Макар Лисица

Странный человек в чёрной шляпе

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Макар Лисица, 2018

Эта странная история случилась в одном самом обычном городе Н. В этом самом, наверное, скучном городе на земле однажды появился человек одетый во всё чёрное. И не было бы в этом событии ровным счётом ничего удивительного, если бы человек этот не торговал «Сладкой смертью». И ведь были покупатели. И не мало.

16+

ISBN 978-5-4490-7723-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Странный человек в чёрной шляпе

Как говорила моя учительница французского, любившая на своих уроках пофилософствовать «Родиться– дело случая, а умереть– дело каждого». Мудрые слова, тогда казалось мне, но по мере моего взросления я начал с ней не соглашаться.

По моему родиться– это тоже дело каждого, ведь подумай просто, кто не родился, тот и не каждый. А если допустить, что родиться– дело случая, то и умереть– дело всё того же самого случая, ведь не родившийся и не умирает.

Вот такая вот фигня эта ваша философия, решил я когда стал совсем, совсем взрослый.

(Гайярд Левингстон. Книга третья. 1919 год)

***

Это случилось, как раньше любили писать, в городе Н. И действительно, какая собственно разница, если таких городов у нас как на собаке моей блох? Небольшой областной городишко, коих десятки, а то и сотни разбросанно по всей необъятной нашей матушке России. Городок абсолютно ни чем не примечателен, а потому все призывы местного губернатора развивать тут туризм по новой моде спущенной из столицы даже ему самому кажется смешным. Под стать городу скучны тут и улицы и люди, что по этим вот улицам с деловитым видом порой неспешно прогуливаются. Не трудно догадаться, что каких-то невероятных происшествий город этот не видел наверное с самого своего сотворения и даже когда другие города героически оборонялись или хотя бы героически сдавались неприятелю тут всё протекало относительно мирно. Пришли эти, выгнали тех, потом пришли те и выгнали этих. И казалось бы, что ж тут плохого, живи да радуйся, вот только скучно очень. Даже вспомнить нечего. Единственное развлечение тут придумали, опять же по нивой моде присланной из центра, в знак солидарности то с французами, то с немцами когда у них там случаются страшное «чёрте-что», постоять у здания администрации со свечками в руках продающимися тут же предприимчивыми цыганами.

Так бы и жил этот город и дальше своей скучной, сонной жизнью, когда даже дни запоминать не надо, идо тот, что вчера был абсолютно похож на тот, что сегодня и я всех уверяю завтрашний ни чем от них отличаться не будет, если бы осенним солнечным вечером у серой стены, что тянется от аптеки на против ателье по пошиву свадебных платьев не появился этот странный тип. Ни кто и не заметил как он там появился. Просто вот стоит и всё. Как пришёл, откуда в таком виде? Странным назвать этого человека язык не поворачивается. Странный у нас вон, который и зимой и летом в шортах и футболке бегает и хоть мне на это абсолютно плевать, но для большинства это и есть «странный». Этот был сверх странный. Одет в чёрный плащ, а ля «я ужас летящий на крыльях ночи», только вида до такой степени замызганного, что кажется довелось этому плащу повоевать ещё при Бородино бугая неразумных французиков. Поло плаща рваными грязными лохмотьями свисает до самого асфальта на котором этот тип стоял. На руках у странного человека чёрные, сильно потёртые перчатки, на ногах сильно истоптанный, тоже когда-то чёрные, но теперь скорее пыльного бархата оттенка сапоги. Сам он тоже одет во всё чёрное. Но пожалуй самая странная часть его гардероба, именно то, что отличает его от редкого зверя в наших краях по причине скудности корма– чёрная шляпа с огроменными полями. Шляпа его вся в прорехах и заломах, но при этом вполне умудряется держать лицо своего хозяина в густой непроглядной тени.

Этот чёрный человек (буду его так называть, просто для общего удобства) по началу стоял возле серой стены абсолютно ни чего не делая. Приглядывался, изредка приподнимая голову, дабы поля шляпы открывали ему обзор. Замечу, что и при этом тень от шляпы не открывала лицо хозяина. Наверное именно за такую крепкую преданность тот и любил свою рванину.

