемой Божественной Сути вдохновляет ее вечно! Поэтому она, переполненная его любовью и счастьем, постоянно заботится о нас, прощает и защищает, дает силы на бесконечное будущее.

Все семеро несут стражу у истоков жизни на Земле — во всех сакуалах, мирах и пространствах. Они при желании могут принимать определенный человекоподобный образ — могучий, гигантский, величественный, но с явными чертами и строением человека. Именно такими они предстают в своем относительно небольшом домашнем мире, имя которому Нирлианта.

Нирлианта — воздушная поднебесная страна — замок. Словно энергетический концентрированный сгусток, она вливает в себя их бесконечные проявления, и при пересечении ее границ, Вездесущие Духи принимают только свой индивидуальный облик. Нирлианта — начало клубка, тот самый спрятанный в глубине исток, с которого начинается Шаданакар. Это их родной дом, место встреч, праздников, и конечно же место принятия решений по возникающим вопросам.

Именно в этот мир, а не в Олирну, попала Керол. Сначала голубой свет портала превратился в золотой, затем в раскаленно — белый с тонкими голубыми прожилками. Несколько мгновений кружила невесомость, а затем Керол почувствовала, что ее высасывает из этой белоснежной пустоты что — то такое огромное и бесконечное, что увидеть Это просто нельзя, как не может рыбка рассмотреть бездонность океана.

Под ногами был туман — густой, струящийся, упругий. Поднимаясь вверх, он становился прозрачным, переливающимся перламутром невиданных цветов, и открывал взору гигантские стены великолепного огромного замка, исчезающие в небесной недостижимой вышине. Разглядеть их сполна не было никой возможности, но к счастью, Кер ощутила в себе, вернувшуюся возможность к полету. С необычайной легкостью, переполненная чувством сказочного опьянения, она покинула границы портала, затерянного в туманном подножии, и устремилась в высь. Она летела туда, где блистали купола и широкими воздушными потоками вливались в прозрачные проемы реки солнечного и звездного света.

Накупавшись в светозарном счастье полета, Каролина с легкой усталостью прилегла на блестящий отполированный выступ могучей стены. Находясь высоко вверху, она смогла отчасти рассмотреть общую картину. Мир в котором она оказалась представлял собой гигантский остров — замок, свободно плывущий в бесконечном воздушном океане. Остров рукотворный, созданный из красивейших камней, воды, света, воздуха и невиданных небесных цветов. Основание его напоминало перевернутую вниз вершиной могучую гору. Там, в глухом тумане тоже все цвело и пело нежнейшим звучанием небесных цветов, но сам Замок начинался с плоской, будто ровно срезанной основы. Его стены говорили стихами, его строения и башни, переливаясь драгоценными камнями, завораживали и приводили в такой неописуемый восторг только от одного своего вида, что сознание сущности на какое — то время растворялось, пьянело увиденной красотой. К сожалению, описать ее невозможно. Если Затомисы, Аримойю, миры до них и несколько выше, подлежат хоть какому — то сравнению с человеческим мировосприятием, то здесь аналогии не работают вообще. Несоизмеримый ни с чем по силе, духу места, по красоте, по благодати, огромный Мир — Замок, увенчанный единым прозрачно сияющим куполом, который одновременно являлся источником чудесных световых и состоящих из разноцветной жидкостей водопадов, каскадами и гирляндами спадающих вниз. Там внизу, свет и вода собирались в хрустальные, покрытые нежными цветами водоемы, а далее дивными фонтанами спускалась еще ниже, вплоть до самой пустоты. Она вливалась в нее и превращалась в густой молочный туман. Туман поднимался, сливался со светом и вновь становился водой.

Свет же был повсюду — и внутри и снаружи — разный: золотой, серебряный, тысячеликий, бриллиантовый, полупрозрачный и почти непроницаемый, затмевающий собою все вокруг. Касаясь любой поверхности, он вспыхивал миллиардами огней и бестелесных бликов. Они летели медленно, словно воздушные радужные шары, а затем внезапно рассыпались вспышками салютов.

Огромный купол накрывал основное, единое в своем совершенстве и величии здание — мир. С семи разных сторон в него вели шикарные предместья, удивительным образом похожие друг на друга, но в то же время абсолютно своеобразные, принадлежащие, по — видимому, каждому из Хозяев. Над входными воротами предместий, выгравированы были первоэлементы, являющиеся основой Божественных Господ. Причем сами первоэлементы были живыми, обладающими разумом и движением. Воздух, вода, свет вместе с огнем, земля, жизнь физическая, жизнь духовная и любовь — вот они семь великих основ бытия. Жизнь телесная, земная была изображена искрящимся всеохватывающим потоком, бьющим из основания миров. Жизнь духовная спускалась с небес, завораживающими, уносящими в высь качелями. А любовь была могучим вечноцветущим деревом, ветвями которого уютно оплетался и защищался весь Шаданакар.

Сияющие потоки света и воды мешали рассмотреть внутреннее убранство, но Каролина аккуратно пробралась через верх и залетев в широко растворенные ставни, оказалась под самым куполом. Она чувствовала себя песчинкой рядом с грандиозной горой, так велики были размеры округлой парадной залы. В центре ее находился громадный, правильной формы круг, дышащий туманом, образующим облака. Под ними блестел зеркальный щит, отражающий сквозь себя в показывающий жизнь всех слоев восходящего ряда. Жизнь в своей полноте: от муравья до могущественных ипостасий. Понимание приходило месте с лицезрением, как само собой разумеющееся. По границам круга, через равные расстояния, стояло семь тронов — царских, могучих, созданных из материи различных стихий. На тронах восседали прекрасные, великие сущности, мирно беседующие между собой. Лики их казались взволнованными. Один из тронов был пуст, видимо отсутствие одного из хозяев ввело в некое замешательство остальных. Туманный круг вспыхивал изображением тез миров, властитель которых держал слово. Звучащие фразы не были полностью понятны, да и долетали до купола не всегда в полном объеме. Что — то очень древнее, непостижимое слышалось в льющихся звуках. Но туман, исходящий от круга стал таять и меняющееся изображение сразу все расставило по местам. Бушующие волны сменялись раскаленной лавой, веселый детский смех — ревом грома и блеском зарниц, цветущие луга — взором маленького слоненка.

И вдруг спор прекратился, седьмые ворота раскрылись, и в грохочущую залу вошла Она — сияющая легким румянцем, Божественная Мати — Лаалит. Вместе с ней влетело невидимое, но явно ощущаемое присутствие счастья. Приветствуя ее, присутствующие излучали искреннюю радость. Может причины были разные, но радость была одна. Каролина видела, как появление Мати изменило русло разговора, изменило саму атмосферу. Все, даже грозный Повурн, озарились блаженными улыбками. Лаалит низко поклонилась каждому и грациозно заняла свое место. Наверное наступило время какого — то праздника или такой порядок был традиционен — Керол не могла разобрать толком. Празднество началось с торжественного приема гостей. Это были представители Сакуалы малых стихиалий. Малыми они, конечно, являлись в сравнении с планетарно — верховными, восседающими вокруг. Слой за слоем изображение на экране точно описывало новых вошедших.

Первыми были представители Эстиры. Туман рассеялся окончательно, зеркальный экран приблизил Землю Энрофа и стал показывать верхний, тоненький покров земной коры, где таились корни и семена растений. В трансфизических мирах он имеет свое соответствие — чудесную страну Даролину, область благих духов, пестающих корни и семена. Показался ее ландшафт — волшебный и мерцающий. Семена и корни тихо светились нежнейшими оттенками голубовато — золотых и зеленовато — серебряных цветов. Вокруг каждого зерна мягко мерцала живая аура.

Показались основные обитатели Даролины — крошечные существа, похожие на белые колпачки. Шелестом своих колпачков существа разговаривали, общались. Основной задачей их жизнедеятельности, являлась бережная охрана крошечных семян и корешков. Только им были ведомы загадочные процессы, благодаря которым, темные силы все никак не могли получить доступ к растительной колыбели Земли.

Затем в изображении открылась Мухорамма — слой, соответствующий нижнему ярусу лесов, так называемому подлеску, и обитель стихиалий деревьев, имя которой Арашамф. Вышедшие на середину, три прекрасные нимфы-дриады, правительницы этих слоев, после короткого приветствия станцевали воздушный танец. Во время танца экран то удалял, то приближал изображение живущих там сущностей. Они нисколько не походили на людей, да и ни на кого из ранее видимых существ. Кер слышала ранее, что души отдельных деревьев существуют уже в Затомисах. Они там разумны и даже мудры. Братья Синклитов общаются с ними в полной мере. Некоторые из них, подобно праведникам и святым Земли, были абсолютно благи, некоторые не совсем, но слившись в едином порыве они образовывали легкое зеленое пламя, которое волнующе танцевало, приглашая к себе.

Смотря на эти живые картины, Керол вспомнила Энроф, нет, даже не вспомнила, а явно ощутила то самое дыхание нагретой земли и листьев, когда жарким днем окунаешь лицо в траву цветущего луга и от медовых запахов кружится голова. В это мгновенье на середину залы вышла чудесная нимфа Фальтора — королева стихиалий лугов и полей. Она была так чиста и прекрасна, что душа каждого взирающего наполнялась всепоглощающим чувством любви к природе. И вместе с ним приходило понимание, что чувство это бессмертно, и замутить его не сможет ничто.

Далее в центр круга начали выходить подданные Вьюмна. Экран все еще показывал луга и поля, но уже понеслись над ними легкие целующие землю ветры. Они ласково гладили поля и дороги, обнимали людей, деревья, животных, дрожащей рябью целовали поверхности рек и озер. Представительница этого жизнерадостного слоя, название которому Венета, была одета в тончайшее эфирное платье, прозрачным ветерком прикасавшееся ко всему вокруг. Тут же под ногами заиграл ландшафт самой Венеты. Это были волны — воздушные, зеленовато — синие, прохладно — теплые живые волны. Они понимали любое существо, радовались ему и вместе с ним.

Далее шли царицы средних и верхних ветров, а так же принцы Дирамна и Сианны — миров воздушного океана, который обнимает нашу планету на большой высоте. Открывшиеся на экране, обитающие там стихиалии были светлы, но опаляющим грозным светом, понять который маленькому индивиду тяжело. Только уже взошедшему на исключительную высоту человеческому духу, был возможен доступ в запредельное царство. Все проходящие почтительно кланялись, приветствуя Верховных Правителей.

Следующими показались подданные Влаора. На зеркальном экране побежали реки, огромное множество от самых мелких до гигантских. Сквозь их прозрачные воды просвечивал мир необычайной прелести. Каждая река трехслойна. Верхний слой вечнотекущей плоти бежит в Энрофе. Средний — внутренне — духовный протекает по ландшафтам Затомисов. А последний эфирный, который река пронизывает гораздо живее остальных слоев, и где она проявляется с полной сознательностью, находится в мире, именуемом Ниур. Обворожительная принцесса Ниурна, вечно молодая и по — детски счастливая, отразилась на ликах высших стихиалий нескрываемой улыбкой. Широкие реки превратились в океан, тоже многослойный и упоительно красивый. На экране вспыхнули волны нежно — яркой синевы. Они волнуясь и дыша расцветали не пеной, а молочно — белыми ажурными цветами — сферами. Цветы распускались и таяли на глазах, снова распускались и таяли. Океан носил имя Влаимна. Стихии Лиурны — женственной природы, Влаимна — мужской. Возглавляемые королем Влаимна, принцессы Лиурны прошествовали пред Верховными правителями, как и все остальные.

Поток был бесконечен и так многообразен, что в мыслях Кер наступила некоторая сумятица. Стихиалии шли и в изображении живого экрана, и тут на поверхности. Они словно выпрыгивали из своего мира, и приветствуя Верховных Владык, опускались назад. О сколько их — пылающих и белоснежных, необузданных в творчестве и склонных к созерцанию, мудрых и наивных, греховных и безгрешных — спешило сюда с разных концов огромного Шаданакара. Феи цветов и могучие цари животных царств, хозяева мрачных морских глубин и стихиалии воздушной выси, хозяева тверди, властелины огня, и конечно же подданные Великой Мати во всем своем многообразии и великолепии. Они шли последними и это было неспроста. Каролина вдруг внутренне поняла, что данное праздничное великолепие было посвящено одному чудесному событию, происходящему именно сейчас, у всех на глазах.

В славную Аримойю, а затем и в Синклит мира должна была подняться из Единой России, можно сказать проявиться, (как угодно) прекрасная благословенная сущность женственной природы — будущая царица мира — Звентана. С ее рождением в Небесной России земного Энрофа и было связано объединение всего человечества и возникновение Единой Лиги. А теперь, повзрослев, она должна подняться выше, увлекая все человечество к безвозвратной благодати.

Матерью ее являлась Единая Мировая Соборная Душа Небесной России, а отцом — Богоподобный Демиург — Объединитель. Шаданакар ждал этого события с нетерпением очень долгий срок, и вот, наконец, благодать Великого Отца окончательно снизошла и коснулась каждого. В сияющем кругу засверкали нереально красивые пейзажи Аримойи, показались воздушно — пенные цветы разлитого океана. Отрываясь от его поверхности, они летели вверх, кружа и танцуя. А затем лопались в вышине. Один такой необычайно большой цветок поднялся из глубин зеркального круга. Внешне он напоминал то ли удлиненную розу, то ли пушистую лилию, что — то среднее между ними. Безгрешно чистый и белоснежный, в звездно — серебристом налете, как в инее, он начал медленно и благоухающе раскрываться. Присутствующие завороженно застыл, не отрывая глаз. Цветок распустился и тут же растаял сверкающей пылью. В расступившемся ее вихре, показалась Благословенная юная Царевна. Звентана…, Звентана… — невидимый шепот, поднимающийся изо всех миров, заполнил залу.

Совсем еще девочка, хрупкая, восторженная и бесконечно красивая Царевна склонилась перед присутствующими в почтительном поклоне. Улыбнувшись радужной улыбкой, она коснулась трепещущим сердцем каждого из Великих Правителей, и было видно, как те отвечали ей нескрываемым восторгом и счастьем. Когда церемония закончилась, Благословенная Царевна вернулась на середину круга и начала медленно опускаться в Аримойю. Там ее ожидали все жители этой поднебесной страны. Веселье и могучая чистая радость заполнила миры, как вышедшие из берегов реки весной. Множество гостей прибыло сюда ради такого события. Это был общий, страстно желанный праздник.

Рождение Звентаны в Небесной России, а самое главное восхождение ее в Аримою свидетельствовало об окончательном единении и родственно — духовном объединении всех метакультурных образований. Теперь уже не только Синклит Мира и Аримойя могли быть всеобъединяющими странами — мирами. Каждый из Затомисов становился открытым и прозрачным для видения множествам душам, избирающим путь восхождения. Царственная Звентана великой благодатью должна была отразиться и в Энрофе. Там с ее появлением в Аримое новый золотой век — век единоверия, счастья и процветания, век духовно — физиологического освобождения от зла должен был, пройдя очередной рубеж, взлететь на новую высоту. Он начался давно, с момента зачатия прекрасной дивы в слоях Высших, неподвластных еще человеческому пониманию, и продолжился набирая силу с момента ее рождения в Небесной России. Но теперь с ее проявлением в Аримое, в Шаданакаре должна была наступить новая эпоха. Никогда еще силы Гагтунгра не чувствовали такого натиска добра. И вот великое мгновение наступило. Благодать, вырвавшись с ее восхождением, накрыла многоветвистую лестницу миров.

Присутствующие Верховные Стихиалии за свое бесконечное существование видели множество впечатляющих церемоний, но эта взволновала их сущности до самой глубины души. Даже пылающий Повурн озарился золотистым сиянием, не говоря уже об остальных.

Когда Звентана скрылась в благоухающих овациях Аримойи, волнение охватившее Правителей, вылилось в оживленный разговор.

— «Она чудесна, я бы даже сказала, так ожидаемо чудесна!» — произнесла Лаалит.

— «Поздравляю всех, наконец — то случилось! Теперь силам Всевышнего будет гораздо проще проникать в любую точку мироздания нашей брамфатуры» — с невообразимым внешним сиянем, продолжил Вьюмн.

— «Да, ты прав, единый закон спустившимся монадам, сейчас был просто необходим! Его время пришло, семя вызрело и почва готова к посадке! Присоединяюсь всей сутью своею!» — поддержал Вларол.

— «Что же молчит мой старший брат?» — изумилась Лаалит. Но Повурн только тяжело взглянул на окружающих, не произнося ни слова.

— «Хорошо, тогда скажу я» — вновь вступила Лаалит. — «В недрах Шаданакара Гагтунгр давно готовился к этому событию. Он знает как любой из нас, чему суждено случится — обязательно произойдет, рано или поздно. Можно оттянуть или пройти данное событие едва коснувшись, но отменить саму встречу нельзя. Он будет стараться всеми силами уничтожить, начавшее восхождение Божественное Дитя. Полчища демонов готовятся к новой битве давно. Кому как не мне об этом знать. Если сражение загорится наверху, война может вспыхнуть в Энрофе. Мир и братство, взлелеянные такими усилиями, будут разрушены в одночасье. Но это не все! Главное в другом! Гагтунгр задумал изменить уже случившееся. Он попытался активировать священный алмаз. Вы знаете, что камень как и мы многослоен. Находясь своим реальным телом в Синклите Мира, духовно и физически проявляется повсюду, и выше, и ниже. В зависимости от угла падающего света великих звезд, физические отражения меняют место своего пребывания. В данный момент один из них, причем в полуактивированном состоянии, находится в Энрофе. Другой был похищен и перенесен в Гаашвару. Конечно ее мертвая земля не даст ему сил для активации, но коварный Гагтурн предусмотрел и этот случай. Из Энрофа пропала женщина, монада которой долгое время являлась хранительницей Благословенного камня в Синклите. Она словно ключ к замку. Одно ее присутствие дает возможность разбудить, вывести алмаз из сна. Либо ее просьбы, либо ее страдания доведут живой алмаз до полной активации. И если камень, в первую очередь, раскроется в Гаашарве, то именно демонизированное излучение этого мира начнет передаваться в другие миры. И если для Аримойи это лишь утяжелит ход сражения, то для Энрофа возможен полный коллапс».

— «Но почему?» — удивилась Эстира. — «Энроф полностью сформирован. Рождение Звентаны закончило этот процесс, а ее восхождение — укрепило основы. Как может негативное излучение разрушить все в одночасье?»

— «Может, он перенесет его во времени куда — нибудь в один из самых опасных моментов истории. Смутное время само по себе безумие, а уж наличие пылающих чар Гаашарвы точно приведет к удручающему финалу. Не будет Золотого века в Энрофе, соответственно и Благословенная Звентана начнет чахнуть и растворяться в небытии!»

— «О женщины, как все же сложна ваша сущность» — решил, наконец, вступить в разговор Повурн. — «Ты хоть когда — то способна его простить! Не молчи, моя дорогая Лаалит, продолжай начатое, отвечай…».

— «Это мое дело, Брат, больше оно никого не касается!»

— «Я думаю иначе. Нас сейчас здесь семеро и все должны выслушивая, наполняться твоей ненавистью».

— «Молчи, Брат! Ты переходишь грань дозволенного! Как смеешь ты обвинять меня в личной заинтересованности. Да, наша связь не была благословенна. Я плачу за это и сейчас, своими муками и тысячами, миллионами жизней, несущих в себе остатки его семени. Но когда я любила его, он был чист, ты знаешь — чист! Падение произошло позже. Его протест, его своеволие перечеркнуло все на корню. Но что-бы ни было между нами, я не позволю перечеркнуть труд многих тысячелетий. Мир строился долгие века, он же желает разрушить, поработить Шаданакар в одночасье, особенно Энроф. Вы знаете, как я люблю Энроф!» — выговорившись Лаалит замолчала, едва сдерживая рвущиеся слезы.

Первым за сестру вступился младший из братьев — Зоранда: «Почему все молчат! Вы что из другой Брамфатуры! Вам совсем не известна та сила, что превратила первейшего из ангелов в демонического предводителя. С Гагтунгром та же история! А он живет здесь, с нами, в нас, в единой общности! Если вы запамятовали, я могу освежить забытое, кому как не мне знать его мертвую хватку! Подчиняющий закон взаимопожирания, словно петля на шее. Его влияние возымело успех, разделив животное царство на две половины. Одну часть ему удалось демонизировать окончательно, утвердив развитие их жизней только за счет жизней своих собратьев. Другая половина, предназначенная в жертву, в условиях постоянного бегства, была неисправимо заторможена в своем развитии. Мы же знаем, что по первоначальному плану Всевышнего Отца Энроф был предназначен именно для животного царства. Но замутив их сущности, Гагтунгр сделал свое дело! Просветить реальность своего мира они уже не могли, тогда был создан человек, и бремя просвещения было возложено на него. Но и здесь влияние Гагтунгра достигло значительных результатов. Войн, болезни, пороки, грехопадение — лишь маленькая толика преград, через которые человечество должно было пройти. И сейчас, когда победа так близка, когда уже не только люди, но и сама трехмерная материальность наполнилась Любовью и Всепрощением, он приготовил новый коварный план — сломить ветку времени и пустить развитие в свое изощренно — адское русло. Я не специалист во временной истории, вы гораздо старше и умнее меня, вам решать есть у него такая возможность или нет. Я лишь поддерживаю Лаалит и прошу об одном — помогите провиденциальным силам остановить это зло. Отнеситесь серьезно к словам Мати — Лаалит. Так или иначе, он все равно рядом с нею, столько времени рядом! Поэтому понять уверенность ее предчувствий необходимо!».

— «Мы услышали тебя, Брат» — могучий Влаор встал со своего места. В то же мгновенье зеркальный круг ожил бушующим океаном. Гагтунгр имеет доступ свободного перемещения в Шаданакаре. Противостоять ему в этом у нас права нет, но Властитель времени способен затруднить его планы. Вьюмн, это уже твоя прераготива. Из всех, ты к нему гораздо ближе. Соединись с властителем, почувствуй не замутнена ли его сущность. Проверь временных стражей. Может могучий демон среди них обрел некий оплот. У меня есть еще одна просьба — к тебе, Повурн! Ты более других из нас подвержен зареву зла. Нет, его частицы есть в каждом! Я, например, в этой очередности следую за тобой. Но ты — отдельное дело. Он создал материальность своего мира из твоего тела. Тебе и проникать не нужно, ты и так присутствуешь в самом естестве низходящего ряда. Помоги, узнай сокрытые там тайны! Тебе сделать это гораздо проще, чем всем остальным».

— «Да как ты смеешь!» — в гневе Повурн вскочил со своего места. Зеркальный круг задымил обжигающей лавой. — «Как ты смеешь просить меня о доносе! Мне, царю пылающих недр быть ищейкой, в своем ли ты уме! Вы обидели меня! Послушайте как стонут от боли мои гранитные берега, как шипит и волнуется закипающая лава. Это мой мир! Я хозяин в нем, я его творец, и все что существует в нем, находится под моей защитой! Просить меня об уничтожении меня же! По — моему, это слишком! А если я попрошу Вьюмна раскрыть тайны пересекающего его света, или Эстиру — наказать благоуханную принцессу цветов, потому что и вид ее и запах меня раздражают, просто выводят из себя!»

— «Тише, мои любимые братья, тише!» — в разговор снова вступила Лаалит. — «Мой родной Повурн, не гневайся, усмири огонь. Споры и вражда никогда не доводили до добра. Никто не хотел обидеть тебя. Все мы воистину ценим твое царственное благородство и честность. В этом к тебе никогда не было упреков. Благодатный Вларол, полный добра и сострадания лишь желает помочь тем, кто ведет отважный бой с силами Гагтунгра. Мы все помогаем живущим в нас сущностям. Ценим их, защищаем, прощаем. Все, потому что они наши частицы. Своими жизнями они продолжают нашу жизнь. Мы не можем заставлять друг друга наносить себе вред. Но наш всевышний отец дал нам главное право — быть похожим на своего отца. Ни у кого из присутствующих, я думаю нет сомнений, что поддержка потока восхождения наша всенасущная задача. Мы просто не можем не соответствовать ей. Закон прост — просветление материи через воплощение ему подобного. Закону подчиняются все, мы же в полной мере. Каждому из нас дана огромная божественная сила. Тебе Повурн, как самому старшему, больше всех. Сильнейшему самый тяжелый груз. Не надо нам чужих тайн. Все сокрытое, рано или поздно, выходит на поверхность. Нам необходимо другое — твоя забота, твоя поддержка и тепло. Пусть мысли твои станут ласковыми, озаренными отцовской благодатью, тогда решение придет само!». Во время слов Лилит, золотое свечение искрящимся облаком полетело в сторону Повурна, но достигнув середины круга завертелось полупрозрачным вихрем и взмыв вверх, осело уже повсюду.

Понятие языка и речи в потустороннем мире весьма условно. Нет, духовные личности, конечно, говорят, произносят звуки, слова. Но это больше похоже на ритуал, а не на необходимость. Смысл сказанного просто появляется в твоей голове. Совершенно непохожие звуковые особенности, различия, как в одном и том же мире, так и в разных слоях — не проблема. Там возникает новая, телепатическо — звуковая, с визуальным эффектом связь. Эффект проявляется в свечении воздушных потоков, мерцании туманностей, визуализации образов и ликов. Причем чем выше, тем богаче и разнообразнее передаваемый поток. Демоны и особенно страдальцы, гораздо беднее в этом отношении. Лексикон их короток, нещадно обрезан и сух. А здесь, Каролина будто снова попала из пустыни в сказочный оазис. Такой красоты демонстрируемых миров и сущностей, такого разноликого многокрасочного разноголосья она не видела никогда. Мало того, что она снова оказалась в благодатной выси, что опять могла свободно летать и дышать, так еще и память, разбуженная увиденным, одномоментно раскрыла неизмеримые глубины знаний. Устройство Шаданакара стало определенным, знакомым до мелочей. Даже те слои, о которых Кер не догадывалась мгновенье назад, живыми картинами всплывали в ее внутреннем знании, и каждый занимал свое место.

Наполненная мощью полученных знаний, Керол сидела не двигаясь, не шевелясь. Взор ее был направлен в разлитое повсюду небо, но видела она спиральную пирамиду миров, упирающуюся в огненное зарево внизу, и наполненное бесконечным светом наверху. Совершенно потеряв сюжет происходящего, наша героиня не заметила момент, когда Верховные Стихиалии, наконец — то договорившись, стали поочередно, встав в середину круга, растворяться каждый в своем слое. Не видела она и еще одного значимого факта. Эдван и его группа, включая Мерлин, мужчин и колдунью, вышли из портала в том же месте, где совсем недавно ступала она. Повторяя ее путь в молочно — золотом тумане, совсем скоро они оказались в границах приемной залы. Волею судьбы, перед ними стоял трон Зоранды, за которым они и укрылись. Конечно, их не заметили, слишком небольшими были размеры, в сравнении с величиной Верховных Правителей. Но вот почувствовать — почувствовали. Особенно беспокойно восседал Зоранда, довольно часто шевелился, приглядывался, прислушивался, принюхивался, а когда вышел для перехода в свой слой на середину, спрятавшаяся в полах его одеяния группа, как не сопротивлялась, была решительно затянута вглубь, вместе с ним. Но прежде чем достать Ханвиллы, основного места пребывания Зораны в своем слое, им пришлось пролететь, пронестись сквозь миры, к ней ведущие.

Зоранда и путь к нему.

Животные, по мере своего просветления, так — же как и человеческие души проходят свою лестницу помогающих им очиститься слоев. Влияние Гагтунгра, коснувшееся основных законов жизнедеятельности живых существ, конечно, нанесло животному миру зияющую, трудно заживаемую рану, но не смогло изменить главного. Почему так очаровательны и милы детеныши почти всех животных. Почему, не говоря уже о волчатах и львятах, даже маленькие гиены или, например, змейки не вызывают ничего, кроме добрых и трогательных чувств, потому что их истинное существо благодатно и прекрасно. И пока они не попали под установленный Великим Демоном закон взаимопожирания, пока свободны от него, они могут показать окружающему миру свое истинное лицо. Все животные демонизированы в различной степени сравнения, тем сильнее, чем более они хищны. Конечно, эта демонизация касается только их шельтов и более плотных материальных облачений, монаду она затронуть не может. Но демонизация шельтов может достигать ужасных степеней и вызывать катастрофичные последствия. Мезозойская эра ознаменовалась тем, что этот класс, достигший к тому времени гигантских форм, был рассечен пополам. Одна половина, оставшаяся травоядной, получила в дальнейшем возможность развития в других слоях и теперь находится в Жумейре, высшем мире их обитания. Пролетая через него в даный момент, спутники видели тысячи, сотни тысяч вполне разумных, добрых и необычайно ласковых существ. Вторая же половина гигантов — хищников развивалась в противоположном направлении. На них давно уже было не физическое тело, а каррох. Это именно они свирепствуют в шрастрах в виде раругов.

Следующим в очередности понятия был Иссен — мир душ большинства животных, существующих в современности. В промежутках между инкарнациями, они мелькают в нем очень быстро, но это ни в коей мере не напрягает, а только дает возможность разумному животному очистится от накопившегося в Энрофе зла. Мир был весел, радужен и так густо населен, что пробираясь через миллионы существ, отряд вынужден был облетать самые большие скопления — что — то вроде городов Энрофа, только в природном ландшафте.

Далее следовал Эрмастиг — мир душ высших животных. После смерти туда поднимаются представители немногих видов, самых разумных и доброжелательных в Энрофе. Да и задерживаются они в нем гораздо больше, чем в Иссене. Вслед за ним наконец — то появилась Хонгвила — прекрасная, сказочная страна, где ставшие души многих достигших ее, получают просветленные тела. Все обитавшие там животные были неописуемо красивы, высокоразумны и духовно мудры. Хонгвилы, высшего в своей сакуале слоя, должны будут достигнуть все животные, чтобы потом подняться выше — в Файр, Уснорм, и Каэрмис, а затем, уже соединившись с просветленными душами человечества, продолжить восхождение в неисчислимые миры Космической Сальватеры.

Очутившись в Хонгвиле, наши странники получили возможность свободного общения и перемещения. Могучий поток, как магнитом притягивающий и всасывающий их в себя, наконец то ослаб и потихоньку совсем растворился. Увиденные во время скоростного путешествия миры, остались в памяти яркими вспышками, но этот царственный живой слой, в котором они оказались, поражал своей необыкновенной нежностью. Ландшафт напоминал бушующую природу центрально — африканского континента Энрофа. Могучие тысячелетние леса, просторные, без зарослей и непроходимых джунглей. Деревья там, все как на подбор — витязи, великаны, которые сами являются источниками жизни. Они одаряют плодами, обновляющейся листвой и божественной росой всех, кому это может понадобиться. Солнечные лучи не опаляющие, а ласкающие легко проникали сквозь пышные кроны. Не было ни одного элемента почвы и растительности, не обласканного их силой. Леса сменялись широкими полями высокотравных саванн. О как чудесны были их танцующие, взволнованные игривым ветром, пряные травянистые моря. Наши спутники остановились и ощутили себя свободными, как раз на границе, между таким лесом и степью.

Их сразу окружило огромное количество различных по виду, но созданных, по — видимому, из однородной субстанции существ. Они определенно напоминали животный мир Земли, но сказочно — воздушная материальность Хонгвилы, делала воздушным каждый лик. Молчаливой наблюдение за вновь прибывшими, не мешало некоторым из них то и дело отрываться от наблюдения и пускаться в веселую захватывающую игру, чем то напоминающую схватку котят.

Эдван произнес мягко, едва слышно: «Это Хонгвила — мир просветленных животных». Забавный смех Мерлин, Дугласа и Фредмана прозвучал в ответ. Дело в том, что с каждым произнесенным им звуком, в ярко — зеленое, мятное, расшитое золотом лучей небо, понеслись разноцветные воздушные шарики — горошинки. От смеющихся, такими же пульсирующими ручейками, исходили улетающие в высь дорожки. Беззаботный мир Хонгвилы напоминал миры детства, но в этом то и содержалась некоторая опасность для чужаков. Созданный для животных, освободившихся от влияния зла, он был задуман, как место отдыха — долгожданное и заслуженное. Здесь, очистившиеся души животных, росли, мужали в своем могуществе, и далее уже путем трансформы поднимались в свою Картиалу. Это был мир детства, объятый вездесущей материнской заботой. Хангвилла принимала в себя, растила, убаюкивала. Все устройство ее было направлено на то, что бы воспитать, направить очищенный животный шельт в новый путь. Поэтому уходить совсем не хотелось, да и сделать это было довольно тяжело. Файр из Хонгвилы принимал только животных. Выход через низлежащие животные слои был возможен, но затруднен силой восходящего потока. Человеческим, а тем более ангельским душам можно было застрять здесь надолго, забыть о восхождении, забыть о миссии, утонуть в забавном ничего неделании, до тех пор, пока не будут замечены Великим Правителем.

Захватывающий, умопомрачительный смех накрыл всю группу сразу, в одно мгновенье. Такое бывает только в детстве, особенно когда нудно сдержаться, а ты не можешь. Пытались противостоять лишь Эдван и Дар, они боролись, едва сдерживая улыбку. Остальные же просто катались по высокой, несминаемой траве.

— «Дуглас, смотри, Эдван теперь водопад, неправильный водопад. Он в верх летит, перевернутый. Смотри, в нем целое стадо пузатых ежиков — ха, ха, ха…». В шариках, отлетавших от каждого произносившего хотя бы звук, и вправду мелькал образы странных зверьков. То ли искаженно отражались, те кто присутствовал рядом, то ли так была устроена чудесная природа этого слоя, но удивленный вид запертых в радужной оболочке животных, явно намеренно смешил и позами, и веселым общением в виде забавных рожиц, и вообще всем своим поведением. Постепенно, к смеху ангелов и людей, стал присоединяться смех некоторых из стоящих вокруг животных. Эдван, не знающий что делать, умоляюще смотрел на Дара с немой просьбой не сломаться и не пуститься в разнос, хотя бы ему. Из общего стада выступил красивый, могучий, синеокий вол. Он с сочувствием взглянув на Эдвана и остальных, мысленно произнес: «Вам надо пройти к небесному озеру. Его воды снимают беззаботность и возвращают высшую память. Искупавшийся в нем становится взрослее, правда насколько это возможно для Хонгвилы. Пройдемте за мной, я провожу».

Шествие по колышущемуся травянистому морю возглавил вол, далее шел Дар, за ним Дуглас, Мери и Куар, затем Тео с остальными ангелами, а замыкал группу Фредман и Эдван. Сквозь пронизывающие солнечные лучи в мягкой изумрудной траве мелькали лики остальных сопровождающих. Смех понемногу прекратился, но вот детское непослушание и все подминающая под себя игривость, полностью завладели Дугласом и Мерлин. Они постоянно толкали друг друга, падали, кувыркались, убегали, но контролируемые ангелами, быстро возвращались назад. Благородный вол ступал не спеша. Чудесные, искрящиеся в золоте бабочки, окружили его воздушной стайкой и что — то ласково напевали, словно свита, сопровождающая в пути. Каждая была точной копией другой, но вдруг они превратились в одну, необычно изящную, красивую, женского вида особь с позолоченным нимбом вокруг и такими же позолоченными солнцем, огромными крыльями. Бабочка уселась к волу на шею, и наклонившись близко — близко, зашептала о чем — то прямо в ухо. К Эдвану в тот момент подошла грациозная газель. Она двигалась грациозно, чуть улыбаясь прекрасными разумными глазами. Отвлекшись на Фредмана, который посадил себе на руку маленькое прозрачно — крылое существо, то ли кузнечика, то ли человечика, Эдван потерял ее на несколько мгновений из виду, а когда взглянул вновь был бесконечно удивлен. Рядом уже шла не разумная газель, а хрупкая, юная девушка, такая же совершенная, и с такими же несравненными глазами. Девушка теперь улыбалась, правда все так же молча и сочувствующе.

Дорога пошла в гору. Шелковая и ласковая трава сменилась низенькой, бархатистой, стелющейся прямо под ногами. Большое количество сопровождавших их животных стало уже явно различаемым и узнаваемым. Одни уходили, другие присоединялись, некоторые неизменным составом шли рядом, не покидая. Воздух, наполненный бесконечностью и солнечной глубиной звал в высь, в запредельное сияние Файра, но взмахнув с неистовым размахом крыльями, Эдван смог лишь едва — едва, на несколько метров, оторваться от травы.

— «Ваши крылья десь бессильны, Благословенный Ангел» — обратилась к нему газель.

