– Еремей не стал бы устраивать нападения на квартиру дяди Миши, дождался бы, когда ты выйдешь… Еремей с легким сдвигом, но уважение в нем присутствует.
покачала головой:
– В этом поганом мире никто никому не нужен.
– Гроб – это предрассудок. Какая разница, в чем гнить?
– Он со мной не советуется. Но предположить не очень трудно, он хочет твой скальп, что вполне естественно, между прочим. Если шальные бабы начнут мочить его парней… Добавь к этому, что он убежден: деньги из ресторана исчезли не без твоего участия. И за меньшее можно головы лишиться.
– Это точно, – кивнула я, но думала о д
интеллигентно.
– То есть ты не задвинула ему по яйцам, не сказала: «В гробу я тебя видела, падла» – и вообще серьезного урона его чести и достоинству не причинила?
– Нет. Все было вполне пристойно. Он согласился с тем, что был не прав, а я с тем, что не вижу своего счастья по причине застарелой близорукости.
– Отлично. И все равно обидно, что из всех ресторанов города он завалился в этот – и именн
сказал:
– В зал не выходи. Пусть тебя девки подменят. Стрельбы нам здесь не хва
– Дай мне, – попросила я, он протянул мне зажигалку «Зиппо» с гравировкой золотыми буковками: «Владу от его Котенка». Огонек вспыхнул, Славка наконец прикурил, а я вернула ему зажигалку. Он повертел ее в руках, вздохнул и сказал:
– Ты извини…
– Все нормально. Я и не ожидала, что ты пять лет проживешь монахом, я любила тебя и сейчас люблю, но… тебе вовсе необязательно…
– Знаешь что, поехали на наше место, – вдруг предложил он
пришил Китайца. Особенно когда я вернусь и мы
