Оглавление

Даниле Жуковскому с благодарностью.

Выражаю также огромную признательность всем тем, кто дружески и совершенно бескорыстно помогал мне в создании этой книги:

Андрею Ксензову, Алексею Бояровичу,

Алене Аземше, Наталье Крапивенцевой,

Вячеславу Подтеробкину, Галине Альтшулер,

Сергею Фролову, Эдуарду Леуськову.

Ваши помощь, критика, советы и подсказки бесценны.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КЛАН МАШЕРО

Мирон Машеро — отец Петра

Дарья Машеро (ва) (в девичестве Ляховская) — мать Петра

Матрена Машеро (в замужестве Врагова) — старшая сестра Петра

Павел Машеро (в) — старший брат Петра, генерал-майор Советской Армии

Петр Машеро (в) — первый секретарь ЦК КПБ, он же Дубняк (партизанское прозвище)

Ольга Машеро (ва) (в замужестве Пронько) — младшая сестра Петра

Полина Машерова (в девичестве Галанова) — жена Петра

Наталья Машерова — старшая дочь Петра

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ВЛАСТИ

Варфоломей Лапенко — первый секретарь Россонского подпольного райкома КПБ

Ефрем Василевич — председатель Россонского райисполкома, впоследствии первый секретарь Россонского подпольного райкома КПБ

Давид Задов — первый секретарь Россонского райкома комсомола

Василий Рогач — завуч Горбачевской школы Россонского района, позже бургомистр Россон

Иван Стулов — первый секретарь Витебского подпольного обкома КПБ

Пантелеймон Пономаренко — один из руководителей БССР и СССР, первый секретарь ЦК КПБ, руководитель Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД), председатель правительства БССР, зампред Совета Министров СССР

Петр Калинин — второй секретарь ЦК КПБ, руководитель Белорусского штаба партизанского движения (БШПД)

Иван Климов — первый секретарь Вилейского подпольного обкома партии, впоследствии заместитель председателя правительства БССР, заместитель председателя Верховного Совета БССР

Николай Патоличев — один из руководителей БССР и СССР, первый секретарь ЦК КПБ, впоследствии министр внешней торговли СССР

Кирилл Мазуров — один из руководителей БССР и СССР, первый секретарь ЦК ЛКСМБ, председатель правительства БССР, предшественник Петра Машерова в должности первого секретаря ЦК КПБ, первый заместитель председателя Совета Министров СССР

Тихон Киселев — один из руководителей БССР и СССР, председатель правительства БССР, преемник Петра Машерова в должности первого секретаря ЦК КПБ

Леонид Брежнев — генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР

Михаил Суслов — один из руководителей СССР, секретарь ЦК КПСС по идеологии

Михаил Зимянин — один из руководителей БССР и СССР, первый секретарь ЦК ЛКСМБ, секретарь ЦК КПСС

Лаврентий Цанава — министр госбезопасности БССР

Эдуард Нордман — генерал КГБ

Василий Шарапов — председатель Мингорисполкома, затем министр строительства и эксплуатации автомобильных дорог БССР

Александр Кузьмин — секретарь ЦК КПБ по идеологии

ПАРТИЗАНЫ

Сергей Петровский — заведующий парткабинетом в Россонах, затем учитель Россонской школы, позже заместитель командира в партизанском отряде Дубняка (имени Щорса)

Николай Гигилев — комиссар партизанского отряда Дубняка (имени Щорса)

Петр Гигилев — начальник штаба партизанского отряда Дубняка (имени Щорса)

Владимир Шуцкий — командир партизанского отряда Дубняка (имени Щорса) после Петра Машерова

Геннадий Ланевский — начальник штаба партизанского отряда Дубняка (имени Щорса) после Петра Гигелева

Владимир Хомченовский — заместитель командира по разведке в отряде Дубняка (имени Щорса), Герой Советского Союза (посмертно, 1965)

Евгений Зайцев — партизан отряда Дубняка (имени Щорса), впоследствии личный водитель Петра Машерова, погиб в автокатастрофе вместе с Машеровым

Андрей Петраков — капитан Красной армии, командир 17-го спецотряда Калининского фронта, впоследствии командир партизанской бригады «За Советскую Белоруссию», куда входили отряд Дубняка (имени Щорса) и Сергеевский отряд

Александр Романов — комиссар 17-го спецотряда Калининского фронта, впоследствии командир партизанской бригады «За Советскую Белоруссию» (переименована в 1943 году в бригаду имени К. К. Рокоссовского)

Разитдин Инсафутдинов — комиссар партизанского отряда имени Сергея (Сергеевского отряда)

АВТОРЫ, ПРОСЛАВЛЯЮЩИЕ ПЕТРА МАШЕРОВА

Петрусь Бровка, Иван Шамякин, Станислав Аслезов, Николай Масолов, Славомир Антонович, Владимир Якутов, Заир Азгур, Ольга Пронько, Владимир Величко, Эдуард Нордман, Наталья Машерова, Вячеслав Кебич, Виктор Шевелухо

АВТОРЫ, КРИТИЧЕСКИ ОЦЕНИВАЮЩИЕ

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА МАШЕРОВА

Владимир Короткевич, Василь Быков, Янка Брыль, Александр Симуров, Алесь Петрашкевич, Аркадий Толстик, Борис Клейн, Василий Шарапов

АВТОРЫ, ОТРИЦАТЕЛЬНО ОЦЕНИВАЮЩИЕ

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА МАШЕРОВА

Андрей Короленко

Про этого неординарного человека

написано немало, но образ его, как мне

кажется, еще не раскрыт, не создан.

А. Петрашкевич

Трудясь над воспоминаниями, автор

всегда берет героев из жизни.

Могут сказать: так проще, чем

выдумывать героев, а следовательно,

и легче.

А. Громыко

Вместо предисловия

Уходят правители, исчезают страны, меняются эпохи, а память остается. С момента гибели Петра Машерова в автокатастрофе 4 октября 1980 года прошло почти сорок лет. Однако интерес к его личности по-прежнему не угасает. О нем говорят на кухне, пишут книги, снимают телепередачи. И всякий раз, вспоминая этого человека, непременно дают оценки. Разные. Порой хвалебные, а порой весьма жесткие. Трус, сдавшийся врагу. Предатель, ставший героем. Коммунист, поправший устав партии. Сын врага народа, покоривший вершину власти. Ярый сталинист. Лидер, объединивший нацию. Идеал руководителя. Партизанский маршал, а на самом деле лейтенант Красной армии. Разброс мнений на любой вкус. И все об одном человеке — Петре Машерове.

И так было всегда. Еще В. Короткевич в знаменитом очерке «Зямля пад белымі крыламі» поведал якобы давнюю ироничную легенду:

Делил Бог землю. Понравились ему белорусы, потому одарил их щедро. А святой Николай удивляется: «Ты же рай им создал!» Тогда спохватился Бог: «Хорошо, земля пусть будет рай. А чтоб раем этим вы не кичились, дам я вам худшее во всем мире начальство».

Думается, эта художественная выдумка великого мастера пера и большого знатока истории касается непосредственно Петра Машерова, который в то время занимал самый высокий пост в Белоруссии. Кого еще мог подразумевать В. Короткевич в конце 70-х годов прошлого века? Кстати, многие убеждены, что легенда эта, к превеликому сожалению, весьма актуальна и сегодня…

Однако, несмотря ни на что, у Машерова особое место в истории Белоруссии советского периода, можно даже сказать, уникальное. И причин тому несколько.

