Оглавление

От автора

Многие писатели, работающие в жанре фантастики и фэнтези, вводят в свои произведения несвойственные нашему земному понятию физические величины, т.е. игнорируют единые метрологические стандарты, принятые во многих странах нашей планеты, что плохо воспринимается читателями.

Я отошёл от такой формы писанины, т.к. хочу, чтобы читатели получали удовольствие от чтения, а не вели арифметические вычисления. Кроме того, смехотворно бы выглядела примерно такая фраза: «Обнаружено 120 чентчюриков из рода кривуликов». Кто такие чентчюрики, какие такие кривулики? Да ещё их 120. Наша мера 120 и вымышленные чентчюрики и кривулики абсолютно не совместимы и абсурдны. Считаю, что такой каламбур в литературе недопустим и вреден, тем более в фантастике, ибо фантастика предполагает реальность, пусть даже в будущем. Извращение мер и весов мешает восприятию читателем сюжета произведения. Отсюда, в этой книге фэнтези всё будет измеряться привычными для нас величинами. Всё будет называться своими именами, а не вымышленными. Гора, она и есть гора, а не винтрюха, человек, он и есть человек, а не пузын, а если неведомая сущность, то просто сущность с описанием её телесной формы. Вот, пожалуй, всё, на чём хотелось заострить ваше внимание, уважаемый читатель, перед входом в мир Зауми.

Часть 1. Рассказы

Они

Вырвавшись из трёхмерности, он парил в космической бездне, где отсутствует объём, время, ограниченность пространства и предел скорости. Проносился в скоплениях звёзд и галактик, свободно шагал по планетам и даже звёздам, вступал в диалоги с инопланетянами, познавал их технологии и вершил судьбы целых галактик.

Возвратившись на Землю, промолвил:

— Вот завернул, так завернул! Вершитель судеб! Ухохотаться можно! С такими мыслями можно оказаться и… Где? Эт точно, — представив себя туго скрученным по рукам и ногам в психушке, — вот именно там, с Наполеоном, Сталиным, Лениным и… — подумал, кого бы ещё присоседить к выше названным личностям, но не найдя никого достойного их общества, по его разумению, естественно, махнул рукой и проговорил, — с психами короче.

Сквозь коричневую велюровую штору с крупными рельефными узорами пробивался слабый серый рассвет утра. Потянувшись и широко зевнув, так, что чуть не вывихнул челюсть, потёр пальцами глаза, снимая видения сна, и бросил в пространство комнаты: «А вообще-то, почему бы и не пофантазировать?! Может быть, я книгу напишу… фантастическую. Во, понятно! — бросив кому-то в потолок решительную фразу, он гордо вздёрнул голову, уютно лежащую на пуховой подушке, и умиленно прикрыл глаза.

Потолок растворился и перед ним вновь распростёрся бескрайний космос. Зазвонил будильник.

— И вот так всегда! — недовольно буркнул. — Только начнёшь что-нибудь интересное мыслить, как тут же то будильник-гудильник, то соседи начинают, как слоны топать над головой, то какой-нибудь хмырь музон на всю катушку включит, то молотки, то дрели, то скрипы, то писки, то визги, короче, всякая мурляндия. Надоели… эх, деньжат бы, купил бы дом — собственный, отдельный… с огородом… собаку завёл, чтобы пацаны не лазили и жил в нём припеваючи. Хотя… нет! Собаку не надо, ест много… На неё одну только и буду работать… Нет, не надо! — твёрдо. — Лучше кошку, пущай мышей ловит, их в своих домах… — указательным пальцем правой руки потёр висок, — табуны целые. А ещё заведу… — хмыкнул. — Расфантазировался… как будто мешок с деньгами под кроватью стоит… или лежит? Э-хе-хе! — тяжело вздохнул. — А чё если написать фантастическую книгу. Они, эти фантасты деньги гребут лопатами, — всё ещё лёжа на диване, вновь почесал висок,. — Нет, не так, не фантастическую, то бишь шикарную, а шикарную фантастику, нет, опять не то. На шикарную фантастику тяму не хватит, тут надо в науках петрить, а я в них ни бум-бум. Надо… — задумался. — Во, нашёл! — громко воскликнул. — Фэнтези! Точно, фэнтези, тут чё хошь выдумывай, и в науках шибко-то петрить не надо, их можно и самому выдумать и навыдумывать хошь чё. Вот! А что… я не хуже других. Чё хуже прям этого, — призадумался, — Герберта Рэя или Уэльса Бредбери. Ничё подобного! Я тоже могу там всякое… на Луне, Марсе там. Навыдумывать! Вот!

