Оглавление

Не стоит искать истину там, где её нет или где она очень умело спрятана. Ни первое, ни второе не даст результата, а если что и выйдет, то совсем не то, чего вы ждали, на что надеялись и во что всю жизнь свято верили.

Это нехороший роман. Дикий, нервный, больной, сумасшедший роман.

Меня никогда не интересовали жизненные романы, когда чувствуешь себя зевающим наблюдателем серой реальности незнакомых людей.

Я знаю, что жизнь на самом деле не такая. Здесь я покажу её той, какой вижу сам. В ней выпуклое, вогнутое, передвигающееся пространство, скачущее, истерично хохочущее время, а субъекты её не так просты и безлики, как кажутся на первый взгляд. Они изменчивы под стать самой жизни: гениальны и злы, человечны и глупы — и уж точно такие же странные, небезопасные и рехнувшиеся, как и сама жизнь.

Но посмотрите вокруг: не мне с вами их в этом судить, правда?..

Глава 1. Внутри

— Моя бабочка,

Неужели попалась? —

Дышат пять углов.

Марианна с неохотой открыла правый глаз. Вспомнив, что сегодня выходной, она с удовольствием поспешила его закрыть.

Было тихо. Царил полумрак. Марианна снова открыла правый глаз: что-то мешало держать его закрытым. Струйка слишком яркого света была направлена прямо на него.

«Почему свет синий, когда на окнах коричневые шторы?» — подумала она.

Марианна повернулась и уткнулась носом в мягкий пух подушки.

Почему подушка пахнет сиренью? Девушка перевернулась на бок и накрылась с головой одеялом. Она не хотела прогонять сон.

Осознав, что всё-таки проснулась, Марианна открыла оба глаза: под одеялом было темно.

Почему воздух пахнет сиренью? Девушка нехотя отдернула одеяло. Сквозь темноту пробивался тонкий луч света.

Марианна подняла голову вверх: потолок выглядел не таким белым, как раньше. Внезапно её зрачки быстро задвигались. Она закричала. Крик разнесся по комнате, залетев в каждый угол, и, наткнувшись на упругие стены, смешался с воздухом. Задохнувшись, он хотел убежать, но бежать было некуда.

***

Комната представляла собой квадрат со стороной четыре метра. Потолок был желтоватым. Прямо на середине в глаза бросалось выжженное пятно, откуда свисал кабель электропроводки. Вместо люстры в патроне виднелась одна лампочка.

Марианна вскочила с кровати. Она была одета в свою ночную рубашку, на полу лежали ее тапочки. Она автоматически надела их и сделала пару шагов. Пол был покрыт трескучим старым линолеумом. В одном месте его наспех отодрали, а затем положили линолеум другого цвета. Обои, приклеенные вкривь и вкось, имели непонятный сине-зеленый оттенок. После недолгих наблюдений становилось ясно: первоначально они были все-таки синего цвета, успешно вытершегося в зеленую грязь.

Мебели пожалели. Немалую часть пространства занимала кровать. Марианна остолбенев разглядывала ее. Ложе казалось ей знакомым. Оно выглядело двойником той койки, на которой девушка спала дома. Такая же узкая и слишком мягкая.

Девушка не могла отвести от нее взгляд. Любимая кроватка, в которую мама приносила чай с лимоном, когда девушка болела. То единственное, что соединяло ее сейчас с домом.

Марианна резко отвела глаза. На стене около кровати кто-то натянул дырявый кусок синей ткани, за которой был спрятан карманный фонарик, свет которого ткань делала синим. Слева от кровати находился неработающий холодильник. Возможно, теоретически он работал, но не проверишь: розетку рядом не сделали.

Она обреченно открыла дверцу. В холодильнике лежали две буханки хлеба с отрубями, пакет стерилизованного молока, пять яблок, вонючий сыр и банка с солеными огурцами. Рядом стояла десятилитровая бутылка воды без этикетки.

За ней соперник кровати по захвату территории — пустой шкаф-великан. Около него сделали выемку, пятый угол, в котором топорщились туалет и раковина. Ванны не было.

Стоило девушке оглядеться вокруг, как она сразу заметила главную особенность комнаты: в ней не нашлось ни дверей, ни окон. Ни на потолке, ни в стене, ни на полу — ни единой дыры.

Марианна сильно зажмурилась. Ей хотелось верить, что это только странный сон. Скоро она откроет глаза, и комната станет знакомой. Девушка окажется дома. Глаза открылись, но ничего не изменилось.

Темнота.

Яркий свет по диагонали.

Пять углов.

Она прошла вдоль стен в надежде отыскать дверь, но ничего не получилось, и она снова легла, закуталась в одеяло и попыталась уснуть.

