НАДЮША (оттолкнула его). Неужели ты думаешь, если бы я искала, то получше бы не нашла? ФЕДЯ. А вдруг не найдешь? Тогда и Феденька сгодится? НАДЮША. Чего ты хочешь? Чего? Взялся душу точить! ФЕДЯ. Больше точить не буду. Последний раз. Все. НАДЮША. Стой!.. Ну, хочешь, стукни на прощанье. Может, легче станет. Не хочешь? Ну тогда поцелуй. Сам ведь сказал, в последний раз. (Смотрит в глаза.) Ну?
ФЕДЯ. Ты всем нужна. НАДЮША. Да вот тебе, Федя, не нужна. Думаешь, я не знаю, кто нас разводит? Подружки мои дорогие! Что они тебе сказали, ну? ФЕДЯ. Что они могут такого сказать, чего бы я сам не знал? НАДЮША. Разлюбил? А может, и не любил никогда? ФЕДЯ. А ты не знаешь? НАДЮША. Я теперь ничего не знаю. ФЕДЯ (обнимая). Сначала жалел тебя. Потом… влюбился. Думал, что мы с тобой как один человек. Ты стихи любишь, я стихи люблю, ты оперу не любишь, я оперу не люблю. В общем, единство культурных и общественных интере
прости… Тоска напала, бродила по улицам, промокла вся. Потрогай, волосы мокрые. А знаешь, где я была? В нашем садике была, около тети Вероники. Села на скамейку, сижу, а дождик трап-трап по кустам, осенью пахнет, мокрой листвой… Песню нашу вспомнила. Помнишь нашу песню? (Пропела.) Куда бежишь, тропинка милая… (Федя молчал.) Что-то старое стала вспоминать. Маму, тетю Веронику. ФЕДЯ. Болеет второй месяц
НАДЮША. Да вы что, девки, с ума сошли? Сор из избы выносить… ЛЕЛЯ. А ты хочешь со всеми хорошей быть? НАДЮША. Если у тебя плохое настроение, не срывай его на других!
НАДЮША. Господи! Мне бы уехать куда-нибудь… Закатиться. Другой дом, другие люди. А какие – неизвестно. Хуже нет, когда заранее все известно. (Поднялась в сорочке, пошла к шкафу.) Целая банка варенья была. Все съели. (Присела за стол, доскребает.) Вот – Федя. Он меня любит. И я его люблю. И мама его, Анна Петровна, меня тоже любит. И я знаю, как мы будем жить. Вот так – шкаф, так – тумбочка… А могло быть по-другому! Открывается дверь, и заходит какой-то человек… ЛЕЛЯ. Мужчина. НАДЮША. И говорит: «Надежда! Идем». Не стану спрашивать, куда. Пойду.