Во-первых, Петр Машеров — единственный из коммунистических лидеров, кто возглавлял Коммунистическую партию Белоруссии на протяжении весьма длительного периода — с 30 марта 1965-го по 4 октября 1980 года. Более пятнадцати лет он находился на вершине партийной власти — чуть меньше, чем генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, который правил в СССР с 1964-го по 1982 год.

Во-вторых, на те годы выпал период относительного экономического благополучия. Именно тогда в СССР в целом и в БССР в частности сумели уйти от послевоенной разрухи и нищеты. Еще живы поколения людей, которые хорошо помнят те времена.

В-третьих, немало белорусов симпатизировали Машерову. В советский период политических деятелей было принято славословить. Их почитали. Их боялись. Но любили разве что по разнарядке. Машеров был редким исключением. И доказательством тому стала его смерть. С глубочайшей неподдельной скорбью провожали белорусы в последний путь своего земляка. Его похороны превратились в демонстрацию уважения и любви. Вряд ли кто-то еще из лидеров той эпохи мог рассчитывать на такие искренние чувства со стороны простых людей.

Итак, налицо противоборство мнений. На одной чаше весов мнение лучшего писателя Беларуси, на другой — мнение народа. Есть много аргументов за и против обеих точек зрения. Например, Томас Манн как-то заметил, что «смерть — это довод, побивающий любые возражения». Этот аргумент можно отнести в пользу мнения простого люда.

Бесспорно, любая человеческая смерть, даже если она обусловлена естественными причинами, — трагедия: каждый человек уникален, воспроизвести его жизнь невозможно. Смерть преждевременная — еще большая трагедия. Вероятно, тот факт, что Машеров погиб в автокатастрофе, тоже повлиял на людское отношение. Преждевременная, а равно неожиданная смерть всегда вызывает сочувствие. На памяти послевоенного поколения это была первая трагическая гибель главы республики.

Хоронили его в дождь. Однако улицы белорусской столицы по пути траурного кортежа полнились людьми. Народ не обманешь красным словцом. Он все понимает и подмечает, умело отделяя зерна от плевел. Силой удержать в дождь никого бы не смогли. Мужчины и женщины, старики и дети ждали траурную процессию по собственной воле. Они хотели проститься с хорошим человеком и отдать дань памяти государственному деятелю, верой и правдой служившему своему Отечеству. Люди могли сплотиться только вокруг фигуры реально значимой и содержательной, а не искусственно выдуманной и пустой. Вероятно, именно потому некоторые утверждают, что Беларусь как государство и белорусы как нация состоялись именно во времена Машерова. А дождь не утихал целый день, как будто и небеса оплакивали уход Петра Машерова…

Для БССР эти похороны стали самыми памятными и самыми пышными, своего рода аналогом похорон Гефестиона, фигуры номер два в империи Александра Македонского. Однако одна деталь бросилась в глаза всем. Никто из первых лиц Москвы не приехал почтить память руководителя республики — человека, который был награжден всеми мыслимыми и немыслимыми высшими наградами СССР. Машеров был обладателем двух золотых звезд к званиям Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда, семи орденов Ленина. Ни у кого в БССР не было такого количества государственных наград, немного таких людей насчитывалось и в СССР.

Для отвода глаз на траурную церемонию прислали выходца из Белоруссии секретаря ЦК КПСС Михаила Зимянина. Это не могло не вызывать удивления. И, конечно же, стало поводом для слухов. В чем причина такого поведения московских властей — не просто игнорирующего, а демонстративно пренебрежительного? Что в смерти белорусского лидера оттолкнуло от него товарищей и соратников по партии? Может быть, именно в этом кроется загадка, секрет, который упорно не хотят раскрывать? Куда именно он мчался по трассе Минск — Москва 4 октября 1980 года?

По своему статусу Машеров принадлежал к избранным и, как считали многие, заслуживал высшей почести — захоронения у Кремлевской стены в Москве. Однако похоронили его на родине, в Минске, на Восточном (Московском) кладбище. Прах Машерова покоится недалеко от входа, справа от центральной аллеи — на самом почетном месте. А на противоположной стороне тесно жмутся друг к другу могилы других выдающихся людей нашей страны. Печально, но такие гении белорусского народа, как Короткевич и Быков, больше двух квадратных метров не заслужили.

Надмогильный памятник — весьма достойный. Создавался он на партийные (читай — государственные) средства, и их, к слову, не пожалели. Памятник выполнен из гранита и мрамора в манере, характерной для той эпохи. От него веет холодом. Кажется, он один из самых больших на этом кладбище и по своим размерам может соперничать с памятниками Янки Купалы и Якуба Коласа на Военном кладбище. В советские времена именно таким образом подчеркивали масштаб личности. Если исходить из этого критерия, то Петр Машеров — один из самых значимых политических лидеров Беларуси советской эпохи.

После смерти имя Машерова было увековечено не только грандиозным памятником. Его бронзовый бюст установлен на малой родине, в Витебске, и, несмотря на более скромные размеры, тоже весьма впечатляет. Именем политика долгое время назывался один из главных проспектов белорусской столицы, тот, что сейчас переименован в проспект Победителей. До сих пор некоторые называют его иронично — проспект победителей Машерова. Сегодня имя Машерова носит Витебский государственный университет.

Фамилия Машерова настолько знаменита в Беларуси, что в свое время его старшая дочь рискнула выдвинуть себя кандидатом на пост президента страны. Ее инициативная группа была зарегистрирована, но до завершения срока сбора подписей Наталья Машерова отозвала свое заявление. Безусловно, многие воспринимали ее самовыдвижение с улыбкой. У преподавателя БГУ шансы стать президентом даже в 2001 году были ничтожно малы, если не сказать равнялись нулю. Но, может быть, она отказалась от своей затеи, потому что власти предержащие посулили ей безбедное существование? Наверняка, открытое противопоставление фамилий первого секретаря ЦК КПБ и первого президента имело определенный расчет. Личный или политический — другое дело. Возможно, действующая власть сама спровоцировала это противостояние. Тем не менее со временем филолог по образованию получила степень доктора философских наук. Преподаватель университета стала депутатом парламента, причем не рядовым членом, а главой одной из комиссий. Ее квартира (на Красноармейской, 13) занимает целый этаж[1]. Думается, фамилия в данном случае сыграла определяющую роль. Для сравнения приведу пример: небезызвестная Галина Брежнева тоже получила последовательно научные степени кандидата, а затем доктора филологических наук и даже была награждена орденом Ленина. С той лишь разницей, что Наталья Машерова уже сама пробивала себе научную степень после смерти своего отца, а дочь Брежнева получила все это при жизни Леонида Ильича[2]. Посильный вклад в увековечение памяти Петра Машерова внесли и литераторы. Однако творческую немощь некоторых авторов, пишущих на машеровскую тему, отметили уже давно. И причины этой немощи понятны. Руки у многих писателей были связаны, ибо очень многое не подлежало обнародованию.

