автордың кітабын онлайн тегін оқу Молчание костей
Аластер Рейнольдс

Үзіндіні оқу

Кітап туралы Пікірлер57 Дәйексөздер16 Қазір оқып жатыр1.3K Сөрелерде Бұл серияда Тегін фрагмент

Alastair Reynolds

BONE SILENCE

First published by Gollancz, a division
of The Orion Publishing Group Ltd., London

Перевод с английского Натальи Осояну

Серийное оформление Виктории Манацковой

Оформление обложки и иллюстрация на обложке
Сергея Шикина

Рейнольдс А.

Молчание костей : роман / Аластер Рейнольдс ; пер. с англ. Н. Осояну. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2022. — (Звезды новой фантастики).

ISBN 978-5-389-21135-3

16+

Сестры Несс сбежали из родного мира, мечтая о бурной, полной приключений жизни космоплавателей, охотников за сокровищами. Мечты сбылись, но за приключения пришлось заплатить собственной кровью и жизнями товарищей, а сокровища не принесли счастья. И теперь Адрана и Арафура вне закона: летящую на черных парусах «Мстительницу» преследует эскадра, нанятая теми, кто не умеет забывать и прощать. А возглавляет эскадру человек, давно привыкший добиваться своего любой ценой — и, что еще опаснее, обладающий необходимыми для этого талантами.

Впервые на русском!

Эта книга также посвящается маме

Глава 1

Сперва они увидели вдалеке мерцающую точку, а теперь сомнений не осталось: впереди мир, и он приближается.

Фура Несс, сидя в штурманском кресле у фронтальных иллюминаторов катера, пыталась вести корабль в точности так же, как это делал бы любой другой потенциальный посетитель. Избыток уверенности привлечет внимание. Чрезмерная осторожность продемонстрирует, что экипажу есть что скрывать.

Разумеется, так оно и было на самом деле.

Подметала посылал локационные импульсы на внешнюю оболочку мира под названием Малграсен. Круглый датчик показывал скорость сближения, которая теперь уменьшилась до каких-то шести тысяч пядей в секунду.

— В самый раз, — сказал Лагганвор, глянув через ее плечо на приборную панель.

Фура не торопилась с комментарием. Она щелкнула несколькими переключателями, повернула рычаг, постучала ногтем по датчику, чья стрелка имела обыкновение застревать.

— Это не первый мой полет, Лаг.

Отражение Лагганвора улыбнулось в ответ с полированного металла пульта управления:

— И мой тоже.

Фура еще немного сбавила тягу, и скорость упала до пяти тысяч пятисот пядей в секунду. Они пересекали орбиты других кораблей, собравшихся вокруг Малграсена: здесь и маленькие катера, подобные их собственному, и полностью оснащенные парусники, обосновавшиеся удивительно близко к гравитационному колодцу поглотителя.

— Весь этот путь ради груды костей, — проворчала Прозор с привычной сварливостью.

— Костей, которые нам, так уж вышло, необходимы, — ответила Фура.

Прозор потерла вмятину на голове, куда была вставлена металлическая пластина:

— Они необходимы тебе, детка. Остальные вполне довольны тем, что им не приходится приближаться к этим чудищам с лошадиными мордами.

— Разделяю твои сомнения. — Лагганвор доверительно улыбнулся Прозор. — Но также вижу необходимость в актуальных разведданных. Без жизнеспособного черепа мы действуем вслепую.

— Эти твои разведданные... — проговорила Прозор. — Они же не имеют никакого отношения к тому, что ребята из правительства-шмавительства переворачивают в Собрании каждый камешек в надежде, что мы под ним спрятались? Шмавительственные разумники с кораблями, пушками, тайными агентами и множеством собственных разведданных?

Лагганвор почесал подбородок:

— Может быть.

— Тогда почему, клянусь всеми мирами, мы... подошли так близко к одному из них?

— Мы это уже обсуждали, — повернулась к Прозор Адрана Несс, сидевшая сразу за пилотским креслом ее сестры. — Очень приятно топтаться на задворках Собрания, отнимая у других экипажей самое необходимое для нас, — это сослужило нам хорошую службу после происшествия на Скряге. Но этого мало. Мы стали пиратами временно и не планируем заниматься этим ремеслом всю жизнь.

Прозор кивнула на передние иллюминаторы: Малграсен достаточно увеличился в размерах, чтобы можно было разглядеть детали.

— Намекаешь, что положить башку на плаху, добровольно ступив на поверхность одного из цивилизованных миров, — это к лучшему?

— Так надо, — отрезала Фура с тяжелым вздохом. — Ни один из черепов, найденных нами на других кораблях, не стоил и глотка дыхали к тому времени, когда мы добрались до него. Нет у нас другого выбора, кроме как пройтись по магазинам. Но я не собираюсь рисковать без надобности. Малграсен — на самом деле захолустье, и вряд ли кто-то нас там ждет. Он не похож на Колесо Стриззарди...

— Там тоже шла речь про умеренный риск, — заметила Прозор.

— Он таким и был, — процедила Фура. — Просто его недостаточно умерили.

Малграсен представлял собой кружевной мир, вращающийся вокруг Старого Солнца в тридцать четвертой процессии. Он не был ни полностью пустым, как оболочечный мир, ни полностью твердым, как сферический. На самом деле он выглядел кондитерским шедевром. Этот мир состоял из множества тонких и хрупких слоев, изящно вложенных друг в друга, пронизанных пустотами и шахтами, вследствие чего образовались полости со сводчатыми потолками, где катер мог перемещаться почти так же свободно, как в открытом космосе. Внешняя поверхность Малграсена, от которой отражались локационные импульсы подметалы, имела лишь приблизительно сферическую форму. В ней встречались дыры, иные диаметром в несколько лиг. Между пустотами простирались неровные участки сплошной поверхности, соединенные друг с другом то крепкими мостами из того же материала, то узенькими и опасными даже с виду перешейками. Толщина этого поверхностного слоя нигде не превышала одной десятой лиги, а местами он был значительно тоньше. По наиболее твердой поверхности были разбросаны, словно блестки, маленькие поселения под куполами, не больше четверти лиги в поперечнике. Время от времени между ними ездил крошечный поезд — светящийся червь спешил по стеклянной трубе.

Когда скорость катера снизилась всего до пятисот пядей в секунду, Фура направила его вниз через одно из отверстий побольше. В иллюминаторах промелькнула толща поверхностного слоя, и они оказались, строго говоря, внутри Малграсена. Ощущения тесноты не возникло. Кое-где все еще можно было увидеть звезды, а также с дюжину близких миров и пурпурно-рубиновое мерцающее ядро Собрания. Внизу, примерно в лиге, простиралась меньшая, вложенная сфера: такая же дырявая, как и наружный слой, пестреющая куполами и рассеченная тонкими блестящими нитями железнодорожных линий. Над катером также виднелись и купола, и железнодорожные линии, потому что некоторые обиталища крепились к нижней стороне внешней оболочки, аналогично тем, что снаружи. Тончайшие соединительные конструкции тянулись от одного слоя к другому, и казалось совершенно немыслимым, чтобы эти хлипкие на вид колонны и стены могли поддерживать хоть что-нибудь, не говоря уже о многих квадратных лигах пригодной для жизни поверхности.

Но они поддерживали, и давно. Малграсен существовал миллионы лет, и он был заселен, утрачен и повторно заселен много раз на протяжении долгих циклов цивилизационного коллапса и возрождения, из которых состояла история Собрания.

Фура еще больше сбавила скорость. Чем дальше они углублялись в Малграсен, тем оживленнее становилось движение. Ракетные катера шныряли во всех направлениях, почти не пытаясь перемещаться организованным потоком. Грузовые шлюпки и буксиры с рычанием ползли мимо по своим неспешным и важным делам. На каждый корабль размером с их собственный катер приходилось десять или двадцать совсем мелких суденышек, которые применялись только для передвижения внутри мира и в непосредственной близости от него, и они оказались уж совсем бесцеремонными в отношении навигационного этикета. А еще склонными к любопытству: подлетали к катеру и сворачивали только в последнюю секунду. Предупреждение о столкновении срабатывало так часто, что в конце концов Фура просто его отключила.

Они спустились еще на один уровень. Теперь космос был почти не виден, и обиталищам на этих глубинах приходилось полагаться на искусственное освещение. Их было больше, они располагались ближе друг к другу, и кое-где поселки слились так основательно, что превратились в районы городов, которые без труда могли соперничать по величине с таковыми на родном мире сестер Несс. Под куполами высились громадные многоэтажные здания, из бесчисленных окон лился уютный золотой свет, который говорил о процветании и комфорте. На крышах вздымались озаренные прожекторами статуи животных; по бокам зданий мерцала неоновыми огнями реклама; светофоры отбрасывали красные и зеленые блики на тротуары и перекрестки. Люди с такого расстояния выглядели в лучшем случае движущимися точками — даже трамваи и автобусы казались игрушечными, — но было нетрудно вообразить, как они, одетые по моде, прогуливаются по прекрасным мраморным бульварам, вдоль которых выстроились большие витрины магазинов и вывески множества заманчивых мест, где можно пообедать и потанцевать.

Фура посмотрела на сестру, гадая, не испытывает ли Адрана тоски по дому при виде эталона бурной цивилизованной жизни.

— Я совсем забыла... — начала Адрана.

— ...как все может быть красиво, — мрачно закончила Фура. (Сестра встретилась с ней взглядом и едва заметно кивнула в знак взаимопонимания.) — Как мило выглядит приличное общество со стороны. Как оно готово удовлетворить любое наше желание. До чего же приятно, заманчиво. Какое коварство! Это ловушка, сестра, и мы в нее не попадемся.

— Я и не говорила, что попадусь.

Фура снова сбавила скорость. Они спустились через щель между двумя куполами, затем нырнули сквозь толщу другой оболочки и миновали ее нижнюю сторону. Внизу был еще один слой, полностью покрытый светящейся массой зданий. Где-то в глубине этой последней сферы находился поглотитель, и поселение располагалось к нему ближе всех. Фура порадовалась, что так далеко им лететь не придется, — значит, получится сберечь топливо.

— Вон там. — Лагганвор ткнул пальцем в окно. — Посадочное колесо.

Фуру предупредили о том, как здесь все устроено, но это не ослабило ее тревогу на последнем этапе путешествия. Посадочная конструкция представляла собой очень странное сооружение. Оно было похоже на колесо обозрения, торчащее из щели в потолке — наружу выставлены только две нижние трети, которые медленно вращаются. На ободе колеса были платформы, на каждой мог поместиться корабль, и неведомые механизмы или противовесы удерживали его ровно, пока само колесо крутилось. Корабли поднимались и исчезали в щели, за которой протекала скрытая от глаз часть цикла вращения.

Треть платформ пустовала. Фура выбрала одну и подвела катер брюхом вперед, выпустив шасси и выключив двигатели в последний момент. Соответствующая часть колеса поднималась, и вскоре они проникли в щель, взобрались на вершину конструкции: там корабли двигались через изолированную приемную зону на платформах, которые плавно поднимались и опускались. Фура и ее команда не были готовы покинуть катер сразу, и к тому моменту, когда проверка скафандров завершилась и все собрались в главном шлюзе, их платформа уже ехала вниз.

— Имена и легенды? — спросила Фура.

— В нас их так вколотили, что я почти забыла свое настоящее имя, — проворчала Прозор. — Кстати говоря... а как меня на самом деле зовут?

— Не имеет значения, — сказала Фура. — Главное, чтобы ты не ляпнула чего не надо.

Прозор присела и выдавила немного масла в коленный сустав скафандра.

— Эх, детка, не жалеешь ты меня.

— Еще чего! — Фура постучала костяшками пальцев по той детали своего медного шлема, что соответствовала подбородку. — Я жалею собственную шею, потому что ею придется рискнуть. А это означает, что мы должны придерживаться своих ролей.

— Я думаю, мы достаточно подготовлены, — встрял Лагганвор. — А теперь, может, обсудим распределение обязанностей? Разрешите мне действовать самостоятельно, и я справлюсь с любым поручением быстренько и с толком. Очевидно, я не могу помочь с приобретением нового набора костей, но другие предметы в нашем списке покупок...

— Сестры сами займутся своими жуткими игрушками, — перебила Прозор. — А ты, Лаг, держись рядом со мной — ведь ты знаешь местность.

— Я был здесь всего один раз, дорогая Проз; это вряд ли дает мне право писать путеводитель для туристов.

Они в последний раз проверили скафандры друг друга. Платформа, на которой стоял катер, снова приблизилась к вершине. Фура открыла шлюз, и они вместе с багажом спустились по трапу на решетчатую металлическую плоскость. На краю платформы пришлось дождаться, когда она встанет вровень с неподвижной поверхностью приемного отсека, а затем вся компания быстро переступила с одной плоскости на другую. Трюк требовал некоторой ловкости, но такое испытание было по силам любому экипажу, который только что вернулся из путешествия по шарльерам. Через несколько минут космоплаватели попали в приемный шлюз, где можно было снять шлемы.

