автордың кітабынан сөз тіркестері  Икстлан – Петушки

Виктор Пелевин

российское массовое сознание очень близко к латиноамериканскому — мы не только Третий Рим, но и второй Юкатан.

у всех дорог, где бы они ни пролегали — в мокром осеннем Подмосковье или в горах вокруг пустыни Сонора — есть одна общая черта: все они ведут в никуда.

И с тех пор я не приходил в сознание и никогда не приду»

у всех дорог, где бы они ни пролегали — в мокром осеннем Подмосковье или в горах вокруг пустыни Сонора — есть одна общая черта: все они ведут в никуда.

И Кастанеда понял, что Икстлан, о котором говорит дон Хенаро, – не просто место, где тот когда-то жил, а символ всего, к чему стремится человек в своем сердце, к чему он будет идти всю свою жизнь и чего он никогда не достигнет.

И с тех пор я не приходил в сознание и никогда не приду.»
Но

Кстати, в полном соответствии с практикой колдунов, каждая из этих смесей служит для изучения особого аспекта реальности

Для героев Кастанеды жизнь, несмотря ни на что, остается чудом и тайной. А Венечка Ерофеев полагает ее минутным окосением души. Это различие можно было бы счесть определяющим, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что, по мнению другого учителя Кастанеды – дона Хуана, у всех дорог, где бы они ни пролегали – в мокром осеннем Подмосковье или в горах вокруг пустыни Сонора, есть одна общая черта – все они ведут в никуда.

российское массовое сознание, как доказал общенациональный успех мексиканской мелодрамы «Богатые тоже плачут», очень близко к латиноамериканскому – мы не только Третий Рим, но и второй Юкатан.

Хорхе Луис Борхес вообще утверждал, что новых историй нет, и в мире их существует всего четыре. Первая – это история об укрепленном городе, который штурмуют и обороняют герои. Вторая – это история о возвращении, например, об Улиссе, плывущем к берегам Итаки, или, в нашем случае, о доне Хенаро, направляющемся домой в Икстлан. Третья история – это разновидность второй, рассказ о поиске. И четвертая история – рассказ о самоубийстве Бога.