автордың кітабын онлайн тегін оқу Парадигма
Василина Широкова

Василина Широкова

Парадигма

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Через три столетия после Третьей мировой в разделенном мире начал распространяться неосепаратизм. Идея суверенитета убеждений и территорий.

Илерия Грей — идеальный Гражданин. Для своей страны она пример редкого гения и хладнокровия, для врагов — та, кто подлежит уничтожению.

18+

Парадигма
Часть первая Тайны и Смерти Илерии Грей
1. Глава первая
2. Глава вторая
3. Глава третья
4. Глава четвертая
5. Глава пятая
6. Глава шестая
7. Глава седьмая
8. Глава восьмая
9. Глава девятая
10. Глава десятая
11. Глава одиннадцатая
12. Глава двенадцатая
13. Глава тринадцатая
14. Глава четырнадцатая
15. Глава пятнадцатая
16. Глава шестнадцатая
17. Глава семнадцатая
18. Глава восемнадцатая
19. Глава девятнадцатая
20. Глава двадцатая
21. Глава двадцать первая
22. Глава двадцать вторая
23. Глава двадцать третья
Часть вторая Эффект маски
1. Глава первая
2. Глава вторая
3. Глава третья
4. Глава четвертая
5. Глава пятая
6. Глава шестая
7. Глава седьмая
8. Глава восьмая
9. Глава девятая
10. Глава десятая
11. Глава одиннадцатая
12. Глава двенадцатая
13. Глава тринадцатая
14. Глава четырнадцатая
15. Глава пятнадцатая
16. Глава шестнадцатая
17. Глава семнадцатая
18. Глава восемнадцатая
19. Глава девятнадцатая
20. Глава двадцатая
21. Глава двадцать первая
22. Глава двадцать вторая
23. Эпилог

Часть первая
Тайны и Смерти Илерии Грей

Глава первая

В тот день, весной 2361 года, на окраине Зес в небольшом районе Кёрстер небо цедило мерзкой моросью. Илерия Грей, еще трехлетняя девочка, не предполагала, что к вечеру старательно выращиваемая ею ромашка исчезнет. Исчезнет в огне.

Но как часто это бывает, она запомнила не ужас разрушительной войны, а всего один взрыв. А туман памяти о тех днях заставил ее — девочку, а потом и женщину — воспринимать мир как игру. Он крутился словно разноцветная юла.

Даже когда она пыталась вспомнить свое детство, то перед взором вставала лишь ромашка, исчезающая во вспышке. Нет, то был не отец, погибший, по словам матери тогда же, прикрыв своим телом единственную дочь, малышку Илерию, а проклятые цветки под тенью дерева.

Люди, несмотря на события тех дней, все так же жили и умирали. Так жила и она, гражданин особого значения, сейчас стоящая в ванной перед зеркалом, тупо уставившись в него. На миг показалось, что глаза этой двадцативосьмилетней женщины голубые. Абсурд, порожденный воображением. У нее глаза от рождения карие.

Пальцы пробежали по шраму на подбородке. Некрасивый, можно даже сказать уродливый, рубец шел по шее и заползал на лицо тонким щупальцем. Он болел. Постоянно. Как калеки ощущают фантомную боль в потерянных конечностях, так и ей приходилось мириться с зудящей пульсацией, сопровождаемой ступором, лишающим дыхания.

Меня раскатали.

Всегда одна и та же мысль. Она крутилась в голове, раз за разом, то усиливаясь, то утихая. Эти два слова сравнимы с мглой, слепой, как двухдневные котята.

Илерия Грей слышала эти чьи-то мысли, чуждые для нее, но одновременно знакомые. Они крутились, овивали ее извилины, сворачивались в незаметный клубок, как только возвращалась реальность. Но стоило отвлечься, они вновь расползались и, проникая все глубже, звучали в подкорке еще настойчивее. А за ними просыпались и боли. Ногти не раз раздирали шрам в мясо, пока неприятные ощущения, разминающие каждую косточку как под прессом, не проходили, пока голос не прекращал вещать во всю силу по телу

меня раскатали.

В такие моменты она говорила: «Волки вышли на охоту». Вот и сейчас в зеркало смотрели уставшие от боли глаза, а подбородок поблескивал выступающей сукровицей.

— Волки вышли на охоту.

Ее мать уже давно покоилась прахом в керамической банке в городском склепе. И хотя она превратилась в серую пыль, в жизни Илерии Грей ее наставления все еще имели вес. Именно из вечно блестящих красной помадой губ матери вылетало это поганое — по ее мнению — слово «волки». Волки неизменно возвращались в свой лес

Сегодня они кого-то съедят

поскуливали и рычали под окнами выбранной жертвы.

Сегодня на ужин у них соседи,

А завтра, может, буду я…

Илерия Грей часто пела эту песенку в детстве. Уже после ромашки, после отца, который тоже когда-то был, если судить по рассказам матери.

Откуда шрам, она не помнила. Он был уже после. После провала. Уже после

меня раскатали…

А может и во время.

Перед зеркалом Илерия Грей успокаивалась, пусть и боялась. Порой чудилось, что ее глаза не ее, а лицо чужое, словно приклеенная маска, готово расползтись, просочиться внутрь мозга и пожрать ее, уничтожить, растворить в себе. Оно пугало, но тут же исчезало, лишь слышала: «Волки вышли на охоту».

Это началось около месяца назад. Ее измученное тело погрузили в машину и увезли. Увезли прочь из железной, пропахшей влажностью ловушки плена. Но мысленно она все еще оставалась там. Далекое эхо напоминаний об Асаране, прибежища гнилых душ террористов, не давало о себе забыть.

И вот она стоит перед зеркалом одиночной палаты лишь в нижнем белье, по плечам и спине спускаются черные перепутанные волосы. Голубые глаза смотрят на нее из отражения, не мигая. Маска лица не улыбается, застыв в обрамлении светлых кудрей.

Илерия Грей заставляет себя думать, что это сон. Что Анна, белокурое отражение — вымысел, сотворенный одичавшим в плену сознанием.

— Кто ты? — спрашивала она, опираясь руками о раковину.

И тут же:

— Волки вышли на охоту, — шептали ее, но чужие губы в отражении.

Там волк. Там враг. Хищник с полной пастью зубов, готовый поглотить, обглодать каждую ее кость. Паразит еще не достаточно вырос, чтобы пожрать хозяина-носителя. Но скоро — Илерия Грей это знала — скоро у чужака будут силы взять верх над ней.

И эта боль. Шею сводило из-за нее. Лицо пульсировало, немело. Но она утихала. Медленно, но утихала, играя мыслями, как нитями марионетки.

«Убирайся к себе в ад!»» — думала Илерия Грей.

Ад существует. Она-то знала. Была в нем. Долго. Дни неумолимой погони, дни удушающего страха, трясущихся поджилок и отсутствия времени справить нужду. А после — время бесконечного странствия в собственных кошмарах. И среди них появлялась Она. Грустная, тихо рассказывающая свои истории, каждая из которых цеплялась, утягивала Илерию Грей в еще более глубокие ямы зыбучих снов, подсвеченных ржавым светом бесконечных пустынь Заграницы.

До сих пор в ушах бубнил гул пролетающих снарядов, разрывных пуль, а в глазах мгла и красное зарево Гремучей облачности. Она не знала, что же страшнее — тьма, без мыслей и чувств, или же клубы кровавых песков. Они страшны, они обе остались в памяти, обретя место рядом с белыми цветами ромашки. Будь та проклята!

Голова пухла под натиском мыслей. Треск и звон оглушали, создавая вакуум бессмысленности. В нем Илерия Грей и тонула. Часто, с каждым разом сильнее. С каждой волчьей ночью захлебываясь собственным безумием.

Даже тигр приходит, когда его зовут.

Илерия Грей желала отвернуться, вновь впасть в реальность, не ту, видимую в окружении ванны, унитаза и полочки с бутылями, а ту, привычную, лишенную шизофрении.

Сейчас 2386 год н.э.

Илерия Грей, спасшаяся из, казалось, смертельной ловушки, попала в ставший уже чужим водоворот привычных запахов и звуков. Год плена, поддернутый дымкой беспамятства, перекрыли несчастные пару недель в больничной палате.

Выругавшись, она вышла из ванной и начала бродить из одного угла комнаты в другой.

Илерия чувствовала себя лабораторной крысой, засунутой в мешок. Все дышало аскетизмом: лишь койка, тумба, да две двери. Одна вела в ванную комнату. Белые стены, белое все. Добро пожаловать в Систему, Илерия Грей! В Звезду, окоченевшую в границах шести городов, развивающуюся по устаревшим канонам и спрятанную под куполом в энергетических подтеках от врагов и друзей.

«ANTChristGroup заботится о будущем!» — лозунг многих поколений, к одному из которых относилась и она, Илерия Грей. Корпорация за все время своего существования с 2020-го года создала множество великих умов, зацикленных скорее не на будущем пяти наций, а на маркетинге собственного «Я».

Кусая губы, Илерия уставилась на дверь, на маленькое окошко. Она уже научилась не замечать заинтересованные лица врачей за толстым пластиком. Ее наблюдали, лечили, ей говорили вещи, которые она знала и без них.