Они оказались в конце неспешно ползущей очереди космоплавателей, которых допрашивали иммиграционные клерки и таможенники. Комната была полна бормотания, сквозь которое прорывались задаваемые скучающим тоном вопросы и звуки штампования документов. Изредка клерки засовывали бумаги в трубу пневмопочты и отсылали к вышестоящим чиновникам.

Очередь двигалась вяло. Фура и остальные положили багаж на пол и, перемещаясь вперед, подталкивали его ботинками; позади них пристроилась другая команда, а потом еще одна.

Просто находиться здесь — это уже было верхом наглости. Они месяцами избегали любых контактов с цивилизацией. Малграсен не был каким-нибудь преступным миром, где могли закрыть глаза на их прошлое. Он был процветающим, с давней хорошей репутацией, с налаженными связями: необычное сочетание, особенно если учесть, что его орбита пролегала по так называемым Морозным Окраинам. Здесь шла оживленная торговля, и Фура сделала на нее ставку: она испытала облегчение, а не уныние при виде множества прибывающих и улетающих кораблей, и даже теперь ей было приятно ползти в самом хвосте ворчливой медленной очереди.

Позади кто-то начал хрипло жаловаться, и один из клерков покинул свой стол, выставив табличку «Перерыв», вследствие чего две очереди слились в одну.

— Отличная работа, — прошептала Фура.

Адрана опустила голову и посмотрела на сестру поверх очков:

— Надо же, ты меня хвалишь.

— В кои-то веки выбор делала не я. Тебе полезно проявлять немного... инициативы время от времени.

— Не завышай мои заслуги. Все, что я сделала, — это нашла мир, до которого мы могли добраться, расположенный не слишком далеко и с мало-мальски приличным выбором костяных магазинов. — Она оглянулась на ожидавшую позади команду: космоплаватели брюзжали из-за неработающего стола. — Любые другие преимущества... случайны.

— Случайны или нет, но они сослужат нам хорошую службу. — Фура понизила голос: — Я бы сказала «молодец, сестренка», но, возможно, пора войти в роль.

— Как скажете, капитан.

Процессия двигалась урывками, и примерно через полчаса настал их черед отвечать на вопросы. Фура положила документы на стол и подбоченилась, изображая смесь покорности и нетерпения. Она все еще была в вакуумном скафандре, и на этот раз искусственная рука пряталась под полноценным рукавом с перчаткой вместо привычного — усеченного, с герметичной манжетой.

— Капитан... Тессили... Маранс, — прочитал мужчина с тяжелым подбородком и назойливым тихим кашлем. — Капитан Тессили Маранс. Тессили Маранс.

— Осторожно, не сломайте язык, — саркастически посоветовала Фура.

Он прищурился, сравнивая ее лицо с фотографией в документах.

— Из Пустоши пожаловали?

— Это не запрещено законом.

Клерк лизал кончики пальцев, быстро перелистывая страницы.

— Где зарегистрирован ваш корабль?

— На Индраголе.

— Опишите его.

— Около четырехсот пядей в длину, с помещениями внутри и множеством парусов и такелажа снаружи.

Клерк посмотрел на нее с каменным лицом, на котором не отразилось даже намека на юмор.

— Мир, а не корабль.

— А вы планируете отпуск? Ладно. Индрагол. Выгребная яма в двадцать восьмой процессии. Трубный мир. В куцем списке хорошего, что оттуда вышло, моя «Серая леди» и мой отец...

— Как его зовут?

— Даржан. Даржан Маранс.

Клерк перевел взгляд на Адрану:

— Она кто?

— Она может говорить сама за себя, — отрезала Фура.

Адрана посмотрела на него сверху вниз:

— Траген Имбери.

— Род занятий?

— Симпатетик. — Адрана наклонилась и пояснила громким шепотом: — Знаете, это то же самое, что чтец костей.

Он взял другой документ:

— Снимите очки.

Адрана подчинилась, не сводя с клерка свирепого взгляда. Он некоторое время таращился на страницу и хмурился, а потом подозвал коллегу и передал ему бумаги, пробормотав что-то насчет Траген Имбери. Второй клерк сел за стол и начал просматривать бумаги с помощью карманной лупы и сверяясь с образцом — похоже, выискивал малейшие изъяны, способные выдать подделку. Тем временем первый клерк начал задавать вопросы Прозор и Лагганвору.

Небольшой мерцательник над столом демонстрировал зернистые изображения: лица разыскиваемых преступников.

Фура вспотела. Она-то думала, что воинственный настрой и угрюмый вид сыграют им на руку, ведь это последнее, чего стоило ожидать, если бы настоящие сестры Несс попытались обмануть иммиграционную службу. Теперь возник вопрос, не ошиблась ли она с выбором курса.

Второй клерк наклонился к первому и что-то прошептал, приложив ладонь ко рту. Первый клерк почесал подбородок и потянулся за пустой капсулой для пневматической почты. Он начал сворачивать бумаги Фуры, намереваясь засунуть их в капсулу.

— Ты сказала, Даржан Маранс? — спросил хриплый голос позади.

Фура повернулась, изображая высокомерную неторопливость.

— А тебе-то что, разумница?

— В Граубунде некто Даржан Маранс взял у нас двести лиг трехволоконных снастей, да так и не заплатил. — Высокая женщина со шрамами на щеках, грубым голосом и ежиком зеленых волос насмешливо покачала головой, как будто не веря в реальность происходящего. — Даже не мечтала, что этот день настанет. Последние десять лет я следила за командой Маранса — вдруг наши пути пересекутся? — но никогда не думала, что ты окажешься настолько глупой и назовешься прямо у меня перед носом. — Она протолкалась вперед, встала между Прозор и Лагганвором и воззвала к клеркам иммиграционной службы: — Это воровка! Вы скажете, что такелаж стырил ее папаша, но мне плевать! Она должна понести ответственность за это преступление вместе со своей командой подлецов! — Незнакомка погрозила пальцем Фуре и остальным. — Не вздумайте пускать их в Малграсен. Они удерут, не успею я и глазом моргнуть. Немедленно сажайте всех под замок, а я заполню все нужные бумаги и точно распишу, сколько эта Тессили Маранс нам должна.

Лагганвор вскинул руки, натянуто улыбаясь:

— Послушайте... э-э... капитан! Не могли бы мы договориться полюбовно? Вдруг случилась какая-то... совершенно безобидная путаница? Я не очень хорошо знаком с текущей ставкой за трехволоконный такелаж, но думаю, что шестьсот мер будут вполне честной компенсацией за любое серьезное... э-э... недоразумение?

Зеленоволосая насмешливо фыркнула:

— Шестьсот мер, разумник? Это что, шутка? Ты хоть представляешь, что по сегодняшним ценам на это можно купить?

В широкой ухмылке Лагганвора сквозило отчаяние.

— По-видимому... слишком мало, чтобы уладить дело?

— Арестуйте их! — потребовала капитанша. — Я сделаю все, что потребуется. Дело не в деньгах, а в принципе. Я готова потратить пару часов на изложение этой мерзкой истории. Да хоть шесть часов!

Позади нее застонала вся команда. Очевидно, у них были другие планы на день.

Первый клерк перевел взгляд с зеленоволосой капитанши на Адрану, затем снова на Фуру. Он наклонился и что-то доверительно прошептал коллеге. Второй клерк уныло покачал головой, потер глаза и встал из-за стола. Щекастый по-прежнему держал в руках наполовину скрученные документы, которые собирался засунуть в капсулу пневмопочты. Он поколебался еще секунду, затем расправил их, потянулся за своим инструментом и поставил штамп в каждом комплекте личных бумаг.

— Вам повезло, капитан Маранс, — проворчал он, глядя на Фуру. — Обычно мы не относимся к подобным заявлениям с таким скепсисом.

Фура посмотрела на часы над столом клерка. До полудня оставалось всего двадцать минут — должно быть, приближался конец смены. Возможно, не только этого клерка, но и коллеги. Меньше всего им хотелось запустить процесс, подразумевающий дополнительные проверки, новые документы, общение с начальством, комнаты для допросов и прочее, — и все это по сомнительному требованию команды, чье прошлое наверняка столь же небезупречно.

— Ей нужен другой Маранс, — проговорила Фура чуть вежливее. — Но... все равно спасибо, что вы нас не задержали.

— Тратьте свои пистоли, пока можете, — сказал клерк, возвращая документы.

— Это была хорошая попытка, — сказала Адрана Лагганвору, когда они поднялись на уровень улицы в тесной кабине лифта.

Багаж громоздился у ног; из-за него Фура и Прозор остались ждать следующего лифта.

— В смысле?

— Хорошая попытка уговорить, чтобы мы отпустили тебя в город одного.

Живой глаз Лагганвора сверкнул тщеславным весельем. Другой — более тусклый, стеклянный — смотрел сквозь нее с надменным безразличием.

— Я лишь хотел наилучшим образом потратить наше время.

Она положила руку ему на плечо, почти нежно, и провела кончиками пальцев до самого воротника. Теперь на них не было вакуумных скафандров. Их оставили в камере хранения на том же уровне, где располагался иммиграционный департамент, и переоделись в обычную одежду, которую привезли с собой. Костяшки пальцев Адраны коснулись заросшей щетиной щеки, и Лагганвор улыбнулся, но не без некоторой настороженности. Затем она резко просунула руку к его затылку, схватила прядь густых волос длиной до плеч и сильно дернула.

— Тащить тебя сюда было рискованно, — сказала она, когда Лагганвор скорчил гримасу. — Но это меньший риск, чем оставить на корабле, где ты легко мог бы подать сигнал своим хозяевам.

— Я подаю сигналы, — процедил он, — ради вашего блага, а не своего. Пока мои хозяева знают, что я жив и наблюдаю за вами, они довольны — и не попытаются прикончить кое-кого с большого расстояния.

— Эта логика работает, пока мы в космосе, — возразила Адрана, продолжая выкручивать его волосы. — Но это Малграсен, это мир, и я подумала, что у тебя могут появиться другие идеи. Например, вызвать подкрепление, пока мы заняты покупками. Чтобы взять нас живыми.

— Я о таком даже не мечтал.

— И не мечтай. Мы будем держаться вместе, как приклеенные. Ты и я. Попробуй бросить хоть взгляд в неправильную сторону — не говоря уже о том, чтобы послать туда свой летающий глаз, — и я расскажу Фуре, кто ты на самом деле.

— Это может плохо кончиться для нас обоих.

— Она поймет, почему мне пришлось соврать.

— Рад, что ты так веришь в здравомыслие сестры, — сказал Лагганвор, поднимая руку, чтобы высвободить волосы. — А вот меня пока что убедить в его наличии не удалось. — Он вздохнул и пристально посмотрел Адране в глаза. — Можешь не сомневаться, я сдержу обещание. Я отправил сигнал двадцать дней назад, сообщив ложную позицию и курс; они не будут ждать новостей, пока мы не уберемся подальше от Малграсена. Они не знают ни о том, что вы здесь, ни о ваших дальнейших планах. — Он заметил свое отражение на боковой стене лифта и завозился с челкой. — Кстати... Что это за планы?

— Думаю, будет лучше, — проговорила Адрана, — если эти планы останутся между Фурой и мной. Между прочим, Бриска...

Он моргнул, смущенный тем, что его назвали настоящим именем.

— Да?

— Ты совершенно прав: я бы не стала рисковать и объясняться с Фурой. Гораздо проще прикончить тебя самостоятельно.

На площади Вирмири, куда привезли космоплавателей лифты, сходилось пять улиц, а сама она располагалась недалеко от центра Стренгазера, одной из самых больших агломераций на этом уровне Малграсена. Фура запрокинула голову и сделала первый полноценный вдох с тех пор, как покинула «Мстительницу». Ароматы города хлынули в ее легкие. Тормозная пыль, уличная грязь, животный жир, обезьяний пот, горячее масло, градирные пары, кухонные запахи, канализационная вонь, кислый смрад пьяницы, вывалившегося из ближайшего бара, запахи из круглосуточной прачечной... В целом это была своеобразная отрава, но после многомесячного пребывания в космосе, когда приходилось довольствоваться дыхалью, прошедшей через растительные мембранные фильтры светового плюща, неизменно отдающей зеленью и чем-то затхлым, это было так же прекрасно и волнующе, как аромат духов или шоколада. Она соскучилась по запаху городов. Она соскучилась по запаху миров, по запаху жизни.

Лучше к нему не привыкать.

— Выпьем по стаканчику, — объявила она, — а потом разойдемся. Мы с Адраной обойдем костяные магазины — слишком рискованно, если нас заметят вместе и вспомнят то, что известно о нашем общем таланте. Будем поддерживать связь по трещальнику и встретимся, когда понадобится что-нибудь обсудить. Так или иначе, мне нужно выпить и...

— Там какая-то катавасия, — перебила Адрана и кивком указала на что-то, расположенное поодаль от ближайшего бара.