Вечер, народ спешит с работы домой. Кто к плите жарить картошку али макароны, кто к любимому сериалу про доярку убившую в коровнике олигарха, а кто и к продавленному дивану– единственному другу с кем единственным хочется хряпнуть пивка. Человека этого конечно же замечают, но стыдливо отводят глаза, ещё чего взгляды встретятся и вечер наполненный муками совести, что прошёл мимо обделённого испорчен. Людские ручейки по широкой дуге обтекали того человека, боясь попасть как это сейчас говорят в зону его личного комфорта, то есть под тень его невероятных размеров шляпы. Это друг друга они толкают, пинают и грызут не заботясь об этой зоне, но вот к такому странному типу стараются близко не лезть. Вдруг он плюнет своей вонючей слюной, потом ни какая химчистка не отчистит это доставшееся от бабушки пальто.

Вот, театрально раскинув руки, словно гигантский грязный ворон расправил он свой истерзанный веками плащ. Молча поклонился, приложив правую руку к груди и запел.

Вернее не запел, а очень тягучим, мелодичным, чарующим голосом медленно заговорил:

— Подходи, налетай. Только сегодня и только сейчас. Уникальное предложение. Панацея и душевное спокойствие. САМАЯ ЛЁГКАЯ СМЕРТЬ — с этими словами он ловким движением руки вынул откуда-то большую то ли конфету, то ли пачку таблеток «аскорбиновой кислоты» завёрнутую в цветастый шелестящий фантик и начал его всем демонстрировать.

— Это волшебное средство подарит каждому желающему нескончаемое удовольствие смерти. Прими это чудо средство и ты просто сладко уснёшь. НИ КОГДА ЕЩЁ СМЕРТЬ НЕ БЫЛА ТАК СЛАДКА.

Он демонстрировал и раскланивался распевая свои нелепые мантры. Раскланивался и демонстрировал. Но народ решив, что в местной психушке закончились места и психов теперь отпускают кого куда ещё большим полукругом стали обходить человека.

— Молодой человек ­– обратился он к пухленькому прохожему лет двадцати пяти — не желаете ли попробовать очень сладкую смерть?

— Ты совсем очумел что ли, старый хрыч? — рявкнул тот в ответ — Среди бела дня наркоту толкаешь. Я тебя ментам сдам, ублюдок — заорал парень, но сам подошёл поближе и шёпотом спросил — А что у тебя?

Человек в чёрном звонко заскрипел, видимо так он рассмеялся.

— Э нет, мил мой. Это не дурь какая-то. Это настоящая смерть. Я по глазам вижу, что хочешь. Только стесняешься. А ты не бойся. Она сладкая — прошипел продавец смертью.

— Сладкая говоришь? — парень подошёл ещё ближе, а за ним теперь начал образовываться маленький стихийный митинг из любопытных — И по чём оно?

— Всего десять рубликов — пропел человек в чёрном — только желательно одной монеткой.

— Давай — парень сунул руку в карман и выгреб оттуда горсть мелочи пополам с каким-то мусором. Человек уже подставил ладонь в засаленной истёртой перчатке. Увидя это парня перекосило и он выбрав на своей ладони большим пальцем десятирублёвик брезгливо швырнул его в ладонь человеку в чёрном. Тот машинально отдал свёрток в цветастой обёртку и стал смотреть на монету. Рука его задрожала, буд то в экстазе от того, что он только что получил самое ценное, что есть на этом свете. Из под шляпы послышалось тихий скрежет его хохота. Спрятал быстро манету в карман и принялся расхваливать новую «конфету» которую тут же откуда-то вынул. Только пухлячка и след простыл как к торговцу подскочил какой-то бугай.

— Ты, что, больной? — завизжал тот — Тебя в каталашке давно не мутызили?

— О, мой дорогой — спокойно ответил человек всё тем же певучим своим голосом — я то не больной. Эт ты зря так наскочил на меня. А вот жена твоя, знаю больна и даже очень — от этих слов, про жену бугай вдруг быстро сдулся и раза в два уменьшился в размерах — Сколько ей осталось? Врачи говорят год, два. Ты разве не вскакиваешь по ночам от её воплей? Возьми вот это. Подари ей самое важное в её жизни– лёгкую смерть. Раз уж лёгкую жизнь не сумел подарить.