Жизни тех, кого она, будучи ученым, спасла и погубила в стенах этой научной исследовательской базы невозможно пересчитать по пальцам. Ее труды и создавали то самое будущее, о котором так усиленно твердят Короли, прячась в крысиной яме Крон-а, великой столице Звезды. Никто не видит этих отцов Корпорации, но их власть и могущество неоспоримы, как и вина тех, кто остался по другую сторону, вынужденных прятаться в бункерах Заграницы от хаоса, сотворенного их собственными руками. Они погрязли среди мертвых городов, в плесени убежищ и нескончаемых войн с Системой.

Всякий гражданин обязан ненавидеть невидимого врага. И они ненавидят: честно, каждый день, начиная с утреннего горшка, и заканчивая грезами перед сном. Илерия Грей же выполняла этот долг усерднее остальных. Она убивала, создавая. В ее пробирках вырастали смертоносные вирусы, под ее наблюдением военнопленные лишались рассудка, с них сдирали кожу, гноили болезнями. И именно страсть к вершению правосудия толкнула ее отправиться в пасть Гремучей облачности для поисков новых методов убийств. Ибо Звезда требовала крови во имя отмщения за страдания мира. И вот ее, Илерию Грей, держат под замком, как преступника с Заграницы. Дни плена еще продолжались, но теперь ее держали не террористы, коих она презирала, «лечила» в своей лаборатории, а ее знакомые, в прошлом ходившие в ее подчинении. И, к сожалению, мамины «волки» не в силах победить реального врага.

Она вернулась, но утратила доверие Совета Шести. И только доктор Артур Джеймс может вернуть ей прежнюю жизнь одним росчерком в больничном листе. Илерия усмехнулась, вспоминая его физиономию. Блеклое подобие человека.

Ничто не помогало Системе безопасности восстановить в ее памяти год жизни: ни допросы, ни угрозы. И ублюдку доктору Джеймсу рано или поздно придется смириться с данным фактом и отпустить домой.

Илерия готова отдать все за родную кровать! Начинало застилать вуалью все то, что она должна была помнить еще многие десятилетия: родные стены, обклеенные золотисто-зелеными обоями, а не выкрашенные в сплошной белый больничные; огромные окна в гостиной с видом на сад. А чего стоит одно мыло, пахнущее цветами, а не туалетом! Кто угодно может продать душу Дьяволу за хотя бы один взор на что-то родное. Тем более Илерия Грей, побывавшая в плену, и приобретшая не только ужасную линию шрама, делающую ее и так не слишком привлекательное лицо грубым в чертах, но и кошмары.

Она улыбнулась, думая о доме, в котором провела всю свою сознательную жизнь.

Это была первая улыбка с тех пор…

В те мгновения, когда Илерия шутила с командиром, сопровождающим ее исследовательскую группу, все вокруг замелькало во взрыве. Потом ее вытащили из-под обломков. Она не видела их лиц, но сразу поняла, что попала в руки к террористам.

Воспоминания отразились в теле дрожью. Вкус конца. Когда ее перевернули на спину, она увидела пульсирующую раскрытую цветком рану, а вид собственных внутренностей дал понять, каково на вкус умирать. Легкие жгло от песка, пропитываемого под телом ее же бурой кровью.

И от того более странно, что она теперь здесь, спустя год. Живая и почти здоровая. Каждая кость, каждая мышца пульсировала, будто разминаемая катком. И больше ничего.

Пиликанье дверного замка отвлекло Илерию от созерцания темного слепого пятна зеркала на стене в ванной.

В палату вошел ублюдок доктор Джеймс: выше Илерии на добрую голову, блондинистый. Бесцветен до безумия.

— Доброе утро, — сказал он.

— Да неужели?! — Илерия криво улыбнулась, с трудом сдерживая гримасу презрения.

— Как вижу, Вы опять плохо спали? — доктор Джеймс не то спросил, не то сделал умозаключение, усаживаясь на стул у койки. Излюбленная поза правильного мальчика: коленки плотно прижаты друг к другу, руки, скрещенные на папке, словно для защиты чего-то важного.

— Отлично спала.

«Пройдет время и все станет как прежде» — думалось ей. Она, правда, в это верила, пытаясь слушать здравый смысл, свой профессиональный опыт.

— Не пытайтесь меня обмануть. — Доктор Джеймс тяжело вздохнул, открывая ее личное дело.

— Даже и не пыталась.

Илерия с трудом сдерживалась от того, чтобы не вырвать его бесцветные волосы. Она утешала себя тем, что ее ярость просто чуть усилилась после пройденных испытаний. Не более. Она и ранее замечала в себе эту черту, но в силу профессии и положения в обществе с легкостью уживалась с ней.

— Совету нужны доказательства, что Вы совершенно здоровы. Или же наоборот, — оторвавшись от результатов ее анализов, он посмотрел на Илерию. — Вы подверглись сильному стрессу, госпожа Грей. Я всего лишь хочу, чтобы Вы поскорее восстановили свою память.

С ее губ сорвался ироничный смешок. Совет Шести, эта кучка управленцев, думает о людях в последнюю очередь. Она прекрасно понимала, что ее обязательно выпустят отсюда, если придерживаться правил.

— Я была в плену, а не в туристической поездке, — сквозь зубы процедила она, подметив про себя, что доктор Джеймс что-то пишет в своем тонком сером блокнотике. — Ты, как ученый, должен понимать, как работает память.

Доктор Джеймс покачал головой и протянул Илерии папку, кивком прося взять.

Маленькое фото сбоку заставило ее поморщиться. Сделанное в первый день пребывания в больнице, оно не выдавало ни единой симпатичной черточки в ее лице: тощая морда борзой псины; огромные проваленные в синие веки карие глаза; искалеченное шрамом на подбородке лицо; сальный серый от пыли волос. Уже само это вызывала отторжение. Да и запах бумаги не дарил приятных чувств. Но доктор Артур Джеймс, когда-то ее стажер, любил оставлять закорючки своего подчерка на белоснежных листах. И, судя по всему, до сих пор не привык пользоваться компьютером.

Красивые буквы с трудом воспринимались Илерией, и потому диагноз в ровной рамке стандартного больничного листа она прочла несколько раз. На следующих пяти листах расписано, почему восстановление в должности и дальнейшее пребывание в рядах служащих научной базы невозможно.

— Ты в своем уме? — она уставилась на доктора Джеймса, пытаясь не зарычать. Ее верхняя губа подергивалась как у бешенной собаки, скалящейся на врага. — Ты никогда не отличался должным умом, Артур Джеймс! Это бред!

Он встал.

— Почему же, госпожа Грей? — голос его был тихим и спокойным, словно перед ним не было взбешенной женщины, в прошлом его учителя и наставника.

— Ты не можешь судить о моих политических взглядах, — Илерия задохнулась от возмущения. — Ты что этолог, черт тебя дери?

Доктор Джеймс покачал головой:

— Такие выводы сделаны не одним мной, госпожа Грей, — он указал пальцем куда-то в пустоту, словно иллюстрируя свои слова. — Вы здесь уже пятнадцать дней, а положительной динамики нет. Тем более при исследовании Вашего чипа на нем заметили некоторые дефекты. По-вашему, как Совет Шести отреагирует на подобное заявление? При проверке регистрационного номера не было выявлено отклонений от трафика, но при более подробном анализе компьютер заметил повреждение в области контактов чипа с нейронной сетью.

Чем больше он говорил, тем бледнее становилась Илерия.

— Если будет обнаружена попытка взлома, то, скорее всего Вашу судьбу уже буду решать не я, а СБС. Сегодня документы будут переданы бану базы. Он решит, как поступить.

Илерия онемела. Если Служба Безопасности Системы узнает о проблеме, то ее карьере конец, даже больше — ее жизнь будет окончена либо на виселице, либо в тюрьме.

— Нет. Ты не можешь! — она схватила доктора Джеймса за рукав. — Ты не скажешь им! Ты ведь знаешь, что будет со мной!

— Я даже не буду пытаться скрыть это! — он не смотрел на нее. Ему было сокрушительно стыдно.

— Этот дефект… — голос Илерии стал ровнее. — Что с ним именно?

— Пока ничего не известно, но будьте уверены СБС сможет разгадать эту загадку, — сказал доктор Джеймс. — От того еще опаснее скрывать подобное. Это нарушение закона. В лучшем случае за это грозит виселица.

— Эти остолопы слишком тупы, чтобы понять мою ситуацию, Артур! — Илерия прошла по палате и вновь схватила его, заставляя повернуться к себе. — Ты же сам говорил, что СБС не заметили ничего подозрительного! Просто отзови документы!

— Нет.

— Все что ты знаешь, Артур, дано мной! Ты даже вида крови боялся!

Доктор Джеймс поморщился и тут же отвернул от нее свое лицо. Он никогда не смотрел, когда она лично бралась за работу. Все это вызывало у него лишь рвотные позывы.

— Мне было мерзко то, что Вы делали с ними.

Ее брови дернулись в удивлении. Через мгновение на лице Илерии появилась злая ухмылка, еще более страшная от синевато-белого шрама.

— Так как ты умудрился получить эту должность? А, Артур?

Ее волновал этот вопрос. Маленький маменькин сыночек всегда был посредственным на фоне однокурсников. Илерия даже не могла назвать имя «Артур» без ноток омерзения из-за той слабости, что исходила от его хозяина.

— Так как? Мама купила кого-то из банов? Кто из правления базы решился на такое?

Доктор Джеймс злобно осклабился:

— Вы всегда думали обо мне, как о мелкой занозе под Вашими великолепными ноготками! И все потому, что я работаю по-другому?!