Пик издания книг о нем пришелся на 1992–1993 годы. Именно тогда вышли в свет две биографические повести[3] — обе под названием «Петр Машеров». Первая была выпущена в количестве двенадцати тысяч экземпляров. Тираж второй впечатлял — семьсот тысяч! Именно эта цифра указана в выходных данных. Численность населения БССР в то время не превышала десять миллионов человек, значит, эти книги могли быть в каждой второй семье.

В 1998 году, когда широко праздновалось восьмидесятилетие со дня рождения Машерова, вторая из них была переиздана тиражом десять тысяч[4]. При этом из одного издания в другое перекочевали рассказы ни о чем: первый создал комсомольско-молодежное подполье, первым поднялся в атаку… Но разве такими положениями можно убедить современного опытного читателя в том, что речь идет о национальном герое? Здесь требуются факты, а если их нет, то получается, как в старом анекдоте: что говорить, когда говорить нечего?

В этом смысле выгодно отличалась от ранее напечатанного о Петре Машерове книга А. Симурова[5], собкора газеты «Правда» в БССР. Автор писал в ней лишь о том, чему был свидетелем. На страницах его воспоминаний некоторые широко известные руководители республики представлены читателю без ореола политического величия, в непарадных ситуациях. Например, в общественном туалете, когда охрана одного из партийных боссов, перекрыв вход, не позволяет туда зайти никому, кроме «первого». Простые смертные вынуждены терпеливо ждать, переминаясь с ноги на ногу, пока первое лицо справит естественную нужду. Вряд ли можно с благоговейностью мысленно нарисовать себе ответственную позу высокопоставленного партийца над писсуаром.

Новыми штрихами А. Симуров дополнил портреты почти «канонизированных» лиц и прежде всего П. Машерова — самого известного из той плеяды. Хотя в книге ему посвящено всего несколько страниц, автору удалось оживить облик славного партизана. О многом говорит, например, такая подробность: желая угодить московскому корреспонденту, Машеров отправляет свой персональный самолет, чтобы спецрейсом доставить его из Минска в Москву. Самолет для одного — весьма показательно.

Собкоры «Правды» в то время были вездесущими «глазами и ушами» центрального печатного органа КПСС. Они не только на равных держались с первыми лицами союзных республик, но и были способны ввергнуть в панику управленческую элиту некоторых стран соцлагеря, ультимативно требуя принять то или иное решение.

Читая эту книгу, чувствуешь: А. Симуров мог быть более откровенным, но что-то его сдерживало. О себе пишет искренне, почти как на исповеди, о великих мира сего, пусть и бывших, — с опаской. Заслуга А. Симурова в том, что он одним из первых решился написать правду о Петре Машерове.

Характеризуя очерк А. Симурова, можно сказать, что это как раз тот случай, когда десятистраничный текст лучше и полнее, нежели пятисотстраничная монография.

В 2000 году за авторством младшей сестры Петра Машерова в Гродно тиражом три тысячи экземпляров была издана еще одна документальная повесть[6]. «Семья Машеровых» — так она называется. По своей сути это устрашающий подробностями рассказ о сущности советского режима, ярчайшим представителем которого был Петр Машеров. Вероятно, расчет у автора был один: показать, что Машеровы — кровь от крови, плоть от плоти белорусского народа и их представитель заслуженно возглавлял республику. Однако вольно или невольно получилось несколько иное. Петра Машерова нельзя рассматривать в отрыве от сложившейся системы власти, существовавшего советского строя, а строй этот, каким его подала сестра Машерова, ужасает и отталкивает.

Значительный вклад в мифологизацию имени Машерова внес и первый премьер-министр Республики Беларусь Вячеслав Кебич[7]. Во-первых, он всячески поддержал версию Натальи Машеровой о том, что ее отец сильно мешал кремлевским старцам. Во-вторых, так или иначе многое в его воспоминаниях построено на противопоставлении и оценке действий двух руководителей Беларуси: первого секретаря и первого президента. И далеко не во всех случаях он отдает предпочтение действующему главе государства.

Главный вопрос, на который хотелось бы найти ответ: можно ли говорить о Петре Машерове как о национальном герое? И чье мнение более точное: Владимира Короткевича или народное?

К сожалению, объем предисловия не позволяет детально остановиться на всех иных публикациях о Петре Машерове (а их сотни, если не тысячи), ибо в этом случае оно грозит перерасти в самостоятельное исследование по историографии вопроса. Поэтому все иные источники будем анализировать при их дальнейшем упоминании.

Хочется подчеркнуть, что в этой работе использованы только открытые материалы, ранее опубликованные на бумажных носителях, в Интернете, представленные в музеях, с которыми может ознакомиться любой желающий.

 Инанец С. «Мама плакала, когда узнала, что его переводят в Москву». Дочь о жизни и смерти Петра Машерова [Электронный ресурс]. — Режим доступа:// https://news.tut.by/society/580177.html.

 Медведев Р. Конец «сладкой жизни» Галины Брежневой. Рига: Авотс, 1990. С. 10.

 Якутов В. Петр Машеров: художественно-документальная повесть. Минск: Белая Русь, 1992. 272 с.; Антонович С. Петр Машеров: документальная повесть. Минск: МП «Весник», 1993. 288 с.

 Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. 351 с.

 Симуров А. Вожди, вожаки, вожачки: тайными коридорами власти. Минск: Парадокс, 1999. 248 с.

 Пронько О. М. Семья Машеровых. Гродно: Гродненская типография, 2000. 292 с.

 Кебич В. Искушение властью. Из жизни премьер-министра. Минск: Парадокс, 2008. 480 с.

Глава 1. Президент vs первый секретарь

Название этой главы носит несколько провокационный характер. Но провокация здесь только для того, чтобы поддержать в вас, мой читатель, живой интерес. А тема эта, скажу я вам, будоражит многие умы.

Вы, конечно, помните, как в свое время Владимир Короткевич сокрушался тем, что белорусской земле достается худшее в мире руководство. А вот первый председатель правительства независимой Республики Беларусь Вячеслав Кебич готов с ним поспорить. Он, напротив, искренне убежден, что в этом отношении Беларуси везло во все времена[1]. И одна из самых ярких, по его мнению, страниц в белорусской истории — годы, когда во главе республики стоял Петр Машеров. «К нашему стыду, — отмечает Кебич, — мы не удосужились поставить ему достойный памятник». Еще мечтает господин Кебич мечтает, «что найдется писатель, который сумеет создать глубокий, правдивый исторический роман о жизни Машерова», отмечая: «Пусть не обижаются на меня те, кто уже предпринимал попытки, но им удалось снять лишь верхний пласт удивительной судьбы этого человека»[2].

Не будем анализировать преимущества и недостатки всех руководителей БССР и Республики Беларусь, тем паче что это давно уже сделали и без нас[3], а обратим свое внимание только на эту пару — первый секретарь и первый президент.

Вы скажете, о каком противостоянии может идти речь, если первого секретаря ЦК КПБ нет в живых почти сорок лет! Безусловно, это так. Однако на его стороне большая армия почитателей, биографов, бывших сослуживцев, кровных родственников. И в какой-то степени — время, ведь человеку более свойственно помнить хорошее. А действующая власть, возможно, сама спровоцировала и усилила это противостояние. Но обо всем по порядку.

