Оглавление

Все события и персонажи вымышлены,

любые совпадения случайны.

Пролог

Две тысячи восьмой год, сибирский провинциальный город.

Тишину опустевшего к ночи парка, ярко освещенного фонарями, нарушал смех двух светловолосых братьев. Они возвращались домой с вечернего сеанса, дурачась и весело обсуждая угарные моменты из фильма. Олегу было семнадцать лет, Глебу — девять. Младший был на седьмом небе от счастья: старший брат, его пример для подражания, его гордость, сдержал обещание — сводил его аж на самый поздний сеанс, как настоящего взрослого!

До дома оставалось немного. Ребята уже завернули по тропинке к воротам, как дорогу им преградил незнакомец в черной кепке, резко шагнувший из темноты кустов. Размахивая «бабочкой», он приказал:

— Стоять, сказал! Гони сюда кошелек, и побыстрее!

Олег, загораживая собой младшего братишку, подтолкнул его к воротам.

— Глеб, беги отсюда!

А сам бросился на грабителя и в пылу едва начавшейся драки не сразу почувствовал боль, когда нож вошел ему в живот.

— Вот же гад! Ты че наделал? Тебе конец, идиот! Лучше беги!

Глеб, хоть и был ростом едва чуть выше метра, но трусостью не страдал. Вместо того чтобы убежать, он ринулся на незнакомца и изо всех своих детских сил толкнул того в спину. От неожиданности грабитель выдернул нож из плоти жертвы и наотмашь саданул младшего, порезав ребенку правую щеку. Видимо, он был не готов к братскому геройству, потому что, едва увидев кровь, вдруг растерялся.

— Зачем вы стали сопротивляться? Зачем?! — истошно кричал он, убегая.

— Ай… Он мне че, лицо порезал?.. — Глеб схватился руками за порезанную щеку, пытаясь остановить кровь. Весь в слезах подбежал к Олегу, присевшему на ближайшую лавку.

— Дай посмотреть, убери руки… Да там больше крови, чем пореза. Не ссы, мелкий, рана не такая уж и глубокая…

— Помогите! Мы здесь!

— Да не кричи так, все равно никого нет. — Олег, зажимая одной рукой рану в животе, другой достал телефон и набрал номер скорой помощи. — Алле! Скорая? У меня ножевое ранение в живот, и порез лица у младшего брата… Городской парк… Приезжайте скорее, пожалуйста.

— Брат, ты ведь не умрешь? — продолжая плакать, Глеб тормошил брата.

— Все… будет хорошо… Я уже вызвал нам с тобой… помощь.

Спустя минут пять послышался вой сирены скорой помощи. Олег отправил младшего встретить медиков, чтобы им легче было найти место трагедии. Когда скорая в сопровождении Глеба подъехали к Олегу, тот уже лежал на скамейке, закрыв глаза и не двигаясь.

— Брат! Проснись! — плакал и кричал мальчик изо всех сил, пытаясь разбудить брата.

— Мальчик, пока не мешай нам…

— Мертвый уже! — крикнул фельдшер бригаде, и тут же осекся, сообразив, что его слышит ребенок.

— Вижу, но давайте поторопимся. Проще тридцать минут отработать, чем потом по судам бегать. Молодой слишком, — тихо ответил врач.

— Понял.

Медицинская бригада переложила тело Олега на носилки и загрузила их в машину, чтобы провести реанимационные мероприятия.

А фельдшер занялся мальчиком, стараясь отвлечь его и во что бы то ни стало не пустить внутрь скорой.

— Мальчик, как тебя зовут?

— Глеб… — всхлипывал он.

— Глеб, дай мне твою рану осмотреть.

Медику удалось сместить центр внимания, и он быстро осмотрел рану.

— Ну вот, видишь, как хорошо, кровотечения уже нет. Значит, никакие важные сосуды не задеты. Даже зашивать не надо. Останется, скорее всего, небольшой шрамик, и все.

— Мне брат тоже сказал, что не очень страшный порез…

Через полчаса все было кончено.

— Время двадцать три часа ноль пять минут, констатация смерти пациента… Где менты? Как обычно, их нет! Давай, собирай тут все, а я пока с младшим поговорю, — устало и как-то равнодушно сказал врач.