— «Я знаю, просто уж очень хотелось попробовать» — ответил предводитель.

— «Может быть у них получится настоящий полет» — говоря это Эдван махнул в сторону впереди идущего Цуккермана.

— «Увы, Благословеннейший, они, конечно, ближе к нам, но здесь, словно в младенчестве, настоящие возможности спеленованы и спутаны, так что озеро вразумит, но силу полета не вернет».

Поднявшись на пологую гору, спутникам открылся грандиозный вид. Внизу, у подножья сияло круглое, убегающее до бесконечности в даль озеро. Отражая в себе мятное, в золоте лучей небо, оно сливалось с ним у горизонта и, казалось, что окружающие озеро с разных сторон леса и степи просто тонут в обнимающей их изумрудно — небесной вышине.

— «Оно как небо, правда, как небо! Ван, полетели!» — Мерлин толкнула Дугласа вниз, и сама прыгнула в зеленоватую пустоту. Среагировавшие Дар и Тео, попытались было прыгнуть за ними, но были остановлены громогласным, внутренним звучанием голоса вола.

— «Не беспокойтесь! Все равно полета у вас не получится, а им помогут. Смотрите!».

И правда. Тысячи искрящихся прозрачных мошек, окружили падающие тела с разных сторон, словно мешком, и поймав, таким образом в сети, подвесили в невесомости. Затем, расстелившись живым ковром, начали поднимать их в верх, к тем кто стоял на вершине. Мерлин и Дуглас не успели испугаться, скорее напротив, больше развеселились. Почувствовав мягкость и упругость несущей их основы, они принялись прыгать и кувыркаться в воздухе, мягко шлепаясь и отталкиваясь от дышащего сияния. Когда же их подняли на уровень остальных, крошечная мошкара превратилась в мерцающую бриллиантовыми искрами, воздушно — красивую женщину — пчелу, со множеством прозрачных крыльев — вееров за спиной. Женщина бережно держала, лукаво улыбавшихся Мер и Дугласа в обеих руках. Поставив их рядом с синеоким волом, после приветственного поклона, она снова рассыпалась на тысячу живых искорок и растаяла в вышине.

— «Какая она красивая!» — произнес изумленный Фредман. — «Кто это?» — обратился он к стоящему рядом Эдвану. Но ответил всем сразу, так же мысленно и обстоятельно, могучий царственный вол:

«Там внизу, гнусной лапе ужасного Гагтунгра, удалось надавить на некоторые шельты животных, совершив над ними насилие. Он как бы расплющил их, раздробил, сделал из индивидуальных — коллективными. В Энрофе, чуть выше и ниже, индивидуальные шельты многих низших существ — суть кратковременного проявления именно такого коллективного шельта. Таковыми являются большинство насекомых, не говоря уже о простейших. Индивидуальный шельт мухи или пчелы там, только маленькая частичка, кусочек тела коллективной Царицы здесь. Их мир — Нигойда находится чуть ниже, в стороне от восходящего ряда, но самые просветленные и великолепные, давно живут с нами и помогают подняться остальным. Друзья мои, поспешим! Солнце начинает садиться! На закате небесное озеро как никогда насыщается божественной силой светила! Вперед, друзья мои, к его исцеляющим, растворенным лучам!». Слова его еще долетали до завороженных красотой места спутников, но сам вол таинственно исчез, растворился в воздухе, так же как сделала это Царица — пчела.

Спуск к озеру был недолгим. Ласковый ветер нежно обнимал своим дуновением и одновременно подгонял к воде. Дару и Тео пришлось крепко взять за руки совершенно впавших в детство Мери и Вана. Но тут успел отличиться вполне спокойный и задумчивый Фредман. Поймав в свою шляпу переливающегося разноцветного жука, он всю дорогу мысленно шушукался с ним, а затем, видимо о чем — то договорившись, положил его на голову и одел сверху шляпу. Но то ли договор был совсем не об этом, то ли жуку стало неуютно в темноте, тот заверещал так настойчиво и громко, что Цукермана тут же окружили в плотный круг, все кто шли рядом.

— «Ты зачем его спрятал? Выпусти немедленно!» — взволнованно проговорил Эдван. Но Фред то ли от страха, то ли от неуверенности совершенно застыл, не в силах пошевелиться.

— «Отпусти его, отпусти его быстро!» — Куар попыталась снять шляпу. Но тот принялся убегать, приговаривая дрожащим голосом: «Я не виноват! Это он, он сам просил взять его с собой!». Обстановку разрядил серебристый великан — орел, круживший над спутниками в небе. Пролетев прямо над головой Фредмана, он сдул шляпу сильным воздушным потоком. Покатившись вниз, она остановилась прямо у кромки воды, а получивший, наконец, свободу жук, превратившись в подобие маленького человечка, начал читать Фреду нравоучительную мораль, крутя пальцем у виска и изредка покачивая головой.

Процессия снова тронулась в путь, благо оставалось буквально несколько шагов. Золотое солнце совсем уже спустилось к воде, и когда путники вошли в ее струящуюся негу, им показалось, что это не вода, а расплескавшиеся солнечные лучи обнимают их своей теплотой и в то же время прохладой. Купание продолжалось долго. Оно было шумным и очень веселым. Брызгались, плескались все: ангелы, животные, люди. Даже Эдван, наполнившись живительным золотом, пару раз так мощно ударил по воде крыльями, что брызги солнечным дождем рухнули с изумрудных небес. Солнце практически село, растворившись в теплой аквамариновой влаге. Красивый закат, очень похожий на земной, может быть чуть более яркий, пронзительный, насытил воду густым темно зелено — синим цветом с пылающими переливами. Вместо розового, как в Энрофе, к нему примешивалось все больше сиреневых, бледно — голубых и темно –желтых, медных бликов. Небо и озеро заиграли одной переливающейся палитрой. Спутники сидели на берегу и смотрели на танцующие, вспыхивающие волны света. Все давно пришли в себя. Мерлин, обхватив лицо руками, искренне попросила прощения. Дуглас и Цукерман хотели последовать за ней, но были прерваны на полуслове Эдваном и вновь присоединившимся к ним, синеоким волом.

— «Вы не в чем ни виноваты. Это сама Хангвила, ее душа, ее стихия завладела вами. Все обошлось замечательно. Больше таких срывов в младенчество не должно быть. Но задерживаться здесь надолго нельзя, если вам есть, конечно, куда спешить. Память может снова растаять и отдаться на откуп озорному счастью».

— «Благодарим Вас!» — ангелы встали и поклонились всем окружавшим их животным. Тоже сделали и люди. Прекрасный вол ответил таким же поклоном и задал, пожалуй, самый главный вопрос: — «Могу ли я с братьями помочь достичь цели вашего путешествия. Мы будем рады, если наша помощь хоть в чем — то пригодится».

— «Еще раз искренне благодарю вас» — ответил Эдван. — «Цель нашего пути была так близка, хотя все еще невидима. Это женщина, такая же как Мерлин, но вокруг нее собралось столько важных ниточек одного клубка, что ценность ее существа выросла в тысячи раз. Тот, кто найдет ее первым — получит весь клубок, а вместе с ним не только Энроф, но ближайшие к нему миры».

— «Я догадываюсь кому еще, кроме вас нужна душа этой женщины» — мысленно прервал вол.

— «Да благодатный друг, именно ему — Гагтунгру и всей прислуживающей нечисти» — продолжил Эдван. Каролина была так близка, я чувствовал это, не видел, но чувствовал, там в Великой Нерлианте!».

— «Вы были в Нерлианте?» — восторженно удивились вол и остальные.

— «Да, в Нерлианте. Мы прятались под троном у Зоранды».

— «Вы лицезрели воотчию всех семерых Верховных Правителей? Это великое счастье, великая благодать теперь будет с вами вечно!» — еще раз нижайше поклонившись, вол попросил странников рассказать о чудесной встрече. Рассказать подробно, описать каждого отдельно, его слова, действия, мысли.

Речь держали по очереди и люди, и ангелы, но особенно изумленным животным понравилась описание Дара. Ему и правда не было равных. Просветленные звери, как дети, то смеялись, то плакали, то закрывали от страха глаза, то завороженно цепенели от величия и силы описываемого. Речь Дара была продолжительной. Сияние заката потихоньку прекратилось. В темно — зеленом небе вспыхнули огромные серебряные звезды, в мутных ореолах исходящих лучей. Ангел рассказал обо всем: о Каролине и о Стихиалиях, о вездесущем алмазе, и мирах, которые им пришлось посетить ранее, и конечно о том, почему им так необходимо вернуть Керол в свет

Когда Дар закончил, звенящая тишина еще висела несколько мгновений. Первым заговорил серебряный легкокрылый орел, тот самый, который освободил несговорчивого жука.

— «Помочь вам может только Зоранда. Цена вопроса слишком велика, чтобы возвращаться назад!».

— «Но как мы сможем объяснить ему, как рассказать об этом? — уточнил Эдван.

— «Больше не нужно ни о чем рассказывать, он здесь, постоянно с нами. В каждой травинке, капельке, каждой частичке нашей или клеточке. Твои дети просят тебя, о Великий, яви нам свою суть. Покажись в Божественной силе!». Вместе с орлом, слова эти хором повторили все, кто был рядом. Зов усилился голосами и тех, кто в данную минуту был далеко, но сердцем и душою чувствовал происходящее и искренне присоединился к нему.

И Зоранда явился! Эдван и его спутники поняли, что это именно он, потому как почтительно, с любовью и благодарностью, склонили свои образы абсолютно все присутствующие. Не только звери и птицы, но и деревья, цветы и трава. Зоранда предстал совсем не таким, каким наблюдали его наши путешественники в Нерлианте. Тогда он был человеком львом, прямоходящим умным сфинксом. Сейчас же к ним подошел благодушный, великолепный и просто сказочно красивый слон. Его огромные уши и кивающая голова, ласково приветствовали встречающих. Материальность его тела светилась серебряным светом звезд, примерно таким же, как и у остальных, но значительно ярче и красочнее. Подойдя поближе слон произнес не мысленно, а громогласно: «Теперь я знаю, кто вы и почему находитесь здесь. Я видел ту, кто вам нужна. Она сидела под самым куполом, в разрезе верхнего оконца. Остальные правители ее также заметили, но не придали этому факту значения. Что такое крошечная человеческая сущность в торжественном параде пред Верховными Стихиалиями. Ничто! В сравнении с ними она настолько мала и незаметна, будто мошка, сидящая сейчас у вас на руке. Кого действительно могло заинтересовать присутствие человеческого шельта — это только Мати. Она всегда покидает встречи последней, так было и в тот раз. От Великой не скроется ни одна тайна. Она чувствует, знает тесносплетения шельтов и даже монад всех без исключения существ. Упустить ту, на которой словно на перекрестке сходятся важные пути, она не могла. Я легко могу вас вернуть обратно в Нерлианту, но думаю в том нет необходимости. Та, кого вы ищите, сейчас в замке всепроникающей Мати — Лаалит. Туда вас проводить будет гораздо сложнее, но для Зоранды нет ничего невозможного. Прощайтесь странники! Мы отправляемся!»

Эдван подошел к синеокому волу и поклонившись, обнял его за могучую шею. Они прошептали что — то друг другу неслышно и разошлись. Мери и Дуглас, прощаясь, гладили серебряные крылья орла и внимательно слушали его напутствие. Тот самый жук подлетел к Фредману, сел ему на руку и смешно кувыркаясь, снял с себя верхний переливающийся наряд. — «Это тебе на память, возьми» — сказал он виновато. Но Фредман был искренне рад подарку, что явно подняло жуку настроение.

Вдруг на небосклоне вспыхнул первый луч восходящего солнца. То ли ночи в Хангвиле такие короткие, то ли захваченные обсуждением случившегося, путники наши не заметили промчавшейся ночи. Как только лучи коснулись их тел, они начали расти. Расти так быстро и неожиданно, что не осталось ни одной мысли в голове, только непонятное ощущение устремления к чему — то далекому. Оставаясь на одном месте, но бесконечно увеличиваясь в размерах, они тянулись к ослепляющему живому свету. Хонгвила осталась далеко внизу, там где еще находились ноги. А может и нет, может больше нет ног. Вообще ничего нет. Одно живое, невидимое Я, и этот всенаполняющий Свет!

Свет стал понемногу гаснуть, словно превращаясь в движение, в необузданный вихревой поток. Вихрь увеличивался, световые лучи уменьшались. Появилась возможность видеть тысячи животных, кружившихся рядом. Они были совершенно разные в своей материальности, видовой, эпохальной и даже разнослойной принадлежности. Мезозойские ящеры, вылетая из ревущего урагана, соседствовали с мирными слонами и зебрами, плосконосые крокодилы с полупрозрачными высшими сущностями. Все они были совершенно реальны, и надо сказать некоторые, очень опасны. Странники кружились в потоке, сталкиваясь с некоторыми из них. В одно мгновенье, прямо из мутной пустоты на Мерлин выскочил огромный, покрытый длинной шерстью зверь, похожий на дикого вепря. Она совершенно растерялась, от ужаса закрыв лицо руками. Но тут между ними неожиданно появилась Куар. Она бросила в разъяренную клыкастую морду дымящийся порошок, и весело подмигнула Мер. Порошок сделал свое дело. Зверь завизжал и скрылся в вихре. Следующими гостями были птицы. Шумная оранжевая стая влетела в восходящий поток. Они пищали, свистели, бились друг об друга, и о тех кто находился в границах внутреннего круговорота. Особенно нападали на ангелов, клевали крылья, рвали блестящую одежду. Затягивающий поток не давал светлокрылым отбиваться. Куар и тут не растерялась. Начав вращаться в обратную сторону, она сумела каким — то образом разделить воздушные потоки, и направить один из них таким образом, чтобы удалить галдящую стаю на безопасное расстояние.

Наконец, мощное вращение начало принимать более медленный воздушный характер. Стали проглядывать вырисовывающиеся из тумана окрестности нового слоя. Это была Жумейра. Нежно — сиреневые, голубоватые холмы в сочетании с очень красивым, розово — зеленым небом, создавали чудесное сочетание. По ним, словно по волнам бродило огромное количество различных существ, бывших ранее на Земле динозаврами. Одно из них, очень большое и величественное, покрытое золотисто — бежевыми чешуйками, подошло совсем близко и сунув голову в поток, стало изумленно наблюдать за уже плавно кружащимися объектами. Первой, совсем рядом с его головой пролетела Мерлин. Она не смогла сдержать испуганного крика. Животное машинально отдергнуло голову, но не струсило и совсем не убежало. Все остальные пролетали мимо спокойно, не нарушая тишины. Любопытный динозаврик настолько увлекся наблюдением, что вынужден был громоздить свою тушу на что угодно, лишь бы как можно дольше сопровождать путешествующих. Последним пролетал Фредман. Они настолько понравились друг другу, что чешуйчатый, вытянув свой длинный язык, не просто лизнул, а практически обнял Цукермана им полностью. Наблюдая за этой картиной, остальные остро почувствовали необозримую глубину эволюционного расслоения между хищными и травоядными ящерами. Но там, в вышине их уже ждали новые приключения.

Анна. 2014.

Анна вновь закрыла уши от грохота. Только теперь это уже был не гром. Начался обстрел. Снаряды ложились с равной периодичностью. Затяжные, резко обрывающиеся, с тяжелым разрывным звуком. Били не рядом, наверное, по окраинам. Одеяло девушки соскочило на пол. Она привстала, чтобы поднять, но голова наполнилась тяжестью и закружилась. Испугавшись, Аня вновь упала на подушку. Послышались новые взрывы, и серое рассветающее небо в окне окрасилось бледным заревом, вспыхнувшего где — то пожара. — «Наверное, попали во что — то опасное» — подумала девочка, и вновь попыталась поднять одеяло, только теперь ногой. Попытка удалась. Аня осторожно укрылась, а когда согрелась, попробовала задремать, не обращая внимания на удары. Но тут в палату вошла вчерашняя медсестра. Она попыталась включить свет, но выключатель щелкнул впустую.

— «У, заразы, чтоб вас! В подстанцию попали! Что же делать то, генератор старый, долго не выдержит, а сейчас раненых навезут. Аннушка, спишь что — ли? Ты вставай, семь часов уже, скоро доктор придет

— «Как семь, Клавдия Пална, я думала светает».

— «Нет, сегодня пасмурно, солнце просыпаться не хочет. Все в дыму и тумане».

— «Клавдия Пална, я головы поднять не могу, все кружится и тошнит».

— «Да это понятное дело. Тебя же контузило, сотрясение значит. Ничего, сейчас врач придет, укольчик сделает, и легче станет. Поспишь еще, а там глядишь, на поправку пойдешь!». Как следует укрыв Анну одеялом, медсестра пошла к выходу, но в дверях столкнулась с мужчиной в белом халате.

— «Доброе утро, Николай Семенович, вы что так рано?».

— «Доброе, доброе, Клавдия Пална. Только получается, совсем оно не доброе. Макеевку всю раздолбали! Мать и двое детей, в тяжелом, сейчас привезут. Обзванивайте остальных, быстрее пусть добираются. Электрика ко мне. Вместе генератор пускать будем. Да, и готовьте операционную». Старушка быстро засеменила шаркающими шажками по коридору, а доктор подошел к Анне, и поставив ей градусник, начал торопливо задавать вопросы.

— «Очнулась, значит — это хорошо! Когда — ночь, вечер, утро?».

— «Вечер» — Аня пыталась говорить громко, но получалось тихо, шепотом.

— «Фамилия, имя, день рождения — все помнишь?».

— «Да, я помню все, до взрыва. Мне маму найти надо, и Лешку, и мальчик еще со мной был. Маленький такой, Димкой зовут, 3 годика ему. А парня — Колосов Алексей. Он в плечо ранен, и в ногу. Сотрясение, наверное, тоже есть. Когда его мама увозила, он без сознания был».

— «Нет, такого здесь не было. Послушайте, лечение я вам назначил. Дней пять здесь полежать придется. Анализы придут после обеда, там уже точно скажу, что и как. А на счет близких не волнуйтесь, может быть, они за это время сами объявятся. А если не объявятся, поправитесь и сами найдете. Донецк не такой большой город, чтобы в нем потеряться».

— «Доктор, у меня голова кружится и тошнит очень, я хотела привстать — не получилось».

— «Терпи девочка, лекарства помогут, это все пройдет, главное — живая!». Закончив осмотр, врач вышел, а минут через пять вошла медсестра, уже другая, молоденькая, полная и мягкая, как булочка. Представившись Надеждой, она сделала обещанный укол, затем измерила давление и заставила выпить еще какие — то три таблетки. Анна выпила, и через несколько минут ее потянуло в сладкий сон. Голос и шаги Наденьки слышались как — бы издалека, из другой реальности, а затем и вовсе пропали.

Анна не просто окунулась, она с разбегу прыгнула в настоящий, цветной сон. Сначала и в нем было тяжело, все кружилось, будто наяву: лицо мамы, Лешка, Димка, земля от взрывов, тележка, птица из посадки. А потом вдруг кончилось, стало легко и светло, будто девушка очутилась внутри бесконечного дышащенго моря. Только море это состояло не из воды, а из воздуха. Сияющие волны проходили сквозь нее, как будто она была бесплотной, вернее не бесплотной, а способной их через себя пропускать, как сито пропускает воду. Пропускать и чувствовать их легчайшее проникновение. Сколько это продолжалось сказать трудно, времени там не было, само понятие о нем отсутствовало. Затем появился голос — мужской, красивый и очень добрый.

— «Доченька моя, красавица!» — голос коснулся ее волос — и они засияли тем же переливающися светом, потом этим светом наполнились ее руки, ее тело, ее сущность. Анна растворилась в нем, тоже превратившись в голос. Неожиданно, из сверкающей волны появилась фигура доктора, да того самого доктора, который был у нее сегодня утром, с маленьким мальчиком на руках. Доктор и мальчик были тоже из света, но это не мешало им быть живыми и реальными.

— «Что, дочка, помогло тебе мое лекарство?» — поинтересовался доктор.

— «Да, спасибо, мне так хорошо еще никогда не было!».

— «Я вот тут тебе сына принес. Алексея твоего сын. Возьмешь его?». Мальчик был совсем маленький, не более годика, со светлыми курчавыми колечками волос и большими голубыми глазами. Он протянул к Анне ручки и тихо, по — детски произнес: «Мама».

Аня вскинула к нему руки, и вся превратиласьв крик: «Возьму, конечно, возьму! Мой маленький, мой родненький, сыночек мой!». Но доктор осторожно и ласково остановил ее порыв.

— «Не спеши, еще не время, малыш еще не набрался сил. Он придет к тебе очень скоро. Но запомни — твой малыш сын мира. Сын женщины и сын мужчины, сын земли и сын неба. Ты мать его, и тебе даровано столько силы, чтобы защитить дитя, сколько хранится ее во всей земной жизни! Земля спасет его, он спасет ее! Прощай…». Доктор изчез, свет тоже, а Анна, проснувшись, открыла глаза.

Взрывов не слышалось. За окном светило яркое солнце. Жаркий летний день, по–видимому, перевалил за середину. Где — то вдали раздавался звонкий детский смех, утопавший в монотонном звучании сотен звуков города. Аня долго лежала, уставившись в одну точку на потолке. Она вспоминала каждое мгновенье сна. Поначалу он казался таким ярким, живым, но уже через несколько минут, стал неумолимо растворяться в памяти, оставляя за собой лишь тонкий аромат несбыточного счастья.

Входная дверь аккуратно приоткрылась, и в палату заглянуло догожданное мамино лицо. — «Мамочка, ты пришла, я всю голову сломала, где тебя искать?» — договорить она не успела. Маленькая фигурка Димки, бросилась к ее кровати с громким криком: «Ань, вставай! Что лежишь! Я за тобой пришел!».

Родинтроп. 2014.

Уютная гостиная встретила мистера Родинтропа с внуком пылающими светом воздушных люстр и хрустальных подсвешников. Даная и Фридрих Маер только вошли в холл. Девис бросился им на встречу. Несколько обычных любезностей, и лучезаные, белозубые улыбки сделали обстановку непринужденной, можно сказать обывательски домашней. Следующие гости, лишь появившись, тут же окунались в нее. Все прекрасно знали друг друга. Знали так хорошо особенности, достоинства и недостатки, что напоминали единый клан или семью. Девис видел многих из гостей с детства, знал и дружил с их детьми и внуками.

После получасового апперетива, старый Родинтроп пригласил собравшихся последовать за ним. Подозвав Девиса к себе, по дороге, он сказал ему почти неслышно: «Сейчас тебе предстоит один из самых серьезных экзаменов в жизни. Не торопись, не волнуйся. Все произойдет само собой. Главное не сопротивляйся, подчинись неизбежному, и все будет замечательно».

Выйдя из дома, собравшиеся продолжили путь до небольшого гостевого флинеля, стоявшего неподалеку. Там внутри, обстановка оставалась такой же, какой Девис ее помнил с детства. Несмотря на жаркую погоду на улице, в камине горели поленья. Гости стали полукругом, пригласив Девиса в середину залы. В центре, рядом с внуком стоял мистер Родинтроп и еще двое мужчин из числа старейшин. Молодого человека поставили на колени и мягкой бархатной тканью завязали глаза. Стоявший справа из сопровождавших, стал читать, плавно раскачиваясь в такт, тайный текст. Тайный, потомучто звучал он на совершенно незнакомом языке. Но всем из пришедших сюда, явно был знаком. Они периодически подключались к повторению последних фраз. Затем зазвучала торжественная музыка. Судя по исходящему звуку, ее источником являлся очень старый патефон, работающий еще от ручного вращения. Мелодия была волшебной, затягивающей в необъяснимую глубину.

Девис отключился, вырвался из реальности, и полетел сломя голову в бесконечность черноты. Нет, он не превратился в точку или мысль, он определенно обладал каким — то невидимым в этом невидимом окружении телом. Он явственно ощущал, как оно сумасшедше, в разные стороны крутится, несомое незримым потоком. — «Наверное, вот так чувствует себя падающий в пропасть» — промелькнула первая разумная мысль. Но она тут же была сметена огромной волной ужаса. — «Что будет, когда окончится падение, где дно, где конец! Нет, нет, нет!». Молодой человек кричал так громко, что заглушил вездесущую музыку, и как ни странно, вернул себя этим в реальность. Повязка на лбу стала липкой от холодного пота. — «Нет, я не хочу, нет, не надо!» — словно в бреду повторял Девис, стягивая ее с себя. И что же он увидел вокруг? — А ничего! Вокруг была пустота! Не черная, а уже серая, клубящаяся пустота! Понять летит он, стоит или лежит не было никакой возможности. Продолжительность происходящего также была неуловима. Миг и вечность одно, как единица, одновременно начало и конец.

Постепенно мрачные клубы стали оживать, превращаясь в жутких чудовищ. Они были бесконечно огромны в своих масштабах, но в противовес разуму, виделись целиком и сразу. Одно, самое близкое, похожее на тысячелапого полупрозрачного осминога с червякообразной головой, безудержно захватывало в свои могучие щупальца других монстров, поменьше, и словно поедало их, натягиваясь как удав на жертву. До тех пор, пока не были полностью обездвижены, попавшиеся в лапы, еще пытались судорожно сопротивляься, но как только клубящаяся субстанция накрывала их полностью, тихо замирали, парализуемые вездесущим ядом.

Другое чудище находилось чуть подальше, напротив. По-видимому, оно состояло в процессе рождения себе подобных. Само похожее на гигантскую гидру, примерно таким же способом, как обычная гидра оно отпочковывало от себя свои собственные части. И они, на глазах превращаясь в свирепых монстров, тут же набрасывались на своего родителя, тытаясь пожрать его же самого. Некоторые уничтожались сразу же, вновь превращаясь в дымящуюся пустоту, переваренную родительским телом, некоторые опять присоединялись к гидре, образуя могучий полип. Другие, вцепившись, как клещи, продолжали бой, наливаясь отцовской силой, пока не были окончательно уничтожены.

Но самое страшное, самое мерзкое чудище, чернеющее размытыми кольцами, притаилось поодаль. Оно, как стрела, как змея в броске, внезапно выпрыгивало, нанося жалящий удар всему, что попадало в поле зрения. Монстров было много, очень много. Одни, огрызаясь и покусывая друг друга, все же держались вместе. Между другими шел смертный бой. Третьи вели себя отрешенно и держались несколько в стороне, но и от них исходила постоянная угроза.

Самым гадким в этом гнетущем хаосе, было не наличие пожирающих друг друга тварей, а то что они явно управлялись или направлялись реальной незримой силой, также как направляются гонимые ветром облака. Эта сила не была их создателем, она была их энергией, пытающейся слепить из пожирающих друг друга, одного, пожирающего самого себя. Девис даже увидел призрачный смертельный оскал будущего монстра. Он яркой молнией пролетел в груде копошащихся тел. Эта вспышка, вновь отключила сознание, теперь уже вернув в нашу реальность.

Первым, что он увидел там, были глаза деда — серые, чистые, немигающие. Остальные присутствующие смотрели также пристально, без выраженных чувств. Девис неожиданно понял, что и он смотрит на них таким же неподвижным взглядом. Будто та клубящаяся сила, вошла в каждого из стоящих и объединила их.

— «Мальчик мой, как ты себя чувствуешь? Дышать можешь?» — участливо, похлопывая внука по спине, обнял дед.

— «Да, я могу, все хорошо» — внешне взволнованно произнес Девис. Но внутри никакого волнения он не чувствовал. С удивлением ощущая холод, прилипшей к телу сорочки, и глядя на свои трясущиеся руки, молодой человек с трезвым разумом поглядывал по сторонам. Только сейчас, внутренне интуитивно, будто всю жизнь знал, а в данный миг вспомнил, Девис, двигаясь к выходу, наблюдал множество тайных знаков, расположенных повсюду. На полу, в деталях декора, в общей монументальной планировке.

Ни по дороге, ни за накрытым столом, никто из гостей не спрашивал, что он видел и что с ним произошло. Внешне, ужин протекал так же, как всегда, в русле замысловатой беседы, переплетенной шутками и надоевшим, скурпулезным подсчетом чьих — то выгод и неудач. Все было как обычно, но в тот же момент — совсем не так. Девис теперь чувствовал истинное звучание цифр и слов. Откуда они выходят, кому адресованы, куда вливаются. Видел нити, тончайшие, незримые, походие на тонкие световые лучи, только алые, бардово-алые. Они опутывали как паутина находившихся за столом, и почти все тянулись к нему, но вот касались ли — сказать трудно. Все, кроме одной. Та, явно проходила сквозь его тело. Он чувствовал ее и раньше, но видеть не мог, а теперь узрел — кровную, родовую нить, связывающую его с дедом.

Обед подходил к завершению. Девис никак не мог прийти окончательно в себя. Картинка перед глазами то и дело покрывалась рябью, как помехи на телевидении. Полосы то вспыхивали яркими искрами, то становились темными, будто вызженными. В разговоре он не участвовал. Отдельные фразы кое-как оседали в голове, но в основном, словесный поток проносился мимо. Вкус пищи неощущался. Она казалась ненужной, соверенно лишней.

Анна. 2014

После недавнего прихода мамы и Димки, сердце молодой девушки словно очнулось ото сна. В теле появилась неуемная энергия с одним единственным желанием — поскорее покинуть холодные больничные стены. В мыслях так же кипела хаотичная деятельность в виде нагромождающихся друг на друга планов: как найти Лешку, куда послать запрос, возвращаться в родное село или пока подождать. Мама сказала, что в даный момент ополченцы отбили внезапное наступление, но бои идут совсем рядом, поэтому, наверное, придется подождать. Так же она рассказала, что Лешку передала ребятам из его отряда. Они совершенно случайно встретились ее той страшной ночью у городской черты, прямо перед Латным. Алексея забрали, сказали что сами передадут в санчасть. Больше она ничего не знала, кругом шли тяжелые бои, да и узнать было не у кого. «Самое главное он жив! Самое главное у своих! Ничего найду, обязательно найду!» — мысли девушки заезженной пластинкой крутились в голове и совершенно не давали заснуть. Она проворочалась не сомкнув глаз всю ночь, и была очень рада раннему приходу доктора. Тот по-видимому, из-за большого наплыва раненных после обстрела, ночевал в больнице, поэтому на обходе появился в половине седьмого утра.

Николай Семенович сначала подошел к новеньким — среднего возраста женщине лет сорока, с тяжелым ранением в ногу и живот, и семидесятелетнему деду Ивану с такой же контузией как у Анны. Дед всю дорогу матерился на чем свет стоит. Никого не забыл. И бабка была виновата, что за ним не доглядела, и доктор, что заставил его два часа в приемной скорой ждать, и ополченцы, которые совсем воевать разучились, не то что они с немчурой. Но особо, конечно, доставалось отрядам нациков, обстреливающих город. Тут неуемная фантазия старика выстраивала такие многоэтажные фразы, от которых даже видавшей виды бабе Клаве становилось не по себе.

— «Дурак старый! Замолчи, а нето в подвал отвезу, может там успокоишься!» — единственное, что могла она выдать на все его многосложные тирады. Николай Семенович с дедом Иваном долго припираться не стал. Прикрикнул на него командным тоном и приказал поставить очередную капельницу. Дед вздохнул, недовольно закряхтел, но сдержался и молча протяннул медсестре большую морщинистую руку.

К Анне доктор подошел в последнюю очередь, проверил градусник, пощелкал пальцами возле левого уха, спросил про самочувствие, а затем негромким, вкрадчивым тоном проговорил: «Поправляться вам надо, милочка. Поправляться самой. Уколы и почти все препараты я вам отменяю. Оставлю один, самый безопасный. Вчера я получил ваши анализы, простите что не зашел сразу, совсем закрутился. Так вот, результаты меня несколько удивили. Кругом столько боли и страха, а тут радость, новая жизнь!»

— «Какая жизнь?» — удивленно переспроила Аня.

— «Ваша жизнь, Аннушка, жизнь вашего ребенка. Вы беременны, срок четыре недели!»

В палате и так было тихо, а тут на несколько секунд наступила такая звенящая тишина, что когда дед Иван чертыхнулся и протяжно воскликнул: «Во бабы, ниче им не помеха!», все искренне и как — то облегченно засмеялись. Все кроме Анны. Она настолько была сражена услышанной новостью, что невольно приоткрыв рот, немым взглядом обводила смеющихся людей.

— «Ну шо застыла, девка! Глянь скоко мужиков полегло! Ты ж нам теперь пополнению штамповать будешь! Не дохтур, это дело надо, так сказать, обмыть. Вели Клавке, нехай спирту тащит!»

Смех продолжался рассыпаться по комнате, отскакивая от стен и окна. Даже тяжело раненная Ирина улыбалась пересохшими губами. Смех легкий, смех счастливый, такой какой бывал только раньше, до всего этого военного кошмара!

Родинтроп и Девис. 2014.Видя, что внуку совершенно не по себе, мистер Родинтроп, по завершению трапезы, уединился с ним в ближайшей к дому беседке. На ветвях старой липы отчаянно насвистовала лимонная канарейка, та самая, что приветствовала старика по утрам. Буквально через минуту, появился дружище дворецкий с коньяком и бокалами.

— «Что ты, сынок! Успокойся! Все мы прошли через подобный ритуал» — негромко успокаивая Девиса, мистер Родинтроп наполнил бокалы. — «Видения, конечно, у всех разные, но поверь мне, реакции инициированных очень похожи. Теперь ты один из нас в полном смысле этого слова, часть общей силы. Ты пей, в данном случае алкоголь — лучшее лекарство. Чем больше выпьешь, тем быстрее очистится мозг. Потрясения уложатся, как утихает шторм на море. Да и что могло настолько вывести тебя из равновесия? Меня лично, раздирает любопытство!».

Девис выпил залпом целый бокал. Мягкое тепло разлилось по груди, опускаясь вниз. Мысли на самом деле стали чище и гораздо спокойнее.

— «Я тоже, как и ты, видел монстров. Они были так велики, что их туши накрывали собою материки. Чудовища пожирали друг друга живьем. Те, кто заново рождался, тут же пытались уничтожить собственных родителей!».

— «Что же тебя так напугало, мой мальчик! Подобное происходит каждый день у нас на глазах. Наши видения действительно похожи, вернее единой является создающая их сила. Сила эта, на самом деле реальней всего сущего! Да и монстры твои реальны. Сила наполняет их своей глубиной, как пустые стаканы, впрочем, также, как и нас. Наполняет сила, но рождаем мы. Можешь не улыбаться, я не ошибся и не выжил из ума. Именно мы — огромные людские ресурсы, объединенные цивилизационной и территориальной общностью, да чем угодно: войной, амбициями, эмоциями, стремлениями — создаем величайшие, могучие существа. Они находятся в другой плоскости, вход в которую нашим физическим оболочкам невозможен. Мы не просто их создаем, мы влияем на каждое их действие, как, впрочем, и они на нас. Эдакий взаимосвязывающий симбиоз. Ты должен подробнее описать, что видел. Я же постараюсь привязать это к событиям современности.

Сделав еще несколько глотков, Девис отбросился на мягкую спинку плетеного кресла, и напрягая мысли, стал восстанавливать расплывающуюся картину. Я видел множество монстров, распростертых в клубах сизого пространства. Непостижимым образом, будто с огромной высоты, я наблюдал что находятся они как — бы над территорией нашей земной поверхности. Чудовища были разумны, но чужим, не нашим разумом. Одно из них, самое большое и похожее на осминога, распустило свои щупальца, обхватив ими практически весь земной шар. Согласись — двойственное впечатление, толи обнимает, толи душит! В его подчинении находилась целая кагорта меньших по размеру монстров, внешне чем — то схожих между собой, как собаки в диких стаях. Они пытались окружить и злобно нападали на другое могучее чудовище, пытаясь то тут, то там укусить или отгрызть какую — то его часть. Тот в ответ едва шевелился, но от него исходила такая могучая угроза, что было понятно, если он решится нанести ответный удар, от стаи не останется ни следа. Каждое чудище (маленькое или большое) занимало свой ареал, но особенно мне запомнились два. Одно огнедышащее, похожее на дракона, но гораздо страшнее с виду всех остальных. Другое, напротив, бесформенное, с виду вполне милое. Но это обманчивое впечатление сразу исчезает, как только ты понимаешь его настоящую сущность. Внутренне, оно состоит из множества мелких монстров, снующих словно пчелы вокруг матки. Стоит кому — то из соседей коснуться этого огромного живого улья, тут же в ответ летят неисчислимые укусы.

Странно понимать, как можно все это видеть, но я явно наблюдал участки земли, над которыми данные твари живут. Они властвуют над ними, и охраняют их».

