Дорогие друзья! Давайте знакомиться! Меня зовут Мария, родилась и живу в Москве. В 2004 году закончила Московский государственный университет печати им. Фёдорова (ныне ВШПиМ).
Литературным творчеством занимаюсь с 10 лет, первое стихотворение появилось на свет случайно, словно бы под диктовку. Публиковаться начала в 14 лет, в бытность свою внештатным корреспондентом периодического издания Клуба учителей «Доживём до понедельника».
Неоднократный победитель Всероссийского конкурса бардов и поэтов, проводимого Клубом, неоднократный лауреат конкурсов «Избранное» и «Мастер пера».
Пробовала себя в разных жанрах — детективные рассказы, фантастика, лирическая проза, эссе. В итоге остановилась на стихах и малой прозе, посвящённым братьям нашим меньшим — тем существам, которые целиком и полностью зависят от нас, людей. Хочется верить, что если моё творчество затронуло струны души хотя бы одного человека, значит, живу и пишу не зря!
Сейчас являюсь администратором и выпускающим редактором Коллегии поэтов и прозаиков (официальная группа ВКонтакте — https://vk.com/public161136809), платформы, объединяющей как молодых, начинающих, авторов, так и, без преувеличения, истинных мастеров своего дела!
Рада представить Вашему вниманию цикл собственных произведений, и искренне надеюсь, что мне удастся пробудить в каждом из вас то лучшее, что порой спрятано в самой глубине сердца.
Издание рассчитано на широкий круг читателей.
КОГДА СОБАКИ ПЛАЧУТ…
Вечерний город. Отблески на стёклах.
И дома все. Там так тепло, наверно!
Ты знаешь — я до ниточки промокла,
Ты помнишь — я ведь быть умею верной!
Как ноют лапы и терзает голод!
Была нужна я лишь забавы ради,
Проклятый снег! Колючий, мерзкий холод
И люди, что пинают, а не гладят…
Пусть предал ты меня, но нет обиды,
Что пожелать? Наверное, удачи —
Желаю никогда тебе не видеть
Тот страшный миг, когда собаки плачут.
СИЛЬНЫЕ ЖЕНЩИНЫ…
Сильные женщины редко плачут,
Разве что, с близкими и украдкой,
Слёзы бессилия ловко прячут
Под покрывалом сплошной загадки…
Сильные женщины… Боль потери
Как пережить? Когда сердце в клочья?
Сильные женщины… Как поверить
В то, что есть Бог, когда воешь ночью?!
Сильные женщины… Как промолвить:
«Знаешь, вот только похоронили…
Кушал с утра… А теперь вот холмик,
Жив был вчера. А теперь — в могиле…»
Не человек, просто пёс обычный,
(Но отчего же так душу гложет?!)
Он в благородном своём величьи
Мирно уснул на февральском ложе…
Сильные женщины… столько ада
Перевидали… ну что ты плачешь?!
Слёзы украдкой утри. Так надо…
С миром покойся, душа собачья!
ОНА КОРМИЛА БЕЗДОМНЫХ КОШЕК…
Она кормила бездомных кошек,
Стыдливо прячась от посторонних.
А кошки ели с её ладошек,
Добро и ласку навечно помня.
А за спиною ей вслед шипели —
Мол, сумасшедшая, зоошИза.
Что ж не сидится ей, в самом деле —
То по подвалам, то по карнизам…
Ну, а ночами она рыдала,
Курила много, смотря в окошко…
Дурные люди… Она-то знала.
Как жить ей было… бездомной кошкой.
Я ТЕБЕ ПОМУРЧУ…
Я тебе помурчу, можно?
Тёплым пузом прижмусь в стужу,
Я на цыпочках, осторожно,
Потихоньку вхожу в душу…
Хочешь, я намурчу нежность?
Может, счастье? А может, радость?
Я тихонечко, незаметно,
Неизбывно, но буду рядом.
Хочешь, я промурчу балладу?
Или сказку… Иль басню… Можно?
Я прижалась к тебе..Так надо?
Я ж на цыпочках, осторожно…
«ОТЧЕГО НЕТ…»
Отчего нет кнопки «Уменьшить боль?»
И нажать нельзя «Отменить разлуку»?
Отчего мне снится: мы вновь с тобой
Как живая, ты снова лизнёшь мне руку…
Отчего нет кнопок «Вернуть назад»
И «Опять начать» на панели Судеб?
Лишь во сне я вижу твои глаза
И не верю, что больше тебя не будет…
ВОТ И ВСЁ… ПРОИГРАНА БОРЬБА»
Вот и всё… Проиграна борьба…
Поводок повис бессильной плетью,
До утра теперь дожить суметь бы,
Пережить, что больше -не Судьба
Пережить, что ты уже не дышишь,
Пережить, что больше не придёшь,
И с работы больше ты не ждёшь…
Хоть кричи, хоть вой -ты не услышишь!
Вот и всё… Осталась только боль,
Утешает только мысль простая:
Что когда-то, на пороге Рая,
Непременно встретимся с тобой!
КОГДА НЕТ СИЛ И БОЛИ БОЛЬШЕ ПЛАКАТЬ…
Когда нет сил и боли больше плакать,
Когда в руке терзаешь поводок,
Ты просто заведи себе собаку,
Пусть это будет уличный щенок…
Да, он другой, смешной и непохожий,
И заглушит не сразу он потерю,
Но он стоит и ластится к прохожим,
И ищет дом, надеется и верит…
Ты забери его, он-самый лучший,
Родной и тёплый, ласковый и нежный,
Не просто так вас свёл нежданный случай,
Он-Ангел, утешенье и надежда.
ОБРАЩЕНИЕ К БЫВШЕМУ ХОЗЯИНУ
Когда закончатся слова
И осень запретит мне плакать,
Ко мне склонится голова
ТОБОЮ брошенной собаки…
И слёзы слижет пёс, любя,
И боль души унять поможет.
Жаль, рассказать, как без тебя
Он выживал, увы, не сможет!
Как на помойке кость глодал
И спал в заброшенном подвале,
Частенько бит был, голодал…
Поймёшь ли ты его? Едва ли!
А осень наступить спешит
И ветер клёна лист полощет…
Скажи, легко ли без души?
Неужто жить без сердца проще?!
ЗАЛ ОЖИДАНИЯ
В городке приморском, на вокзале,
В суете, под метронОм колёс,
В гомонящем ожиданья зале
Под скамейкой тихо дремлет пёс.
Сон его и чУток, и тревожен,
Только лапы пробирает дрожь,
Снится псу — он сыт, любим, ухожен,
Снится псу осенний нудный дождь.
Снится. что хозяин потерялся,
Тоже ведь, наверно, где-то ждёт…
Он уехал, только пёс остался.
Дождь проклятый, третьи сутки льёт!