Бугай стоял как окаменевший. Тягучие слова горячей смолой вливались ему в уши заполняя всё сознание и душу. Он взял «конфету», отдал так же нашаренную в кармане монету и незаметно исчез в толпе. Успел лишь услышать вдогонку «Инструкцию не забудь прочитать».

Толпа вокруг торговца росла. Люди уже начали становиться в очередь, за ранее готовя десятирублёвые монеты. Певучий голос торговца лился в обе стороны по улице одурманивая всё новых и новых клиентов. Только и успевал он напоминать «Читайте внимательно инструкцию. Без неё ни как».

***

Мария по обыкновению своему не спеша брела с работы домой. Как обычно, задержалась, попила чайку с диспетчерами, послушала новые сплетни, всё ради того, что бы все нетерпеливые, спешащие поскорее убежать с ненавистной им работы, постоянно толкающиеся её коллеги разбежались по своим углам и направлениям. Она же домой не неслась, в гостях её тоже не ждали, а потому незаметно даже для самой себя любимым её занятием стали вот такие неспешные прогулки по медленно расслабляющемуся после кипящего трудового дня городу. Зашла в магазин, просто так, от скуки. От скуки же купила там сама уже не помнит что, но за то целый пластиковый пакет, который теперь врезаясь ей своими тонкими ручками в ладонь настойчиво подгонял её домой. Каждый день одно и то же, разве, что с небольшими вариациями.

Подходя к старой городской аптеке, в той, где ещё её бабка порошки по бумажным пакетикам фасовала, она увидела толпу людей, явно собравшихся на что-то поглазеть. Мария не любила больших скоплений разношерстного народу, она вообще людей старалась сторониться, а потому решила обойти это сборище по другой стороне улицы. Привычное дело, главное перебежать, не угодив под машину.

Уже присмотрев момент и собравшись, было выскочить на проезжую часть Мария заметила в толпе плотным кольцом оковавшем неведомое представление маленькую щель. Оттуда наверняка открывается хороший вид на то, что там происходит, подумалось ей. Словно в законченной головоломке из маленьких пазлов осталось одно не закрытое окошко и это окошко ждало именно её. Почему бы и нет? Эта новая мысль на мгновение удивила её, но логика подсказала ответ: завтра будет, что рассказать моим девкам.

***

— Здравствуйте сударыня — приметив нового клиента торговец с ходу взял Марию в оборот, от чего та, не ожидая такого внезапного напора и внимания к своей персоне крайне смутилась и хотела было даже убежать, но что-то приказало ей остаться.

— Не стесняйся, не бойся меня — продолжил петь серенады человек в чёрной шляпе — я ведь ждал тебя. А?

Мария ещё больше смутилась и боясь что либо ответить дабы не привлекать к себе ненужного внимания просто положила руку на грудь, молча спрашивая «именно меня?».

Голос торговца становился всё гуще и слаще. Мария слушала каждый новый комплемент почти не вдаваясь в подробности его смысла. Она просто утопала в этом голосе как муха утопает в медовом сиропе. И ей становилось всё теплее и спокойнее. Спустя совсем небольшое время она погрузилась в это дремотное состояние до такой степени, что не только у этой стены или хотя бы в этом городе, но и во всём этом мире и всей этой и множестве других неведомых вселенных остались только она и этот чёрный человек. Ей хотелось, что бы это состояние длилось как можно дольше.

— Всего каких-то жалких десять рублей и все твои мечты непременно сбудутся — фраза всплыла над прочими тягучими фразами этого человека и обратила на себя внимание. Мария слегка вздрогнув вопросительно посмотрела на торговца.

— Сладкая смерть, сударыня — низко поклонившись протянул торговец название своего товара, а выпрямившись уже держал в руках ту самую «конфету», которую успел уже продать не одному страдальцу — я знаю, что ты её хочешь. Я ВИЖУ.