На углу — там, где один из главных бульваров выходил на площадь Вирмири, — собралась толпа. Люди теснились, словно зрители в ожидании, когда откроются двери театра. Над ними высилось величественное здание с фасадом, украшенным замысловатой резьбой. Это мог быть огромный универмаг или головной офис страховой компании. На краю толпы подпрыгивал ребенок, желая получше разглядеть, что происходит.

Адрана прошмыгнула между двумя трамваями и присоединилась к задним рядам собравшихся. Фура, Лагганвор и Прозор последовали ее примеру. Адрана запрокинула голову, что-то углядев. Раздался крик; он постепенно нарастал, как будто включилась сирена.

Фура тоже подняла глаза, придерживая шляпу за поля. Над крышами зданий, неоновыми вывесками и пересекающимися, как половинки ножниц, лучами прожекторов, над изящной стеклянной конструкцией герметичного купола, который защищал эту часть города, простиралась в высоту лига вакуума, и там словно проворные мотыльки шныряли катера, а еще дальше находился следующий слой Малграсена, покрытый узором перевернутых городов — здания смахивали на подвески, — который распростерся на изломанной поверхности, будто чудесное созвездие из расплывчатых мерцающих звезд всевозможных оттенков.

Крик — его исторгало чье-то горло, а не машина — зародился на уровне двадцатого этажа. Фура увидела открытое окно — высокое, одностворчатое, выходящее на нелепо узкий балкон. Крошечная бледная фигурка, судорожно схватившись за нижнюю стеклянную панель, смотрела вниз, на толпу, на краю которой теперь стояли сестры Несс. А собралась толпа вокруг того, кто миг назад выбросился в это окно.

На плечо Фуры легла рука. Что-то холодное и острое коснулось шеи.

— Кажется, удача на моей стороне. Вы согласны, капитан Маранс?

Фура медленно повернулась. Холодное острие продолжало прижиматься к коже.

Адрана, Прозор и Лагганвор стояли в стороне с выражением беспомощности на лицах. Они были застигнуты врасплох. Только Лагганвор был вооружен, но не мог пустить свой глаз в ход даже для простой угрозы насилием, поскольку в этом случае привлек бы именно то внимание, которого они пытались избежать.

— Вы никогда не встречались с моим отцом, — сказала Фура.

Зеленоволосая капитанша усмехнулась:

— Я, вообще-то, не уверена, что с ним встречалась ты.

Женщина уже сняла скафандр, избавилась от перчаток. Она провела черным ногтем по своей щеке, покрытой шрамами, огрубелой и морщинистой, как корешок старой книги. Задумчиво склонила голову набок и усмехнулась:

— Хоть что-то было правдой?

Фура на секунду задумалась.

— Справедливости ради, Индрагол — действительно выгребная яма.

— Ну да, с этим не поспоришь.

Фура кивком указала на толпу, которая с момента их прибытия увеличилась на треть. Люди были настолько поглощены происходящим, что напряженное противостояние двух экипажей прошло совершенно незамеченным. Наверху кто-то все еще кричал. Казалось совершенно невероятным, что одна пара легких способна издавать такой долгий душераздирающий вопль.

— На что они смотрят?

— На размазню, — сказала зеленоволосая. — Это сейчас модно — считай, востребованная специальность. Все Собрание сходит с ума. Ты что, совсем за новостями не следишь?

— Я же сказала: мы только что из Пустоши.

Острие чуть отстранилось.

— Тогда я немного введу тебя и остальных в курс дела. Полгода назад каждый пистоль в Собрании — в каждом кармане, в каждом кошельке, в каждом банке, в каждом инвестиционном фонде, в каждой торговой палате — подвергся спонтанной переоценке номинальной стоимости.

— Я что-то такое слышала.

— Было бы трудно не услышать. Это самое большое финансовое бедствие, которое обрушилось на Собрание с начала нынешнего Заселения. По сравнению с такой катастрофой любой экономический спад или кризис кажутся высосанными из пальца. Банки называют случившееся Корректировкой. Слово такое отчужденное, абстрактное, будто никак не связанное с реальными людьми и реальной жизнью. — Тон капитанши стал задумчивым. — Хотя, разумеется, это надо было как-то назвать.

— Да уж.

— Есть один... любопытный нюанс. — Капитанша покачала головой. — Форменная глупость, ага. В общем, ходят слухи, что к Корректировке каким-то образом причастны две сестры.

— Две сестры?

— Две чопорные и благопристойные мамзели с Мазариля. Сбежали из дома, заполучили корабль — очень быстрый темный корабль — и сунули нос туда, куда не стоило его совать. И вот вам результат.

— Об этом я ничего не знаю, — сказала Фура.

— Ну конечно, — сказала капитанша, оценивающе глядя на нее. — Я и не думала, что знаешь.

Наступила тишина. Фура подняла руку и очень осторожно отодвинула лезвие:

— Ты бы выдала этих сестер, узнав, где они находятся?

— Зависит от обстоятельств. Многие на моем месте выдали бы. Корректировка сильно ударила по людям, и не только по тем, кто мог не заметить небольшую потерю. Пусть немалый срок прошел с тех пор, как все случилось, но банки еще не закончили ревизию счетов и не всех клиентов известили о судьбе их сбережений. Если бы проблема свелась к изменению количества мер, которое соответствует каждому пистолю, это было бы само по себе скверно, однако обычная бухгалтерия справляется с такими задачами. Подлинная засада в том, что сейчас никто толком не понимает, какова реальная ценность одной меры. Стоит ли десятимерный пистоль сегодня больше, чем десятимерный шесть месяцев назад? Или меньше? — Она кивком указала поверх толпы. — Одно я знаю точно: этот парень получил весьма неприятные новости.

— Банкротом может стать любой, — сказала Фура.

— Что ж, это правда. Суровая, но бесспорная правда. И дело в том, что, хоть банки и посулили небольшое состояние тому, кто разыщет сестер Несс, эти заведения изначально не пользовались любовью народа. Сама знаешь, как бывает: ты отчаянно нуждаешься в кредите, чтобы поддерживать корабль в исправном состоянии, но никто не желает пойти навстречу.

Фура осторожно кивнула:

— Признаться, мою семью банки тоже не баловали.

— Могу я... вмешаться? — мягко поинтересовался Лагганвор, а потом очень медленно расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана пухлый кошелек, позвякивающий пистолями.

— Что ты предлагаешь, разумник?

— Благодарность за вашу доброту — вы избавили нас от проблем с иммиграционной службой.

— Ну, кто-то должен был это сделать. Язык вашего капитана определенно навлек бы на вас беду.

Лагганвор подбросил кошелек на ладони, затем протянул зеленоволосой:

— Помните цифру, названную мной в связи с неоплаченными снастями? Здесь примерно столько, может, чуть больше. Достаточно ли такого выражения признательности?

Она выхватила кошелек и сунула в карман, даже не проверив содержимое:

— Допустим.

— Тогда мы в расчете, — сухо сказала Фура.

Раздался щелчок, и лезвие ножа исчезло в миниатюрной брошке, изображающей птицу, — безделушка была намного меньше клинка. Зеленоволосая капитанша приколола украшение к воротнику.

— Да, в расчете. Но проясню два момента, прежде чем мы расстанемся. Во-первых, не каждый экипаж испытывает такое же двойственное отношение к назначенной награде, как мы, поэтому сестрам Несс не мешало бы поменьше высовываться. Во-вторых... сможете передать им сообщение, если ваши пути когда-нибудь пересекутся?

Фура серьезно кивнула:

— И что же это за сообщение?

— Скажите им вот что: у таких выкрутасов просто должна быть какая-то долбаная цель.

В костяном магазине мужчина с белыми бакенбардами оторвал взгляд от верстака и уставился на Адрану поверх сложных очков с множеством сменных линз. Она неторопливо двигалась вдоль полок, рассматривая товары. Большей частью ерунда для туристов, ничего, что имело бы практическую пользу для настоящего чтеца костей. Черепа размером с кулак, собранные из костей крысы, кошки и собаки, соединенных так, чтобы получилось нечто похожее на череп пришельца, а затем набитых светящейся ватой, которая при удачном освещении могла сойти за активное мигальное вещество. Нашлись и фрагменты более крупных черепов, которые, возможно, когда-то принадлежали пришельцам, но представляли ценность разве что в качестве балласта.

— Вижу, у вас глаз наметан на хорошие вещи, моя дорогая, — сказал хозяин магазина, пока Адрана рассматривала один из фальшивых черепов покрупнее.

— У меня глаз наметан на подделки, — спокойно ответила Адрана и вернула череп на полку. — К вашей чести, мистер... — Она сняла с черепа аккуратную этикетку и, шевеля губами, прочитала: «Магазин костей Даркли, Боскл-лейн, шестьдесят два, Вирмири-Уэст, Стрензагер, уровень Пеллис, Малграсен». — Мистер Даркли... Это же вы мистер Даркли? К вашей чести — к очень незначительной чести, — здесь нет ничего, что можно было бы назвать подлинным; вы довольствуетесь тем, что позволяете неосторожным посетителям сделать собственные выводы. И много желающих?

Мистер Даркли отложил инструменты. На верстаке на мягкой подкладке лежал череп, и был он в три раза больше любого из поддельных экземпляров. Если это еще одна фальшивка, то ее соорудили из останков верблюда или ломовой лошади. По стандартам подлинных черепов, по-настоящему древних и инопланетных, он считался бы некрупным. Впрочем, в других магазинах Адрана видела совсем крошечные черепа.

— Нет ничего дурного в том, чтобы удовлетворять спрос на сувениры. Если туристам нужен маленький череп, чтобы увезти его в Солнечные Края и повесить над камином в качестве напоминания о приятном отдыхе в Малграсене, почему я должен отказывать им в этом безобидном удовольствии?

— Это все хлам, обман, — сказала Адрана, изучая продавца сквозь очки. — Бесполезное барахло. Интересно, откуда у вас кости? Заключили сделку с местным ветеринаром? Ставите ловушки в переулках, а потом вывариваете трупы?

Даркли снял сложные очки с большого носа, испещренного красными прожилками, и положил на сложенную пополам газету рядом с черепом. Стряхнул крошки с фартука.

— Лучше подумайте вот о чем: туристы получают сувениры и платят за них. У этих разумников карманы глубоки даже по нынешним меркам — сюда не добираются те, кому едва хватает денег на еду. Вы бы предпочли, чтобы им продали безобидную копию, милую финтифлюшку или чтобы настоящий функционирующий череп вышел из обращения и оказался под замком, без шанса послужить какой-нибудь команде?

Адрана фыркнула: рассуждения торговца были убедительны, и все равно они ей не понравились.

— Полагаю, все зависит от того, есть ли у вас настоящие черепа, которые вы могли бы мне предложить.

— Я мог бы, — сказал Даркли со слабой улыбкой, в которой ощущалось нечто непристойное.

Торговец был старым и тощим, с кожей в печеночных пятнах, с пучками седых волос обочь совершенно лысой макушки, любовно начесанными в подобие широких лебединых крыльев; эффект усиливали похожие на кучевые облака поросли в ушах. — Вопрос в том, моя дорогая, узнали бы вы их, если бы я так поступил? Вы не похожи на симпатетика...

— А симпатетика можно определить на глаз? — резко спросила Адрана, не скрывая изумления.

— Я бы сказал, что вы уже не в том возрасте... или почти на пределе. — Он покачал головой. — Но, похоже, знаете толк в костях. В задней комнате есть... другие товары. Некоторые, я думаю, вам покажутся куда интереснее.

— Превосходно, мистер Даркли. Я хотела бы проверить один-два образца.

Мимо магазина прогрохотал трамвай, и кости поменьше запрыгали на стеклянных полках.

— Можете протестировать любой товар. Должен предупредить, что мы находимся недалеко от поглотителя и еще есть городская суета, так что не судите черепа слишком строго. Все они будут работать гораздо надежнее в открытом космосе. Но... полагаю, вы и так об этом знали.

Адрана достала из кармана мешочек:

— У меня собственный нейронный мост. Надеюсь, не проблема? Не придется тратить время на настройку.

— Как хотите, моя дорогая.

Даркли направился ко входу, чтобы перевернуть табличку, но тут явился клиент, звякнув колокольчиком над дверью. Это был мужчина, черноволосый, высокий, широкоплечий и очень хорошо одетый. Он походил, засунув руки в карманы, оглядел полки и шкафы, а потом круто повернулся, ухмыляясь, как мальчишка, нашедший потайную дверь в кондитерскую:

— Все черепа настоящие?

Даркли кивнул:

— Это действительно настоящие кости, сэр.

Мужчина откинул темную челку. У него были немного разные глаза: один более живой и блестящий, другой — тусклый.

— А они старые?

— Сэр, атомы в них стары, как звезды.

— И что, ими пользовались пришельцы?

— Эти кости изрядно потрудились, сэр. — Даркли повернул табличку и закрыл дверь изнутри, оставив ключ в замке. — Могу я обратить ваше внимание на полку слева? Видите подборку на самом верху? Кое-что из наших лучших товаров. Они не для всех, но я вижу, что вы проницательный разумник и у вас есть вкус... Пожалуйста, не спешите, а я пока займусь с клиенткой. Мы не задержимся.

