Человеческое тепло
Кочегар Петя стоял у котла, в топке которого с гулким воем бесновался огонь. Да так, что ему хотелось закрыть лицо руками. Но останавливаться нельзя. Ночь сегодня особенно морозная, а манометр показывает, что давление в котле еще не на нужном уровне.
Петя с гордостью посмотрел на свои руки. Считай вручную, он обеспечивает жизнедеятельность целого больничного комплекса, дает тепло — и отопление, и горячую воду. Когда надо подбросит и подогреет, а когда и убавит.
В этом году зима не на шутку разгулялась. Значит, нужно еще добавить. Петя филигранным движением совковой лопаты, не зря же недавно присвоили мастера первого класса, зачерпнул уголь и отправил вглубь пламени.
«Эх, уходящая натура — угольная котельная», — вздохнул он, растирая черное лицо такими же черными руками. В городе большинство уже модернизировали — газифицировали, обновили. «Бабья за пульты понасажали», — сплюнул он густую вязкую слюну. Глава администрации так и сказал по телевизору: «У котельной теперь женское лицо».
«Herr (а) с два, модернизаторы!», — крикнул Петя невидимым оппонентам и даже всем известную фигуру из пальцев сложил, — «В такие холода за смену три-четыре тонны угля сжечь надо. Покажите-ка мне такую бабу».
Петя не имел ничего против женского пола. Наоборот, очень даже имел. Прямо здесь в окружении, специфического конечно, обаяния кочегарки — среди груд каменного угля, на старом топчане с тонким чумазым налетом и в отблеске красных языков пламени из топок.
Да, они и сами были не против. А что? Петя мужик видный, хоть и простой, а теперь еще и при деньгах. А бабы, они ведь какие? Модернизируй, не модернизируй, «Тьфу, слово-то какое», а из всех известных человеку элементов, с деньгами лучше всего взаимодействуют.
Только Петя не хватает всех подряд. Не уважает он себя что ли? Все женщины для него, как и автомобили, делятся на классы — эконом, семейные и де-люкс. Последний, ясное дело, ему не по карману. Содержать — дорого, а попробовать, на тест-драйв, никто не даст. С семейными Петя уж года два, как завязал. После незапланированной пластики носа от вернувшегося раньше времени со смены мужа. Вот и катается экономом. Удобно. Главное, сначала под капот заглянуть. А то эти бабы подкрасят прогнивший кузов, да, еще и пробег скрутят. А ему потом ковыряйся с пробитым глушаком — «Знаем, проходили».
Довольный показателями манометра, Петя прикрыл топку и вышел в комнату персонала, которую ласково называл каморкой. Сейчас часик посидит, топка разгорится, а там и пакеты забросить можно. До утра как раз прогорят.
Его родная котельная с высокой закопченной трубой и черными горами угля перед входом расположилась в дальнем углу на территории центрального больничного комплекса. Петя испугался, что и ее, родимую, примутся модернизировать и обновлять. Особенно когда в прошлом году, выстроили новый современный корпус и открыли клинику пластической хирургии, в которую теперь со всей области, а, может, и страны, съезжаются любители, так сказать, модернизации.
Ан нет. Директор клиники Сергей Андреевич, этакий столичный франт, на деле оказался мужиком толковым — и кочегарку отстоял, и посодействовал в получении категории первого класса, Петя в этом даже не сомневался, еще и деньжат подбрасывает.
Нет, ну, а что? Петя как работал, так и работает. В топке в дневное время сжигает уголь, а по ночам, всего-то несколько раз в месяц, вместе с углем сжигает еще и темные пластиковые пакеты. На вопрос Пети: «А чё там?», Сергей Андреевич ответил: «Медицинские отходы класса «Б». И не дожидаясь следующих расспросов, пояснил: «Так дешевле, чем утилизировать все шприцы, пробирки, капельницы, медикаменты, тампоны и бинты… кровавые».
Петя считал себя несколько брезгливым в этих вопросах, потому и не стал проверять содержимое пакетов, а просто забрасывал их в топку. Вонь, конечно, стояла жуткая. Но деньги, вроде, и не пахнут, зато жизнь-то как меняется.
Да, и на территории больницы все закипело, не то, что раньше. Туда-сюда шныряют дорогущие машины, мужики с суровыми лицами и бабы разные — от, мягко говоря, не очень, до, как с картинки. Петя за ними наблюдает в окошко своей каморки сквозь заросли кустов, засыпанных сейчас толстыми шапками снега.
Эх, с неделю назад такая краля прикатила — загляденье. «Ей-то чего модернизировать?», — недоумевал Петя, — «Идеальная — большая «ж», маленькая «п», уверен, хорошо держит «х». Причем, Петя имел в виду не жилплощадь, потребность и хозяйство, как у «классика», а именно то, о чем все и подумали. «Милая, оденься», — приговаривал он, когда она опять рассекала по больничной территории в одном пиджачке, развевая по ветру свои длинные светло-пшеничные кудри, — «А лучше приходи — согрею, такого жара поддам». Да, только Петя понимал, что эта дамочка класса де-люкс, и в кочегарку ей путь заказан.
Но она пришла. Этой ночью, такой особенно морозной. Пришла. На фоне огненно-красных языков пламени. И даже в этой жуткой вони от пластиковых пакетов. Она была — идеальная.
Уже несколько минут Петя неподвижно стоял у котла, в топке которого с гулким воем бесновался огонь, поглощая очередной темный пакет. Да так, что ему захотелось закрыть лицо руками. Только руки не слушались, словно по ним не шла кровь. Тело покрылось мелкими мурашками, а он все рассматривал ее светло-пшеничные кудри, так контрастирующие с темным пластиком пакета.
Теперь кочегар Петя узнал, что у выражения «человеческое тепло» есть еще один, весьма изощренный смысл.