— Глеб, скажи, как связаться с вашими родителями?

Глеб отдал ему телефон.

— Здесь контакты моих мамы и папы…

Врач в скудном списке контактов школьника выбрал «мама» и нажал кнопку вызова.

— Алло. Здравствуйте. Вы только не волнуйтесь… Срочно приезжайте в городской парк. Здесь с вашими мальчиками случилась беда.

— Что случилось? Вы кто? Почему телефон моего сына у вас? — женский голос в трубке тут же встревожился.

— Я врач скорой помощи. Приезжайте скорее, ваш Глеб плачет, он напуган, мы вас дождемся, подробности при встрече.

— Я ничего не понимаю. Надо куда-то ехать… — врач услышал, как женщина к кому-то обращается.

Папа Глеба, стоявший рядом и слышавший весь диалог с медиком, коротко сказал в трубку:

— Выезжаем, подождите нас.

Скорая дождалась родителей ребят. Увидев бледное, враз заострившееся, неживое лицо сына, мать ошалело заревела, упав Олегу на грудь.

— Олеженька! Ну как же так? Зачем было ходить в это кино проклятое, да еще и брата с собой тащить? Зачем, сынок?!

Отец смотрел на неподвижное тело старшего сына и причитающую жену с улицы. Еще не до конца приняв потерю, он изо всех сил старался не сорваться, слушая отчет врача скорой. Затем, словно вспомнив о Глебе, он переключил внимание на него и, присев, притянул ребенка к себе за плечи.

— Папа, я не смог брату помочь… Все так быстро было…

— Ты не виноват… Ты молодец… Это что у тебя за пластырь на щеке?

За Глеба ответил врач:

— Здравствуйте. Вашего сына немного зацепили по правой щеке ножом. Фельдшер осмотрел, порез не страшный, но лучше обратиться в травмпункт и поставить укол от столбняка.

                                     * * *

Городское кладбище на окраине сибирского городка, как и большинство кладбищ малых городов, поселков и деревень России, представляет собой мрачное место. Однако никто не может обходить его стороной: мертвые переселяются сюда навсегда, живые приходят сначала проводить, а потом поминать.

Проводить Олега в последний путь пришли многие: близкие, друзья, одноклассники Олега и даже друзья Глеба. Отпевание было особенно трогательным, потому что батюшка знал Олега лично, а потому молитвы его, чувствовалось, шли от самого сердца. И потом, когда отпевание закончилось, он добавил еще несколько слов от себя. Речь была настолько теплой и проникновенно честной, что провожающие, и стар и млад, заплакали в голос: настолько пронзительно болезненной предстала для них потеря Олега.

А потом в доме, где Олег вырос и куда никогда не вернется, были поминки. И, отец, еле сдерживая слезы, срываясь и замолкая, когда комок подступал к горлу, подняв поминальную стопку, произнес:

— Минуточку, друзья!.. Олег… был… хорошим сыном… Не всегда послушным… Но кто из детей бывает послушным? Так ведь?.. Самое главное: он был добрым и всегда заботился о своем младшем брате. Вот и в тот злополучный вечер Олег не смог отказать Глебу, взял брата с собой в кинотеатр… И вот, все мы знаем, чем в итоге это закончилось… Олег встал на защиту младшего брата ценою собственной жизни. И я ему благодарен за этот поступок! Я горжусь тобой, сынок!!! Давайте выпьем за упокой души моего старшего сына!..

Мама сидела рядом с папой, вся потемневшая от горя: тихо плакала и вытирала платком слезы. Глеб со своими друзьями-ровесниками расположились на другом конце стола. Трагедия изменила его: на фоне своих друзей он выглядел теперь более взрослым и временами одергивал друзей, прося, чтобы те не шумели и слушали речь отца. Каждое его слово впечатывалось в память и новое, доныне незнакомое, какое-то жесткое чувство зарождалось в детской душе…

А далее — настало время разбора и поиска убийцы.