Оставив Лагганвора в передней части магазина, Адрана прошла через бисерную занавеску и попала в унылый коридор, ведущий в заднюю часть заведения. Хотя она не теряла бдительности, в обстановке не было ничего чересчур зловещего. Большинство владельцев костяных магазинов по-настоящему работали в убогих задних комнатах без окон, с клиентами, которые справедливо презирали побрякушки в витрине. Здесь хранились серьезные, прибыльные экземпляры, и пусть Адрана повела себя резковато, этим она заслужила уважение.

— Сюда, пожалуйста.

Даркли открыл тяжелую металлическую дверь, ведущую в комнату с низким потолком, множеством пыльных шкафов, неустойчивыми штабелями картонных коробок и большими пачками упаковочной бумаги на полу. Он закрыл дверь за Адраной, и все городские звуки мигом смолкли. Комната была акустически и, вероятно, электрически изолирована: до уровня изоляции на корабле она не дотягивала, но по меркам Малграсена была оборудована недурно.

Это была наполовину испытательная камера, наполовину кладовая. На подносе плесневело что-то недоеденное. В углу стояло ведро с чем-то неописуемым. В центре помещения Адрана увидела раскладное кресло с мягким подголовником, а рядом — тележку, заставленную металлическими коробками. Коробки представляли собой электрические устройства, соединенные кабелями и снабженные светящимися циферблатами и экранами. Все это издавало слабый тревожащий гул. Где-то в глубине комнаты булькал старый водопровод.

— Полагаю, не нужно проверять ваши способности?

— Можете, если хотите, — сказала Адрана, усаживаясь в кресло. — Но лучше проверим кости.

Она достала из мешочка нейронный мост и развернула хрупкое устройство.

Даркли отхлебнул неведомую жидкость, оставшуюся в кружке, затем подкатил другую тележку. Вместо металлических ящичков на ней была плоская платформа. Он снял с вершины штабеля большую коробку, едва справившись с этим без посторонней помощи, и водрузил ее на тележку. Отогнул клапаны коробки, частично обнажив череп среднего размера с очень интенсивной окраской в виде коричневых пятен. Череп был тщательно отремонтирован, на нем виднелись швы, похожие на молнии, и множество металлических скоб, вбитых в более слабые части. Одна глазница уцелела, другая частично разрушилась, а передняя часть верхней челюсти полностью отсутствовала. Входные гнезда на разных стадиях коррозии бугрились, как металлические бородавки. Из коробки пахнуло чем-то влажным, как будто землей. Конечно, это был уродливый экземпляр — ни один востроглазый турист не раскошелится. Но череп почти наверняка настоящий, подумала Адрана, если только она не переоценила собственную доверчивость. Насколько полезной окажется штуковина, будет ли сочетаться с ее талантом — это уже другой вопрос.

— Предложите точку входа? — спросила она, вытягивая контактный провод из нейронного моста, который теперь располагался на ее недавно остриженных волосах.

— Попробуйте вон ту, на средней линии. Я приглушу свет и оставлю вас наедине с черепом. Проверьте несколько входов. Сами скоро узнаете, годная ли вещь. Вам удобно?

Адрана поерзала в кресле:

— Да, неплохо.

— Хорошо. Торопить не буду — другой клиент, возможно, нуждается в моем внимании, — но есть еще два-три черепа, которые можно испытать, если не понравится этот.

— Испытаю, сколько смогу, прежде чем приму решение, — сказала Адрана, не уточнив, что любые многообещающие черепа должна проверить Фура, прежде чем за них будут отданы деньги: не было смысла приобретать череп, который подойдет только одной из них.

Даркли выключил главный свет, оставив только тусклое красное вспомогательное освещение, а потом закрыл Адрану в испытательной комнате. Она не слышала, как повернулся ключ в замке, но тяжелая металлическая дверь преградила единственный выход, так что не было возможности украсть череп или сбежать, если товар каким-то образом пострадает по ее вине. Адрана не собиралась делать ни того ни другого: пусть ей и приходится скрывать свою личность, сюда она пришла ради честной сделки, считая, что может позволить себе любой череп, выставленный на продажу.

По крайней мере, этот череп был жизнеспособным. В глазницах тусклыми отблесками карнавальных огней переливалось мигальное вещество. Может, и подделка, но все-таки в подобных заведениях, как правило, есть четкая грань между сомнительными товарами в витрине и подлинными — в задней комнате. Обманывать туристов — это нормально, а вот наживать себе врагов среди космоплавателей — очень плохо в контексте долгосрочной жизнеспособности бизнеса.

Адрана взяла себя в руки, сделала несколько глубоких вздохов, решила, что разум ясен, насколько это возможно, и подключилась ко входу на средней линии.

Там оказалось пусто.

Череп был совершенно мертвым, оглушительно неживым, как отключенный телефон. Она испытала следующий вход, и там что-то нашлось — пожалуй, на абсолютном пределе ее способностей к обнаружению. Хотя, возможно, это был несущий сигнал или какой-то случайный шум, проходящий по цепям. Она отключилась и попробовала снова, воткнув штекер в гнездо, просверленное в тонкой кости за поврежденной глазницей. Что-то промелькнуло — едва уловимое отличие от былой тишины. Зыбкий намек на диалог между двумя далекими кораблями где-то в бескрайних просторах Собрания или Пустоши. Адрана чувствовала себя так, словно прижалась ухом к толстой стене между двумя домами — уловила нечто вроде разговора, однако не смогла разобрать ни единого слова или фразы. Это мог быть любой язык из тех, что были в ходу вокруг Старого Солнца. А может, ей и вовсе померещилось. Но она не слишком расстроилась: если череп работает так близко к поглотителю, велика вероятность, что он заработает намного лучше в комнате костей. Адрана отключилась. Оставалось множество непроверенных гнезд, но она покорилась интуиции: неразумно тратить слишком много времени на одного претендента, когда можно испытать еще пару черепов. Она откроет несколько коробок, прежде чем вернется владелец. Он ведь ей этого не запрещал...

Она не успела покинуть кресло — вернулся Даркли вместе с Лагганвором.

— Включи свет, — приказал Лагганвор.

Даркли подчинился. У него не было выбора: Лагганвор заломил ему руку за спину и прижал к шее что-то маленькое и острое.

— Ох, ну надо же... — вздохнула Адрана, снимая нейронный мост. Было рискованно оставить Лагганвора в магазине, а самой уйти в заднюю комнату, но, получается, риск оправдался. — Мне показалось, он очень хотел быть полезным.

— Не сомневаюсь. — Лагганвор напрягся, не давая пленнику вырваться. — До того хотел быть полезным, что, едва вернувшись в зал, сразу кинулся к телефону. На верстаке рядом с черепом, в котором он копался, лежит газета. Открытая на небольшой, но броской заметке о продолжающихся поисках сестер Несс — с двумя не очень четкими изображениями упомянутых сестер.

Адрана встала и вернула нейронный мост в стеганый мешочек.

— Он дозвонился?

— К счастью, нет.

— Нам повезло. Наверное, мне следовало сразу заговорить о деле, но показалось невежливым не проявить ни малейшего интереса к его товарам.

— Это было бы верхом бестактности, — согласился Лагганвор. — Может, свяжемся с друзьями по трещальнику?

— Не сейчас: думаю, пока мы неплохо справляемся сами. Посади мистера Даркли в кресло, будь любезен. Наверняка тут есть бечевка или что-нибудь попрочнее.

— Бечевка сойдет. — Лагганвор толчком усадил Даркли в кресло, которое только что освободила Адрана.

— Не бейте меня! — взмолился торговец.

— Я и не собираюсь, — сказала Адрана. — При условии, что ты будешь сотрудничать. Можешь приступать прямо сейчас.

— Возьмите череп. Любой череп. Два черепа!

— Буду с вами откровенной, мистер Даркли: на самом деле кости меня не интересуют. Моя сестра отправилась за покупками, и она вполне может самостоятельно разыскать что-нибудь полезное.

У него дрогнул подбородок.

— Я надеялся... надеялся, что вы станете отрицать. Я лишь предположил, что вы одна из сестер...

— И теперь, когда я призналась в этом... вы решили, что вам крышка? — Она сочувственно головой. — Понятия не имею, что напечатали о нас в той газетенке, но сомневаюсь, что хотя бы десятая часть — правда. Вы мне поможете, и с вами ничего не случится.

— Она говорит серьезно, — добавил Лагганвор, роясь в коробках.

Адрана сняла очки и протерла рукавом:

— Вынуждена кое в чем признаться... Я не просто наткнулась на «Магазин костей Даркли, Боскл-лейн, шестьдесят два». Я искала сведущего человека с хорошими связями, и... один информатор подсказал, что вы многообещающий кандидат. Около трех лет назад — сейчас, я полагаю, ближе к четырем — Боса Сеннен послала к вам посредника, чтобы кое-что обсудить.

Даркли сглотнул.

— Разве?

— О, не притворяйтесь, что забыли. Его звали... впрочем, с именами вышла запутанная история, так что обойдемся без них. Однако вы должны были его хорошо запомнить. Он весьма убедительный малый, и если бы вы увидели его рядом с моим спутником в темном переулке, могли бы принять их за братьев-близнецов.

Даркли выглядел растерянным.

— Дело в том, — весело продолжала Адрана, — что этому разумнику поручили расспросить вас о другой персоне, о джентльмене по прозвищу Тот Самый Щелкун. Складывается впечатление — признаться, я не могу со всей уверенностью рассуждать о случившемся, — что посланец Босы с Тем Самым Щелкуном так и не встретился. Что-то помешало их рандеву. И я прошу — нет, погодите! — я требую, чтобы меня представили означенному джентльмену.

— Я никогда не встречал Того Самого Щелкуна.

Лагганвор был занят тем, что привязывал Даркли к креслу найденной бечевкой. Он оторвался от работы, чтобы уточнить:

— Но ты о нем знаешь?

— Нет... Она же сама упомянула это имя!

— Гм... — Лагганвор скорчил гримасу сожаления. — У нас другие сведения, мистер Даркли. Тот Самый Щелкун — один из брокеров костей, с которыми вы предпочитаете иметь дело. Он посредник между вами и пришельцами, этакое промежуточное звено на черном рынке. И у вас должен быть номер его телефона.

— Вы ошиблись адресом. Я не знаю этого... Того Самого Щелкуна. Я вообще не веду дел с пришельцами. Щелкуны, ползуны... У них свой бизнес, у меня свой.

— Ну что, пора? — спросил Лагганвор.

— Увы, да, — ответила Адрана.

Лагганвор извлек свой глаз, и пока тот перемещался над ладонью туда-сюда по параболе, медленно увеличивая высоту, на его лице расцвела широкая улыбка коммивояжера. Оказавшись на одном уровне с лицом Даркли, глаз застыл, словно гвоздем прибитый. Лагганвор отступил, и глаз запульсировал, излучая мягкий розовый свет. Интенсивность свечения нарастала, темп пульсации ускорялся; глазное яблоко приблизилось к Даркли, направляя цикличный свет в его глаза. В горле торговца что-то тихо щелкнуло. Око Лагганвора явно оказывало мощное парализующее воздействие: Даркли не мог моргнуть, отвести взгляд или повернуть голову.

Щелчки продолжались, и дрожь распространилась вниз от шеи Даркли. Его конечности затряслись, даром что были связаны. Заскрипело кресло.

— Хватит, — шепнула Адрана.

— Э нет, мы только начали веселиться.

— Довольно!

Лагганвор поднял палец, и глаз отстранился. Свет немного потускнел.

— Все может обернуться хуже, мистер Даркли, — предупредил Лагганвор. — Гораздо хуже.

Торговец пускал слюни. Адрана вытерла ему щеку краем воротника.

— Дайте нам номер телефона Того Самого Щелкуна или, еще лучше, его адрес. Когда мы убедимся, что информация точна, сразу вернемся и освободим вас. А еще лучше, уговорите его приехать сюда. Тем самым вы избавитесь от нашего присутствия в кратчайшие сроки.

— Я не... — Даркли затрясся в приступе влажного кашля, и Адрана снова промокнула ему рот. — Мне не нужно просить, чтобы он приехал сюда.

— Ради вашего же блага, — произнес Лагганвор, прикрывая завесой волос опустевшую глазницу.

— Вы меня неправильно поняли, — ответил Даркли. — Того Самого Щелкуна не надо звать. Он уже здесь.

Глава 2

На расстоянии нескольких кварталов, через одну-две остановки по зеленой и фиолетовой периферийным междугородним линиям, но по-прежнему в районе Вирмири-Уэст города Стрензагер, младшая сестра Несс также занималась делами, которые не принято афишировать.

— Сдается мне, — проговорила Прозор, когда они поднимались по лестнице, — дело вовсе не в костях.