— «А что было в конце видения, в самом конце?».

— «В конце…, не помню. Сначала монстры, затем земля с огромной высоты. Я видел континенты и страны. Затем пространство стало приближаться, и я мог видеть одновременно и целое государство и самую крохотную его частицу. Больше ничего не помню».

— «Совсем ничего? Если вспомнишь, дай знать в любое время суток. Для меня это очень важно. Остальное элементарно. Рассказанное тобою, настолько детально описывает современность, что мне немного не по себе. Я уже сказал, что монстры эти созданы нами. Это интерфизическое олицетворение государственной мощи. Россия, Китай, Индия, Европейский конгломерат, и, конечно, Америка, вернее Штаты! Гигантский спрут, щупальцами обвивающий мир — как поэтично, шедевр сравнения! В большой игре каждый выполняет свою роль. США выполняют предначертанное, впрочем как и все остальные. Чудовища живут и питаются за счет излучений нашей психики, и наших тел. Люди в основной своей массе глупы, как бараны. Эдакие пустые воздушные шарики, обтянутые кожаной оболочкой. Их легко заставить верить, подражать. Их нужно и можно «правильно» обучить, заразить, можно запугать. А мир многогранен, мир велик и бесконечен. Глупому человеческому стаду когда — нибудь, все же придется прыгнуть в глубину.

Любому стаду нужен пастух. Человечество всегда интуитивно чувствовало присутствие невидимой высшей силы. Каждый народ прокладывал свои дороги к единому источнику, и называл их разными именами. А источник один. Как его не называй, сути он не изменит. Нет ни Бога, ни его противоположности — есть единая высшая сила, объединяюбая эти понятия. Она постепенно перетекает из жизни в жизнь, из круга в куг. Она воздействует на человека, делает его именно тем, кем он рожден. Из тьмы рождается свет, из света тьма — девиз, знакомый тебе с детства. Сейчас, после инициации, ты стал истинным лидером нашего древнего ордена. Надеюсь, смысл сказанных слов, через некоторое время раскроется для тебя в полной мере. Сейчас ты прошел середину. Поверь мне, с каждой ступенью границы мира будут расширяться. Внутренние знаки наполнятся внешними, и скоро великий источник заполнит тебя без остатка! Надо только верно служить той великой силе, которая взяла тебя под свое крыло. Но мы засиделись, мой друг. Пора идти к гостям. Нас ждут, как ты себя чувствуешь?».

— «Спасибо, гораздо лучше!». Графин коньяка был пуст, тяжесть тела ушла, растворилась в спиртном. Но тяжесть мыслей окончательно не испарилась. Она как бы сгруппировалась, собралась в комочки, но осталась внутри.

Вернувшись к гостям, старый Родинтроп и внук заняли свои места на террасе. Дуэт скрипки и виоланчели только что закончил очередное произведение и готовился к новому. В образовавшемся антракте, гости, наполнив бокалы, подходили с поздравлениями. Кто — то крепко жал руку, кто — то обнимал. Шепот фраз, улыбки, рукопожатия слились в круговорот. Снова стало жарко, хотя на улице, вступившая в свои права ночь, принесла долгожданную прохладу. Наконец, музыканты были готовы, гости расселись по своим местам и ночную тишину заполнили прекрасные переливы Шопена. Девис утонул в них, закрыл глаза и слушал, слушал, слушал.

— «Девис, голубчик, как вам исполнение, не правла ли виртуозно». Молодой человек открыл глаза. Слова эти выдергнули его из вдохновенной игры звука и мысли. К нему обращалась мисс Бавух, сидевшая рядом.

— «Да, конечно, мисс Генриета, мне очень нравится, очень!».

— «Концерт чудесный, старина Родинтроп любит поражать. Поднимайтесь, мальчик мой, проводите меня в гостиную». Старуха крепко взяла Девиса под руку, и они направилис к дверям. — «Вы голубчик, не спешите, торопиться нам некуда» — продолжила она немного дребезжащим голосом. — «Человеку, который сегодня подошел так близко к величию бесконечного, торопиться некуда! Жаль, что еще время не в нашей власти. Но оно в его власти, а значит терпение и знание скоро приоткроют и этот запрет. Поскорее бы, может и мне удастся еще с улыбкой взглянуть на себя в зеркало».

Мистер Родинтроп, мисс Бавух, мистер Кун, мистер Боршинт младший, да и все остальные присутствующие являлись членами ордена тайных властителей мира. В данное время, вот уже более семидесяти лет, орден возглавлял мистер Боршинт старший. Орден состоял из тринадцати кланов. В ближнем круге семь, в дальнем — шесть семей. Власть передавалась не по наследству, а способом определения настоящего главы. За всю историю тайного правления, за редким исключением, у лидерства стояли в основном, две семьи — Боршинты и Родинтропы.

Мир лежал у ног, собравшихся в этой комнате. Испокон веков, тайная власть назначала, меняла, возводила на трон и смещала правителей множества государств. Именно они организовывали войны, они стравливали народы между собой для получения запланированной выгоды, либо для достижения поставленных целей. Именно они постепенно формируя окружающее пространство, неукоснительно приближались к единственно важной цели — официальному мировому господству. С самого детства Девис наблюдал множество ритуалов и обрядов, они даже сложились в замысловатую игру, а затем превратились во что — то обыденное. Но когда таинство ордена коснулись его собственной судьбы, мир, сотканный из множества красок, стал представать в совершенно другом качестве, как будто изображение засвечивалось. Впервые это почувствовалось после ночевки в тайной комнате.

Выросший в обществе просветленных, а члены ордена именно так себя и называли, Девис только тогда стал истинно понимать, что скрывается за лоском манер и благородными порывами.

Тесно переплетенные финансовыми, радственными и духовными связями, кукловоды — олигархи относились к окружающей массе людей, как к планктону — живой, полупрозрачной для их всевидящего ока биомассе. С ней можно было поиграть, как с подопытной крысой. Можно вылепить очередного монстра, наподобие фашизма или ИГИЛ. Можно взболтать ее, направив ударной силой друг на друга, чтобы дерущиеся в пылу ненависти не разглядели, что у них отнимается что — то очень важное и ценное. Можно выбрать из биомассы определенные, понравившиеся частицы, и использовать их по своему усмотрению. Причем использование касается всего — и работы, и достижения грандиозных целей, и обычной дружбы. Но планктон, всегда остается планктоном — не более чем пищей и материалом жизненного цикла для китов — олигархов, особенно тех, кто стоит на самой вершине иерархической лестницы. Киты умело управляют движением планктона, питаются его страстями, его чувствами, и даже жизнями.

Девис был очень хорошим ребенком, добрым, любящим мир и отзывчивым на просьбы. Переходный период отрочества и бурной юности особо не изменил его натуры, напротив, дали больше стойкости и глубокого понимания внутренней и внешней игры, что очень даже помогало в будущей борьбе. Может поэтому выбор и был остановлен на нем.

Кроме нарастающей со временем прослойки, Великий орден тайных правителей включал в себя несколько основных родовых ветвей, родословные которых уходят в глубь веков. К их числу относились самые богатые и влиятельные семьи в мире. Каждое из данных семейств было окружено своим, работающим с ним в тандеме кланом, те в свою очередь другим исполнительным составом. Таким образом, тесно сплетенная паутина, наподобие кровеносной системы повсеместно опутывала земной шар.

Зкономическое могущество, подкрепленное тайными знаниями, сделало их давно небожителями, надстоящими, теми кто дирижирует, но к сожалению, практически совсем уничтожило ростки человечности и элементарного сострадания. Орден не был един. Существовало несколько древних потоков, переплетенных между собой. Но основная борьба за место верховного правителя, разворачивалась, безусловно, внутри их тринадцати кланов. Остальные довольствовались крохами от всеобщего пирога. И здесь шла не просто борьба — истинная битва гигантов. Семь верховных жрецов ордена избирали единого наместника — исполнителя из числа своих выдвиженцев. Наместник руководил всей деятельностью, включая политику, экономику, науку и взаимное движение. Но высшей, особой, внеземной властью — силой самой яркой из темных звезд, наделялось иное лицо. Лицо, избранное предшественником, то есть той внеземной сущностью, которая переходила от одного к другому на протяжении тысячелетий. Именно это лицо было рупором, проводником, силой иного сознания, диктующей свою волю.

Сухая восьмидесятилетняя Генриета Бавух все еще держала Девиса под руку, когда они зашли в гостиную. Мисс Бавух была единственной женщиной — жрецом, достигшим последнего уровня, так что хватка у нее была на самом деле железной. Неожиданно, Девису ворвалась в голову шальная, неизвестно откуда взявшаяся мысль. — Семеро верховных жрецов, семеро влиятельнейших людей мира, находятся сейчас в одном месте. Они не часто, но собираются вместе для проведения важнейших ритуалов. А что если кто — то, пусть гипотетически, попробует разрушить это здание! Достаточно одной ракеты, бомбы, взрывчатки, да мало ли еще чего! И что тогда! Нет, непростительная ошибка. Они же не глупые, уж чем — чем, а умом наделены не меньше остального. Как бы не была идеальна система защиты, риск совмесного времяпрепровождения очень велик. Значит, существует какая — то острая необходимость! До вершины мне осталось два ритуала. Раньше бы на это ушло не менее трех — четырех лет, а сейчас я уже прошел два за пол года. Куда — то спешат, причем очень спешат!

Мысли еще немного путались. Уличная прохлада террасы сменилась домашним теплом. Собравшиеся спорили о России так громко, что на возвращение Девиса внимания почти не обратили. Мисс Бавух тут же влилась в ход беседы, а молодой человек сел в сторонке, и отрешенно наблюдал за происходящим.

— «Каждый ведет свою игру. Надо было продолжать до последнего — никуда бы они не делись! Мы повсюду! Россия бы процветала, строилась, расширялась. В итоге все равно она принадлежала бы нам. Накормленный медведь лениво спит несколько месяцев. А если что не так, всегда можно найти время для выхода. Он слишком прогматичен и хитер. По большому счету ему от нас почти ничего не нужно. Территория, масштаб, огромные богатства — все есть. Мы можем дать лишь объективные средства или саму возможность их легко зарабатывать. Еще пять лет подобного противостояния — и необходимые механизмы они настроят сами. Что тогда господа!» — старуха говорила несколько раздраженно, как будто описывала чтото мерзкое и очень неприглядное.

— «Так то оно так, Генриета, но разреши с тобой не согласиться. Конечно, нам нужна эта земля. Она должна быть нашей во что бы то ни стало. Почти не тронутый клондайк — ресурстный, человеческий, интеллектуальный! Кроме того, мы знаем — Родинтроп обвел взглядом комнату, — что где — то там, в глубинах России спрятан священный камень, хранящий печать света! Если мы когда — нибудь найдем его, миссия будет завершена в кратчайшие сроки! Есть что- то нетленное в этой земле, неуловимое! Я думаю, оно дает силу и стране и народу. Столько попыток утвердиться на их территории, и все безрезультатно! Ни хитростью, ни войнами, ни подкупом, ни революциями — ничем не взяли. Как крысы подопотные, походят, пошатаются — и снова здоровехоньки, Европу освобождают! Уж страшнее красной чумы ничего не было — печать демона на всем! Сами свою силу уничтожили, заколотили, забили наглухо, ан нет, жива, снова жива! В глубине тьмы свет не растеряла — пробилась и цветет, как ни в чем нибывало! А мы сидим и решаем тот же вопрос, тот же что решали наши предки. Лично меня подобная ситуация напрягает довольно сильно. Надо делать выводы господа, надо принимать решение!».

— «О чем вы говорите!» — в беседу вступил мистер Лейб. — «Ваша нематериальная, но вполне нам известная сила, неичто иное, как дух нации, или совокупности наций. Дух дается верой. Какая вера? Они свою веру семьдесят лет втаптывали в грязь. 70 процентов населения соершило столько грехов, по канонам их веры, что отрабатывать будут еще не одно покаление. Какая вера?».

Родинтроп обидчиво вздергнул плечом, но продолжил: «Я вас не перебивал. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, именно это и вызывает ваше раздражение. Древнее учение великого владыки ясно говорит, чем является Россия на сегодняшний момент времени, и кто дает ей силы. Да, вера была растоптана, но толпы погибших мучеников во много раз усилили свет Небесной России. Она транслирует его в физический мир со всей своей мощью. Кроме тог, многие из небесных затомисов делятся своей силой с Небесной Россией, умножая небесный поток. А вот это уже очень опасный сигнал, который говорит о том, что на территории современного Российского государства может возникнуть в противовес нашему ордену, другая мировая субстанция. Я не знаю — организация ли, религия или что — то еще, но она сможет объединить в себеи все религии, все ближайшие, а затем все остальные государства, под единой эгидой. К тому же, информация о том, что именно там родится новый миссия, нашими оракулами уже подтверждена. Я не раз просчитывал подобный вариант событий, увы, наш итог в данном случае предрешен. Надеюсь, великий владыка никогда не допустит подобного!».

— «Я не согласен, я категорически не согласен!» — вновь вступил в разговор Лейб. — «Да, силы света объединяются. Да, их консолидация в нашем физическом мире вполне реальна. Но мы сделали много, очень много! Не надо принижать наших возможностей. Для современности мы — Боги, да, да, почти как те, что восседал на Олимпе. Мы независимы, недосягаемы, и я думаю, совсем скоро станем бессмертны! Мы обладаем исключительной верховной властью. Мы назначаем правительства и президентов. Мы создали технологии, управляющие сознанием биомассы. Сговорчивым — достаток и процветание, а несговорчивым — кризис, войны и террор. Ближний Восток был важнейшим оплотом веры. Что происходит теперь? Древние ульи рушатся. Мы дробим не только их структуру, мы уничтожаем связь с небом. Происходит осквернение и земли, и души, и самого понятия — Алах! Да, там еще много работы, основной оплот остается невредим, но технологии работают. Они опробованы и приносят результат. Подождем, осталось немного. Мы скоро увидим, как рушится обелиск исламского могущества! Затем вцепимся в Россию. Кстати, я согласен с мисс Бавух. Надо было продолжать вкачивание денежных масс, что их жалеть то. Надо было срастить наши экономики так сильно, как с Китаем. Пристегнули дракона, посадили на цепь. Ничего он не может сейчас нам сделать — ничего, это все равно, что по себе бить!

Более всего меня смущает Индия. Там на самом деле мощнейший духовный пласт. Податливые индусы столько веков находились в рабстве, но общее цивилизационное сознание не сдвинулось ни на йоту!».

— «Какие индусы!» — не выдержал Кунн. — «Какая Индия! Если бы не Российский атомный арсенал, весь мир официально находился бы под нашим контролем. Никакие духовные вливания здесь не помогли бы. Все хотят жить. Только у одной страны есть оружие, способное нас остановить, по крайней мере, сейчас! Так что основной упор необходимо направить на интеллектуальные силы. Как только мы создадим что — то более совершенное, игра будет окончена!».

— «Ага, или они!» — слово взял еще молодой, но очень влиятельный, как по роду, так и по закону — Стив Боршинт. — «Или они создадут!». Его прадед, старый Боршинт являлся верховным главой клана вот уже более семидесяти лет. Под его неусыпным контролем, а вернее под контролем той неземной сущности, которая в нем жила, остальные древние течения были окончательно сгруппированы и подмяты их объединяющей силой. Генри Боршинт достиг преклонного возраста. Более двух лет назад, здоровье его сильно пошатнулось. Скорее всего, дело было не в старении. Способности современной медицины, и та всемогущая сила, которая иногда просыпалась в его теле, обладали безграничными возможностями. Дело было в усталости, могучей психической усталости, лишающей желания жить! Перед решающим боем необходимо поменять лидера, найти более молодую, более дееспособную оболочку. За последнее время, Генри ни разу не появился на всеобщем собрании. С магистрами встречался по одиночке, призывая к себе. Его указания оставались четкими, грамотными, выверенными до мелочей, но произносил он их дребезжащим старческм голосом, то и дело вытирая пот со лба, трясущимися руками. Правители ордена все вместе могли его лицезреть на 25 рубеже Девиса, когда всеобщим голосованием верховного круга, молодой человек был избран приемником. Но вернемся к магистрам и их спору.

— «Что же вы замолчали, господа? Где гарантии, что они не создадут новейшее вооружение раньше нашего? Опять все вернется на круги своя. Неужели не рассматривали подобный вариант! Я лично не сомневаюсь, создадим мы — создадут они. И мне это порядком надоело. Я склоняюсь к решительным действиям! К плану, утвержденному вами еще пятьдесят лет назад!».

— «Вы о третье мировой?» — спросил самый молчаливый участник беседы, седовласый, и к удивлению окружающих, очень молодо выглядевший, мистер Чир ми Шин. — «Но голубчик, минуту назад вы утверждали — все хотят жить!».

— «Я и сейчас это утверждаю, причем не вижу никакого антогонизма. Наша с вами основная задача, сделать так, что — бы мир не просто хотел жить, а хотел жить по нашим законам! Большинство населения планеты так и живет, а тот кто не желает присоединения, сгорит в кострах мировых революций и катастроф. Мы должны нанести России максимально сильный удар. В идеале — полное уничтожение. Если погибнет Российское государство и российская нация, цементирующая остальные, силам света Небесной России некуда будет низливать свой поток. Пустота не рождает людей. Для этого обязательно нужны другие люди. Если их нет — вход закрыт. Она начнет передавать свои силы другим небесным оплотам, но будет уже поздно. Весь мир окажется под нашим полным, неизбежным контролем!».

— «Ваша концепция понятна, голубчик. Меня интересует собственно решение?» — задумчиво опираясь на набалдашник трости, уточнил Чир Ми Шин.

— «Вас интересует процесс уничтожения? Чтож, выбор здесь довольно широк. Начать можно с революционных технологий, уже опробованных, а затем перейти к новым — сотовое излучение, генератор мысли, психотроп…».

— «Не пройдет!» — обрезал его речь китаец. — «Русский бунт вещь, конечно, страшная и без новейших усилителей. Но у России в этом отношении есть прививка. Вы же знаете, человеческая память и окружающее пространство хранит информацию не только текущего жизненного отыта, но и всего что происходило в контексте данной территории с проживающими на ней индивидами. Революция 1917 года нанесла столь глубокую рану, что нация отвергнет бунт, отрыгнет, с наибольшей вероятностью. Да и современные модели трансляции там не сработают. У них свои, неплохо работающие каналы внушения. Можно выбрать бактериальное направление, но это слишком опасно, и даже на современном уровне мало контролируемо. Где у вас стопроцентная гарантия, что у их нет дубликата выбранного препарата, его противоядия или встречного антидота? Климатическое оружие, природно — техногенные удары? Но это нанесет небывалый урон окружающей среде. Ни климатическое, ни ядерное оружие, не могут быть использованы в полном объеме. Пятьдесят лет назад, когда принималось подобное решение для экстремальных ситуаций, планета еще дышала спокойно, а сейчас она на пределе. Мы всеми силами пытаемся справиться с грядущими природными катаклизмами, а вы желаете уничтожить то место, где всем нам, я думаю, придется обитать в будущем. К тому же, в результате применения вашего плана, возможна негативная реакция Земли в целом, вплоть до полного самоуничтожения. Великий владыка повелевал нам управлять данным миром, а не превращать его в прах. Я не меньше вашего желаю окончательного решения данной проблемы, но, к сожалению, выход пока не найден!».

— «А что же молчит главный виновник сего торжества, наш новоиспеченный магистр?» — Боршинт обратился к сидевшеиму с отреченным взглядом, Девису. — «Дружище, мистер Родинтроп передал нам картинку вашего видения. Как же по-вашему свалить Российского монстра? Ведь именно он, хотя и является, по сути, бойцом с нашей стороны, представляет собой непроходимую первоначальную цитадель Русского мира. До тех пор, пока вращенные нами монстры не сожрут, не разорвут на части Российского, и не дадут поглотить себя Американским спрутом — новый всеобщий мировой порядок установлен не будет! Что же вы молчите? Каковы ваши предложения? Совсем немного времени осталось до вашего восхождения на вершину. Вы возглавите орден и обратитесь к нам уже не своим голосом, а словом великого владыки. Но сейчас, у нас есть шанс услышать лично вас!».

Девис внутренне напрягся, но внешне постарался не проявить волнения. Он давно привык к подобным разговорам. Еще ни разу не было, чтобы на собрании высшего круга не обсуждались вопросы, связанные с Россией. Довольно часто они сводились к подобному контексту.

— «Я считаю, что торопиться не следует. Мы идем в нужном направлении, мы уже многого достигли. Общество, в основном, подчиняется новым правилам и в принципе, идет туда, куда нужно. Мы установили главное — новейший стереотип человеческого бытия — человек мира, человек кочевник. Еще пару десятков лет, и общее интернет пространство перенесет свое владычество на реальный физический мир. Необходимо доделать начатое — искоренить понятие Родина и окончательно выхолостить значимость семьи. Без родного и близкого, человеческая душа, словно семечка на ветру будет метаться по миру, не давая всходов. Тогда останется убрать последнюю религиозную нить, заменить ее нашим служением, и все остальные здачи решатся сами собой. Что касается России, считаю, что в данный момент трогать ее непродуктивно. В данном вопросе я более, чем поддерживаю Генриету. Необходимо вливать в нее как можно больше финансовых, интелектууально — технологических и культурных потоков. Потакать их самобытности, реваншизму, и даже до определенного момента православию. Чем больше мы вольем туда, тем быстрее рухнут границы, разделяющие внутреннее и внешнее. Рано или поздно, они все равно будут сметены, подобное стремится к подобному. Можно допустить, что происходящее будет выглядеть, как их победа. Задача — действие — решение! Действуя опробированным способом, мы всегда найдем ниточки для любой головы. Там такие же люди, как везде, просто люди!».

— «Но все это время мы так и действовали!» — возмутился Боршинт. — «Либо правитель выбирает страну, либо страна выбирает правителя! Выбрали! А они соблюдая видимость и поддакивая, творили за спиной все что вздумается! Есть у русских поговорка про наглого кота — Васька слушает, да ест — как нельзя лучше подходит! Наелись, приняли наши правила, успешно используют их против нас же, везде, во всех сферах. А мы должны делать вид, что ничего не случилось? Я категорически против, категорически!».

Говоря это, Боршинт явно обращался к Девису. Борьба между их кланами был также стара, как сама история ордена. Представители то одной, то другой ветви поочередно передавали полномочия верховного магистра друг к другу. За последние два века утвердился закон, по которому после окончания жизненного пути Верховного правителя одной фамилии, власть принимающий, обязательно должен был быть назначен из числа представителей другой семьи.. фактически, власть так и передавалась — от Боршинтов к Родинтропам, и наоборот. За все прошедшие столетия только трижды высшая власть принадлежла другим представителям тринадцати кланов. Естественно, такая жесткая конкуренция выражалась в постоянном соперничестве и явном недолюбливании друг друга.

— «Скоро ты примешь бразды правления из безвольно повисших рук моего прадеда. Станешь нашим главным водителем! Вселенная распахнет пред тобой свои двери, и тайная суть наполнит изнутри. Надеюсь, твое мнение изменитсчя, станет более радикальным и приближенным к дейтвительности. Россию необходимо уничтожить. Уничтожить людей, стереть с лица земли инфраструктуру, чтобы ничто не напоминало о их существовании. Останется лишь земля. И это будет наша земля — бескрайняя богатейшая территория, на которой будет основно новое царство! Тебе решать этот вопрос Девис, не боишься? Знаешь, я несколько раз спрашивал у прадеда, как это, что он чувствует, когда великий владыка раскрывается в нем самом. Он ответил мне лишь однажды, в детстве, но я запомнил. Ничего, сынок, НИЧЕГО, твои чувства пропадают навсегда! В сердце остается лишь мудрость, желание и страх!».

Младший Боршинт явно издевался. Ревность съедала его изнутри. Он всегда мечтал почувствовать на себе слова своего великого предка. До последнего надеялся, что сейчас, главой ордена назначат старого Родинтропа, тот протянет недолго, и царственный венец возлетит на его голову. Но действительность часто рушит надежды не только простых смертных. Главой избрали Девиса, причем решающий выбор делал его собственный великий родственник. Девису до смерти еще очень, очень далеко, а значит и шансов прикоснуться к бессмертному, совершенно не остается.

Каролина.

Мы оставили Каролину, мой дорогой читатель, когда она, обездвиженная сошедшим на нее озарением, продолжала полулежать там, в подкупольном высоком оконце. Перед ее широко раскрытыми глазами проносились не чудесные облака Нерлианты, а великие образы, картины бытия и пейзажи поднебесного пространства. Кер видела бесчисленное количество монад. Их необозримые миллиарды условно распадались на две группы. Одна — монады Богорожденные. Их немного, они гораздо крупнее масштабно и непосредственно вышли из неописуемых глубин Творца. Все их существование предназначено к водительству мирами. Приступив к нему с самого начала, Богорожденные не знают ни падений, ни срывов, и в дальнейшем только возрастают от славы к славе, от силы к силе. Тайну их великого рождения не может постигнуть никто, кроме их самих. Они не просто рождены светом, они и есть свет! Свет творящий, свет рождающий, свет всеобъемлющий и исцеляющий.

К другой категории относятся все остальные монады — Богосотворенные. Тайна их творения может быть постигнута каждым на высочайшей ступени восхождения. Керол видела как двигаются их многоуровневые хороводы, слышала долетающие отголоски песен и гимнов, растворялась в тающем одеянии живых воздушных покровов. В центре шел Планетарный Логос. Он как прекрасный источник, сердцевина цветка, озарял и оживлял своим присутствием миллиарды других, собранных общностями лепестков.

Планетарный Логос — величайшая Богорожденная монада, благословенный разум нашей брамфатуры, древнейшая, самая первая из всех ее монад. Главное отличие от остальных, заключается втом, что она выражает собою, как слово выражает говорящего, одну из Ипостасий Троицы — Бога Сына. Логос Шаданакара совершает абсолютно непостижимый для сотворенных путь восхождения и творчества по космической лестнице. Ни одной брамфатуры, исключая демонические, нет и не может быть без такой монады. Появляясь в каждой из брамфатур на заре, она на всем протяжении становления ее сакуал, остается сосредоточение Провиденциальных сил и Божественного Духа. Каролина смогла увидеть момент, когда Планетарный Логос сошел в Шаданакар. Это произошло в момент, когда сотворенная материальность смогла вместить его. Слой, где он пребывал в начале, стал впоследствии Ирольном. Его блистательным сотворчеством, он был подготовлен к тому, чтобы принять множество Богосотворенных монад. Они миллионами живых лепесточков расцветали вокруг его силы. Однако их торжество не смогло предохранить от вторжения Гагтунгра. Логос и сонмы светлых монад вынуждены были вступить с ним в борьбу. В этот момент творились прекрасные законы мира, чуждые страданиям, смерти, и какой бы то ни было тьме.

Начало первому человечеству — ангелам — было положено самим Планетарным Логосом и прекраснейшей Лаалит, существо которой было еще свободно от демонического эйцехоре. Одновременно, в неустанной борьбе против стана зла, создавались Олирна и другие слои. Многих из них, сотворенных тогда, теперь уже нет. Например, Кер на несколько мгновений показали перламутрово — зеркальный, отражающий свет миллионов звезд мир, куда вступали, достигнув просветления человеко — ангелы. Их материальность совершенно не была отравлена никаким эйцехоре, поэтому восхождение ангело — человечества не было омрачено срывами.

Также развернулся перед внутренним взором Кер миф о первородном грехе. То, что апроизошло между Мати — Лаалит и вторгнувшимся в ее жизнь Гагтунгром, то — вследствие чего сатанинское семя — эйцехоре несут с тех пор все существа, в чьем создании принимала участие Лаалит. Это и является первородной, непознанной по последствиям греховностью.

В демонических существах, эйцехоре господствует даже над монадами. У остальных же в основном над телами, и в довольно редких случаях, над шельтами. Увидела Кер и то, как Гагтунгр, зеркально отображая схождение ангельских монад в Шаданакар, создал плотноматериальный слой, где обретали свои инкарнации демонические существа, те самые, что впоследствии превратились в волг, рыфр, игв и демонов мрака. Тогда еще не было страшных в своих муках, миров возмездия, и только только начала возникать органическая жизнь в Энрофе, предназначенному для царствования животных.

Энроф был задуман как грандиозное сообщество новых, юных, созданных Богом монад, призванных в более плотную материальность для ее и своего просветления. Когда же Гагтунгру удалось исказить законы жизни в нем, положив руку на животное царство и этим опрокинув Провиденциальный замысел — было создано второе человечество — титаны. Со временем они должны были руководить процессами Богоозарения животного мира и некоторых демонических или отставших в развитии стихиалий. Но новой ужасной катастрофой явился их бунт и падение.

Крушение второго человечества послужило Гагтунгру источником такого возрастания его мощи, которого он не испытывал еще никогда. Животные были бесконечно заторможены им в своем развитии, а титаны сброшены в миры возмездия. Впоследствии им удалось довольно быстро вырваться оттуда, но падение послужило страшным уроком для всех. В ответ Провиденциальным Логосом и его станом было создано человечество Даймонов. Их творение было вызвано настоятельной необходимостью возрастания сил Света, и тем вытекающим миллиардом монад, которые безуспешно искали пути к спуску в плотноматериальные слои для просветления.

Даймоны — точные копии людей, может чуть больше размером и одареннее. Их миру, в отличии от Земного Энрофа удалось полностью принять миссию Христа и воплотить его учение повсеместно. Таким образом было совершено окончательное высветление всех эйцехоре, содержащихся в даймоновских сущностях. Сейчас даймоны в своем развитии взлетели на необычайную по сравнению с человечеством высоту. Они помогают людям, приходя к ним в художественных и практических одарениях. Незаметно, силой своей любви, подталкивают к новейшим открытиям и созданию шедевров. В Энрофе процесс просачивания духовного в сферу сознания, идет очень медленно. Тысячелетия за тысячелетиями, капля за каплей, он как — бы накапливается во всеобщем подсознании, что — бы потом, по прошествие веков, прорваться в душу и разум одной личности, ведущей за собой остальных. Сколько таких прекрасных вестников благословенной молнией прорывались сквозь темные тучи в разные культуры, даря божественное вдохновение страждущим, освещая полученным знанием жизненные пути миллионов. Их имена, словно жемчужины в историческо — культурном развитии мира Земли. Эхнатон, Зороастр, Моисей, Осия, Будда, Нахавира, Лаодзы, и многие другие. Их прекрасные облики вспыхивали перед внутренним видением Кер и знания, несомые каждым воплощенным, тут — же становились ее частью.

Особенно впечатляла жаркая борьба, которую выдержал будущий Гаутама Будда. Одно из его первых воплощений произошло среди негритянского племени, в области озера Чад, когда Суданской культуры еще не существовало, а уже тускнеющий огонь Атлантческой мудрости и духовности теплился в душе этого единственного человека. Единственная свеча духа в Энрофе земного шара! Конечно же, он был не так ярок, в сравнении с теми, кто пришел потом, но он был один — этим все сказано! Эта нескончаемая битва во мраке одиночества продолжалась всю жизнь. К счастью, на исходе той инкарнации у него появилось несколько достойных учеников, и дело было спасено! В этом и невероятность его подвига — один, без Синклита!

Прежде чем достичь вочеловечивания, которое бы вполне отразило его сущность, Великий Дух исполнил несколько подготовительных спусков, одним из них было воплощение в Гондване. Однако человечество не было еще готово принять духовность, низливающуюся через воплощенный Логос. Было основано лишь глубокое и чистейшее экзотерическое учение, словно брошены первые семена, которые были перенесены ветром истории на почву иных, последующих стран и культур — в Индию, в Египет, в Китай, в Иран, в Вавилонию. Воплощение Логоса в Гондване еще не нашло характера такой полноты, какая позднее проявилась у Исуса Христа, оно было в сущности подготовкой. Как необходимое условие нужен был четкий монотеизм, исповедуемый не единицами, а воспринятый уже массой народа. Но географические и исторические условия, определившие культурный и религиозные характеры народов Индии и Китая не дали монотеистической идее способов проникновения в сознание народных масс. И монотеистическое учение Лао — Цзы, и такие же течения в Брахманизме остались в основном экзотерическими доктринами. Они ограничивались духовным восхищением отдельных душ. Беспримерная религиозная одаренность народов Индии обусловила восприятие ими откровения многих Великих Иерархий и создание Синклита, не сравнимого ни с одним другим по своей численности. Но могучий Пантеон Индии, как — бы заслонял собою еще более высокую реальность Мировой Сальватеры. Будизм же, мощный своей этической стороной, избегал четко очерченной силы Абсолюта. Будда, как и Махавира, считал что в деле спасения человек должен полагаться только не самого себя. В этом заблуждении сказалась отрицательная сторона того страшного духовного опыта, который он приобрел во время своего одинокого горения среди планетарной ночи, которое он конечно вспомнил, став Гаутамой. Буддийское учение, так же как Индийское и Китайское уклонялись от прямого обращения к Единому, но служили верховными лестницами к своим Синклитам, и только там открывалась дальнейшая дорога к общему для всех, благодатному Божественному источнику.

Первая в мировой истории, настоящая попытка сделать солнечный монотеизм всенародной религией, произошла в Египте. Исполинская фигура фараона — реформатора, вместе с его прекраснейшей супругой Ниффертити. Счастливые и улыбающиеся, взявшись за руки, пролетели они сквозь Керол. Золотые пески страны Эхнатона и Ниффертити, впервые в земном Энрофе прияли на себя проблеск Единой Божественной Славы, и тем самым так разозлили Гагтунгра, что тот стер до основания после их физического ухода, не только основанной ими культ, но даже само имя величественного реформатора исчезло на несколько веков. Для ясного единобожия не смог развиться и маздеизм в Иране. Колоссальный трансмиф этой религии не был вмещен ее мифом даже в малой доле. Ответственность за это подает на Уицраоров Ирана и его Шрастр. Сам Зороастр подготовил духовную форму, достаточно емкую для вмещения огромного содержания, но империя Ахеменидов, как отражение потустороннего Шрастра и впервые возникшего Уицраора, сумели затормозить всякое духовное развитие, вызвать окостенение духовных форм маздеизма, направить его силу не на религию, а на создание государственной великодержавности.

Взор избирающего остановился, наконец, на еврействе, потому что под «Я» библейских книг можно было видеть, хотя и не всегда, и слышать Всевышнего. Для всего человечества понимание задач Христа, стоявших перед Ним, в земной жизни и принятие его знаний явилось бы самой короткой и счастливой дорогой без дальнейших срывов, падений и зла. Он родился что — бы раскрыть перед человечеством грандиозный свет Духовной Вселенной. Наполненные ее сиянием, внутренние органы личного духовного восприятия должны были развиться и раскрыться в кратчайшие сроки. А вместе с человеческим самосовершенствованием были бы преодолены законы взаимной борьбы за существование, растворилось бы кольцо Закона Кармы, окончательно исчезло бы насилие, а человечество вместе со своими государствами превратилось, наконец — то, в братство народов и стран. Далее пошел бы совершенно фантастический процесс. Первым бы явилось устранение Закона Смерти. Заменой физической смерти послужило бы материальное преображение. Несколько веков такого развития привели бы к возведению людей на ступень богочеловечества. Христос не должен был умирать!!! Христос не должен был умирать не только насильственной смертью, но и естественной. После многолетней жизни в Энрофе и разрешения тех задач, ради которых он эту жизнь принял, его ждала первая на земле трансформа, а не смерть. Жизнь вечная, преображение всего существа Его и переход в Олирну на глазах бескрайнего мира. Будучи завершенной, миссия Христа вызвала бы создание вместо кровавых государств с их вакханалиями и войнами — идеального Церковно — Всенародного Братства. Число жертв, сумма страданий и сроки восхождения человечества сократились бы неизмеримо. Но даже не закончив своего подвига в Энрофе, не совершив и трети должного, Иисус сделал так много, что никому не удалось, да и вряд ли удастся кроме его же нового воплощения повторить подобное.

Каролина увидела трясущегося Иуду. Он, конечно, не испытывал ни малейшего сомнения в божественности Исуса. Тридцать серебряников являлись только маской жадности. Истинный мотив предательства заключался в другом: Исус своим вочеловечиванием разрушил в душе Иуды еврейскую мечту о миссии — владыке мира. И тогда, и многие века спустя, обрушение мечты евреев о национальном царе, управляющем всем миром, расценивалось как настоящая трагедия. Говорит это только об одном — предательство явилось актом смертельной ненависти и отчетливо осознанным богоубийством! Наказание было страшным — тяжелейший спуск в Журц.