Во рту пересохло, от темноты и тусклости света гудела голова. Марианна настойчиво лежала в кровати, зажмурив глаза и стараясь уснуть. Щекой она терлась о подушку, стремясь прогнать из головы дурные мысли и сводивший с ума резкий запах сирени. Девушка громко дышала, от напряжения расчесывала запястье, пока оно не покраснело и не стало шелушиться.

Комната не исчезала. Наоборот, она словно разрасталась, заполняя окружающее пространство. И вскоре Марианна не выдержала: она безудержно затряслась и во весь голос закричала.

Полегчало.

Тогда она стала кричать снова и снова в надежде услышать в ответ голоса или эхо или любые звуки, говорившие ей, что она жива и еще не сошла с ума.

В ответ — только тишина.

Ни звука.

Кричать становилось бесполезно. Ни единого ответа. Всепоглощающая тишина.

***

Она встала и подошла к раковине, дрожащими руками открыла кран. Сначала полилась желтая вода, затем она посветлела. Марианна ополоснула лицо, шею, руки. Ей было жарко, казалось, что поднялась температура. Внезапно кран дернулся, вода хлынула рекой, потом потекла тонкой струйкой, потом вовсе пошла по капле.

Крик.

Марианна глубоко задышала и попыталась собраться с мыслями. Что с ней произошло? Где она? Зачем она здесь? Почему именно она? Почему сейчас?..

Только вчера Марианна наблюдала в окно за проливным дождем и гадала, что родители делают на даче в такую погоду.

Разве может быть комната без дверей и окон? Откуда поступает воздух? Если он не поступает, надолго ли его хватит? Сколько сейчас времени? И сколько осталось до удушья?..

Сердце от волнения сильно застучало. Представив удушье, она начала по-настоящему задыхаться, жадно глотая спертый комнатный воздух. В голову отчего-то пришли мысли об инопланетянах. Похищения. Эксперименты. «Всё это глупости», — заверила она себя.

А вдруг?

Марианна простучала каждый миллиметр стены, в надежде отыскать в ней тайную дверь, скрытый выход, потайной ход — любое, что могло помочь ей выбраться из комнаты.

Безуспешно, только бетон.

Она двигала холодильник, пинала кровать, чтобы та хоть немного ушла в сторону. А если дверь просто спрятана?

Девушка уставилась на шкаф, оценивая свои силы. Да он весит в два раза больше ее! Она залезла внутрь и со всей силы ударила по задней стенке.

Двери нет.

Только книга. В шкафу она нашла толстый англо-русский словарь. Внутри обычные, напечатанные черным шрифтом слова. Никаких строк не выделено. Все страницы на месте.

Бессмысленно.

Оценив содержимое холодильника, Марианна решила экономить еду. Она понюхала сыр и посчитала это достаточным на завтрак. Или обед. Или ужин.

Угадать время суток было невозможно. Как и день недели. Её могли чем-то напоить, чтобы проспала несколько дней. Или просто стукнуть по голове, чтобы потеряла сознание.

Марианна, извернувшись, осмотрела себя с ног до головы. Ни ушибов, ни следа от укола не нашла.

Она задумалась, кто мог совершить такое.

Никаких догадок.

Голова загудела ещё сильней.

Марианна стала громко кричать и уверять стены (потому что больше никого не было) в том, что они ошиблись, что её с кем-то перепутали. Спустя время крики смешались с угрозами, что это противозаконно, и вообще сейчас приедет полиция и всех заберет. Потом угрозы превратились в мольбу, что она не виновата и чтобы её отпустили. Осознав, что никакого ответа не последует, девушка разрыдалась и пылко обматерила окружающий воздух.

Время текло. Было трудно определить, какой сейчас день, час, минута, и вообще день ли сейчас или всё-таки ночь. Оставалось только ждать.

Спать.

Читать английский словарь.

Разговаривать с собой.

Отдирать линолеум. Это снимало напряжение.

Марианна съела яблоко, но её вырвало, и она пожалела, что это был не сыр, потому что его всё равно противно было бы есть. Вот так он вонял.

«Это тот маньяк, — подумала она, ложась в кровать, — который убивал девушек в нашем районе».

Я — следующая жертва. Он не убивает сразу. Он похищает, сажает в комнаты без дверей (только как?), смотрит, как жертвы страдают (где-то вмонтирована камера), убивает, оттаскивает тела в лес и ищет новую.

Зачем помещать человека в эту странную комнату? Психопат.

Сколько может стоить такая комната вместе с миниатюрной камерой? Богатый психопат.

Как перенести тело сюда одному? Работает не один.

Зачем оставлять здесь воду и продукты, если ты — убийца? Гурман.

Спать было невозможно. Мучили страшные видения, в голову лезла всякая дурь. Об убийстве. Самоубийство исключалось. Ни острых предметов, ни ванны, ни стула для повешенья. Банка с огурцами на деле оказалась пластиковой. Если только разбить единственную лампочку и стеклом…

«Не время впадать в отчаяние».

