Маркус не чувствовал боли, он не чувствовал почти ничего. Одна пустота, бесконечная, темная, вязкая.
– Оптимизм и реальность, мой друг, как две прямые, – ухмыльнулся Зимерман.
– Не понял.
– Никогда не пересекаются.
кто хочет, тот умирает, Сара. Нерешительные суицидники – это просто истерички.
У каждого свой кошмар, думал Грег, укрывая жену одеялом, потому что каждый сам его создает.
На кухне пахло пережаренным мясом, кислой брусникой и… предательством.
то, о чем ты так рьяно заботишься, обязательно тебя подведет. С людьми точно так же.
то, о чем ты так рьяно заботишься, обязательно тебя подведет
Маркус не чувствовал боли, он не чувствовал почти ничего. Одна пустота, бесконечная, темная, вязкая. Она поглощала его, засасывала своей зыбучестью.
– Что с моей женой?! – не выдержал Лембек.
– Прошу прощения. Она в полном порядке, у нее перелом предплечья и кисти руки.
– И это, по-вашему, в порядке?
– Это отдел убийств, мистер Лембек; здесь каждый, кто жив, – в полном порядке.
– Оптимизм и реальность, мой друг, как две прямые, – ухмыльнулся Зимерман.
– Не понял.
– Никогда не пересекаются.