Керол видела казнь, видела как обмякло прекрасное измученное тело. Иисус конечно мог избежать казни. Мог, но не хотел, это было бы отступление. К тому моменту Планетарный Логос еще не мог подготовить свое воплощение к задуманной трансформе. Но после смерти для Него оказалась возможной трансформа иного рода — воскрешение! А между смертью и воскрешением случилось потрясшее весь Шаданакар, грандиозное, незабываемое событие. Исус Христос — Бог Искупитель сошел в миры возмездия и раскрыл их вечно замкнутые врата. Бессмертное деяние принесло Ему имя Спасителя. Он прошел сквозь все слои магм и ядра, непреодолимым оказался лишь порог Суфетха. Остальные границы были сдвинуты, запоры сорваны, страдальцы подняты. Верхние слои возмездия были преобразованы из вечных страдалищ во временные чистилища, что явилось началом смягчения закона кармы. Физическое тело Спасителя просветилось, и будучи возвращенным к жизни, вступило в иной, более высокий слой трехмерной материальности — в Олирну. Те свойства Его плоти, которые были замечены Апостолами между Его воскрешением и вознесением — способности прохождения сквозь предметы Энрофа, и вместе с тем способность принимать пищу, способность необычайно быстро преодолевать пространства — объясняются именно этим. Следущая трансформа, описанная в Еванглии, как вознесение, была ничем иным, как переходом Спасителя из Олирны еще выше, в следующие божественные слои.

Прекрасный Исус предстал пред внутренним взором Каролины в момент своей неописуемой славы. Она увидела, как множество тысячелетий, век за веком, возглавляет он борьбу всех светлых начал Шаданакара, против демонического зла! За ним шли его удивительные соратники, друзья, ученики. О, если бы ты мог видеть, дорогой читатель, как преобразился лик Кер! Она так светилась бесконечной благодатью, что в душе любого из вас, навсегда были бы развеяны любые сомнения, таившиеся там.

В сине — голубых очах его цвела сила Высших Божественных миров, в нежных чертах лица — бесконечное счастье и сострадание. Трехмерное свечение, исходившее от любимого образа непередаваемым сиянием, одновременно дарило свет и было абсолютно прозрачным. И не надо было ни о чем задумываться, доказывать и искать. Его Сила, Его Свет, Его Любовь навсегда входила в тебя и становилась всеобщим достоянием! Волшебный поток наполнял Кер изнутри. В тоже время она понимала, что не одна, потому что видела, просто видела, переливающиеся в солнечных лучах потоки молитв. Они незримыми нитями связывали между собой сакуалы миров, а затем соединялись мощнейшим пучком, и устремлялись к Нему — Величайшему нашему Спасителю! Они растворялись в Его лике без остатка, или все вокруг — был Лик Его!

Миры и вселенные, как атомы и молекулы слились в Величии Господнем! Бог — одно Единое Сущее — вечное, прекрасное, живое и бесконечное. Бог — одно начало, обнимающее собою все, что озаряется его Сущностью. — Таким Он пребывает в себе! А различные выявления этой Сущности во вне — то как Он открывается миру! Они выливаются в истинные триединые образы Величайших Ипостасий!

Керол уже не видела, не чувствовала, но ослепленная Единым Светом понимала, как это Величайшее Божественное, выявляясь во вне, воспринимается всем существующем. Оно воспринимается, как некая полярность двух, друг к другу тяготеющих, и друг без друга не пребывающих начал — Светозарный Бог Отец и Благословенная Богиня Мать! Два начала, две Ипостасии извечно соединяются в творческой любви и дают начало — третьей — завершающей и одновременно бесконечной — Великому Сыну — Основе Вселенной — Логосу!

Вот так единая, и в то же время уже троичная Божественная сила, наполняет собою все формы, миры и пространства, созданные ею же, и лежащие в ее непосредственной сути! Истекая во вселенную, Божественность сохраняет эту, присущую ей полярность и духовность. На разных ступенях бытия она проявляется по — разному, но суть одна. Законы тяготения, полярность электричества, взаимопритяжение мужского и женского — все только атомы, крошечные компоненты, частицы единой целостности, той которая присутствует у нас, на Земле!

Выявления во вне, так — же абсолютно реальны, как и пребывание Господа в Себе! Поэтому они ни в коем случае не могут быть приняты ни за иллюзию, ни за иные аберрации сознания. Божественная Женственность, именуемая Матерью Логоса, а через него всей Вселенной, вступая в извечный союз с Богом Отцом, не изменяет своей Предвечной Сущности. Ее чистота неиссякаема так — же, как и Его!

Бог — есть Любовь! — простая и привычная фраза раскрылась вдруг для Керол такой грандиозной и неизмеримой силой. Она видела, как ускоренной кинолентой сменяются века, затем эоны, наконец, брамфатуры и галактики! Каждый из живущих, рано или поздно вступал в пределы Божественной полноты. Вступал уже не как ребенок, но как брат Божий! Но даже там, в безличном Величии, истина о том, что Бог — есть Любовь! — никогда не утрачивала своей истинности!

Нет, Бог любит не себя, но каждая из таящихся в Нем Непостижимостей, обращена Любовью на другую, и в этой Любви рождается Третья Основа — Основа Вселенной — Отец — Матерь — Сын! Ничто в любом конечном мире, будто Энроф или даже Синклиты, не может быть соизмеримо или подобно сущности этой тайны, но и ничто, за исключением богоотступнических начал, не может быть сторонним по отношению к ней.

О, Несказанно Прекрасная Обитель Богов — Мировая Сальватера! Как чудесны твои духовные своды. Океаны просветленной материи колышутся вокруг приливающими волнами. Горящие, светящиеся гребни их, не встречая преград в лучезарных гранях, плавно входят внутрь, растворяясь в Обители Совершенных! Они приносят с собой всю полноту жизни, и сами наливаются всевышней полнотой! Там далеко внизу, вспышками искрится нисходящее ожерелье — Синклит Человечества, Затомисы, миры Демиургов, Великих Сестер, и многие, многие другие. Все они наполняются изливающейся отсюда силой, и будто кровеносная система организма, сами уже просветляют могучий поток, и возвращают его назад, в безграничные небеса. Тут же для Керол стал совершенно понятен религиозный смысл самого этого слова — Небо. Оно раскрылось понятием истинной реальности, которую предчувствовали высокие души всегда, в любом времени и измерении. Мировая Сальватера освещала, пронизывала Шаданакар до миров демонической основы. Все провиденциальное в истории человечества — оттуда, из Сальватеры! Великие сущности восходят и сходят ступенями материального бытия к Земле, к различным ее сакуалам, слоям, и поднимаются обратно. Она есть образное сердце нашей планеты! Сквозь нее, и только сквозь нее, раскрываются выси, шири, глубины Духовной Вселенной, объединяющей и звездные архипелаги, и океаны метагалактик.

Экстаз прикосновения к Ее Совершенству, был настолько невообразим, настолько завораживал и наполнял собою, что Кер смогла ощутить себя полноправной частицей Всеобъемлющего сияния! Она видела человечество Энрофа и человечество Даймонов, представителей Луны, ангелов, стихиалий, даже животное царство. Каждое из них находило свое наивысшее оправдание, свое окончательно преображенное бытие в лоне этого высшего рая! Они совмещали в себе покой и могущество, блаженство и творчество, совершенство и беспредельное движение, дальше и дальше по ослепительному пути! Именно оттуда исходит Спаситель, пребывающий как Планетарный Логос во внутреннем чертоге Сальватеры.

Облекаясь в создаваемые Ими, светоносно — эфирные тела, Он и Пречистая Богоматерь, нисходят в лежащие ниже миры — к Демиургам, Соборным Сестрам, Ангельским царствам, в Синклит Человечества, и далее в Затомисы и Метакультуры.

Все слилось в Величии Господнем! Все слилось и приняло свои формы вновь! Лишь одно таинство осталось охватить Кер своим духовным взглядом, настолько грандиозное и определяющее, что могло быть сравнимо только с вочеловечиванием Планетарного Логоса! Оно начало свершаться в глубине прежних веков и состояло из отдельных звеньев — этапов. С бесконечных высот Вселенной снизошла в Шаданакар Прекрасная Богорожденная Монада. Снизошла легко и царственно, потому что она и есть Царица — Великое Женственное Существо! Первым местом ее пребывания в Сальватере служил Раорис. Далее уже, спустя века, облачив Свою часть в светозарный эфир, она приняла Рождение в Затомисе России. Там Ее Отцом стал могущественный многонациональный Демиург, а Матерью — прекраснейшая Соборная Душа русскоязычных наций. Звентана — Прекраснейшая Божественная Сущность! Звенатна — проявление Божественной любви к человечеству! Звентана — так звучало Ее Имя! Его шептали шелковые травы и золотые облака Затомисов, его воспевали волны Энрофа и радость восходящих миров. Там, в Раорисе, в слиянии с Планетарным Логосом, она была Высшей Сутью, сгустком Любви! А в Затомис России вошла маленькой девочкой. Не простой девочкой, а несущей в себе квинт — эссенцию Благодатной Силы, снизошедшей для воплощения задуманного.

В земном Энрофе, ее рождение отразилось переломным историческим моментом, значение которого переоценить невозможно. Мир бушующий, мир алчный и жаждущий. Мир, загнанный в тупик прорвавшимися к управлению, темными демонизированными личностями. Он был так близок к краху, что, впрочем, не в первый раз. Но с появлением в Небесной России чудесной, светодышащей девочки, в Энрофе повсеместно, а особенно на территории русскоязычных государств, стало проявляться и обретать смысл необходимости — стремление к общечеловеческому духовному объединению. Стремление, которое с взрослением Божественной Красавицы, становилось на Земле всеохватывающим. Именно излияние Ее благодати сделало сначала подспудным, а затем открытым и повсеместным, процветание Веры, справедливости и взаимопомощи. Вера, соединяющая под своим крылом множество религий, вероисповеданий и нравственных догм, расцвела, наконец, полногрудой весенней красотой! Неспроста Она раскрылась в стране, прошедшей через горнило неверия. Неспроста озарила землю, которая как никто ощутила на себе ад мировых войн! Засияли золотом купола и полумесяцы, развеялся и дым, и огненный ужас военных пожарищ, убитые родились заново. Несломленные, свободные, они смогли впервые в историческом развитии человечества, собрать вокруг себя тех, кто шел рядом, без тяжести превосходства, без гордости, а с какой — то семейной любовью. Собрать мирно, подавая руку страждущему, опираясь на честь духа и мудрость времен.

С взрослением прекрасной царевны в Свете человеческое общество начало новый отсчет! Наступало время становления и повсеместного утверждения Единой Лиги Наций — общемировой, общенациональной, надгосударственной организации. Объединения — окрыляющего, а не разделяющего. Объединения, направленного к божественной сути и знаниям, а не выживающего за счет гибели других.

И вот сейчас, прекрасная Звентана должна подняться в Аримою. Каролина только что видела грандиозное предтавление, посвященное этому великому событию. Ее приветствовали все сущности Шаданакара! Все слои прославляли и поклонялись ей! А значит и в земном Энрофе очень скоро должен быть пройден последний рубеж. Человечество объединится окончательно, продолжая путь восхождения без каких либо срывов.

Пред взором Каролины промелькнуло виденье, краткий миг чудеснейшей трансформы этой Пречистой Божественной Сущности. Когда Она, повзрослевшая в золоченых градах метакультуры России, должна была, обретя еще более просветленный облик в Аримое, войти в лоно Единого Синклита Мира, а далее, наделив его своей благодатью снова воспарить в Мировую Сальватерру! Все слилось в Едином Божественном Сиянии, все слилось и снова обрело свои места!

Зоранда был прав в предположении, когда сообщил Эдвану и другим путникам, что присутствие Кер в торжественном зале останется незамеченным. Маленькую сущность, притаившуюся наверху, почувствовали, конечно, все семеро собравшихся. Но вот придали значение ее присутствию лишь двое. Первой была Благодатная Мати Лаалит, вторым — самый старший, самый мощный Брат — Вьюмн. Кому как не им, принимавшим самое полное участие в становлении физических и эфирных облачений, должно было быть известным — что это за сущность, какой свет излучает, какой смысл бытия таится за ее плечами. Вьюмн не стал приближаться первым. Он вошел на середину круга, и растворившись в своем слое, внимательно наблюдал за происходящим.

Оставшись в одиночестве, Мати — Любовь вознеслась в подкупольное пространство, и бережно обняла Каролину легчайшим прикосновением. Ласковое дыхание Величественной Богини Жизни гладило летящие локоны Кер, развивало ее одеяние, но широко открытые глаза женщины были неподвижны. Они были наполнены вливающимся в нее, Божественным Знанием.

— «Это она?» — Мати Лаалит услышала рядом спокойный голос Вьмна.

— «Да, да, та самая, о которой шла речь. Почему ты вернулся?» — не отрываясь от Кер, переспросила Лаалит.

— «Хочу помочь освободить ее сущность от падшего, от черного осколка зла, все еще рвущегося в ее жизнь».

— «Не Тебе создавать, не Тебе и разрушать Божественные путы».

— «Божественные, да что с тобой Мати, он же демон? Тебе об этом известно?»

— «Да, я знаю, но знаю гораздо больше Твоих предположений. Сотворивший Нас, и Тебя, и Меня, неоспоримый в своем сознательном совершенстве, создал и эту богосотворенную. Он создал ее именно такой. Гирлянда воплощений ее монады довольно прозаична, но все шельты чисты, без провалов. Связь с темным демоном очень древняя, уходящая корнями в глубь времени, еще до его срыва в неверие. Это их встреча и их сражение. Никогда не уведешь за собою, того кто не привязан к тебе духовно. Да и разрушить силой эту невидимую связь, практически невозможно».

— «Но ведь за ней — миллиарды жизней! А если она ошибется, если не выдержит, если последует за ним? Кому как не Тебе знать последствия? Я не корю Тебя. Я знаю, как ты все еще переживаешь из-за случившегося!».

Мати выслушала и ответила без грусти, даже с каким — то воодушевлением: «Я так долго живу! Сотворенная сама, творю по его подобию, плету узоры, соединяю сердца. Рана, нанесенная Гагтунгром не зажила, она кровоточит и сейчас. Миллионы жизней, зараженных эйцехоре, вынуждены страдать, пробиваться сквозь терны к солнцу. Каждая ошибка, каждая неудача приносит мне боль бессилия! Но знаешь, что я поняла? Нет ничего случайного. Моя встреча с Гантунгром была предопределена, это Его решение! Материя судьбы настолько грандиозна и разумна. Она дает нам саму возможность жить. Иногда мне кажется, что это не я сплетаю узоры, а она сама управляет моими руками, или мы вместе, слившись воедино, в порыве желанного движения творим чувства и мечты, рисуем судьбы и воплощаем их в реальность. Создавший Меня, вместе с нею, вплетал в мою суть бесконечную силу рождения и любви — любви ко всему сущему. Значит не полюбить Великого Демона, Я просто не могла. Пусть не на долго, пусть на мгновенье, но если бы этого не случилось, это была бы не Я! Маленькая капелька на водной глади создает центробежную силу, которая не иссякнет пока не достигнет водного предела, не почувствует своего берега, но и там, переродится в другое похожее. Точно также происходит в жизнях и судьбах живого — все настолько неуловимо, настолько взаимосвязано, настолько вытекает одно из другого, что принимать решений на скорую руку, совершенно недопустимо. Я думаю, мы должны наблюдать. Возникнет реальная угроза — следует помочь, но не в коем случае не обрывать, не переносить свои личные стремления на другие судьбы, пусть совсем не сопоставимые по величию с Нами. Даже если наше желание искренне и благостно, делать этого нельзя! Закон един!»

— «Что же ты хочешь предложить ей, Лаалит?» — задумчиво спросил Вьюмн.

— «Еще не знаю. Решение родится само. Посмотри какая она хорошая — хрупкая, крошечная, а все понимает, все чувствует! Знаешь, Я наблюдаю за ними там — в Энрофе, в Олирне, в верхних чистилищах, иногда спускаюсь в нижние, правда, довольно редко. Они такие разные: смешные и грустные, одаренные и глупые, неуемные в желаниях, светлые и совершенно порочные, но все, абсолютно все — россыпь божественной огранки, только материал, который примет в конце концов ту форму, которую Он задумал! Я точно знаю, зачем она ему нужна. После нашего сближения не только он оставил во мне свой след. Часть Моей сущности, также безгранично растворилась в его силе. Я чувствую его замыслы, знаю события и даты. Я догадывалась, что озарение Великим Светом Веры там внизу, вызовет в нем обратную реакцию. Я точно знаю, зачем ему нужен шельт этой монады.

Основная цель, конечно, не она. Основной целью является Звентана! В момент Ее рождения в Небесной России, Великий алмаз находился именно там. Ты же знаешь, что Высшие Богорожденные спускаются в более плотные миры с помощью лучей жизни, генерируемых Алмазом. Совсем скоро звездное сияние пройдя полный круг, вернется к той самой точке, где находилось в момент Ее рождения. Проявление какого — то из алмазов снова окажется в Затомисе Небесной России. Гагтунгру останется только вернуть время вспять, к моменту рождения Прекраснейшей Звентаны, и не допустить этого. Каким образом он убедит или запугает властителя времени, я не знаю, по–видимому ему это тоже сейчас не известно. Но в одном сомнений нет, я убеждена окончательно, он попытается уничтожить Звентану!»

— «Как!» — воскликнул Вьюмн.

— «Именно так, самой Ее Божественной Сущности, он, конечно, ничего сделать не сможет, а вот Ее эфирное тело, сошедшее из Сальватеры и рожденное в Небесной России, уничтожить вполне возможно. Для этого необходимо будет применить энергию Алмаза, в котором Она как раз и должна будет родиться!»

— «О, я понимаю разноматериальную полноту задуманного. Гагтунгру нужна Кер, чтобы активировать проявление Алмаза в Гаашарве. Наполненный вечным злом, камень начнет проецировать его остальным проявлениям. Полярность излучения с положительной сменится на отрицательную. Высшая Душа Богорожденной не сможет пройти сквозь отрицательные лучи Алмаза, и уже созданное для нее тело останется мертвым, пустым. Параллельно пройдут изменения в других слоях. Ведь если она не родиться в Небесной России, значит и в Энрофе не произойдет зарождение объединяющей мир религии. Но ведь все это уже есть! Все это реально существует! Не просто существует, а ведет за собою многое остальное! Каким же образом все сущее можно убрать, стереть из памяти, из жизни?» — Вьюмн настолько разволновался, что окружающее пространство стало наполняться ревом невидимого ветра.

— «Ты же знаешь, любимый Брат, все можно! Высокоразумная инфраструктура современного Энрофа будет стерта с лица Земли каким — нибудь катаклизмом. Если будет нарушено временное движение, он обязательно произойдет. Остатки же цивилизации вернуть к регрессирующему развитию совсем не сложно, особенно для Гагтунгра. Уже не раз в Энрофе происходило подобное. Если план Гагтунгра удастся, и Звентана не родится в Небесной России, значит не произойдет и Ее сегодняшнего перерождения в Аримое. Без рождения трансформа не возможна. Ушедшее время заберет с собою часть случившегося. Даже Наши сущности могут измениться, не говоря об остальных!».

— «Нет, подобное невозможно. Ничего похожего не случалось никогда. Нити времени бережно охраняются. Как может Гагтунгр повлиять на Хранителя Времени, как?» — Вьюмн почти кричал, а ветер превратился в ревущий ураган.

— «Тише, Брат, тише, не навреди малышке» — Мати — Лаалит накрыла Керол своей рукой.

— «Как он может это сделать я не знаю, значит точного плана пока еще нет, существует лишь твердая убежденность в такой возможности, поэтому я и хочу спрятать ее у себя» — Лаалит вновь взглянула на все еще находящуюся в прострации Каролину. — «Вряд ли он найдет другой ключ для активации камня, а когда минует церемония трансформы Звентаны, миры вернут себе спокойствие, и шельт ее монады сможет продолжить прерванный путь в Энрофе».

— «Пусть будет так!» — перед возвращением в свою среду, Великий Вьюмн еще раз взглянул в широко открытые, синие глаза Каролины, наполненные светом высших знаний.

— «Пусть будет так!».

Йола и Лиза

— «Готово!» — совершив в воздухе несколько незамысловатых движений, Айарис сублимировал большой, вспыхнувший приглушенным мерцанием экран. Йола и Лиза, оторвались от проемов и присоединились к сгруппировавшимся ангелам. На экране, в самом центре вспыхнула маленькая точка, желто — оранжевого цвета. Затем она стала расползаться, как ржавое пятно. И через секунду, заполнив собою все полностью, появилось изображение. Увеличенное близким планом, лицо Серого Фью можно было рассмотреть до мельчайших подробностей. Абсолютно не человеческое, не по структуре, не по покровам, не по чертам, оно все же вызывало ассоциацию с чем — то знакомым. Когда Фью заговорил, голос его, противно — металлический, казалось, высверливал перенесенные в переводе фразы. Обращался он исключительно к Айрону: «Приветствую тебя, светозарный и тех, кто пришел с тобою. Я должен сообщить, что скоро, в ближайшее время, должно произойти что — то очень важное. В нашем слое это будет впервые. Великие Игвы всех шрастров получили приказ от Гагтунгра — подготовить конницы раругов и держать из в боевом состоянии в течении ваших суток. Готовы к работе несколько мощнейших телепатических порталов, с запрограммированным переходом в единственную точку пространства. Куда точно мне не известно. Но и это еще не все. Игвы всех шрастров, не покладая крыльев, приводят в полную боеготовность Уицраоров. Миллионы тонн красной росы уже влиты и втерты в их могучие существа, но они требуют еще и еще. Все говорит о том, что готовится вторжение, внешнее вторжение. В истории шрастров впервые произошло полное объединение, такого не было никогда.

— «Почему ты нам помогаешь, Фью?» — вопрос задал Айарис, но серый игва продолжил отвечать, не сводя глаз с Айрона.

— «Сначала, для научных разработок, мне нужны были ваши материалы — различные атомы, элементы. Они очень быстро распадались, но мне удалось произвести скрещивание одного из них с тремя элементарными частицами этого слоя. Получилась очень странная и немного волшебна смесь — мелкие спрессованные гранулы. При контакте с любым другим элементом или веществом высших слоев, они взрываются, образуя едкий дым. Именно он оказывает на нас непредвиденное воздействие. Отравившись им несколько раз, я вспомнил всю цепочку воплощений, которые привели меня в тело игвы. Она начинается с ангельского рождения. Мне дали имя Сольис».

При этих словах рука Айрона, в которой находилось нечто вроде пульта управления изображением, дергнулась. Фью растворился на несколько мгновений, но затем вернулся назад.

— «Да, Айрон, это я, тот самый Сольис, который столько времени был с тобою рядом. Тот самый Сольис, который предал Свет, и с другими отпавшими спрыгнул в бездну. Мой путь был страшен и печален. Я не смог быть долгое время ангелом мрака, тело противилось тяжести, а дух злу. Не выдержав, я попытался предать теперь уже Верховного Демона, но был схвачен, и пройдя весь нисходящий ряд, выброшен в Суфетх. Бесконечные мучения сломили меня окончательно. Нет ничего страшнее небытия. Наконец, пройдя весь путь, я родился здесь, в образе игвы, и перерождаюсь вот уже более тысячи лет. Вернувшаяся память подарила мне еще одно важное открытие — древние знания о Шаданакаре, о высоких, чистых мирах, о тех прекрасных днях рядом с тобой Айрон. За все мое долгое существование, ты был единственным настоящим другом. Поэтому я и хочу помочь. Глубинная память, наполнив о прошлом, сделала невыносимым настоящее. Мне даже видеть себя тяжело и этот мир, бывший совсем недавно таким настоящим, родным — стал просто адом во плоти — без Веры, без чувств, без будущего» — Фью говорил не от отводя взгляда, и Айрон остановил его поднятой вверх рукой.

— «Я помню тебя, Сольис, хорошо помню все, что нас связывало. Прости, но в данный момент помочь ничем не могу — не в моей власти. Обещаю лишь одно — о тебе узнают многие в Свете. Твои сведения очень важны для нас. Но если бы мы могли узнать место трансляции, саму точку перемещения, помощь оказалась бы просто бесценной. Такой подвиг стоит особой награды, я думаю Высшие не смогут отказать тебе в возвращении».

— «Я попробую, все, надо уходить, до встречи…» — изображение покрылось мелькающей рябью, и тут же свернувшись в точку, исчезло совсем.

Последовавшее за этим молчание было прервано голосом Диамана: «Керол переместилась, причем кардинально. Карта показывает ее перемещение из Дуггура в Нирлианту. Ай да Фью, вот это подарок! Это же полное сканирование Шаданакара! И нижние, и верхние слои, как на ладони! Впервые вижу такое, на наших картах в основном только Свет. Но как игва мог узнать о ней?».

— «Он и не знал. Параметры Кер в карту ввели уже мы» — сухо ответил Дарс. — «Другой вопрос, что если игва вновь предаст? И самое главное, вдруг ему известны параметры кого — нибудь из нас?». Словно в подтверждение слов Дарса, сначала желтым, затем красным светозвуком зазвенела сигнализация.

Моментально разгруппировавшись и окружив каждую из женщин, ангелы бросились к порталу, который находился недалеко, этажом выше. Стоявшая ближе всех к проему Лиза, успела заметить множество одиночных аппаратов, замелькавших в оранжевом небе. Пока они поднимались на лифте, очень крепкая, бронированная перегородка перекрытия, перекрывавшая вход к лифтовой шахте, была уничтожена. Расплавлена каким — то световым оружием в доли секунды. Игвы прыгая и перелетая, быстро догнали лифт и принялись тем же оружием вырезать его дно. Луч входил легко, как нож в масло. Крыло последнего ангела едва вылетело из молниеносно смыкающейся лифтовой двери, как дно, изрезанное мелкими квадратами, обсыпавшись, загремело вниз. Ликвидация последней дверной преграды, также не вызвала у преследователей долгих усилий. Не успел еще Айрон полностью включить активацию портала, как они, нескончаемым потоком ринулись из лифтовой шахты в широкое предпортальное помещение. Завязался бой. Световые лучи ангелов мелькали так быстро, что образовывали вокруг каждого светящиеся ореолы. Они выстроились треугольником. В первом ряду стояли Айарис, Дарс, Нейкон и Иса. Во втором — Рафель, Диоман и Стоун. В последнем, прикрывая Лизу и Йолу, бились Айрон и Ран. Игвы нападали со всех сторон. Их обезображенные тела уже валялись друг на друге, перекрывая проход остальным, но они перепрыгивали, перелетали и ползли бесконечным потоком.

Йола, от ужаса происходящего, импульсивно кричала. Лиза же, напротив, была сосредоточена и воинственна. Хладнокровно выдергнув из отсеченной конечности игвы, его оружие, она попробовала воспользоваться им против нападающих. Получилось! Оружие представляло собою что — то среднее между автоматом и арбалетом. Выпуская одновременно сотни мельчайших пуль, которые веерно расширяясь, летели к силуэту жертвы, Лиза успевала и защищаться, не выходя из светового ареола какого — нибудь из ангелов. Ореол служил непреодалимой защитой, преградой. Прорваться через него пули игв не могли. У игв такого щита не было, и они сыпались замертво гроздьями там, куда она направляла арбалет. Видя никчемность такого противостояния, игвы довольно быстро сменили тактику. На смену первому, по-видимому пришел другой отряд, в отличающейся экипировке. Они сражались уже не пулями, а рваными огненными потоками. Но энергия огня только усилила защиту ангелов. Их ореолы слились в один, могучий, зеркально отражающий. Игвы же, действуя рационально, вновь произвели перемены. Появилась новая группа, на первый взгляд — малочисленна и невооруженная. Но именно они, как выяснилось, представляли смертельную опасность. Выпускаемые из их длинных щупалец, то ли сети, то ли потоки газообразного вещества, моментально преодолевали защиту, и долетая до цели, тут же кристаллизовались. Ангелы, парализованные вязкой, цементирующей субстанцией, замирали на ходу. Последними остановились Айрон и Ран, но они так качественно прикрыли своими телами Лизу и Йолу, что добраться до них, игвы еще не могли.

Дисциплина и отточенность движений поражала. Появилась еще одна группа. Растащив мертвые тела и расчистив проходы к каждому из ангелов, они тут же удалились. Далее вошли предводители. Несколько более рослых, важно шествующих (если так можно сказать о передвигающихся на четырех, почти одинаковых конечностях) особей, подползли напрямую к Айрону. В центре данной группы находился тот игва, изображение которого женщины видели на экране, немного ранее. Он заговорил своим металлическим жужжанием, но автоматический переводчик доносил смысл сказанного.

— «Друг Айрон, игра окончена. Я в очередной раз вышел победителем. Что же ты молчишь? Я хочу слышать твои мысли. Может споешь колыбельную, да, да, ту, которую пело на закате небо?». Ни Лиза, ни Йола не видел ликов Ангелов. Они находились внутри надежного укрытия их крыльев. Но если бы такая возможность была, удивлению наших героинь не было бы предела.

Глаза Айрона сияли. Они улыбались и наполнились таким нескрываемым братским чувством любви, что не обладающие эмоциональностью игвы, из числа близстоящих, изумленно переглянулись. Один из них, попытался было сказать что — то остальным, но не успел.

Серый Фью, очень быстро, винтовым пируэтом взмыл вверх, и продолжая кружить в воздухе, распылял при этом какое — то порошкообразное вещество. Оно имело двойное действие. Во-первых, все игвы тут же рухнули вниз, то ли отравленные, то ли парализованные, то ли убитые его действием. Все из них, кто находился в комнате, включая Фью, все кто стоял рядом и в ореоле нескольких этажей выше или ниже, даже те, кто кружил в воздухе за оконным проемом. Вторым эффектом распыленного вещества, явилось моментальное разрушение сковывающих ангелов оков. Айрон первым делом бросился к серому Фью.

— «Сольвис, ты слышишь меня, спасибо тебе за все! Я буду помнить это всегда, друг!». Фью не шевелился, хотя тело на ощупь было живым. В ближнем щупальце была зажата маленькая, скомканная в трубочку пленка с надписью на древнем языке ангелов: «пять минут, Затомис Небесной Рос…».

Ангелы среагировали быстро. Ран продолжил активацию. Айарис и Рафель помогли подняться Айрону с колен и вернутся в границы портала. Остальные распределились по помещению, включив полную защиту ореолов, для предотвращения возможной атаки.

— «Погружаемся, активация закончилась!» — послышался голос Рана. Не успел он договорить, как все ангелы вновь собрались в кольцо, внутри которого стояли оберегаемые Лиза и Йола.

Керол.

Каролина еще не вышла из состояния просветления, когда Всеблагая Мати — Лаалит перенесла ее в свой Мир. Она не замечала окружающего, но если сначала это больше походило на полный выход из тела (сонмы миров проходили сквозь нее, а она сквозь них), то сейчас, на добрый сказочный сон. Керол улыбалась, наверное, что — то легкое и счастливое касалось ее души.

Мати, оказавшись в своем любимом доме, в первую очередь, прошла в Храм — место нисходящих и восходящих потоков Божественной Силы, там, где воскрешает энергия и тело расцветает, наполненное Высшей Любовью. Там же, Великую Мати ожидал ее возлюбленный супруг — Ее счастье, Ее любовь, Ее нескончаемая благодать — Бог Солнца — Савитур. Обняв друг друга и взявшись за руки, они склонились перед сравнительно небольшим, но бесконечным (не знающим ни дна, ни вершины) в своей вертикальной протяженности, эфирным очагом. Сквозь него из далеких глубин приходили молитвы живших внизу. Сквозь него же поднималась вверх, к Единому и Вездесущему, сила их прославлений и молитв. Тихие звуки, словно журчанье ручья наполняли все вокруг неистощимой мощью.

— Да благословится трижды Всеблагая Мати — Любовь. Да благословится трижды Прекрасный Савитур — Всеоживляющий супруг Ее. Прославляем Вас, превозносим Вас, любим Вас всем жизнями своими — прошлыми, настоящими, будущими. Возьмите Счастье душ наших! Возьмите силу сердец наших! Наполните же и нас Своею Славою! Объедините, защитите, сохраните от зла!

О, Всеблагая Царица! О, Великий Бог — Савитур! Вас славили в храмах Египта и Эллады, на берегах Ганга и в зикуратах Ура, в странах Восходящего Солнца и на плоскогорьях далеких западных Анд. Везде, где только касались земли лучи Твои, Великий Бог Солнца и счастья, проявлялась, расцветала Любовь и Жизнь!

Мы любим Вас все! Злые и добрые, мудрые и темные, верующие и неверующие, те кто чувствует Ваши сердца, неизмеримые в своей благости, и те, кто просто радуется свету Вашему и теплу! Прославляем Вашу ослепительную элиту, уже сотворившую в Шаданакаре лестницу лучезарных слоев! По ней изливаются к нам водопады духовных благ! Прославляем и любим все миры, несущие Свет! О, Прекрасные Верховные Духи, прекрасные зачинатели и родители всякой плоти, Зримые Образы Солнца и Души Мира! Наполнитесь нашими молитвами, сохраните нас своею силою! Помогите подняться в просветляющем потоке жизней к Благословенной Любви Единого Бога!!! Будьте с нами всегда!

Этот тихий шепот, перерастающий в вездесущую песнь славы, был первым, что услышала Каролина, вновь ощутив себя в своем теле. Грандиозное Величие и Красота окружающей материальности восхищала не ментше чем во сне, она переполняла Кер изнутри и делала своей частью! Это был Их Мир — Мир Солнца и Любви!

Описать его человеческим языком, наполняющим сознание Энрофа — тяжело. Единственное, что может вызвать хоть небольшую тождественность — это лучи. Косые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь любую преграду, пусть то тучи или занавес. Тень делает видимым их тело и красоту, а они, расщепленные на множество внутренних потоков, ясно живых и реальных, озаряют необъяснимым и несравненным по красоте сиянием, мир вокруг!

Слой, в котором сейчас находилась Каролина и представлял собою один безграничный световой поток. Все было в нем — Светом! (нет, не в общем смысле, в общем смысле — мы все свет, просто разной силы, интенсивности и структуры) Все было в нем Светом в самом прямом смысле. Плотная материя, рукотворные предметы, природа, живые сущности и существа, все, вплоть до ступеней под ногами — все струилось, сверкало, парящими волнами проникало сквозь тебя! Живая радуга — Мир Солнца и Любви!

Восходящая из очага снизу песнь молитв, заполняла пространство, и наполненная уже возлияниями Великой Мати — Любви и Прекрасного Савитура, воспаряла дальше, в бесконечность поднимающегося эфирного огня!

— О, Величественный и Пречистый! О, могучий и Святый, Вездесущий Бог — Отец! Восславляем Тебя Боже! Каждой частицей себя и всего, что создаем — прославляем ТЕБЯ! Истинно любим ТЕБЯ! Искренне молим ТЕБЯ — напои нас Своею благодатью, помоги в пути идущим, сохрани от сил Зла, от бездны бессилия и искушения! Пусть Воля ТВОЯ, заполнит нас сверху донизу! Поможет воплотить Святые Замыслы ТВОИ и Надежды!

Это были не просто звуки, это были стихи, божественна музыка и чарующий танец букв и слов! Они сплотились вместе, слились воедино для озарения и вдохновения летящих молитв! — ЕМУ Единому и Безраздельному! ЕМУ Прародителю, ЕМУ Создателю! — Величайшему БОГУ –ОТЦУ!

Нельзя сказать, что Каролина двигалась куда — то, но и недвижимой она не была. Ее окружало вихреобразное, радужно — переливающееся облако. Оно само несло Кер вслед за движениями Мати — Ллааит. Когда молитвенное обращение стало потихоньку удаляться, Мати (а вслед за ней и Кер) вышла из Храма одна. Где в этот момент был Прекрасный Савитур — рдом с Мати — изливающимся повсюду Светом, или Образ Его остался в Храме, Керол не поняла. Еще раз повторюсь, грандиозность этого Солнце — Живого Мира Любви была возвышенно-необхватна, что описать или понять ее невозможно. Но то что случилось далее, напротив, переполнило Кер таким родным, человеческим счастьем.