Вдруг увидел силуэт похожий,
Заскулил, и сколько было сил,
Огибая заспанных прохожих
На перрон вокзальный потрусИл.
«Не забыл! Он вспомнил! Он вернулся!,
Он искал меня — и вот, нашёл!»…
На перроне мокром поскользнулся
И на рельсы… Мимо скорый шёл…
Миг тянулся, словно бесконечность,
Лязгнули вагонов тормоза,
Застывает ожиданья вечность
В карих стекленеющих глазах…
ТАМ, ГДЕ ВЫСЬ…
Там, где высь синевы превращается в Мост,
Там, за гранью далёких и тонких миров
Мокрый нос и виляющий радостно хвост,
Там питомец и молод, и снова здоров.
Там нет боли, машин и людей-дураков,
Только счастье безбрежное, мир и любовь,
Тихо Ангелы нянчат на крыльях щенков,
Ожидающих встречи с хозяином вновь.
И хозяин придёт, непременно придёт,
Как и в жизни земной уж бывало не раз,
Не напрасно собака хозяина ждёт
В тот, Судьбою не нами назначенный час…
И, увидев, вдруг дёрнется, воздух втянув,,
И навстречу рванёт, вскинет лапы на грудь,
С бесконечной любовью в глаза заглянув,
Нас проводит за Мост, в тот, последний наш путь.
ЖИВЫЕ ИГРУШКИ
(посвящается закрытию дачного сезона)
Окончен сезон, заколочены ставни,
Разъехались дети, друзья и подружки…
Осенней порой собираются в стаи
Ненужные больше» живые игрушки».
«Игрушки» сначала растерянно рыщут
По дачным посёлкам с испуганным взглядом,
«Игрушки» с надеждой хозяина ищут,
Затем погибают, от пуль или яда.
А к выжившим — злость постепенно приходит,
И в людях врага — не хозяина видя —
На каждом, кто мимо случайно проходит,
За голод и боль вымещают обиду…
«Живые игрушки», невинные души,
Простите нас, грешных, людскую породу…
За то, что вам в холод так хочется кушать…
За то, что моральных столь много уродов…
ЗАКАТИЛСЯ ЗА РАДУГУ МЯЧИК…
Закатился за Радугу мячик,
Ты беспечно помчался за ним.
Я не плачу, мой друг, я не плачу,
У людей есть понятье «Скорбим…»
И ошейник в прихожей всё там же,
Щётки, миски, вода и еда…
Не поверишь — на улицу даже
Без тебя выхожу иногда!
Я прошу — ты недолго играйся,
Бог с ним, с мячиком — топай домой!
Толстолапым щенком возвращайся,
Я пойму, я узнаю — ты МОЙ!
Будем вместе мы шлёпать по лужам,
Будут птицы чирикать вокруг…
Возвращайся!!! Ты очень мне нужен,
Мой единственный, верный мой друг!
КОШАЧИЙ ДЕРВИШ
Кто-то рождается в тёплой квартире,
Всех поразив родословной,
Кто-то рождён быть одним в целом мире,
Доли хлебнувши бездомной…
С ходу отвергнутый дервиш кошачий
С жизнью сражаясь упрямо,
Словно ребёнок, отчаянно плачет —
Братьев зовёт он и маму…
Искорки веры и блюдца глазёнок,
Сжалось сердечко в комочек.
Хочет домашним стать которебёнок,
Хочет. Отчаянно хочет.
Люди порой повторяют бездумно:
«Мол, навсегда мы в ответе…»
Кроха о доме мечтает безумно —
Лишних ведь нет на Планете!
УРОДЕЦ
Он был НИЧЕЙ — бездомный, беспородный,
Но жизни он, увы, иной не знал.
Потрёпанный, худющий и голодный,
Прохожих долгим взглядом провожал.
А люди только морщились брезгливо:
«Фу! Грязь, зараза и рассадник блох!
Расселся тут! Ну ладно б, был красивым,
А то Уродец! Как ещё не сдох?!»
…Её дразнили с детства. с колыбели,
«Уродина, посмешище, отстой!»
Не повезло ей с внешностью модели.
Но очень повезло с душой простой.
В тот день, от боли и обиды плача,
Она свернула в скверик, где вокзал…
Вильнул внезапно грязный хвост собачий
И соль с лица «уродец» облизал.
Они ушли вдвоём, два силуэта,
Доверчиво прижался пёс к руке,
Цвели сады и наступало лето,
И ветер гнал «барашки» по реке…
Как часто забываем мы о нужном.
Когда приходим в этот мир большой —
Что главное ведь -вовсе не наружность,
В разы важней красивым быть ДУШОЙ!
НУ, ЧТО ВАМ РАССКАЗАТЬ?
Ну. что вам рассказать? Я родилась на стройке,
В укромном уголке. среди стекла и труб.
Не знала рук тепла, питалась на помойке,
И рано поняла, что Мир бывает груб.
Лишь в редких, чутких снах мне грезилось такое…
Ну, как вам передать? Уют, покой, еда,
Проснувшись. как в бреду, скулила я с тоскою,
Прося, чтоб Смерть меня укрыла навсегда!
Но есть Собачий Бог! Однажды Он услышал
Ту, полную тоски, молитву-песнь мою-
Из дома Человек дождливым утром вышел,
И шёл навстречу мне -туда, где я стоЮ.
И вот на поводке теперь шагаю гордо,
Хозяйской я зовусь, и имя есть — ФантОм,
Есть Люди на Земле, теперь я знаю твёрдо,
И Нелюдей полнО..но стОит ли о том?!
И СВЕТИТСЯ ЮНОСТЬ…
И светится юность в лукавых глазах —
Шалун, озорник, забияка…
Тебе незнакомы опасность и страх,
Наивный, смешной мой… Собака…
И птицы, и травка, и шелест берёз —
Тебе всё в новинку и в чудо!
Я рада, что ты не видал моих слёз…
Видал?! Плакать больше не буду!
Нет, вру! Буду плакать не раз и не два,
Принять очень сложно потерю..
Слова утешенья? Какие слова?!
Раз боль, пустота и неверье?
А ты -лопоухий забавный, чуднОй
Весь мир для тебя — как игрушка..
Такой непохожий… Любимый, родной,
Нескладный подросток-зверушка.
Конечно, ты мне не заменишь ЕЁ,
Одно знаю я непременно —
Собакам неведомо небытиё —
Они присылают замену.
ВЕЧНОСТЬ
Бесконечность. Вечность. Пустота.
Кто придумал смерть? Она жестока.
Без тебя и жизнь уже не та,
Средь людей тоскливо-одиноко.
Ты ушла. Совсем. И не вернёшь,
Хоть кричи, хоть вой безлунной ночью,
Только имя тихо шепчет дождь,
Сквозь тоску вставляя многоточья.