Тишина. Нет ни толпы, но города, ни мира. Человек в чёрном держит «конфету» в шелестящей обёртке двумя пальцами и ждёт. Он знает ответ, но не торопит. Клиент сам должен понять, что он этого непременно хочет. Глаз его не видно в густой тени под шляпой но он пристально смотрит на своего дозревающего клиента.

Мария сама не заметила, как достала из кошелька десятирублёвую монету.

***

Торговец явно поймал свою волну. Не знаю какой ему прок свой наверное не дешёвый товар отдавать чуть ли не даром, но товар у него теперь расходился как свечи перед кладбищем в пасхальное воскресение.

— Друзья мои — вдруг обратился он ко всем сразу при этом почему-то поспешно убирая свой товар обратно в драную котомку висящую на боку — смотрю к нам гости поспешили. Смотрите — он указал рукой куда-то за толпу — господа полицейские прибыли. Я уж и не надеялся.

Толпа разом, как по команде повернулась в ту сторону, куда указал торговец сладкой смертью. Со стороны площади рысцой, придерживая руками болтающиеся на поясе дубинки бежали четверо полицейских в чёрной, ещё летней форме. Толпа отпрянула прочь и так же синхронно, как сделали это мгновением ранее, повернулись обратно к торговцу. Того и след простыл.

Он не исчез, не испарился как это в кино показывают, когда был и опа, кадр сменился, а персонажа на нём уже нет. Его просто и не было. Такое чувство, что привиделось, померещилось. Сам себе это придумал, да так убедительно вышло, что на мгновение даже поверил. Толпа рассосалась как воробьи распуганные кошкой.

***

«Читай инструкцию» крикнул он ей в след. Что он имел в виду? Не померещилось ли ей это? Может нужно отдохнуть от такой работы?

В тишине, сидя на своей маленькой кухне, в своей маленькой квартире в обыкновенном панельном сером доме, зубами вырванной у строй треста на последнем издыхании союза, дождалась, пока вскипит чайник. Заварила чай. Дура, лимон забыла купить, маленьким обухом стукнула её неприятная мысль. Не смертельно конечно, но блин, обидно просто. Весь день какой-то глупый сегодня. И этот ещё– грязный оборванец. Что меня вообще дёрнуло сунуться туда? Там наверное даже за десять метров от него можно какую ни будь заразу получить. А я ещё конфету купила. Дура, что ни говори. «Читай инструкцию» говорит. Сумасшедший день.

Руки сами потянулись к сумочке из натурального кожзама и извлекли оттуда недавно купленное по дешёвке не ведомо что. Цветной целлофановый блестящий фантик. Ни дать, ни взять, пачка обыкновенных аскорбинок. Покрутила в руках. Надписей вообще ни каких нет. Не то, что бы узнать где это сделано и из чего, а так же срок годности и быть может противопоказания, но тут даже не написано, что это такое. Раскрутила узел с одной стороны и выпустила содержимое на стол. Какая-то прозрачная капсула с синей и жёлтой жидкостями внутри. С одной стороны капсулы, прикрытой навинченным, так же прозрачным колпачком видна маленькая игла, с другой– сжатая пружина. Ерунда какая-то. Тряхнула кулёк ещё раз. Из того выскочила свёрнутая в трубочку желтоватая бумажка. Инструкция.

«Читай инструкцию» снова загудела в голове тягучая фраза. Чёрт бы тебя подрал.

«1) Назначение и область применения.

«СЛАДКАЯ СМЕРТЬ» является в наивысшей степени эффективным средством быстро и без мучений закончить свой жизненный путь. Смерть от применения данного препарата наступает скоропостижно и в крайне благотворной форме. Данный препарат следует применять для прекращения физических и душевных страданий. Для прекращения бесцельного существования. Для сохранения молодости и здоровья до самой смерти. А так же для предотвращения превращения например в нового Фюрера.

2) Действие препарата.

«СЛАДКАЯ СМЕРТЬ» после приёма внутримышечно исключительно с соблюдением всех пунктов данной инструкции, вызывает сладкую дремоту, расслабление всего организма, душевный покой и безмятежность. Сон наступает примерно через 19 минут. Этого времени Вам должно хватить, что бы вы могли вспомнить всю свою жизнь, как это полагается делать в подобных случаях. Следует заранее подготовить место, где вы собираетесь умереть. Смерть наступит во сне. Полное отсутствие неприятных ощущений гарантированно производителем, клиническими испытаниями и многочисленными благодарными клиентами.