Вновь потянулся. Панцирная сетка кровати недовольно скрипнула, как бы говоря: «Чё развалился? Все люди как люди, а ты…».

— Эх, как хорошо на кроватке. Лежи себе, посматривай в потолок, выдумывай всякое там такое, красота.

Будильник, отработав минуту, умолк.

Он, опустившийся от мечтаний в реальность дня, выпростал ноги из-под одеяла, опустил их на коврик, вновь широко зевнул, потянулся, равнодушным взглядом осмотрел свою комнату в малометражной квартире, тяжело вздохнул и, повернув голову направо, уставился сквозь окно на плывущие по тускнеющему небу густые серые облака.

— О, а где штора? — втянув голову в шею, медленно в тревоге повёл глазами по комнате, но уже через секунду громко и звонко засмеялся. — Во, даю! Штора во сне, а, прям, как на яву, — и снова взгляд в окно. — Будет дождь, пари́т! И облака всё сгущаются, а там, — он мысленно представил что там. — Какая же там глубина, немыслимо… Да-а-а! Создал же кто-то такую бездну! А вот интересно, есть в ней конец, — хмыкнул. — Вероятно, есть, но… потом за ним снова что-то есть и так бесконечно. Нет, это невозможно охватить, а понять тем более, а хочется. Хочется хотя бы одним глазом посмотреть в ту даль. Космонавтом, надо было быть космонавтом… Оно, конечно, можно бы и космонавтом, а вот если бы раз и там, — в полёте меж звёзд. Быть в реальности и созерцать всё. Телом быть здесь, а душой во вселенной. Да-а-а! — мечтательно. — Хотя… нет ещё рано. Эт чё ж получается, тело, значит, здесь, а душа там, это ж… полная смерть. Ну, уж нет. Нафиг мне ваш космос, я уж тут как-нибудь, мыслями по нему поброжу или на худой конец фэнтези почитаю, хотя бы Рея Уэльса или, как там его, — задумался вращая зрачками, — Конана Джека. Нет! Конана Лондона. Или Джека Парижа? А-а-а, — махнув рукой, — не всё ли равно кого, почитаю, короче, — пару секунд подумал, — когда-нибудь.

Откуда-то издалека нёсся занудливый монотонный звук, подобный писку комара.

— Этого я ещё не слышал, будьте вы неладны, — выругался. — Тягомотина, прям, какая-то, занудливая. И ведь не перестаёт. Эй, вы, там, соседи долбанутые! Вы чё, совсем чёкнулись? Спозаранку уже покоя не даёте! — Выругался в потолок. — Долбасите по мозгам и долбасите, уже минуты две… или три? — призадумался, подсчитывая в уме, сколько именно минут. — А! — воскликнул. — Какое это имеет значение, сколько. По батарее постучать что ли, да фиг они прекратят, злыдни. Злыдни они и есть злыдни! Вот навязались соседушки на мою голову! Дождутся, вымажу их двери дёгтем, будут тогда знать, как будить спозаранку людей — меня, по крайней мере.

Комар перестали пищать, но на смену его нудному писку в комнату ворвался шорох. Он был лёгкий, подобен шелесту листвы гонимой слабым ветром по асфальтовой дороге, но этот звук сотнями игл впился в его мозг, вскипятил его, затем взорвался в нём человеческим голосом.

Неведомый, тем более нежданный и невидимый гость, заполнил комнату густым басом. Голос нёсся со всех сторон комнаты, — из стен, с потолка и даже с половиц. Субстанция говорила.

— Сейчас мы высший по отношению к тебе коллективный материальный Разум, — твоё будущее, следующая ступень твоей разумной материальной жизни.

— О-о-о! — в ужасе застонал он и повалился на кровать. Благо стоял рядом, — не успел сделать и шага, поднявшись с постели после ночного сна, иначе, обмякшие от лежания, а более от ужаса ноги, не удержали его и свалили на пол. Подумал. — Было бы больно! — и следом, осознав, что с головой какие-то нелады, охватил её руками и протяжно застонал.