В свое время некоторые стали позволять себе не совсем корректные эпитеты в адрес Петра Машерова. «Меня также не удивила мысль, высказанная многими насчет того, что Машеров фактически и был первым белорусским президентом. Ведь этот человек воплощал в себе и законодательную и исполнительную власть, талант политика и дипломата. Так что можно сказать без натяжки, что в Беларуси уже был Президент. «Да еще какой!» — восклицает в предисловии ко второму изданию биографии Петра Машерова (1998) писатель Славомир Антонович[4].

Желая возвеличить своего героя, этот автор приписывает ему несуществующие должности, нереальные полномочия и тем самым искажает картину, как кривое зеркало. Власть у Машерова была партийная, а не государственная. Да, в СССР государственная власть совмещалась с партийной, но с юридической точки зрения бразды правления в то время держала Москва, а не столицы союзных республик.

Безусловно, называть Петра Машерова первым белорусским президентом — значит выдавать желаемое за действительное. Во-первых, это абсолютно не соответствовало реальному положению вещей. Во-вторых, провоцировало действующего президента на определенные поступки и комментарии. И, надо сказать, они не заставили себя ждать. Первый президент несколько болезненно воспринял сравнение с Машеровым, его реакция на это заявление была довольно резкой.

Многие бывшие сослуживцы Машерова и лица, выдвинутые им на руководящие должности, его боготворили. Например, все тот же Вячеслав Кебич неоднократно в своих воспоминаниях сравнивает поступки первого секретаря и первого президента. И не удерживается от оценочных суждений, большинство которых не в пользу сегодняшнего президента. Вот, например, одно из них: «Принято считать, что партийные органы подменяли исполнительную власть, делали ее своим бесправным придатком. Это не совсем так. Конечно, руководящая роль партии была закреплена в Конституции СССР. Но подлинный смысл 6-й статьи заключался в воспитании чувства высокой ответственности за порученное дело, в организации контроля за его исполнением и строгой требовательности. Слушая накачки, которые первый президент периодически устраивает ответственным чиновникам, я убеждаюсь, что нынешняя „вертикаль“ власти действует в этом отношении не очень эффективно… Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Петр Машеров — говорю именно о нем, потому что для меня он остается идеалом руководителя, — был избавлен от таких мелочных для его уровня забот. Партийные органы пристально следили за тем, как выполняются директивы партии, не давая спуску тем, кто относится к своим обязанностям безответственно или с прохладцей… При Машерове директоров заводов в тюрьму не сажали. И не устраивали публичных „порок“. Да, тогда не было такого размаха коррупции»[5].

Не вызывает сомнений, что первый президент знаком с воспоминаниями Кебича, вероятнее всего, читал и другие материалы о Машерове. Эта осведомленность сквозит во многих его выступлениях и интервью. Зачастую он не может удержаться и говорит весьма откровенно и конкретно, как бы споря со своими оппонентами[6]. Итак, предоставим слово первому лицу:

«Президент: Я никогда не сужу предыдущих лидеров Беларуси. Никогда! Это было их время. Они так работали. Это их дело. Да, про Машерова и других лидеров создали легенды, написали книги, нарисовали картины, сняли фильмы, поставили памятники. Я категорически против всего этого. Обо мне вы не прочитаете хвалебные оды. Есть только два варианта: вы или объективно пишете про плюсы и минусы, или это будет ерунда. Вы думаете, я не могу найти подходящего автора? Если я дам ему (указывает на Радькова. — Авт. интервью) задание, он найдет десять авторов и за полгода про меня напишут десять книг. Но я против этого. Пишите про меня, когда я не буду президентом. Найдется смельчак такой — пусть он напишет. Что касается памятников, то сейчас я против них. Кто-то предложил поставить памятник Машерову здесь в Минске и еще одному бывшему лидеру страны. Я сказал: — У вас много денег? Есть улица Машерова, есть университет с его именем, есть памятник ему там, где он родился. Зачем еще один? А потом мы будем сносить эти памятники?

Историк: Но некоторые будут говорить, что президент не хочет прославлять человека, который уже оброс легендами, потому что президент как бы с ним соревнуется.

Президент: Как я могу с ним соревноваться? Я первый президент Беларуси. До меня не было президентов. Поэтому мы в разных весовых категориях. Он был просто губернатором. Все решения принимались (Московским) Центральным Комитетом. Плохие и хорошие. Но в то время, когда Машеров управлял здесь, в Беларуси, Кремль направил много инвестиций в республику. Во время войны нас стерли с лица земли. Мы бы никогда не возродились без помощи России и всего Союза в целом. Да, мы пахали на полную катушку. При Машерове мы производили от 7 до 12 миллионов тонн нефти в год, мы даже сейчас столько не потребляем. Для внутреннего потребления достаточно семи. Но все хотели наград и быть на хорошем счету у ЦК. Хотя в Сибири нефти было более чем достаточно. Мы строили города в Сибири. Это было при Машерове. Строили санатории. Например, он строил один в Кисловодске. Зачем — не знаю. Нам пришлось отдать его России, но я не сужу, хотя и знаю, кто как работал. Вот почему я полагаю, что не следует никого идеализировать. И меня тоже.

Историк: В прессе долгое время муссировались Ваши высказывания о белорусском языке. Якобы Вы когда-то сказали, что на нем нельзя выразить ничего серьезного. А можно только по-русски или по-английски. В последние годы, правда, Вы ничего подобного не говорили. Однако некоторые авторы отмечают, что Вы употребляете белорусские слова лишь в негативном контексте. Например: «бязглуздай дэмакратыі больш ня будзе». Один автор книги о Вас даже пишет, что вы можете разговаривать по-белорусски, что мне кажется маловероятным. Поясните, пожалуйста, Вашу позицию в отношении языка.

Президент: Ну-у, я на бессмысленные заявления и реагировать не хочу. Вообще я не говорил, что на белорусском языке невозможно что-то там сказать. Никогда этого не говорил. Для меня что читать книгу на белорусском языке, что на русском — это одно и то же. (Эти фразы президент произнес по-белорусски. — Авт. интервью.) Но правда заключается в том, что некоторые термины невозможны на белорусском языке. Такое скажешь, что это будет надуманное что-то. Это первое. Второе: я никогда не унижал белорусский язык. При Лукашенко при поступлениях в вузы теперь пишут больше на белорусском языке сочинений, чем на русском. Понимаете? Вот он плохой. Я против того, чтобы эту тему вообще обсуждать. Язык — это святое. И у нас имеется все для того, чтобы спокойно (если нужно — 20 лет) поставить белорусский язык наравне с русским. Все остальные вопросы — к Машерову.

Историк: Разумеется…

Президент: Это не я, понимаете? Не я. Я получил такую страну, где на русском языке, а иногда на какой-то «трасянке» больше разговаривали, чем на белорусском языке. А я белорусский язык учил в школе. В институте».

Однако неудержимый размах свойствен им обоим.

Один создал в столице едва ли не самую большую площадь в Европе (Октябрьскую), самое большое здание аэропорта в СССР (Минск-2), самый большой Курган Славы (повыше, чем при Ватерлоо). Другой с не меньшей увлеченностью возводит несметное количество ледовых дворцов.

