В этом городе старом все деревья — высокие.

К полуночной дороге

Крадутся особнячки.

Что-то я сочинял и язык от усердья высовывал,

И шумела листва,

И крутились дожди, как волчки.

В лабиринтах коры — и рассветы, и сумерки.

Над старинной кладкой ржавеет громоотвод.

То со мной сверкнёт

И со мною в землю уйдёт.

И останется город, насквозь переименованный,

А под пыльным космосом

Раскидистых крон

Прянут детские крылышки

Моей тетрадки линованной,

И сойдутся над ними звёзды

Со всех четырёх сторон.

Лето, закат, ветерок.

Трепет и медь.

Жить надоело, сынок?

Надо терпеть.

Месяц подряд выходной,

Вечность подряд.

Все алкаши у пивной

Власть матерят.

Милостив бог к дуракам,

Тем, кто смешон.

Я напивался и сам,

Лез на рожон.

Тот, кто смешит, не грешит

И не спешит.

Лето! Гуляй на гроши,

Весла суши.

Бедствуй, как все на Руси,

Да не глупи —

Сам себя перенеси,

Перетерпи.

Лето, закат. Шелупонь

Пьет у пивной.

Бледный заблудится конь

И вороной.

1.

Водка, водка, послушай, водка,

Дай уснуть.

Фронтовая мамина фотка

Давит грудь.

Из-под вражеских бомбежек,

Из-под пуль и добра, и зла

До великой Победы все же

Ты меня, мама, донесла.

Отдыхали твои воздыхатели,

Ткнув «Казбека» гильзину в пол…

Я в тебе, как в маскхалате,

Победе навстречу полз.

Костыляли, ползли, летели

Рядом с маминым животом

Гимнастерки, бушлаты, шинели

Тех, кто станет ещё отцом.

Проползла слезинка полмира,

Ты с губы слизнула слезу.

Я еще не родился, милая,

Я к Победе ползу.

Исполать войне, что не убила,

И стране, что не победила

Неубитых беременных баб

Ни сумой, ни тюрьмой — а могла б!

Водка, водка, послушай, водка,

Мы виной без тебя пьяны.

Бьет Победа прямой наводкой

По седым уроженцам войны.

Заклюют запретные граммы

Разрывными усталый мозг.

Мама, мама… Ну, здравствуй, мама,

Я дополз.

И согнувшийся, и обрюзгший,

До конца своих дней

Я останусь твоим Андрюшей,

Победой твоей.

2.

Кто ликовал в сороковые,

Семидесятые поддатые,

Восьмидесятые кривые.

Жаль, уничтожены пивные,

И в парках гипсовые статуи

Там щеголяют голозадые,

Пестрят заборы расписные.

Прочь, нулевые нулевые,

Ползем тихонечко в десятые.

Но мы-то с вами завсегдатаи

Трагедий матушки-России.

3.

«Путинки» -водки флакон — вот нынешней жизни                                                                              цена,

Помнишь, на кухне ночами мы споры вели

                                                                о Ельцине?

Нынче нам не о чем спорить.

Выпьем за что-нибудь.

Выпьем за что-нибудь. Вдруг откликнется оно,

                                                               зашевелится?

Что-нибудь — это лучше, чем ничего, это не пустота.

Сгинут, сотрутся, забудутся путинцы, сталинцы,

                                                                  ленинцы,

И что-нибудь снимут с креста,

                                          реанимируют как с куста.

И что-нибудь восторжествует,

                                  путь укажет к сияющим целям,

За что-нибудь ради чего-нибудь

                                                    проголосует страна.

А мы посидим на кухне

                                     и верить не будем ценам.

Водки флакон — в России одна для всего цена.

Что тебе снится, крейсер «Аврора»?

Сохлый Ильич под кремлёвским забором?

Раненый Троцкий с кровавым лицом?

Толпы убитых в затылок свинцом?

Снится, быть может, чудесный грузин,

Вождь лагерей, победитель руин,

Страшный строитель советского строя,

Кровью умывший врагов и героев?

Может быть, снится орущий Никита?

Может быть, Брежнев, икающий сыто?

Душитель Андропов? Болтун Горбачёв?

В джинсах жульё? В «адидасах» бычье?

Может, на невской студёной водице

Снятся тебе вдохновенные лица

Тех, кто открыл, покорил и воздвиг,

Тех, кто не крал, не жирел и не стриг?

Но за могучей стеной Днепрогэса

Крови безвинной маячит завеса,

Но под громадою НТМК —

Кости ограбленного мужика.

Но вознеслось над туманом и мраком

Красное знамя над чёрным рейхстагом.

Но над расстрельными рвами встаёт

Русского космоса звёздный разлет.

Что тебе снится, корабль величавый?

Плач или гимны? Кошмар или слава?

Или, геройство и ужас объяв,

Горькая, гордая видится явь?

Смыли столетие невские воды.

Переменились вожди и народы.

Цацки — в футлярах, пули — в затворах.

Не просыпайся, крейсер «Аврора».