Только фото в рамке на столе,
Ты на нём-по-прежнему живая,
Иногда мне кажется -во мгле
Слышу эхо-отголоски лая…
Ты ушла…
АНГЕЛ ПОТЕРЯВШИХСЯ СОБАК
Ангел потерявшихся собак..
ОН хранит вас в миг, когда смешались
Безнадёга, гул толпы и мрак,
В час, когда надежды не осталось.
Он хранит от фар и дураков,
От пути неверного, дурного,
От бродячих стай, от чужаков,
От подвалов, от сетей отлова.
Ангел потерявшихся собак-
Только он вселяет в них надежду —
Что хозяин, так же, как и прежде,
Вдруг окликнет! И да будет так!
НАШИМ УШЕДШИМ ДРУЗЬЯМ ПОСВЯЩАЮ
Если нет плакать сил, посмотри в окно,
Вспомни собак своих, что навек ушли…
Снег застилает ложе моё сукном,
Ты посиди, помолчи, погрусти в тиши.
Знаешь, твою тоску сверху мне видней,
Видно надрыв в душЕ и глухую боль,
Верность хранят собаки, знай, до последних дней
И после смерти мы навсегда с тобой…
…Если нет плакать сил — посмотри в окно,
В сторону снега свет свечи наклони,
Снег на могилке моей, словно полотно…
Сядь… Не печалься… И новую жизнь начни!
И СНОВА СТОЛЬ ЗНАКОМЫЙ ЗАПАХ ПСИНЫ…
И снова столь знакомый запах псины,
И цокот коготков, и звонкий лай…
Собаки… вы ухОдите красиво,
Прощаясь с нами, не сказав «Прощай»…
УхОдите затем, чтобы остаться,
Затем, чтоб с нами свой продолжить путь,
В другом обличье снова нам достаться,
И боль щенячьим язычком слизнуть…
Такая же, всё та же… но другая,
Ты не заменишь… но в потоке дней,
Пойми, мой щен, когда тебя ругаю,
То я подспудно думаю… о Ней…
ПОТЕРЯ ВЕРЫ…
Он лежал, уткнувшись носом в лужу,
Лужу из подтаявшего снега,
Вспоминал, как был когда-то нужен,
По полям с хозяевами бегал…
А затем… Машина на дороге,
Заперты родные нынче двери,
Он лежал сначала у порога,
Ждал хозяев и во что-то верил.
Безысходность выгнала наружу —
В холод и подтаявшую слякоть.
Носом он лежал, уткнувшись в лужу
И тихонько, по-собачьи, плакал…
КОТЁНОК
Кошки не плачут… Разве?
Ночью, холодной стужей,
Плакал котёнок грязный
В полузамёрзшей луже
Крик разрывает вечность:
«Мама, ты здесь? В подвале?»
Знать он не мог, конечно —
Маму замуровали…
Утро. Почти потёмки…
Птицы в рассвет взлетают,
А на носу котёнка
Выпавший снег… Не тает…
МАКРАМЕ
Макраме… Переплетенье судеб —
Наших и звериных, тонкой вязью,
Может, кто сторонний и осудит
Крепче жизни этой нити связи.
Ты болеешь — значит, я болею…
В радости твоей я тоже рада.
Я болею — ты меня жалеешь,
Видно, Бог послал тебя в награду.
Макраме… Навечно узелочки…
Преданные, даже умирая,
В мыслях наши «дочки» и «сыночки»
Ждать клянутся нас у входа Рая…
ЗНАЕШЬ, СОБАКА…
Ветер осенний листву разгоняет,
Запахи клёна, каштана и вишни…
Знаешь, собака, такое бывает —
Знаешь, собака, ведь нет здесь нам лишних..
Знаешь, собака, пусть ноют суставы,
Только держись, мой хороший… СОБАКА…
Знаешь, мы часто бываем неправы,
Я не могу ни молиться, ни плакать…
Знаешь, собака, в той нОчи безумной
В миг, где минута считается веком —
Пусть Я собакой останусь, но умной,
Ты же — любимым моим человеком…
СОБАЧИЙ РАЙ (РЕКВИЕМ)
Словно тень у окна стоЮ
Дни считаю, пошёл уж пятый.
Ты в собачьем своём Раю,
Ну, а я на Земле… Распята…
Ты ушёл, не сказав «Прощай»
Я «Прости» сказать не успела,
Ты ушёл в свой собачий Рай…
Ну. а я…Я опять ревела…
Ты пришли мне оттуда весть
Яркой звёздочкой в небе тёмном.
Не забудь, я осталась здесь
В этой Вечности… Буду помнить…
ПОСВЯЩЕНИЕ БЭКУ
Данное стихотворение посвящаю дворняге Бэку, псу из соседнего подъезда с очень непростой судьбой — собака две недели находилась в квартире с телом умершей хозяйки, без еды и воды, всё это время Бэк безуспешно пытался разбудить хозяйку (по заключению судмедов, царапал лицо так, что выдавил глаз После похорон немолодой уже пёс оказался на улице, бродяжничал около полугода, пока его не взял к себе мужчина-пенсионер (к сожалению, имени его я не знаю). Остаток жизни Бэк прожил уже в новой семье.
Чуть присыпав серую слякоть,
Снег кружился над мостовой.
Вдоль по улице шла собака,
Шла с опущенной головой.
Лапы стёрты и шерсть свалялась.
И в глазах — безнадёга и страх,
Шла собака и вспоминала,
Что когда-то было не так.
Как однажды хозяйка заснула,
Как не смог её разбудить,
Как, усевшись в прихожей, у стула,
От отчаянья начал выть.
Как сбежались откуда-то люди,
Слёзы, свечи… из дома пинок.
Он всё помнит, нет, он не забудет!
Но сегодня он так одинок!
Так и шёл он, не видя дороги,
Вдруг услышал: «Ну, как ты зимой?!»
Голос был и зовущим, и строгим:
«Знаешь что? А пойдём-ка домой!»
Снег летел, мир засЫпать пытаясь,
Пёс блаженно кемарил в тепле.
Бэк подумал, сквозь сон улыбаясь:
«Вот он, Мой Человек на Земле!»
В ЗАБРОШЕННОЙ ПРОМЗОНЕ…
В заброшенной промзоне жутковато —
Глазницы окон, остовы цехов,
Здесь, в ржавых трубах, в толще стекловаты,
Дворняга родила двоих щенков.
Один был крепче — рыже-пегий малый,
Вторая -мельче, с крапом у ушей.
И для дворняги не было, пожалуй,
Красивей и милее малышей…
Их было трое. И бутылка водки.
Хмельной угар, бессмысленное зло…
Кровь потекла, залив перегородку,
Где было так уютно и тепло…
В компании нетрезво гоготали,
Смеясь не к месту, зло и невпопад…
Несчастные! Они не осознали,
Что душам их уж уготован Ад.