Илерия указала на папку:

— Все это — ошибка. А если и нет, то система безопасности не распознала ее.

— А если узнают?..

— Дай мне время, и ты получишь не только должность бана, мой мальчик, но и возможность подняться выше.

Доктор Джеймс напрягся. Его пальцы, сжимающие папку, побелели. Одна только мысль о власти вызывала у него обильное слюноотделение.

Илерия знала его тщеславную душонку. Он желал золота, но был настолько слаб, что и за несколько жизней не доберется до вершины. Эта белая лестница усыпана змеями. А он боялся змей, но больше всего он боялся убивать их. Но не Илерия Грей… и ему это прекрасно известно.

— Ты всегда любил подтасовывать данные, Артур, — шепнула ему на ухо Илерия. — Так почему не сделать этого и сейчас?

Доктор Джеймс все еще с сомнением посмотрел в черные от волнения и искушений женские глаза. Ему хотелось испить из кубка, что она предлагала. Илерия Грей — единственная, кто никогда не одобрял его, и вот, настал тот день, когда он сможет добиться чего-то ее руками.

Илерия видела все. В этих блеклых глазках песочного оттенка она всегда могла прочесть любую закромную мыслишку. Он хочет воспользоваться шансом.

Ее тонкие губы растянулись в усмешке, и доктор Джеймс воспринял ее как обещание.

— Одними открытиями не получить места в кресле совета, госпожа Грей, — наклонившись к ее лицу, сказал он. — Я не могу Вам доверять.

Он чует ароматную наживку, плавающую у самого его носа. Илерия с удовольствием стала подманивать эту глупую рыбу ближе, чуть подергав за удилище:

— Я знаю много секретов, мой мальчик! — сказала она. — Я у тебя на поводке и ты можешь сдать меня, если пойдет что-то не так. Я права?

Глазки забегали. Доктор Джеймс умен, он примет ее помощь, но сможет ли он понять, что проглотил крючок, а не затянул поводок на чужой шее? Вот она, слабость системы — ее граждане.

— Кто сейчас бан научной базы Зес?

— Виктор Беркли.

Все также он. Этот человек мастерски удерживается на своем месте, хотя его воззрения на систему противоречат законам. Илерии всегда было интересно, кто же стоит за Виктором. Кто тот человек, что прикрывает его зад, пока он проводит лекции в лучших университетах, говоря, что современный мир не слишком идеален. Он мечтает об утопии и ненавидит таких, как Илерия Грей. Он всегда считал ее крысой, падальщиком, не пугающейся проглотить тухлый кусок плоти.

— Ты можешь занять его место, если хочешь, — она облизнула губы.

Сладкие речи во имя спасения. Эта лестница со змеями для Илерии прекрасное место для прогулок. Она любила откусывать врагам головы. Но сначала она напевает им сладкие песни:

— Решайся.

Глава вторая

Тонкая линия подводки ложилась на веко вдоль не слишком густых, но и не жидких ресниц; жирная тушь, светлая помада, тон, скрывающий шрам.

Илерия смотрела на себя в зеркало в свете призрачного утреннего солнца. Безмятежное лицо, правильно подчеркнутое макияжем, стройная фигура в черном костюме. Красная рубашка с высоким воротником под самое горло, застегнутым на ремешок сбоку.

В тишине дома еле слышались звуки текущей по трубам воды. Они напоминали страшный шепот, от которого пробегал холодок, стоило только прислушаться.

Илерия закрутила волос в пучок, закрепив шпильками.

Прикрыв глаза, она постаралась сосредоточиться на звуках, преодолеть давление, пульсирующее в черепной коробке. Она сжала пальцы в кулаки. Руки дрожали. Анна все еще перед глазами, не боящаяся маминого заклинания, но боящаяся утреннего солнца. Кто она — этот ее кошмар — Илерия судорожно гадала, представляя те месяцы в плену. Может, то была ее сокамерница, может, ее мучитель?

Она смутно помнила Анну. Рваные кадры в черном ореоле. Илерия пережила в голове не одну историю, поведанную ею. Словно сама являлась частью существования вне Звезды, прячась по бункерам Заграницы.

— Почему мне больно? — спросила она, упираясь взглядом в линию шрама.

За ухом выбился вьющийся локон. Брови дернулись. Задрожавшими пальцами она вернула его на место.

Развернувшись на носках, Илерия вышла из ванной. Комнаты стали почти чужими: зеленоватые обои казались холодными; современная мебель торчала прямыми углами; шторы на окнах слишком тяжелые и темные.

«Я отвыкла,» — мелькнуло в голове Илерии. — «Просто отвыкла».

Она пыталась сохранять привычки. Ее жизнь всегда была такой и должна оставаться, течь так же, как и вода по трубам. Илерия не могла позволить жизни свернуть со своего направления. Только здесь водилась ее любимая рыба. Ее так легко обмануть, подманить и подцепить на крючок.

Улица встретила прохладным осенним ветром, вытянувшись в две стороны широкой дорогой. Обставленная по бокам комфортабельными белыми домами с искусственными зелеными лужайками, она еще спала. Здесь всегда тихо. И это нравилось Илерии. Высоко в небе собирались тучи, скрывая электрические подтеки на куполе Зес.

Машина уже ждала. Любимый черный форд.

— Госпожа Грей! — водитель поклонился, приветствуя ее.

Илерия не знала его. Ему было лет тридцать пять, рыжий, с хитрым прищуром.

— Меня приставил к Вам совет, — открывая дверцу, сказал он и опустил взгляд, будто стыдясь своего низкого роста.

— Как тебя зовут? — остановившись, спросила Илерия.

— Маркус.

— В следующий раз никогда не заговаривай со мной первым.

— Да, госпожа, — он поклонился. Подождав пока она сядет, закрыл дверь машины.

Она приказала отправляться в Собор Шести.

Эта группка управленцев думала над ее восстановлением слишком долго. Настолько долго, что утомила до нервного тика. В руках Илерии сейчас не так много козырей. К тому же она потеряла банальное доверие к себе. Ее дело до сих пор находилось на рассмотрении в военном суде. Но пока им ничего не удалось выяснить, пусть тот мужчина и пролил немного света на всю ситуацию.

Илерия оскалилась.

Единственный человек способный прояснить ситуацию — тот, что спасся вместе с нею. Валентин. Но ее не подпустят к нему. При любой попытке выяснить о нем чуть больше, Илерия терпела поражение. Ублюдок доктор Джеймс сообщил лишь то, что он бывший военный и его дело рассматривает главный прокурор, присланный из Крон-а.

Илерия видела Валентина урывками, когда приходила в себя. Он почти не смотрел на нее, и Илерия помнила лишь его профиль: ровный нос, полноватые губы, каштановый густой волос, сильные руки на руле. Образ запечатлелся в голове расплывчиво. Но и этого хватало, чтобы будоражить сознание. Даже в такой ответственный момент, мысли то и дело возвращались к нему.

Вскоре форд выехал из жилого комфортабельного района, вырулив на узкие центральные улицы. Высотки зажимали темные пространства тротуаров, по которым бродили люди, словно вырванные из разных времен.

Зес питался жителями всех социальных слоев. Со стороны казалось, что здесь царит утопия, где каждый равен. Но если взглянуть на эту тарелку, накрытую плащаницей, словно стеклянной круглой крышкой, легко понять, что мир не изменился за эти годы. Даже жестокая война не лишила человечество его привычек.

Илерия всегда жила в Зес. Посетив почти все города системы, она поняла, что только он может похвастаться бростью и скопищами офисных крыс. К коим, впрочем, относилась и она.

Но серым Зес был лишь днем, ночью же становился неоновым. Он не переставал жить никогда, лишь на пару часов перед рассветом все засыпало: с четырех до шести городская суета угасала. Два часа комендантского времени.

Илерия смотрела из окна машины, как смотрят на что-то неизмеримо блеклое. Даже лица не оставались в ее памяти. Ничего особенного, лишь пару ярких юбок и пальто за всю дорогу зацепили внимание, пока она не приехала к подножию величественного Собора, прятавшего в своем лоне властителей жизни этого города.

Высокие колонны уходили далеко вверх, подпирая аркатурный пояс с изображением благ Зес: в центре шесть фигур, восседающих в креслах, обращенных лицами к зрителю, а по бокам, словно в клетках, древние мифологические монстры, скалящиеся и пугающие.

Храм человеческого спокойствия, — так называли Собор Шести. Но на Илерию он давил и отталкивал. Невероятные размеры каменных стен и окон, ажурных из-за решеток и ярких из-за витражей и мозаик. Вычурно, антично, захватывающе.

Белые ступени. Сколько же на них было отрублено змеиных голов! Оказаться одним из шести достойно всеобщег бважения и страха. Ты можешь итаться Богом, если твоя голова не слетела с плеч, пока ты карабкался по мрамору этой лестницы.

Маркус открыл дверь, и Илерия, не давая себе послаблений, вышла, сжимая в карманах длинного пиджака пальцы в кулаки. Она не привыкла, чтобы кто-то хоть краем глаза видел ее волнение.

Она вступила на первую ступень, потом на вторую. Каждый шаг давался ей с трудом, — словно ноги не желали отрываться от белоснежного мрамора.