3) Способ применения.

«СЛАДКАЯ СМЕРТЬ» является наиболее гуманнейшим способом распрощаться со своей надоевшей жизнью, но только правильное выполнение всех ниже перечисленных процедур гарантирует абсолютнейший результат.

— Отверните колпачок (поз.1) против часовой стрелки до щелчка (поз.2)

— Раствор А вступит в реакцию с раствором Б (поз.3). Внимание! Созревание финального раствора В происходит ровно 49 минут. Этого времени Вам должно хватить для принятия окончательного решения. Применять препарат рекомендуется через 51 минута после начала смешивания жидкостей.

— Убедитесь, что раствор В приобрёл абсолютно прозрачный вид. Внимание! Готовый раствор сохраняет свои свойства в течении 19 минут, после чего его применение не желательно, так как может привести к летальному эффекту.

4) После полного созревания раствора, открутите колпачок, приставьте иглу к шее или ягодице и нажмите с торца капсулы. Дальше процесс пройдёт автоматически. Внимание! После ввода препарата процесс необратим.

5) Мы рады, что Вы выбрали именно нашу фирму. Мы надеемся, наш товар придётся Вам по душе. Милости просим в клуб наших поклонников.»

***

Не инструкция, а сущий идиотизм. Но жидкости уже начали смешиваться превратившись сперва в зелёный, потом в сиреневый, бардовый, розовый как марганцовка и наконец едва заметный белёсый раствор. Вот уже и сорок девять минут прошло и раствор стал абсолютно прозрачным. Чай остыл, тонкая плёнка на его поверхности пошла мелкими трещинами вокруг забытой в нём ложке.

Мария не думая, не сомневаясь, не сожалея поднесла капсулу к шее и нажала. Едва слышное шипение медленно ползущего поршня и всё. Она положила пустую капсулу на стол возле кружки. Всё шло по инструкции. Наверное впервые в жизни, подумалось ей, всё шло по инструкции.

***

Волна непонятных смертей покатилась по городу. Человек в чёрном плаще и шляпе появлялся то тут то там и везде собирал он большие толпы народу. Но при каждом появлении полиции он бесследно исчезал и ни кто толком даже не мог его описать или хотя бы с полной уверенностью ответить, что да, вот только что я его тута видел. Город гудел. Негодовал. От полиции требовали объяснений, действий, но те лишь отписывались через местную прессу стандартными формулировками, мол «ведутся следственно какие-то там мероприятия». Город разделился. Одни устраивали пикеты с требованием найти и наказать, другие сбивались в дружины дабы самим изловить негодяя, но разумеется были и такие, что искали этого торгаша исключительно из-за его сладкого товара.

Побочным эффектом, можно сказать этих всех невероятных событий явился всплеск грабежей по всему городу. Соседи видя, что из квартиры на против например уже пару дней ни кто не выходит не долго думая выламывали дверь объясняя это приехавшим позже полицейским желанием спасти бедолагу поддавшегося на злые аферы нового наркоторговца или как его там стали называть. Один дядька уехал на юг и позабыл предупредить соседей, а те видя, что дверь не открывали уже с неделю решили её высадить. Конечно знали, что сосед ещё до всех этих событий свалил, но просто решили проучить, ибо не гоже честному труженику по заграницам пупок свой греть.

***

И жёлтые и красные, и коричневые и бледно-зелёные, да какие угодно били в это время года стояли в городском парке готовящиеся к зиме деревья. Ещё немного и сбросив свои последние одёжки улягутся они спать под пуховое белое одеяло.

Воскресенье. В парке шумно. Ещё шумят фонтаны, торгуют сладкой ватой, дети звонко смеясь путаются у степенных взрослых под ногами. Кто-то откинувшись на спинку древней скамейки читает книгу, кто-то рядом ссутулившись что-то щёлкает на своём телефоне.