Машеров заполонил страну памятниками героям и участникам ВОВ, книгами и фильмами о событиях тех лет. Киностудию «Беларусьфильм» иначе как «Партизанфильм» в народе не называли. О мемориальном комплексе «Хатынь», Брестской крепости, Кургане Славы под Минском и площади Победы в самой столице знал весь Советский Союз. До сих пор иностранные туристы, посещая Беларусь, спрашивают именно о них. Но и здесь первый президент отстал ненамного. При нем разрушили старое и возвели новое здание музея Великой Отечественной войны, восстановили линию Сталина.

По приказу или с молчаливого согласия первого секретаря ЦК КПБ снесли старые кварталы в Минске — на Немиге и в Раковском предместье, а взамен построили безобразное здание Торгового дома на Немиге. Позже возвели не менее примитивный по архитектуре дом по улице Сторожевской вполне в духе Петра Машерова. Подобные строения а-ля Китайская стена появились и в других городах (например, в Гомеле по ул. Кожара). Первый же президент благословил строительство рядышком с ним не менее безобразного «дома Чижа». Последний буквально подавляет своей неуклюжей массивностью Троицкое предместье в Минске. А Национальная библиотека Республики Беларусь, так называемый алмаз знаний, построенная в начале 2000-х, стабильно занимает позиции не только одного из самых посещаемых мест Минска, но и одного из уродливейших зданий мира.

В то же время памятники старины (замки, дворцы, усадьбы, церкви и костелы), которые пришли в запустение и были фактически заброшены при Машерове, при Лукашенко массово восстанавливают (и это, бесспорно, огромный плюс ему).

Вместе с тем ни для кого не секрет, что Парковая магистраль, которая в 1980 году начала носить имя Машерова, стала проспектом Победителей не по решению Мингорисполкома, а по указу первого президента[7]. Таким образом, желание задвинуть на задворки память о Машерове очевидно.

Если Петр Машеров мог похвастаться, что при нем белорусы одними из первых из пятнадцати союзных республик СССР подготовили и издали тиражом двадцать пять тысяч экземпляров национальную двенадцатитомную «Беларускую савецкую энцыклапедыю»[8], то первый президент может на другую чашу весов положить еще более увесистый труд — «Беларускую энцыклапедыю» в восемнадцати томах девятнадцати книгах, выпущенную тиражом десять тысяч экземпляров[9]. Один взлелеял «Песняров». При другом также страстно гнобят Дмитрия Войтюшкевича, сделавшего для белорусской культуры не многим меньше «Песняров». Для Войтюшкевича долгое время закрыто телевидение и радио, ему не дают разрешения на проведение концертов. И только благодаря компакт-дискам и Интернету белорусы знают, что у них есть самородок, который вполне может встать в один ряд с Владимиром Мулявиным.

Безусловно, перегибы, просчеты и неудачи, как, впрочем, и достижения, есть и у первого секретаря, и у первого президента. Проводить все параллели между их деятельностью в этой главе, думается, не имеет смысла, важно лишь обозначить маячки и показать, что заочное противостояние Машерова и Лукашенко — реальный факт, а не чьи-то домыслы и преувеличения. Когда есть первоисточники, ничего придумывать не нужно. Без сомнений, вы, мой глубокомысленный читатель, сделаете правильные выводы.

 Кебич В. Указ. соч. С. 111.

 Кебич В. Указ. соч. С. 113, 114.

 Иоффе Э. Г. От Мясникова до Малофеева. Кто руководил БССР. Минск: Беларусь, 2008.

 Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. С. 5.

 Кебич В. Указ. соч. С. 150, 154.

 Фрагмент интервью профессора Иоффе с Александром Лукашенко из книги «Переоценивая Лукашенко: Беларусь в культурном и геополитическом контексте» (ReassessingLukashenka) [Электронный ресурс]. –Режим доступа://:http://udf.by/news/sobytie/116160-lukashenko-ya-nikogda-ne-unizhal-belorusskiy-yazyk-vse-voprosy-k-masherovu.html.

 Пункт 1 Указа Президента Республики Беларусь от 07.05.2005 №216 «О переименовании некоторых проспектов и улиц в г. Минске».

 Беларуская савецкая энцыклапедыя: у 12 т. Мінск: Галоўная рэдакцыя Беларускай савецкай энцыклапедыі, 1969—1975.

 Беларуская энцыклапедыя: у 18 т. 19 кн. Мінск: Беларуская энцыклапедыя імя Петруся Броўкі, 1996—2004.

Глава 2. Рожденный в день,
которого не было

Парадоксально, но чем доскональнее биографию человека изучают, тем больше ошибок допускают. Не стал исключением и Петр Машеров.

По сведениям интернет-энциклопедии «Википедия», он родился по старому стилю 31 января, а по новому — 13 февраля 1918 года в бедной крестьянской семье в деревне Ширки Сенненского уезда Западной области (Сенненский район Витебской области).

На самом же деле все не совсем так.

Петр Машеров действительно родился 13 февраля 1918 года, если считать по юлианскому календарю. На этой дате настаивает его младшая сестра. И с ней вполне согласны в Национальном архиве Республики Беларусь[1]. Именно названная дата рождения была указана в паспорте Петра Машерова и свидетельстве о рождении. Об этом можно говорить с полной уверенностью. Однако согласно одному из первых декретов Советской власти такой даты просто не было в истории большевистской России. Дело в том, что Совет Народных Комиссаров РСФСР постановил считать день, следующий за 31 января 1918 года, не 1-м числом февраля, а сразу 14, второй день считать 15 февраля и так далее. Это было сделано в целях установления одинакового со всеми культурными народами исчисления времени. Именно такую формулировку содержал тот знаменитый декрет. Но далеко не все сразу приняли эти нововведения Советской власти. До каких-то мест, возможно, они своевременно не дошли. Как, например, до богом забытой деревушки Ширки, где родился наш герой. Так что в 1918 году даты 13 февраля в советском календаре попросту не существовало. Но, несмотря на это, Машеров всю жизнь крепко держался за нее. Очевидно, эта дата была перенесена в свидетельство о рождении из свидетельства о крещении.

Однако в последующие годы она уже занимала свое законное место в календаре. Так что особых проблем с празднованием своего дня рождения Петр Машеров не испытывал.

Петр появился на свет в семье Мирона Васильевича Машеро и Дарьи Петровны Ляховской. Надо полагать, роды проходили в домашних условиях. Об этом рассказывает в своих воспоминаниях младшая сестра Машерова.

Дом, в котором родился Петр Машеров, сохранился до сих пор, хотя многие утверждали, что его уже много лет нет[2]. Изба эта весьма скромная на вид.

Имя Петр (древнегреч. — скала, камень) ему дали в честь деда по материнской линии — Петра Киреевича Ляховского[3]. Он умер задолго до рождения внука, в 1900 году, но достоин упоминания уже потому, что так звали нашего героя. Наверняка свою роль в выборе имени сыграл и религиозный мотив. Дата рождения Петра Машерова по старому стилю выпадает как раз между 12 и 14 февраля — именинами Петра по церковному календарю. К тому же это имя носил один из любимых учеников Иисуса Христа. Просто совпадение? Вряд ли, тем более что старшего брата Петра Машерова звали Павлом, как еще одного из соратников знаменитого назаретянина. Так что в этой семье Машеро росли тезки апостолов Петра и Павла.

