В тот день у шлюзового спуска как раз пришвартовалось много катеров, и женщины, окруженные малышами, закупали провизию в лавчонке, служащей одновременно таверной.
Еще в школьные годы он недолюбливал Сборщика, да и вообще терпеть не мог людей, неожиданно возникающих из прошлого, которые дружески хлопают вас по плечу и позволяют себе называть вас на «ты».
— Предпочитаю остаться здесь и закусить вместе с вами.
— Здесь? На кухне? На столе без скатерти?
Однако комиссар говорил правду. Раймонда оказала ему большую услугу. Здесь он чувствовал себя непринужденно. Скинул пиджак и закатал рукава рубашки. Время от времени он вставал, чтобы подлить кипятку в кофе.
— Ума не приложу, что ее здесь удерживает. — Раймонда снова заговорила о старой Жанне. — Денег у нее столько, что самой ей никогда не истратить. Детей нет. Никаких
В ее глазах зажегся веселый огонек и даже — бог знает, быть может, сейчас это могло показаться и неуместным — какая-то юношеская удаль. Она была довольна собой. Она была горда тем, что совершила. Она даже немного подтрунивала над толстым комиссаром, который не сумел довести до конца это дело.
С такими людьми всегда бывает труднее. Приходится преодолевать иллюзию порядочности, которую придают им изысканные манеры, прекрасные дома, автомобили, слуги. Нужно научиться видеть их такими, как они есть, без позолоты, голенькими!
Еще немного, и он отправился бы, вопреки своей воле, к норвежским фьордам, как багаж, отправленный Маликом. А ведь он старик. Как тяжело говорить правду таким людям, уличать их в неблаговидных поступках...
Раз уж так получилось, что из создавшегося положения нет другого выхода и ни у кого не хватает мужества довести все до конца, пришлось это взять на себя старой бабушке.