— Не бойся! Мы не злобивые! Мы добрые! — влетел в его голову тот же голос.

— А мне откуда это знать? Припёрлися без спросу и пугаете. Может быть вы по-первости хорошие, в доверие хотите втереться, а потом у меня вещи начнут пропадать, — немного осмелев, ответил.

— Чудной ты! Мы хотим тебе помочь, — спокойно ответили Они. — Нам из этого мира ничего не надо, а твоего тем более. Чё у тебя брать-то?! Голые стены, — ни одного ковра… даже шторы на окне нет, а в холодильнике, уверены, шаром покати.

— А это уже не ваше дело, — осмелев, ответил он.

— Впервые видим такого!

— Какого ещё такого? — спросил.

— Спокойного! Быстро пришедшего в чувства! Ты что… не боишься нас?

— Боишься?.. Поначалу как-то не по себе было, а сейчас вроде как ничего… можно с Вами беседовать. Тем более у вас ни рук, ни ног, ни пнуть, ни ударить. Так что это вы должны меня бояться. Вставлю в уши беруши и всё… отговорились, — засмеялся. — Так что говорите, чё надо и валите отсюда!.. Нафиг! Некогда мне с Вами лясы точить! Я мысли думаю!

Он, хозяин квартиры, — это молодой мужчина лет тридцати. Он одинок, хотя постоянная девушка у него есть. Он любит её, но никак не может решиться сказать ей об этом, а она ждёт его признания в любви уже три года, хотя прекрасно видит, что любима им. Ей двадцать три года и она тоже любит его, и он знает это. Знает он, знает она, а решиться на серьёзный разговор никто из них не можетт. Он — Сергей. Она — Эльвира.

— И какую же такую великую думу обдумываешь? Извини за тавтологию, — спросила Сергея неведомая сущность.

— Ты вообще чё такое? Чё тебе от меня надо? Сказано, вали нафиг! Значит, вали! — Сергей подумал о нарушителе покоя как о сущности. — Сущность? Нет, тут надо говорить как-то иначе. Сущность это форма, объект, а оно даже не букашка, а нечто. О! Точно! Астральное Нечто! А если без наворота, то просто Нечто! А ещё лучше Фигня На Постном Масле, а сокращённо Финапом. Финапом! Ухотаться можно! Фи-фина, о-хо-хо-хо, пом-пом-пом! Фин Помпом! Фин Попон! Фигня на попоне! Ой, уржусь! Помпон на попе! — мысленно говорил Сергей и громко смеялся.

— Ну-у-у… — протяжно проговорили Они, — это уже совсем! Мы, конечно, всякого наслышались, но от тебя такого не ожидали. Ты уж лучше никак, чем так. Мы всё-таки высший по отношению к тебе Разум.

— Вы это… того… слышите что ли? — усмирив смех, спокойно проговорил Сергей.

— Конечно, мы же в твоей голове!

— Всё, свихнулся! Интересно, кто я теперь, Наполеон, Ленин или Сталин? А, не всё ли равно, — Сергей мысленно махнул рукой, — буду тем и этим и всем сразу. Главное что я у себя дома, не в психушке.

— Один ты и вполне здоров, — ответили Они, услышав его мысли.

— А вас сколько?

— Нас много. Если взять вашу земную меру чисел, то более двухсот пятидесяти восьми триллионов. И мы Высший Разум по отношению к тебе и всем землянам.

— О, как! Высший разум! — Сергей встал с кровати и, подойдя к стоящему напротив дивану, сел на него, по-барски навалился на его спинку и усмехнулся. — Ладно, пусть будет так. Разум, так Разум! Только коли вы там такие разумные, то с какой это стати лезете в мою голову? Вас что, не учили этике? Или вам других мест мало? Вселенная она вон какая… огромная. Сели бы на Луну и сидели бы себе там тихонечко и никому не мешали, так нет, влезли в мою голову и копошитесь там, зуд вызываете. И это называете разумом. Нет, вы не Разум, вы бестолочи! Вас откуда-то изгнали, вот и влезли ко мне. Вы что же думаете, я вас терпеть буду. Нате вам, выкусите, — Сергей сразу на двух руках собрал фиги и выстрелил ими в потолок. Потом подумал и в стену справа, в стену слева, в стену прямо перед собой, в стену за спиной, повернувшись, и в пол. — Вот вам! Вот вам! Вот вам! — Как бы крестя пространство комнаты, Сергей распалялся всё больше и больше, а когда устал, поднялся с дивана и направился на кухню, где стаканом крепкого кофе решил прогнать из головы незваное Нечто.