Илерия была готова на все, чтобы ей вернули ее место. Привычка к роскошной жизни бана осталась прежней. Ведь когда-то у нее были власть, деньги. Она тонула в этих наслаждениях, хотя второе ее волновало меньше, чем первое. Но любви к ним это не умоляло. Работа приносила удовольствие, она жила ею, пользуясь своими методами. И будь проклят этот Совет Шести, если они встанут на ее пути. Они сами окажутся в клетках, куда запирали врагов системы.

Илерия остановилась между двух колонн. Она была здесь и раньше, но сейчас они угрожающе нависали над ней, такой миниатюрной на их фоне: черная муха на мраморном белом полу. И позади этих великанов, на теле стен, уносящихся далеко вверх, трехметровая дверь. Даже два льва, горельефом выступающие из ее плоскости, символизирующих двух правителей всей системы, не помогали ей вписаться во все великолепие.

Отворилась дверь. Внутри стоял дворецкий в безупречном белом костюме, под стать всему Собору. Седой как снег волос убран в хвост, что визуально делало бледное лицо, давно не видевшее солнце, еще худее. Он служил здесь давно, все предыдущие разы Илерия видела его, и он не обмолвился с ней и словом, блюдя правила, предписанные профессией. Все, кто посвятил свою жизнь собранию, мог говорить лишь с членами Шести, со своими Богами, подобно монахам.

Дворецкий отступил в сторону, застыл в поклоне, ожидая, пока Илерия войдет.

Внутри темно, как в склепе, лишь посредине лежал красочный круг света, падающего через витражное окно. Огромные потолки, расписанные фресками. Стены, украшали картины. Древнее искусство соединялось с современным пафосом.

Дворецкий неспешно закрыл за ней дверь и жестом показал следовать за ним.

«Ты не должна нарушить порядок в Храме человеческого спокойствия,» — как-то сказал Илерии ее бан, когда ей выпала честь предстать перед Шестью.

Но в душе Илерии не было благодарности тем, кто подарил ей возможность войти. В ней было лишь чувство собственного достоинства. Ведь именно ее заслуги стали причиной того, что она ступает по раскрашенному витражным светом полу, возносится к палате собрания на лифте, где есть места на десяток человек, но где, возможно, никогда не находилось более одного за раз.

Дворецкий вызвал лифт. Дверь открылась. Здесь Илеррия будет краткие десять секунд, отсчитываемые тонкими часами на запястье. Мамины часы: серый ремешок, круглый циферблат, две винтажные стрелки и одна тонкая как игла.

Внутри пахло благовониями. И ни единой кнопки, — все управление ведется изнутри.

…Семь, восемь, девять. И только тонкая игла стрелки отсчитала десятую секунду, дверь отворилась. Илерию встретила невысокая девушка, облаченная в тот же белый цвет, лишь волосы черны и убраны в косу. Она низко поклонилась, указывая рукой вперед.

Девушка шла позади, не так как дворецкий. Она была словно тень Илерии, уже не обращавшей внимания на великолепие пейзажей в рамах, высокие вазы, синеватые из-за узоров, овивающих их пухлые бока. Скульптур, подпирающих две колонны у дверей, ведущих в палату собрания. Две химеры с трудом удерживали на своих могучих спинах потолок.

Торшеры тонкой работы разбрасывали призрачный красноватый свет вокруг себя, ложащийся нимбами на стенах.

Илерия остановилась, не доходя до дверей несколько шагов. Она должна ожидать, пока ей не позволят войти.

Посмотрела на часы. Точна, как всегда. Не раньше и не позже.

Девушка обошла ее и, повернувшись к ней лицом, выставила ладонь перед собой, давая знак ожидать.

Она смотрела прямо ей в глаза. Уверенная, статная, пусть и не такая высокая, как Илерия, но непоколебимая. Не вздрогнула ни на секунду от прямого зрительного контакта. В другой ситуации она могла вызвать уважение, но не сейчас, когда судьба одной из них решалась: пан или пропал.

Верхняя губа Илерии дрогнула, выдавая внутреннее недовольство подобным поведением служанки.

Лицо девушки оставалось бесстрастным. Лишь когда она отступила вбок, открывая дверь, отвела взор. Илерии померещилось, что она увидела там презрение. Что ж, это было не редкостью.

За длинным столом было шестеро. Все одеты в синие одежды. Крайним слева, горделиво задрав лысеющею голову, устраивался на подушке дряхлый г-н Эльмар. Рядом с ним всегда сидела моложавая г-жа Мария, стремящаяся выставить себя эдакой овечкой на фоне волков. Но Илерия прекрасно была осведомлена об ее «овечьем» нраве. Эти тонкие пальчики подписали немало смертных приговоров.

— Проходите, госпожа Грей, — заговорил крайний справа высокий, аристократического вида г-н Лукас, кутавшийся в свой синий плащ. В высоких потолках гулял сквозняк, гоняя забравшихся через тонкие окошки воробьев.

— Мы рады видеть Вас в полном здравии! — тепло улыбаясь, заговорила г-жа Мария, поправив очки на своем маленьком курносом носике. За тонкой оправой ее оленьи глаза выглядели еще более огромными. Она переглянулась с г-жой Жизель Арконской, той, что представляла интересы Крон-а, самой молчаливой из шести, говорящей лишь последнее слово и выглядящей как королева в дорогом синем: одна рука на столе, вторая на колене; светлый волос убран в высокую прическу; глаза небольшие, но пытливые, почти черного цвета.

— Доброе утро, Совет, — Илерия почтительно поклонилась и прошла к указанному ей креслу: высокая спинка, обитая, как и сиденье, белым бархатом; ровные лакированные подлокотники; чуть изогнутые кнаружи ножки. Лишь получив позволение она села в него, сделав вид полной покорности, сложив руки на коленях.

Она обвела взглядом каждого: г-на Эльмара; г-жу Марию, г-на Нортона, г-жу Жизель Арконскую, Виктора Беркли и г-на Лукаса.

Виктор. Теперь он добрался и до Собрания Шести. Илерия умело скрыла свое удивление и одновременное разочарование.

Он все время теребил воротник рубашки, оттягивая его от тонкой шеи. Серые седые волосы смотрелись пыльной шапкой, по которой Илерия неудержимо сильно хотела ударить.

— Пока Вас не было, Виктор присоединился к нашему скромному собранию, — г-жа Мария горестно покачала головой, — Никос скончался при трагических обстоятельствах. Вы, наверное, уже слышали об этом?!

Илерия отрицательно покачала головой. Доктор Джеймс старательно скрыл от нее данный факт. А за те дни, что она провела дома, ни разу не слышала новостей о г-не Никосе, как оказалось уже покойном.

— Я слышала, что господин Беркли все так же остается баном научной лаборатории?

Это была новая для нее политика. Ранее член Совета не имел права на практику, тем более научную.

— За время Вашего отсутствия многое поменялось, госпожа Грей, — вялым голосом, требующим прислушиваться к себе, сказал г-н Нортон. Его черные волосы, завиваясь в блестящие локоны, ложились на худые плечи. Хотя по виду Илерия не дала бы ему и сорока пяти, она знала, что он самый старший из присутствующих здесь. Этот человек достоин уважения. — Господин Беркли заслужил наше доверие, и Вы без труда можете называть его своим другом… как прежде, — он спрятал руки в карманы камзола. — Вы ведь были ранее друзьями, не так ли?

Виктор Беркли засмеялся:

— Она всегда пыталась меня наставить, — его мутные карие глаза смешливо сузились. Илерия видела в этой улыбке больше чем насмешку. Этот чудик слишком радикален для собрания. — Боюсь, после плена она станет еще более нетерпелива к моим мнениям.

«Ты чертовски прав, Виктор,» — подумала Илерия, скромно улыбаясь и тупя взгляд. Ему прекрасно бы подошла свернутая шея. Он станет ей другом лишь тогда, когда его душонка отлетит в другой мир.

— Если мне будет позволено звать его другом, я буду польщена, — выдохнула она, алея от собмтвенной лжи.

— Ну что Вы?! — Виктор прикрыл рот, подмигнув г-же Марии.

— Но все же, госпожа Грей, как Вы себя чувствуете? — спросил г-н Лукас, заглядывая в ее личное дело. Неон света компьютера делал его лицо еще более вытянутым, похожим на череп без плоти. — В Вашем деле указано, что Вы некоторое время находились под воздействием вредоносной среды, — Илерия побледнела, на миг прокляв ублюдка доктора Джеймса, — но никаких изменений это не повлекло. Вы невероятно сильная женщина! — улыбнулся он, подняв на нее взор. Белки его глаз белели в темных провалах теней.

— Расскажите нам, как Вы попали в плен? — спросила г-жа Жизель.

Брови Илерии на миг сошлись на переносице. Дрожащие пальцы метнулись к волосам. Этот чертов локон вновь выбился из безукоризненной укладки.

«Рассказать,» — метались мысли в ее голове, — «Что я должна им рассказать?»

Она ненавидела повторять собственные слова. Но Совет заставлял ее делать ненавистные вещи снова и снова.

— С самого начала, госпожа Илерия Грей, — сухо отрекомендовал г-н Нортон. — С самого начала.

Илерия сглотнула. Муть давно легла на ее воспоминания. Одного только желания было мало, чтобы разворошить свою память и достать их на свет.

То была весна. Март.

— Тогда я была баном в главной лаборатории, — начала рассказ Илерия. — Прошло ровно полгода как меня назначили на эту должность. То было шестое или пятое число, точно не помню, я получила приказ от Совета Шести отбыть на исследование заграничной зоны по направлению запад-восток. К моей группе, которая состояла из трех человек, не считая меня — Джордж, Сара и Рита, — приставили военных под командованием майора Хэрисона.