Марьяна лежала на кровати и смотрела на дырявую синюю тряпку. Будто она сама такая же: надорванная и лишняя. Девушка со злостью сорвала ее и отшвырнула к холодильнику.

«И почему убийца думает, что именно он — убийца?!» — задумалась она.

Глава 2. Шкаф

Нет ни выхода,

Ни входа, ни надежды.

Спасет старый шкаф.

Ела Марьяна по большей части мало, так как слезы текли у нее из глаз, не переставая, по инерции. К тому же сильно тошнило, и болела голова. Одолевали скверные мысли о ближайшем будущем, возникали смутные образы и непонятные тени по углам. Всякий раз она вздрагивала и нервно терла руками лицо. Казалось, что девушка потихоньку сходила с ума.

Марианна спала с открытыми глазами. Они заполнились слезами, набухли и с болью закрывались. Её лицо было мокрым, красным и распухшим.

За стеной раздался глухой звук, словно скрип. Девушка вздрогнула и затряслась от страха. Её замутило, и она с новой силой разразилась истерическим плачем.

Звук повторился. Раздались приглушенные всхлипы. Будто бы за стеной тоже кто-то плакал.

Марьяна дрожала. Всхлипы за стеной становились всё сильнее и отчетливее. Обезумевшая от испуга девушка открыла дверцы шкафа и спряталась внутри. Сжавшись в комок, она съежилась в углу и судорожно затряслась. Голова раздулась от напряжения, и разум стал терять способность воспринимать происходящее. Она стучала кулаками и кричала, что не хочет умирать.

Тут случилось невероятное: задняя стенка шкафа приподнялась, и Марианна увидела в темноте узкий проход. Как раз можно пролезть! Ни секунды не думая, девушка двинулась на четвереньках вперед.

Было сыро и пахло холодным камнем. Дышать становилось тяжело, руки постоянно натыкались на липкую паутину. Внезапно Марианна наткнулась на преграду. Тупик.

Дальше девушка рванулась напролом. Послышался неимоверный грохот. Марианна подалась вперед и упала. Было темно. Над головой что-то висело и едко пахло ванилью.

Вешалки. Это тоже был шкаф, только другой. Марьяна тихонько заныла. Она неудачно упала на ногу, которая теперь болела. Точно будет синяк!

Рядом послышался шорох. Марианна замолчала. Главное, чтобы никто не открыл шкаф. Но было уже поздно: дверцы распахнулись, и, дернувшись, девушка вывалилась.

***

Молодой человек откинул рукой прядь черных волос и раскосыми, чуть покрасневшими глазами уставился на шкаф. Что-то как раз сильно грохнуло внутри него. Он глубоко вздохнул и сконцентрировался, потерев пальцами нефритовый кулон на шее. Потом прислушался к тишине и одним резким движением открыл дверцы. Что-то большое и грязное упало к ногам.

Ему вспомнились детские сказки о странных нечеловеческих существах, живущих в этом мире. Их следовало опасаться и уважать. Ками звались они. Обладая сверхъестественной силой, ками могли принести человеку как пользу, так и вред. Он снова сосредоточился, дотронувшись до кулона. Теперь в памяти всплыли картинки с неуловимыми ниндзя, способными проникать через стены и превращаться в животных.

В следующую минуту все сомнения развеялись. Нечто, выпавшее с такой тяжестью и шумом, оказалось вполне человекообразным существом. Только грязным и в ночной рубашке.

Марианна нервно поднялась. Она удивленно осмотрелась и, остановив взгляд на мужчине, не решилась ничего сказать. Он же, придя в себя, учтиво поклонился и пролепетал по-английски: «Хиро Коджиямо. Очень рад нашему знакомству».

Говорил он как-то чуднó, но несмотря на растерянность, девушка его отлично поняла, хотя никак не могла представить, как знакомство окажется радостным.

— Марианна, — представилась она по-английски. — Ты убийца?

— Чей?

— Что значит «чей»? Ты убиваешь девушек?

— Нет. Я психотерапевт.

Марианна нервно засмеялась. Психотерапевт в черных брюках и белой рубашке с короткими рукавами скрестил руки на груди.

— Тогда что ты здесь делаешь? — хихикнула она.

— Меня похитили.

Ей хотелось узнать всё: кто он такой, почему здесь и связано ли то, что их шкафы соединены тайным проходом, но усталость и чувство голода совсем вымотали её. Молчание давалось лучше, чем какие-либо слова.

Шатаясь, Марианна дошла до чужого дивана, устало села и вылупилась на дверь. Тяжело дыша, она глядела на неё, сверлила взглядом, словно пытаясь разглядеть, что за ней спрятано.

— Дверь заперта, — понял её Хиро.

Марианна с горечью посмотрела на него и пробормотала: «Она заперта, но она существует».