— Нас прогнать невозможно. Ты позвал, и мы не уйдём, пока не выполним свою миссию.

— Ладно, сидите, только тихо, пока буду пить кофе, а то ещё захлебнусь тут с вами. Скорую-то вы не сможете вызвать… помру нафиг, — и вдруг резко выпалил пришедшую в голову мысль. — А может быть вы этого и хотите? Может быть, вы пришли, чтобы уморить меня?

— Это надо же до такого додуматься? Уморить! Мы тебе, что… посланцы дьявола?

— Кто Вас знает, чьи вы посланцы. Вы мне свой паспорт не показывали. Откуда мне знать, где вы прописаны? Может быть, на самом-то деле у сатаны, а притворяетесь, что Высший Разум. А он, этот Высший Разум, между прочим, может быть только от Бога! А я для него, что ноль без палочки! Так-то вот! И ещё, что же вы ко мне примчались? У вас там что, места мало? Моя голова вам, что… место жительства? Мне самому её мало!…

— О твоей голове мы поговорим потом, сначала ответим на твой вопрос. Места в нашем мире достаточно, это целый космос. Да и дело не в этом. Повторяем, ты просил, мы и пришли, — спокойно проговорили Они.

— Никого я не просил. Помечтал малость, вот и всё! Слушайте, вы сказали, что являетесь Высшим Разумом. Что это такое? У нас, например, высший разум это президент страны.

— Мы ещё и коллективный.

— Ну, всё! Доканали! Хватит! Помолчите! Кофе буду пить.

Сергей пил свой любимый напиток и радовался тому, что голоса исчезли.

— Вот что значит кофе, никакого креста животворящего не надо. Выпил стаканчик и благодать, голова чистая… А может быть, всё же крест фигами на них подействовал? А если выпить стакан водки? — Сергей призадумался. — Нет, от водки черти из головы полезут, уж лучше пусть будут Фин Попоны, чем рогатые.

— Правильно мыслишь, — вновь ворвались в голову Сергея чужие голоса. (А бывают ли свои?)

Сергей поперхнулся, вздрогнул, бокал в руке встряхнулся и из него взметнулся фонтан из тёмно-коричневых брызг.

— Злыдни! Твари безмозглые! Своих мозгов нет, в мои влезли! Просил, помолчите, пока кофе пью! А ну, кышь из моей головы! Кыш, кому говорю, гады ползучие! Уроды! Выродки! Злыдни! Басурманы!

— Ну, вот, начинается! Как всегда! Мы к тебе по-хорошему, помочь решили, а ты сразу же, — твари, кышь, безмозглые, гады. Мы не змеи. Мы Высший Коллективный Разум! И мозги у нас есть, только они устроены по-другому, в другой материи и коллективные. Пойми, мы коллективный Разум. Мы другие! У нас другая материальная форма существования. Мы не биологическая материя, а астральная, выражаясь твоим понятием. Мы Разум, Разум с большой буквы. Ты что же думаешь, что Разум может быть только у таких, как ты, с мозгами? Ошибаешься! Ты всего лишь, прости, будет сказано грубо, начальная фаза развития Разума, даже не первая его ступень, а всего лишь приступок первой ступени.

— Но как бы то ни было, вы не имеете права, если такие разумные, лезть в мою жизнь, копошиться в голове. Я ещё не свихнулся. Понятно вам, — Сергей хотел вновь назвать их злыднями, но, подумав, сказал, — голубки сизокрылые. Помашите крылышками, как я сейчас вам рукой, — Сергей помахал правой рукой в потолок, — и улетайте из моей головы.

— Ты прав, мы нарушили твой покой. Уходим, но прежде прими от нас подарок.

Стены, потолок и пол слились в единое целое, впитали в себя Сергея и понеслись в радужном убыстряющемся потоке в неизвестность.

Сергей очнулся, лёжа на диване.