Натужно скрипнув, отвалилась балка,
И накренившись, рухнула стена.
Подонков этих мне ничуть не жалко —
Они за всё ответили сполна.
В заброшенной промзоне жутковато —
Глазницы окон, остовы цехов,
Могилой стала толща стекловаты
Для мразей… для дворняги… для щенков…
ТРЕТИЙ СНЕГ…
Третий снег, третья стужа и холод,
Третья жизнь… Как мне хочется ласки!
Третья боль… Я ведь ласков и молод,
Третий снег… Я хотел бы быть счастлив…
Третий снег..Он последний, наверно,
Я усну, где-то в мусорном баке,
Третья жизнь… Мне хотелось быть верным,
Помолись о бездомной собаке…
БЫТЬ МОЖЕТ… (ПО СЛЕДАМ ТЭМ ГРИНХИЛЛ)
Быть может, подАрите жизнь, неизвестный Маэстро?
Быть может, подАрите имя, но я не прошу —
Мне в Вашем уютном мирке неудобно и тесно,
Меж тем, вместе с Вами живу я и тихо дышу…
Прошу, подарИте мне жизнь, мне неясный Маэстро,
Я Вами живу и тоскую все дни напролёт…
Маэстро, простите меня, если честно —
Душа в холода превращается в каменный лёд
Простите, мой милый Маэстро, Вы точно простите?
Я пёс, я бездомыш, и нет ни пород, ни наград…
Маэстро, Вас слёзно прошу — приютите,
И я несказАнно всему буду этому рад-
Подстилке, еде и случайно оказанной ласке…
Маэстро, я пёс, и не верю ни в карму, ни в жизнь…
Порою, ты знаешь, ведь мне всё же хочется сказки!
Судьба между тем тихо шепчет: «Держись!»
Прошу, подарИте мне жизнь, мне неясный Маэстро,
Я Вами живу и тоскую все дни напролёт..
ПРОСТО ДОМ…
Просто дом… Подвальное окошко,
Здесь таких домов полсотни в ряд,
Тщетно собиралась мама-кошка
Снова накормить своих котят…
Их ведь шесть, голодных и упрямых,
Глаз да глаз, забота и догляд,
Только вот не знала кошка-мама —
Не увидеть ей своих ребят!
Цинка лист прибит на том окошке,
Шесть котят… Четыре крепыша…
Плачет на дороге мама-кошка,
Болью разрывается душа…
КОШКИН ВЗГЛЯД…
Кошкин взгляд пронзает душу,
Кошки — мистики и вОлхвы,
Кошки нас умеют слушать,
Посылая в сердце волны,
Волны света и флюидов —
Кошки сами нас находят,
Кошка замурчит обиду…
Но порой они уходят
В Рай свой, тот, где нету мИстик.
Это, друг мой, происходит..
Там всегда лоток и миска…
Иногда они уходят…
Там нет горечи и боли,
Там лишь счастье Кошкой бродит,
Как пришли по доброй воле,
Доброй волей и уходят…
ЛАНСА — ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ
Звонок мужа застал врасплох. «Слушай, а у нас в зоомагазине клетки для свиней есть? Вечером жди».
Перед глазами пронеслось полжизни — свинью «вживую» я видела примерно в шестилетнем возрасте в деревне (и это был здоровенный хряк под 120 кг. весом), про содержание и уход могу только догадываться, да и где держать зверя в городской квартире? На балконе? В комнате? Нет, я понимаю, что супруг по долгу службы часто находится в виварии, но… они что, на свиней перешли?! На всякий случай, уточнила: «С-с-свинью?! Минипига?» — «Какого мини…? Морскую свинью вечером привезу, купи клетку, опилки, поилку и поесть ему чего-нибудь. Это мальчик, маленький, два месяца. Заодно подумай, как назовём, надо бы что-то рыцарское, героическое придумать».
С аксессуарами проблем не возникло, и в тот же вечер в доме
появился новый маленький житель — трёхцветный «поросёнок» Ланс (сокращённое от Ланселот). Помимо «поесть», купила грызуну домик, который тот незамедлительно опИсал. «Уживёмся» — подумала я.
Шло время. Ланс подрастал, отзывался на кличку, которая
трансформировалась в фамильярное «Ланса, Лансуха». Зверь целовался, облизывая крохотным язычком руки, шею, нос. По команде научился давать лапу с крохотными розовыми пальчиками (ну, простите, воспитывала как собаку, опыта дрессировки грызунов не было), мурлыкать и тереться о щёку.
Вспомнилась пара воистину курьёзных случаев. Случай первый.
Сквозняком захлопнуло окно. Ланс в панике с морковкой в зубах скрылся в домике (уже новом). Минут через десять зову. Выходит. Спрашиваю: «Ланс, а где морковка? Куда дел?». Грызун ищейкой обнюхал все углы клетки, нырнул в домик, вытащил морковь и ткнул в прутья узилища, вот, мол, на, хочешь? Я нашёл!
Случай второй. Купили новый диван. Старый нужно было
разломать и вынести. Как только в комнату вошли грузчики, Ланс юркнул в домик.
Ненадолго. Сначала послышался стук зубами (а это признак крайнего раздражения у свинок), потом….А потом выскочил дьявол, не иначе! Ощетинившийся свин, ставший сразу в два раза больше, с яростью набросился на прутья клетки, преодолев страх, инстинкт самосохранения! Малыш защищал меня, защищал от чужих!
Успокоился только через час. Стало и смешно, и несколько не по себе — я ж все-таки не сторожевую собаку воспитываю!
Ушёл мой герой из-за моего же недосмотра — вероятно, плохо помыла свежую зелень, а зелень была обработана крысиным ядом.
В ветклинике поначалу попытались отмахнуться: «А что Вы хотите, это лабораторный грызун…» — «Именно, что лабораторный, виварский, спасён от «списания». Вет прониклась и изменила тон.
Когда стояла в очереди в ветеринарную аптеку, из кабинета выскочила ветврач — «Представляете, лежачая морская свинка встала на ноги, шатается, но повернулась в сторону двери — он явно хозяйку ждёт! Впервые такое вижу!»
Той же ночью Ланса не стало, он умер на моих руках. Я обещала ему, что обязательно напишу хороший, добрый рассказ, рассказ о Рыцаре, маленькой морской свинке с огромным сердцем героя.
СКАЖИ МНЕ ИМЯ МОЁ…
У меня нет имени, так уж сложилось.