— Это просто чья-то очень глупая шутка, — начал японец, ходя кругами по комнате. — И, похоже, я даже знаю чья. Утром мне позвонил фанат, хотя я не давал ему номер телефона. Он говорил о каком-то сюрпризе. Я слушал вполуха. Затем в обед к дому подъехала машина. Мне стало интересно, вышел посмотреть. Тогда два самурая затащили меня в машину, а когда попробовал сопротивляться, они что-то вкололи в плечо. Сразу закружилась голова…

— И…

— И я оказался здесь. У фанатов, видимо, свои представления о сюрпризах, — закончил он, глядя на Марианну. — Так ты и есть сюрприз?

— Я понятия не имею, кто вы такой, и тем более не знакома с вашими так называемыми «фанатами», — девушка закатила глаза. — Меня тоже похитили, тоже заперли в комнате! Только, вот, сюрпризов не обещали. Со мной вообще вот уже несколько дней никто не говорил!

— Простите, что позволил себе столь дерзкие догадки, — он снова слегка поклонился. — Нелегко признаваться в этом, но я сам бы мечтал поскорее выбраться отсюда. У меня клаустрофобия. Мне очень тяжело.

Марианна лежала на диване и смотрела по сторонам. То, что она видела, совсем не было похоже на каморку с пятью углами. Здесь также не было окон, зато имелось две комнаты и отдельные туалет с ванной. Деревянная мебель была гармонично подобрана. Комнаты казались уютными и чистенькими. Мягкие диван и кресла обещали комфорт. В углу возвышался огромный холодильник.

— Что за странное место! Похоже на номер в отеле, только без окон. Разве может быть такое? — зевая, удивилась Марьяна.

От усталости она проваливалась в сон. Но тревога мешала закрыть глаза.

— Значит, может, — ответил Хиро.

— Здесь есть телефон, телевизор, часы?

— Нет, хотя в обычном отеле должны быть, — почему-то не удивился вопросу Хиро.

— А что еще, кроме стен и мебели?

— Еда и Библия.

— Неужели нет даже нитки с иголкой? — Марианна свернулась на диване калачиком.

— Нет.

Марианна с усилием вздохнула, словно это был последний вздох, и тогда Хиро заметил, что под слоем пыли и паутины её опухшее лицо было зеленым, щеки — впалыми, а глаза — мутными.

— Тебе нехорошо, отдохни, я пойду… похожу кругами по другой комнате, — сказал он.

Девушка молча согласилась, и долгое время пролежала без движения, крепко обхватив себя за талию обеими руками.

Сон не шел. Глаза снова стали влажными, и Марианна закрыла лицо руками, чтобы не разрыдаться.

Хиро заглянул в дверной проем. Заметив, что девушка не спит, он пробрался к холодильнику. Тот был набит разнообразной едой: как шоколадками, одеревеневшими от холода, так и коробками с лазаньей, которую негде было разогреть.

Мужчина разложил на столе маленькие соки и молочные пакетики, открыл упаковки с нарезкой рыбы и сыра, достал йогурты и подсохшие от времени булочки.

— Какое все холодное, — Марьяна безучастно, посапывая забитым носом, принялась есть.

— Скоро эту дверь откроют, я обещаю, — молвил Хиро, хрустя чипсами с морской капустой.

Она посмотрела на его тонкие пальцы и слабые руки. Оценивающим взглядом обвела субтильную мальчишескую фигуру, потом откинулась на спинку дивана.

— Что за место такое, где двое незнакомых людей оказались запертыми в комнатах, соединенных потайным ходом через шкаф? — Марианна наложила побольше сыра на бутерброд. — Как представился похититель?

— Фанат? Он сказал, что его имя Кон Дорви. Он, вроде как, уже много лет следит за моей успешной карьерой, и будет счастлив сделать мне удивительный подарок.

— Первый раз слышу это имя. Значит, ты психиатр? Не думала, что у психиатров могут быть фанаты.

— Я работаю как психотерапевт. Да. Эпоха шоу-бизнеса добралась и до нас. Я написал семь книг по популярной психологии. Кстати, все они стали бестселлерами. Потом пару лет у меня была передача на телевидении…

— Неужели герои были настоящие? — перебила его девушка, снимая с ночной рубашки паутину.

— Поверь, да. Если помогать людям, то на самом деле.

— И ты сам, великий психиатр, страдаешь фобией замкнутого пространства? — не поверила Марианна.

— Да, несколько месяцев я уже не практикую из-за этого. Только я психотерапевт. Вижу, ты не очень лестного мнения о моей профессии, даже рассмеялась.

Она помрачнела.

— Психотерапевт, который не может различить, что стоит за эмоцией, — закралась в ее голову мысль.

— Хочешь поговорить об этом? — отвлек ее Хиро.

— Нет, спасибо. Ты уже проверял, может, в комнатах спрятан люк, другой потайной ход?

— Нет. Мне кажется, это обычный номер в отеле.

— Только без окон, телефона, телевизора и часов, — хихикнула девушка.