— Надо же, вот привиделось, так привиделось. Как будто и вправду побывал во вселенной, — хмыкнул. — Чудеса! Надо бы записать всё. Чем ни фэнтези. Глядишь, может быть, когда-нибудь книжку издам. Так, для себя и моих будущих детей, будут же они когда-нибудь. Надо с Эльвирой поговорить на эту тему.

В дверь постучали. (Чужие звонят). Сигналом, — три коротких, два длинных.

— Эльвира! — Сергей радостно блеснул глазами. — Надо бы сделать новые ключи. Потеряла, а других у меня нет. Завтра же пойду и закажу, уже неделю мурыжу её обещаниями.

— Ты эт чё!? Чё это у тебя?! — сразу с порога затараторила Эльвира.

— Чё.. у это.. у короче… у меня? — огорошенный столь резкими восклицаниями, промямлил Сергей.

— В окне огни разноцветные сияли. Я уж подумала, не пожар ли! А ты хоть бы что. Спал что ли? Глаза какие-то чумовые.

— Нормальные глаза, и не спал я вовсе. В отпуске я. Просто сидел на диване, может быть, прикорнул малость, а так… вовсе и не спал.

— Сегодня вообще какой-то чумовой день. То на работе, прям, суета какая-то, то у тебя тут.

— Нормально тут всё, и вовсе не у меня, а у нас.

— Понятно, что у нас. Ну, ладно, давай завтракать, вчера весь день, поди, голодный был.

— Да, нет! Кофе пил с маслом хлебом! Яичницу с хлебом жарил. Ну, там ещё чё-то, не помню, — почесал затылок, — нормально всё, короче.

— Чудной ты у меня, Серёга, а разогреть лень. Ведь сказала же, в холодильнике всё.

— Понятно, что в холодильнике, не в стиральной же машине.

— Не ехидничай! Видно пора взяться за тебя всерьёз! Совсем как ребёнок маленький! Ничего сам не можешь.

— Кофе могу. Яичницу могу, — ответил Сергей, подумав, сто́ит ли говорить о голосах в голове и последующих за этим виде́ниях.

Вечером Сергей и Эльвира, как было принято в последние полгода, сидели на диване и смотрели фильм, записанный через торрент на внешний жёсткий диск HDD A-Data.

Вдруг всё перед их глазами поплыло. Пространство комнаты залилось ярко-красным светом, качнулись стены, потолок, телевизор и даже сам диван. Эльвира в испуге ухватилась за руку Сергея и скорость, — стремительный полёт в радужной перламутровой неизвестности. Страха у них не было, была легкость и желание дальнейшего полёта.

Они летели меж звёзд, видели планеты, некоторые из них были цветущими. На одной планете увидели строения, явно созданные разумными существами. Планета заинтересовала их, и они опустились на неё. Удивлению не было предела. Планета была полной копией родной Земли, подобием её далёкого прошлого, что видели в фильме по телевизору, перед тем как оказаться здесь. Над головой сияло солнце, в высоте плыли пушистые хлопья-облака, а из-за реки, что справа в полукилометре плыл гул, родственный топоту тысяч копыт.

И они вновь взмыли в перламутровую область, но не понеслись в ней, а зависли меж облаков, и увидели то, что было подобием сцены в фильме, — сечу русской рати с войском татарского хана.

Потом была битва советского народа с фашистами и колонна пленных советских солдат. Потом по лесу с невиданными великанами деревьями шла группа неандертальцев. Миг и их не стало. По лесу, ломая ветви, уже шло стадо травоядных динозавров. И вот уже нет ни деревьев и даже травы, взгляд с высоты охватывал бескрайнюю пустыню. Ещё выше поднялись Сергей и Эльвира и не увидели ни рек, ни морей, ни океанов, — мёртвая земля. Но Земля ли это?

Они смотрели на пустошь, но повлиять на ход событий не могли, они были лишь сторонними наблюдателями. Они говорили: «Зачем?» — Спрашивали того, кто показывал это, но слышали лишь космический звон.

Сквозь оконную штору пробивался серый рассвет.

Сергей открыл глаза, сладостно потянулся.

— Чудеса! И уже в который раз! А девушка красивая, — мечтательно и следом нараспев. — Де-е-еву-у-ушка-а кра-аси-ивая-я! Ах, какая ми-и-алая! — опустил ноги с кровати, ещё раз потянулся, да так, что где-то за спиной хрустнули кости, и зашлёпал босыми ногами в ванную комнату.

