Оглавление

1. Р. В. Иванов-Разумник. Свой путь в иллюзионе самосознания
2. ОТ АВТОРА
3. ГЛАВА 1 «ЛЮДИ-ЧЕЛОВЕКИ» ИЛИ КОНЦЕПЦИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ Р. В. ИВАНОВА-РАЗУМНИКА
4. ГЛАВА 2 «САМ СЪЕШЬ» ИЛИ КРИТИКА И ПОЛЕМИКА ПО ПОВОДУ СОЧИНЕНИЙ Р. В. ИВАНОВА-РАЗУМНИКА
5. ГЛАВА 3 «ЗЕРКАЛО ДЛЯ ГЕРОЯ» ИЛИ ПРОБЛЕМА ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В ЛИТЕРАТУРЕ НАЧАЛА ХХ ВЕКА
   1. БИБЛИОГРАФИЯ

ОТ АВТОРА

В предисловии к нашей первой книге о Р. В. Иванове-Разумнике (1878—1946) мы отмечали, что пик интереса к его персоне пришёлся на последнее десятилетие ХХ века. Объявленный и реализуемый тогда большой пересмотр в значительной степени определял результаты любых исследований, посвящённых «изъятым» из интеллектуального и культурного пространства в предшествующий период.

Р. В. Иванов-Разумник, конечно, не был исключением из общего правила.

В одном из исследований по истории философии мы обнаружили тезис о его новаторстве в понимании феномена интеллигенции, а также смелое утверждение о том, что как социальный и экзистенциальный мыслитель, Иванов-Разумник в идейно-теоретическом осмыслении смысложизненных вопросов превзошёл своих идейных предшественников в лице Герцена, Михайловского, Шестова.

Что ж, философам видней…

Мы предлагаем читателю своего рода коллективный портрет, на котором Иванов-Разумник — один из участников широкой дискуссии о существе общественного прогресса и роли в нём интеллигенции, как особого социального феномена.

В полемический круг включены как самостоятельные произведения, посвящённые проблеме интеллигенции, а также вопросам индивидуализма и мещанства, вышедшие в свет в то же время, что и работы Иванова-Разумника, так и критические отклики на его произведения, оперативная историография, в рамках которой были предприняты первые попытки определения качества и статуса «нового мировоззрения» и, в частности, «нового» взгляда на интеллигенцию.

ГЛАВА 1 «ЛЮДИ-ЧЕЛОВЕКИ» ИЛИ КОНЦЕПЦИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ Р. В. ИВАНОВА-РАЗУМНИКА

Все многочисленные труды Р. В. Иванова-Разумника, и общественно-политические, и литературно-критические, существовали вокруг и ради иллюстрации, повторения и подтверждения ограниченного ряда социально-философских идей, изложенных в двух главных и ранних его книгах «Истории русской общественной мысли» (1906 г.) и «О смысле жизни» (1908 г.). Этот факт показателен, поскольку главные книги были написаны не к концу жизни и даже не в зрелом возрасте, а в молодости, к тридцати годам, а в них в неизменном виде были отражены идеи ещё более раннего периода.

Мировоззрение Иванова-Разумника базировалось на комплексе идей, свойственных ещё просветительскому гуманизму. Это объективно позитивистская, антропоцентристская, индивидуалистская модель понимания исторического прогресса и общественных отношений. Вместе с тем, в его мировоззрении просматривается идеалистическое начало в придании идее индивидуализма высшего духовного смысла и смысла человеческой жизни, в выделении интеллигенции как безусловного носителя высших идеалов и мещанства как столь же безусловного носителя низменных начал.

В целом, мировоззренческая конструкция Р. В. Иванова-Разумника — идеалистические ожидания на позитивистских основаниях.

В основе всех умопостроений Иванова-Разумника — вопрос о смысле жизни и индивидуальности в поисках этого смысла. Он выстраивал свою, как ему казалось, универсальную и отличную от прочих концепцию. Иванов-Разумник полагал, что всякая теория прогресса есть, в конечном счёте, ответ на вопрос о смысле жизни.

Его интересовало не только, в чём смысл существования каждого отдельного человека, но и всего человечества, и в каком соотношении; как может быть объяснено, «мировое зло» с его явной бессмыслицей; как современный человек может оправдать окружающие его «безумие и ужас» при том, что оправдано, по Иванову-Разумнику, должно быть всё окружающее.