Отец Глеба, нервно ожидая время выхода, то и дело посматривал на часы. Как только часы пробили десять утра, сказал:

— Глеб, выходим, пора. — Александр слегка приобнял сына за плечи. В последнее время мальчик его настораживал — был каким-то излишне серьезным.

Небольшие знакомые улочки, что ребенку казались такими родными, сейчас выглядели чужими и угрюмыми. Молча подойдя к знакомому зданию, они уверенно зашли внутрь. Отдел милиции, что был рядом с домом, жил своим чередом. В отделе было не очень многолюдно, и их встретил младший сержант — парнишка лет двадцати трех, проводя в дальний кабинет. Следователь сидел за столом, напротив него, с другой стороны стола, сели Глеб и его отец.

— Здравствуйте, я следователь милиции капитан Гусев Владимир Викторович. Буду вести ваше дело.

— Здравствуйте, мы готовы отвечать на вопросы, — взял инициативу в свои руки отец Глеба.

Глеб сидел, с тревожным интересом разглядывая кабинет следователя. Капитан обратился к мальчику:

— Глеб, давай вспомним, что произошло в тот вечер, когда на вас с братом напал преступник.

— Все хорошо, Глеб. Расскажи все, что знаешь. — Папа пытался успокоить его.

— Мы с братом шли после кино домой через парк, и он вышел нам навстречу. Он был в черной одежде и с ножом. Стал размахивать ножом и кричать на брата. Брат оттолкнул меня, а сам начал бороться с ним, — неуверенно начал он.

— А ты помнишь, как он выглядел? Запомнил его лицо?

— Мне кажется, да. Брат сбросил с него кепку, когда они боролись под фонарем.

— Глеб, а ты умеешь рисовать? Нарисуй преступника, как сможешь. Хотя бы лицо.

— Ну, давайте, я попробую.

Следователь дал листок бумаги, и Глеб попытался изобразить лицо убийцы. Мужчина пригласил в кабинет эксперта-криминалиста, который отвечал за фотороботы преступников.

— Так, что у нас здесь за рисунок? Пошли за мой стол с компьютером, нарисуем его еще лучше, — сказал он и кивнул в сторону.

Папа, Глеб и милиционер перешли за соседний стол. Сотрудник, перебирая на экране компьютера основные черты лица убийцы, старался уточнять у Глеба:

— Смотри, Глеб. Овал лица был таким или таким?

Сотрудник не спеша продолжал перебирать возможные варианты.

— Вот таким, мне кажется, очень похож, — показал мальчик на высветившийся вариант.

— Так, теперь смотри. Будем уточнять, какие у него глаза. — Сотрудник начал, опять же не спеша, перебирать возможные варианты.

— Вот! Вот вроде такие.

— А нос, смотри, может, такой?

— А еще покажите…

Сотрудник, слушая его, перебирал дальше предполагаемые варианты носов.

— Стоп! Вот этот. А почему у него голова такая маленькая? — остановил он следователя.

— Это не голова, Глеб, а высота лба. Сейчас смотри, какой надо поставить.

Подбирая фотороботу высоту лба.

— Ой, вернитесь обратно. Да, вот так похож…

— Вот видишь, какой ты молодец, Глеб. Осталось совсем немного. Смотри, подборок тоже можно менять.

— А подбородок не надо менять. Самый первый был похож.

— А губы? Смотри, может, такие?

— Рот я не знаю…

— Ничего страшного. Смотри, губы пусть будут такими, и даже брови ему нарисуем, к примеру, вот такими. Ну что, похож на злодея?

— Да, очень похож!

— Сынок, ты большой молодец. — Папа старался поддержать сына, как мог, приобнимая его. Следователь распечатал на принтере фоторобот преступника. — А можно и мне несколько листов? Я у себя на районе развешу их…

— Да, конечно. Вот, возьмите. Мы поймаем этого гада! Не беспокойтесь.

— Пусть пока у тебя полежит, сынок. — Папа забрал и положил листовки в рюкзак.

— Хорошо, папа, — кивнул мальчик, пока отец подписывал непонятные ему бумажки, он, взяв рюкзак, отвернулся, чтобы отложить один лист в другой отсек.

«Я буду всегда помнить этого урода! Отомщу!» — подумал про себя тогда Глеб.