Возле входа в Храм, Мати –Лаалит ожидал Зоранда. А за ним, в таких же облачных завихрениях, как и у нее, находились Мери, Дуглас, Фред, Ангелы и даже Куар, та самая ведьма, которая оказала ей неоценимую помощь своим порошком. Радости не было предела. Облачные завитки сами устремились друг к другу и соединились в одну большую, обволакивающую перину. Мерлин и все остальные обнимали Керол так крепко, так безудержно — счастливо, что даже Мати и Зоранда, отвлекшись от важного разговора, взглянули на них со снисходительной теплотой.

— «Керол, родная, как ты? С тобою все хорошо?» — в разной интерпретации, фразу эту повторил каждый. И только Куар, находясь немного в стороне от остальных негромко пробормотала: «Хорошо, что все хорошо. Надеюсь и дальше будет также!» Но надеждам ее не суждено было сбыться!

Негромкий, как будто очень далекий колокольный звон стал приближаться, нарастать. Он становился тревожнее с каждым мгновеньем. Не чудесные переливы слышались в нем, а звук набата. Встревоженные Мати и Зоранда, прервали беседу и обратились к присутствующим.

— «Странники, к сожалению, нет времени на приветствия и утешения. Гагтунгр нарушил равновесие и начинает наступление. Основной удар придется на Затомис Небесной России. Я должна перенести вас туда как можно быстрее. Есть несколько минут для прощания с Зорандой. А мне нужен Эдван. Подняв его восходящим потоком света высоко — высоко, на уровень своих всеобъемлющих глаз, Благословенная Мати взглянула ему прямо в сердце и запечатлела в нем один момент из будущей битвы.

Он увидел Каролину. Она протянула руки и окунула их в расцветающий, изливающийся ослепительным излучением алмаз. Она будто слилась с ним, стала одним целым! Это была уже не совсем Каролина, а что — то могущественное и светлое, повторяющее ее руками, ее губами и сиянием камня –ритмы, всполохи, слова — как молитву, как мантру. Звук нарастал, камень сиял все нестерпимее, увеличиваясь в размерах. Внутри него появились очертания живой сущности. Плавными волнообразными движениями, она начала приближаться к внешней поверхности. И вот, с противоположной от Керол стороны, камень раскрылся, распустился живым, реальным, чудесным цветком, огромным и сияющим, похожим на розовидный лотос. К его лепесткам, в благоухающем перламутровом тумане направилась прекраснейшая Звентана. Каждый шаг ее, отпечатывающийся в воздухе, расцветал гроздьями таких же цветов — бутонов, только гораздо меньших размеров. А как только, за Пречистой, перламутровая дымка уходила, цветы тут же таяли, безвозвратно растворяясь в воздухе. Когда же Звентана, в божественном образе повзрослевшей девочки, подошла к открывшимся вратам камня, и поклонившись тысячам просветленных, сделала шаг в глубь, алмаз вспыхнул множеством ярчайших брызг, а затем, будто взорвался мощнейшим фиерверком. К ужасу присутствующих, он пропал. Пропал, словно и не было его здесь никогда. Вместе с ним исчезла не только Звентана, вместе с ним растворилась и Керол. Стены Небесного Кремля задрожали от боли. Демонические войска, стоявшие у его подножья, тут же бросились в атаку с новой силой. Полыхающая битва разгоралась повсеместно, а в беспредельной лазури горизонта показался отряд ящеров — коней.

На этом картинка оборвалась, связь погасла, и дальше слышался только голос. Живой и глубокий, он звучал в самом сердце. Ты должен быть рядом с ней, слышишь, ты должен быть рядом с ней в момент исчезновения!

Расставаясь со всеми, Зоранда подарил Мэри и Керол по крошечному, молочного цвета колечку, и рассказал, что в самую трудную минуту, когда не останется сил сопротивляться, можно обратиться к кольцу и попросить о защите. Тут же на помощь явится единорог, один или несколько, зависит от ситуации. Одевая колечко на палец Кер, он уменьшился почти до ее размеров, и погладив ее, словно маленькую девочку по голове, тихо произнес:

«Не бойся ничего. Ты самая сильная, ты сможешь все исправить, сама судьба ведет тебя по дорогам. Иначе объяснить твое пребывание здесь, в данное время, невозможно. Шаданакар, вливая знания, готовит твою сущность к чему — то очень важному. Знай, когда придет самый тяжелый час, ты не будешь одинока, мы все будем рядом!»

Каролина, взглянув на сфинкса доверчиво и непонимающе, хотела спросить о чет — то, но Мати одним движением собрала путников на свою ладонь, и повернувшись вокруг себя, совсем незаметно перенесла их сквозь время и пространство.

Через мгновенье, они оказались в пределах великого храма Небесной России — Обители Пречистой Звентаны — Небесного Кремля. Оказались одни, Благодатная Мати — Лаалит здесь не проявила своего образа. Она, конечно, присутствовала какой — то своей частью. Она, невидимая и вездесущая, как любая стихиаль, а тем более Королева — Любовь присутствовала везде и во всем! В каждой капельке, камушке, травинке. Но сгусток Ее телесной оболочки, сейчас торопился совсем в другое место.

Йола и Лиза.

Перемещение было другим, очень мощным и ощутимым. К ярким вспышкам, глубокой синеве и переливающимся огням, девушки уже привыкли. А вот с таким напором восходящего потока, им давно уже не приходилось сталкиваться. Что — то подобное они испытывали, поднимаясь из Олирны в Файр. Оно было продолжительным, самым продолжительным, которое им пришлось преодалеть с начала своего удивительного путешествия. Наконец, последовал сигнал приближения к месту трансляции. Свет на секунду стал нестерпимым, даже с закрытыми глазами. Ощутилось торможение, и вся группа через мгновенье оказалась в воздушных водопадах Нирлианты.

Лиза и Йола, взволнованные обретенной легкостью, прыгали от счастья, с каждым разом поднимаясь все выше и выше, будто проверяли вернувшуюся возможность полета. Опьяненные свободой ангелы, присоединились к ним. Один Айрон, опустошенный и уставший, сидел не двигаясь и не отрывал глаз от карты, на которой вспыхнуло новое послание.

— «Айрон, прощай. Если ты читаешь эти строчки, знай меня уже нет. Нет — в этом страшном, непривычном для тебя образе. Я запрограммировал переданную вам карту так, что после физической смерти карроха игвы, это обращение должно появиться перед твоими глазами. Прости меня за тот давний срыв. Просить об этом Всевышнего, я еще не могу. Надо вновь переродиться и совершенно очистится от зла. Перед тобой же, я каюсь искренне, с полным осознанием. Ты был мне настоящим другом там, в Свете. Ты и сейчас спас меня, спас от вечной смерти и тоски. Благодарю еще раз. Надеюсь, когда — нибудь увидеться и услышать из твоих уст благословляющее прощение. Твой Сольис».

Ангелы резвились, словно расшалившиеся дети, смеялись, кувыркались, бесстрашно с огромной скоростью падали вниз. А перед глазами старшего вспыхнул занавес воспоминаний, реальной картиной унесший далеко — далеко в прошлое.

Вот они вдвоем, он и Сольис, совсем еще юные, летят над берегом перламутрового океана. Ласковое небо с веселым ветром напевают и подгоняют их в спину. Ах, это сладкое высокое небо Нирлианты — их далекого детского рая было когда — то для них всем. Оно будило по утрам, оно же, сменив тональность, укладывало спать. Оно было одновременно и матерью, и отцом, заботилось, воспитывало, вдохновляло. Нирлианта навсегда останется родным домом. А Сольис был в этом доме лучшим другом!

Ветер гладил лицо Айрона также, как тогда. Только небо не пело своим чарующим материнским голосом. Небо не пело, оно скорбило вместе с ним. Теплое дуновение высушивало мокрые дорожки, бегущие по его щекам. А он все сидел и смотрел на счастливую, радующуюся объятиям света, молодежь.

Расстроенный Айрон и все остальные совершенно не видели, да и вряд ли смогли бы почувствовать внимательный взгляд, неотступно следящий за происходящим. Конечно это была Лаалит, Великая Мати — Любовь. Она чувствовала приближение Айрона с его группой, поэтому поспешила вернуться и встретить их в Нерлианте. Понаблюдав за безудержным счастьем вновь прибывших, Лаалит сама на мгновенье окунулась в детство и решила подшутить над ними. Создав над твердью основания невидимый пружинистый покров, она ловила каждого летящего вниз, и не давая коснуться основы, подбрасывала вверх. Затем тормозила их в воздухе, и поиграв немного, будто бумажными невесомыми куклами, отпускала. И так по кругу. Лиза и Йола не на шутку испугавшись, принялись кричать. Ангелы, удивленные поначалу, довольно быстро поняли в чем дело, и сразу обратились к Айрону за помощью. Услышав их крики, Айрон пришел в себя, тут же почтительно вскочил, и встав на одно колено, обратился к незримой Сущности:

«О, Великая, Благословенная Стихиаль, прошу прощения за наше непрошенное вторжение. Прости за нарушенное спокойствие, о, Благодатная! Яви нам свой Облик! Айрон склонился до самого основания, а когда вновь поднял свой лик, то узрел стоящую прямо перед ним, Прекрасно — Сказочную Мати — Лаалит. Висевшие в воздухе, тут же были отпущены и так — же как Айрон склонились в почтительном поклоне.

Как же совершенен был Ее образ! То ли от разыгравшегося веселья, то ли от внутреннего предчувствия будущей борьбы и для придания уверенности тем, кто стоял сейчас рядом, Она предстала в почти реальном, человекоподобном виде. — Нежная, молодая, одновременно могущественная и ранимая, Лаалит мерцала еле заметным, переливающимся сиянием. Ее длинные, летящие, живые волосы растворялись во всем окружающем пространстве, создавая его. Они просто таяли и становились небом, облаком, водопадом, основанием, травой под ногами, солнечными лучами — всем, всем, что окружало. Ничего подобного Лиза и Йола не видели никогда. Одна из прядок, пролетевшая рядом с ними, прямо на глазах, превратилась в маленькое невесомое облачко. Ветерок схватил его и понес высоко — высоко, в золотокупольную синеву.

— «Приветствую, вас, странники! Той, за кем вы пришли, сейчас здесь нет. Я оставила ее совсем недавно в Небесной России». Айрон от радости поднял голову, но замер не в силах что — либо произнести. Лаалит была совершенно неподвижна, только волосы струились разумными, управляемыми ручейками. Голос ее слышался повсюду, как многогранное эхо, бисером рассыпался и вновь собирался в единый звук.

— «Алмаз жизни вот — вот распустит свои лепестки. Богорожденная Звентана благословила своим рождением не только Небесную Россию. Она прошла по Затомисам и объединила всех в Аримойе. Отблеск единства стал реальным даже в Энрофе. Остался один шаг — подняться в Сиклит Мира. С Ее вступлением туда, человечество пройдет ограничительный рубеж. Законы воздаяния смягчатся в разы, а процесс полного просветления Шаданакара станет необратим! Цветок алмаза созрел, Божественная Звентана готова к трансформе, но черные сети Гагтунгра разбросаны повсюду. Одна из хранительниц Камня уже пропала. Каролину едва удалось вытащить из расставленной ловушки. И Он не остановится. Нет, я чувствую это, знаю! Он пойдет до конца! Каролина не одна. С нею сейчас находятся ваши друзья. Они вместе проходят обряд в Храме Небесного кремля. Данному Затомису придется тяжело, но его духовная мощь настолько могущественна, что он выдержит все. А Мне, ваша помощь может понадобиться!»

Словно в подтверждение Ее слов, огромное бело-золотое солнце Нерлианты стало затягиваться нитевидным коричневым дымом, который рваными полосами исчертил благодатную красоту неба.

— «Если смрад мрака достиг даже Нерлианты, дело обстоит серьезней моих предположений! Надо спешить странники! Я приглашаю вас с собой! Каков ваш ответ?» — от нетерпения, волосы Мати взмыли вверх струящимся водопадом, и тут же, рассыпавшись, опустились вниз ливнем тающих цветов.

— «Мы готовы» — прокричал в усилившемся ветре, Айрон. — «Но куда, скажите куда?»

— «В пустыню времени друзья! В ее непроходимый лабиринт! Ближе, ближе, если не хотите остаться в стороне!»…

Девис 2014г.

Синие пенные волны с неистовой силой бились о прибрежные скалы. Девис вместе с семьей выехал на уикенд к побережью. С погодой не повезло. Совершенно неожиданно к концу дня небо затянули серые тучи, хлынул дождь и начался шторм. Дом находился на возвышенности, в закрытой от сильных ветров бухте, но и здесь, в безопасном месте воздушные удары дрожью отдавались в стеклянных витражах веранды. Океан гремел. Вода взрывными фонтанами танцевала свой ритмичный фокстрот. Безудержность природы завораживала, и Девис, совершенно сраженный ее величем, не мог оторвать взгляда от грандиозного действа за стеклом.

— «Какая мощь, какая неудержимая силища сокрыта во всем сущем! Природа всемогуща и бесконечно умна! Все так взаимосвязано, так гармонично в своем единстве, и так красочно неповторимо в своеобразии. Так где, в чем скрывается тот разум вечности, сумевший сотворить подобное совершенство! И зачем ему мы? Человечество не более чем орудие! От допотопных до неосовершенных — мы лишь орудие в его руках! Но сейчас выходит, что собственное орудие вышло из под контроля и колотит своего хозяина.

В век невежества и страсти человек утратил способность слышать сердцем. Люди не слышат то, что говорит им совесть. Быт затягивает в рутину и все внимание наше обращено к сиюминутному, временному, маловажному увлечению. Нет времени уделить внимание реальному, вечному и взглянуть на прекрасный, окружающий нас мир. Я и забыл когда в последний раз любовался благословенной природой, белыми облаками, деревьями и звездным небом. Я забыл запах свежей травы, не слышу шорох листьев, а ведь когда — то слышал, понимал язык тишины! Я хочу вернуть это снова. Хочу понимать безмолвный голос мира, ощущать все сущее! Как разговаривают между собой далекие звезды, как цветок своим ароматом приглашает испить нектар пчел и бабочек. А совсем скоро, не смогу даже и думать об этом! Я стану другим — всеслышащим и всевыдящим, но совершенно лишенным любви, даже той немногой, что еще живет в моем сердце!

Так устроено, что благословенная природа всегда дарит нам свое ласковое, нежное дыхание, наполняя или дополняя нас собой. И каждому живому существу свойственно отдавать себя для всеобщего блага. А что отдам я этой красоте, что сделаю для своего мира?

Нет, сейчас мы изменяем свою планету так быстро, что не успеваем понять сотворенного! В самом прямом смысле — будущее находится в наших руках! Мы истощаем природные ресурсы, загрязняем биосферу, разрушаем живые экосистемы, изменяем поверхность Земли, ломаем климат. Наша деятельность приводит к нарушению почти всех природных биохимических циклов. Меняются условия жизни, меняется сама жизнь!

Человек как загнанный зверек бежит по заданному кругу, и общим эмоциональным состоянием, объединяющим множество людских масс с разных континентов — является страх! Страх перед настоящим, страх перед будущим, страх перед смертью. Всеобщее человеческое сознание приходит в психорезонанс при сильном эмоциональном возбуждении и начинает влиять на геофизические параметры нашей планеты. Геомагнитное поле Земли активно реагирует на этот соборный страх, и переходит в режим бурь и катаклизмов. Да, для сглаживания резких колебаний Земля все время осуществляет автоматическую подстройку к негативным внешним воздействиям. Но резервы у природы для подстройки не безграничны, и у нее, конечно, найдется средство остановить опасного агрессора и не допустить собственного конца!

А кто делает человечество таким, кто управляет им, кто ведет по начертанному графику? Мы — те кто правит, кто устанавливает условия жизни!

Всеобщая нищета населения и бесконечное богатство правящей элиты. Нищета материальная, нищета духовная, нищета образовательная. Люди не видят, не чувствуют своей связи с природой, не понимают способностей и безгарничных возможностей, не знают куда им идти, куда двигаться дальше! Так куда ведем мы? Тело старого Боршинта изжило свой срок. Для новых грандиозных свершений нужен свежий, молодой организм. Каких свершений?!

Ближний Восток горит. Осталось сломить Сирию и Иран. Плацдарм для нападения на Россию и Китай будет готов. Но они далеко не безвольны и обладают не меньшим вооружением. Значит начнут с разных сторон. Для того, что-бы обескровить, втянут в гонку вооружений, введут полный арсенал санкций, доведут до беспредела экономическую войну, а там и до реальной недалеко.

Девис вспомнил последнее видение. Как множество монстров нападали на одного могучего, как пытались разорвать его на куски. Тот молча отбивался, но страха в нем не было. Напротив, боялись те кто нападал. Значит он не сдастся, если надо уничтожит себя и других, но будет стоять до последнего! Какая уж тут природа, какое уж тут сознание! Земля будет гореть под ногами, воздух плавиться! Погибнет все, а если не погибнет, то приобретет соовершенно противоположный первозданному вид! Хочу ли я этого?! Нет, совсем не хочу! А что я могу сделать — ничего! Я так же ничтожен, как и все остальные, хотя очень скоро буду находиться на самой вершине пирамиды!».

Обо всем этом Девис думал тайно. Так тайно, что едва мог признаться даже себе. Беззаконность современного мира он осознавал четко. Ощущал почти физически ответственность за происходящее, и свою, и тех, кто рядом, но сделать ничего не мог. Боялся, как человек, идущий по краю пропасти. До последней инициации оставалось совсем чуть — чуть. Старый Боршинт доживал последние дни. Когда до смерти останется совсем немного, будет подан знак. Начнется последняя служба, где дух бессмертного предка должен будет перейти от старика к Девису. Великое таинство свершится — жизнь оживет, возобновится! Холодный пот выступил от одной только мысли об этом.

— «Ладно тело, я и сейчас себе не хозяин, но что будет дальше со мной, с моей эдентичностью, с душой?». Девис единожды поинтересовался данным вопросом у деда. Тот ответил, что превыше счастья, чем стать частицей могущественнейшей сущности, нет и быть не может! Нет ничего прекрасней в мире, ни в этом, ни в других. К тому же это огромная честь, которая поднимет его к запредельным вершинам космоса.

Анна 2014г.

Наступила осень. Дождливая, рныжая, бесшабашно-ветренная. Донецк, оправившись от кровавых летних бомбежек и сорокоградусной жары, продолжал жить своей обычной военной жизнью. К сожалению, грохот кононад и вспышки разрывных снарядов, за небольшой промежуток времени успели стать частью этой обыденности. Как это страшно не звучит, но люди привыкают ко всему. К сорокоградусной жаре, расплавляющей асфальт, без возможности выйти на улицу, чтоб освежиться. К мальчишкам, убитым и раненным осколками на школьном футбольном поле. К постоянным, ставшим почти незаметными, похоронным процессиям, уносящим жизнь твоего народа.

Именно такая малолюдная и молчаливая церемония проходила сейчас перд глазами Анны, сидевшей в рейсовом автобусе Донецк — Миллерово. Хоронили сразу двоих — мать и пятилетнюю дочь, убитых взрывом маршрутного такси, прямо здесь, на остановке автовокзала. Произошло это вчера, в утренний час — пик. Били прицельно, кучно. Три взрыв подряд унесли жизни двадцати шести человек. Кроме этой пятилетней девочки было еще двое детей — двух и десяти лет. Была молодая 16 летняя девушка, еще одна знакомая Анны. Да и какая разница — молодой или старый, по большому счету никакой! Жизнь, подаренная тебе свыше — твой дар, твой шанс получить то, к чему так долго готовился, твой, только твой драгоценный подарок! А ее уничтожают, разбивают вдребезги, снова возвращая к исходной точке. Низачто — просто так. Лес рубят — щепки летят! Есть такая поговорка. Мы и есть этот лес. Нас надо уничтожить, вырубить, подготовить пространство для новых саженцев. А выращивать их будут здесь, на нашей земле, в специально подготовленном инкубаторе.

За пятнадцать минут до взрыва Аня была на этой остановке. Она вместе с мамой и Димкой ехала за получением долгожданных опекунских документов. Даже успела перекинуться парой фраз с той самой шестнадцатилетней девушкой. Этот страшный случай оборвал что — то внутри, причем не только у нее, но и у всех живущих на многострадальной донбасской земле. Наверное, лопнула последняя ниточка, связывающая с украинской стороной. Люди привыкают ко всему. Их можно запугать, морить голодом, травить хлором, химикатами для полного вырождения. Но когда связь окончательно обрывается — восстановить разрушенное нельзя. Начинается новый этап — второе дыхание, возрождающее жизнь народа в целом! Перемены незримо летали в воздухе, но были понятны каждому, без громких лозунгов. Аня же, кроме всего прочего, впервые ощутила не совсем понятный ей леденящий ужас, воспринимаемый не разумом, а самим естеством. Огнедышащая пасть смерти была так близко, совсем рядом! В последнее время это часто повторялось, но сейчас все совсем не так, совсем подругому. Неделю тому назад, то есть за три дня до трагедии, Аня почувствовала первое шевеление внутри. Это было чудо, так странно, и так прекрасно! Девушка впервые поняла, что теперь она не совсем она, что носит в себе что — то еще, «бесконечно родное, ею созданное, живое существо», которое очень скоро придет в наш мир, и будет называть ее мамой. Леденящий ужас не был испугом за свою жизнь, это был страх за него, за крошечного нерожденного малыша. В тот же вечер Анна сама купила билеты для отъезда в Россию.

Конечно, дорога не менее опасна, чем нахождение в расстреливаемом городе, но она давала надежду на спасение. Она давала определенность, уверенность, что в будущем все будет хорошо!

Девушка сидела, прижавшись лбом к холодному стеклу. Рядом, на коленях у мамы, спал Димка. Какое счастье, что мама тогда пряталась в подвале того самого дома, где ранило Анну. И скорую сразу после обстрела вызвали, и мальчик один не остался — пойди его потом, найди. Димка счастливый — столько пережил и не единой царапины! Автобус был заполнен до отказа. Сидячих мест не было, а стоять никому не разрешалось. Дорога была очень опасной. Прямо на границе шли ожесточенные бои. Официально перебраться возможности никакой не было. Люди выбирались кто как мог. Автобусы, в основном шли с проводниками, которые обходными, полевыми дорогами, вывозили людей в безопасность. Некоторые подрывались, некоторые прицельно расстреливались, а некоторым все же удавалось выбратся невредимыми. Мама не спала, она сидела с закрытыми глазами, быстро и бесшумно перебирая губами. Скорее всего, читала молитву. Аня тоже сомкнула ресницы. Автобус плавно тронулся. Головы сидящих в нем, качнулись в такт, а мысли девушки упрямо вернулись к главной проблеме, несколько недель не исчезающей из головы

— «Как там Лешка? Живой? Господи, помоги, чтобы он вернулся. Что — бы кончилась эта война и наступила мирная жизнь. Мне родить нужно, Господи, сына вырастить! Пусть все закончится побыстрее, пожалуйста!».

Бесконечнве поля, разрезанные рваными лесополосами, убегали в даль, плавно перетекая из золотого в бурый, да еще местам в ярко зеленый цвет.

— «Озимых в этом году совсем мало. Все заглохло, бурьяном поросло. Хорошо хоть что — то вспахать и засеять смогли» — в задумчивости, произнесла мама.

Вдруг у дальней посадки, прямо на линии деревьев, Аня увидела яркую огненную вспышку. Затем послышался уже привычный раскатистый грохот взрыва, следом еще несколько вспышек, которые смещались в сторону и постепенно приближались. Было понятно, что бьют по дальней полевой дороге.

— «Наверное, кто — то едет в нашу сторону» — с холодным сердцем, подумала Анна. Бьют как в тире, по движущейся мишени. Еще чуть-чуть и мишенью можем стать мы. Словно в подтверждение ее мыслей, в метрах пятидесяти раздался оглушающий взрыв. Почти все женщины автобуса завизжали. Только Аня молчала. Она не могла и слова произнести, толи от страха, толи от бессилия, как тогда в больнице, когда впервые пришла в себя. Проводник, сидевший рядом с водителем, тут же вскочил и прокричал всем лечь на пол. Люди в панике падали друг на друга. Узкий темный проход за несколько секунд превратился в яркое ласкутное одеяло чьих — то юбок и плащей. Мама тоже оказалась на полу вместе с Димкой, но Аня не могла заставить себя даже пошевелиться. Автобус несся, как сумасшедший. Проводник, не смолкая, кричал водителю, указывая нужный поворот или ближайший съезд. В конце концов, им удалось добраться до ближайшей лесополосы и скрыться за деревьями. Диства еще не опала. Буро-зелено-красные всполохи осенней красы, кое — где прореженные листопадом, все еще могли надежно укрыть беглецов за своей живой ширмой. Кононада успокоилась. Грохот притих, растворился, будто и не было никогда. Люди тоже начали успокаиваться и потихоньку вставать. Орал только проводник, не разрешая им этого делать.

— «Лежать, лежать говорю! Рано еще, рано! Могут еще снайперы шугануть. Лежать, не вставать! А ты что кукла сидишь? Что не двигаешься? На пол говорю, быстро! Совсем ошалела, дура». Девушка с трудом, но все же поняла, что эти слова адресованы ей. Но это не все. Она, наконец, узнала в могучей спине проводника Сашу, Лешкиного друга, того самого, с которым он приехал на Донбас.

— «Сашка, Саш!» — одними губами прошептала девушка. Но тот и глазом не моргнул, будто не узнал. Время летело так быстро, как бывает только, когда догоняешь кого — то или наоборот, убегаешь. Грохот несмолкающего боя, стал приближаться, незримо преследуя петляющий полевыми дорогами, старенький, еще советских времен Икарус. Снова, чуть в стороне засияли алые воронки взрывов. Крик и плач разгорелись с большей силой. Приближалась граница, самая опасная полоса. Анна иступленно смотрела на летящие к ним огненные ореолы. В какой — то момент, клубы пыли, грязи и огня стали сливаться в одно целое, нереальное, но будто живое чудище. Аня видела его!

Монстр несся совсем рядом. Огнедышащая пасть и злобные пылающие глаза были так близко, что казалось еще секунда — и мама, и Димка и весь автобус будут сожраны этой тварью. Девушка почувствовала, что находится на грани чего — то невозвратного. Мелкая дрожь, присутствующая в теле с самого начала обстрела, превратилась теперь в неуемный нервный тик. Трясло так, что державшаяся за верхнюю ручку сиденья рука, дергаясь, доставала до губ и до носа. Но вдруг малыш снова пошевелился. На несколько мгновений все остальное перестало интересовать.

— «Тише, маленький, не бойся! Я больше не буду, никогда тебя не напугаю! Я знаю, ты волшебный! Ты нас всех спасешь!».

Словно чудо, но после этих слов грохот начал угасать, взрывы прекратились, а ужасный зверь вновь превратился в мутные клубы пыли и дыма. Еще минут через пятнадцать автобус въехал в Ольховскую станицу и остановился на автовокзальной площади. Людей встречали и гражданские и военные, с каретами скорой помощи и стоящими неподалеку пожарными нарядами. Крепкие ребята помогали выйти, медработники оказывали первую помощь. Грохот боя слышался и тут, но казался после пережитого — нереальным, игрушечным. В суматохе выгрузки Аня потеряла из виду Сашку, и тут же бросилась разыскивать его силуэт. Мама и Димка неотступно следовали за ней.

— «Доча, доча, что с тобой? Остановись, ты куда? Успокойся, Анечка, Аня!».

Наконец девушка увидела его, разыскала. Сашка сидел с другой стороны Икаруса, прямо у колеса, на земле, глубоко опустив голову между колен, и зажав ее руками. Анна в нерешительности, осторожно коснулась могучей шеи и произнесла: «Саш, я Аня Лешкина, слышишь, посмотри на меня. Мне надо что — то важное сказать, очень важное».

Александр поднял полные удивления глаза и брызгнув искренней радостью, произнес: «Анна Пална, ты что — ли! Ну дурная, ну упрямая! Говорю же, ложись, ложись! Сидит кукла фарфоровая! Даже не шелохнется. Ну как ты? Как себя чувствуешь? Бледная очень». Сашка уважительно кивнул матери и подмигнул Димке: «Привет!».

— «Все хорошо, Саш, послушай меня. Я Лешку ищу, не могу найти. Мама его раненного ополченцам передала, и все, как сквозь землю провалился. Нигде не можем найти. Может ты знаешь?».

— «Нет, Ань, я его сам ищу. Как в тот день к тебе уехал, так больше и не видел. Думал, что убило, на ту сторону гонцов посылал, может в плен взяли. Сказали, что нема такого! Наверно брешут, у них он. Хорошо бы чтоб живой!».

— «Живой, я точно знаю, чувствую! Мы в Питер едим. Я тебе сейчас адрес напишу». Анна полезла в сумку за ручкой и листком. В этот момент автобус снова затарахтел. Выглянувший в окно водитель, громко прокричал: «Саш, Александр Петрович, садись уже! В Лыткарево Мишка на своем рыдване застрял. У него там 27 человек. Без нас не справится. Слезно просит о помощи. Как думаешь — рискнем?».

— «Да, Митрич, да, погодь только минутку. Ань, слышишь, пиши скорее».

— «Да все я уже, все!» — сложив в несколько раз бумажку, Анна вложила ее в ладонь Александра и на секунду задержала свою руку в его руке.

— «Беременная я, слышишь! Ты его найдешь, я знаю, ты найдешь! Передай тогда, мы будем ждать!».

Георг.

Не успела Каролина сделать нескольких шагов в Нерлианте, как тот портал, который она только что покинула в Дуггуре, вновь озарился ярко — голубым сиянием. Демоны, не менее тридцати, выходили из бесшумно раскрывшихся дверей, четким строевым шагом. Они молча перешагивали через мертвое тело Джеи, даже не глядя под ноги, и только старший, злобно сморщив морду прорычал: «Георг, как ты мог упустить, Георг..». А Георг и его окружение все еще спали, находясь под воздействием сонного порошка. Вновь прибывшие поначалу пытались их разбудить, но все попытки были тщетны. Убедившись, что Каролины нигде нет, они взвалили на себя их обмякшие тела и направились к тому, кто их сюда послал.

Гаашарва кипела и гремела! Множество бесов и чертей, разного ранга, званий, носились, словно угорелые. Потоки гаваха были открыты на полную, и вся эта разнобродная масса упивалась им впрок, готовясь, очевидно, к чему — то грандиозному. Вернувшиеся демоны, сбросив спящих на дно узкого ущелья, присоединились к остальным. Избыток гаваха пьянил, мутил рассудок небывалым приливом сил. Взрослые бесы гоняли меньших. Черти безумно ржали, собравшись большими группами, возле тысяч пылающих костров. Демонический стан, разбитый на отдельные подразделения, находился в приподнятом, воинственном настроении. И только рыфры, утомленные всеобщей сумятицей, лежали огромными серыми буграми и вяло пережевывали, капающую из пасти лаву.

Темное низкое небо, однородное и гладкое, словно черный металл, было покрыто отблеском горящих внизу огней. Тот участок горизонта, который словно размытое светило, пульсировал густым инфралиловым светом, вдруг начал надуваться, как мыльный пузырь. Пузырь не лопнул! Обняв собою плоский небосвод, он пролился лавообразным потоком вниз, образуя подобие лестничных ступеней, и могучий трон у их основания. Жители Гаашарвы задрожали, бросившись как можно ближе туда, к переливающемуся трону. И вот сошествие началось!

Гагтунгр — Великий и Всепоражающий, появился сразу и везде! Это трудно объяснить. Он был так огромен, что заполнил собою все, и в тоже время, был ясно виден и различаем целиком. Громогласный голос его слышался раскатами. Раскаленный взгляд обжигал и парализовывал, но общий облик был настолько наркотически притягателен, что масса ползающих внизу существ, не могла оторвать от него глаз. Воссев на трон, Гагтурн расправил свои могучие крылья, и тут же черная Гаашарва озарилась в миг их низливающимся лиловым сиянием. Громовое, яростное дыхание Темного Властелина, наполнило собою разреженный воздух и мгновенным электрическим зарядом, обняло всех, превратив в послушных, восхищенных молекул.

— «Время пришло! Готовы ли вы к бою, слуги мои!» — спросил он, едва опустив взор.

Восторженное: «Да а а а..» — послышалось в ответ глухим вздохом.

— «Где алтарь, покажите Мне алтарь, пора и нашей силе проявить свою власть!».

Сущности внизу расступились и прямо перед взором Гагтунгра открылся рукотворный, озаренный не факельным, и не лиловым, а каким — то внутренним излучением, живой постамент — алтарь. Если приглядеться, то можно было увидеть миллиарды мечущихся, замурованных в нем душ. Они представляли собой только точки, не меркнущие искры сознания. Все покровы несчастных, эфирные, астральные, телесные, были оборваны до основания. Время карроха еще не пришло. Души как раз готовили к погружению в твердое, инноматериальное одеяние. Сейчас, измученные и гонимые своей болью и страшным предчувствием, человеческие сознания безумно метались там внутри, излучая сильнейшую энергию. Именно эта энергия страха и безумства, а также энергия жителей мира зла, должна была наполнить активированный алмаз. Именно она, увеличенная его генерацией в миллионы раз, должна была разрушить Энроф и восходящие миры. Но и это не все. Также, как Божественная Звентана, проявляя свое рождение, должна была вселиться в созданное для Нее Великими Иерархиями тело, так и Гагтунгр решил скопировать механизм всевышнего рождения, только провести через него совсем другую сущность! Имя ему — Антихрист!

Одно произношение этого ужасного для Энрофа слова, наполняло Темного Предводителя чувством сладости и гордыни — Его эскиз, Его творение! Как долго Он шел к этому! Как тяжела и замысловата была дорога! Ведь демонические монады не могут быть воплощены в человечестве, а сотворить даже обычную человеческую монаду, Гагтунгр не мог, не в его власти! Оставалось только одно — захватить одну из монад, оборвать с нее все покровы сайры (шельт, астрал и эфир), и постепенным трудом создать для этой души покровы из агги. Уничтожение ее светлого шельта было невозможным даже для Гагтунгра. Но шельт, лишенный монады совсем, становился как бы обезглавлен духовно. Он пребывал здесь же, спрятанный в глубоких ущельях, в состоянии духовной летаргии. Похищение монады потребовало огромных усилий и подготовки, но к сожалению, удалось. Гагтунгр сумел вырвать из Ирольна одну человеческую монаду. В прошлом она проходила через инкарнацию в человечестве Титанов, а затем, несколько рождений в Энрофе. И вот, захваченная и порабощенная Гагтунгром, одетая в материальные покровы из агги, связанная духовно и физически, она начала новую жизнь, управляемую волей Гагтунгра. От инкарнации до инкарнации вел ее похититель, добившись под конец полного угасания собственной воли.

Несколько страшных и грандиозных жизней пережитых ею в Энрофе, оставили незабываемые рубцы на теле человечества. Нейрон, Великий инквизитор, Гитлер — самые яркие из них. Но были и другие, не менее опасные, но более загримированные, спрятанные от всеобщего обозрения. Все воплощения были направленны на совершенствование талантов зла, и постепенную замену силой агги благодатной основы сайры. Наконец каррох этой монады, взлелеянной Гагтунгром, достиг совершенства. Он должен был воплотиться в реальность Энрофа через алмаз, который в невидимом состоянии завис над лавандовыми полями.

Венец творения зла был бесконечно могущественен. Кроме выдающихся умственных способностей, он обладал не меньшей, чем у его создателя гипнотической привлекательностью, а также возможностью бессмертия, полученной в результате замены сайры на аггу. О, сколько своих самых сокровенных планов Великий Демон связал с этой личностью! Он должен был с одновременным уничтожением Единой Лиги, захватить умы миллиардов и превратить поверхность Земли в сущий ад. После природно — техногенной катастрофы, которая непременно должна была случиться, если бы стремления Гагтунгра увенчались успехом, и если бы план по возвращению в прошлое и уничтожению Богорожденной Звентаны удалось воплотить в реальность. Так вот, после ужасных катаклизмов, проявление смертоносной сущности Антихриста на Земле должно было привести к созданию массового дьяволочеловечества. Оно должно будет во всем подражать своему новоиспеченному властителю. Вместо просветления материи — смерть, войны, голод, разврат. Вместо священных богослужений — сначала полное неверие, а затем уже открытый культ зла. Вместо многострадальной и такой близкой победы сил Света — полное поражение.

Антихрист был готов к предназначенному. Несмолкаемый рев толпы наполнил Гаашарву, когда Верховный Демон спустил его на своем крыле и поставил на ступени постамента. Огненный циферблат щелкнул, круг замкнулся, и тут же в лиловой сияющей полутьме, сначала словно голограмма, а затем реально, стали проявляться очертания алмаза.