Я родился в доме, где так вкусно пахло едой, и мама постоянно повторяла мне о том, что я самый-самый любимый. Она облизывала меня влажным языком, и я млел… Млел от тепла и уюта. Это и был мой мир, тот мир, в котором мне хотелось бы провести всю жизнь…
А ещё в этом мире были Люди, «мама» и «папа» — так звала их моя мама. От людей исходил свет, мамочка очень любила их, и я старался не отставать — лапки пока ещё плохо слушались, и я полз к Людям и вилял им хвостом (у Людей нет хвоста, а мы, собаки, виляем им… знаете, порой совершенно неожиданно для самих себя). А Люди… Я не знаю человеческого языка, но они говорили что-то вроде: «Наплодила выб… ков, и куда их теперь?! — А кто тебя просил собаку с поводка отпускать?! Получай выводок дворняг! Теперь и в клубе в осенней вязке откажут, скорее всего! И так экстерьер на „оч. хор.“, договорились на октябрь, кобель -суперпремиум, помнишь, ЧЕГО нам это стОило?! — Да ладно, вынесу на улицу и пусть, может, заберёт кто…»
У меня нет имени, но я полз, полз, царапая коготками пол. Увидел ногу. Человеческую ногу ни с чем не спутать, правда? Нога брезгливо отдёрнулась: «Ну вот, выполз! Самый смелый, наверное!»
— Вить, да вынеси ты их уже! Задолбали своим писком!
…Дальше мне было очень холодно, я звал маму, но она отчего-то не приходила, а я плакал…
В какой-то момент мне стало очень легко — я взлетел. Собаки ведь не умеют летать, правда? А я смог! Мы летели вместе с маленькой девочкой (она тоже Человек, я это понял!), и девочка летела в каком-то кресле, что ли (не разбираюсь я в этих вещах).Девочка сказала, что у любого существа на Земле должно быть имя.
А у меня этого имени нет…
Человек, я всё простил тебе, скажи мне имя моё!
ПОЛОСА ОТЧУЖДЕНИЯ
Вдоль железнодорожной насыпи, по зоне, называемой «полосой отчуждения» шла собака.
Пёс шёл уже с огромным трудом, лапы были стёрты гравием до мяса, шерсть свалялась, и только пронзительно-умный взгляд шоколадных глаз, да яркий, так и не потускневший окрас, цвета медной проволоки, с отливом, выдавали в нём благородную кровь ирландского сеттера.
Дик (а он знал, что его зовут именно Дик) уже не помнил, сколько он брёл так, но внутренний компас безошибочно подсказывал ему, что нужно идти вперёд, туда, куда уехало одно из этих страшно грохочущих серо-красных чудовищ, увозя то последнее дорогое, что у него осталось.
Иногда на пути сеттера попадались станции и вокзалы, где сновали люди и до боли в желудке вкусно пахло едой. Дик робко подходил на запах, но просить не решался, и за всё время лишь одна девушка кинула страннику кусок беляша.
Пёс, давясь слюной, проглотил столь желанную еду, подошёл и подал девушке лапу. «Хороший ты мой!» -девушка сочувственно посмотрела на собаку -«Откуда ж ты такой взялся? Худой, грязный… Ой, а может. ты больной, а я своего заражу?!» -«Добрая самаритянка» поморщилась и дёрнулась в сторону.
Дик вздохнул. Ему надо было идти, идти вперёд и искать Лену.
…Когда-то в жизни Дика всё было по-другому, у него был дом и семья, хозяин, Василий Петрович, охотник, и его взрослая дочь, Лена. Несмотря на то, что Дик так и не смог стать охотничьей собакой — не подходил по темпераменту — Василий Петрович любил его безумно. Лучшие корма, шампуни, долгие прогулки в парке и не менее долгие разговоры — вот то, что запомнилось Дику.
Мужчина показывал псу следы зверей на снегу зимой, называл по именам поющих летом птиц, а вечером рассказывал о своей службе в Афганистане. Дик любил эти рассказы. ему нравился уютный тембр голоса хозяина и под неспешный разговор он засыпал…
Лена же относилась к Дику со снисходительной нежностью. трепала по холке и угощала вкусностями, но того тепла, которое исходило от хозяина, Дик в ней не чувствовал, что-то наносное, пустое, настораживающее, но пёс не понимал, что именно.
А затем всё изменилось. Люди в белых халатах, резкий запах лекарств и тревоги, обрывки телефонного разговора: «Врачи сказали, что у отца астма. вызванная аллергией, и ему нужна перемена климата. Да. завотделением сказал, что надо избавиться от животных. если есть в доме. Слушай, отцу я пансионат у моря оплатила на полгода, знаешь, хоть отдохну от него. чего уж там! Надоел своими разговорами про Афган, каждый день одно и то же, а я с работы прихожу уставшая, как лошадь, сам знаешь! С Диком решим что-нибудь, гулять часами я с ним не смогу. Приезжай, в общем!»
В доме поселился совершенно не знакомый Дику человек, неприятный. он всё время смотрел куда-то мимо сеттера, а пёс не умел подлизываться…
А затем в доме появилось очень много людей. и они стали выносить мебель. книги, даже любимую картину Василия Петровича «Охотник с сеттерами». Дика пинали, то и дело наступали на лапы, гнали. Пёс покорно отходил и ложился в углу. Лена опять снисходительно потрепала пса по холке и сказала: «Всё, Дикуш, уезжаем мы, мне предложили хорошую работу в другом городе, а за тобой соседи присмотрят!» Громыхнул кузов «Газели». Дик напрягся и помчался за машиной — Лену, несмотря ни на что, он любил.
Пёс опоздал лишь чуть-чуть — куда ему угнаться за машиной -на перроне он увидел лишь исчезающий хвост поезда, но шлейф родного запаха подсказал Дику. что надо идти туда, куда уехали чудовище и Лена.
И вот теперь он шёл на негнущихся лапах, практически ничего не ел и лишь пил воду из болотец и ручьёв.
Вдруг… Около одной из железнодорожных станций нос Дика, уже потрескавшийся, уловил невероятное — запах Хозяина. Нет, не Лены, а именно Хозяина Не веря очевидному Дик бросился на запах. не обращая внимания на обжигающую боль во всём теле.
На лавочке сидел старик. Худой, измождённый..Дик подошёл поближе, принюхался. Нет! Этого не может быть — старик ничем не напоминал Василия Петровича. Мужчина поднял голову и безучастно проговорил: «Как же ты на моего Дика похож! Где он теперь?» Пёс робко вильнул хвостом, потом всё увереннее и бросился к старику. «Дик?! Как же ты меня нашёл?! Семь месяцев шёл ведь! Живой!!!» — старик обнял грязного истощённого пса и заплакал — «А Ленка ведь квартиру продала и уехала со своим хахалем на заработки, и как меня из пансионата выставили на улицу за неоплату сказала, что поселить ей меня негде и перестала выходить на связь. Так и живу на вокзале. Дикуша!!! Ты нашёлся! Родная душа!»
