Увидев, что принц очнулся, Хуа Чэн медленно оторвался от его губ и будто хотел отодвинуться. В такой критический момент Се Ляню было не до стеснения — он вскинул руки и крепко обнял князя демонов за шею, чтобы вдохнуть назад отнятую духовную силу.
Хуа Чэн, очевидно, такого не ожидал; на миг он потерял бдительность, и энергия хлынула в обратную сторону. Опасаясь, как бы тот не отстранился, Се Лянь поспешно обхватил ладонями лицо князя демонов и перекатился так, чтобы прижать его к земле. Принц почувствовал, как поток силы заполняет тело, отчего внутри разливается тепло. В это время дверь обители Водяных Каштанов скрипнула, и на пороге возникла зелёная фигура, похожая на гусеницу.
— Твою ж мать! Это кто у нас такой смелый?! Поганый ворюга! Додумался вломиться ко мне и потревожить мой сон! — Мужчина громко чихнул. — Да я...
Он не успел закончить, потому что увидел во дворе двоих сплетённых в страстном поцелуе. Белые одеяния, красные одеяния — кому ещё они могли принадлежать?
Ци Жун пронзительно заверещал:
— Уй-ё-ё-ё!..
птицы умирают ради еды, а люди ради денег.
Тот, кто отведает твою стряпню, освободится от оков всех трёх миров и перескочит шесть кругов перерождения разом!
— Саньлан... может, поменяемся?
— О чём ты?
— Ты будешь сверху, а я снизу.
— Какая разница, кто сверху, а кто снизу
Демон скривил губы, но быстро вернул себе невозмутимый вид.
— Что ж, я объясню вам, что для меня страдание, — тихо сказал он. — Видеть, как человека, которого я люблю, унижают и втаптывают в грязь, но быть не в состоянии что-либо сделать. Самое мучительное — осознавать, что ты никто и ни на что не способен.
Гэгэ, давай поженимся! — сказал вдруг с улыбкой Хуа Чэн.
— А? — растерялся Се Лянь.
Князь демонов смотрел на него в упор; они сидели очень близко — ни спрятаться, ни отклониться.
Едва Се Лянь немного отстранился, Хуа Чэн положил руку ему на затылок и прижал к своим губам ещё плотнее. Не успев прерваться и на мгновение, их поцелуй стал только крепче
— Господин, вы кого-то насиловать собрались? Так мы вам поможем! Давайте подержим!
— Прочь! — рявкнул Хуа Чэн.
На самом деле я понимаю, что ты чувствуешь. — Помолчал немного и добавил: — Я тоже хлебнул горя. Порой не мог отделаться от мысли: вот бы нашёлся тот, кто полюбит меня, даже видя, как я барахтаюсь в грязи и не решаюсь подняться. Но я не знал, возможно ли это, и боялся показываться людям на глаза... Однако я уверен, Саньлан, тот, кого ты выбрал, ни в коем случае не стал бы отзываться о тебе дурно, что бы ни случилось! — Ещё помолчал и продолжил: — Для меня едино: окружён ты сиянием или повержен в грязь, — значение имеешь только ты сам. Я восхищаюсь тобой и хочу знать о тебе всё. Я завидую человеку, которому когда-то довелось увидеть тебя другим, ведь мне такого шанса судьба не предоставила. А сумеешь ли ты удержать в руках своё счастье, лишь на треть зависит от воли Небес, а в остальном — от твоей смелости
— Наверняка умница и красавица?
— Само собой! — поднял брови Хуа Чэн. — Золотая ветвь с яшмовыми листьями [2]. Я влюбился ещё в детстве и преодолел множество препятствий на пути к своему счастью.
