Ему позвонили через четыре часа. Позвонил его знакомый, который знал, что закон не в силе, а значит, нужно беззаконие. Он всё понял, взял нож и пошёл на виллу. Он перебрался через ограждение и зарезал обеих собак, которые его не почуяли – его нельзя было почуять. Потом он перерезал горло часовому, а второму свернул шею. Потом он прошёл через кухонную дверь, вбил кадык поварёнку в шею, а повара окунул головой в кипящий соус и держал, пока тот не перестал шевелиться. Когда на кухню вошёл боец, чтобы узнать, почему не несут добавку, он расколол ему череп колотушкой для отбивания мяса. Потом он вышел в зал, где пировали убийцы, окровавленный, с колотушкой в одной руке и ножом в другой, и когда он вышел, вся комната была в дыму от пальбы и трупах, а на нём не было ни царапины, и в руках у него по-прежнему были колотушка и нож.
Он поднялся на второй этаж, по дороге убив скорчившуюся в углу служанку, но Кочмара не нашёл – тот успел уйти через окно, и во дворе раздался шум двигателя. Он бросился через всю комнату и спрыгнул со второго этажа прямо на крышу отъезжавшего внедорожника. В него стреляли, но пули лишь дырявили сталь, а он сполз на подножку машины, разбил стекло рукоятью ножа и воткнул лезвие в ухо водителю. Машину занесло, и она опрокинулась, он успел спрыгнуть. Человек, сидевший рядом с Кочмаром, погиб, наткнувшись виском на осколок стекла. Кочмар был жив. Он вытащил его из салона, раздел и привязал к дереву, а потом долго хлестал по щекам, чтобы тот очнулся. Кочмар плакал, просил пощады, но он не слушал – он сходил в гараж за газовой горелкой и пытал его несколько часов – отрезал разные части тела, после чего прижигал раны, чтобы остановить кровотечение. Он оставил Кочмара живым – без рук, ног и члена, слепого, безъязыкого и безухого, с вырванными зубами и ноздрями. Позже он слышал, что тот остался жив – его нашли, когда он ещё дышал. Пусть дышит дальше, подумал он. Пусть даже убивает. Но он всегда будет помнить, почему стал таким, каким стал. И он будет знать, кто его таким сделал, потому что он не удержался и вырезал на груди Кочмара своё имя.
Диктатура, которая пытается продемонстрировать миру свою успешность и основывается на не несущих рационального смысла ограничениях, рано или поздно разваливается. Но авторитаризм, имеющий чёткой целью обеспечение одного человека всем необходимым, устоит, поскольку абсолютное большинство населения никак этой цели не касается, соответственно, оно не подвергается никаким унижениям или дискриминации.
Когда люди впервые добыли алюминий, из него делали ювелирные украшения. Это был дорогой металл. Элитный. Как платина. А теперь ты пьёшь эту вонючую дрянь из алюминиевой кружки. Потому что волшебная тайна превратилась в технологию. Я не боюсь того, что Проводник отнимет у меня власть. Я создам новую, я умею. Я боюсь того, что он отнимет у них бога. Превратит веру в технологию. Он ведь хочет именно этого, хочет понять. А тот, кто понимает, может и созидать, и уничтожать. И неважно, что именно он будет делать – это одно и то же. К сожалению, я понял это слишком поздно. Уже после того, как он ушёл.
Первое препятствие на пути к духовному выздоровлению – это цена упрёка.
Станьте другими, сделайте всё правильно, поступите иначе – и тут же найдутся те, кто назовёт вас еретиками, отступниками, негодяями, как будто ярлыки имеют хоть какое-то значение. Они будут плевать в вас и презрительно смотреть на вас, они будут переходить на другую сторону улицы, заметив вас, идущих навстречу, и строчить доносы. Иные же будут, напротив, считать вас зазнайками, стремящимися к чрезмерной духовности, к чрезмерной близости со Стеклом. А если вы, сбросив оковы, будете прыгать от радости – в фигуральном смысле, в ваших сердцах, – они назовут вас пьяницами, наркоманами, идиотами.
А кое-кому вы покажетесь невежественными. Потому что они по-прежнему будут считать истиной тот жалкий отблеск прежнего величия веры, который сохранился в их засушенных сердцах. Они не поймут того, что именно вы – их путь к спасению, что вы ближе к Стеклу, чем любой из них.
Так сможем ли мы заплатить цену упрёка? Сможем?
Да, сможем. Упрёк ничего не значит, это не слишком высокая цена за шаг к Стеклу. Самый большой из тех, какие вы когда-либо совершали.
Фантазия же снимает все ограничения – она позволяет человеку летать к далёким звёздам, перемещаться во времени, жить вечно; фантазия несоизмеримо объёмнее реальности. Тот, кто умеет воплощать фантазию в реальность, всесилен.