— Дело всегда было в костях, — сурово возразила Фура, оглядываясь. — Нам нужен череп, эта надобность никуда не денется. Но думаю, мы можем положиться на Адрану: она подберет череп, соответствующий нашим требованиям. Это не займет много времени. Я изучу находку и решу, стоит ли ее покупать. Но нет никакого смысла нам обеим заниматься этой тягомотиной. У меня есть...

— Более возвышенные заботы?

— Не совсем та фраза, которую я бы выбрала, но... тоже недалеко от истины.

Лестница привела в короткий коридор, устланный красным ковром, протертым посередине до бежевой полосы. В конце коридора была крепкая деревянная дверь, обочь нее растения в горшках. Фура вытащила из кармана металлический кулак, подняла его, готовясь постучать, а затем посмотрела в глаза Прозор в поисках какого-то знака, подтверждающего, что ей ничего не грозит.

— Что бы ни было за этой дверью, девочка, сама разбирайся с муками совести. Больно уж ты нервная с тех пор, как эта зеленоволосая капитанша приставила клинок к твоей шее. Ты нечасто так трусишь. Неудивительно, что не смогла даже взглянуть на кости, в таком-то состоянии.

— Не люблю, когда меня узнают.

— И я не люблю. Я поняла, что ты применила какой-то нетрадиционный психологический выверт в иммиграционном бюро. Фура Несс, которую я знаю, не вела бы себя так нагло, пытаясь проникнуть в мир... Но в следующий раз — если он будет, этот следующий раз, — советую прибегнуть к классическим методам психологического воздействия. Как знать, детка, вдруг из этого выйдет толк. — На угловатом лице Прозор появилась гримаса, отдаленно напоминающая улыбку. — Я бы не переживала из-за капитанши. Думаю, она не соврала: кто-то против нас, кто-то за нас, и она хотела намекнуть сестрам Несс, что они могут рассчитывать на некоторую поддержку... Если только вы не устроите настоящий бардак.

— Это что, ободрение такое?

— Чем могу, детка.

Фура постучалась — металлический кулак звучал, как молоток. Она спрятала руку в карман и отступила. Стучать еще раз бесполезно — их прибытие не могло пройти незамеченным.

— Дело не только в капитанше, — тихо сказала она.

— Ты про разумника, которого размазало по тротуару?

— Могла бы выразиться чуток деликатнее.

Прозор коснулась вмятины на голове, куда была вставлена металлическая пластина.

— Из меня выбили всю деликатность, когда прикрутили эту штуку к котелку. Впрочем, даже тогда мало что можно было выбить.

— Ты не перестаешь меня изумлять.

— Знаю, ты думаешь, что случившееся с разумником как-то связано с тем, как ты поступила с пистолями...

Фура приложила палец к губам:

— Проз...

— Мы же не скрываем это друг от друга, детка, а если кто и подслушивает, то лишь потому, что уже знает, кто ты и что натворила. Но о том разумнике горевать не стоит. Я не собираюсь притворяться твоей совестью или здравым смыслом; я лишь хочу сказать, что не все в Собрании происходит по твоей вине.

— Он, наверное, что-то потерял во время краха... Корректировки, или какое там название придумали...

— А может быть, его проблемы назревали задолго до того, как сестры Несс улетели в космос. Дело в том, детка, что ты не могла знать, что произойдет, если собрать те пистоли в одном месте. Конечно, ты могла бы как следует подумать, прежде чем совать нос в чужие делишки, но твоей вины в том, что все так обернулось, нет. Что-то в Собрании прогнило задолго до твоего появления на свет.

— Просто скажи, что я не сделала хуже, — попросила Фура.

— Иногда все должно стать хуже, прежде чем станет лучше.

Щелкнул замок, дверь открылась. За порогом стояла странная девушка с мертвыми глазами, а за ней продолжался коридор. Она была почти одного роста с Фурой, худая как скелет, сутулая и скособоченная — ни дать ни взять марионетка, висящая на невидимых веревочках. Бантики в волосах, красивое платье в розовую и голубую полоску — словно десятилетка в свой день рождения. Хотя Фура не сомневалась, что незнакомке не меньше шестнадцати. Рот — как беззубая щель, обведенная черной помадой.

— Кто? — спросила она хриплым голосом.

— Капитан Тессили Маранс, — сказала Фура.

— Хиртшал, — добавила Прозор.

Девушка достала записную книжку. Полистала, провела пальцем с черным ногтем по колонке имен:

— Аптекарь вас примет.

Фура и Прозор последовали за привратницей. Та была на пуантах и передвигалась на цыпочках, будто едва касаясь пола. В этом коридоре ковер был заменен относительно недавно, а на стенах, обшитых деревянными панелями, висели фотографии и картины. В конце была дверь, почти целиком из матового стекла, сквозь которое проникал дрожащий зеленый свет. Девушка открыла дверь и поманила посетителей в комнату, где было прохладно и сыро, как в склепе.

Это оказался аквариум — точнее, помещение, заполненное множеством отдельных аквариумов. Они покрывали стены и значительную часть пола. Каждый аквариум был освещен изнутри и полон светящихся рыб всевозможных размеров и пород. Они двигались беспокойными косяками среди коралловых зарослей и ныряли в миниатюрные гроты и сказочные затонувшие города из драгоценных камней.

Фура несколько секунд таращила глаза и внимала тихому журчанию насосов, наполовину опечаленная, наполовину обрадованная. Она уже забыла, как любила разглядывать аквариум в Хадрамо, в зоологическом саду. Пребывание в этой комнате, с ее запахами и звуками, с ее сыростью и слабым освещением, заставило вспомнить мороженое и сувениры, вспомнить прекрасные дни вдали от домашних забот.

— К вам капитан Маранс с помощницей, — объявила девушка.

— Очень хорошо, Пэсиди. Подождите минутку, ладно? Извините, капитан, — мои маленькие любимцы нуждаются в заботе.

Говоривший стоял к ним спиной. Он опирался на трость и сыпал корм в один из самых больших аквариумов. Позади него виднелась старомодная инвалидная коляска, сделанная в основном из прутьев. Рыбы — синие дротики с огненными полосками по бокам — высунули рот наружу, когда Аптекарь вытряхивал последние гранулы из сумки.

— Идите сюда, капитан Маранс, я очень хочу с вами познакомиться.

Фура и Прозор подошли к мужчине. Он осторожно опустил крышку на резервуар с рыбами и вернулся в кресло. Пэсиди на несколько мгновений задержалась в дверях — стояла ссутулившись и угрюмо покусывала прядь волос.

— Спасибо, что согласились принять меня так скоро, — сказала Фура.

— Должен поздравить вас с тем, что вы так легко отыскали меня. Не стану вдаваться в подробности, скажу лишь, что в силу некоторых причин я держусь в тени.

Аптекарь набросил на колени узорчатый плед. Этот человек был почти таким же худым, как и привратница, тонкие как палки запястья торчали из рукавов белого хирургического халата, застегнутого по бокам и на плече. На закатанных рукавах остались влажные зеленые ободки — руки недавно окунались в аквариумную воду. На лице застыла улыбка — такая напряженная, что казалась безумной, а не обнадеживающей. Глаза с тяжелыми веками и внушительными мешками как будто стремились расползтись подальше от длинного носа с явно выраженной горбинкой. Пепельные волосы были сильно зачесаны на сторону, образовав асимметричную волну, которая закрывала половину лица. Фура не могла оценить его возраст: это либо рано одряхлевший юноша, либо старик, который сохранил отблески молодости.

— У вас есть список?

Фура протянула сложенный вдвое листок бумаги. Аптекарь взял его двумя пальцами, тщательно понюхал, затем развернул и прочитал составленный Эддралдером перечень.

— О, у вас на корабле имеется врач. Почему он не явился сам? Так было бы быстрее и проще.

— Наш доктор предпочитает оставаться на борту. Он сказал, что в списке нет ничего такого, что было бы трудно найти.

Аптекарь вел пальцем по бумаге, бормоча.

— Транзером, десять стандартных мер обычного раствора. Двадцать ампул терамола. Шесть единиц орального аксанокса... — Он поднял взгляд на Фуру. — Опасная игра, эти ваши странствия по шарльерам?

— Я не говорила, что занимаюсь этим.

— А чем еще может заниматься честный капитан? Это медикаменты для экипажа, который может подвергнуться разнообразным травмам помимо банальных заболеваний, связанных с космическими полетами.

Фура пожала плечами:

— Иногда приходится рисковать.

— Можете ли вы снабдить девочку необходимым, вот в чем вопрос, — встряла Прозор.

— Да... да. — Аптекарь посмотрел на нее с легким раздражением. — В основном.

— В основном? — переспросила Фура.

— Список достаточно простой, но... сами понимаете, платить придется по ценам черного рынка. Я гарантирую качество, и у вас не будет проблем с официальными инстанциями. За разумную дополнительную плату я предоставлю экспортную документацию. Этого хватит, чтобы при отбытии разобраться с любыми затруднениями.

— Мы заплатим, — сказала Фура.

— Единственная трудность в том, что ваш доктор запросил двадцать флаконов мефрозина.

— Если он есть в списке, значит он нам нужен.

— Мефрозин сложно достать. Неимоверно сложно, и он весьма дорог. Я не могу поставить двадцать флаконов в кратчайшие сроки. Десять — максимум, и гарантирую, что вы не добьетесь успеха в других заведениях Малграсена.

Прозор подбоченилась и вложила в свой взгляд весь скепсис, на какой была способна.

— Значит, кто-то подмял под себя рынок?

— Давайте сформулируем это так: небольшое количество мефрозина, циркулирующего через Малграсен, имеет тенденцию проходить через мои руки. Еще кое-что, если позволите... — Он пристально посмотрел на Фуру.

— Что? — спросила она.

— Мефрозин имеет несколько применений... но одно из главных — противодействовать развитию острого прогрессирующего паразитического синдрома, вызванного световым плющом, — этот недуг известен под названием «светлячок». — Аптекарь нахмурился, изучая Фуру с более явным интересом. — Вы больны, не так ли? Рисунок на коже отчасти скрыт, но блеск в глазах не спрячешь, и я его вижу. Споры достигают глазных яблок через зрительный нерв. Следовательно, они уже находятся в вашем мозге и начинают влиять на когнитивные процессы.

Отрицать это было невозможно, поэтому Фура стиснула зубы и пожала плечами:

— Так есть у вас мефрозин или нет?

— Десять флаконов.

— Забираю все.

Фармацевт еще раз просмотрел список:

— Шесть тысяч мер — вот общая стоимость вашего заказа. Шесть тысяч триста, если нужны экспортные документы. В этом случае я добавлю ящик — он избавит вас от необходимости распихивать препараты по карманам.

Фура посмотрела на Прозор, которая полезла под куртку, в сумку с пистолями, которую ей доверили. Шесть тысяч триста мер — сущее вымогательство, но Фура хотела получить лекарства немедленно и без лишних вопросов. Прозор рылась в сумке, щурясь на узоры, отражающие номинальную стоимость пистолей, пока не нашла что-то близкое к означенной сумме. Закончив, она протянула Аптекарю двенадцать штуковин, каждая размером с медальон.

— Не хватает двадцати мер, но вы же не собираетесь мелочиться?

— Не собираюсь. — Аптекарь взял кругляши и изучил каждый — быстро, но внимательно. Он подносил пистоли к колеблющемуся зеленому свету и вглядывался в переплетающийся узор на поверхности — перекрещивающиеся нити как будто висели над пустотой, чья глубина намного превосходила толщину диска. — Пэсиди, возьми список и заполни ящик для транспортировки. Капитан Маранс забирает все десять оставшихся у нас флаконов мефрозина. Нет сомнений, что она нуждается в этом препарате.

Девушка взяла листок и направилась между двумя рядами аквариумов к задней двери.

— Она управится быстро, — пообещал Аптекарь. — Пэсиди очень толковая, благослови ее Господь.

Он ссыпал пистоли в карман халата, проехал на своем кресле пару метров, затем встал, чтобы покормить рыбу в следующем резервуаре.

— Рискну предположить, что для человека вашей профессии настали трудные времена. Корректировка спровоцировала тьму неприятностей. Когда кредиты замораживают, торговля тоже замирает. Местные экономики в таких мирах, как Малграсен, могут кое-как функционировать, но в других местах дела обстоят гораздо хуже. Предметы роскоши продолжают возить туда-сюда, но что касается более заурядных вещей, где маржинальная прибыль... э-э... никогда не поражала воображение — да, речь о продуктах питания, лекарствах или веществах, необходимых для их производства, — тут все встало почти намертво.

— Несладкие времена для честных капитанов и их экипажей, — сказал Фура. — И для законопослушных оптовиков. А для торговцев на черном рынке все не так уж плохо.

Аптекарь сильнее наклонился над аквариумом, разбрасывая корм:

— Куй железо, пока Старое Солнце не погасло. Капитан, вы бы предпочли, чтобы я прекратил свой бизнес?

Он наклонился еще дальше, и несколько монет выпали из кармана в воду. Фура с едва заметным интересом наблюдала, как они погружаются ребром вниз.

— Вы небрежно обращаетесь с деньгами.

— Ничего страшного, Пэсиди выловит. Ей это по силам.

