слеп, потому что смотришь, — отвечает Кейсукэ. — Ты должен научиться не смотреть.
Меллану лисица сказала: „Все, в чем не было озарения, исчезает, ничтожность и благодать равно бесконечны“. А мне она говорит: „Каждый человек идет к часу своего рождения, мы умираем в одиночестве и вновь рождаемся в свете. И в промежутке между этим концом и этим озарением мы совершаем истинное путешествие“».
услышать. В любой хорошей истории пересекаются три главных оси, по которым все мы, жалкие пылинки, перемещаемся, и каждый сдвигает свою жизнь в зависимости от собственных возможностей и ущербностей. Рождение, любовь, смерть
В мае, месяце откровений, начал и концов, Хару
Ты полагаешь, что все рождается из формы, но дело обстоит ровно наоборот, форма — всего лишь видимая часть духа и доступный восприятию образ его власти, — сказал Кейсукэ.
Не знаю, зачем я тебе это говорю.
Он взглянул на Хару.
— Но ты-то ведь знаешь, верно? — сказал он еще и ушел
Это упоение принесением дара, — сказал Поль. — Когда даешь, ничего не ожидая взамен, потому что понял истинный смысл дарения. Я завидую твоему опьянению
! — сказал Кейсукэ. — Ты еще думаешь, что у тебя есть выбор! Но любому человеческому существу требуется кто-то другой, чтобы сопровождать его в падении и в рождении.
но снимки не передавали ни запахов, ни света, а главное — манеры людей двигаться. А больше, чем экзотичность обстановки, лиц и языка, именно движение прохожих рождало ощущение неодолимой чужеродности
Дзиро говорил, что человек, который думает, будто знает себя, опасен. Но на самом деле он следовал пути чая и знал, кто он. Я сделаю из маленькой гостиной с северной стороны чайную комнату, мне необходимо видеть, у меня больше нет времени на предположения