Дневник (День первый)

Некоторое время назад

☼

Итак, я пишу. Мне хочется открыть дневнику мысли, мечты, идеи, чувства, желания и поступки (нет, писать мне противопоказано, ибо я целых пять минут думала над второй фразой).

Так вот. Дневник, дневничок, dear diary. Так обычно пишут, когда хотят обратиться к дневнику, будто бы он живой и все выслушает, поймет и обязательно поможет. У многих сейчас есть дневники, и они записывают туда самое сокровенное. Те ещё фразы, прямо-таки Лев Толстой.

Снова пять минут думаю, что писать дальше. Нет, автор из меня будет никакой, просто никудышный. Одно хорошо, теперь институты этого профиля отклоняются.

Кошмар, мысли бегают в голове быстро, словно тараканы от человека с тапочком в руке, и я даже не успеваю их осознать. А тут ещё пиши… Как это физически возможно?

Надо писать, надо. Через «не могу».

Да, я слишком много учусь. Именно поэтому пишу. Пишу, чтобы занять время, чтобы не слушать и не видеть, чтобы отвлечься. Просто пишу.

Может быть, я лгу себе? Все-таки для того, чтобы начать писать, нужен весомый повод. Повод?

Что ж, он есть. Сегодня мне исполнилось семнадцать.

О ужас, я раскрыла тайну своего возраста! Что же теперь делать? Как жить? Это я шучу. Юмориста из меня, как видно, тоже не выйдет.

Пиши!

Тем не менее (пиши давай), пока я трезво соображаю (у меня впереди ещё целая ночь, чтобы перестать соображать таким образом), следует решить:

1. Как обращаться к дневнику.

2. Следует ли описывать свою внешность.

3. Что завтра надеть.

Пусть третий вопрос звучит глупо и совсем по-дурацки, начну именно с него. Что ж, десять минут раздумий, никуда не денешься. Наконец, извлекла из шкафа то самое платье. Но, вот надо же, с непонятным пятном! Еще раздумья. Безуспешные попытки найти ту красивую юбку, что еще ни разу не носила. Да где же она? Ох, гора вещей на полу возле шкафа… как всегда, все не то! Ладно, возьму, что сверху лежит.

Такое прекрасное настроение (тут я немного вру), что в голову табунами наведываются мысли о проведенном дне. Но все по порядку, мы еще не закончили с вопросами.

Раз у меня сегодня такое отличное расположение духа (вру), и пессимизм вместе с пофигизмом, к счастью, не тревожат, то приступаем к описанию внешности. Естественно моей.

Я у зеркала. Я стою у зеркала и пишу. Выглядит героически. В зеркале: глаза карие, миленький нос картошкой, черные, с золотистым отливом (благо, для этой цели некий определенно замечательный человек изобрел оттеночные шампуни), волосы подстрижены коротко, но не слишком, есть челка.

Да, начали за здравие, закончили за упокой. Нет, некрасиво. Некрасиво я пишу. Но зато пишу.

Теперь после столь душещипательных строк (про упокой) переходим к вопросу последнему (в списке первому). А именно: как называть и обращаться к дневнику? На ты просто и типично, поэтому лучше придумать имя.

Матвей. Хорошее славянское имя. Говоришь Матвей, и воображается красивый высокий блондин с голубыми глазами. Что ж, Матвей, ведь ты бы рассердился, если бы я представляла тебя жирным маленьким старичком. Правда? Я тоже так думаю.

Итак, сегодня мой день варенья.

Видимо, следует описать этот день. Так обычно поступают, когда заводят дневник. Ладно, глубокий вдох, барабанная дробь, и — начали!

Началось все не ахти как. Просыпаюсь я, значит, в десять часов утра, прогуливаюсь по коридору в ночной рубашке и больших тапочках-игрушках (конечно, зря я про это написала, однако что написано пером, того, как известно, не вырубишь и топором), и меня заставляют открывать рыбные консервы с малоприятным именем Горбуша. После часа приведения себя в порядок началась усердная мойка полов, вытирание пыли и нарезание, крошение овощей, а также смазывание майонезом абсолютно всего. Наконец, накрывание на стол, после сего пришлось затратить еще два часа для повторного приведения себя в порядок. В три часа пришли гости.

Отдышалась, продолжаю заставлять себя писать.

Интересно, Матвей, как ты думаешь, сколько у меня было гостей? Наверное, твой скупой блондинистый мужской интеллект вообразил, что у меня была ультрамодная вечеринка с конкурсами и танцами до упада (в смысле, до падения люстры у соседей этажом ниже). Вот-вот.

(Что вот-вот?)

Нет, всё было просто и по-семейному. Мама, папа, я, дедушка, бабушка. Все прошло как обычно: салаты, соки, горячее, торт со взбитыми сливками.