Фура скрестила руки на груди и начала ковырять пяткой пол, желая, чтобы Пэсиди вернулась с лекарствами поскорее. Она рассеянно наблюдала, как пистоли тонут, один за другим, обращаясь плоскостью к борту аквариума. Вот и последняя прекратила осевое вращение так резко, как будто соприкоснулась с каким-то препятствием. Затем продолжила спуск, пока вместе с другими монетами не погрузилась краем в ил на дне.

От любопытства у Фуры зачесался лоб.

— У аквариума намагниченная рама?

— Почему вы спрашиваете?

— Просто так, — ответила она, понимая, что Аптекарь не увидел ничего странного в том, как пистоли опускались и как расположились на дне.

Дверь снова открылась, и вошла Пэсиди: у ее бедра висел тяжелый деревянный ящик. Аптекарь откинулся на спинку кресла, стряхивая с пальцев крошки рыбьего корма. Он указал на Фуру, и Пэсиди отдала ей ящик — сперва согнулась в талии, словно кукла с грубо сработанными суставами, а затем резко выпрямилась, избавившись от ноши. Теперь ее руки висели плетьми, а голова покачивалась, как будто была сломана шея.

— Можете осмотреть товар, — сказал Аптекарь.

Ящик оказался чем-то вроде переносного сундука для инструментов, он открывался посередине и имел четыре раздвижных отделения, доверху набитых лекарствами. Сверху лежала стопка документов, выглядевших вполне правдоподобно. Фура достала упаковку флаконов, подняла к потолку и, щурясь, прочитала этикетку.

— Они либо настоящие, либо нет, — сказала она, повернувшись к Прозор. — В любом случае только Эддралдер в этом разберется.

— Меф есть?

Фура кивнула. Она уже опознала черный футляр с дозами мефрозина.

— Надеюсь, подлинный, — сказала она Аптекарю. — Мы выясним, так ли это. И учтите на всякий случай: Малграсен не сказать что в стороне от проторенной дороги. Найти вас снова будет нетрудно.

— Поэтому я никогда не продаю то, в чем не уверен. Лекарства подлинные. Используйте их осторожно, разумеется... Среди этих препаратов есть очень сильнодействующие. Особенно мефрозин.

Фура сложила все в ящик и закрыла его на защелки:

— Жаль, что вы не смогли продать мне больше.

— Надеюсь, этого хватит — если, конечно, у вас не слишком запущенный случай. — Аптекарь смотрел на нее, не переставая улыбаться, но на лице отразилось сочувствие. — Очень надеюсь, что дело поправимо.

Глава 3

Обе пары встретились в трамвае на обратном пути к стыковочному колесу. Лагганвор связался с Прозор по портативному трещальнику и сообщил, что они с Адраной возвращаются на катер; поход за покупками завершился удачно, и Фуре с Прозор стоило бы к ним присоединиться. Больше он ничего важного не сказал и придерживался вымышленных имен, но Фура без труда уловила спешку.

Фура и Прозор вошли в вагон через заднюю дверь. Там было тесно, сидячих мест не нашлось, но они протиснулись мимо других пассажиров и оказались достаточно близко от Адраны и Лагганвора, чтобы можно было негромко переговариваться. Фура поклялась поменьше общаться с сестрой, пока они будут в Малграсене, но они сели на разных остановках и ехать вместе предстояло недолго. Она решила, что в такой толчее можно ничего не опасаться — здесь многие беседуют или просто ворчат под нос. Фуре никто не обрадовался, поскольку она поднялась на борт со здоровенным медицинским ящиком, однако она была далеко не единственным пассажиром с багажом.

— Я заплатила за билет, разумник, — ответила Фура на чей-то упрек. — Ни один закон не запрещает мне носить личные вещи.

Адрана тоже не вызывала положительных эмоций у пассажиров. У ее ног лежал необычный предмет багажа: большущий прямоугольный контейнер, по краям отделанный металлом. Фура испытала некоторое облегчение, сообразив, что контейнер такого размера можно использовать только для одной цели.

Невзирая на окружающий шум и гам, она проговорила:

— Надеюсь, это хороший экземпляр. Тебе он, должно быть, очень понравился, раз ты его купила без моего разрешения.

— Я в нем уверена, — ответила Адрана, в то время как Лагганвор наблюдал за их разговором с выражением тихого, хотя и напряженного веселья. — Но это не то, о чем ты думаешь. Она бросила взгляд на ящик Фуры. — А результат твоих покупок... Полагаю, ты в нем тоже уверена? Странный контейнер — он меньше, чем я ожидала. Надеюсь, ты потратила деньги с умом.

— Я действительно потратила их очень разумно, — согласилась Фура.

— У нее нет того, о чем ты думаешь, — встряла в разговор Прозор, обращаясь к Адране. — Сдается мне, у тебя тоже.

Адрана посмотрела на сестру поверх очков, как будто собираясь отчитать ее на правах старшей.

— У нас была одна цель. Единственная причина для приезда в Малграсен.

— Да, — кивнула Фура. — И я рассчитывала на то, что ты с нею разберешься.

— А я рассчитывала на тебя. Ты... более искусна. — Адрана поморщилась, как будто это признание стоило ей физической боли. — Я думала, что могу на тебя положиться.

Фура ответила ровным голосом, но в нем чувствовалась резкость:

— А я думала, что могу положиться на тебя.

— Дамы, тише, — сказал Лагганвор дружелюбным, но настойчивым тоном.

Столь напряженный обмен мнениями не остался незамеченным — и пассажиры опускали газеты или отрывались от собственных споров, чтобы понаблюдать за этой гораздо более увлекательной дискуссией.

— Могу я спросить, дорогой капитан Маранс, о содержимом этого великолепного ларца?

— В нем лекарства.

Лагганвор повернулся к Адране, добродушно пожав плечами:

— Ты же не станешь отрицать, что мы нуждаемся в медикаментах, дорогая Траген. Возможно, не так сильно, как в другой вещи, но все равно эту покупку не назовешь легкомысленной.

— А твой ящик? — спросила Фура. — В нем тоже что-то хорошее? Стоит отдать тебе должное: что бы это ни было, оно наверняка большое и тяжелое.

— Ребята! — вдруг сказала Прозор тоном, требующим внимания.

Трамвай остановился, и двое в темных капюшонах проникли в него через заднюю дверь, которой прежде воспользовались Фура и Прозор. Фура поняла, почему Прозор насторожилась: во вновь прибывших было что-то неправильное, что-то опасное ощущалось в пренебрежении, с которым они прокладывали себе путь, совершенно не заботясь о других пассажирах.

— Нужно выйти, — сказала Адрана, протискиваясь в переднюю часть трамвая.

Знак «стоп» над передней дверью уже горел, но Адрана позвонила в колокольчик дважды и потащила дальше свою коробку, задевая лодыжки раздраженных пассажиров, которые стояли между ней и выходом.

— Мне их остановить? — мягко спросил Лагганвор, начиная приподнимать челку.

— Нет! — сказала Фура.

Незнакомцы уже добрались до середины вагона. На них были пепельно-серые брезентовые плащи с накладками на плечах и капюшонами, опущенными так низко, что лица почти целиком скрывались в тени. Фура мельком увидела рябой щетинистый подбородок одного и полумесяц желтых зубов другого. Кто-то возмутился, когда его отпихнули, и ударил зонтиком. Небритый схватил зонт не глядя и швырнул его в открытое вентиляционное отверстие над боковым окном. Другой пассажир держал газету, выставив ее слишком далеко в проход; желтозубый сбил ее кулаком на грязный пол. Трамвай ехал, минуя один перекресток за другим, но очередной остановки все не было.

Адрана вырвалась вперед; Фура и Прозор уже проскользнули мимо Лагганвора. Он продолжал смотреть на мужчин, стоя на месте и ощупывая кожу вокруг глаза.

— Не делай этого, Лаг, — сказала Фура. — Нам не нужны лишние неприятности.

— Похоже, они уже начались.

— Что это за типы?

— Люди, которые предпочли бы, чтобы мы не уходили с ящиком Адраны.

— Вы же заплатили? Разве нет?

— Оплата, — сказал Лагганвор с кривой ухмылкой, — не та проблема, о которой идет речь.

— Да что за ерунда в этом ящике?

Трамвай резко сбавил скорость. Пассажиры повалились друг на друга, и небритый едва не упал. Он схватился за спинку сиденья, затем свободной рукой порылся под полой серого плаща. Фура успела заметить что-то маленькое и белесое, как кость, в его пальцах — формой оно напоминало универсальный ключ или замысловатую зубочистку.

Трамвай затормозил на светофоре, но это была не запланированная остановка, и когда Адрана попыталась открыть дверь, водитель возмущенно заорал и погрозил пальцем из своей изолированной кабины управления. Прижавшись лицом к стеклу, отделяющему ее от водителя, Адрана что-то кричала. Загорелся зеленый свет, но водитель дождался, когда несколько пешеходов освободят дорогу трамваю, и лишь тогда позвонил в колокольчик. Прозор втиснулась рядом с Адраной и тоже закричала через стекло. Лагганвор прижался к борту трамвая и позволил небритому приблизиться.

Фура обернулась и поняла, что происходящее не имеет отношения к тому, что они сестры Несс, — уж точно не напрямую. Преследователи ни разу не взглянули на нее, как будто вовсе не узнали. Их очевидный интерес к Адране мог быть связан исключительно с предметом в ее ящике.

Она перевела дух, собралась с мыслями и тихо приказала Лагганвору ничего не делать.

Трамвай снова тронулся, преодолел оживленный перекресток и пристроился за другим трамваем. Небритый прошел мимо Лагганвора, даже не взглянув на него. Его спутник, шедший следом, что-то пробормотал в спрятанную за воротником коробочку с решеткой динамика.

Фура ждала подходящего момента. Небритый почти поравнялся с ней, и пространство впереди немного освободилось. Положившись на то, что содержимое надежно закреплено, она вскинула ящик с лекарствами на максимальную высоту, которую допускала теснота, и вложила в удар всю силу.

Она попала небритому в подбородок и сбросила капюшон.

Это зрелище, поняла Фура, ей ни за что на свете не забыть.

Преследователь не был человеком. Две верхние трети его лица — с того места, где мог бы начинаться нос, — представляли собой мозаику из фрагментов насекомоподобных существ, сшитых вместе, как лоскуты тряпичной куклы. Вместо кожи — глянцевые пластинки; вместо носа — хоботок, из которого торчит пучок подергивающихся сенсорных щупалец; две разнокалиберные пары огромных фасеточных глаз втиснуты в мозаику лица без намека на симметрию. Поверхности глаз переливались ультрамарином и лазурью.

Это зрелище открылось ей лишь на одно мгновение. Она снова замахнулась аптечкой и ударила ею по руке в перчатке, сжимавшей белую штуковину. Это оказалась не совсем рука, а нечто вроде клешни, покрытой жесткими волосками.

Лагганвор не упустил свой шанс и схватил белую вещь, прежде чем та упала на пол. Он оценил ее в один миг и вонзил более острый конец в шею существа. Преследователь дернулся и рухнул. По всему трамваю распространились негодующие и испуганные вопли. Кто-то отважный сбросил капюшон с другого незнакомца, и обнажилась голова — не менее уродливая, чем первая.

— Мозаичники, — сказал Лагганвор с такой уверенностью, будто это слово отвечало на все вопросы, которые только могли возникнуть.

Фура перевела дыхание. Второй все еще приближался. Он был собран не так, как первый, — будто детали взяли из другой коробки, — но с тем же пренебрежением к форме и гармонии.

Да что же это за существа?

Адрана воспользовалась своим ящиком в качестве тарана, несколько раз ударив им по передней двери. Водитель орал на нее, а Прозор орала на водителя. Они были так поглощены этим, что не заметили произошедшего с мозаичником. Лагганвор все еще держал белую штуковину в руке и, казалось, сравнивал ее эффективность с эффективностью глаза. Мозаичник на полу дергался — возможно, восстанавливал силы. Фура сильно надавила каблуком на грудь, покрытую пепельно-серым плащом. Что-то с хлюпаньем проломилось, как гнилая половица; ужасный стон вырвался изо рта мозаичника.

Трамвай резко остановился. Водитель стукнул кулаком по пневматическому регулятору, и передняя дверь со скрежетом открылась. Адрана чуть не выпала, ящик покатился впереди нее. Следующей была Прозор, затем Фура — ее каблук был отвратительно липким, — а затем Лагганвор. Сойдя с подножки, он махнул водителю, как бы извиняясь. В трамвае продолжалась суматоха, которую подогревал второй мозаичник, направляясь к передней двери, а из задней уже выскакивали перепуганные пассажиры.

Лагганвор помог Адране встать, затем схватил ее ящик. Они находились посреди перекрестка. Фура так крепко прижимала к груди аптечку, что заболели ребра. Прозор указала в сторону от трамвая — эпицентра суматохи; Лагганвор кивнул, и все дружно двинулись прочь. На улице было оживленно, и они без труда затерялись в безликой толпе. Фура оглянулась поверх голов прохожих. Трамвай стоял на прежнем месте, но теперь никто не обращал на него внимания.

