Поэтому я все быстро делаю, чтобы скорее войти в состояние ничегонеделания.
Лень – сильная мотивация, чтобы все дела сделать быстро, да.
А важно только, чтобы – жили. Жил чтобы. И чтобы жила.
Потому что надо, чтобы было, кого любить.
А иначе – зачем?
Я вчера шла на встречу абсолютно трезвая и три раза упала на льду. Как то самое домашнее животное.
Назад шла после 150 гр. коньяка.
Ни разу не упала, чувствовала себя ланью, любила весь мир и три раза помогла подняться трезвым жертвам гололеда. Вопрос: зачем быть трезвым?
Три вещи мне никогда не надоедают – смотреть на воду, спать и слушать Сезарию Эвору.
В Питере лето такое короткое, что даже как-то обидно к нему худеть.
Как-то несоизмеримо.
Лень – сильная мотивация, чтобы все дела сделать быстро, да.
Я тоже хочу, чтобы не исчезал хотя бы тот хрупкий порядок вокруг и в душе, который есть. Я тоже закрываю лицо руками, когда слышу и вижу, что творится в мире. Я тоже люблю, когда все везде хорошо и правильно.
А когда неправильно и плохо – не люблю.
Но дождь можно любить, когда солнечно в душе.
А когда нет – затяжной дождь вытягивает остатки души и не оставляет надежды.
Во имя чего тогда?
Чтобы сесть легко и воздушно в кресло, подпереть опавшую в пять раз щеку, закинуть похудевшие ноги одна на другую, как в «Основном инстинкте», и заплакать.
Горькими и светлыми, как и раньше, слезами.
Очищенными, правда, от шлаков.
Эти старики и их руки и слезящиеся глаза, которые напрягались для того, чтобы в кастрюлю не попало ничего плохого, до сих пор стоят передо мной. Завуч школы сказала, что они приходят добровольно и бесплатно перебирают