— Что именно Вы должны были исследовать? — спросила г-жа Мария.

— Я выявила у одного из испытуемых интересный штамм вируса. Его структура была схожа с мутацией, обнаруженной задолго до этого. То был ретровирус. Он имел очень большое значение для проводимых мною разработок.

Илерия помнила, как в ее лабораторию привели трех новеньких пленных, задержанных на территории близ станции Роуз, в направлении Сэсан. У одного из них она и обнаружила этот вирус. Капсула ДНК имела необычную форму.

— Тот подопытный, как я помню, скончался, — сказал Виктор, прищурившись. — Вы слишком рьяно резали бедного мальчика.

— Сколько лет ему было? — спросила г-жа Мария. — В деле указано, что семнадцать. Но г-н Беркли утверждает, что ему было не больше пятнадцати.

Илерия бросила короткий взгляд на Виктора. Закружилась голова. Отрицательные чувства вновь брали верх, пальцы сжались в кулаки.

— Подопытный был слаб, потому и казался младше своих лет.

Виктор хмыкнул.

— Он погиб, когда мы пытались выявить дополнительные функции вируса, но организм не выдержал. Мы получили достаточно материала данного штамма, но Совет принял решение исследовать его в родной среде, поэтому мне было приказано отправится в место, где и были задержаны эти три террориста.

— Ясно, — кивнул г-н Лукас. — Что стало с двумя другими? Они погибли?

— Нет, один остался жив. В его организме не было обнаружено никаких отклонений. Но думаю, его казнили, уже был назначен день суда.

— Только у Вас был доступ к секретной информации, или же у всей группы? — тут же спросил г-н Лукас.

— Часть информации была доступна лишь мне, — Илерия вздернула подбородок. — Я полностью следовала предписаниям.

— Тогда как Вы объясните, что сепаратисты узнали про эту операцию? — Виктор даже привстал. — Кто-нибудь из Вашей команды вел себя странно?

Илерия покачала головой, отрицая эту возможность. К сожалению никаких отклонений в поведении она не заметила. Все вели себя как обычно, по крайней мере, ее команда, а вот майор Хэрисон и его подчиненные были ей ранее не известны. Поэтому судить об их нормальности она никак не могла. Об этом тут же поведала, но получила лишь недвусмысленное недовольство:

— Разве Вы не изучили их данные перед началом операции? — вот г-жа Мария и оскалила зубы.

— Изучила, — Илерия хмыкнула. — Я до сих пор помню их дни рождения и дни рождения их самых близких. Мне не свойственно упускать детали, г-жа Мария.

Ее это задело, Илерия видела. Виктор откинулся на спинку кресла и спросил:

— При открытии коридора Вы ничего не заметили?

При открытии коридора? Чем ближе она подбиралась к тому моменту, как их подорвали, муть на воспоминаниях становилась все более плотной и тягучей. Вкус крови вновь вернулся на ее язык: сладковатый, отдающий металлом, словно пришлось лизнуть ржавый кусок железа.

Когда они приехали к месту открытия коридора — две мили в сторону Сэсан — высоко за куполом, нависающим над шоссе, светило солнце. Ослепительно белое, расплывчатое и огромное. Потоки электронов купола создавали эффект маслянистых пятен.

Майор Хэрисон тогда начал шутить слишком рьяно. Илерия не помнила, когда в последний раз так смеялась. Ее живот болел, а Джордж, Сара и Рита лишь недоуменно косились на нее.

Она никогда не видела такой охраны, как в тот день. Но к счастью никаких атак террористами предпринято не было. Все формальности были улажены за несколько часов. Ее команде выделили оружие, проведя небольшую лекцию по его использованию, наведя на всех присутствующих скуку. Илерия помнила, как Джордж зло комментировал наставления старого оружейника, показывающего все кнопки на ружье.

Все, кто связывает свою жизнь с наукой, должны были пройти военную подготовку. Хоть они и владели оружием хуже выпускников военной кафедры, но все-таки могли без труда перезарядить его, и тем более нажать на курок.

Но оружейник был непреклонен и всем четверым, даже Илерии пришлось съесть всю информацию без всяких исключений.

— На пограничном пункте все было тихо? — г-жа Жизель показала фото на галаграфическом экране. То был пропускной пункт перед коридором, через который они выходили за границу. — Вы знаете этого человека?

Илерия покачала головой.

— Это Эрик Штраутц. Он пропал после того, как мы потеряли связь с вами, — добавила г-жа Мария.

— Я его не помню, — Илерия постаралась сосредоточиться, и тут ее шрам пробило острым разрядом судороги. Ее лицо пусть и ненадолго, но все же исказилось.

— Вам нехорошо, госпожа Грей? — г-н Лукас с интересом вперился в нее взглядом.

— Все в порядке, — притворно сладким тоном ответила Илерия, упрямо выстояв болезненное ощущение.

— Может, все же Вас слишком рано выписали? — спросил Виктор. — Вы что-то слишком бледны.

— Я давно не была на солнце, господин Беркли.

В тот момент, когда она хотела добавить еле заметную колкость, г-жа Жизель вывела на экран другое фото. Там этот же мужчина стоял уже около Илерии и что-то объяснял ей.

— Вам показать все видео, госпожа Грей? Или Вы все же сможете вспомнить его? — спросила она.

Она припомнила эту шляпу. Но ведь такие были почти у каждого работника на пересадочных станциях по всем линиям шоссе. Другое дело, что он делал бы в закрытой зоне?

На фото можно было различить прямой нос, тонкие губы, спрятанные в курчавой темной бороде, средний рост, одежда из поношенной ткани. Этот платок в его руке.

— Как я понимаю, Вы его не помните? — г-жа Жизель не то спросила. не то подытожила.

— Я что-то припоминаю, но дальше все события словно в тумане, — призналась Илерия. — Я помню этот платок. Кажется, этот мужчина что-то говорил про Гремучую облачность, но что именно…

— Этот человек не имел допуска в ту зону. А Вы единственная с кем он имел контакт, — заявление г-н Нортона прозвучало как обвинение. — Кто он, госпожа Грей?

— Я не помню! — взвизгнула Илерия.

«Будь проклята!» — не это ли прокричал тот мужчина? — «Да чтоб тебя переварила Гремучая Змея!»

Илерия побледнела, даже не слыша слов, что говорила г-жа Мария г-ну Нортону. Она начинала припоминать этот низкий голос, потрепанную шляпу.

— Его сын… — начала Илерия.

— Да?! — глаза г-жи Жизель все это время были направлены лишь на нее.

— Он что-то говорил про своего сына. И проклинал меня… кажется.

— Его сын Гавриил работал в Вашей лаборатории. Он погиб, когда по неосмотрительности из лаборатории пытался сбежать подопытный. Тот его просто загрыз.

Каннибал. Да, Илерия помнила тот случай. Тогда погибло пять человек от рук этого мутанта, привезенного по ее приказу с Заграницы.

— Тогда я еще не была руководителем, г-н Беркли, — она прямо указывала на его вину в этой ситуации.

«Я умею крутиться,» — думала Илерия, заметив недовольство на его лице.

— Та трагедия случилась из-за ненадлежащей охраны палаты. Я ведь Вас об этом просила, г-н Беркли, — говорила она кротким голосом, не позволяя себе сорваться или выдать в себе чувство превосходства. — Таким образом, этот человек не на моей совести, уважаемый Совет. Это недосмотр военных.

— Если Вы так считаете, госпожа Грей, — согласился г-н Лукас. — В деле написано, что на Вас напали на третий день после выхода за границу. Это так? — получив утвердительный ответ, он продолжил: «Лиц и количество террористов Вы тоже не помните?»

— Из-за ранения я почти сразу потеряла сознание, — Илерия пальцами провела по своему животу, показывая место ранения. — Рана была слишком серьезной. Единственное, что отчетливо из последнего помню — мысль, что я уже труп, да вкус песка, перемешанный с моей же кровью! Я повторяла прокурору это уже несколько раз. Разве это что-то может изменить?!

— Вы можете еще что-нибудь вспомнить? У Вас было достаточно времени на отдых, — вставил свое слово г-н Эльмар, все это время задумчиво ковыряющий под ногтями серебряной лопаткой для перелистывания листов, — доктор Артур Джеймс сообщил нам о некотором психологическом блоке, что был у Вас после освобождения. Смотрю, Вы еще не справились с ним?

Желчь. Илерия почувствовала ее даже на собственных губах, пытаясь не осклабиться на слова.

— Не желаете ли Вы пройти курс реабилитации у доктора Азимова? — Виктор улыбнулся.

Пальцы Илерии непроизвольно сжались в кулаки. Азимов перестраивает психику под требования системы или Совета. Она знала его еще по студенческим годам, когда наблюдала за его работой на практике: его методы потрясающие. Он достоин восхищения, но от его умелых рук стоит держаться подальше, ведь однажды ей уже «посчастливилось» побывать в них.

— Я полностью жизнеспособна, — возразила Илерия. — Совету всегда нравились мои методы работы, проделанная под моим руководством, всегда приносила результаты!

Илерия чувствовала, что ее уводят ее в другую сторону.