В крайней бедности семьи тоже можно усомниться. Думается, рассказы о ней сильно преувеличены. Даже по скромным оценкам младшей сестры Петра Машерова, семья относилась к крепким середнякам[4]. Время от времени они могли себе позволить роскошь помогать соседям. До 1928 года держали в домашнем хозяйстве лошадь, двух коров и много прочей живности. Их земельные угодья занимали пять с половиной гектаров. Детям в этой семье с шести лет приходилось поочередно пасти коров, овец, заниматься другими хозяйственными делами. В основе благополучия семьи лежал тяжелый труд, но они умели трудиться. Ольга Пронько утверждает, что быть бедняками было стыдно. Бедняк приравнивался к лодырю, тунеядцу. Ей вторит старшая дочь Петра Машерова: «У отца (имеется в виду Мирон Машеро — Примеч. Л. Д.) было крепкое хозяйство, хороший дом. Жили они почти как на хуторе. Между прочим, у них еще до революции в доме имелась своя небольшая библиотека и — это и теперь удивительно — стояло пианино. То есть получается, что они принадлежали, как теперь говорят, к сельской интеллигенции»[5]. Была у них и своя швейная машинка «Зингер».

Согласитесь, это несколько удивительные факты для семьи, которая якобы кормится исключительно работой на земле. Много ли вам, мой наблюдательный читатель, доводилось видеть подобного на деревне даже в период развитого социализма, например в 1970-е годы? А ведь в данном случае речь идет о периоде 1918—1941 годов.

Мать Петра Машерова Дарья Петровна вышла, вероятнее всего, из обедневшей шляхетской семьи, на что указывает девичья фамилия — Ляховская и… нехарактерный для простых крестьян достаток. Правда, ее младшая дочь пытается убедить нас в другом: «Мама родилась в бедной крестьянской семье в Богушевском районе, деревня Кузьмины, рядом со станцией Замосточье. Рано осталась без отца. С детства много и тяжело работала, помогала матери Пелагее Ефимовне». И подобная уловка вполне объяснима. В СССР рабоче-крестьянское происхождение наиболее соотносилось с господствовавшей идеологией и было наилучшей рекомендацией для тех, кто делал политическую карьеру. Наверное, именно потому и сам Петр Машеров, немного лукавя, называл себя выходцем из бедной крестьянской семьи. Однако не будем строги в этом вопросе, возможно, иначе в те годы было нельзя.

Фамилию отца — Машеро — типичной не назовешь. Что-то в ней есть чужое, непривычное для русского уха. Журналист А. Шабалин как-то вспомнил откровение самого Петра Машерова: «А знаешь, и моя фамилия без приключений не обошлась. Я же Машеро, а не Машеров! Да-да. Кто-то из моих предков очень захотел быть русским, вот и добавил в паспорте последнюю букву».

Мягко говоря, это признание бывшего главы Советской Белоруссии весьма неожиданно. Во-первых, он называет свою подлинную, а не русифицированную фамилию и, пусть неопределенно, говорит о предке, которому очень уж захотелось быть истинно русским.

Наверное, Машеров мог позволить себе подобное, только уже достигнув вершины политической карьеры. С одной стороны, в этом чувствуется уверенность, что ему ничего не угрожало, с другой — читается определенная обида: в Москве, желая быть равным среди равных, своим среди своих, он по-прежнему оставался чужаком. Его попытка стать более русским, чем, например, выходцы из Рязани, увы, не удалась. А во-вторых, такого рода признания в принципе большая редкость для Петра Машерова. В таких вопросах обычно он был скрытен.

В свое время председатель правительства Российской империи Петр Столыпин сформулировал принцип: чтобы стать верным сыном своей родины, большой Российской империи, верноподданным государя, нужно: 1) быть православным; 2) родиться в центре России; 3) иметь фамилию, которая оканчивается на -ов. С двумя первыми условиями у нашего персонажа все было хорошо. Петр родился на территории, которая уже более ста лет входила в состав Российской империи и географически примыкала к Смоленской губернии. И, безусловно, он был крещен в церкви. В Ширках собственной церкви не было. Эта деревня относилась к приходу православной церкви в деревне Оболь. Вероятнее всего, в ней Машерова и крестили. По крайней мере на данной версии настаивает Юрия Пасканьева, ведущий архивист государственного архива Витебской области.

Как отмечает родная сестра Машерова Ольга, только она да еще младшая сестра Надя в их семье были некрещеными[6]. Кстати, на крестинах Петра священник по традиции произнес: «Дай Бог, будет великим человеком». Оставалось только скорректировать фамилию, чтобы полностью соответствовать русскому стандарту, придуманному Столыпиным. И решение было за малым: добавить одну-единственную букву, но при этом официально отречься от своих предков. Что же привело к такому решению и какие конкретно обстоятельства стояли за ним?

Российские языковеды относят типичные для белорусской и украинской антропонимической традиции фамилии наподобие Медведь, Пузыня, Трубач к прозвищному типу и считают, что такие фамилии принадлежали людям, стоявшим на более низких ступенях социальной лестницы.

Возможно, у русских все так и было. А у нас подобные фамилии, как утверждает белорусский языковед В. Вечерка, со времен средневековья достойно носили и простые люди, и государственная и интеллектуальная элита: Сапеги, Пацы, Кишки, Скорина. Например, среди предков российской монархической династии Романовых был белорусский род Кобылы. Об этом, кстати, занимательно рассказал в своем лучшем историческом романе «Каласы пад сярпом тваім» все тот же Владимир Короткевич. И, думается, этнический белорус Кобыла имел не больше недостатков, чем россиянин, скажем, Сухово-Кобылин, а гражданин Беларуси Александр Медведь, трехкратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира, Европы и СССР, заслуженный мастер спорта СССР, во многом даст фору третьему президенту Российский Федерации Дмитрию Медведеву.

По мнению российского исследователя имен В. Никонова, словообразовательному составу российских фамилий, в противоположность украинским или белорусским, несвойственна пестрота. Впечатляет монолитность, в деревне даже абсолютная, на огромных просторах российской равнины. Суффиксы -ов, -ин там вне конкуренции.

Вот почему тысячи белорусских фамилий, которые не имели привычных уху наших восточных соседей суффиксов, переделывались малограмотными российскими писарями после захвата белорусских земель в конце XVIII столетия. Впрочем, этим злоупотребляли и в XX веке. Очень часто в советской армии белоруса с обычной фамилией Заяц переименовывали в Зайцева. Иногда инициативу проявляли сами носители фамилии, чтобы не быть, как их убеждали, смешными. Например, в 1920-е годы молодой человек по имени Сымон Баран поменял свою белорусскую фамилию на российский вариант — Баранов, а позже, став неплохим прозаиком, взял себе псевдоним Сымон Барановых — на сибирский манер. Белорусский поэт Анатолий Велюгин вспоминал, что дед его был Велюго до тех пор, пока не вмешались имперские писцы[7].

