Зачем людям, убитым военными, поют государственный гимн? Зачем их гробы накрывают флагом? Как будто их убило не государство.
Раньше у нас было что-то хрупкое, как стекло, но оно не разбивалось. Мы верили, что оно прочное и прозрачное, поэтому даже не проверяли – стекло это или нет. И вот мы разбились, и тем самым показали, что у нас была душа. Доказали, что у нас есть душа, которая бьется, как стекло.
Спустя время мы узнали, что в тот день военным раздали патронов на восемьсот тысяч выстрелов. Тогда население города составляло четыреста тысяч человек. Раздали столько патронов, что ими можно было убить всех горожан, всадив в тело каждого по две пули.
Если можно назвать жизнью прошедшее лето, если можно назвать жизнью тело, покрытое кровью, гноем и потом, если можно назвать жизнью секунды, которые, как бы ты ни стонал, застыли на месте, если можно назвать жизнью те мгновения, когда ты, голодный, жевал прокисшие ростки сои, выловленные из жидкого супа, если это все-таки можно назвать жизнью, то смерть похожа на взмах чистой кисти, за один раз стирающей все эти унижения. Вот о чем я подумал.
Знаете, как великолепно это мгновение, когда чувствуешь, как в твоем лбу сияет ослепительной чистоты драгоценный камень, называемый совестью?
После твоей смерти не провели похоронного обряда,
И моя жизнь стала похоронным обрядом.
После того, как тебя завернули в кусок брезента
И увезли на мусороуборочной машине.
После этого из фонтана бьют непростительные струи сверкающей воды,
Где-то горит огонь вместилища святого.
Среди весенних цветов, среди снежинок.
Среди вечеров, приходящих каждый день.
Пламя свечи, что ты воткнул в пустую бутылку.
Когда живой человек вглядывается в мертвого, может, рядом с телом витает и его дух и он тоже смотрит в лицо человека?
и на меня давило нечто мощное, сопоставимое с их силой.
Совесть.
Да, совесть.
Это самое страшное, что есть на свете.
Слезы духов, оказывается, холодные. Кожа на предплечьях и спине покрывается мурашками. Ты прячешься от дождя под навесом над входом в школу.
Кажется, время близилось к полуночи, когда я почувствовал чье-то очень тихое и нежное прикосновение. Я лишь ждал, что будет дальше, не зная, кому принадлежит эта безмолвная тень без лица и тела. Я хотел вспомнить, как можно разговаривать с духом, но осознал, что никогда не учился этому. Кажется, и этот дух тоже не знал, как завязать разговор. Все наши усилия мы направили на то, чтобы наладить контакт, но единственное, что нам удалось – лишь почувствовать, что мы думаем друг о друге. Наконец, словно потеряв надежду, незнакомый дух отлетел прочь, и я снова остался в одиночестве.
