автордың кітабынан сөз тіркестері  Зиновий Паперный. Homo ludens

Владимир Паперный

Пишу Корней Иванычу!

Корней Обетованычу

Помню первое задание, которое я получил в Институте: составить инструкцию по изданию Маяковского. Привыкший к газетным темпам, я спросил: «К завтрашнему дню, к утру?» На меня посмотрели как-то странно:

— Да нет же, думаем, месяца два-три вам хватит.

Я понял, что вошел в мир иных измерений и традиций.

Помню первое задание, которое я получил в Институте: составить инструкцию по изданию Маяковского. Привыкший к газетным темпам, я спросил: «К завтрашнему дню, к утру?» На меня посмотрели как-то странно:

— Да нет же, думаем, месяца два-три вам хватит.

Я понял, что вошел в мир иных измерений и традиций.

Помню первое задание, которое я получил в Институте: составить инструкцию по изданию Маяковского. Привыкший к газетным темпам, я спросил: «К завтрашнему дню, к утру?» На меня посмотрели как-то странно:

— Да нет же, думаем, месяца два-три вам хватит.

Я понял, что вошел в мир иных измерений и традиций.

Помню первое задание, которое я получил в Институте: составить инструкцию по изданию Маяковского. Привыкший к газетным темпам, я спросил: «К завтрашнему дню, к утру?» На меня посмотрели как-то странно:

— Да нет же, думаем, месяца два-три вам хватит.

Я понял, что вошел в мир иных измерений и традиций.

Помню первое задание, которое я получил в Институте: составить инструкцию по изданию Маяковского. Привыкший к газетным темпам, я спросил: «К завтрашнему дню, к утру?» На меня посмотрели как-то странно:

— Да нет же, думаем, месяца два-три вам хватит.

Я понял, что вошел в мир иных измерений и традиций.

Последние посмертные встречи с Корнеем Ивановичем — выход в свет двух томов (1991 и 1994) его Дневника 1901—1969 годов. Книги эти изданы Еленой Цезаревной Чуковской — любовно, тщательно, высокопрофессионально.

Друг-читатель, особенно если ты молод. Никогда не завидуй тем, кто талантливей тебя. Нельзя видеть соперника в том, кто может помочь тебе как учитель.

Если есть такой язык «аспиранто», так он, как эсперанто, — язык придуманный.

Советское государство, беспощадное к инакомыслящим, не давало в обиду своих «одномыслящих».