Война становится войной тогда, когда начинают гибнуть дети. Все остальное – столкновение, операции, но не война. У нее нет лица и нет смысла, она приносит только хаос и разорение.
– Значит, она потеряла его ребенка? Доктор резко выпрямился в кресле. – Простите, что? – В скорой у нее открылось кровотечение, выкидыш. Я изучала психологию и психиатрию, но не настолько глубоко, чтобы понять логику этой женщины. Как можно пытаться убить чужого ребенка, если ты сама беременна?
Закурил. – Я не могу представить юную девушку, которая душит детей.
– Но ты легко можешь представить юную девушку, которая украшает этих детей?
– У меня взрывается голова от всего этого, – пожаловался Логан.
– Самый мощный взрыв ты испытаешь в момент, когда установишь настоящую личность преступника. Ты чувствуешь, как щекочет мозг от осознания, что разгадка близка?
Говард поднял затуманенный взгляд на некогда белую стену. Еще месяц назад здесь висели три с половиной фотографии, линии не были прочерчены. Сейчас стена напоминала аппликацию больного шизофренией. В ней присутствовала определенная гармония, но в целом эта паутина фотографий и взаимосвязей, реализованных с помощью красной шерстяной нити, стала совершенно нечитаемой. Последней каплей сделался момент, когда они попытались вписать в эту картину жертв Душителя. Убийства наслаивались друг на друга по датам, но между ними не было никакой связи.
Процесс – иллюзия, если ты не стремишься к концу, – сказала тогда сестра, сверкая глазами. Она пила кофе из большой кружки, пока он рассказывал, что наконец создал что-то совершенное. – Ты сделал картину, но она стала фальшивкой, потому что ты работал плохо. Ты должен повторять до тех пор, пока твоя картина не станет совершенством»
Мощный мотор мотоцикла ревел, переднее колесо прорезало лужи, поднимая ураган брызг. Вода была всюду. Температура понизилась к ночи, но детектив не чувствовал холода. Адреналин разгонял кровь, предельная концентрация на дороге лишала возможности думать о чем-то еще. Это было перерождение и освобождение. Он просто отпустил себя, доверившись шестому чувству. Не планировал дорогу, не строил маршрут, не искал
– Ко мне приезжают ученики со всего мира. Каждый, кто рисует вампиров, нечисть, демонов, другие миры. Каждый, кто использует обсидиан чуть чаще, чем жемчужную глазурь. Каждый, кто перечитал сказок про мертвецов и думает, что теперь ему подвластно всё. А остаются только те, кто способен создать собственный мир. Не копию моего или моих учеников. А собственный. Честный и правдивый. За пять лет их заметки, наброски превращаются в историю. Они пишут по две картины в год, раскрывая свою душу и то, что спрятано за ней. В каждом есть темная сторона. Они должны взглянуть в лицо своим демонам и навсегда запечатать их в холсте.