И всё-таки мне кажется, Матвей, что сейчас ты ломаешь голову над вопросом: почему я, такая молодая и потрясающе красивая Марианна Птичкина, сидела добрых шесть часов в окружении уже давно знакомых людей, а не трясла тощими боками в ночном клубе? Так вот, не буду долго тебя мучить и потороплюсь ответить сама: мне хотелось почувствовать себя защищенной. Конечно, тебе, двухметровому и мускулистому, вряд ли когда-либо придется использовать такой мудреный способ. Потому даже не надеюсь, что ты меня поймешь. Но в жестоком мире, хочется ощутить семейную заботу и тепло.

Пиши!

Так прошел у меня день.

На первый раз хватит.

Глава 3. Лабиринт

Из всех злых бед

Страшней всего лабиринт:

Там нет выхода.

— Хиро, проснись, — тормошила его Марианна.

Её разбудили странные звуки за стенами. Лязг железа. Грохот падающей мебели.

— Проснись, что-то происходит. Комнату трясет, как ты умудряешься спать?!

Он нехотя открыл глаза, кинул на нее презрительный взгляд, закутался в одеяло и отвернулся:

— Обычное землетрясение.

Комната заходила ходуном, и Марианна упала на пол.

— Что надо делать при землетрясении?

— Ждать, пока закончится, — спокойно ответил он.

Комната резко дернулась вправо, и Хиро снесло с кровати. Последовал сильный бросок влево, и холодильник еле устоял. Дверцы шкафа отворились, вешалки попадали на пол.

— Стены сломаются, как карточный домик, и нас завалит, — обреченно сказала Марианна.

Хиро, шатаясь, поднялся и побрел к двери. Марианна поползла за ним. Пока мебель шумела и ходила ходуном, двое дергали за ручку и кричали, потом пытались выбить дверь. Ничего не получилось, уставшие, они опустились на пол, и тут комната перестала трястись.

— И это, по-твоему, обычное землетрясение? — прошептала Марианна, глядя на упавший шкаф.

— Когда ты добиралась сюда, не видела ещё потайные ходы?

— Нет, если влезть в эту дыру, то окажешься в комнате с пятью углами, уверяю.

Она встала и пошла к холодильнику, стала грызть замороженную шоколадку. Хиро поднялся, и свет погас.

— Электричество выключили, гады, — сказала Марьяна. — Теперь ещё и ничего не видно.

Хиро закричал. Его затрясло, он резко кинулся к двери и стал бить по ней кулаками, как ошалевший.

— Выпустите меня, выпустите! — орал он.

— Ты чего? — испугалась Марианна, спотыкаясь о выпавшие ящики, она на ощупь отыскала его холодное от ужаса тело. — Успокойся, здесь никого нет, нас не выпустят.

— Пустите меня, — продолжал кричать Хиро. — Я заплачу вам!

— Уймись, никто не слышит тебя, комната заперта, — сказала она и нажала на ручку.

Дверь скрипнула, поддалась и на всеобщее изумление открылась.

Хиро вопя выскочил в коридор и убежал вперед. Марианна осторожно вышла за ним.

Яркий свет резал глаза. Длинный пустой коридор с множеством дверей пугал неестественностью. Будто его наспех строили вчера ночью. Ярко-белые свежевыкрашенные глянцевые стены, новенькие коричневые двери, красный мягкий ковер на полу, по которому никто еще не ходил. Всё выглядело ненастоящим.

— На мой взгляд, это очень странный отель, — сказала Марианна, увидев приближающегося Хиро. — Точно домик для куклы.

— И все двери заперты.

— Этого следовало ожидать.

Они вместе пошли вперед.

Коридор выглядел нескончаемым. Едва увидев лестницу, они сломя голову бросились вниз, но скоро ступеньки кончились, снова оставив их во власти пугающей вереницы дверей.

— Видно, мы проскочили выход, — бойко начал Хиро. — Надо выходить на каждом этаже и искать холл.

Они подчинились правилам лабиринта. Петляя по его закоулкам, они были рады каждому тупику в бесконечном отеле. Они искали внимания, но на них смотрели лишь стены и одноглазые двери.

— Я дальше не пойду, устала, — села на пол Марианна. — Иди один, если найдешь выход — позови на помощь, пусть вытащат меня отсюда.

— Тогда ты будешь сидеть здесь одна до конца дней своих! — выпалил он. — Здесь нет номеров этажей, хотя их больше сотни, а номера дверей — некая бессмыслица, висят вразброс. Здесь снова нет ни одного окна. Нет ни души, нет даже туалета, здесь крытая могила для людей. А я, к несчастью, фобик, клаустрофоб, если точней. Боюсь закрытого пространства. И сердце бьется так, что промежутков нет между ударами, один предсмертный стон. Я медленно схожу с ума.

— Это новый, ещё недостроенный отель, — громко ответила она стене.

— Что ж будем здесь сидеть, один я не пойду, вдруг это ты — причина колдовства, что держит нас, не давая даже надежды на спасенье. Сидеть здесь будем, а как почуем голод, жажду, еще сильнее к полу прирастем, чтобы скелеты наши с ним едины стали.