Все возможные варианты, пути поисков свелись у автора к несложному набору: Бог, Человечество, Человек.

Первая — мистическая теория прогресса, где цель исторического процесса трансцендентна. Понимал эту теорию Иванов-Разумник следующим образом.

Миром и историей правит «абсолютный разум», который есть мощное объективное выражение Добра. Зло же имманентно истории. Люди борются, страдают, умирают для осуществления некоего премирного плана Создателя мира. Следовательно, абсолютный смысл и значение имеют и жизнь человека, и жизнь человечества.

Теорию трансцендентного Иванов-Разумник отвергал, так как не находил в ней удовлетворительного для себя ответа на вопрос, чем могут быть оправданы человеческие страдания не с номинальной, а с феноменальной точки зрения, и как примирить Абсолютный Разум и Добро с безвинной человеческой мукой. Вопросы он задавал вслед за Иваном Карамазовым, ответы искал у С. Булгакова и В. Соловьёва. Первый из ответов, о том, что Богом человеку дана свобода выбора добра и зла его не устраивала, потому что такой свободы лишён, например, затравленный собаками зверя-помещика ребёнок. Второй — о невозможности индивидуализировать проблему зла и об иррациональности частных, взятых в отдельности случаев — тоже, поскольку не доказана разумность зла, в общем. Третий ответ — о том, что все тайны бытия раскрываются только в области трансцендентного сознания, за чертой земной человеческой жизни, — удостоился участи двух предшествующих. Иванов-Разумник сообщал читателю, что, как Иван Карамазов, от высшей гармонии отказывается, ибо она не стоит слезинки замученного ребенка, и от себя добавлял, что вера — дело необязательное, и что религиозное сознание велит идти против эмпирической очевидности, которой он жертвовать не станет.

Вторая — позитивная теория прогресса также подвергалась беспощадной критике.

Эту теорию, по мнению Иванова-Разумника, исповедовала значительная часть интеллигенции — большинство русского культурного общества. При всех различиях в мировоззрении под эту формулу одинаково подходили и народники семидесятых, и толстовцы восьмидесятых годов.

Сущность позитивной теории виделась Иванову-Разумнику в признании целью исторического прогресса грядущих человеческих поколений. Поколение живущих борется, умирает, страдает за счастье своих далеких потомков, каждое поколение смертно, но человечество в целом бессмертно и движется к золотому веку. Только на этом пути живущие — лишь средство для блага грядущих поколений, чего принять нельзя. И потом, «то, что позитивизм — так считал Иванов-Разумник, — называет человечеством, есть повторение на неопределенном пространстве и времени и неопределенное количество раз нас самих со всей нашей слабостью и ограниченностью. Имеет наша жизнь абсолютный смысл, цену и задачу, её имеет и человечество; но если жизнь каждого человека, отдельно взятая, является бессмыслицей, абсолютной случайностью, то также бессмысленны и судьбы человечества».[1]

Представленные теории нехороши, потому что «недостаточно выдвигают на первый план» живую, страдающую человеческую личность, и потому что обе они построены на почве универсализма и не индивидуализируют поставленные человеческим сознанием проблемы.

Иванов-Разумник, одинаково отрицая и позитивную, и мистическую теории прогресса, указывал третий возможный путь раскрытия смысла жизни — путь имманентного субъективизма. Он полагал, что это вполне последовательно и преемственно развивающееся мировоззрение, которое элементами присутствует и в трансцендентном идеализме Канта, и эмпириокритицизме Авенариуса, и в «имманентной школе» Шуппе, Шуберт-Зольдерна, и у Джемса и Виндельбанда, и др.

В русской литературе начала имманентного субъективизма Иванов-Разумник отыскал у А. И. Герцена, в его философии истории увидел хоть и не окончательное решение вопроса о смысле жизни, но уже верный путь. Так или иначе, имманентный субъективизм присутствовал, по его мнению, у Н. Михайловского, Г. Успенского, Пушкина, Тургенева, Чехова, Достоевского, Толстого, Андреева и др., вообще — в русской литературе.

Во-первых, поиск выводился им из области научного познания в область интуитивного творчества.