Интуиция Прозор привела их на второстепенную улицу, чуть менее оживленную, чем главная магистраль, по которой ехал трамвай, но не настолько тихую, чтобы четверо чужаков бросались в глаза. Вдоль улицы располагались залитые неоновым светом салуны и рестораны попроще тех, что на главном бульваре, — менее фешенебельные и более запущенные. Над узким ущельем, образованным рядами зданий, виднелся ажурный узор купола, а еще выше — огни следующего слоя Малграсена. Они казались такими же далекими, как неподвижные звезды, и Фуре подумалось, увидит ли она когда-нибудь пространство за пределами этого мира.

— Они собирались убить нас, — произнесла она и поняла, что запыхалась. — Верно?

— Да уж, наше благополучие определенно не стояло на верхней позиции списка, который вдолбили в их куцый умишко, — сказал Лагганвор. — У них была одна цель — вернуть ящик, который теперь находится в нашем распоряжении.

— Ради всех миров, что это за твари?

— Мозаичники, — ответил Лагганвор. А поскольку явно требовалось разъяснение, продолжил: — Иногда их называют лоскутниками. Временные агенты, действующие в интересах пришельцев. Их создают из частей тел — обезьяньих или пришельческих, что попадется под руку и что удастся оживить на несколько часов, — и наделяют достаточным объемом целеустремленности и свободы воли, чтобы они смогли выполнить какое-нибудь поручение. Я прав, Проз?

— Слышала о них, Лаг, но еще никогда не увязала так глубоко, чтобы на собственной шкуре убедиться в их существовании.

— Ну да, они существуют — реальнее не бывает. Признаюсь, у меня были кое-какие дела с мозаичниками в Колесе Стриззарди. Никогда не испытывал от этого удовольствия. Я надеялся, что больше не столкнусь с ними... — Лагганвор напрягся и замедлил шаг.

— Что? — спросила Фура.

— Вот что, — сказала Прозор.

Еще двое мозаичников — а это, несомненно, были они — преградили компании путь. Как и первая пара, эти были в тяжелых плащах с капюшонами. Фура могла бы пройти мимо сотни таких на протяжении одного вечера и даже не взглянуть ни на кого, но теперь она узнала, что собой представляет мозаичник, и решила, что почует его в любой толпе.

На этой второстепенной улице не было транспорта, и словно по команде немногочисленные пешеходы и зеваки скрылись в магазинах и темных переулках. Космоплаватели остались вчетвером, стоя плечом к плечу. Один из мозаичников что-то бормотал в воротник, совсем как его коллега в трамвае.

— Дайте пройти, — сказала Адрана, — и обойдемся без неприятностей.

Другой мозаичник чуть приподнял капюшон. Вспышка желтого неона осветила угол его подбородка — острого и бледного, слишком похожего на голую кость. Челюсть не шевельнулась, когда раздался дребезжащий электрический голос:

— Отдайте ящик. Нам нужен только ящик. Вы сможете уйти.

Адрана покачала головой:

— Нет. Теперь он мой.

Фура посмотрела на сестру. Она о многом хотела спросить Адрану, начиная с того, относится слово «он» к ящику или к тому, что находился внутри.

— Он поступил неправильно, — сказал дребезжащий голос. — Он предал доверие и поставил под угрозу безопасность респектабельных учреждений. Это его преступления, и они вас не касаются. Но если вы его не отдадите, содеянное станет вашим преступлением. А все вы станете нашей заботой.

— О ком речь? — прошипела Фура.

— О щелкуне, — тихо сказал Лагганвор. — О Том Самом Щелкуне.

— Щелкун? — Фура чуть не задохнулась от ярости. — Какого черта мы беспокоимся о грязном пришельце? Если он им нужен, пусть забирают!

— Нет, — отрезала Адрана. — Он с нами. Я взяла его под защиту.

— Со мной никто не посоветовался.

Адрана слегка пожала плечами:

— Со мной тоже не советовались насчет того, что лежит в аптечке. Теперь мы несем ответственность за пришельца. Он нажил врагов среди себе подобных и не только. Ты понимаешь, что это значит для нас?

— Досадную помеху.

— Нет, это значит, что он нам полезен. Ему многое известно. Такое, что и тебя заинтересует. Вот почему он хочет удрать, вот почему они хотят его смерти и вот почему он отправляется на борт «Мстительницы» с нами. И это не обсуждается.

— Отдайте ящик, — снова потребовал мозаичник. — Тогда вы сможете уйти.

— А что конкретно известно этому разумнику? — спросила Прозор.

— Многое, — сказала Адрана.

Лагганвор поднес руку к глазу, как будто занервничал:

— Не то чтобы у нас был шанс близко познакомиться, Проз. Как только мы встретили этого джентльмена, выяснилось, что его необходимо срочно забрать. Теперь нужно увезти его как можно дальше от Малграсена и как можно быстрее.

Одним быстрым движением пальцев он вынул глаз и швырнул в сторону мозаичников. Раздался звук, похожий на щелчок хлыста, и вся улица полыхнула розово-белым. Фура пошатнулась, наполовину ослепленная, наполовину оглушенная. Мозаичники превратились в черные бумажные силуэты; один согнулся пополам, другой сунул конечность за пазуху. Оттуда вырвался чисто-белый луч и прочертил дугу в дыхали. Лагганвор крикнул, и Фура побежала. Его глаз снова сверкнул. Один из мозаичников развалился напополам и остался лежать на мостовой, точно мусор. Другой пустился в погоню.

Адрана, спотыкаясь, пробралась в узкий переулок между двумя салунами. Лагганвор и Прозор последовали за ней. Фура перевела дух и догнала спутников. Адрана прислонила ящик к стене, а Лагганвор прижался к углу у входа в переулок. Здесь было темно, а улица, с которой они удрали, все еще освещалась розово-белыми вспышками его глаза и более чистым белым сиянием оружия мозаичника. Казалось, они находятся в темном партере театра, наблюдая за непостижимым представлением на сцене.

Невозможно было понять, что происходит.

— Зацепили, — сказала Адрана.

Фура обшарила ее взглядом:

— Что?

— Ящик. В него попали.

Из угла контейнера — там, где его коснулся энергетический луч, — сочился серый дым. Вдруг изнутри посыпались рубиновые искры и сильно пахнуло едким газом.

— Ну, теперь он для нас бесполезен, — заявила Фура. — Во что бы мы здесь ни впутались, это не должно продолжаться.

— Я сказала, что поврежден ящик, но не сказала, что щелкун мертв, — возразила Адрана. Даже в полумраке переулка отчетливо читался упрек в ее глазах. — Он отправится с нами. Он знает о пистолях, сестра. Он знает, что мы сделали и что это значит. Тебе этого достаточно, надеюсь?

Прозор положила руку на плечо Фуры:

— Если Адрана заключила с ним сделку, он должен лететь с нами.

— У нас есть документы на лекарства, — процедила Фура. — Как мы вывезем пришельца, если половина Малграсена гоняется за ним?

Бело-розовые вспышки наконец прекратились. Лагганвор напрягся и поднял руку, его глаз шмыгнул за угол и упал на подставленную ладонь. Лагганвор повертел его в пальцах, как будто шарик был очень горячим или очень холодным.

— Я предлагаю не откладывать отправление, — сказал он. — Наверняка есть и другие агенты.

В поле зрения появился мозаичник. Он шел скрючившись, волочил ноги. Существо перешагнуло через останки своего напарника — половина трупа еще дергалась, и это выглядело жуткой пародией на жизнь. Лагганвор отступил, по-прежнему держа глаз на ладони.

— Сделай что-нибудь, — попросила Фура.

Он ответил со сдержанной улыбкой:

— Уже сделал.

Последний мозаичник вдруг развалился, как слишком высокий штабель стираного белья. Те места, где его плоть рассекло, обуглились и посверкивали розовыми огоньками. Лагганвор подождал секунду-другую, затем подошел к голове и верхней частью туловища.

— Зря вы нас не пропустили, — произнес он удивительно ровным тоном, как будто, несмотря на случившееся, не питал к этой твари никакой неприязни. — Тогда бы вам удалось избежать этой катавасии.

— Он мертв? — спросила Фура, приближаясь.

— Мертвее, чем прежде.

Она осмотрела голову, с которой свалился капюшон. Та была собрана из различных фрагментов обезьян и пришельцев, глаза напоминали скопления труб, а не граненые фасеточные шары. Из щелей в скулах торчали цепкие щупальца, а над тем, что предположительно вмещало мозг, виднелась стеклянная оболочка, заполненная чем-то зеленым.

— Они бы убили нас, Лаг?

— Безусловно. Не потому, что осведомлены о наших подвигах, — сомневаюсь, что они вообще поняли, кто мы такие, — а потому, что мы стояли между ними и их добычей. Им очень нужен был Тот Самый Щелкун.

Фура вернулась в переулок, где Адрана поставила ящик горизонтально на землю и подняла крышку. Спустя всего лишь миг капитанша «Мстительницы» рассмеялась — глухо, разочарованно.

Ящик оказался пустым.

— В чем бы ни заключалась проблема, сестра, кто-то явно предвосхитил твое появление. Если вы с Лагганвором действительно видели в этом ящике пришельца, то наверняка...

— Он здесь.

Адрана жестом велела сестре опуститься на колени рядом с ящиком и сунуть руку в пустоту. Фура так и поступила, чтобы угодить сестре и удовлетворить собственное любопытство, — и почувствовала холодное покалывание в металлических пальцах.

Она отдернула руку, не в силах объяснить причину внезапного беспокойства.

Подошел Лагганвор:

— Система эффекторного вытеснения. Либо щелкунская, либо какая-то малоизвестная технология Пятого или Шестого Заселения.

— Я не... — начала Фура.

— Пришелец в ящике, — перебила Адрана. — Но он спрятан вместе со своим аппаратом жизнеобеспечения. Тут есть поле, делающее его невидимым, и устройство, которое временно перемещает атомы твоей руки в другое место, отчего кажется, будто рука находится в пустоте.

Фура снова сунула руку в ящик и ощутила холод, затем согнула пальцы и согрела их в ладони другой руки.

— Похоже на технологию призрачников.

— Возможно, между ними есть связь, — согласился Лагганвор.

— Выглядит так же противоестественно.

— Если это устройство поможет нам вывезти разумника с Малграсена — а оно поможет, не сомневайся, — его противоестественность перестанет тебя тревожить.

Пустота замерцала, и на мгновение в ней что-то появилось: ящик в ящике, что-то вроде контейнера с окнами. И за стеклом виднелось нечто втиснутое в этот контейнер. Нечто скрюченное, чуждое и живое.

— Медлить нельзя, — добавил Лагганвор. — Повреждения, нанесенные ящику, влияют на систему эффекторного вытеснения. Если она сломается, нам не удастся скрыть тот факт, что в багаже есть щелкун.

Фура потерла металлические пальцы. Они основательно промерзли.

— Что случится... если я суну туда руку в момент сбоя?

— Я бы не советовал, — сказал Лагганвор.

Два часа спустя они летели в катере прочь от Малграсена. К облегчению и удивлению Фуры, их не задержали на выходе: документы в аптечке удовлетворили таможенников, а ящик спровоцировал разве что несколько насмешливых взглядов. Никто даже не потрудился пошарить рукой в пространстве, которое казалось пустым. Механизм эффекторного вытеснения проработал ровно столько, сколько понадобилось, и присутствие щелкуна не было раскрыто. Они прошли досмотр без лишних вопросов, и скафандры благополучно дождались их в хранилище.

— Я думала, вылет временно запретят для всех, — сказала Фура, в то время как Адрана вела катер через скопление местного транспорта, пробираясь между катерами и космическими такси в свободное пространство, где парила «Мстительница». — После стольких неприятностей, в которые мы вляпались...

— Эти мозаичники работали неофициально, — проговорил Лагганвор, рассеянно вычищая грязь из-под ногтей. — Силы, стоящие за ними, могут свободно действовать только на условиях анонимности, а таковой не добьешься, обратившись к таможенникам — дескать, задержите-ка для нас вон этот ни в чем не повинный экипаж. В утренних газетах напишут что-нибудь о беспорядках, но я очень сомневаюсь, что таможенники в курсе инцидентов, которые произошли сегодня вечером. Я не сомневался, что мы уйдем.

— Так почему же ты вспотел, как и все мы? — спросила Фура.

— Это, дорогой капитан, необходимая часть представления. Любой наполовину честный экипаж немного вспотел бы, улетая. — Он порылся в кармане внутреннего слоя своего скафандра. — Я припрятал это на случай, если нас все-таки станут допрашивать. Всегда полезно подбросить таможенникам какую-нибудь косточку, и пусть тащат ее домой, раздуваясь от гордости.