— Моя работа осталась незаконченной, и только я смогу довести ее до конца, — она уставилась на Виктора. — Ведь Вам так и не удалось расшифровать данные, полученные мною за последние несколько месяцев работы? — Илерия прикоснулась кончиками пальцев к виску. — Некоторые вещи есть лишь здесь. Разве Вы не хотите получить одобрение Крон-а?

Госпожа Жизель осталась беспристрастна.

— Вы думаете, мы вернем Вам должность, когда Вы утратили доверие? — спросила г-жа Мария. — Не слишком ли наивно с Вашей стороны?

— Наивно предполагать, что кто-то сможет довести мою работу до конца. Я слишком долго трудилась над тем, что у Вас теперь есть! Я смогу за считанные месяцы снабдить военную отрасль новым оружием.

Илерия обвела всех взглядом:

— Я была в плену. Не я ли должна была утратить доверие к системе? Даже пройдя через этот… этот ад, я доверяю ей больше, чем господин Беркли, известный своими провокационными заявлениями!

Он зарделся. Ему не по вкусу подобные слова. Но надо отдать должное, прекрасно держался.

— Когда Вы познакомились с капитаном Уваровым?

Илерия с удивлением посмотрела на г-на Лукаса.

— Уваровым?

— Человек, с которым Вы спаслись из плена. Валентин Уваров, командир первого отряда Крон. Был взят в плен пять лет назад при зачистке пограничный территорий. По его словам он был в плену неосепаратиста Асарана, так же, как и Вы.

Илерия много раз слышала про этого террориста. Он славился неслыханной жестокостью.

— Это значит… — ее голос дрогнул.

— Нам доподлинно известно, что сам главарь неосепаратисткой группы управлял захватом Вашей экспедиции, — заверила г-жа Жизель. — Вы были в плену один год и пять дней, если быть точной.

— Что говорит этот человек, Валентин Уваров? — спросила Илерия, обращаясь лично к г-же Жизель, чувствуя ее предрасположенность верить ее словам. — Как ему удалось сбежать, и почему он забрал только меня?

— Он военный, причем лучший, долгое время был особистом в главной армии, — ответил г-н Лукас. — За его плечами не одно расследование. По его словам, его использовали в качестве раба для опасных работ. В Загранице даже воздух другой, пропитан смертью.

— У него есть какие-нибудь физические или другие отклонения?

— Его дело еще на рассмотрении суда, госпожа Грей, — нетерпеливо пресекла ее г-жа Мария. — Вы не в том положении, чтобы задавать столько вопросов.

— Не думаю, что он отделается так просто, как Вы, — улыбнулся г-н Эльмар. — Трибунал меньшее, что может ему грозить. Ну, или лишение всех звезд.

Он говорил это с наслаждением, растягивая каждое слово.

— Он спас мою жизнь, Вы должны принять это во внимание! — сказала Илерия. — Как военный, он должен был знать, что его ждет здесь, но он все равно вернулся, желая спастись!

«Гребаные твари!» — хотела она плюнуть им в лица, но крохи самообладания все еще сохранились. хотя обещали раствориться, если они продолжат.

— Вы считаете, что Ваша жизнь настолько ценна? — Виктор ухмыльнулся.

— А по-Вашему это не так?

Г-н Лукас поднял руку, желая прекратить разгорающийся спор:

— У нас не так много времени, чтобы решать чужие судьбы, господин Беркли, — он вновь обратился к Илерии. — Вы подавали запрос на восстановление в должности, не так ли?

— Да.

— Вы выдающийся ученый, и, как уже было сказано, Ваши методы и преданность очень помогали в развитии науки. И хотя некоторые из нас против Вашего восстановления в должности, мы все же решили дать Вам шанс.

— Спасибо! — Илерия чуть было не подскочила для поклона, но была остановлена г-жой Жизель:

— Но у нас есть одно условие. Вы должны пройти курс доктора Азимова. Один-два месяца, не более.

Сердце ухнуло, упав куда-то в желудок.

— Он Ваш коллега, и с радостью возьмется Вам помочь, — добавила г-жа Мария, выказывая свою усталость коротким зевком, спрятанным за ладонью.

— Когда я могу приступить? — спросила Илерия.

— Сегодня вечером Вам будут переданы документы, и, как только рассмотрите их, можете приступать.

— А теперь Вы можете идти.

Они встали. Г-н Нортон ударил пальцами по звонку. В зал вошла служанка и пригласила Илерию к выходу.

— Жеманные черти, — прорычала себе под нос Илерия, только двери Собора Шести закрылись за ее спиной. — Они дают мне испытательный срок, что ли? Ха!

Подобное отношение было для нее унизительно. Она была уверенна, что в подобном виноват именно Виктор Беркли. Трусливый павлин.

Он решил переварить ее и смешать с компостной кучей всего того дерьма, что втирал своим студентам на дешевых лекциях. Гуманизм, права человека! Пусть подавится ими и издохнет где-нибудь в сточной канаве!

— Домой! — рявкнула она, усаживаясь в машину. — Советую поторопиться!

Когда автомобиль сдвинулся с места, она достала из бара бутылку виски, плюхнула добрые полстакана и тут же выпила.

Они решили сыграть на ее нервах, даже не подозревая, что в ее голове уже начал созревать план.

Глава третья

Илерия вздохнула, позволяя себе расслабиться. Тело, особенно спина, ныло. Постепенно в голове стал униматься гвалт мыслей, оставляя место разрывающей мигрени.

Кружка, из которой была выпита не одна порция кофе, была пуста, а папок, присланных из лаборатории, оставалось еще много.

Прикосновения сквозняка начали вызывать у Илерии зябкость. Поэтому она, преодолевая лень, поспешила закрыть окно. За ним, выходящим в сад, было уже темно, только у летнего домика у самого края участка желтел, вызывая приступ воспоминаний, свет. Именно так светило солнце через потоки песка.

Рука скользнула к животу. Пусть там почти не осталось шрама, неприятное чувство все же захватывало до самого основания, холодя тело.

— Так хочется спать, — широко зевая, сказала своему нечеткому отражению Илерия.

Улыбнувшись, она представила спокойную ночь, где не будет этого пугающего образа, этих голубых глаз. Выход найдется, сейчас или потом, главное, как она думала — оставаться в здравом уме.

Вернувшись за рабочий стол, Илерия открыла следующую папку.

Опять становилось жарко.

Часы на стене, винтажные, как и многое из мелочей в этом кабинете, отсчитали двадцать минут пятого: тик-так, тик-так.

Единственный звук смешивался с шелестом прозрачной тюли. Сквозняк без преград гулял повсюду, задевая страницы в открытой папке; свисающий край брошенного на спинку софы пледа; волосы мирно спящей за столом Илерии.

Она распахнула глаза. Уснула прямо в кресле, не успев просмотреть еще несколько документов.

Резко выпрямившись, Илерия уставилась на колышущуюся от ветра ткань. Озноб пронзал ее тело острыми коготками. На мгновение ее охватила паника, но она поборола это чувство, списывая все на невнимательность. Встряхнув головой, встала, закрыла створки. Все так же по привычке постояла около него с минут. И лишь потом направилась в ванную, желая принять душ.

Резкий электрический свет на мгновение ослепил, заставив прикрыть глаза.

Скинув одежду, Илерия настроила воду и встала под теплые струи. Оперевшись рукой о кафель стены, наклонилась и посмотрела на свой живот: беленькие, тонкие почти незаметные линии шрама расходились цветком, не вызывая никакого дискомфорта даже при нажатии.

Не находя в себе силы дотянуться до шампуня, она просто стояла, рассматривая шрам и думала, что уже долгое время не спала так крепко. Сон придал ей сил.

Если бы только он позволил справиться, выкинуть из головы те глупые страхи.

Волки вышли на охоту.

Анна говорила, что Илерия похожа на одного из тех каннибалов, что ползают по запечатанным отсекам Асаран-а: ее голова думает лишь в одном заданном направлении и само ее существование бессмысленно.

— Жрешь мясо живых, не в состоянии учуять падаль, — запрокинув голову, Анна посмотрела на потолок, размяла шею. — Вряд ли ты понимаешь, кем являешься. Сколько нам осталось лет, по-твоему? Пятьдесят? Сотня? — она рассмеялась, сжимая в пальцах фотокарточку. Вот уже несколько недель всегда приносила ее, но не показывала. — На твой век бы хватило.

Ее голос глухой и одновременно с дребезжанием. Юношеская звонкость окрашивала слова в какие-то нелепые краски. Но каждый день Анна разговаривала с ней, вырывая из постоянного круговорота то ли снов, то ли воспоминаний. Быть может, поэтому Илерия видит ее. Она не помнит, чтобы в те дни хоть раз слышала какие-либо другие звуки. Даже шагов или шелеста.

Илерия, как и большинство людей, раньше спокойно относилась к зеркалам, но после плена возникла ненависть. Смотреть в него и видеть другого человека. Не понимать, сон это или же реальность.

Всю жизнь ее окружали болезни, уничтожающие не только тело, но и разум, превращающие мозг в кисель. Может, и ее мозг давно стал им?

Шепот труб снова обретал голос, и, если бы Илерия постаралась, то смогла бы различить отдельные слова, но лишь в тишине, где-то в стенах. И он смешивался с другим шумом. Словно кто-то был в доме. По телу пробежал озноб.

