Тщательно промытый рис ставлю в литре воды на плиту и отвариваю минут десять до полной готовности. В это время в отдельной миске просеиваю в йогурт муку, добавляю желток и хорошенько смешиваю венчиком, чтобы не было комков. Эту смесь тонкой струйкой вливаю к кипящему на среднем огне рису, солю, перчу и, постоянно помешивая деревянной лопаткой, довожу до кипения на среднем огне – обычно это занимает минуты три. В небольшом сотейнике растапливаю сливочное масло, добавляю в него сушеную мяту и томлю буквально мгновение. Непередаваемый аромат волшебной смеси быстро разлетается по дому, приглашая голодных домочадцев к столу. Заливаю мятно-масляный соус в суп, наслаждаясь его громкой шипящей песней, перемешиваю и тут же снимаю с огня. Нужно поскорее разлить похлебку по тарелкам, чтобы успеть насладиться ее обжигающей сливочной нежностью, которая так идет стамбульской непогоде в середине осени. Любовная лихорадка со вкусом выдержанного пекмеза
«В нашем городе любовь оседает солеными поцелуями на самом кончике носа и щекочет его до тех пор, пока не чихнешь: тогда она разлетается, и ее уже не остановить…»
– Конечно, это ведь очевидно… А мы эгоистично разрушаем все быстро и навсегда: сворачиваем горы, рискуем… А потом вдруг оказывается, что любви больше нет, не сохранили…
– Не просто старых. Дефекты есть только на тех тарелках, которые берегли, трепетно хранили и о которых заботились долгие столетия, понимаешь? А те чашки и сахарницы, которые не любили, разбились вдребезги и забыты давным-давно… Они так и не дождались своего кракелюра…
Я задумалась – аналогия «тарелка – любовь» была более чем прозрачная.
– Ты думаешь, что и с отношениями так же? Не нужно бояться трещин и сколов, потому что они помогают
Ты не задумывалась, почему незначительные дефекты на гладкой кристальной глазури превращаются в молчаливый символ старины и благородства? Почему мы с восхищением любуемся этими жестокими изъянами времени? На каком фарфоре есть трещинки и сколы? – он поставил тарелку на место и внимательно посмотрел на меня. – На каких из наших тарелок есть сколы
На разогретой смеси двух масел в чугунной сковороде я бережно обжариваю начищенные и нарезанные небольшими кубиками баклажаны: полтора сантиметра на полтора – идеальный размер для данного блюда. Пропущенный через пресс чеснок, а также орехи, специи с солью и сахаром отправляю к овощу, который на глазах за пару минут превращается в нежнейшую основу для будущей запеканки. Быстро взбиваю венчиком яйца, солю и сразу заливаю баклажаны – незамедлительно накрываю крышкой и уменьшаю огонь: мне нужно бережное непродолжительное томление. Как только яйца схватились, кайгана готова к подаче. Стамбульцы посыпают запеканку рубленой петрушкой или кинзой, мне же вкус бархатистого баклажана кажется настолько тонким, что не решаюсь перебивать его ароматом зелени. Особенно хороша кайгана в слегка охлажденном виде, так что готовить это блюдо можно с запасом,
Стамбульские мужчины нередко хорохорятся друг перед другом, похваляясь моложавостью и успехом у девушек, а после отправляются к доверенному «куаферу»[23], который отточенными движениями покрывает их пышные шевелюры иссиня-черной краской