Он достал бутылочку и свинтил пробку. Понюхал, глотнул, театрально вздохнул и передал бутылочку Прозор. На борту действовала сила тяжести от тяги работающего двигателя, так что вполне можно было отхлебнуть из горлышка, что космоплавательница и сделала, не скромничая, а потом вытерла горлышко рукавом и вернула бутылочку Лагганвору:

— Очень вкусно, Лаг.

— На здоровье, дорогая Проз.

— Но ты, как ни крути, вспотел.

Лагганвор изобразил страдание:

— Конечно, я испытывал некоторые опасения за благополучие нашего нового компаньона. Особенно после того, как беднягу подстрелили. Но повреждения, похоже, ограничиваются внешним ящиком, а капсула для гибернации осталась цела. — Лагганвор похлопал по крепкому контейнеру, втиснутому между креслами.

— Здесь он в полной безопасности. И лишним ртом на борту «Мстительницы» не станет. В капсуле есть все, что ему нужно.

— Ты вроде сказала, что он будет нам полезен, — обратилась Фура к сестре.

Адрана отвернулась от консоли:

— Это правда.

— Толку мало, если он дрыхнет. А ну как я захочу задать ему пару вопросов?

— Всему свое время. — Лагганвор провел рукой по металлическим с черными узорами краям ящика. — Мы общались с ним очень недолго — ровно столько, сколько понадобилось, чтобы определить условия сотрудничества. Ему нужно было убраться из Малграсена, и у нас имеются для этого средства. Но у контейнера фиксированный минимальный интервал сна. Щелкун крепко спит, его невозможно разбудить раньше чем через два месяца, если не через три.

— Посмотрим, — сказала Фура.

— Он наш гость, — заметила Адрана. — Не пленник, не домашнее животное, не игрушка. Мы не станем его допрашивать.

— Кстати, кто он такой?

— Беглец, отступник, доносчик, называй как хочешь. Боса Сеннен искала его из-за информации, которой он владеет, и если он представлял интерес для нее, то можно с уверенностью сказать, что он представляет интерес и для нас. — Адрана многозначительно воззрилась на Фуру. — Ты не согласна, сестра?

— Зависит от того, что он знает. Зависит от того, чего он хочет.

— Транспорт, — торжественно произнес Лагганвор. — Ему надо в Тревенца-Рич, к союзникам. И он пообещал нам, что в Тревенца-Рич мы получим ответы на некоторые вопросы, которые нас беспокоят.

— Некоторые?

— Возможно, даже ответы на один-два вопроса, о которых ты еще не думала.

Фура пошевелила металлическими пальцами. Они все еще хранили холод, который она подхватила из контейнера с Тем Самым Щелкуном.

— Как давно все это было запланировано?

— Это не запланировано, — парировала Адрана. — У меня была зацепка из дневников Босы, которую ты с таким же успехом могла бы найти сама. Я хотела добыть для нас череп — я правда собиралась это сделать, — но решила заодно расспросить о Том Самом Щелкуне, раз уж оказалась в нужном месте.

— Мы посетили торговца костями по имени Даркли, — объяснил Лагганвор. — Казалось вполне вероятным, что он знает о местонахождении Того Самого Щелкуна, поскольку пришелец был звеном его цепочки поставок. Адрана только хотела связаться со щелкуном, мы понятия не имели, что Даркли уже укрывает его — в той же комнате, где клиенты проверяли кости. Экранирование не позволяло врагам обнаружить щелкуна с помощью следящих устройств.

— Он мог бы там и остаться.

— Нет, не мог. Мозаичники приближались, их появление было лишь вопросом времени. Даркли разбудил щелкуна и объяснил ситуацию. Пришелец согласился довериться нам, пошел на повышенный риск ради возможности покинуть Малграсен.

— Итак, мы заполучили пришельца, которого кто-то ищет и хочет убить. — Фура опустила взгляд на ящик с металлической окантовкой. — Что касается меня, то есть только один вопрос. Передний шлюз или задний. Как думаете?

— Мы дали слово позаботиться о нем, — сказала Прозор.

— Странно, что я не помню, чтобы со мной советовались по этому поводу.

— И я не помню, чтобы со мной советовались по поводу покупки дорогих лекарств, — сказала Адрана. — Лучше бы они того стоили.

— Обсуди это с Эддралдером — он дал мне список.

— Включая главное, — сказала Прозор.

— Что главное? — спросила Адрана.

— Ну давай, расскажи ей о специальном лекарстве, — предложила Прозор Фуре. — Тогда у вас обеих совесть будет чиста.

Фура зарычала, злясь на подругу и еще больше на себя, поскольку знала, что Прозор права, и не имела морального преимущества перед сестрой.

— Я купила немного мефрозина. Эддралдер сказал, только он может притормозить развитие светлячка.

Адрана медленно кивнула:

— Сколько удалось добыть?

— Примерно половину того, на что я надеялась. И это не какой-нибудь волшебный препарат; Эддралдер не обещает чудесного исцеления. Но лучше так, чем никак, и если это остановит паразита, как было с Глиммери, или замедлит...

— Надо было сказать мне, — перебила Адрана.

— Ты бы меня отговорила?

— Я бы тебя поддержала и велела потратить все имеющиеся у нас пистоли, если это что-то изменит.

Сестры несколько мгновений молчали. Лагганвор предложил Прозор еще глотнуть из бутылки, и они вдвоем наблюдали за происходящим — ни дать ни взять взволнованные зрители в зале для боев без правил.

— Пожалуй, надо было рассказать тебе.

— А я должна была упомянуть о щелкуне. Но не хотелось давать тебе ложные надежды, пока нет уверенности, что он будет у нас.

Фуре немного полегчало. В последние месяцы между сестрами существовали разногласия, и порой она не сомневалась, что Адрана скрывает неприятные секреты. Поэтому Фура любила вот такие моменты единодушия, драгоценные, как последние дни долгого отпуска.

— Думаю, все согласятся, что череп нам необходим.

— Я с этим не спорю. Эскадра Инкассаторов не смогла нас отыскать, потому что пришлось рассредоточить силы по всему Собранию и его окрестностям. Но, по словам Лага, на расстоянии месяца пути до Тревенца-Рич ее корабли так и кишат.

Фура посмотрела на Лагганвора:

— Времени зря не терял, да?

— Всегда готов схватить удачу за хвост. Я не говорю, что мы не сдержим слово, данное Тому Самому Щелкуну. Совсем наоборот: мы должны доставить его в Тревенца-Рич во что бы то ни стало. Но там будут наши враги в полной боевой готовности.

— От врагов увернемся, — решила Фура. — Мы делали это раньше и сделаем опять. Но череп нам бы весьма пригодился. Словами не передать, как бы он пригодился.

— Жаль бедную команду, у которой придется его отнять, — ухмыльнулся Лагганвор.

Глава 4

В девяноста днях пути от Малграсена в рубке управления «Мстительницы» тишину нарушало только равномерное тиканье старинного секундомера. Фура включила его, когда сработала первая гаусс-пушка, и теперь считала секунды до того момента, когда парус-сечь достигнет цели. Учитывая паладиновскую оценку расстояния, относительные скорости двух кораблей и дульную скорость, она ожидала увидеть признаки попадания в цель через тридцать две секунды.

— Двадцать пять, — сказала Фура. — Лаг, смотри в оба.

— Пока ничего, — донесся приглушенный голос из переговорного устройства.

Лагганвор находился в обзорной рубке — герметичном пузыре, который выдвигался из корпуса с помощью гидравлического механизма.

— Тридцать, — сказала Фура.

— Ничего.

— Тридцать два.

— По-прежнему ничего.

Фура помолчала; помещение заполнилось тиканьем секундомера, похожим на ускоренный пульс.

— А туда ли ты смотришь?

— Уж поверь мне, — огрызнулся Лагганвор. — Погоди-ка. Вроде я вижу... Да. Парусная вспышка. — Его тон изменился: обида уступила место деловитости. — Вижу множество фрагментов, они разлетаются во все стороны, зона поражения разрастается.

Фура щелкнула кнопкой на секундомере, остановив тиканье, и записала, сколько времени прошло между залпом и парусной вспышкой.

— Они ушли немного дальше от нас, — сказала Адрана, поворачивая секундомер Фуры, чтобы увидеть показания самой.

— Пытались сбежать, — кивнула Прозор с гримасой, означавшей, что кому-то светят неприятности. — Бедняги. Лучше бы смирились с неизбежным.

— Они смирились, — сказала Фура с хищным восторгом. — Просто еще не знают об этом. — Затем повысила голос: — Паладин, готовь второй залп.

Пусть механический разум Паладина находился в капитанской каюте капитана, но у него были «глаза», «уши» и «рты» по всему кораблю.

— Не желаете ли оценить ущерб, нанесенный первым залпом? — спросил он звучным менторским голосом, который сестры знали с детства. — Возможно, этого уже достаточно, судя по отчету мистера Лагганвора.

— Нет, — сказала Фура. — Мы уточним свою позицию, просто для того, чтобы у них отпало желание делать глупости.

— Как пожелаете, капитан.

Из динамика донесся голос Лагганвора:

— Парусная вспышка обширная и продолжает распространяться.

— Хорошо, — сказала Фура. — Подайте им еще порцию.

Гаусс-пушки дали новый залп, второй из трех, возможных без перезарядки. В недрах «Мстительницы» раздалось лязганье, и Фура решительным нажатием металлического большого пальца перезапустила секундомер.

Тик-тик-тик-тик...

Парусная вспышка означала, что заряд парус-сечи нанес серьезные повреждения оснастке другого корабля. Квадратные лиги парусов лопались, а то и вовсе отрывались от тросов, полоскались и скручивались, не подчиняясь капитану, и потому снижалась вероятность отражения солнечного света в нужном направлении.

Прошло тридцать секунд, затем еще пять, и Лагганвор доложил о результатах второго залпа:

— Несколько сильных вспышек; возможны повреждения корпуса...

Никто не сомневался в его наблюдениях. Со своим искусственным глазом Лагганвор был самым зорким в экипаже.

— Придержим третий залп, — сказала Фура, останавливая секундомер и поднимая кулак из плоти и кости, чтобы приказ прозвучал более веско.

Она не собиралась стрелять по корпусу противника, но поскольку они вели огонь, опираясь на неточные данные подметалы, риск случайного попадания был неизбежен. Еще один залп парус-сечью мог усугубить ситуацию.

— Включить коротковолновый трещальник, — продолжила Фура. — Будьте готовы к ответному огню. Лаг, можешь вернуться; скажи Меррикс, чтобы сменила тебя.

— Трещальник готов к применению, — доложил Паладин.

Фура сунула секундомер в карман и сорвала с кронштейна на стене переговорную трубку:

— Не возьмешь ли на себя эту почетную миссию, душа моя? Надо признать, ты красноречивее меня.

Адрана забрала трубку у сестры, поднесла к губам. От стены потянулся завитый спиралью провод.

— Неопознанный корабль, говорит капитан Несс. Мы изувечили вас и собираемся взять на абордаж. Если будете соблюдать наши условия, обойдется без неприятностей. Мы возьмем то, что хотим, но не больше и оставим вас живыми и способными добраться до порта. Мы приведем врача, и, если у вас есть пострадавшие, он позаботится о них. Все это, однако, зависит от вашей готовности к сотрудничеству. Наши орудия будут постоянно нацелены на вас. Если увидим хотя бы одну теплую гаусс-пушку, то немедленно примем меры. И тогда не будет ни пленных, ни помощи раненым. — Она вздохнула и погладила пальцем клавишу переключения на трубке. — Приготовьтесь подчиниться или умереть: выбор за вами. — И завершила передачу. — Ну как?

— Достойно всяческих похвал. Не будь мы одной крови, я бы, наверное, побаивалась тебя. — Фура вернулась к решетке динамика и выбрала другой канал. — Сурт, Тиндуф, готовьте катер.

Фура перешла на самый малый ход, когда катер оказался в лиге от другого корабля. Еще одним движением пальца она включила прожекторы, и лучи света прошлись по такелажу, парусам и корпусу поврежденного судна.

— Ах ты ж господи боже, — сказала она с фальшивым сочувствием. — Что мы с ними сделали?

Впереди раскинулся хаос: похожая на клубок спутанных внутренностей головоломка из узлов и петель, обмякших или порванных вант и тросов, которые местами еще шевелились. Было время, когда подобный ущерб шокировал бы ее до глубины души, но теперь она оценивала успех своих действий проницательным и уверенным взглядом. Несколько зарядов парус-сечи попали в корпус, о чем свидетельствовали яркие, чистые раны — места, где была сбита краска или куски плакировочного слоя и обнажился металл, — но, насколько Фура могла судить, обошлось без пробоин. Ближайшие к кораблю элементы системы парусов и такелажа пострадали не сильно; все выглядело страшнее, чем было на самом деле, поскольку в тот момент, когда прекратилось уравновешивающее фотонное давление на ванты и штаги, механизм управления парусами сложился и притянул уцелевшее парусное вооружение к корпусу.

...

Бұл серияда

Аластер РейнольдсМстительница

Аластер РейнольдсЧерные паруса

автордың кітабын онлайн тегін оқу Молчание костейАластер Рейнольдс