Наука не может завладеть всеми внутренними переживаниями человека, не может упразднить все вопросы о цели и смысле и заменить их вопросами причинной последовательности. К тому же, науке нечего делать там, где имеет место «чистый случай», к которому нельзя предъявить вопрос «почему». И, наконец, объективная целесообразность — это иллюзия, лежащая за пределами нашей познавательной способности и, следовательно, за пределами научного познания.

Во-вторых, он вовсе отказывался от попыток найти объективный смысл жизни, в особенности, вне логики веры, ибо смысл жизни исключительно субъективный, другим быть не может.

Кроме того, будущее не может рассматриваться как цель.

Целью является каждый данный момент, в настоящем. «И если в каждый данный момент в моём „я“ пересекаются цель, следствие, средство и причина, то мне, для сознания осмысленности своей жизни, остаётся только и в каждый данный момент и в ту сумму их, которая зовётся моей жизнью, вместить ряд наиболее полных, широких и глубоких переживаний».[2]

Искать объективного смысла значит убегать от жизни, тогда как мир нужно просто принять во всей его сложности.

Всю философию имманентного субъективизма Иванова-Разумника можно выразить коротенькой формулой: Всякий человек-самоцель — это принцип этического индивидуализма. В полноте всех переживаний человека и заключается смысл его жизни; другого не было, нет, и не будет.

Совершенно очевидно, что предложенная Ивановым-Разумником мировоззренческая схема не могла не вызывать вопросов и в чистом виде могла быть использована для оправдания любых деяний и любых переживаний. Автор концепции не мог не понимать, что она нуждалась в ряде смысловых ограничений, в необходимости прописать все «можно» и «нельзя». Он не просто делал все необходимые оговорки, но и предусмотрительно вывел её в пространство, где всякая критика просто лишена смысла.

Иванов-Разумник дистанцировался от идеалов гедонизма и утилитаризма. Его имманентный субъективизм не числил ни удовольствие, ни счастье среди целей жизни. Полнота бытия или, как выражался Иванов-Разумник, «жизнь всеми фибрами души и тела, жизнь во-всю» как критерий субъективной осмысленности жизни противопоставлялась гедонистическому идеалу «атараксии», то есть душевного и телесного покоя, отсутствия страданий.

«Живите всеми струнами души; расширяйте жизнь, а потому дорожите социальным чувством; углубляйте жизнь — а потому проникайте в глубь научного и художественного творчества.

Живите во-всю, живите всем: и борьбой за великие субъективные идеалы, и шумом валов моря, и исканием, и творчеством, и переливом голосов леса, и яркими радостями, и острыми печалями <…>

Живите такой полной жизнью, чтобы, если понадобится, не жаль было завершить её гибелью за великие субъективные идеалы человеческой правды, человеческой справедливости, во имя великого чувства социальности».[3]

Отдельно оговаривалось то обстоятельство, что имманентный субъективизм соединяет признание величайшей ценности человеческой личности с величайшей социальной активностью. Жить во-всю — не значит жить для себя, и это не рецепт для крайнего индивидуалиста. В имманентном субъективизме, настаивал Иванов-Разумник, вопреки утверждениям «объективных» позитивистов нет места ни антисоциальности, ни антидемократичности.

В формулу «человек-самоцель» вписывалась идея утверждения чужого «я» именно потому, что человек — цель и средством быть не может.

В этом же контексте рассматривался вопрос о социальной и политической активности.

Во имя субъективного идеала необходима борьба за социальное и политическое освобождение тех классов и слоёв общества, которые являются средствами для других общественных групп, играющих роль цели, «пусть погибнет мир, но да буду я, говорит подпольный человек; <…> пусть погибну я, но да будет мир, говорит надпольный человек. И в этом — величайшее утверждение личности человека, величайшее проявление этического индивидуализма: кто душу свою погубит, тот спасёт её».[4]

Выступление против позитивистского видения смысла в будущем устроении человечества не означало ни отрицания прогресса и связи времен, ни самой необходимости заботы о грядущих поколениях.

Иванов-Разумник пояснял: «Цель в настоящем; из этого вовсе не следует, что прошлое нам не нужно, а будущее не существенно. Моя жизнь объединена е