Казалось, что так будет всегда – рядом мать с поддержкой и помощью. Будто не знала, что смерть всегда приходит и забирает любимых.
Мясо издохшей скотины по обычаю есть нельзя, раньше его отдавали собакам или скоту. Но нынче все запреты народ позабыл. Ермолай поел на дворе всю скотину, включая сдохшего от бескормицы теленка и околевшего пса. Шептались, что престарелая Фекла разрешилась мертвым младенцем, которого запекли в печке
погасила лучины, оставив лишь одну. Длинный день закончен.
Она вышла на крыльцо, вдохнула пьянящий воздух.
– А я бы еще погулял, – вздохнул Матвейка. – Бурлит здесь жизнь, а в Еловой сонно ползет
Известно ведь: хочешь порадовать мать, подольстись к дитю.
Кожу холодил ветерок, шаловливо гулявший между осинами, но мужское тело рядом согревало не только плоть, но и душу.
Пагубный путь, ведущий вначале к наслаждению, затем – к мучениям.
чувствуя не сердцем – низом живота ответ.
– Ты видение? Русалка?
– Семен, отведи глаза. – Дар речи возвращается к Аксинье. Грудь и чресла закрыты пучком рогоза, спина – волосами, но ошеломленный Семен разглядел все.
– Не хочу я отворачиваться… Такое диво. –
Ошиблась. Не огонь, а огарок был. Пустого подозрения было достаточно, чтобы обвинить в несусветном, в подлости, на которую Аксинья неспособна была.