Дик положил голову на колени старику. Внутри пса что-то треснуло, грудь обожгла огненная боль, в глазах потемнело. Дик судорожно вздохнул в последний раз, дёрнулся и затих навсегда, лишь слезинка из стекленеющих уже глаз цвета шоколада упала на колени обретённому хозяину.
Полоса отчуждения постепенно накрывала всё человечество.
ЦЫГАН (РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ, ОСНОВАННАЯ НА РАССКАЗЕ БАБУШКИ)
Июльское солнышко рано просыпается, значит, и Нюрке пора вставать…
Не хочется, конечно, но она старшая в доме- кто, кроме неё подоит коров и выгонит скот на выселки?
Нюрка вышла на крыльцо и с наслаждением вдохнула пропитанный пряным запахом прогревшихся накануне трав воздух. Хорошооо! И солнышко светит! Сама она, Нюрка, тоже рыжая-рыжая, как солнышко, с конопушками, которые она старательно замазывала побелкой, чтоб не так выделялись Пора и за работу!
Подоив коров, девчонка взяла хворостину и повела коров за околицу села.
Позади послышались топот и чьё-то тяжёлое дыхание.
Преступников в селе не боялись, да и чего бояться — каждый двор как на ладони, но любопытная Нюрка оглянулась — её догонял крупный чёрный поджарый пёс, весь в навозе и репьях. Собака задыхалась от быстрого бега, но мчалась легко, едва касаясь земли…
Собак Нюрка не то, чтобы не любила, скорее, относилась к ним равнодушно, сами они собак на дворе не держали — мать против была, а как матери ослушаешься!
Увидев, что девчушка остановилась, пёс подошёл поближе и оценивающе взглянул на селянку умным взглядом тёмно-карих глаз.
«У-у, чёрный какой!» — рассмеялась Нюрка -«Цыганом будешь!»
Неожиданный попутчик, казалось был не против. Теперь каждое утро он встречал Нюрку с коровами, провожал их до пастбища, а затем словно исчезал в никуда. Нюрка тайком от матери таскала псу объедки и хлеб. а иногда и делилась пайкой, что мать давала с собой…
Шли месяцы, незаметно пролетел год. Цыган теперь не таился — он выбрал для охраны часть села и усердно нёс службу, не подпуская чужаков на вверенную ему территорию.
В тот летний вечер Нюрка полола грядки, как вдруг, снеся хлипкий замок на калитке, во двор ворвался Цыган. Выглядел он страшно -язык буквально волочился по земле, а от частого дыхания бока собаки вздымались, словно кузнечные меха. Собака заметалась по двору.
«Цыган! Цыган!» — заволновалась Нюрка-«Что с тобой?!»
И тут же получила ответ на свой вопрос — про просёлочной дороге вихрем промчалась Шурка Климашина, крича: «Отстрел! Из Спасского собак стрелять приехали!»
Нюрка схватила Цыгана за шею: «Иди скорее сюда!» — и указала на стог сена. Умный пёс всё понял и зарылся в ароматной скошенной траве полностью, даже шевелением не выдавая своего присутствия…
Стрелки обошли дворы, спрашивая, есть ли бездомные собаки, да и уехали восвояси.
А Нюрка от переживаний и усталости так и уснула на копне сена. Ранним утром бабка Полина, выйдя до ветру, обнаружила на сеновале двоих — девочку и собаку. Рыжая, конопатая внучка крепко спала, обхватив за шею грязного, в репьях, лохматого Цыгана.
«Эхх… Вечером — молодёжь, утром-не найдёшь!» — покачала головой старушка, но будить парочку не стала…
Но не суждено было Цыгану прожить долгую собачью жизнь — Нюрке исполнилось четырнадцать, и она по чужому паспорту уехала на заработки в Москву, а когда приехала домой в отпуск, узнала, что Цыгана съел сосед, больной туберкулёзом — по слухам, мясо чёрной собаки лечит…
Говорят, сгорела потОм изба соседа, ну, да мало ли, что люди говорят!
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
Собакам-безмолвным героям войны посвящается. Никто не забыт!
Незнакомые запахи, чужие… Пахнет нагретым металлом, порохом и запекшейся кровью… К запаху крови Рекс привык — из тех четырёх лет, что он провёл на этом свете, три были пропитаны этим невыносимым запахом. Люди говорили, что это — «война». Вот и Хозяин так говорил…
Что такое «война», Рекс не знал, он просто чувствовал, что это -нечто нехорошее и страшное… А ещё он знал, что под днищем железяки под названием «танк» есть еда.
Есть-то как хочется! Рекс сглотнул. В последний раз он ел позавчера, похлёбку с костями-ох, и вкусно же! А сегодня на рассвете, их — его и ещё двоих его друзей, Мишку и Аякса, куда-то повезли. Долго везли, а затем выпустили в пролеске, надев на спины ранцы.
К ранцу Рекс тоже привык — его всегда надевали, когда нужно было лезть под железяку…
Почему у Хозяина трясутся руки? Раньше такого не было… Рексу отчего-то вспомнилось, как давным-давно, его, кутёнка, только открывшего глаза, подхватили тёплые руки Хозяина, и ему стало сразу тепло и уютно. Хозяин любил его, простую дворняжку без роду и племени, любил всем сердцем, а Рекс очень старался слушаться…
«Вперёд!» -раздалась команда. Рекс, Аякс и Мишка почти одновременно рванули к железякам -сначала нужно поесть!
Вспышка — это последнее, что промелькнуло в сознании Рекса — и темнота…
Хозяин — армейский кинолог -отвернулся. Нет, он не плакал, что вы! Плечи подрагивали от холода… Зацветала сирень, жизнь продолжалась… Три фашистских танка были уничтожены.
Война неуклонно близилась к своему завершению.
СЕГОДНЯ СНОВА ОБЕЩАЛИ ДОЖДЬ…
Сегодня снова обещали дождь…
Мне снилось-рядом ты, хвостом виляешь,
Реветь себе уже не позволяю
И перестала ждать, что ты придёшь…
Я перестала верить, что вернёшься
С прогулки долгой, в парке, что знакОм,
Я знаю -ТАМ ты бегаешь щенком
И с ангелами шуточно дерёшься…
Сегодня по Москве опять дожди
Замена слёз моих? Неверья в чудо?
Когда придёт мой срок уйти отсюда
Я об одном прошу — меня дождись!
ВЕРТИКАЛЬ
Ноябрь в этом году выдался на удивление ласковым: высокое ясное небо и тёплая, почти сентябрьская, погода не оставляли ни малейшего места депрессии, вечной спутнице хмурого неприветливого предзимья.
По парку неспешно прогуливались двое: спортивного телосложения парень лет тридцати в солнцезащитных очках и немолодой уже пёс, кобель немецкой овчарки, с удивительно ясными, чистыми и пронзительно-умными глазами.