Через полминуты из совмещённого санузла выбился тонкий звук воды и недовольный голос Сергея: «За что только деньги плачу!? Воды и той почти нет. Это что ж за напор? Смех, ребёнок сильнее поливает!»

Умывшись, с грехом и ворчанием пополам, Сергей нацедил в чайник воду, опять-таки с грехом пополам, поставил его на газовую плиту и подошёл к окну. Ежедневный ритуал.

— Будет дождь, пари́т!

Отвернувшись от окна, подошёл к столу, выдвинул его ящичек, взял в руки нож.

— И ведь уже не первый раз! Первый, — подсчёт в уме, — да, точно, тоже утром, где-то месяц назад… так, так, так, — перебирая пальцами, — а второй… второй, — Сергей почесал затылок, — точно, — громко, — когда порезал палец. И вот сегодня. Эх, мне бы такую не во сне, на яву. Везёт же кому-то. Девушки красивые, а у меня… Кто сюда пойдёт, в эту холупу! Так и буду вечно прозябать в ней и только во снах видеть прекрасных дев.

— А ты побольше языком мели, так и во сне не увидишь?

Сергей от неожиданности вздрогнул, и снова чуть было не порезал палец. Голос разнёсся в кухне в самый неподходящий для него момент. Сергей в это время готовил омлет с жареным хлебом. Второй утренний ритуал.

— Всё! Голоса! Первый признак моего умопомешательства на почве фэнтези! Пора заканчивать с мечтами о полёте мысли и с другой прочей ерундой! А это что, — посмотрев на круглые электронные настенные часы. — О, ёлки-моталки, они же стоят! Ну, вот, опять на работу опоздаю.

Сергей выбежал из кухни, стремительно влетел в комнату и стремительно оделся, потом тихо опустился на диван, облегчённо вздохнул и мысленно произнёс: «Вот оболдуй! Сегодня же суббота!» Но уже через миг подпрыгнул как ужаленный и помчался на кухню.

Густой чёрный дым валил со сковороды.

Тяжело вздохнув, Сергей вывалил содержимое сковороды в ведро для пищевых отходов и, покачивая головой, проговорил:

— Начало пойдёт, потом подправлю, а вот с голосами что-то не то, какие-то эти Они серенькие. Надо бы оживить их. И её назвал красивой, а показать не показал. А вообще-то она красивая. Надо же, приснилась, прям, как на яву. До сих пор стоит как живая.

— А она и есть живая, — громко сказали Они.

Сергей вновь вздрогнул, благо ножа в руке уже не было, но это ничуть не остановило его размышления.

— Всё, хана! Допрыгался, доигрался, дофэнтезировался, до-о-этосамовался, короче! Хм, эт точно! Ну, какой девушке я такой нужен! Ни одна нормальная девушка… — Сергей призадумался, — не задружит со мной. Нет, как-то коряво! — почесал затылок. — Слова-то нормального найти не могу, не задружит, — ухмыльнулся, — хохма какая-то! Обхохотаться можно! А туда же, фантазии всякие, — мысленно укоряя себя, — девушки красивые. Это точно, к такому как я только во сне и приходят, а на яву никому я такой не нужен! Нет, никогда не иметь мне настоящую подругу! Хлеб поджарить и то не могу. Последний хлеб спалил, — секунду помолчав, прибавил, — с яйцами вместе. Дома шаром покати. Пойду, нафиг, лягу на диван и буду умирать!

На полпути от кухни до дивана в дверь постучали. (Чужие звонят). Сигналом, — три коротких, два длинных.

— Эльвира! — Сергей радостно блеснул глазами. — Надо бы сделать новые ключи. Потеряла, а других у меня нет. Завтра же пойду и закажу, уже неделю мурыжу её обещаниями.

— Ну, понятно, опять завтрак сгорел. И весь в полёте! Дымище, хоть топор вешай. Проветрить-то что, не догадался! — зайдя в комнату, упрекнула Эльвира Сергея.

— Да, я тут… это… как-то оно само, на работу собирался, ну и того… сгорело всё, — повинно опустив голову проговорил Сергей.