В доме раздались приглушенные шаги. Илерия не сразу сообразив, наспех натянула рубашку. Бросившись к стоящей у раковины высокой тонкой вазе, она взглядом скользнула по отражению в зеркале. Светлые кудри. И, словно позабыв обо всем, Илерия обернулась. Из отражения на нее смотрел ее ночной кошмар. Лишь она увидела ее лицо, то тут же пронзенное болью тело ослабло. Вцепившись пальцами в округлые бока раковины, она уставилась в него, преодолевая спазмы в животе, не замечая уже ничего, кроме бесстрастного милого, но такого пугающего лица.

По щекам скатились крупные капли слез. Все тело словно пронзили острые ножи, раскаленные докрасна пламенем: они резали ее плоть и выжигали невероятные зигзаги. Сердце не билось как сумасшедшее. Оно пропускало удар за ударом, кожа начинала синеть от напряжения мышц. Искаженное лицо напоминало маску грешника, брошенного в огненные реки ада.

Илерия не могла бороться. Она терпела. Ждала, когда эта златовласая ведьма покинет зазеркалье и оставит ее наедине только с собственным отражением.

Раньше голубые глаза смотрели, не моргая, всегда прямо. Лишь мертвое изображение. Ночь, каждую ночь оно заставляло Илерию смотреть лишь на себя. Но не сейчас: Анна отвела взор. Чуть вбок.

— Смотри на меня, проклятая ведьма! — закричала Илерия. — Смотри!

Но голубые глаза продолжали смотреть ей за спину.

— Ты слышишь меня? Смотри на меня! — сквозь судороги, пронзающие каждую мышцу, сквозь сковывающую слабость, она схватила с полочки стакан и ударила по отражению. — Сдохни, тварь! — крупные осколки, падая, разбивались на мелкие. Но голубой глаз на оставшемся в раме куске зеркала все так же смотрел прочь.

Илерия медленно обернулась. Тупой удар сшиб ее с ног. На секунду потеряв сознание, упав на пол, она громко выдохнула. Ее лицо вытянулось от удивления.

Первое, что она увидела — шляпа: коричневая и потертая.

— Ты больная, — глухой голос шипел. — Я надеялся, что ты сдохла, Илерия Грей! Но тебе же хуже, тварь!

— Почему?! — она, правда, не понимала, как этот мужчина оказался в ее доме, зачем сейчас ее куда-то тащит, сжимая жилистыми пальцами лодыжку. — Ваш сын…

— Заткнись! — Эрик Штрауц был без бороды, но все в нем было прежним. Столкнувшись с ним так, Илерия вдруг вспомнила, как испугалась в тот день. Его ненависти, желания ее смерти. Ей было плевать, что рубашка задралась до самого горла, обнажая мокрое тело, что кто-то увидит кусочек ее сумасшествия, что, в конце концов, из раны на голове, пульсируя, течет кровь. Но она желала поскорее избавиться от слабости и суметь вырваться из грязных мужских рук.

Пелена крови, стекающей по лицу, начинала застилать глаза. Боль вертелась в ее теле огромным, непомерным зародышем, готовым жить собственной жизнью.

— Ты убила его! — он отпустил ее ногу, с силой откинув в сторону. — Ты убила моего сына!

— Я не убивала, — Илерия пыталась подняться или хотя бы сесть. Но окровавленные руки скользили по паркету, а голова кружилась, смешивая низ и верх в единое закрученное спиралью полотно.

— Не убивала? — спросил он. — Этих монстров ты притащила в наш город! Габриелю был только двадцать один год!

— Я не убивала!

С трудом различая его силуэт, она пальцами терла глаза в надежде избавиться от кровавой пелены.

— Ты не настоящий, — губы Илерии еле двигались. Она, лежа на холодном полу под гуляющим по дому сквозняком не верила в то, что это происходит с ней. СБС бы позволила ему зайти так далеко.

Эрик Штрауц поставил палку, что держал в руках, ей на живот и оперся. Илерия начала задыхаться, корчась и скребя по деревяшке пальцами, занося под ногти занозы.

— Я самый что ни на есть настоящий! — он не смеялся. Ему было не смешно. и это заставляло паниковать еще больше. Илерия не могла понять, получает ли он удовольствие от того, что делает, или же ему плевать.

«Илерия, думай!» — но было невыносимо даже открыть глаза. А палка. Она слишком сильно впилась в кожу. Сползшая от попыток подняться ткань ночной рубашки пропитывалась сукровицей в месте давления. — «Прошу, думай!»

Волки вышли на охоту.

Взять себя в руки сейчас оказалось сложнее. Илерия хотела освободиться от него. Она пыталась вспомнить все, чему ее учили на военной подготовке в академии, пыталась сконцентрироваться.

— На твоих руках столько крови… ты хоть раз испытывала угрызения совести, отнимая чью-то жизнь? Хотя бы в первый раз?

Губы Илерии исказились в усмешке. Он — слабак. Ему никогда не понять ее работы. Черт, да он не сможет ее убить! Даже ради сына, ради мести, ради собственного достоинства.

Эта мысль подарила эйфорическое наслаждение от собственной силы. Он всего лишь говорит. Задает много вопросов, оттягивая желаемое словами.

— Так убей меня! — сквозь смех выплюнула Илерия вместе с кровью.

Где-то рядом лежал осколок стакана. Он выпал из рук, когда Эрик Штрауц притащил Илерию. Но она не могла даже оглядеться по сторонам из-за ощущения, что палка скоро проткнет ее насквозь, пришпилив к полу.

Эрик Штрауц выпрямился, поднеся свое орудие к ее лицу.

Если ты собрался убивать, — Илерия это знала, — то нужно убивать сразу, пока жертва не успела опомниться. И хотя ей приходилось иметь дело не с людьми, а с мутантами или с террористами, это правило не раз играло на руку. Пустословы умирают быстрее.

— Видимо, тебе в плену хорошенько промыли мозг, — его губы исказила кривая усмешка. — Будет ошибкой оставлять тебя в живых. Ты же сумасшедшая!

Он занес палку для удара, целясь прямо в ее голову, но Илерия не отводила взгляда.

— Мало ли сколько еще людей ты сведешь своими грязными опытами!

Тупой конец копьем в руках стремительно понесся вниз. Илерия была в доле секунд от того, как ее череп продырявят до холодного паркета. Но ей все же удалось перевернуться на бок. Второй удар хлыстом просвистевшей палки угодил по плечу. Илерия взвыла, упав лицом вниз.

Что-то твердое ударило в бок. Эрик Штрауц начал пинать ее ногами, выбивая воздух из легких, находившейся уже на грани беспамятства. Красновато-желтый свет начал застилась сознание.

Она уже не могла дышать, и когда оставалось немного до того, как ее ребра начали бы крошиться от усиливающихся ударов, под руку попал разбитый с одного края стакан.

Острые зубья мягко вошли в плоть ее щиколотки. Он закричал и поварился на спину. Кровь мгновенно пропитала штанину серых брюк.

Илерии это дало время превозмочь боль и схватить выроненную мужчиной палку и с ее помощью встать.

— Я убью тебя! — шипел он, зажимая пальцами рану. Его попытку подняться Илерия пресекла ударом по груди, заставляя вновь упасть навзничь.

«Надо было убить меня сразу» — подумала Илерия, нанося удары то по голове, то по ребрам.

Эрик Штрауц хрипел, плевался кровью. Лицо тут же стало оплывать, краснея в местах ударов, из ран сочилась кровь. Последний удар пришелся в глаз. Древко легко вошло в плоть. Илерия пальцами чувствовала мягкость тканей мозга, пока не уперлась в стенку черепа. Тело несколько раз дернулось и затихло.

Ее живот сводило судорогой, рубашка прилипла к коже, и пришлось оттягивать ее, чтобы избавится от стесненных движений. От резкого движения тело пронзило адское жжение.

Туман нереальности до сих пор не давал ей очнуться и понять, где она. Златовласая ведьма смотрела на нее из отражения в окне. Руки, рубашка, ноги, лицо в крови. Анна, как и Илерия, сжимала в одной руке древко, опираясь на него.

Труп у ног выглядел несуразно, а за окном в желтом свете стоял летний домик. Схватив тело за ногу, Илерия потащила его прочь, даже не вытащив палку из черепа. Она узнала в ней черенок от лопаты, что всегда стояла у двери.

С трудом протащив труп через лужайку к домику, Илерия засунула его в дальний угол в кладовой. Немного подумав, вернула черенок на место, соединив со стальным штыком, и вошла в дом. На полу чернели разводы крови, идущие дорожкой до самой двери. Илерия в спешке принялась убирать следы кровавой борьбы хлоркой, осознавая насколько опасно ее сегодняшнее положение. Подобная провинность, тем более убийство, не входили в ее планы.

Она могла бы обратиться в органы охраны, но что-то ее останавливало. Ей не доверяют, за каждым ее шагом следят. К тому же у ублюдка доктора Джеймса есть на нее компромат. Он не станет хранит секрет убийцы, а просто сдаст. Ему страшнее за целостность шеи, нежели наличие работы по специальности.

— Сегодня кошмар слишком реален, — Илерия рассмеялась и села. Оперлась спиной о ванну, то и дело прокашливаясь от сгустков крови в горле.

Этот идиот пришел убивать ее черенком от лопаты. Будь она на его месте, то прихватила бы пистолет.

Глава четвертая

Илерия проснулась, лежа на полу в ванной среди зеркальных осколков. Из открытой двери лился свет, падая на лицо ровной молочной полосой.

Резко сев, она посмотрела на свои пальцы. Под ногтями темнели занозы и грязные полосы запекшейся крови.