— «Ввести доставленных!» — прорычал Гагтунгр так, что все вокруг задрожало. Демоны расступились и под их крики и возгласы подвели к Темному Владыке двух совершенно разных сущностей. Одним был Георг. Очнувшись от сна в ущелье, он быстро понял, что творится вокруг. Предвидя свою судьбу, он шел спокойно, заранее смирившись с тем, что произойдет. Второй была женщина — светлая, лучезарная, измученная, но совершенно не сломленная. Когда их подвели к постаменту, камень почти полностью проявился. Шум толпы стал нестерпимо раздирающим. Взглянув с полным презрением на Георга, царственный Демон приказал сначала сломать, а затем совершенно оборвать ему крылья. Затем, каждый из многотысячной толпы, должен был нанести ему удар — камнем, проклятием (там оно имело вполне ощутимую силу), либо огненным взглядом. Казнь началась! Толпа утопала в собственном безумии, а истерзанное тело Георга, в нескончаемой боли.

Женщина стояла молча, не оглядываясь, внутренне сосредоточив свои силы на молитве. Но когда ее подняли на пьедестал и поставили рядом с алтарем, Гагтунгр приказал силой направить ее взгляд на Него. Пытаясь бешенно сопротивляться, Джерома отбросила от себя нескольких чертей, но сломленная неравной силой, ее судорожно вывернутая в сторону Черного Властителя голова, все же коснулась его всепоглощающих очей. Страшные метаморфозы стали происходить невозвратимо быстро. Заполненная Его Пожирающим взглядом, она изменилась даже внешне. Искаженные злобой черты лица, темное зарево волос, мертвенный взгляд и дикий металлический голос. Он зазвучал так похоже на остальную какофонию, с непередаваемым скрежетом изнутри, что даже сам Гагтунгр искривил лик в улыбке.

— «Приветствую Тебя, Властитель Зла! Разреши приступить к полной активации алмаза?». Она кричала неистово, и толпа, совершенно возбудившись, повторяла ее слова. Властитель только поднял вверх руку, призывая к тишине. Шум тут же прекратился. Услышав последний щелчек циферблата, Демон дал отмашку. Последовал нездешний, ярко — голубой взрыв, и алмаз, темнея от безумия остальных, стал генерировать по направляемым Джеромой потокам, бушующую энергию Зла! Это она, рваным черно — коричневым туманом, поползла в восходящие миры, прожигая пространство для поступающей нечисти. Это она заволокла небо Нерлианты во время разговора Лилит с Айроном. Это она наполнила демонической властью живой алмаз в Энрофе, и заставила его излучать невидимое зло. Нет, с Каролиной не получилось, но у Исчадия ада всегда есть карта про запас!

Оторванные крылья Георга были брошены в ближайший костер. Он сам, почти заваленный камнями, стонал от боли и унижения. Каждый, кто проходил мимо, наносил свой удар. Он уже ничего не видел, лишь слышал воинственный призывающий клич Темного Предводителя:

— «Вперед, мои верные слуги, вперед! Я буду своей силой с каждым! Свет наш! Свет будет наш! Время пришло!»

Послушные Его приказу полчища, тут же разделились на три части, и бросились сквозь распростертые на весь горизонт крылья Властителя в наступление. Благодаря им, они беспрепятственно проникали туда, куда были направлены основные удары.

Каролина.

Появление Каролины в сопровождении друзей и ангелов в чертогах Небесной России осталось почти не замеченным для основного большинства жителей этого Затомиса. Когда они возникли из ниоткуда в самом центре Небесного Кремля, служители Храма, начинающие Великую службу, встретили их с необычайной радостью и восторгом. Но обитель Богорожденной Звентаны находилась в осаде. Черные тучи демонических полчищ окружили ее со всех сторон.

Сражение только начиналось. Алые всполохи огня, словно молнии вспыхивали то тут, то там. Демоны Мрака собирались большими группами во главе и вели за собой бесчисленные отряды чертей и бесов. Между ними, подгоняемые сотнями погонщиков, неслись обезумевшие, огромные как горы рыфры. Их вид был так ужасающ, так могуч, что вырвавшийся стон, неровным эхом прокатился по ровным рядам защитников Света.

Как только появилось первое прожженное пятно на безоблачном небосклоне, и бесконечный поток темных сущностей хлынул, словно грязный ливень, клич о нападении пронесся по всем небесным странам и мирам. Множество чистых душ и ангельских крыльев бросилось на помощь. Битва разгоралась с каждой секундой. И в воздухе, и на широких перепадах кремлевских стен сражались тысячи светлокрылых. Они бесстрашно вступали в схватки с пепельно –алыми командирами отрядов передового зла (такой окрас соответствовал самому древнему и высшему рангу демонов), и со всем остальным темным войском. Стены Небесного Кремля сотрясали мощнейшие удары слабоумных рыфр. Они были гораздо сильнее любых таранов и направлялись не только в основания, но и гораздо выше. Первая рыфра мощь своего удара направляла в опору. Огромные глыбы откалываясь от древних стен, летели вниз, сметая все на своем пути. Следующая рыфра билась уже во впереди стоящую. Сила удара была не меньше, но поднятая им передняя рыфра, переносила всю его силу на более высокий участок стены. Далее по нарастающей. Ударяясь в друг друга, рыфры создавали как-бы постепенно возвышающуюся пирамиду, а по ней словно по пологому холму, на высоту крепостных сооружений стали подниматься черные реки тьмы. Им на встречу, по воздушным мостам затомиса летели огромные потоки просветленных душ. А когда соединившись, Свет и Зло взрывались боем, бесстрашию небесных жителей не было конца.

Весть о нападении, несясь по Шаданакару, будила благодатный мир. Многие ангелы прибывали спешно, прыгая в горячее противостояние прямо с разверзнутых небес. Белоснежные и алло — серые ореолы ангельских и демонических мечей, скрещенными шарами носились над сражением, то опускаясь, то вновь поднимаясь над смешавшейся массой. Увидев происходящее, Эйдан с воинственным криком бросился в бой и повел за собой остальных ангелов.

Каролина же сама, без чьей — либо подсказки, даже не осознавая, будто множество раз делала что-то подобное, подошла к заискрившему первыми лучами активации алмазу. Машинально набрав в раскрывшемся прямо перед ней графике — таблице определенные параметры, она погрузила свои руки в живую, твердо-эфирную плоть. Камень вспыхнув небольшим фиерверком, поприветствовал Кер, но тут же застыл в ошеломляющем потоке несомого в него из инфрафизических слоев Зла. Первый удар этого потока был настолько сильным, что Кер едва не потеряла равновесие. Она отшатнулась назад, но там предусмотрительно уже стояли Куар и Мерлин. Куар подлетела туда сразу за Керол, а Мерлин, не вполне доверяя колдунье, последовала за ней. Переломив начальный удар, Кер вдруг почувствовала в себе великий прилив энергии. Мощь внутренних и потусторонних сил, нерушимой стеной вставших на защиту алмаза, помогала ей. Силы множились, неистово рвались вперед, но Керол расходовала их не спеша, точными ответными ударами. Она все сильнее и сильнее погружалась в эфирную сущность камня, становясь с ним одним целым. Она практически перестала замечать творившегося рядом, но в тоже время смогла увидеть, что происходит там, где в настоящий момент находились другие копии алмазного чуда.

Сначала наша героиня очутилась в месте, откуда снисходил на нее могучий, помогающий бороться поток. Алмаз сиял там на всю мощь. Его окружали три прекрасные служительницы. Лики их были смутно знакомы, но конкретного события или имени Кер вспомнить так и не смогла. Мир алмаза был бесподобно красив, но другой, отличающейся от всего виденного ранее красотой. Белое, огромное, лучезарное солнце постоянно присутствовало на небосводе. Менялось лишь его местоположение. Иногда оно виднелось одним лишь своим краешком, но что — бы совсем скрыться — такого не было никогда. Приглядевшись, можно было заметить, что это уже не одно, о сразу несколько светил, накладываясь друг на друга, наполняют Синклит Мира своим светом. Здесь, в едином обществе соединялись все просветленные монады человечества, животных, стихиалий и многих других сущностей. Херувимы, серафимы, ангелы и остальные из Круга Света жили рядом. Керол внутренне ощущала, что первоначально это был их мир, и только затем, с увеличением числа просветленных, достигших его, слой этот стал общим домом для всех праведных сущностей. Именно поэтому он был другим. Совсем ничего человеческого, знакомого по Энрофу. Вокруг одно Небо! Небо и Солнце, а еще Облака! Вот из этих трех компонентов — цвела, сияла, возникала и вновь рассыпалась Жизнь. Нельзя передать словами, просто нельзя! Как картинки в калейдоскопе, Жизнь создавала саму себя! Секунда, мгновенье — новый узор, новые сущности, новая встреча — одно оставалось неизменным, как основа — бесконечное счастье!

Здесь, в Синклите Мира тоже шел бой! Темное воинство Гагтунгра, состоящее из одних лишь древних демонов, и возглавляемое им самим, прожигало повсеместно голубую бесконечность дня, черными огнедышащими островами. Ангелы и демоны, встретившиеся здесь в разгорающемся сражении, знали друг друга давно, с незапамятных времен. Тогда, до Великого низвержения, они были друзьями. Но страшный раскол заставил все последующие века вести меж собой жестокую, непримиримую вражду. Поэтому сейчас, когда Верховный Демон привел свое личное полчище — на защиту Синклита встали все — Прекраснейшие Серафимы, Легкокрылые Херувимы, Божественно — опаленные Власти, и многие, многие другие. Невиданный по масштабам бой был ужасен. Он расползался тлеющими углями — пузырями, вздувающимися и лопающимися под защитой Света. Нельзя передать словами, просто нельзя!

Но главным, что почувствовала, переносясь уже в другой слой Кер, было понимание, что Сущность Гагтунгра проявилась не только здесь. Он присутствовал в каждом мире Великого Сражения. А туда, где по своей сути не мог оказаться физически, Он готовился послать свое любимое творение — Антихриста!

Зарема 2078г.

Зарема находилась в бреду горячки четырнадцатые сутки. Маленькая дочка росла, все также улыбаясь во сне, а мать не могла оторвать головы от подушки. Столько лет она шла к своей мечте. Столько сделала для этого. И вот сейчас, в тот самый момент, когда вот — вот мир рухнет к ее ногам, Зарема мечется в беспамятстве по кровати. Не рой ямы другому, попадешь в нее сам — правило не менее действенное, чем сама карма.

Когда тысячи людей вокруг страдало и умирало от внедренного ею вируса, сама предводительница была застигнута им же или чем то подобным, несмотря на множество предостережений и разработанную специально для таких случаев вакцину. Ей вакцина не помогла, вернее не помогла сначала. Она не видела, как теперь уже ее сторонники, обездвиженные и беспомощные, судорожно глотали пропитанный горью газовых ударов воздух.

Жители внешнего круга двух огромных городов — крепостей «неприсоединенных» стали первыми жертвами яростной борьбы. Нет, они не умерли от газа. Появившиеся медицинские бригады должны были вколоть сыворотку противоядие и привести их в чувство. Но тут на головы медперсонала посыпался град пуль из внутреннего круга осажденных городов. Число жертв с обеих сторон стало расти в арифметической прогрессии. Боль, кровь, смерть и ужас застали врасплох тех, кто не сумел во время спрятаться в подземные катакомбы или за границу центральной части города, обустроенной в виде недоступной крепости. Зарема не видела этого, но перед ее духовным зрением открывались другие, не менее страшные картины…

Она увидела Шаданакар, весь целиком, в гирлянде миров, поднимающихся из тьмы к свету. Она снова увидела Джаннат, только отдаленно, она увидела еще множество Затомисов, ожерельем распластанных у подножья Аримойи. А там, над ней, над прекрасной лазурной страной, объединяющей все цивилизации и Затомисы, горел величественным светом великий Синклит Мира. Зарема узрела, как черный угар Гаашвары, поднимаясь вверх, окутывает лестницу миров. Пред нею раскрылся Затомис Небесной России, где уже шла страшная битва. Безумные чудища, набегая друг на друга, образовывали огромные живые кучи, которые заканчивались у вершин стен небесного града. Вверх по кучам взбирались нескончаемые потоки черных тварей. Как ни странно, женщина их узнавала, потому что довольно точные описания этих сущностей уже существовали в Энрофе, просто им мало кто доверял. Были и другие, о которых никто никогда не знал и не описывал. Нечисть, захлебываясь собственной ненавистью, как саранча ползла и ползла вперед.

Вот уже могучие стены были преодалены, и черно — пепельный океан, хлынул рваным круговым потоком вниз, на улицы и сады, затапливая собою все вокруг. Жители и защитники Небесного затомиса сражались неистово и в воздухе, и на земле. Убить ангелов, нечисть не могла, могла тяжело ранить, обездвижить, пленить. Убить небожителя было очень трудно, но возможно. Человеческая монада, конечно, не умирала совсем. Она возрождалась в Олирне и вновь начинала восхождение. Уничтожить же демоническую сущность (кроме высших демонов) для ангелов особого труда не составляло, для обычного жителя было так же возможным, но требовало огромного колличества сил. Небо, прожженное тысячами дымящихся ран, искрило от скрещенных световых мечей ангелов и демонов. Помощь спешила со всех Затомисов. Множество светлокрылых, переносило для быстроты перемещения, жителей своих небесных стран, и с высоты они, солнечным дождем заливали темный океан внизу. Там где проливался такой божественный дождь, дьявольское море превращалось сначала в озера, затем в лужи, а затем и вовсе иссыхало. Свет и Тьма, жизнь и смерть с попеременным успехом наползали друг на друга.

Подобная картина была везде, куда поднимающийся черный дым, устремлялся могучим потоком. Он дотянулся даже до Синклита Мира. Несколько жирных пепельных щупалец, прожгли солнечный небосклон, и пульсируя, изрыгали демонических клонов в несчетном колличестве.

Но страшнее всего было в Аримойе. Тьма жгучей удавкой сжимала кольцо вокруг благословенной объединяющей страны. С одной стороны она почти дотянулась до центрального Храма, откуда Божественная Звентана должна была подняться для проявления в Синклите Мира. Но в небе вспыхнул отблеском мечей боьшой отряд ангелов, под предводительством уже знакомого ей Ридвана. Бой, страх, ужас, смерть — те же самые, что в Энрофе, только гораздо масштабнее и трагичнее, хлынули в сердце предводительницы электрическим током, и поразив его, заставили очнуться.

Лешка. 2014.

Лешка пришел в себя в сырой холодной камере. Как он смог выжить, просто не укладывалось в голове. Все внутри болело так, будто его пропустили через мясорубку. Свет тонкими лучиками проникал сквозь зарешеченное окошко. Он совсем не грел, но все равно было так хорошо видеть хоть что-то. Юноша пытался вспомнить где он, кто он, откуда, но в голове была только пустота немая и безучастная. В камере он был один, и это явно была камера — с решеткой на окне и запертой снаружи дверью. Нет, Алексей не потерял память совсем. Он осознавал какой сейчас год, понимал что находится на Украине, причем отчетливо понимал на какой Украине — бесчинствующей и кровавой. Осознавал, что по-видимому в плену, но вот вспомнить себя, родителей или еще что-то личное никак не получалось.

Дверь загремела, противно скрипнула и приоткрылась. Чуть пригнувшись, вошел молодой парень и громко произнес: «На выход». Лешка вставал медленно, сил совсем не было, ноги тряслись и подгибались. От неудобного движения нестерпимо заболело перебинтованное плечо, но пришедший за ним человек, совсем не обращаяя внимания на его стоны, еще раз повторил: «На выход», и подтолкнул в спину.

Коридоры по которым он шел были темными и узкими. Стены отделаны почерневшей от времени штукатуркой «под шубу». Свет горел лишь в начале и в конце, и когда он, наконец, туда дошел, то очутился в просторном фойе с несколькими кабинетами. Его завели в один из них. В комнате находилось два человека, одетых по гражданке. Первый, который сидел за столом, предложил присесть на стул, второй же, не дожидаясь пока он это сделает громко спросил: «Фамилия, имя, отчество, где документы?».

Алексей ответил спокойно, не отводя глаз: «Я не знаю, я ничего не помню».

— «Вообще ничего?» — переспросил второй.

— «Вообще» ответил Лешка.

— «Хорошо, вы не знаете кто вы, может вы помните, где вы?» — вступил в разговор первый.

— «Да, помню, я на Украине» — так же спокойно ответил Лешка, но тут же получил первый оглушающий удар и свалился со стула.

— «Откуда приехал? Где твой паспорт? Где получил ранение? Отвечай!» — второй орал так, что слюна брызгала в разные стороны. Несколько капель попали Лешке на лицо, и тот брезгливо вытер их рукой.

Сидящий за столом, остановил второго жестом, и повторил гораздо спокойнее: «Где ваши документы? Фамилия, имя, отчество, возраст, цель заброски?».

Алексей тяжело встал, и сев на стул произнес: «Я ничего не помню! Покажите меня врачу. Он подтвердит».

— «Цель заброски?» — снова завизжал второй. — «Врача тебе значит, хорошо, я тебе устрою врача, к нацикам пойдешь, они тебя вылечат!». Фраза закончилась очередным ударом, потом еще и еще. Первый позвал кого — то и они стали лупить с двух сторон, поочередно, в раскачку, прикладами. Справа, слева, справа, слева.

Первый в этот момент упорно повторял одно и тоже: «Фамилия, имя, отчество, цель заброски?». Сколько это продолжалось сказать трудно, затем последовал удар ногой в живот, и Лешка потерял сознание. Очнулся снова в камере, боль была такая, что она просил Бога только об одном — снова оказаться в бесчувствии. Рядом появились соседи. Один затравленный, как зверек. Говорить совершенно не мог. Сидел молча, уставившись в одну точку, бесшумно перебирая губами. Другой был лежачим. Все тело его, черное от синяков и кровоподтеков было изрезано шрамами от раскаленного ножа. На груди огромными буквами выжжено «сепр», а сзади, в нижней части спины и на ягодицах — фашисткая свастика. Третий тоже лежал, охая и стоная от боли. Ребята познакомились, но общались поначалу мало. Затем сблизились, все кроме молчуна, и стали переговариваться шепотом.

Лешке рассказали о зверствах «нациков». Как с них четыре дня не снимали мешок. Как держали в раскаленных ящиках, без воды и движения. Как пьяные, озверевшие ублюдки расстреливали каждого третьего в ряду, или устраивали показательную казнь, выбирая одного и забивая его на глазах у других до смерти. Лешка честно признался, что ничего не помнит, ни где был раньше, ни как сюда попал. Они сказали, что ему здорово повезло, потому что тех, кто не приходил в сознание, сразу добивали.

День сменялся ночью, ночь днем. Жизнь тянулась от допроса к допросу. Боль стала настолько привычной и нескончаемой, что хотелось сделать хоть что — то, лишь бы избавиться, выключить ее навсегда. Память не возвращалась, но палачи со временем стали чуть гуманнее, наверное, кто — то из подсадных донес, что он и правда ничего не помнит.

Так прошло пять месяцев, пока в один хмурый, осенней день, он снова не очутился на допросе, но теперь уже в подвале, в комнате без окон и мебели. Допрашивали те же. Тот, кто поспокойнее, сразу же сунул ему в лицо ксерокопию его российского паспорта. — «Колосов Алексей Иванович, уроженец города Екатеринбурга, 1989 года рождения, себя узнаете?».

Алексей ответил не отрывая глаз от фото: «Не знаю, может и я, вроде похож».

— «Не сомневайся, похож. Вас Алексей Иванович разыскивает жительница села Изварзино, Самойлова Анна Павловна, 1994 года рождения, не припоминаете?».

— «Нет» — качая головой, ответил Лешка.

— «Как вы, житель Российской Федерации объясните свое появление на территории Украины. Как вы объясните наличие у вас боевого ранения, и кроме того, обмундирования ополченцев?».

— «Да какое обмундирование, защитный комбинезон, такие везде продаются. А почему на Украине появился не помню. Может у меня родня тут…».

— «Может и родня» — вступил в разговор второй, и тут же, резко ударил в челюсть. Лешка упал, ударившись головой об стену. Потекла кровь.

— «Ты что нас сука столько времени за нос водишь. С какой целью прибыл на территорию Украины? Где воевал? Батальон? Отвечай, мрась, или точно пристрелю!».

— «Погоди, Петро, он же герой, вишь не сдается. — снова вступил первый — Ты курицу его приведи, может ее увидит, и память вернется!».

— «Точно, Сашко, как я то не дотумкал. Голова!». Открыв железную дверь, он прокричал конвойному: «Веди молодуху, щас весело будет!». Те десять минут, пока женщины не было, первый не отходил от Алексея, постоянно пиная и приговаривая: «Щас мы посмотрим, какой ты герой, щас мы посмотрим..».

Двери пыточной вновь распахнулись, и конвой завел молодую девушку, лет двадцати, двадцати трех. Она была сильно избита, с кляпом во рту, и в изорванной в клочья одежде. Ее поставили прямо перед Алексеем с одним вопросом — «Что узнаешь? Смотри сука, узнаешь?».

Дальше, теже конвойные оттащили ее за волосы в другой конец комнаты и стали бить — кулаками, ногами, по лицу, по груди, без разбору. Пока били, первый стоял над Лешкой, и продолжал с издевкой повторять: «Что, не вспомнил. Напряги мозги, вспоминай быстрее, а то не успеешь, забьют ее». Тут парень не выдержал, и что было сил, что было мочи, вложился в один удар по наглой физиономии. Первый отлетел к конвоирам. Те и второй, опешив, поначалу, от такой наглости, кинулись через секунду к Лешке и стали бить его с такой ненавистью, с такой звериной злостью, что молодой человек понял — все, скоро конец! Но нет, конца не произошло. В суматохе женщина смогла вытащить кляп, и так сильно завизжала, что старое здание все наполнилось ее, взывающим к небу криком. Конвойные бросились к ней, стали бить ее, потом подтащили к Лешке, и приставили два пистолета один к его, другой к ее голове. — «Говори сука, говори!» — орал, вытирая бегущую из носа кровь, первый. — «Говори, или сдохнете, оба сдохнете!». Но у парня не было слов. Он смотрел в глаза этой юной, забитой до полусмерти девченки и внутренне кричал — прости! А потом упал и медленно сполз на пол, потеряв сознание.

Темноты не было, перед ним снова появились глаза, другие глаза, глаза его Анечки. Вернулась память, он вспомнил все — кто он, откуда, зачем приехал сюда. Анечка улыбалась и протягивала к нему руки, а Лешка пытался протянуть на встречу свои, но ничего не получалось. Но он был счастлив, безумно счастлив, главное она жива, жива и невредима, главное она там, у своих!

Девис и Тайра 2014.

Итак, до инициации оставалось совсем чуть — чуть. Наш физический мир стоял на краю пропасти. Всего несколько шагов. Эволюция сущего, всего сущего, как нашего мира, так и Шаданакара почти подготовлена к объединению. Общественное сознание перешло границы. Темные силы столько веков плели тайные сети именно для этого момента. Удастся захватить земной Энроф — равновесие будет нарушено. Но силы добра не дремлют, они также ведут бесконечную работу по созиданию. Если не создать единую концепцию, объединяющую людей и мировые религии сейчас, шанс будет упущен!

Словно вторя мыслям Девиса, звучали слова последнего эфира Тайры. Думая о насущном, молодой человек автоматически перелистывал телеканалы, пока слова из ее программы не вернули его в реальность.

— «Человечество обязано объединиться! Отбросить разногласия, не допустить войны. Никаких войн, ни больших, ни маленьких! Мир на краю гибели! Люди очнитесь! Вы прекрасны, вы могучи, вы созданы по подобию Господа Единого! Вы бессмертны и всесильны! Если объединитесь под знаменем веры и мудрости Божей, будете сильнее любого зла, любой силы. Это не просто слова, это крик к сердцам спящих. Проснитесь!

Интерьер студии сменился кадрами документального фильма, рассказывающего о будущем человечества. За видеорядом звучал все тот же голос Тайры.

— Тщательно скоординированный план по объединению мирового пространства уже в действии. С целью глобализации созданы ЕС, Американский союз, преобразованный из NAFTA, и Тихоокеанский союз, выдвинутый из АПЕК. Для полного контроля осталось поработить Россию и Китай. К счастью, грандиозные планы верхушки по военному столкновению, в прошлом году не удались. Но ситуация может повториться в этом. Не удался и план по стравливанию двух этих держав между собой, что дает небольшой проблеск на будущее. Сейчас, мировая элита приводит в действие новый план по дискриминации России в мировом содружестве. В течении последних двадцати лет, с помощью подчиненных СМИ, Россия и все русское в широком смысле, представляется обывателю не иначе, как в образе кровожадного, беспощадного, безумного, пьяного монстра, который спит и видит, как же ему сожрать целый мир. Путин сравнивается с Гитлером. Происходит планомерное манипулирование сознанием миллиардов! Очнитесь люди! Сбросте с себя безумие!

Россия, чуть ли не единственная страна, которая реально может противостоять вечному злу. Россия огромна! Ей не нужны ваши жалкие наделы. Свое бы привести в порядок. Прибалтика, Польша, Украина на поводке временных правителей, специально нагнетают истерию и создают дьявольское кольцо вокруг ее границ. Да и концентрация там же военных баз мировой армии на основе НАТО, направлено на достижение данной цели. Вы спросите, зачем им Россия, неужели мало остального порабощенного мира. Мир не чувствует своего порабощения! Вы не чувствуете своего порабощения. Не чувствуете пока, но когда придет этому черед, боюсь, будет поздно! Выживет меньше трети населения, и ту превратят в подобие чипированных рабов.

Россия богата, баснословно богата! Ей принадлежит около 90 процентов общемироваых ископаемых запасов. Кроме того, необратимые климатические изменения, происходящие уже сейчас, в скором времени сделают огромную западно–сибирскую равнину, раем на земле, в плане благоприятных погодных и природно — атмосферных условий. Огромные целинные территории, с неиисякаемыми ресурсами и внутренней духовной силой. Что дает эту силу? Откуда она? Что помогает выжить в любой схватке со злом? Орда, Наполеон, Фашизм, Крассное масонство — все пережила, все переборола! И сейчас нас с вами зомбируют, чтобы получить добро на еще один решающий грабеж. Этого нельзя допустить! Никак, слышите! Ибо без России у нашего физического мира, не будет шанса на выживание. Развязанная война унесет миллиарды жизней! Остальных заберут вспыхнувшие (специально подготовленные) эпидемии, голод и разруха. Тайные правители переждут хаос в убежищах, но территория практически всей планеты будет объявлена зараженной зоной, закрытой для посещения. Выживших перебазируют в специальные места пребывания, где будут использовать, как и испокон веков, в качестве основной рабочей силы.

У человека не останется надежды на будущее! Отнимут все — семью, никаких детей! Сразу после рождения их будут забирать и воспитывать должным образом в инубаторах — приемниках. Никаких браков! Только свободные отношения, без ответственности и верности. Никакой родовой привязанности к земле! Только нтернационал, безродный интернационал. Нет корней, нечем прикрепиться к силе планеты, получить ее поддержку. Никакой религии! Человека лишат самого главного — Бога. А что человек без божественной силы и божественного наполнения — пустая физическая оболочка, деградирующая от рождения к рождению, мучаящаяся от смерти до смерти. Что нужно их великому Люциферу! Разве не это? Разве не за счет человеческих страданий он существует, разве не за счет вашей боли?

Смотрите, кем станете вы, свободные люди земли! Смотрите, во что можете превратить мир — этот прекрасный божественный мир, в котором все мы живем! Смотрите, не убирайте глаз!

На экране замелькали кадры, описывающие будущее планеты, после мировой войны. Больная. изнемогающая Земля, поделенная на огромные вип — зоны, территорию, свободную от проживания, и густонаселенные районы концлагерного типа для основного населения. Накачанные наркотиками люди, вся радость которых, в положенный выходной — безудержный секс (можно на глазах у других, чем больше народу, тем лучше), пьянство и наркотическое забвение. А вот это — ваши будущие дети, с детства, по спецпоказателям разобранные на отдельные группы — техники, рабочие, полиция, обслуживющий персонал, от уборщиков до врачей. Воспитанные под особым психо — методологическим воздействием, они и мысли не допустят о возможном изменении своей участи. И так круг за кругом — до бесконечности — мрак, ужас, боль, без просвета, как заезженная пластинка! Вы этого хотите? Этого?

Поток картинок прервался, и на экране вспыхнуло застывшее изображение Бафомета — с широко расставленными рогами, с пылающим факелом на козлиной голове, с женским торсом, могучими темными крыльями за спиной, сверкающими алым оттенком.

Девис в этот момент сидел перед телевизором. Чистая случайность! Мужчина замер и не мог оторвать глаз. Он настолько был сражен, что не мог даже шелохнутся. Вреоде бы привычный набор фраз, слышал не единожды, должно быть смешно. Но все сказанное, в купе с изображением не отпускало, оно физически проросло в душу!

Зарема 2178

Во время болезни Предводительницы, основные бразды правления перешли в руки остальных главарей «неприсоединенных». Самым коварным, самым кровожадным был, конечно, горбатый Колум, остальные лишь тень его дрожащих пальцев. Под вышестоящей четверткой, а теперь во время болезни Заремы тройкой, стоял общий комитет, состоящий из пятнадцати высших представителей национальных и географически обособленных групп. Когда болезнь поразила их континенты, а борьба протестующих под организацией ораторов, переросла в активную фазу, все они прибыли сюда, в Агрым, как и было условленно. Перед последним, заключительным этапом мощнейших взрывов, верхушка противоборствующего клана должна быть спаяна, как никогда, иначе ни хаос народных выступлений, ни современные средства связи не помогут. Кроме того, только там, в глубоких недрах древнейших крепостей Меру и Аглиба находились безопасные убежища, способные сохранить от радиации и любого химического или физического воздействия.

Члены комитета прибыли в срок, а вот Зарема в чувства никак не приходила. Они, конечно, были посвящены в случившееся и понимали необходимость ее замены, но сила авторитета и личных лидерских качеств предводительницы были таковы, что никто из них и высшей тройки полноценно занять принадлежащее ей место, просто не мог. Кроме того, представляемые кандидатуры постоянно блокировал удаленный отряд «ястребов». Именно они отвечали за нанесение точечных ядерных ударов, и присутствовали на заседаниях дистанционно. Во главе ястребов стоял Анжир, лучший друг Тимура. Проект «ястребы» вместе с оружием, полностью принадлежал Зареме. Ею задуман и ею создан. Кроме того, лишь она и Анжир обладали тайным кодом, способным к активации или дезактивации боеголовок. Анжир в момент болезни предводительницы, категорически отрицал любое командование со стороны и настаивал на избрании нового предводителя по установленным правилам — с помощью пусть дистанционных, но общих выборов. Драгоценное время уходило, обстановка протестов и беспорядков нагнеталась, а взрывов не следовала. Тут уже пришло время Единой Лиги. Опомнившись, она нанесла первые серьезные удары как раз по Агрыму и оплавившейся от пожаров Меру.

Теперь уже страх и паника охватили не только континенты Единой Лиги, но и крупные центры «неприсоединенных». Внутреннее недовольство накалялось, назревал раскол в самом комитете, а Заремы все не было. Уже пылали, озаренные всполохами, внутренние слои городов, и концентрация беженцев в центральном круге достигла максимального уровня, а Зарема все еще находилась в бреду. Лишь в конце пятнадцатого дня в ее сознании появились первые проблески, и женщина, наконец, пришла в себя. Что видела она, когда была в забытьи — мы знаем, а вот что чувствовала и желала после возвращения — очень интересный вопрос.

После увиденных картин мироздания, после грандиозности Божественной Силы, которая коснулась ее души, реальность Энрофа слилась в вязкую серую массу, липкую от пота и постоянных сумерек. С пробуждением, поначалу, пришла полная апатия. Тело, скованное слабостью, слушалось плохо. В тяжелую голову не вмещался бесконечный поток информации от несмолкаемых докладчиков. Как ни готова была она к разработанному ею же плану, реальность оказалась намного страшнее. Жестом дрожащей руки, Зарема попросила всех выйти и включить ей информационный канал. Мировые новости ввергли в шок — хаос, бессилие, боль и смерть. Пылающие картины городов, плачущие лица детей. Мир гудел, как разбуженный, развороченный улей, и кто стоял у истоков всего этого беззакония — она. Женщине вдруг стало нестерпимо одиноко, как гнущейся под ураганом березке в поле. Она позвала сестру и попросила принести ей ребенка. Буквально через минуту, родная крошка лежала рядом. Девочка спала счастливым младенческим сном, и Зареме нестерпимо захотелось стать такой же маленькой и такой же беззаботно счастливой.

Ее идея и одержимость остались в прошлом. Не хотелось больше воевать и вести за собою на гибель. Зачем, для чего? Болезнь убрала пелену с глаз. Все дороги ведут к Богу! Все! Все религии ведут к Богу! Все! Единая Лига лишь сблизила их, пытаясь затмить Божественным Светом разногласия! А что сделали мы, в слепую подминая под себя всех остальных, что сделала я? — «Прости меня Великий Аллах, столько зла! Прости!»

Отчаянье хоть и накрыло с головой, но не лишило желания жить, напротив, в груди вспыхнуло яростное чувство справедливости. Необходимо вернуть миру благодать! Передать исцеляющую сыворотку и предотвратить взрывы! Это сделать надо как можно быстрее, но сначала не мешало бы разобраться, что происходит здесь внутри, кто ведет сопротивление, кто стоит у руля. Яростный взгляд Заремы пылал решимостью, но пальцы не отрывались от бархатных щечек крошечной дочки. Так хотелось жить! Слушать ее, учить разговаривать, играть с ней, видеть как растет! Сколько их таких, лежащих на материнских руках! Почему она раньше не думала об этом! Ну почему!

Назад из раздумий Зарему вернул мощный взрыв. Стены здания задрожали и покрылись трещинами. Схватив дочь, предводительница молниеносно бросилась к двери, вот что значит материнский инстинкт — слабость и бессилие сменились необычайной энергией. Там она столкнулась с сестрой и незнакомой охраной. Так, если удары Лиги достигли центрального круга города, значит дела совсем плохи, необходимо срочно что — то предпринять, срочно… Следующий взрыв убрал последние мысли. Спасаясь от рушащихся стен и газа, Зарема в сопровождении тех, кто был рядом, бросилась к лифтам и уже через несколько секунд была в безопасности, глубоко внизу. Там на небольшом скоростном составе, они так же быстро домчались до центрального убежища.

Сотни, а может и тысячи людей собрались в огромных подземных залах. Воды, лекарств и питания пока еще хватало, но все равно во всех встречаемых глазах читалась безнадежность. Зарема шла посредине окружавшей ее охраны, с крошечным младенцем на руках. По правую руку от нее, чуть сзади, следовала сестра, по левую — верная Рея. Вид данной процессии привлек всеобщее внимание. Они шли по специально возведенному для свободного перемещения руководства подъемнику. По-видимому, люди стали узнавать ее. Послышались сначала редкие, а затем уже слившиеся в единый гул, приветственные крики. Тонкие брюки и широкая длинная, развивающаяся на ходу рубашка — скромное домашнее одеяние, но с младенцем на руках оно словно магнит аккумулировало на себе стоны, просьбы, мольбы и приветствия. Кто — то кричал: «Зарема, помоги моему сыну, он отравился газом, ему срочно нужно противоядие, здесь его нет, а на поверхность нас не пускают». Тонкий детский голосок просил спасти умирающего отца. Кто — то требовал срочно встать во главе армии и отбросить решительным ударом войска Лиги от города. Но Зарема шла быстро и сосредоточенно, почти ничего не слыша. В прояснившейся голове, одна на другую укладывались четкие мысли.

— Сопровождающий отряд состоит лишь из незнакомцев. Что это — охрана или арест? Народ приветствует меня, значит с постамента предводительницы, образ мой еще не сброшен. Кто меня встретит в бункере? Кто командует нашими войсками? Где Колум? Где остальные? Вот и бункер, что ж скоро все станет известно!»

Стена бесшумно раздвинулась и из огромного, слабо освещенного убежища, предводительница в окружении сопровождающих, вступила в ярко освещенный бункер.

В отличии от тех, кто встречал ее по дороге, удивления или изумления появление женщины у здесь собравшихся, не вызвало. Скорее всего, они были точно осведомлены о каждом ее шаге. Последовало краткое приветствие от комитета пятнадцати. Ни Колума, ни Эль — Хатира, ни Георга здесь не было. Прерывая тираду Микруса, Зарема произнесла четко, командным тоном:

«Перестаньте мямлить. Я жду от вас подробного описания произошедших в мое отсутствие событий, а также соответствия действий обороны с тем планом противостояния, который мы разработали до наступления. Карту боевых действий на экран!»