— Я с суток, а ты, конечно, в мечтах. И опять летал с какой-нибудь красоткой.

— Не-е-е! — протяжно, — с тобой.

— И куда на это раз ты меня занёс?

— Да, это, знаешь, — оживился Сергей, — не поверишь, в далёкое будущее Земли.

— Интересно, но сначала давай-ка я тебя накормлю, непутёвый ты мой! А в холодильник заглянуть лень?

— Так это… чтобы того… хорошо фантазировалось, — промямлил Сергей. — Я ж это… должен соблюдать все нормы.

— Это ж какие такие нормы, — удивлённо воззрившись на Сергея, проговорила Эльвира.

— Эт когда фантазирую, значит, голодный, значит, должен быть. На сытный-то оно эт… желудок в голову ничё не лезет.

— Нашёл отговорку. Зачем тогда завтрак готовил, если мысли на голодный желудок лезут?

Сергей пожал плечами.

После завтрака, — бутерброд с ветчиной и бокал кофе, Сергей усадил жену на диван и повёл своё фэнтези.

Мы летели меж звёзд, видели планеты, некоторые из них были цветущими. На одной планете увидели строения, явно созданные разумными существами. Планета заинтересовала нас…

…мы смотрели на землю и не видели ни рек, ни морей, ни океанов. Мёртвая земля.

— Но наша ли это планета Земля? — подумали мы и решили опуститься на поверхность планеты.

Я стоял на земле цвета ржавчины и был один. Немая пустота окружала меня. Осмотревшись, не увидел ни травинки, ни кустика. Справа и слева бескрайняя пустыня. Впереди далёкие в трепещущем мареве красные горы.

Сзади что-то тихо прошелестело. Обернулся.

То, что увидел, заставило меня не только громко вскрикнуть, но и задрожать всеми костями и поджилками.

Сердце готово было вырваться из груди, ноги хотели бежать, но не могли — приросли к земле и дрожали. Руки, как плети, бессильно висели вдоль тела, а мозг пытался понять, что видят глаза. Волосы, как змеи шевелились на голове.

Глаза видели мою спутницу, но не в её физическом теле, а аморфным существом. В её глазах был ужас, но почему они горели страхом, я не мог понять.

— Я смотрела на тебя и видела тебя привидением, аморфным существом. Себя же видела обычным человеком на пустынной планете с далёкими в мареве горами. В твоих глазах был страх. Мне было жутко.

— Но как ты могла меня видеть, Эльвира, это же мой сон?

— А вот так вот! — задиристо. — Понятно?! Видишь в своих снах всяких там красавиц, а меня в сторону. Так что ли?

— Да… я нет, что ты, это же сон. Я тебя видел, Эльвира, — оправдываясь, ответил Сергей.

— Вот так и говори. А то, видишь ли, глаза твои видели какую-то спутницу. Не какую-то, а меня. Понятно?!

Сергей улыбнулся и, обняв Эльвиру, продолжил свой рассказ.

— Аморфная Эльвира что-то говорила, но я её не слышал. Стал читать по губам. Она говорила, что боится меня, потому что я привидение. И тогда я понял, что каждый из нас себя видит в своём теле, а спутника фантомом. Со временем мы довольно-таки сносно стали понимать друг друга. Я объяснил Эльвире суть явления, это успокоило её. А вскоре она выдвинула версию параллельных миров. Сказала, что мы в разных мирах, параллельных, но каким-то образом вошедших в соприкосновение. У меня мелькнула мысль, если это так, то миры могут либо отдалиться, либо и дальше идти на сближение. Отдаление хотя бы на миллиардную часть градуса приведёт к полному разрыву нашей связи, мы потеряемся, но можем и объединиться, если миры и дальше будут приближаться друг к другу. Сказав Эльвире, что надо быть всегда рядом, направились в сторону гор. Там мы надеялись найти воду и какие-нибудь съедобные плоды.

— Мы шли долго. Помню, приземление было утром, солнце лишь всходило из-за гор, а подошли к горам на закате, — продолжила Эльвира.

— Да, нам необычайно повезло. Явление близости гор бывает обманчиво, но мы шли до них по земному времени часов двенадцать.

— И вышли на широкую тропу, плавно взбирающуюся на террасу с удобной для жизни пещерой, в которой довольно-таки сносно провели ночь, — добавила Эльвира.

