Сразу вслед за внутренним филологом в обморок попадали мой внутренний трус, внутренний пессимист и внутренний (получается – дважды внутренний) интроверт, один за другим, как домино.
Внезапно сзади ко мне на сиденье прибежала собачка, маленькая такая, тойтерьер или как они там называются, из серии этих вечно трясущихся созданий, всем своим видом как бы говорящих «мне хана».
Его вштыривало от жизни, как годовалого ребенка. Возможно, в детстве он упал в чан со слезами восторга, наплаканный поклонницами Валерия Ободзинского, как Обеликс – в котел с волшебным зельем.