Однако исключения из этого правила тоже наблюдались, причем весьма показательные. Другой выдающийся политический деятель эпохи СССР с белорусскими корнями не пошел таким путем. Андрей Громыко не стал Бурмаковым, хотя у него были для этого все предпосылки. Вот что он вспоминал: «Бывает, меня спрашивают: — Откуда взялась фамилия Громыко? — Над этим мне почти никогда не приходилось задумываться. Фамилия как фамилия. Она дается каждому человеку для того, чтобы его отличали от другого. Правда, у нас в деревне определяли людей своим порядком, часто встречавшимся в деревнях старой России. Действительно, как можно отличить человека по фамилии, если в Старых Громыках насчитывалось более ста дворов и почти все — Громыко? В соседних Новых Громыках — более двухсот пятидесяти дворов, тоже Громыко. Может, всего лишь в полдесятка дворов жили люди с другими фамилиями. Наконец, в шести километрах от нас расположилось село Потесы: там еще более двухсот дворов, и все — с фамилией Громыко. Попробуй, отличи одну семью от другой. Поэтому в деревнях и селах крестьяне придумывали друг другу прозвища. Прозвище нашего рода — Бурмаковы. И отца моего, и деда, и прадеда вся деревня знала как Бурмаковых. И я тоже в Старых Громыках всегда откликался, когда меня называли Андрей Бурмаков»[8].

Положим, с мотивом добавления к родовой фамилии Машеро буквы в мы разобрались, но кто именно это сделал — еще предстоит выяснить. Можно только предположить, что это дело рук старшего брата Павла Машерова и Семена Врагова, мужа старшей сестры Машеровых — Матрены. Семен Врагов был сотрудником НКВД и, очевидно, по-родственному помог Машеровым изменить фамилию на более благозвучную для русского уха. Других заступников в среде властей предержащих в то время в их семье не было. Технически добавить одну букву было несложно.

О том, что отец Петра Машерова был именно Машеро, известно доподлинно. Об этом говорил не только сам Петр Машеров, но и его старшая дочь Наталья[9]. В интервью журналисту «Комсомольской правды» она поведала: «Мой дедушка… носил фамилию Машера — это по-белорусски, то есть на русском его фамилия звучала бы соответственно как Машеро…». При этом Наталья Петровна показала журналисту уникальный, чудом сохранившийся документ — выданную в 1935 году справку на имя Мирона Васильевича Машеро. Она была впервые опубликована на страницах «Комсомолки». «Мой отец действительно спустя некоторое время после окончания школы вместе с братом Павлом подправил фамилию», — вольно или невольно выдала семейную тайну старшая дочь Петра Мироновича. Значит, вопреки утверждению Машерова никакие мифические предки не повинны в том, что его фамилия была искажена. Это было дело рук старшего брата Павла и самого Петра. Оснований не доверять Наталье Машеровой в данном случае нет. Однако время, когда они это сделали, Наталья, пожалуй, указывает неточно.

Информация старшей дочери подтверждается также другим документом, выданным уже на имя нашего героя. Он был представлен на выставке в Национальном музее Великой Отечественной войны к столетию со дня рождения Петра Машерова. Ввиду чрезвычайной важности этого документа приведу его полностью. Он написан по-белорусски: «Даведка. Дана таковая гр-ну в. Шыркі Машера Пятру Міронову аб тым, што гаспадарка яго бацькі да і пасля рэвалюцыі была наступная: адзін конь, дзьве каровы, зямлі 5,5 га. У 1935 годзе уступіў у калгас, дзе цяпер мае адну карову, прыусадзебны огород. Налічана налогу за 1935 г. 28 руб. Выбарчых праў, голасу не лішон, што і сьведчыць навасельскі с/с. Сакратар с/с — подпіс — неразборлівы». Справка датирована 18 августа 1935 года. Орфография оригинала сохранена.

По словам младшей сестры Петра Машерова, в декабре 1937 года их отец был арестован НКВД как враг народа. В марте 1938 года он умер от паралича сердца[10]. Вот этот арест, клеймо «дети врага народа», вероятно, и стали причиной изменения фамилии. И, скорее всего, инициатором тут выступил не Петр, а Павел. В юности Петр пребывал в тени старшего брата, именно старший тянул младшего вверх за собой, а не наоборот.

И еще одной тайной окутана фамилия Машеровых: о якобы французском происхождении их рода по линии отца. Эта история всплыла значительно позже гибели Петра Мироновича, уже в третьем тысячелетии. «Сенсационные» факты, связанные с родословной первого секретаря ЦК КПБ, журналист «Комсомолки» обнаружил, когда готовил материал к его девяностолетию. Иными словами, только в 2008 году.

Старшая дочь Машерова утверждала, что у них в семье ходила такая легенда. В 1812-м раненный солдат наполеоновской армии, оставшийся после отступления на территории Сенненского уезда, познакомился с белорусской девушкой. Они поженились, и он все время называл ее mon cheri (моя дорогая), что по-белорусски звучало как «ман шэр». Вероятно, оттуда и пошла их фамилия.

Правда, никаких документальных свидетельств в подтверждение этого ни Наталья Машерова, ни журналист не приводят. Версия основана всего лишь на созвучии французской фразы с подлинной фамилией Машеро и на некоторых сопоставлениях. Например, указывалось, что даже официальный портрет Петра Машерова, который несли трудящиеся на первомайских демонстрациях, отличался от портретов других партийных функционеров. На нем он мило улыбался. И улыбка эта была открытой и искренней, как у знаменитого французского киноактера Ива Монтана. Еще Наталья Петровна рассказывала, будто бы в школе одноклассники в шутку называли ее «мон шери» и мать, Полина Андреевна, очень сердилась по этому поводу, однако в семье происхождение фамилии не обсуждалось.

Припомнила дочь Машерова и такой факт: через много лет после смерти отца, когда она была в Париже, председатель Конституционного суда Французской республики, выходец из очень известной аристократической семьи, подтвердил, что ее фамилия имеет французские корни. Однажды то ли в шутку, то ли всерьез он спросил: «Ну, как вы чувствуете себя на земле своих предков?»

Еще одна история произошла с другой дочерью Машерова — Еленой. Как-то, путешествуя по Франции, она посетила старинный замок на границе с Италией. На его воротах красовался герб. Название было созвучно их фамилии. В парке рядом с замком находился камень с выбитым на нем красивым женским профилем. Как ей тогда показалось, с этого камня на нее смотрела их бабушка Надежда…

Конечно же все это больше похоже на красочную и несколько эмоциональную легенду. В начале и середине ХХ века Машеровы делали упор на бедность и крестьянское происхождение, в третьем тысячелетии их наследники акцент сильно меняют и пытаются доказать свою принадлежность к древней французской аристократии. Однако, несмотря на все попытки заглянуть в родословную Машеровых глубже пятого колена, представителем которого был легендарный прапрадед Петра Машерова Жером, у журналиста «Комсомолки» не получилось. Вкратце его версия сводится к следующему.

По архивным источникам якобы удалось восстановить генеалогическое древо семьи Машеровых. Как свидетельствуют данные переписи населения того времени, прапрадед Петра Мироновича по фамилии Машеро действительно был французским солдатом. Он отстал в 1812 году из-за ранения от своей части и после отступления наполеоновской армии остался жить под Витебском (на территории нынешнего Сенненского района Витебской области) и даже принял православие. После француз женился на местной крестьянке. Крепостными они не были, потому как на них распространялся указ российского императора Александра I «О вольных хлебопашцах» от 1803 года. Вскоре у молодых родился сын Ерема. Вероятнее всего, назвали его так в честь отца, только на православный лад. Стало быть, сам француз был Жеромом.