— Да, но ни у подножия горы, ни на всём пространстве, просматриваемом с террасы, не прорастало даже мха, не говоря уже о растениях и траве. Голая унылая каменная пустыня растиралась перед нами. Мы горестно взирали с террасы на неведомую нам землю, не радующую глаз, и пытались найти хотя бы небольшой островок растительности, но наши стремления были тщетны, от чего, казалось, я готов был взорваться и разнести весь открывшийся мне мир на мелкие кусочки. А ты была молодец. Ты увидела мою скисшую физиономию, сникший дух и стала поддерживать меня ласковыми словами. Без тебя я сошёл бы с ума, ибо понимал, что стал новым Адамом, а ты Евой, только мы оказались не в Эдеме, а на умирающей Земле в её разных плоскостях. Мы прекрасно понимали, что перед нами будущее, и такое далёкое, о котором невозможно даже помыслить. Миллионы, а может быть и миллиарды лет от настоящего времени, в котором живём сейчас.

— А есть хотелось очень-очень!

— Мы слизывали конденсат с камней, — улыбнулся Сергей, вспомнив Эльвиру припавшую губами к влажным камням пещеры.

— И, между прочим, благодаря мне вышли к городу.

— Да-а-а, — протянул Сергей. — Город великолепен!

— И ты в этом городе нашёл себе женщину — обидчиво сжав губы, проговорила Эльвира и тут же засмеялась.

— Да, это было для меня великим счастьем!

— А для меня? — спросила его Эльвира.

— Это надо спросить у тебя, милая.

— Глупенький, — легко ткнув Сергея указательным пальцем в лоб, проговорила Эльвира. — Я была безумно счастлива, когда ты исчез, в смысле исчез твой фантом и проявился настоящий ты.

— Великое счастье испытал и я, увидев тебя в нормальном человеческом теле.

— Но в образе города возникла неизвестность. Не зная, что ждёт нас в нём, мы всё же двинулись к нему.

— И увидели маленьких человечков.

— И таких маленьких, что чуть было, не раздавили нескольких.

— Мы были Гулливерами в стране лилипутов, — уточнил Сергей. — И, между прочим, отвлекаясь от рассказа, скажу, что я давно задумывался над теорией развития человечества. Находят же скелеты людей огромного роста, по пять и более метров. Вот и мы, вероятно, вымерли, а на смену нам пришли пигмеи, после них полуметровые человечки, затем деципуты, — улыбнулся, — по два дециметра, а за ними те, кого мы увидели в далёком будущем, сантипуты, пяти сантиметровые гномики.

— Ну, ты точно, фантазёр, — проговорила Эльвира, — сантипуты, — со смехом.

— А чё, так и будем их называть, самое подходящее для них определение. Так вот, когда я увидел сантипутов, то сразу подумал, что город нам ничем не поможет.

— Это почему же?

— Он не смог бы нас прокормить. Каждый из нас за день съедал бы столько, сколько все жители города за год. Им проще было нас убить, чем прокормить. Да и пользы от нас никакой.

— У меня таких мрачных мыслей не было, внутренним подсознанием я чувствовала, что город не оставит нас в беде, в чём мы скоро убедились.

— Да-а-а, — покачал головой Сергей. — Наука у них на высочайшем уровне. И что удивительно, производство продуктов питания поставлено, грубо выражаясь, на широкую ногу.

— И не только. Всё создаётся из воздуха, в буквальном смысле этого слова, — подтвердила слова мужа Эльвира.

— Заметь, в любом количестве. Вода из воздуха, мясо из воздуха, хлеб из воздуха и даже ткань для одежды из воздуха. Сидит сантипут за пультом, кнопки жмёт, — получите булочку, следом жареную курочку, шашлычок, пирожок. Всё, что душа желает, коммунизм.

— Скучно.

— И всё же мы должны благодарить их. Они возвратили нас домой.

Голос.

— Слушал тебя и удивлялся. Ты на самом деле думаешь, что был в будущем Земли и видел каких-то сантипутов? Да-а-а, покачал бы сейчас головой, только нет её у меня, однако скажу, выбрось из головы фэнтези. Ничего у тебя не получится. Выдумываешь какую-то ерунду, аж смех берёт. Обогатиться решил, дом купить. Како