— Ты очень странно говоришь, когда волнуешься, — она смотрела на него снизу вверх.

— Да, — устыдившись, сел на пол Хиро.

— Предлагаю немножко отдохнуть, у меня болят ноги.

— Ладно.

Марианна тихо утирала слезы рукавом, Хиро ползал по полу, пытаясь увидеть, что скрывается за дверьми. Ничего не добившись, он сел напротив нее.

— Поговори со мной, так спокойнее, — произнес он.

Она взглянула, не зная, что ответить. Вдруг любое слово будет использовано против нее? Чем больше он знает, тем она становится уязвимей.

— Мне больше по душе молчанье.

— Почему?

— Не скажешь лишнего и не покажешься ни глупой, ни невеждой.

— Это не причина не говорить.

— Как стены — не причина их бояться.

— Хватит меня передразнивать, — Хиро громко вздохнул и лег на пол.

— Спать бы у реки

Среди пьянящих цветов

Дикой гвоздики, — спустя время проговорил он.

Марианна вздрогнула, словно испугавшись. Хиро заметил.

— Это хокку Басё, — сказал он. — Слышала о таком поэте?

— Кто-то открыл дверь снаружи, когда было землетрясение, — ответила девушка, проигнорировав вопрос.

— Возможно. Попробуем его найти?

Марианна встала и упрямо двинулась дальше по коридору. Хиро пошел вслед за ней.

***

Девушка умирала. Молодой человек ходил вокруг нее, возносил руки к закрытому высоким потолком небу, убеждал стены что-нибудь сделать, но всё было напрасно.

Девушка вроде бы умирала. Её тонкие, мертвенно-бледные губы сливались с белым, готовящимся к смерти лицом. Глаза были плотно закрыты. Черные с зеленым отливом, словно спинка жука, волосы рассыпались по не менее черному готическому пышному платью. Худенькая маленькая рука, вылезшая из огромного длинного рукава, была суха и бескровна.

Молодой человек с трудом держался. Он взывал к богам, к людям, бил кулаками по дверям и стенам, однако они были глухи и безучастны к его просьбам. Ни стены, ни двери не обращали на него внимания, на фоне лежащей на полу девушки он выглядел слишком банально. Кроссовки, джинсы, клетчатая рубашка, круглое, не лишенное привлекательности лицо, однако ни колец в виде черепов, ни кулончиков в форме летучих мышей, как у, кажется, умирающей девушки.

Внезапно раздался крик.

Марианна закричала: «Люди!» Она кинулась вприпрыжку по коридору, волоча за собой утомившегося японца.

— Что случилось? — громко сказала она, увидев на полу лежащую без дыхания девушку.

— Что вы здесь делаете? — с подозрением отнесся ко всему японец.

— Меня зовут Оливер, разве не видно, она умирает! Помогите, надо срочно вынести её на свежий воздух! — воскликнул молодой человек, схватившись за мятую рубашку Хиро.

— Ты же врач, сделай что-нибудь, — подключилась Марианна.

Хиро опустился на колени и стал щупать хилую руку умирающей. Оливер с ужасом наблюдал за ним.

— Пульс очень слабый, — вынес вердикт психотерапевт. — Показывай, куда надо её нести.

Возникла неловкая пауза.

— Надо вынести её на улицу, — с расстановкой проговорил Оливер.

— Мы понимаем, — встряла Марианна. — Но где улица?

— За дверьми отеля, — медленно ответил Оливер, словно она не в своем уме.

— А где эти двери? — раздраженно спросил Хиро.

Снова неловкая пауза.

— Вы не помните двери, через которые сюда вошли? — нервно и наигранно засмеялся Оливер. — Неужели вы не помните?

— Мы не знаем, где выход, — отрезала Марианна.

— В том вся фигня, что мы — тоже, — пришла в себя и поднялась только что умирающая девушка. — Я — Грейс.

— Хиро, ты же сказал, что у нее плохой пульс, — отошла в сторону Марианна.

— Я умею замедлять свое сердце, — огрызнулась Грейс. — Раз и они без понятия, что за ерунда происходит, то пойдем отсюда, Оливер, вдруг эти двое небезопасны, как ты говоришь. Тем более что моя версия провалилась.

— А что была за версия? — спросила Марианна.

— Грейс думала, что это новое реалити-шоу, и повсюду висят скрытые камеры, снимают наши страдания и передают в прайм-тайм.

— Я умираю уже около получаса, но никакого отзыва с их стороны, — Грейс указала тонким пальчиком на стену. — Или ведущие этого шоу — звери, или это не реалити-шоу.

— Думаю, мы в гостях у маньяка, — с напором сказал Оливер.

Марианна хотела выразить согласие с этой точкой зрения, но промолчала, потому что доверие к окружающим её людям таяло, а чувство страха и отчаяния, наоборот, росло.