У Еремы, в свою очередь, родились дети: Иван, Кузьма, Назар, Федор и Василий — дедушка Петра Машерова.

Семья Василия была многодетной, что типично для той поры. У него родилось семеро детей, из них три сына (Иван, Михаил и Мирон — отец Петра Машерова) и четыре дочери (Лукерья, Марья, Авгинья и Арина).

Мирон Машеро был младшим в семье[11]. У него самого из восьмерых детей выжило пятеро. По старшинству это дочь Матрена, сыновья Павел и Петр и затем дочери Ольга и Надежда[12]. Истории с обрусевшими французами не такая уж и редкость. По пути отступления французской армии в ноябре 1812-го, в особенности там, где в узкое горлышко переправы через Березину стремились, но так и не смогли просочиться остатки некогда великой армии (ныне это север Минской, часть Витебской области), по сей день стоят целые деревни, где живут люди с «ненашими», не свойственными белорусам фамилиями вроде Картье, Дюпон или Фигаро.

Однако разыскать солдата из полумиллионной армии Наполеона — трудная задача. В то время полковые регистры и формулярные списки личного состава даже у французов велись в основном на офицеров или на младшие чины. Учет рядовых солдат имел место не всегда.

Как рассказали специалисты БГУ, к которым обратился за помощью журналист, для начала нужно определить, в каком воинском подразделении служил Машеро. Солдат или офицер наполеоновской армии мог остаться в уезде после кровопролитных боев под Витебском, во время марша в начале августа 1812 года частей Великой армии к Смоленску. Не исключено, что это мог быть солдат или офицер из состава 9-го армейского корпуса Великой армии маршала Виктора, который 15 (27) сентября прибыл из Ковно в Смоленск. Корпус был рассредоточен по Смоленской губернии, а 8 (20) октября направлен на помощь французским войскам, которые действовали на петербургском направлении. И наконец, этот воин мог состоять во 2-м и 6-м армейских корпусах Удино и Гувьон Сен-Сира, которые на протяжении нескольких месяцев 1812 года находились на территории Витебской губернии и вели бои против российского 1-го отдельного корпуса генерала Витгенштейна.

В любом случае для подтверждения версии о «французском следе» необходимы продолжительные научные поиски. Поэтому на вопрос, можно ли сегодня найти родственников Машеровых во Франции, специалисты отвечают скептически.

На их взгляд, шансы отыскать информацию именно о том солдате или офицере, который мог быть предком Машерова, крайне малы[13]. И с этим сложно не согласиться.

И еще. Цепочка, составленная журналистом «Комсомолки», противоречит родословной, которую приводит в биографической повести родная сестра Петра Машерова. Ольга утверждает, что ее дед, отец Мирона Машеро, носил имя Василий Борисович[14]. Однако, по версии «Комсомолки», Бориса среди детей Еремы нет. Так что версия эта выглядит малоправдоподобной. Тем более что во второй части статьи испытывает сомнения и сам автор. Нам же, мой внимательный читатель, остается их только усилить.

Думаю, версия журналиста «Комсомолки» — явный вымысел, погоня за сенсацией. В основе этой версии лежит рассказ старшей дочери Петра Машерова. Вероятнее всего, эту информацию она почерпнула из воспоминаний бывшего сотрудника ЦК КПБ Алеся Петрашкевича[15]. Если бы она слышала эту историю из уст своего отца, то, не сомневаюсь, поведала бы ее гораздо раньше, а не в 2008 году.

На самом деле авторство французской родословной Петра Машерова принадлежит величайшему белорусскому писателю и главному мистификатору Владимиру Короткевичу. Предыстория этой мистификации такова.

9 декабря 1976 года правительство БССР приняло решение создать музей народной архитектуры и быта под открытым небом, который находится в д. Озерцо под Минском, там, где сейчас ежегодно проводят фестиваль «Камяніца». В ту пору заведовал отделом культуры ЦК КПБ А. Петрашкевич. Он и выбирал место для музея. В поездку на поиски этого самого места вместе с Машеровым и Петрашкевичем отправились заместитель председателя правительства БССР Н. Снежкова и В. Короткевич. Поначалу Короткевич отказывался ехать, поскольку поездка организовалась спонтанно, а главный исторический романист БССР был слегка в подпитии. Но потом махнул рукой: мол, Машерову, скорее всего, и так известно, что он временами принимает на грудь. Когда «ЗИЛ» первого секретаря с четырьмя пассажирами выскочил на брестскую трассу, Владимир Короткевич неожиданно для всех выдал: «Петр Миронович, я вывел, откуда пошла ваша фамилия». За этим последовала длительная пауза. Петр Миронович слегка удивился, но паузу не нарушил. «Французское „мон шер“ — это народно-деревенское „Машер“ и, стало быть, официальное русифицированное Машеров. И внешний облик у вас французский, и походка как у Ива Монтана».

По словам А. Петрашкевича, Машеров как-то шаловливо, по-молодому засмеялся, а Короткевич, видимо, на всякий случай решил подстраховаться — повиниться и за свое предположение, и за хорошее настроение: «Если моя гипотеза вам не нравится, спишите всю вину на Алеся (Петрашкевича — Примеч. Л.Д.). Это он поднял меня в поездку не до того, а после…» Последняя фраза вызвала всеобщий смех в лимузине.

Книга воспоминаний А. Петрашкевича была издана в 2008 году, а до этого частями публиковалась в журнале. Так что Наталья Машерова могла запросто строить свою версию происхождения фамилии на мифе, придуманном Короткевичем и положенном на бумагу Петрашкевичем. Уж слишком много совпадений[16].

 Машеров Петр Миронович [Электронный ресурс] // Национальный архив Республики Беларусь. Режим доступа:// http://narb.by/rus/details/mash_p_m//режим доступа: 23.02.2018.

 Ширки: здесь родилась легенда [Электронный ресурс] // Беларусь сегодня. –Режим доступа:https://www.sb.by/articles/shirki-zdes-rodilas-legenda.html; см. также: https://news.tut.by/society/581002.html.

 Иоффе Э. Г. Указ. соч. С. 131.

 Пронько О. М. Указ. соч. С. 12, 16, 20–22 и др.

 Довнар-Запольский А. У Машерова были французские предки? / А. Довнар-Запольский //Комсомольская правда в Беларуси. 2008. 21 февр.

 Пронько О. М. Указ. соч. С. 18.

 Па-беларуску зь Вінцуком Вячоркам [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. — Режим доступа: http://www.svaboda.org/content/article/26847468.html.

 Громыко А. А. Памятное. 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1990. Кн. 1. С. 10.

 Довнар-Запольский А. У Машерова были французские предки? [Электронный ресурс] // Комсомольская правда. — Режим доступа: https://www.kp.kg/daily/24053.4/104508/.

 Пронько О. М. Указ. соч. С. 70, 71.

 Пронько О. М. Указ. соч. С. 12–14.

 Там же. С. 19.

 Довнар-Запольский А. У Машерова были французские предки? [Электронный ресурс] // Комсомольская правда. — Режим доступа: https://www.kp.kg/daily/24053.4/104508/.

 Пронько О. М. Указ. соч. С.14.

 Петрашкевіч А. Крыніцы і каламуць // Петрашкевіч А. Выбранае. Мінск: Беларуская навука, 2017. С. 285.

 Там же.