Микруса сменил представитель русских староверов: «Где Ротберг и его войска нам не известно. По плану они должны были быть наверху, над нами — держать оборону крепостей. После нанесения Ротбергом ударов с флангов, они должны были отступить, что — был завлечь отряды Лиги в пустыню Джанрам. Там должен прозвучать первый взрыв, за ним повсеместно прогреметь остальные».

— «Так где же Ротберг?»

— «Не знаю, на связь не выходит уже трое суток. Наши войска наверху в полной растерянности. Нового плана пока нет, старый же осуществить невозможно. Маяковые сигналы отрядов Ротберга всплыли пару раз в совершенно другом месте».

— «Где, в Меру?»

— «Нет. В Меру ситуация такая же как у нас. Основное население в убежище, а войска ведут оборону наверху. Ни Колума, ни Эль — Хатира, ни Георга там нет. Оборону возглавили Химлер и Будар».

— «Маяки?»

— «Маяк показал юго-запад Старой Европы. Местечко во Франции, недалеко от города Лафер».

— «Может это ошибка? Мне трудно предполагать, что они могут там делать, тем более в такое время»

— «Неужели измена?» — еле слышно произнесла стоявшая сбоку Рея.

— «Вы что-то сказали, я не расслышал?» — переспросил Микрус.

— «Нет, ничего…». Не давая ей договорить, Зарема выступила вперед и отчетливо продиктовала: «Я поняла вас. Подготовь офицеров для расширенного доклада с картографией и точными координатами наших боевых единиц наверху: и здесь, и там в Меру. Свяжитесь с Анжиром, уточните где, и на каком этапе находится подготовка к каждому взрыву. Мне нужно подумать».

— «Да, конечно, ваш резервуар не тронут. Вы с близкими можете последовать туда. Пойдемте, я провожу». После этих слов Андрон (представитель ствроверов) кивком головы показал направление движения, и двинулся с места. Зарема, едва кивнув остальным, последовала за ним.

Она шла, внимательно осматриваясь по сторонам, отвечая на приветствия окружающих. Ее глаза искали хоть кого — то из старых знакомых, кого — то из членов ее личной охраны. И чудо произошло, она встретила знакомые глаза Иравана, человека, который после смерти Тимура, занял пост командира ее личного отряда. Кроме того, он являлся ее двоюродным братом, близким и по крови, и по духу человеком. Зарема жестом пригласила его к себе, и он тут же вступил на быструю ленту переносного эскалатора. Шаг сменился, практически, полетом, не быстрым, но уверенным. Они молча, не привлекая внимания, пожали друг другу руки и продолжили движение. Через несколько минут женщина оказалась в своих разгерметизированных покоях. Сестра с подругой и малышкой ушли в отдельную комнату, а Зарема крепко обняв Иравана, начала с допроса.

— «Что случилось, где моя охрана? Почему вы бросили меня? Нет ни Колума, ни Эль — Хатира. Где они? Что ты знаешь?».

— «Успокойтесь предводительница, не все же сразу! Наш отряд после трехдневного срока вашей болезни, был расформирован по прямому указанию Колума. Он объяснил просто — все на борьбу! Меня случайно, наверное, по ошибке, оставили здесь. Остальных он забрал с собой. Я думаю подстраховывался на случай вашего выздоравления. Где они сейчас мне не известно. Думаю, из здесь присутствующих, не известно никому. События развиваются совершенно не так, как были запланированы. Многих терзают мысли об измене. Но вы вернулись, я уверен, теперь все станет на свои места!».

— «Это хорошо, хорошо Ираван, но что-то не так. Ты мне очень нужен!» — Зарема взяла его за руку и посмотрела прямо в глаза. — «Ты мне очень нужен. Ты поможешь мне вернуть потерянное. Я ошибалась. Мы ошибались. Мир не должен погибнуть. Мир должен жить. Лига — единый источник земной благодати, мы не можем ее разрушить, никогда! Я не просто болела, я видела свет, и видела тьму. Держи меня крепко за руку, попробую передать тебе хоть что — то из увиденного». Пальцы женщины побелели, так сильно она сжимала его запястье. — «Ты видишь! Ты понимаешь!».

Ираван долго молчал, а затем в страхе отдергнул руку и произнес короткое, наполненное ужасом: «Да».

— «Ты здесь дольше меня. Кое кого знаешь. Подбери мне команду, человек пятнадцать, настоящих, слышишь! Чуть позже я буду выступать с призывом о помощи, буду набирать тех, кто пойдет со мной на верх. Пусть они откликнутся, так что — бы не вызвать подозрений. Я поручу тебе главное, сможешь?».

— «Да» — услышала она снова.

— «Вот и хорошо, твоего „Да“ мне достаточно. В твоем „Да“ я уверена больше, чем вот в этой стене за спиной. А теперь ступай Ираван, мне надо подготовиться к встрече. Да, спасибо что ты здесь, спасибо, что рядом!».

Мужчина вышел, а Зарема тихонечко сползла по стене на пол, и широко раскрыв глаза, смотрела в пустоту, пытаясь найти подходящие слова. Световые блики стеновых панелей, мелькавшие по сторонам, наполнили о далеком детстве.

Однажды, совсем еще девченкой поспорив с подругами, она должна была одна, за три часа пробраться сквозь два встречных скоростных туннеля. Первый Зарема преодалела поверху. Бесконечно уходящий вдаль, объемно сияющий путь, дрожал под ногами так сильно, что в момент прохождения состава, ей приходилось приклеивать ладони к поверхности. Второй туннель девочка собиралась пройти через рабочий проход под основным руслом трассы. Проход был узким и темным, населенным невидимой живностью. Свет включить она не могла, так как была бы немедленно замечена охраной, так что двигалась в темноте, ориентируясь на мелькающий блеск пролетающих составов. Временами она наступала на что — то живое и мягкое, отчего спина и лоб тут же становились липкими от страха. Но самое страшное и в то же время интересное было между туннелями. Две световые дороги, ревущие почти непрерывным движением, магически манили в разные стороны, словно разрывали напополам. Мелькавшие светотени, облипчиво окружили девочку непрерывным круговоротом. То ли мерцающий свет так действовал на разум, то ли звук, но сознание словно попало в капкан, и не давало Зареме двинуться с места, и в прямом, и в переносном смысле. На самом деле голова кружилась так, что нельзя было сделать и шагу. Девочка совсем отчаялась, но тут, внутри прозвучал спокойный, уверенный голос. Ее собственный голос, может только взрослее. Голос командовал негромко, без паники.

— «Закрой глаза, не бойся, просто закрой, крепко закрой». Зарема послушалась и сомкнула ресницы, но мелькающие огни проникали и сквозь них. Тогда она прикрыла глаза ладошками.

— «Теперь сделай пять шагов вперед и протяни руку». Зарема в точности повторила указанное и почувствовала, что ее рука уперлась во что — то гладкое.

— «Ищи ручку, она рядом. Прощупай дверь пальцами, глаз не открывай». Девочка никак не могла найти ручку, звук пролетавших составов стал нестерпимо сильным. Сердце ее панически застучало — сильнее, сильнее. И вдруг, ревущая темнота сменилась светом и тишиной. Вокруг был только Свет, такой добрый, такой ласковый. Свет заговорил, но другим, не ее, а мягким мужским голосом:

— «Не бойся, ты близко, ищи!» Пометавшись еще немного, пальцы, наконец, почувствовали небольшой полукруглый выступ.

— «Надави на нее, сильнее!». Все, голоса больше не было, он исчез, а дверь открылась. Зарема оказалась в подземном переходе через второй туннель.

Девочка никогда не забывала того, что с нею тогда произошло. Этот чудесный голос — свет просто нельзя было забыть. Она сразу поняла, что это Бог — Ее Аллах! И вера предков вспыхнула внутри негасимым пламенем!

— «Зарема!» — голос Саллии вернул женщину в реальность. Саллия, или по-домашнему Солла, была младшей родной сестрой Заремы. Рядом с ней стояла Рея, на руках у которой плакала малышка. Зарема взяла ее на руки, но мысли были с теми, кто сражался наверху.

— « Значит Колум находится в Европе. Георг пропал, Эль — Хатир в отрядами, по-видимому, рядом с Колумом. Рассказать что происходит может только старый горбун. Он ввел Георга в наш круг. Он привел его к вершине и сделал представителем в Единой Лиге!».

Это решение прошло как — то мимо Заремы. Она была беременна и назначению Георга не предала особого значения, хотя тот вызывал у нее двойственные чувства. С одной стороны сверх одарен, умен, настойчив, в высшем смысле образован и дипломатически подготовлен, но с другой — во всем этом чувствовалась какая — то искусственность, подложность. Сложившееся впечатление со временем лишь подтверждалось. По большому счету, Георгу и в правду было плевать на «неприсоединенных» и на Единую Лигу. Он ждал подходящего момента для выполнения своей миссии, и для людей одаренных внутренним чутьем, скрыть этот факт было не возможно. Но в данный момент Зарему интересовал больше не Георг, он как был чужаком, так им и остался.

— «Где Колум? Где армия? Неужели горбатый карлик предал всех? Нет — противостояние цель всей его жизни. Значит хитрый лис, прикрываясь „неприсоединенными“ выполняет какие — то свои задачи?!».

Зарема никогда не могла понять, о чем он думает на самом деле. Седой Колум — личность воистину уникальная с разных точек зрения. Невысокий, скрюченный, с небольшим горбом, он и внешне вызывал, по большей мере, отторжение. Но это было продиктовано скорее не физическими недостатками, а злобой и всеобъемлющей ненавистью в глазах. Колум был вечным оппонентом Заремы. Они сталкивались по каждому вопросу. Практически всегда победительницей выходила она, но ощущение, что это каким — то образом входит в его планы, никогда не покидало. Колум был гораздо старше и, конечно, мудрее молодой предводительницы. Он стоял у истоков объединения «неприсоединенных» разных кланов. Кроме того, он являлся идеологическим основателем и духовным лидером самого сильного и самого радикального их крыла. Ротберг и Аль — Хатир были всего лишь его игрушками, фигурками в руках, которые он передвигал так, как они должны были стоять по его мнению в данный момент. Кроме того, Колум обладал недюжинными эзотерическими знаниями и способностями. Проявлял он их прилюдно очень редко, так что — бы внимание основного большинства проходило мимо, не задерживаясь. Но старый горбун был колдуном высшего пошиба, невидимые ниточки в его руках направляли движение в нужное русло всегда, даже когда он совсем не выходил из сумрака.

Зарема не сомневалась, что отход отрядов Аль — Хатира произошел по его прямому указанию. Но зачем? Куда? Что там может находиться? Здесь никто ничего не скажет. Единственный шанс что — то узнать — подняться наверх. Подняться и самой возглавить оборону. Может быть получится исправить собственные ошибки.

Лиза и Йола.

Лиза и Йола окончательно ощутили собственные сущности, когда почувствовали рядом что — то реальное. Это была твердая и устойчивая поверхность.

— «Где мы?» — спросили они в один голос. Но ответа не последовало. Да и какой уж там ответ! Путников, поле перемещения с Мати — Лилит, разбросало так далеко друг от друга, что они просто не видели, не ощущали никого рядом! Окружающее пространство загадочно поражало, парализуя разум. Оно выбрасывало из действительности.

Вокруг были скалы, вернее, что — то очень напоминающее скалы. Разные: плотные и рыхлые, обрывистые и пологие, они словно были созданы из спрессованного песка, различной плотности, структуры и окраски. Рыже-буро-коричневые, молочно-пурпурно-желтые, огненные и отдающие холодностью льда, округлые вершины не были статично мертвы. Огромные, неизменные своим внешним объемом, как застывшие волны, внутри они состояли из бесчисленного множества, оттеняющих друг друга «песчаных дорожек». Каждая такая дорожка двигалась, создавая подобие сухого речного русла. Сливаясь воедино в изгибах своих волн, они образовывали могучий нереальный океан, одновременно недвижимый и тут же текущий тысячами разноцветных ручьев. Все эти русла были ничем иным, как отдельными временными потоками.

— «Где мы?» — еще громче закричала Лиза.

— «Не кричи, здесь нельзя кричать» — услышала она тихий шепот, раздающийся повсюду.

— «Лиза, мы что, в лабиринте?» — испуганный голос Йолы заставил Лизу взять себя в руки. Помог и Айрон, внезапно появившийся из-за гребня скалы.

— «Айрон, как хорошо, что ты рядом. Скажи, где мы? Что за странное место?».

— «О, место действительно необычное, особенно для вас. Мы находимся на перевале времени. Здесь, струясь, оно распадается на множество разветвлений. Каждое русло — гранулированный временной поток. Время, так сказать, в своем внутреннем восприятии. Не так, как кто — то понимает Его. А так, как Оно само видит себя!».

— «А где все остальные, почему мы растерялись?» — не успокаиваясь, вновь спросила Йола.

— «Конечно, нет, они рядом, но в соседних параллелях. Успокойся, сейчас появятся» — сам себя поправил ангел, увидев неприкрытое смятение в ее глазах.

— «На счет потоков я тоже ничего не поняла, но сейчас меня волнует другой вопрос — почему мы здесь, а не где-нибудь еще?» — вступили в диалог Лиз.

— «Я думаю, на этот вопрос нам лучше всего ответит хозяин здешних мест. А вот и Он сам. Приветствую Тебя, могущественный Хранитель!».

То, что появилось перед путниками, даже отчасти, назвать человеческим или просто знакомым существом было нельзя. Да, длинный плащ, похожий на человеческий, широкая остроконечная шляпа с кисточкой, подобие трости рядом — в общем, классический образ древнего волшебника, если бы ни одно «но». Там внутри, под одеждой, была пустота. Да, да, ни ног, ни рук — одни горящие в полутени шляпы, огненные глаза.

Хранитель Времени был недвижим и грозен. Фалды плаща развивались в порывах невидимого ветра. Какая — то гипнотическая жуть исходила от одного Его вида.

— «Как вы посмели преступить порог моего мира. Известно всему Шаданакару, что я могу оставить непрошенных гостей навсегда. Ущелье времени — вечный капкан, даже если восхождение почти удалось! Так что же привело вас сюда, отвечайте!».

Но ответила ему никто иная, как сама Мати — Лаалит: «Приветствую Тебя, Мудрейший! Эти путники пришли вместе со мной. До нас дошло печальное известие, неужели путы Зла смогли пробраться в твой лабиринт!».

— «О, Великая королева, искренне приветствую тебя, но позволь возразить. Мир, который я охраняю, не подвластен борьбе добра и зла. Время — постоянна дорога! Множество дорог! Ходить по ним может каждый!».

— «Передвигаться — да, но не управлять ими, не правда ли, Хранитель? Никто не властен поворачивать время вспять, а ж тем более, изменять случившееся в прошлом!».

— «Ничего подобного не происходило, да и не могло произойти. На сегодняшний момент все движется в положенном ритме и удаленности. Я не просто охраняю Время, о, Королева. Я чувствую его!».

Висящие в воздухе плащ и шляпа стали передвигаться. Неуловимым образом, всем стало понятно, что Хранитель касается множества струящихся песчаных ручейков. Прислушивается к ним, принюхивается.

— «Время музыкой звучит внутри меня. Каждый ручеек — отдельная струна. Я слышу, когда что-то не так, когда она фальшивит. В последний раз это случилось очень давно. Воры понесли жестокое наказание».

— «Нет, Хранитель, я говорю не о прошлом, я говорю о будущем!» — во время этих слов Лаалит проявилась полностью. Если до этого слышался только ее голос, и изредка, в невидимой смене ликов, появлялся то взгляд, то размытый силуэт, то совсем отдаленный образ, например, приготовившейся к прыжку белой пантеры. Сейчас она предстала пред хозяином Временного Царства в своем сублимированном человекообразном выражении. Присутствующие рядом склонились в уважительном поклоне.

— «Я говорю о будущем и точно уверена, что вскоре произойдет разлом. Наше присутствие здесь только для того, чтобы не допустить этого».

— «Моя Королева, я всегда на страже и сделаю все, чтобы подобного не произошло».

Тут же, словно в насмешку, из глубин временных ущелий послышался раскатистый, нарастающий гул. Основа вздрогнула, задрожали плавные овальные утесы. Айрон, схватив Лизу и Йолу, взмыл в воздух. Остальные ангелы, уже проявившиеся к тому моменту, окружили их кольцом. Хранитель же, в туже секунду размножившись многократно, бросился к каждому из временных протоков, и на глазах превратившись в прозрачный смолоподобный сплав, стал заполнять собою, пропитывать всю горную породу, укрепляя и не давая ни одному ручью изменить ход движения. Мати — Лаалит, в отличии от остальных, стояла спокойна и недвижима. Она с вызовом смотрела в пустоту, будто искала или ждала кого — то.

Землетрясение нарастало. Твердь ходила ходуном. Из самых глубоких проемов посыпались фонтаны черного пепла и огненной сажи. Пространство накалялось, но ангелы одновременно включили отражающую защиту и поднялись еще выше. А Хранитель, превратив свой сплав в неимоверно твердый и не нагревающийся материал, плавно обхватив временные русла, продолжал сопротивляться раскаленной породе изменить течение временных рек.

Разбушевавшаяся лава рвалась наружу. Недра нестерпимо гремели сотрясающими ударами, но Мати, немного оторвавшись от дрожащей поверхности, была по–прежнему недвижима и очень внимательна. И вдруг, совершенно неожиданно и так громогласно, что смогла заглушить собою раскатистый гром, она закричала, запела, заголосила. Не знаю какое уж тут слово подойдет лучше, скорее всего, что-то среднее между ними.

— «Повурн, Брат Мой! Я жду Тебя, явись Мне, выходи!». В ответ горная порода разлилась еще более мощным взрывом и натиском. Но Лаалит не сдалась.

— «Повурн, Брат Мой! Одна сила рождала Нас. Одна бессмертная кровь течет в наших глубинах, услышь сестру свою, ответь Мне!». Но новое извержение заглушило Ее последние слова. Мати и здесь не здала назад. Она поднялась немного выше, и подлетев почти вплотную к огнедышащему очагу кипящей лавы, прокричала так громко и всеохватывающе, что Лиза и Йола совершенно перестали что — либо слышать.

— «Остановись Брат! Приди в Себя! Ты не в Своем мире, ты в Доме Времени! Оно бесценно и невредимо! Это закон вечный! Его нельзя нарушать, Ты слышишь Меня! Ты Меня слышишь?».

И здесь, сквозь огнедышащее рычание, Повурн ответил: «Зачем ты пришла сюда Мати, Я не звал Тебя! Я никого не звал!».

Но Мати — Лаалит, не отвечая на его вопросы, повторяла только одно: «Покажись Мне Брат, покажись! Дай узреть Твой Лик!».

Содрогающаяся твердь лишь судорожно хохотала в ответ. Тогда Лаалит, бесконечно увеличиваясь в размерах, заполнила собою все видимое временное пространство, Она стала едина с этим миром, проникла в каждую его песчинку, в бескрайнюю глубину и высоту. Тихий шорох убегающих секунд стал явно слышен и ощущаем, как биение сердца, миллионов сердец, как звук капели во время дождя. Мати чувствовала какую боль испытывает Хранитель, ограждая своим телом временные течения, и понимала, что силы его на исходе. Мучительные стоны вместе с треском защищающего сплава были уже нескрываемы. Они звучали почти также громко, как рвущаяся к разрушению лава. Став одним целым с миром времени, Мати-Лаалит, наконец то узрела того, кого так долго призывала к себе.

Там, в пылающей глубине планеты, Повурн, обезумевший от удушающих злых чар крушил, жег, топтал сам себя. С невиданной яростью он отрывал куски своей плоти и швырял, швырял их в одном направлении, сюда, к энергетическому сгустку временной модели Шаданакара.

— «Значит Его безумством кто — то управляет» — пролетевшая внутри Лаалит мысль, была доступна всему обнимающему ее, в том числе и крошечной горстке ангелов, охраняющих спутниц.

— «Вот и пришла моя очередь, прости Брат!» — с этими словами, Прекрасная Мати — Лаалит превратилась в могучий энергетический поток и целенаправленно ударила Повурна спиральным вихрем в самое сердце. Он, не устояв, обрушился вниз, но собравшись воедино, поднялся и бросился на Лаалит, как на единственную, замеченную им цель. Начался бой, жестокий бой стихии Жизни и Огня.

Как устрашающе величественна была его картина. Конечно сила Мати не была такой явной и разрушающей, как неистовость Ее огненного брата. Но основной составляющий компонент — Жизненная прана — энергия в высшей степени не убиваемая, медленно, но твердо делала свое дело. Сначала это был бой воздушной львицы и огнедышащего дракона, затем битва воздушных вихрей, сбивающих с места раскаленные скалы. И, наконец, сражение Их человекоподобных сущнотей. Энергетический меч Лаалит бил невыносимо ослепляющим лучем, а алая дубина Повурна, пузырящимся потоком лавы и огня. Огромный каменный великан и хрупкая, летающая вокруг него птица. Нет, не слабая и убегающая, а бесстрашно нападавшая и запутывающая Его своими ударами. И вот, сцепившись в последней схватке, дракон, наконец, поник и обрушился в бездну инфракрасного ядра. Для Него это было не смертельно, кипящая твердь, залечив раны вынесет Его наружу вновь, здоровым и сильным, но не сейчас, а гораздо позже. А для Лаалит такое падение было бы смертельно опасным. Зная об этом, дракон зацепил ее своим хвостом и повлек за собою в бездну.

Плавно и медленно, словно спускающаяся с небес снежинка, погружалась Мати в пылающую пустоту. Обвивший кончиком хвоста Ее стан, коричнево — рыжий, огнедышащий дракон — великан летел прямо перед Ней. Стальная хватка содрогающегося в конвульсиях тела и острые раскаленные шипы причиняли невыносимую боль, но Мати-Лаалит без страха и сомнения смотрела Ему прямо в глаза. Она не видела Брата. От Повурна ничего не осталось, даже дракон был не таким, каким тот его материализовывал еще с детства. У дракона ее Брата в глазах всегда плясали золотые огоньки, больше наполненные солнцем, а не огнем. А здесь Она видела мертвый взгляд, безразличный и холодный, как сама пустота вокруг.

— «Где же Ты, Брат!» — прошептала Лаалит, все еще пытаясь достучаться до родной души, но Повурн не возвращался, и пылающая безнадежность коснулась сердца Прекраснейшей Богини Любви!

Лабиринт Времени стал рушится. Разноструйные скалы стали плавиться, превращаясь в огненное море. Из последних сил, Хранитель держал русла рек, но бушующая лава с удесятеренной силой набросилась на одно из них и стала разъедать охраняющую хватку сплава. Размягчив его окончательно в одном месте, в дикой волне жар изогнул это русло в вид петли, и соединив два конца, сомкнул прошлое и будущее!

На мгновенье, от невозможного перехлеста Время будто замерло, остановилось совсем! И вместе с ним замер Шаданакар!

Лиза и Йола, под защитой ангелов так и висели в пылающем безумии. Изнемогая, ангельские ореолы спасали их от всепожирающего огня. Падающие груды камней немыслимо застыли в пустоте, и обездвиженные женщины видели, а главное понимали, что сама Жизнь умирает сейчас вместе с ними.

Назир 2178г.

Наверху хаос еще преобладал над порядком, но самый страшный момент уже был пройден. Люди в основной массе поняли, что их хотят превратить в послушное напуганное стадо. Поняли, и внутренний код свободы и справедливости, выработанный за последний век, сработал. Миллионы добровольцев стали собираться вместе, создавая собственные отряды охраны порядка и патрулирования. Центрами народной консолидации выступили Храмовые комплексы. Сразу после духовных богослужений, совсем рядом, на территории развлекательных площадок проходили сборы народных дружин. Собиралось нужное количество отрядов, каждый из которых исследовал и охранял собственную зону в городской территории. Занятия во всех образовательных учреждениях были временно приостановлены. Многие из них были превращены в стационарные больницы и госпитали. Опробываемая вакцина еще не давала стопроцентного результата, полного исцеления не наступало. Но после ее применения люди чувствовали себя гораздо лучше, да и смертность снизилась в два раза.

Мистер Ли, как впрочем и вся Единая Лига, работал не смыкая глаз, в круглосуточном режиме. Множество основных служб — хозяйственных, военных, медицинских и охранных действовало также. С началом военных действий, выступлений ораторов — агитаторов стало гораздо меньше. Кто поверит в слова, когда рядом гибнут твои знакомые и друзья, тем более что некоторые из агитаторов успели совершить несколько террактов. Основную задачу по предотвращению подобной деятельности на себя взяли патрули народного ополчения. Они довольно быстро, за неделю, ликвидировали подобную порочную практику.

Самыми опасными местами в Энрофе к концу третьей недели катаклизма, стали два центра массового проживания «неприсоединенных» — испепеленный Ангриб и пылающая Меру. Бойцы неприсоединения сражались фанатично. Они считали эту землю своей, тем более, что там, глубоко внизу, в ее недрах, бились сердца их родных и близких. Как не превосходили их мировые силы по численности и вооружению, сломить упорную оборону обоих центров никак не удавалось. Во Всемирном правительстве и парламенте не прекращались споры о применении на противостоящих территориях оружия массового нейронного поражения, но Мистер ли и еще несколько высокопоставленных чиновников накладывали решительное вето. Ответственность за гибель тысяч невинных — ноша тяжелая, только это и спасало ореолы восставших очагов последнюю неделю.

Но, пожалуй, самым горячим местом на Земле будущего, были лавандовые поля южной Франции, там где вокруг зияющей раны котлована оставались полуразрушенные сооружения исследовательского центра.

Назир, в запыленной военной форме вылез из засыпанного серым пеплом блиндажа, и укрывшись в расщелине разрушенной стены, приступил к молитве. Первые лучи проснувшегося солнца, нежно прикасались к коже теплым ветерком. Предрассветная прохлада сменилась бодрящей свежестью. Обращенные к Богу слова, летели к небесам, но перед его глазами все еще стоял вчерашний кошмар. Это был самый страшный день в его жизни и решающий, переломный момент двухнедельного противостояния.

С Ротбергом и Аль-Хатиром, основными помощниками Колума, Назир был знаком давно, но он даже и представить не мог себе глубину их нравственного падения, будто это не они отдавали команды нападавшим, а совершенно другие люди. Сначала военные группы под командованием Ротберга, небольшими многочисленными разведывательными бросками, с разных сторон попытались пробраться к территории научного института. Но подразделениям Назира удалось отследить каждый из таких бросков и предотвратить проникновение. Продолжалось это четыре дня, а дальше, поняв бессмысленность подобных маневров, Ротберг и Эль — Хатир под давлением горбуна перешел к полномасштабным военным действиям.

Назира попытались окружить. Несмотря на перевес врага в численности, отряды восточного принца смогли не допустить окружения в течение еще пяти дней. Далее последовала осада — тяжелая, огненная, бесконечная. Одна атака неприсоединенных сменялась другой. Что только не предпринимали нападавшие: травили газом, глушили взрывами, выжигали ковровыми ракетами — все бесполезно. Назир, словно предвидел каждый шаг. Он сумел противопоставить коварству наседавших, достойный отпор. Во-первых нужные нейтрализаторы и защитные костюмы присутствовали в избытке. Оружия было, конечно, не так много. Кто же мог представить, что Эль-Хатир приведет сюда целую армию, но пока его хватало. Хотя дальше, без помощи Лиги, оборонявшимся едва ли удастся выстоять. Кроме того, обе стороны применяли психотропные вещества, многократно превышающие предел человеческих возможностей. Все это в купе, превратило противостояние в непрерывный безумный кошмар.

На пятый день, ни на секунду не прекращающегося боя в круговой осаде, пространство вокруг стало однородным, серо — черным клубящимся дымом. Он затруднял не только зрение, но и дыхание. Защитные костюмы помогали мало, для глаз и воздуха чистота самая важная вещь.

В этом черном тумане, к Назиру подполз раненный Максим. Указывая ослабевшей рукой в сторону котлована, он прошептал: «Там что — то не так. Я не могу разобраться. Пойдем, ты должен увидеть».

В котловане точно творилось что — то несусветное. Черный дым, заполнивший собою все вокруг, над эпицентром воронки был почти прозрачен, будто пальцем провели по закопченному стеклу. Именно в этом чистом луче, на высоте примерно метров тридцати, четко прорисовывался полупрозрачный объект огромных размеров. Неожиданно он начал темнеть прямо на глазах, будто наливаясь мраком изнутри. В тот же момент, Колум по другую линию обороны забегал по укрытию, как сумасшедший, произнося одну единственную фразу:

«Началось, началось, началось…, быстро, быстро все в атаку, в атаку!». Нападавшие ринулись в бой с удвоенной силой.

Бойцы Назира, превозмогая сами себя, решительно сопротивлялись, а камень продолжал и продолжал темнеть и становиться более видимым. Силуэты людей, кружившие вокруг него, тоже стали проявляться. Неясно, размыто, но разглядеть кто это — мужчина или женщина, через четверть часа стало вполне возможно.

По кругу обороны, отряды Эль-Хатира пробились к первой укрепленной линии. Начался рукопашный бой — жестокий и бессмысленно страшный. Он всегда ужасен своим непосредственным прикосновением к смерти. Она уже не на расстоянии, она здесь, рядом, убивает твоими собственными руками, дышит тебе в затылок. Серо — черный дым стал угольным, тяжелым, похожим на глянцевый туман. Размытая видимость присутствовала в радиусе двух метров, а дальше темная пелена. Люди выскакивали друг на друга, словно призраки — пугающе, неожиданно, и наносили удары по инерции, на ощупь. Запах крови, смешавшись с гарью, был нестерпим. Он одурманивал разум не меньше бешенного страха, притаившегося в дыму.

Назир в полном замешательстве метался по краю котлована. Как только бой перешел границы первой оборонительной линии и видеомаяки, закрепленные на всех членах его команды стали исчезать у него на глазах, говоря о гибели друзей, он, раздираемый желанием помочь, и невозможностью покинуть алмаз, так и бегал туда — сюда, то делая несколько шагов в сторону сражения, то возвращаясь к потемневшему камню.

А алмаз действительно выглядел реальным. Ощутить так это или нет, возможности не было. Вращался он высоко, но явно снижался. Очень медленно, но снижался к поверхности земли. Кружившие вокруг него люди тоже опускались. Назиру удалось даже разглядеть силуэты и явно определить, кто из подруг, и где находится. Но не им, ни тем, кто умирал сейчас в бою, он помочь не мог. Это бессилие вырвалось, наконец, наружу сумасшедшим криком, пронзившим небо и мир. Он эхом покатился по клубам черного ддыма, и казалось, не закончится никогда. Хорошо, что этого не случилось. Хлесткий удар Максима вернул Назира в реальность.

— «Успокойся, возьми себя в руки. Этим ты ни ребятам, ни жене не поможешь».

— «А как помочь, как? Может ты знаешь! Подскажи!» — прохрипел Назир, поднимаясь с колен.

— «А что подсказывать, в твоих руках все — от индивидуальной информации маяков до общей полномасштабной проекции происходящего».

— «Да не видно ничего! Стоп, Максим, ты гений! Тепловизор или другая параллель! Максим ты спаситель наш, спаситель!» — прокричал еще громче принц, набирая и рассылая сообщения второму кругу. — «Произвести интерактивное объединение. Включить режим тепловидения. Теперь вы их глаза и уши! Работать только со своим ведомым. Повторяю, только со своей парой. Действуйте каждый строго в своем градусе. Границ не нарушать, не мешать друг другу, но при крайней необходимости помочь можно. Что замерли ребятки! Соединились с ведомыми! Пошли, пошли!»

Картина боя сменилась в течение нескольких минут. Аварийная автосвязь сработала молниеносно. Общая система сама произвела объединение и закрепила ведущих и ведомых. Сотни голосов телепортировались по невидимым каналам от одного к другому, направляя, предупреждая, подсказывая. Боец за секунду до появления нападавшего наносил удар в нужном направлении. Инициатива перешла в руки защищающихся. Ротберг и Аль-Хатир занервничали. Они с почерневшими лицами смотрели на маяки своих. Натянутая тишина напряжения достигла апогея и лопнула.

— «Отходить, отходить!» — захлебываясь, прокричал Ротберг в информ канал, но тут же его приказ накрыл другой.

— «Не сметь! Стоять на местах! Наступать! Наступать! Время пришло! Наступать!».

Ротберг оттолкнул горбуна от диктофона, но тот будто ничего не случилось встал, и с сумасшедшим взором, снова направился к нему.

— «Время пришло! Великий правитель вот- вот ступит на нашу землю. Мы ждали этого так долго, тысячи, сотни тысяч лет. Не сметь отступать! Не сметь! Стоять насмерть!»

Взгляд Аль-Хатира, в ответ налился дикой яростью. — «Насмерть говоришь, а что ты с мертвыми делать будешь? Они не умеют воевать, не могут драться! Ненужный балласт, груз под ногами. Вот кем станут совсем скоро эти живые маяки. Смотри на экран! Смотри!».

— «Это не важно» — злобно шипел Эль-Хатир. — «Совсем скоро все будет не важно! Мертвые станут живыми, а живые — мертвыми. Свет сменится тьмой, и от величий вошедшего люди на земле станут тенями. Наша задача сейчас не спасать твое войско, а помочь Великому войти!»

Лицо Колума, когда он говорил эти слова, нервно дергалось. Капли пота бежали по лбу и щекам. Вздергнутые вверх руки, тряслись в исступлении, но сила власти, исходившая от него, только умножалась. Ротберг почувствовал это, когда хотел подойти поближе и схватить старика, но не смог сделать более одного шага. Воздух в ореоле одного метра от Колума стал плотным и трудно проницаемым, хотя сам колдун совершенно не замечал происходящих перемен. Темная сила давно поработила его волю, а сейчас вышла из — под контроля окончательно. Насытившись потусторонней энергией, она попыталась захватить остальных. Все, кто находился в центре управления, заметно изменили поведение, все кроме Ротберга. Они машинально передавали один и тот же приказ, причем голоса их стали похожи на дребезжащий голос горбатого старца. Ничто кроме расположенных перед глазами экранов, их не интересовало. Ротберга перестали видеть совсем, и уж тем более, исполнять его приказы. Колум в это время, стоя на коленях, впал в полный экстаз, призывая своего правителя, и аккумулируя ниспосланную им силу. А Ротберг, остолбенев от ужаса, наблюдал на полномасштабной проекции, как гибнут его воины. Гибнут сотнями. Старший координатор ввел в бой резервы — все и сразу. От их удушающей волны, оборона второй линии захлебнулась. Но осажденным вовремя удалось отвести людей к третьей лини, и битва продолжилась там с новой силой.

Зарема. 2178г.

Как только она приняла внутреннее решение, тяжесть с души куда — то ушла, осталась лишь грусть, легкая и светлая — прощальная.

— «Джея, девочка моя, как же я тебя брошу! Как оставлю одну!».

— «Она не одна».

Зарема резко обернулась, но в комнате никого не было. По-видимому, задумавшись, она произнесла последнюю фразу вслух. Чуть наморщив брови, с напряженным лицом, женщина настороженно оглядела помещение, и убедившись в одиночестве, устало опрокинулась на мягкое, как — бы парящее в воздухе ложе. Тишина затянула и утопила в себе, дочка мирно спала рядом. Женщина тоже закрыла глаза. Пограничное состояние между сном и явью раскрыло перед внутренним взором предводительницы, невиданную, чудесную картину.

Сначала Зарема увидела солнце — огромное, бело — желтое, заливающее своими лучами все пространство вокруг. Затем, в его середине вспыхнула голубая точка. Она тут же стала расти, словно набухая, и через несколько мгновений превратилась в чарующий тысячелистный цветок, небесно — голубой и божественно-прекрасный! Цветок танцевал на тонком стебельке, сливаясь в объятьях с невидимым ветром. И от его таинственных дуновений в разные стороны разлетались легчайшие прозрачно — голубые бабочки. Их ласковые воздушные хороводы смыкались и разливались искрами магического фиерверка.