Листва чуть слышно шелестела под ногами, птицы пели совсем по-весеннему и точно так же, по-весеннему, пела у Пашки душа — он знал, что поступил правильно, и наплевать, что дома в сотый раз будет ворчать мать…
Мать действительно заворчала, стоило ему переступить порог.
«Нагулялись? Не занёс тебя Джерри по кустам на радостях-то?!»
Мать сложила руки на коленях. Пашка улыбнулся одними уголками губ. Он не мог видеть руки матери, но знал, что она всегда делает так, когда сердится.
Слепнуть Пашка начал восемь лет назад, в 22. Сначала списал на переутомление от чтения — он собирался поступать на журфак, а список литературы для поступления был таков, что от одного него начинало рябить в глазах. Затем начались бесконечные хождения по врачам, больницы, противоречащие друг другу диагнозы и наконец — полная слепота. Нет, не совсем полная — свет и тени он различал, но мир практически вмиг лишился живости и объёма, и парень отчаялся до такой степени, что перестал выходить из комнаты. А тут ещё Лерка, та хохотушка, с которой Пашка так живо представлял своё будущее, смущаясь от собственных слов, сказала: «Паш, ты хороший, но быть с тобой я не смогу… Ну подумай, у меня вся жизнь впереди, а ты слепой! А если это наследственное? А если дети родятся такими же?» И ушла навсегда, сменив номер телефона.
Белая трость. Вертикаль преодоления, разделяющая жизнь на «до» и «после», на краски и тени, на счастье и отчаяние..Вся жизнь теперь зависит от кончика этой трости и чуткости пальцев, её сжимающих…
Из добровольного затворничества и мыслей о суициде Пашку вытащил именно Джерри, пёс-поводырь, годовалый ещё подросток, которого Павлу отдали в питомнике.
Поначалу, хоть и безупречно выдрессированный, Джерри преподносил хозяину сюрпризы — поскачет за белкой в колючий кустарник или начнёт играть с гуляющими в парке собаками, а то бросится облизывать подошедшего ребёнка. Слава Богу, хоть на городских улицах пёс вёл себя идеально, не заставляя Пашку опасаться за жизнь обоих.
А вечерами они сидели в Пашкиной комнате и, пока Пашка слушал аудиокниги (Брайль давался ему с огромным трудом) или наигрывал на гитаре мелодии по памяти, Джерри сидел, положив морду на колени хозяину и слушал. И не было ничего важнее этих минут, минут безграничного счастья и единения…
А пару месяцев назад Паша заметил, что его верный спутник начал оступаться — то не заметит бордюр, то споткнётся о корень дерева…
Вердикт ветеринара прозвучал приговором: глаукома и плюсом старческая сенильная катаракта, помочь может только дорогостоящая операция, да и то шансов, что собака прозреет, было немного.
В питомнике предложили взамен новую собаку, а на вопрос Пашки, что же станет с Джерри, ответили, что дома престарелых для собак у них нет и животное усыпят. Пашка выругался матом, что делал крайне редко, и бросил трубку.
Три недели назад на банковский счёт парня поступила внушительная сумма денег на лечение в Германии от неизвестного филантропа — о беде парня узнали благотворительные фонды, и просьба о помощи разлетелась по соцсетям. Лечение должно было если и не вернуть зрение полностью, то позволить видеть предметы, а не размытые тени.
Мать суетливо паковала вещи, решала вопрос с визами, договаривалась с клиникой.
А Пашка… Стянув незаметно банковскую карту из серванта, он повёз слепнущего друга в ветеринарный центр на другом конце города.
Скандал, конечно, был грандиозный — раньше-то Пашка за воровством замечен не был, да и где это видно — потратить целевые деньги на псину!
Парень сам менял повязки, на ощупь закапывал капли и даже делал массаж Джерри (начал было Пашка учиться на массажиста, да бросил: не его это. Говорят, слепым от рождения легче…).
И вот сегодня, после визита в ветклинику они впервые пошли с Джерри в парк!
— Ма, -Пашка подошёл к матери и приобнял — Ма! Ну не заводись ты снова! Почти угадала — Джерька метров за триста белку увидал, я-то шорох услышал — рванул так, что с ног едва не сшиб, прямо, как в молодости! А деньги… Да закончу я эти курсы массажиста, за год подкоплю, на следующий год к бюргерам поедем! А глаза у меня есть — и Пашка, улыбаясь, погладил незаметно подошедшего Джерри.
ЕГО ЗВАЛИ БОМЖИК…
Маленький, ростом чуть более пинчера, юркий, чёрный с подпалом — он был хорошо известен, пожалуй, только собачникам района, остальные же приняли бы его за обычную бездомную собаку, коих полно везде.
Летом по самые уши вымазанный в грязи, зимой — в песке из ближайшего карьера, Бомжик частенько появлялся на выгуле в поисках очередной возлюбленной…
Лишь внимательный взгляд разглядел бы на шее пёсика самодельный ошейник, сделанный из упаковочной ленты — знак отличия, Великий Символ принадлежности к Хозяину.
Хозяина Бомжика, правда, никто и никогда не видел, однако поговаривали, что вечерами пёс неизменно убегает в сторону лесопарка.
«Белок ловит..ну, или горожан припозднившихся» — посмеивались обыватели, впрочем, не особо интересуясь судьбой собаки.
…Ирина выросла в небольшом селе под Владимиром. В семье пили все, включая, кажется, единственного уцелевшего петуха в курятнике, поэтому девушка дала себе твёрдое слово любой ценой вырваться из этого болота.
Окончив девятилетку, Ирина поступила в медучилище во Владимире. Сметливая, наблюдательная, исполнительная девушка быстро приглянулась руководству детской больницы, где она проходила практику, и ещё до окончания училища Ирина уже трудилась медсестрой в отделении детской травматологии.
Замуж особо не стремилась, видя «крепкие сорокаградусные» семейные отношения дома, и всю себя посвятила работе.
Беда пришла, откуда не ждали — как всегда напившись, родители спалили дом, в котором сами и сгинули. Сельсовет выделить хотя бы времянку отказался, ссылаясь на отсутствие свободного жилфонда, больничное общежитие было забито под завязку, и первое время девушка ночевала прямо в отделении.
Руководству Ирина нравилась, и для неё всеми правдами и неправдами выбили направление на московские курсы повышения квалификации с общежитием и хорошими шансами получить работу в столичной клинике. Всем отделением собрали для погорелицы деньги. одежду, продукты на первое время, кто-то даже отдал свой старенький мобильник.
Ехать до Москвы на электричке было недолго, около трёх часов, Ирина радовалась предстоящим перспективам и охотно болтала с тремя парнями, попутчиками, ехавшими в столицу на шабашку, и даже не отказалась выпить с ними немного домашней наливки…
Очнулась девушка на вокзале, без денег, документов и телефона. В отделении полиции сочувствовать не стали, заявление о краже не приняли, а напротив, пригрозили отправить девушку в «обезьянник», если она не прекратит морочить им голову. Так Ирина и стала бомжем, точнее, бездомной,«бомж» — это для совсем опустившихся, думала девушка.