— Это напоминает мне детективы Агаты Кристи, — продолжает Оливер. — Замкнутое пространство, тесный круг подозреваемых, и убийцей должен оказаться тот, у кого есть алиби.

— Но убийства не было! — возмущается Хиро. — Что за навязчивые идеи!

— Откуда ты так уверен, что его не было?

— Неужели кого-то убили? — ужасается Марианна.

— Нет, но Оливер уверен, что скоро мы начнем погибать один за другим, — с загадочным наслаждением говорит Грейс.

Хиро стоит с невозмутимым видом, Марианна едва унимает дрожь в коленях.

— Это все глупые выдумки, — гневно рассуждает японец. — Вы двое просто не знаете, чем занять свое сознание, как структурировать время, чтобы жизнь не казалась невыносимой!

Раньше был хороший психиатр, а сейчас появляется плохой.

Марианна с трудом подавляет смешок.

Что за ерунду несет этот человек, знакомый ей несколько часов, за кого себя выдает, кто он на самом деле и можно ли доверять ему, когда он кажется странным и таким же ненастоящим, как и заперший её в ловушку отель.

— Где выход?! — вдруг орет она.

Все оборачиваются.

— Мы шли по лестнице вниз, выходили на каждом этаже и прочесывали его вдоль и поперек, — почесал затылок Оливер, — выхода нет.

— Мы были в самом низу, там тоже ничего, — ответил Хиро. — Надо подняться на самый верх, возможно, это подземный отель.

— Да, такая VIP-тюрьма для мафиози и фальшивомонетчиков, — с усмешкой добавила Грейс.

Они стали подниматься наверх, продолжая бродить по коридорам, и тут Хиро завизжал.

Глава 4. Двери

И лопнет мир твой,

Истины падут на дно —

Я виновата.

Он завизжал, потому что после утомившей глаза череды коричневых проемов увидел другие двери. Две большие шикарные двери. Нежно-розового цвета, сливающиеся со стеной, двери в рай. Дорогие, вкусно пахнущие деревом, волшебные двери. Необыкновенные, идеальные двери. Совершенно непостижимые двери в ад.

В культуре его страны не было принято так открыто выражать эмоции. Однако Хиро считал, что диплом психотерапевта дает разные поблажки, в том числе такие.

— Готов поспорить, что двери заперты, — с недоверием отозвался Оливер.

Марианна оттолкнула его, подошла вплотную к дверям. Пораженная их совершенством, она застыла на месте. Потом, словно пытаясь отогнать их гипнотическое воздействие, замахала руками, подалась вперед и отворила их.

Зал удивителен, роскошен. Странное сказочное сновидение. Бордовые стены в золотых прожилках, мягкие, как весенняя трава, ковры в тон, шикарные столы и стулья из красного дерева. По углам стоят кудрявые древнегреческие боги. Тут Зевс из слоновой кости прячет в глазах меткие молнии. Там величественная Гера из ясного мрамора горделиво любуется своей красотой. Статуи утопают в зелени плюща, будто прячутся от человеческого внимания. Над головой сияет огнями потолок со звездным небом, но огни те ничто по сравнению с солнцем, золотой громадной люстрой. Неживая, она дарит комнате искусственный свет.

— Здесь еда, — раздался мертвый голос Грейс. — Посмотрите: картошка фри, пельмени, сосиски, роллы, какие-то невероятные салаты, а вон графины с водой, в таком роскошном отеле — и такой скудный шведский стол.

— Я бы побоялся есть это, пища может быть отравлена, — сказал Оливер.

— Всё надеешься, что кого-нибудь убьют, — съязвил Хиро.

— Надеюсь, это буду я, — воскликнула, неестественно рассмеявшись, американка.

Марианна нюхала роллы, словно по запаху умела заключать, есть ли в них яд. Грейс изучала листики салата, Оливер — огромную люстру над головой. Он рассматривал её со странной упрямой въедливостью, словно это был не простой кусок металла, богато украшенный хрусталем, а настоящее божество комнаты.

— Еда полностью безопасна, — вынес вердикт Хиро. — Если нас хотели отравить, то сделали бы это раньше.

— Эта огромная люстра может упасть, — не слушая японца, говорил Оливер.

У Марианны от испуга изо рта выпал ролл. Грейс звонко рассмеялась.

Ослабленные, нервные, напряженные люди в закрытом плотными дверьми зале ели. Они ели подавленные, потому что боялись стен, великолепной люстры, идеальных статуй древнегреческих богов, следящих за каждым их движением.

Люди в комнате были ещё живы, но сами себе казались уже умершими, погребенными в отеле навечно, точно в склепе.

— Все-таки странно, что именно мы четверо собрались здесь, — начала Марьяна, кинув быстрый взгляд на закрытые двери.

— Да, — заговорил Оливер. — Я тоже все время думаю о