Не знаю, – пожал плечами Мрак. – А почему бы нет? Жаба тоже человек… Я тоже жаба, если поглядеть как следует. – Ваше Величество, это в каком же… смысле, иносказательно? – Все мы жабы в том или другом. Только прикидываемся разными тварями. Вот мы даже людьми…
Чем-то смешны и близки эти несчастные и в то же время счастливые, ибо хоть против них и весь белый свет, как им кажется, но что им белый свет, когда они двое заодно?
Может быть, на ночь теплых баб напустить на ложе?.. А то как-то чудно: быть тцаром и не хватать, не грести их под себя. – Все выжжено, – ответил Мрак рассеянно, – все в пепле по щиколотку. Пусть пройдут теплые дожди, вырастет молодая зеленая трава, вот тогда и пустим коней!.. Да не боись, на звезды сёдни смотреть на стану.
умирая, может с гордостью сказать: зато пожил в свое удовольствие! Говорят же, что лучше короткая жизнь, но со славой, чем длинная, но неинтересная… – Говорят, – согласился колдун. – А что еще могут сказать?.. Даже на смертном ложе мужчины не любят сознаваться в дурости… Когда умирает от дряхлости, ему все равно, сколько было золота, женщин, сколько убил, зарезал, задушил. Он смотрит на молодые лица своих друзей и думает, каким дураком был! Сейчас бы, дескать, и я вот так бы…
Первая попытка, – сказал он. – А считается до трех, верно?.. Так что мы еще не потерпели неудачи, понятно?.. Вот когда трижды мордой в грязь, тогда да, идиоты… Манмурт отвел взор, он-то понимает, что лучше учиться на чужих ошибках, но еще не знает, что настоящий мужчина учится только на собственных.
Но тцар во дворце должен быть, иначе… – Что иначе? – Иначе, – вздохнул старик, – интриги, заговоры, борьба за трон, война… А когда видят тцара, да к тому же тцар бодр и весел, то и все бодры и веселы. И про борьбу за трон не думают.
– Да это так говорится. Такому тцару положено сотни две. Меньше нельзя – урон его имени. Но он сразу сказал, что одного вида этих дур не выносит. Конечно, малость зазвездился: кто от женщин ума ждет?
Он зажал ее голову между колен и звучно отшлепал по толстому заду. Хрюндя вопила так, что звенело в ушах. Вряд ли от боли, скорее – от несправедливой обиды. Ягоды сами вылезли навстречу! И еще пахнут нарочно!