Потом Илерию вырвало.

Никогда еще она не чувствовала себя так от одной мысли, что кто-то умер от ее руки. Она видела столько смертей, что теперь более удивительной казалась жизнь.

Но все было как и прежде. Добавился лишь рваный ушиб на голове под спутанными от запекшейся крови волосами и саднящий синяк на животе с подсохшей за ночь коркой крови и лимфатической жидкости. Уже потом, стоя в душе, смывая с себя ночной кошмар, Илерия соотнесла свои раны с разбитым зеркалом. Она не смогла совладать с собой, разнесла его стаканом, что нашла в спальне, а может и поскользнулась, приложившись головой.

Уж слишком неясно она помнила эту ночь. Какие-то нереальные черты имели минуты пережитого страха. Ей привиделся очередной волк не умеющий пользоваться клыками.

Натянув свитер и брюки, Илерия недовольно поморщилась, оценила ущерб. В раме зеркала остались лишь несколько крупных осколков, остальные валялись на полу и раковине; длинная синяя ваза, — самая любимая мамина вещь в этом доме, — также лежала у стены с отколотым краем у горлышка.

Но что-то подсказывало, что все произошло в заправду. Утро оказалось слишком паршивым, чтобы списывать все на чистой воды галлюцинации или нездоровый сон. Перед глазами стояло единственное более или менее четкое воспоминание — размазанная тропой через гостинную кровь.

— Эрик, — Илерия бросилась туда и уже схватилась было за ручку двери, как раздался звонок в дверь. Он сначала, — самым первым резким звуком, — застал ее врасплох, заставив подпрыгнуть на месте и вскрикнуть, а потом и вовсе впасть в странное чувство прострации. Но кто-то за дверью слишком жаждал увидеть хозяйку.

— Открывайте! — мужской голос звучал с одной стороны сдержанно, но с другой ничего хорошего не предвещал. И последнее оказалось верным. — Открывайте, служба безопасности!

Вот тут Илерия запаниковала по-настоящему. Трель звонка звучала все настойчивее, — как и голос, — а времени что-либо сделать у нее никак не оставалось. Потому она неуверенно, но все же пошла открывать.

На пороге стояли трое.

— Сержант Скот, — представился тот, что стоял на верхней ступеньке, наматывая на палец выбивающуюся из-под черной фуражки темную прядь волос. — У нас ордер на обыск Вашего дома. — И, не дожидаясь ответа от Илерии, они вошли, вручив ей лист, неаккуратно сложенный вчетверо.

Сержант Скот напоминал сморщенный боб: лицо маленькое, выпирающий вперед подбородок и лоб, широко расставленные глаза, один из которых то и дело скрывался за прядью волос, когда палец сержанта переставал теребить ее и отпускал.

На листе стояла подпись г-жи Марии.

— Сука, — зашипела себе под нос Илерия, пробежав взглядом по обвинительному пункту.

— Сержант! — Илерия нагнала его. — Какое ко мне это имеет отношение? Я без понятия, где этот Эрик!

— Он был ночью замечен на территории близ Вашего дома. Собрание Шести считает, что Вы покрываете преступника. — Сержант Скот повернулся к низкорослому напарнику, что обыскивал кухню: «На территории есть еще одна постройка, проверьте там».

— Какого черта? — Илерия с видом полного негодования, возмутилась. — Покрываю преступника?

Она ушам своим не могла поверить. Она больше всех в этом мире ненавидела всякого рода преступников. Из-за таких как они мир пошел прахом и пять великих наций вынуждены прятаться под плащаницей, каждый день страшась, что великая чума террора вновь проникнет в их ставшую, наконец, размеренной жизнь. Да она была готова собственными руками убивать не только сепаратистов, но и каждого, кто перешагнет линию закона!

Эта тварь Мария. Она своим лживым змеиным языком хотела запрятать Илерию подальше, угождая своим тщеславным замыслам. Она искусно вила свои тонкие паутины вокруг чужих жизней, что никто, даже самый зоркий человек не смог бы обвинить ее в лицемерии.

Но с другой стороны она не смогла бы без доказательств натравить на Илерию СБС. Значит, если Эрик Штраутц утром был замечен, — как сказал сержант Скот, — у ее дома, то…

Илерия сглотнула, почувствовав приступ тошноты, что не осталось незамеченным:

— Вам нехорошо? — Сержант Скот опять накрутил прядь на указательный палец, и слегка подергивая, внимательно заглянул в ее лицо.

— Да. Этот человек как-то угрожал мне. Неужели Вы считаете, что я способна принять его в своем доме? — Спросила Илерия, трясущимися пальцами поправляя все еще влажный волос и гадая, что же ей делать, ведь, судя по всему, в ее летнем домике сейчас будет обнаружен труп. — Черт, да я же старше Вас по званию!

«Боже, я убила его!» — Сама мысль об этом вырывала из Илерии последние крохи самообладания.

— Если он и пришел бы в мой дом, то точно не искать убежища! — Она почти перешла на крик. — Да я не встречала бы Вас живой!

— Если это так, то не вижу повода так волноваться, — сержант Скот смотрел на Илерию с прищуром. Так смотрят ученные на своих крыс, которым ввели какой-нибудь яд и ждут, когда та умрет, перестав, в конце концов, дергаться в мучительных конвульсиях.

— Здесь все чисто. — Из спальни появился ефрейтор, что осматривал дом. — Почему у Вас разбито зеркало в ванной комнате?

— Поскользнулась, — ощетинилась Илерия, но тут же холодно добавила: «После душа».

Желая сохранять самообладание, она представила несколько путей развития событий: они находят труп, ее садят в тюрьму и вешают; они находят труп и она, убивая их, сбегает, но рано или поздно ее все равно поймают, и, опять же, повесят; она сознается, что он проник в ее дом, тогда ее, возможно, помилуют за содействие. Других вариантов она не могла рассматривать, уже полностью осознав, что ночью воткнула черенок от лопаты в глаз Эрика и спрятала труп в летнем домике.

— Вы до этого сталкивались с Эриком Штраутцем? — Усаживаясь за кухонный стол, спросил ефрейтор, представившийся Томасом Полесским. Рубашка на его плечах опасно натянулась, словно обещая лопнуть под непомерно накаченными мышцами. — Были у Вас еще какие-нибудь контакты, кроме того, что произошел пятого марта? — Он разложил перед собой уже знакомые Илерии фотографии.

— Нет, — ответила она, опасливо прислушиваясь к звукам в доме. Еще не вернулся из летнего домика третий военный.

— Как Вы объясните, что он делал у Вашего дома этой ночью, а именно в половине пятого? Это ведь комендантское время, не так ли? — Илерия кивнула. — Значит, никаких контактов Вы с ним не имели. — Ефрейтор Полесский ненадолго замолчал. — Советую Вам признаться, и, тогда, может, Вас помилуют. Вы же не хотите болтаться в петле в эти выходные?

Умереть — не самая радужная перспектива, тем более для Илерии, всегда слывшей огромным социальным потенциалом. Она одна из первых была в рядах тех, кто поддерживал смертную казнь и вот, скоро сама может угодить в ад. И за что? За то, что защищала собственную жизнь от преступника?

На ней одна вина, — считала Илерия, — то, что она не сдала труп СБС, а спрятала в темном углу, да аккуратно починила разобранную лопату, вернув ее на грядку, не предоставив как улику в полиэтиленовом пакете!

По дому раздались неспешные тяжеловесные шаги третьего военного. Его неимоверно огромные ноги, обутые в тяжелые ботинки бухали так, как ударяют гири, если их опустить на пол с высоты не менее десяти сантиметров. Илерия села. Желание сорваться с места было сильнее ее здравого смысла. Оно червячком поедало мозг.

— В домике все чисто. — Он коротко посмотрел на Илерию с высоты своего маленького роста настолько серьезно, насколько позволяли его хмурые сведенные на переносице кустистые брови, выжженные на солнце до золотисто-рыжего цвета.

Илерия никак не ожидала подобного исхода их визита. Она уже смирилась с тем, что самолично спрятала труп Эрика Штраутца в углу своего пряничного домика.

— Как давно Вы посадили эти цветы? — Спросил сержант Скот, выглядывая в окно, с интересом рассматривая рыхлую землю. — Вы случаем не закопали туда труп Эрика Штраутца?

Этого она бы не сделала даже в крайнем случае.

— Вчера днем, — сказала Илерия.

— Вы уверены? — спросил усатый ефрейтор Полесский.

— Я еще в своем уме, господин Полесский!

Илерия посмотрела на него коротко, желая этим показать, что подобные разговоры бессмысленны и если они хотят и дальше строить какие-то только им известные догадки, то ее дом — не самое подходящее для этого место.

— Госпожа Мария уверена, что Вы имеете к этому человеку непосредственное отношение, — заглядывая ей в лицо, сказал сержант Скот.

— Госпожа Мария умная женщина, но думаю, сейчас она ошиблась, — осклабилась Илерия. — Если Вы закончили — прошу Вас покинуть мой дом, меня еще ждет много работы.

— Вас же восстановили в должности, госпожа Грей? — Улыбаясь одними губами, сказал низкорослый с кустистыми бровями солдат. — Удивительно, ведь Вы так долго были в плену.

— Пленник — не значит перебежчик.

— У-у! — засмеялся

...

автордың кітабын онлайн тегін оқу ПарадигмаВасилина Широкова