Дома у Ирины не было, и достаточно скоро она сошлась с компанией таких же бездомных и поселилась в лесопарке на окраине города, в лачуге, сколоченной из старых ящиков и утеплённой куртками с помоек. Начала спиваться. Жила, перебиваясь случайными заработками, не гнушаясь любой работы — от мытья общественных туалетов до работы сортировщицей на городской свалке.
Вот и в тот день она сортировала отходы, обильно оставленные сытыми москвичами и думала о том, что смысла жить у неё нет абсолютно. Ради чего? Ради кого? Обычные люди её просто не замечают, и это в лучшем случае, в худшем — брезгливо морщатся, как будто и она сама, Ирина -мусор, а не человек.
Из размышлений её выдернул маленький, юркий чепрачный щенок. Он вилял хвостом. подпрыгивал, норовил лизнуть… А затем притащил пластиковую бутылку. больше него самого размером и стал с ней играть. Ира не выдержала и рассмеялась.
Вечером Муха уже делил нехитрый ужин с обитателями лачуги.
Теперь у Ирины появился смысл жизни -повкуснее накормить найдёныша, воспитать. Она даже купила ему несколько специальных собачьих игрушек в зоомагазине под хохот товарищей. Последние, впрочем. Муху не обижали и даже по-своему любили…
Вырос Муха самостоятельным — на весь день он убегал гулять по району, а вечером обязательно возвращался домой.
В тот четверг Ирина шла со станции, где убирала подсобки. Около шоссе она увидела своего Муху. Тот тоже увидел хозяйку и кинулся приветствовать. Визг тормозов автобуса — и крик Ирины, отдававшийся даже в её голове.
Муха дышал… Хрипло, тяжело, но дышал! Ирина посчитала деньги. Мало! На ветеринара мало! Бегом на станцию!!!
Завернув Муху в ветровку, Ирина бросилась к начальнику.
— Ну, хочешь вон, шпалы потаскай! — узнав о случившемся, смягчился железнодорожник — Да не бойся, посижу я с твоим псом, раз он тебе дороже жизни!
В ветклинику Ирина влетела уже заполночь.
— Спасите! Ради Бога. спасите!!! — она протягивала ветровку с собакой и деньги дежурному ветеринару, но светило, едва взглянув на пару, рыкнул?
— Пошла вон отсюда, бомжиха, вместе с псиной! Вшей мне тут натрясёшь!.
Той же ночью Муха умер. А ещё через два дня под платформой нашли тело неизвестной женщины без признаков насильственной смерти, по всей вероятности, не имеющей определённого места жительства…
Мир «невидимок». Мир, который мы не замечаем, не хотим замечать… В нашем незрячем мире стало на одну светлую зрячую душу меньше…
КЕШКА И ДЕД МОРОЗ
Кешка изо всех сил вжался в стену дома — она хоть как-то защищала от мокрого снега и ледяного пронизывающего ветра…
Мимо сновали прохожие, торопясь купить подарки родным к Новому Году, и никому, совершенно никому не было дела до маленького взъерошенного продрогшего до косточек Кешки.
Вообще-то Кешка жил в подвале вместе с мамой и двумя братишками. Были ещё и сестрёнки, но однажды они ушли на улицу и не вернулись. Мама строго-настрого запрещала сыну выходить из их тёплого убежища, пугала собаками, машинами, злыми людьми.
А Кешка не верил — жизнь только начиналась, и мир казался невыносимо прекрасным! Сегодня с утра так красиво кружился снег, всё вокруг искрилось и сверкало, и маленький котёнок не удержался — надо же обязательно потрогать снег лапкой, а ещё лучше -попробовать на вкус: ох, и вкусный же он, наверное!
Дождавшись, пока мама задремлет, он юрко выскочил из подвала и начал играть со снегом, подпрыгивая и смешно кувыркаясь…
Доигрался! Случилось страшное: он заблудился, и даже развитый кошачий внутренний компас упорно молчал.
— Мяама! Мяамочкааа!!! — отчаянно звал малыш, но, ясное дело, мама была далеко и не могла поспешить на выручку непутёвому сыну…
Ничего не оставалось теперь Кешке, кроме как сидеть, вжавшись в стену и ждать конца. Он даже зажмурился от страха и вздрогнул, когда что-то тёплое вдруг подхватило его и подняло высоко вверх.
— Т-ты кто?! -сдавленно пискнул Кешка, косясь на незнакомца. Тот точно был человеком, раньше-то Кешка людей видел. От бороды пахло какими-то травами и табаком.
— Дед Мороз я! -улыбнулся незнакомец — Тут в соседнем подъезде одна девочка второй год котёнка в подарок просит, и учится на отлично, и ведёт себя хорошо… Завтра хотел уж на Птичий Рынок ехать, а тут ты сидишь, красавец какой, ишь!
Дед Мороз достал мобильный:
— Алло, Лен, это я! Дочь, нашёл я нашей Варе подарок! Да не, не на рынке, у дома сидел, весь продрогший, за ночь точно замёрз бы..Ты внучке пока ничего не говори. Спит? Вот и отлично, не буди. Ванну набери пока тёплую, отмывать-отогревать будем! Ну и что с того, что беспородный, вон, какой грациозный малый!
Кешка дремал за пазухой Деда Мороза. Теперь его внутреннее кошачье чутьё знало точно — начинается новая, счастливая жизнь!
КЕШКА И НОВЫЙ ГОД
Деда Мороза, который подобрал замерзающего Кешку, оказывается, зовут Деда Паша, это малыш запомнил сразу. Были ещё Мама Лена, Папа Лёша и, самое главное, Варя, смешная девчушка, которую Кешка полюбил сразу и безоглядно…
Конечно же, спрятать непоседу-Кешку до Нового Года было нереально, поэтому Мама Лена, дождавшись, когда дочка проснётся, делано-строго сказала: «Варвара, так и быть, подарок ты получишь сегодня, но считай, что это на Новый Год!» и выпустила намытого и расчёсанного Кешку с пышным голубым бантом на шее из ванной…
Ох, и визжала Варя от счастья, Кешка сначала даже струсил немного, но быстро понял, что этот человеческий ребёнок не желает ему зла.
Как же интересно в доме — так много комнат, так много интересного, и всё-всё надо проверить и изучить!
Повисеть на шторах, полежать на тёплом ноутбуке и обязательно поиграть вооон с той вазочкой… «Хлоп!» — сказала вазочка, разбиваясь на мелкие кусочки. «Бандит!» — сказала Мама Лена, убирая осколки, но наказывать Кешку не стала.
А потом Папа Лёша достал и
