Лева такого рода спекулятивный треп называл законом внутреннего перераспределения.
Я теперь знаю, кто я…
— Ты замотанная женщина, у которой семья, работа, отношения с людьми, командировки… Не казни себя очень… В конце концов…
Мыслит — значит, существует.
Ты ведь будешь думать, а вдруг это действительно сказано у Маркса? Ты ведь из начетчиков по части философии? Тебя ведь сбить легко?
А то, что кормит, поит и одевает, должно соответствовать правилам игры сегодня. Знаешь, это марксизм!
Все, что не пересекается с реальной жизнью, может быть каким угодно.
— Надо было следить за ней, — продолжала Женя. — Раз у нее нет образования, раз ее работа суть оплачиваемая общественная, то надо же жить в конкретном времени, а не поперек его… Потом, прости, но ее одежда, она меня просто потрясла. Так уже давно не живут. Почему у нее нет двух, трех костюмов? Я посмотрела ее шифоньер… Это ужас! Ты видела ее белье? Она ходит в мужских сатиновых трусах. А обувь? Уцененная обувь из детского магазина. Но зато она на свои деньги купила в школу оборудование для химического кабинета. Я просто вижу, как над ней смеется директор школы. Над такими людьми и надо смеяться, потому что из всех возможных путей они выбирают глупейший! Видите ли, ей надоело бороться с этим директором и объяснять ему значение пробирок и реактивов. Ну не можешь объяснить — употреби власть. Нет власти — найди хитрость. Тысячи вариантов, кроме глупейшего… Возьмите мои жалкие деньги. Взял ведь, взял!
О голом идеализме говорила голая женщина.
Все ведь так поступают, давно уже такая жизнь, когда голый идеализм и голая вера просто раздражают.