Зареме показалось, что она перестала дышать, покинула свое тело и стала одной из этих чарующих красавиц. Вокруг только свет, любовь и счастье, больше ничего! И она, также как тысячи других таких голубокрылых, безмятежно танцевала в нем, составляя узоры вселенского калейдоскопа. Но вдруг могучее целенаправленное движение понесло ее за собой, с невероятной силой куда — то вниз, в глубину мира. Там все горело и плавилось. Огненный океан лавы безумными, гигантскими волнами накрывал жаркий мир, но бабочка летела невредимая, несомая неведомою силой. Дальше она увидела воронку, бесконечно страшную, глубокую. Что — то похожее на гигантский смерч, только образованный не воздухом, а лавой. Воронка тут же проглотила бабочку, и та, закруженная вихрем за секунду пронеслась сквозь множество невиданных миров, а затем замерла, словно в стоп кадре.

Пред нею, микроскопически ничтожной, сцепившись в остановленном падении, находились два гигантских существа противоположных друг другу и сутью своею и строением и структурой. Одним была Женщина — Мир, окруженная парящим водопадом сиреневых волос, другим Дракон — Мужчина, с расплавленной золотой чешуей и огненным взглядом. Было понятно, что каждый бесконечно взаимно ненавидит другого, но в то же время не может уничтожить, не может причинить смертельного зла. Глаза в глаза, сердце напротив сердца, любовь против страха!

И вдруг, могущественный поток, невидимой рукой сделав огромное шарообразное движение, бросил бабочку, как песчинку прямо в наполненный отраженной лавой, хищный взгляд дракона. Порхающая голубая точка, едва не коснулась своего отражения в немигающем зрачке, и тот инстинктивно отдергнулся и моргнул, разорвав тем самым продолжавшееся оцепенение. Сцепленные объятья разомкнулись и бабочку, окруженную сиреневым облаком, понесло вверх, как наполненный воздухом, легчайший поплавок.

Керол.

В это же самое время, когда Мати сражалась с Гагтунгром в пылающей лаве времени, Эдван, отбившийся от трех демонов преследователей, вспомнил Ее слова и поспешил на помощь Керол. А та, окруженная сонмом ангельских и просветленных душ, отдавала все силы, изгоняя из субстанции Алмаза наползающее Зло.

Стрелки и круги сомкнулись. Божественная Звентана — благодатная, юная, золотоволосая девочка, окруженная светозарным сиянием, приближалась к вспыхнувшему точно таким же свечением Живому Камню. Запахи счастья, чарующее благоухание цветов и музыка, едва слышимая, но такая сказочно красивая, сопровождали воздушное шествие Богорожденной. Все, кто мог видеть Ее, замирали в бесконечной радости и смирении. А девочка шла лучезарно улыбаясь, протягивая к распахнутым сердцам, невидимые лучи силы и добра. Час пробил. Она должна была окунуться в раскрывшийся цветок Алмаза, и получив там новое тело молодой девушки, воплотиться в Аримое, а затем подняться в Синклит Мира!

Новое тело почти только аллегория, но и она не беспочвенна. Увеличиваясь в размерах, взрослея духовно и материально, Звентана своим новым рождением убирала последнюю преграду изливающемуся всевышнему потоку. Заполняя собою все миры, лежащие ниже Синклита, Божественные Любовь и Добро во много раз бы сократили время просветления поднимающихся душ. Окончательно объединили бы и укрепили процветание Энрофа, изменили коренным образом законы кармы, и тем самым, превратили все нижние чистилища в исцеляющие, озаренные божественным прощением слои.

И вот, царственная Богорожденная вступает в раскрывшееся лоно голубого каменного Цветка. О, такого неведомого счастья, Каролина не ощущала никогда. Она почувствовала себя огромной, бесконечной, как сама Вселенная. И в тоже время совсем крошечной, не имеющей ничего кроме разума частицей. Она парила в золотоликой, живой невесомости зная, что достигла главного. Она Его часть, Его атом, Его мельчайший электрон, и в тоже время, Его бесконечно охватывающая суть и тело! Но вдруг случилось страшное. Концы петли сомкнулись, и Каролина вместе с Алмазом и вошедшей в него Звентаной, оказались в прошлом! В далеком прошлом Небесной России, как раз в тот момент, когда новорожденная Божественная малышка, должна была сделать свой первый шаг в этом мире. Время и тут растянулось, и замерло совсем.

Эдван не смог выполнить обещанного. Он застыл на последнем шаге, только что переступив порог храмовой залы. Последний из демонов — преследователей, вцепившийся в него мертвой хваткой, застыл вместе с ним. Но перед онемением он все же был озарен божественным сиянием Богорожденной. Каролина и Алмаз исчезли здесь, в настоящем и проявились там, в прошлом. Но Кер была не одна. В последний момент перед исчезновением, будто зная, что произойдет, стоявшая за ее спиной Куар, прыгнула в исчезающий Камень. Тоже самое успел сделать и Фредман.

Появились в прошлом они точно в такой же последовательности. Но так как алмаз уже находился в Небесной России и готовился к воплощению Звентаны, то и первый и второй камни просто объединились в одно целое, так что никто из окружающих не заметил. С Керол было сложнее, изумленная случившемся, в момент переноса она увидела саму себя. Точно себя, но немножко другую — необычайно величественную, в развивающихся одеждах и сияющем венке в волосах. Венок состоял из камней очень похожих на алмаз, да и горели они также. Слившись сама с собой, Керол заметила перед затяжной остановкой времени, изумленные взгляды окружающих, которые смотрели не на нее, а куда — то дальше, за ее силуэт.

А где — то там, глубоко, глубоко, в исчадье Гаашарвы, сотрясающейся от мракобесья Повурна, искаженная злом Джерома раскрыла потемневшие Алмазные лепестки, и истребляющая энергия тьмы ринулась в Камень бурлящим потоком. За считанные мгновенья Живой Камень стал совершенно черным. Кер почувствовала новый мощнейший удар. Дрожа, но не сдаваясь, она с удвоенной силой бросилась защищать Звентану, оказавшейся запертой в Алмазе из-за натиска наступающей тьмы. Набрав самые высокие параметры активации, она полностью погрузилась в сияние Алмаза. И тут же могучая взаимосвязь всех копий живого камня, затянув ее в себя с головой, показала одновременно все то, что окружало эти камни в каждом из миров. Зло еще не могло коснуться ни ее, ни Богорожденной. Между ними оставалась какая — то непреодолимая, невидимая преграда, но видеть и понимать все что происходит там, Каролина могла беспрепятственно.

Гагтунгр также присутствовал во всех мирах, где шло сражение. Но в Гаашваре, уже покинутой основными силами мрака, Он был менее всего деятелен. Как будто здесь, восседать на огромном троне осталась лишь его оболочка, небольшая часть, которой необходимо было удостовериться во вхождении в Алмаз Антихриста. Основная же сущность Великого Демона билась там внизу с Мати — Лаалит. Конечно же, это Он отравил Повурна и завладел его телом. Также во всем своем величии и силе присутствовал Гагтунгр там, далеко вверху, возглавляя свои древние и самые верные силы в борьбе против Аримои и Синклита Мира. Безликой тенью, бесплотным духом парил Он и над бесчисленной ордой темных сил в Затомисе Небесной России. Там Он был их цементирующей основой, направляющей и объединяющей силой.

В застывших минутах Гаашарвы, Керол увидела не только Джерому, не только Гагтунгра и Антихриста, она увидела еще одну очень значимую для нее сущность. Это был Георг. Застывший в бессилии, измученный, забитый до бесчувственного состояния, он больше походил на неживое изваяние. Оторванные, переломанные крылья беспомощно валялись рядом. Взгляд потух, глухой стон, вырвавшийся до остановки времени, звучал непрерывным отдаленным гулом. Кер видела, как застывший Антихрист делает свой первый шаг к раскрывшемуся Алмазному цветку. Видела и понимала, что если Он войдет туда, Звентана никогда уже не родится ни в Небесной России, ни в будущем Синклита Мира. С Его вхождением, чары зла возрастут настолько, что справиться с ними не удастся ни ей, ни другим хранительницам Камня. Но и это не все. Поняла Керол и еще одно важное обстоятельство.

Войдя в Алмаз в Гаашваре, Антихрист должен будет выйти из него в Энрофе. Сознание Кер тут же перенеслось в Энроф, как раз туда, где голубой невидимый Алмаз, висевший в небе, стал вновь обретать видимость. А вместе с ним стали проявляться беспомощные, вращающиеся вокруг него тела ее подруг. А вот и она сама. Что — то внутри защемило так сильно и жалобно. Керолайн ясно увидела, что будет с землей, если план Гагтунгра удастся, и лучшее из Его творений прорвется, наконец, в Энроф.

Абсолютно свободный от страха и любви, воспользовавшись неограниченными способностями созданного для Него карроха, Он будет способен творить такие чудеса и бесчинства, о которых человечество никогда и не догадывалось. Пораженные Его гипнотической силой, люди за пару десятков лет разрушат то благодатное и светлое, к которому шли несколько тысячелетий. Мир снова погрязнет в крови, войне, похоти, обмане и беззаконии. Причем похоть будет стоять на первом месте. Города Энрофа превратятся в подобие мерзкого Дуггура. И чем прилюднее и страшнее будут оргии, тем больше зрителей и поклонников они будут привлекать. Безнаказанность и полная демонизация общества создадут единую идеологию Зла. Мало кто будет в силах противостоять ей, а кто осмелится, тот будет разорван на куски публично. Захваченный Антихристом Энроф, вновь прольет в нисходящие миры такой огромный обезображенный духовный поток, что страдания и боль искупления возрастут неимоверно.

— «Боже, что же будет с Адамом и Мирой» — пронеслось в перегруженных страхом мыслях Кер. — «Нет, не бывать этому, не бывать!» — тут же прозвучал внутренний ответ.

Переместившись из Энрофа в настоящее Небесной России, Каролина погрузилась в смятение и испуг, накрывшие затомис после исчезновения Алмаза. Сам Камень показал ей, что будет дальше, если он не вернется на место. Эдван, не успевший к ним на помощь, будет смертельно ранен вцепившимся в него демоном. Весть об исчезновении скоро прорвется из святилища наружу и умножит силы нападающих во много раз. Просветленные будут биться бесстрашно, но некая обреченность появится внутри каждого. — Без Звентаны здесь! Без Звентаны там, в Синклите! Вечная жизнь в огне боя покажется пустой и бессмысленной. А невидимый Гагтунгр будет разжигать и усиливать сомнения, накрывая всех покрывалом испуга и недоверия.

Многие побегут прочь, прячась от сражения. Мерлин, понимая что происходит, попытается преградить путь одной из групп убегающих. В их числе будет и ее возлюбленный. Как она не будет стараться, беглецы не остановятся, и свергнутая их напором с воздушного моста, Мери рухнет вниз. За ней, даже не раздумывая, бросится верный Дуглас. Он поможет ей вернуть возможность полета. Но будет поздно. После приземления их окружит стая свирепой нечисти.

Не желая видеть, что будет дальше, Каролина поднялась выше, в Аримою, а затем еще выше в Синклит Мира. Здесь шел самый жестокий и беспощадный бой. Переменный успех нетвердо метался от одной стороны к другой. Вхождение Звентаны было необходимо, как воздух! Силы Света сражались неимоверно отчаянно и храбро, но успех Зла в нижних мирах стал проявляться и наверху! Кер заметила как у кромки горизонта показался бесчисленный отряд крылатых раругов. О, эта дьявольская стая полудраконов — полуконей могла изуродовать, испепелить миллионы божественных защитников. На первых раругах восседали игвы — предводители, а дальше гудело нескончаемое облако мух — игв.

С разбитым сердцем, Кер снова бросилась вниз, туда, в самую глубину! — Где же Лиза и Йола? — мелькнула последняя надежда. Но очутившись снова там, в почерневшем Камне Гаашвары, Каролина была озарена, наверное, последним видением.

Лиза и Йола, крепко обнявшись, задыхались в почти угасшей ангельской защите. Крылья Дарса, Неймона, Айариса и Рафаэля, окружавших их внешним кругом, уже пылали. Внутренний круг, образованный Диамасом, Стоуном, Ваном и Исой, еще держался, но и их благодатная сила была полностью отдана для спасения женщин. Айрон же, накрывший их крылами, неугасимо молился, взывая даже в этой расплавленной тьме к Божественному Всесилию.

Стон Хранителя перерос в ревущий крик. Само время плавилось и кричало от боли. А там, еще глубже, в пустынном зареве ядра, сцепившись друг с другом неразрывно, в бесконечную глубину летели два озаренных величием существа — Прекрасная Мати — Лаалит и, пылающий ненавистью огненный Дракон. Они сцепились не физически, нет! Не хватка Дракона держала Лаалит. Они скреплялись духовно — глазами, душами, всем своим естеством! Даже здесь, на дне мироздания, за мгновенья до гибели Мати не сдавалась. Она смотрела в каменный взор Змея честно и открыто и, наконец, увидела и его истинный взгляд. Не было больше Дракона, не было больше Повурна, все стало на сои места. На их месте появился тот, кто действительно вел сражение! Гагтунгр предстал таким, каким однажды уже ворвался в Ее жизнь — угрюмый, упрямый, властный и… такой живой, ранимый, чувственный. На секунду далекое прошлое накрыло обоих — и… что — то случилось, произошло… Непонятно откуда возникшая, легкая голубая бабочка пролетела мимо, едва коснувшись мертвого огненного взгляда. Хватка дракона ослабла, паралиующая связь рухнула. Ничто больше не тянуло вниз. Оранжевая пустота, наоборот, стала сопротивляться и выбрасывать из себя чужеродное тело. Тело Лаалит, словно выпущенная из арбалета стрела, вновь устремилась в бесконечную высь.

Что это было сказать определенно тяжело! То ли Мати-Лаалит, Ее сила и беззащитность смогли разбудить в сущности Главного Демона, глубоко скрытое внутри понимание, что Он просто не может, не может Ее убить. То ли в каком — то из миров случилось что — то действительно очень важное и Он должен был вернуться туда. Случилось то — случилось! Из песни слов не выкинешь! Да вот только до смертельного ядра оставалось совсем немного, и если — бы Гагтунгр решил довести дело до конца, Он бы обязательно сделал это! Но Лаалит поднималась вверх! Она была жива и невредима!

Почувствовав Ее возвращение, хранитель воспрял силами. Его крик прекратился. Полупрозрачный сплав, обтекающий временные русла стал усиливаться, расширяясь даже визуально. Температура вокруг медленно понижалась, а расплавленное каменное море вновь стало застывать и густеть.

Ангелам внешнего круга, обгоревшим и истерзанным неимоверным зноем, удалось потушить свои крылья. В этом им помогла Лиза. В самый решающий момент, когда казалось, что все, смерть неминуема, она вспомнила о тонком браслете, подаренном ей Мери, а той — Феей воды. Сорвав его с руки и интуитивно сжав со всей силой в пальцах, она была поражена, когда почувствовала, как между ними твердым напором струится прохладная вода. Да, да — живая, холодная вода забила из кулака Лиз могучим фонтаном, и через несколько мгновений потушила пылающие ангельские крылья.

Обгоревшие ангелы из внешнего круга перешли теперь во внутренний круг, и поддерживаемые остальными пытались быстрее залечить раны. Вся твердь оставалась еще огненно жидкой, поэтому опуститься вниз не было никакой возможности. Айрон, несмотря на перемены, продолжал усиленно молиться, а вот Лиза и Йола окончательно пришли в себя. Когда время замерло, девушки застыли, обняв друг друга. Внутри каждой билась одна и та же мысль — Неужели это конец, всему конец, мирам, небу, Энрофу! Но затем, когда груды камней, остановившие свой полет, вновь стали падать, а изломы временных скал застывать, в их душах зародилась новая надежда и отвага.

Зарема. 2178.

Зарема еще лежала с закрытыми глазами, когда в комнату вошла возбужденная Рея.

— «Марк прислал сообщение, послушай…». Она раскрыла видеофон и в покрытой рябью помех темноте, зазвучал тихий голос: «Здравствуй родная!» — Зарема чуть отвела взгляд в сторону Реи, но та стояла не двигаясь, и на взгляд подруги не ответила.

— «Прости, что не смог выйти раньше, я нахожусь с войском Аль — Хатира в Европе, точнее во Франции. Здесь просто пекло, в прямом и переносном смысле. Таких боев нет даже у вас. Мне удалось услышать разговор Эль — Хатира и Колума, где старый горбун говорил о невидимом хрустальном камне, через который в наш мир должен вот- вот войти посланник тьмы. Я сам это слышал, сам! Передай всем, мы не более, чем наживка, глупые рыбы для могущественного Повелителя. Если не остановить происходящее сейчас, нашему миру уже ничто не поможет, ничто!» Изображение погасло, видимо говоривший, не успевая попрощаться, срочно нажал кнопку отбоя.

Предводительница сделала молча несколько шагов по комнате. Теперь все встало на свои места. Игра Колума понятна, цель ясна. Может и болезнь была подготовлена им. Но здесь горбун просчитался. Он и подумать не мог, что я увижу то, что увидела.

— «Рея подготовь боевое снаряжение. Я поднимаюсь наверх».

— «Мы пойдем с тобой» — произнесла переступившая через порог Соломея.

— «Нет!» — почти закричала Зарема — «Вы останетесь здесь. Вы будете моими ушами, моими глазами. Если получится как я задумала, проводниковый канал, все его точки, должны работать в полном объеме. То, что я пришлю, должны будут увидеть все! Кроме того Джея, Вы обязаны воспитать мою дочь, если я, по каким — то обстоятельствам сама этого сделать не сумею».

— «Зарема!» — попробовала возразить Рея, но была резко остановлена.

— «Нет, не перебивай меня, я все решила, другого выхода нет. Я была ключом к беде, теперь нужно сломать запертый замок. Тяжелого снаряжения не нужно, подготовь облегченный вариант. Для моего плана хватит и этого. Соломея, передай старшинам мое желание выступить перед народом. О решении подняться ничего не говори. Рано, могут помешать. И найдите хоть еще одного из старой охраны. Не могли они всех раскидать, может здесь кто — то прячется».

Рея, выслушав приказ, вышла, громко стукнув раздвижной дверью. Вслед за нею неслышно просочилась Солла, а за спиной предводительницы послышался детский плач. Женщина взяла на руки крошечное, невесомое тельце, прижала к себе, и та через секунду замолчала. Будто великая благодать накрыла обеих нерушимым щитом. Девочка открыла глаза и посмотрела вполне разумным взглядом. Она заметно подросла за те три недели, что мама металась в горячке. Спали отеки и новорожденная краснота. Маленькая ручка, высунувшись из — под одеялка, коснулась маминой щеки и чудесный детский аромат, облаком наполнил окружающее пространство. Зарема в ответ дотронулась кончиками пальцев до шелковой детской щечки. Дочка улыбнулась и что — то пробурчала.

В эту секунду будто ураган обрушился на цветущую мать. Она бесшумно зарыдала, трясясь всем телом. Слезы душили, пытаясь прорваться в крик. Но Зарема их не сдерживала. Она наслаждалась ими. Это были слезы боли и счастья. Слезы радости от величайшего божественного счастья материнства, и нестерпимой горечи от предстоящей разлуки. Все мысли матери наполнилала она — маленькая родная дочурка. Ее жизнь — мечты, желания, достижения — ничто по сравнению с этим чудом. Ничто по сравнению с мимолетной улыбкой и ровным стуком крохотного сердечка. Мир — это она, и она — весь мир.

Слезы катились нарастая, смывая боль и тяжесть с души. Чем дольше плакала, тем сильнее и защищеннее становилась, будто соленые дорожки создавали ограждающий от зла ореол! Где — то бушевала расплавленная лава, где — то в незримых схватках бьились ангелы и демоны, где — то расцветал голубой цветок, легчайшим ароматом бабочек заполняя вселенную. А где — то тихо плакала мать, наслаждаясь всеохватывающим счастьем единения со своим дитя.

На самом деле их прощание продолжалось несколько минут, хотя казалось, что длится целую вечность. В такие моменты время не знает границ. Но когда Рея вернулась назад и доложила, что старшины поддерживают выступление, Зарема была готова и внутренне и внешне. Быстро облачившись в подготовленный боевой костюм, пока без оружия, она еще раз крепко прижала малышку к груди, и передала ее Соломее. Затем, также искренне и нежно обняла сестру и подругу, и сказав каждой самые важные слова, направилась на выступление.

Дорога к трибуне была той же, по которой она шла в свою комнату, но световые блики больше не слепили, и не уводили мысли прочь. Разум Заремы был остр и сосредоточен. От слов молодой предводительницы зависело очень многое. Выпустят ли ее наверх, пойдут ли за нею остальные, да и сможет ли она, в конце концов, претворить задуманное в жизнь.

Управляющие старшины стояли рядом с трибуной на высоком сценоподобном пьедестале. Они торжественно приветствовали Предводительницу перед собравшимися, протягивая ей руки и горячо обнимая. Но Зарема совсем не реагировала на их приветствия. Она подошла к самой границе пьедестала, подняла правую руку, и крикнула вниз, к сотням устремленных на нее глаз:

«Братья мои, я приветствую вас! В этот тяжелый час наша земля горит у нас над головами! Боль сжигает сердца, но мы вместе, мы рядом, и мы все еще сила! Да, у нас есть оружие, грозное оружие, которое может превратить мир в огненный шар. Но сейчас, прячась от бомбежек и пожарищ под землей, меня мучает одна простая мысль. Можем ли мы позволить умереть остальным! Можем ли мы, нажав на спусковой механизм, умертвить миллиарды ни в чем неповинных людей! Они тоже чьи — то дети, родители, братья, сестры, любимые. Разве этому нас учит Аллах, разве для этого он даровал нам жизнь? Отвечайте! Не молчите!

В слова женщина вкладывала всю свою силу, всю энергию гипнотического воздействия, которой обладала.

Толпа, вначале бурлящая приветственными криками, бесшумно замерла. Затем прокатился гул сомнения. Но Зарема не смутилась и продолжила далее. Она прошла по отходящему от сцены лучу-дорожке прямо к людям, в глубину и прокричала: «Я здесь, рядом, думайте, отвечайте! Погибнут не только они, погибнем и мы, только гораздо страшнее, долго мучаясь от зараженной земли и воды. Погибнет наш мир, так старательно созданный Аллахом, по крайней мере, таким он уже не будет никогда. Великий Божий Дар — дом всех живущих, на сотни лет станет пеплом и золой. Он будет обитаем выжившими монстрами, и этими монстрами будем мы, или они, те кто победит! Вы хотите быть монстрами?»

— «Нет..» — услышала она ровный рокот в ответ. Старшины комитета продолжавшие стоять на постаменте стали заметно нервничать, переговариваться между собой.

— «Я виновата перед вами!» — прокричала Зарема еще громче.

«Я, ослепленная безумной идеей насильственного возвеличивания и так безгранично Великого Аллаха, повела за собой остальных и дала начало бунту. Но я была обманута, также бессовестно обманута, как и вы. Тяжелая болезнь, взглянув мне в глаза божественным взором, открыла в сердце простую истину — к Богу нельзя привести насилием. В войне и смерти лишь грех, ничего всевышнего там нет. Это инструменты противоположной черной силы. А мы, сами того не ведая, становимся ее рабами. Мы все: и я, и вы, и те, кто стоит сейчас на трибуне. Слышите, все! Вы этого хотели — стать орудием дьявола?»

— «Нет» — услышала она всесторонний поддерживающий шум толпы.

— «Я горжусь! Я преклоняюсь перед вашей мудростью и силой! И я прошу о помощи. Мне нужен отряд, небольшой, человек пятнадцать. Каждый пожелающий вступить в него, должен обладать должными навыками в своей сфере — оружие, связь, медицина, язык, новейшие технологии психологии. Есть такие?». В зале поднялось несколько рук. — «Всем откликнувшимся необходимо срочно обратиться к Рее».

Одинокие ручейки людей потекли, протискиваясь сквозь остальных к другому концу сценического пьедестала. Там, укрываясь рукой от слепящих огней, показалась спокойная, деловито подставляющая стул к столу, подруга, а рядом, подмигнувший ей Ираван.

Зарема обернулась к трибуне и прилюдно обратилась к комитету: «Прошу старшин предоставить мне один десяток военных и пять человек личной охраны для подъема наверх. Я попытаюсь изменить сложившуюся ситуацию и заключить мирный договор с Единой Лигой!» Но поддержки толпы не было слышно. Толпа растеряно молчала.

— «Что же вы молчите, судьба мира зависит от вас!». После этой фразы последовал еще слабый одобрительный рокот. Посовещавшись несколько секунд, от лица комитета вышел старшина Юдрель. Он наклонился вниз и довольно пафосно произнес: «Комитет всецело поддерживает решение предводительницы и одобряет выделение вооруженного отряда и личной охраны. В сложившейся ситуации, комитет совершенно отрицает раскол и готов выступить единым фронтом». Бурные овации заглушили последние слова. Зарема, наконец — то, выдохнула, внутренне улыбнувшись. Она смогла сделать первый шаг, вступила на тонкий натянутый канат, теперь главное не упасть и добраться по нему до конца.

Прощание было не долгим. Надо было действовать быстро, что — бы не дать опомниться членам комитета. Свой просчет они поймут сразу, но навредить уже не смогут. Помешать предводительнице можно было до ее обращения к основной массе. Сейчас же, при полной поддержке, сделать это не возможно. Ровно через два часа, после окончательной экипировки, Зарема со своим отрядом вступила в скоростной подземный поезд, и помахав рукой на прощанье, умчалась в полную неизвестность к пылающей Меру.

Лешка. 2014.

Лешку отбили в конце сентября, как раз перед заключением «Минска 1». Вырывясь из созданных котлов, украинские войска несли большие потери. На их стороне было полное оснащение. На их стороне были артиллерийские орудия, зенитные установки, танки, «грады», даже «точки У». На их стороне было весомое превосходство в живой силе — и чем все это кончилось! Пусть кто — то кричит о помощи могущественной России. Россия не отрицает — помогала, помогает, и будет помогать. А вы как думаете, русских выживают, вытравливают с родной земли, уничтожают только за то, что они говорят на родном языке, а они молчать должны! Так не может быть, так не должно быть, и так не будет!

Но вернемся к Лешке. Украинские ребята вырывались кто как может. Проведенная на скорую руку мобилизация затронула самые незащищенные слои. Кроме бешенных псов «нацбатальонов», которых с рождения воспитывали в ненависти ко всему русскому, воевать особо никто не хотел. Но когда пошли массовые жертвы, когда стали приходить похоронки и тела в гробах, злость и ненависть закипели в сердцах простых граждан. Подогреваемая одурманивающей пропагандой Украинских СМИ, она разливалась уже повсюду, но не здесь, не на Донецкой земле. Отступающим с пленными возиться было некогда. Некоторые подпадали под обмен по короткой программе — «всех на всех». Но так, в основном, возвращали не ополченцев, а мирных жителей, подпавших под статью о недоверии. Лешка же после того, как все вспомнил, на допросах больше не произнес ни слова. Что только не делали — и били, и ломали, он молчал. Вызвали даже психиатра, очень важно было продемонстрировать «русского», как доказательство агрессии России. Психиатром оказался старенький дедуля, лет семидесяти. Остальные из мест боевых действий давно разбежались. Дедуля, конечно, понял сразу на счет болезни, но сдавать Алексея не стал. Он выписал умный рецепт, и сказал, что если регулярно принимать данные препараты два месяца, психика «больного» начнет восстанавливаться.

Парня не уничтожили, надеялись все же вытрясти нужные показания. А после неожиданно — стремительного контрнаступления военных сил ДНР, тюрьма в которой он находился более чем пять месяцев, была, наконец — то, отбита. Какова же была радость измученного до предела человека, когда в растворенную железную дверь вошел ни конвой, ни еще кто — нибудь, а Сашка, его друг Сашка, с которым он вместе ехал сюда из Екатеринбурга!

Сашка передал записку от Анечки. Такого дня еще никогда не было в жизни молодого человека! Сразу, как вихрь, как буря — свобода! Сразу — рядом близкий человек! Сразу — весточка от любимой! Мало того, что она жива, мало того, что здорова — она беременна, у нее будет ребенок, его ребенок!!! Не было предела радости. Лешке казалось, что сердце его лопнет, разобьется, не выдержав столько счастья и любви.

Дальше была больница. Лечение продолжалось почти два месяца. Два долгих месяца, сначала в Донецке, а потом, когда стала возможной транспортировка, приехали родители и забрали его к себе. Сообщить каким — то образом Анне, о том, что он жив, парень не мог. Оставленный в записке телефон не отвечал, а отыскать ее по адресу не давали возможности сломанные ноги.

Наконец, гипс был снят! Еще две недели он учился заново ходить. К боли молодой человек привык, и переносил ее довольно легко, а против атрофированных мышц был бессилен. Но и этот период удачно завершился. В тот вечер, когда они с мамой покупали билеты до Питера, в Екатеринбурге во всю лежал снег.

На следующий день, их самолет приземлился в Пулково. Алексей летел вместе с родителями, всей семьей. Адрес нашли быстро, в течении часа. Но времени Лешка не чувствовал, он летел, как на крыльях по порожкам подъезда. Ошарашенный отец украдкой вытер слезу, увидев, что сын может снова бежать. А Лешка летел, летел — четвертый этаж, двадцать седьмая квартира, звонок, где звонок? Не найдя его, взволнованный парень изо всех сил постучал в дверь… Дверь открыла Анина мама, и только охнув, сползла по стене. Затем выбежал Димка, и удивленно переводя взгляд с Серафимы Петровны на столпившихся в дверях протяжно закричал: «Ань, сюда иди, тут бабуля валяется, Ань!».

Анна тяжелой походкой протопала через проходную комнату, и придерживая рукой уже огромный живот, выглянула в корридор. Они смотрели друг на друга целую вечность. Ей казалось, что целую вечность. На самом деле Лешка кинулся к ней через минуту, бережно обнял и не переставая целовал руки и лицо.

Выбежали изумленные родственники. Шум, гвалд, суета, все уже давно сидели за столом, а молодые, как их не уговаривали, так и стояли в корридоре, крепко обнявшись, и шепча что-то друг друг на ухо.

Сергей. 2015.

Сергей встречал новый 2015 год в России, в горах Урала. Он снял маленькую гостиницу у перевала и занимался изучением легенд о возможном местонахождении таинственного голубого алмаза. Об этом удивительном драгоценном камне огромных размеров говорили древние сказания разных континентов. И ценность его намного превосходила возможные современные категории. Он обладал по — настоящему огромной силой и властью не только над людьми, но и над самой планетой. Множество исторических версий говорили об одном — камень — источник внеземной энергии спрятан на территории России. Спрятан так искусно, что совершенно не виден человеческому взору, скорее всего в воде. И если его каким — то образом найти и активировать, закончится время Кали — Юги. Наступит новый рассвет человечества, придет эпоха единой веры, любви, братства и процветания!

На самом деле, легенда о таинственном живом камне, сидела внутри Сергея с ранней юности, с того самого момента, когда чудаковатый интеллегентного вида профессор, рассказал ее в эфире «непознанного» на РЕН ТВ.

Сияющий голубой камень, прилетевший с небес, и упавший в прозрачные воды святого озера. Он не видим в воде, он тихо спит, ожидая своего часа. Но даже во сне, в годы великой смуты и страшных бедствий, непроизвольно начинает излучать пульсацию божественной частоты, которая усиливает благодатное излучение космоса, и чудесным образом воздействует на людей. Мобилизация физических, умственных и духовных ресурсов, приводят к положительному результату, и добро побеждает зло. Даже в самом черством человеке просыпаются зачатки любви, могучей безусловной любви ко всему сущему! Талантливые — генерируют прорывные идеи и совершают научные открытия, меняющие мир вокруг.

Красиво! Не правда ли — чудесная легенда — услышали, помечтали и забыли. Но Сергей был одним из тех, в ком одно упоминание о благодатном камне, оставило неизгладимый след, не отпускало и заставляло постоянно думать о нем. Он был очень удивлен, когда в Тайланде, гость, пришедший с Аталией, затронул вдруг эту тему. Да и сама Аталия оказалась специалистом по данному вопросу. Она рассказала, что еще в университете, изучая переводы древних Асирийских табличек, слышала подобную легенду. Ни секунды не сомневаясь, что наткнулась на что — то важное, девушка проштудировала официально имеющиеся сведения, и другие источники. Многие священные тексты и древнейшие предсказания описывали подобное, различаясь лишь в небольших мелочах.

Обо всем этом, она поведала вместе со своим гостем тогда, в дождливый душный вечер, в отеле на берегу Индийского океана. Тогда же, как мы помним и было принято окончательное решение. После заключительного аккора последней операции, ребята затеряются в прибайкальских городках, соберут необходимые компоненты и проведут, хотя бы попытаются претворить в жизнь, намеченный план по активации таинственного камня.

Древними ассирийскими таблицами было предсказано безумство будущих дней. Старинные тексты, в переводе нескольких специалистов, с небольшими расхождениями, говорили об одном и том же. Территория современного Ближнего Востока — земля первых человеческих цивилизаций настоящего Эона, древнейших царств Месопотамии — Шумера, Ассирии и Вавилона. Пантеон богов этих царств, а так же легенды зарождения жизни, единодушно говорят о пришельцах, внеземных существах рептилоидного, змееподобного вида, которые скрестив свой генетический материал с животными и первобытными людьми, произвели на свет человека. Человек им (ничего нового) нужен был в качестве рабочей силы при добыче полезных ископаемых, прежде всего золота, но искали они живой камень! Тайные властители мира — являются прямыми потомками данных внеземных существ, оставивших свое семя на Земле. Они никогда не выпускали власть из рук, но придет время и под их могуществом застонет древняя земля, а затем возмутится сама планета. Под ложными покровами свободы и демократии, они разведут страшный костер жертвоприношения, костер, пожирающий тысячи человеческих жизней. Костер, порождающий неиссякаемые источники боли и хаоса. Цель жертвоприношения одна — в правильное время, огромную по объему, энергетику истязания направить в помощью механизма дрених зиккуратов — пирамид к верховному, космическому источнику зла, находящемуся в ореоле одной из планет системы Сириус. Да, тот самый Сириус, куда попали низверженные с Древнего Престола ангелы, превратившиеся в демонов. Жертвы всегда приносятся для получения желаемого. О чем мечтают, к чему стремятся верховные космополиты, нам известно!

Это далеко не выдумка и не фантазия, это факты, изученные и подтвержденные наукой. Доказательств достаточно. Одно только разграбление прекрасных музеев, говорит о многом. Все что касается аккультизма и рептилоидных культов, особенно праобразов их будущего властителя, было немедленно вывезено американскими ворами. А вещи, имевшие обратное значение, беспощадно уничтожены!

Но тексты говорят также, что страшный пожар, потушит небесный ветер, пришедший из страны белого песка. Там, в недрах могучего озера хранится источник жизни — вечный и бессмертный! Он спит, пока бесчинства не коснулись его народа. Сейчас, современные средства уничтожения достигли такого урвня, что способны причинить тотальную гибель человечеству за несколько секунд. Но если найти и активировать живой камень до наступающего армагедона, то возможно предотвратить ужасный мировой пожар. Потушив вовремя жертвенное пламя Ближнего Востока, Белая страна спасет не только себя, но и весь мир!

2014 год подошел к концу. Тяжелый год, не хороший. Война на Украине не просто продолжалась, а разгоралась с новой силой. Люди вынуждены были встречать праздники в подвалах, прячась от постоянных обстрелов. Сирия пылала еще больше. Повсюду хаос, смерть. Несущие их бандиты и фанатики, прикрываясь религиозным покровом, творили такие зверства да безумства, что цивилизованное общество застыло от страха. Люди умные прекрасно понимали для чего разыгрывается этот ужасный спектакль. Кто кормит и снабжает Игиловцев, бойцов Анусры, других террористов, и тут же ведет с ними «отважную борьбу». Кто прикрываяь лозунгами о независимости и свободе, превратил цветущие государства в пепел, людей в бездомных беглецов, а их родную землю в обветренную золу! Но сделать никто ничего не мог.

— «Значит надо делать нам! Нужно активировать камень. Непременно его активировать. Может тогда что — то изменится, может Россия решится, и не смотря на пылащую под боком Украину, вступит в игру. Нельзя допустить разрастания воронки! Сейчас еще возможно остановить мир у границы бездны, но если она наберет силу, если Сирия падет — точка невозврата будет пройдена!» — так думал Сергей, перебирая в уме возможные варианты действий. Камень находится в Байкале, в этом он уверен! Семь лет поисков дали свои результаты, все документы, все легенды говорят об одном — алмаз надежно укрыт пресными водами! Но вот как разбудить его, как активировать — этого Сергей не знал. Пока еще не знал!

Керол.

Но вернемся к Керол, мой дорого