Дни летели, поиски шли. Мама наслушалась страшилок о том, что происходит с детьми после подобных трагедий, и потащила Глеба к детскому психологу.

В кабинете психолога не было ничего интересного: желтые стены, стол с бумагами, шкаф с книгами и папками, пара стульев. Рядом со столом психолога расположились столик и стульчик для малышни. На столике — карандаши, краски, пластилин… На стенах висели ляпистые картинки, призванные, видимо, веселить малышню. Глеб, окинув взглядом все это «великолепие», закатил глаза. Это не укрылось от глаз мужчины средних лет.

— Что, парень, не нравится здесь? — спокойно, с понимающей улыбкой спросил он. — Не переживай, это для малышей.

Психолог выждал паузу, дав Глебу изучить его. Мама мялась, стоя за Глебом, не зная, как правильно надо начинать разговор у психолога.

— Здравствуйте, меня зовут Илья. Можете прямо так и обращаться, — разрядил обстановку психолог и по-взрослому протянул Глебу руку для рукопожатия. — Присаживайтесь.

«Ничего, вроде, дядька… Посмотрим…» — решил Глеб и пожал протянутую руку.

— Здравствуйте. Я Лидия, сына зовут Глеб… Нам сказали к вам надо походить… Глеб, он… Я боюсь, что ребенку тяжело будет пережить… Дело в том, что у нас…

Илья терпеливо слушал поток сбивчивых излияний женщины — ей явно нужно было выговориться. Время от времени кивал головой и делал пометки в блокноте, поглядывал на Глеба, следя за его реакцией на слова матери. Глеб смотрел на плачущую мать и удивлялся ее многословию. С самых похорон она почти ничего не говорила или общалась короткими фразами, а тут ее словно прорвало.

— Примите мои соболезнования, — сказал Илья, когда Лидия смолкла, — как вы себя сейчас чувствуете?

— Странно как-то… Будто груз какой спал, дышать даже стало полегче… — удивленно и смущаясь произнесла Лидия.

— Я рад, что вы получили облегчение! — заулыбался Илья. — Вы сказали, что беспокоитесь за Глеба. А что именно в его состоянии вызывает ваше беспокойство? Что-то изменилось в его поведении?

— Да, вроде, ничего. Единственное, что он стал какой-то… слишком уж молчаливый и более резкий, что ли…

— Грубит?

— Да я не замечала, чтобы грубил. Обычно, как и все дети, иногда, что не по нраву, так бурчит. Я имела в виду, он стал более серьезный, словно он уже взрослый. Все, что ни попросишь, зубы там почистить или прибрать комнату, делает все быстро и четко. Слишком уж… послушный и стремительный стал. И, муж говорит, молчит много. А раньше… Мы, ведь с мужем работаем много, нас допоздна нет дома… Олег его и после школы покормит, и погуляет с ним… Глеб его как-то больше слушался, за ним как хвостик бегал, истерики закатывал, если тот не брал его с собой… Нормальный был ребенок, пока… — Мать опять всплакнула, вернувшись в воспоминания. — Коллега по работе сказала, это последствия травмы.

— Безусловно, каждое событие меняет человека тем или иным образом. — Согласно кивнул психолог. — Вы позволите поговорить с ним?

Он посмотрел на Глеба. Тот уже успел отойти к окну и смотрел в него задумчиво, стоя прямо, скрестив руки на груди, охватив ладонями локти.

— Глеб, — позвал он мальчика. — Могу я задать тебе несколько вопросов?

Глеб, не поворачиваясь, медленно кивнул головой.

— Я вижу, ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое… Но хочу тебя попросить рассказать, что ты делал, когда тот плохой человек вышел к вам навстречу?

— Я вломил ему!

— Ого! Вот это круто. А тебе было страшно?

Глеб промолчал. Затем сказал:

— Брат всегда говорил: «Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он без оглядки бросается навстречу неизбежному».

— Самура-ай? — удивился Илья. — Твой брат учил тебя кодексу бусидо?

— Я не знаю, что это. Просто брата звали Самурай. У нас фамилия Самураевы… — затем гордо добавил — Брат научил меня держать удар!

Илья немного