— Только сегодня и только сейчас — начал он привычную свою обманчивую песню стоя под раскидистым дубом на самом краю этого парка.

Народу тут было не много, в этом углу парка вечно пахло сыростью и лошадьми скучающими тут в ожидании маленьких клиентов и их жадных родителей. Услышав же теперь уже знакомые многим слоганы все ринулись в тот угол. Кто за товаром, кто из любопытства, а кто и с целью изловить мерзавца. Шляпа как и прежде скрывала лицо торговца химическим оружием заброшенным к нам оттуда, как писали в прессе, руки в перчатках, сам глухо закутан в чёрное тряпьё.

— Не толпись, уважай друг друга — увещевал торговец напирающую толпу между делом раздавая «конфеты».

Вдруг, торопливо расталкивая толпу вперёд с криками и ругательствами вывалились три бугая.

— Всё дружок — прорычал один из них — допрыгался. Мы из народной дружины.

— Не желаете ли… — торговец протянул ему конфету, но тот лишь пуще зарычал.

— Ублюдок, я тебя по стенке размажу — бугай бросился на торговца угрожающе подняв кулак.

— Подожди — торговец выставил раскрытую ладонь призывая нападающего остановиться, от чего то слегка оторопел и на мгновение запнулся — ты скоро сам ко мне придёшь, умолять будешь — прошипел человек в чёрном и почти незаметно царапнул бугая пальцем по левой скуле.

Бугай остолбенел. Двое его помощников, что были чуть менее решительны видя это и вовсе присмирели, попятились назад. Толпа тоже отпрянула, тем не менее продолжая наблюдать за происходящим. Бугай завыл от тупой накатившей на челюсть боли и медленно осел на всё ещё сочную траву. Он начал кататься по траве и выть всё сильнее и сильнее. Ни кто не решался подойти ближе. Просто наблюдали. К моменту приезда скорой и полицейских ни торговца ни толпы понятное дело уже не было. В прочем торговец исчез ровно в тот момент, когда внимание с него переключилось на визжащего катающегося по траве бугая.

***

Огромные зелёные цифры настенных электронных часов марки когда-то знаменитого завода «электроника» показали двадцать два часа ровно. Вернее показали они лишь набор каких-то палочек и чёрточек, так как многие элементы экрана давно не работали, но опытный глаз в этом инопланетном шифре легко разбирал, который сейчас час. Наташа, дежурная медсестра лет примерно тридцати, приняла смену, обошла палаты своего этажа с абсолютно лежачими пациентами и теперь подложив под поясницу скрученный халат погрузилась в мир сопливых любовных переживаний бедняжки Анжелики — героини той книги, что стала подругой на этот вечер. Свет в коридоре погашен, горит разве, что дежурная лампочка перед лифтом, да настольная лампа в застеклённой будке дежурной медсестры, остальное– глубокий полумрак.

Этот шум, странный, едва различимый лишь насторожил Наталью своей необычностью и неуместностью в её царстве вечерней тишины. По началу она отмахнулась от него, как от мимолётной галлюцинации возникшей на фоне переутомления и монотонности жизни, но шум постепенно нарастал. Тянулся откуда-то из сумрачной глубины коридора. Звук походил на то, как будто какой-то неуклюжий ребёнок медленно волочит за собой на верёвочке сломанную пластмассовую машинку. Что-то очень тихо скребло по истёртому больничному паркету. Наталья продолжая держать книгу в руках выглянула из своей светёлки наружу решив всё таки проверить, что может издавать этот странный, неестественный шум и обомлела. Всего в двух шагах от неё стоял смутно различимый в полумраке человек в чёрном плаще и чёрной шляпе. Наталья его легко узнала. Молва о странном человеке давно уже гремела по всему городу. И вот теперь он тут, перед ней. Страх моментально проник в сердце дежурной медсестры и больно сжал его, так, что перехватило дыхание. Наталья вжалась в угол своей конуры.

Человек подошёл к маленькому полукруглому окошку и остановился внимательно разглядывая свою новую клиентку. Трудно сказать, что в этот момент побудило Наталью сделать то, что она сделала, но та быстро метнулась к высокой конторке перед этим окошком и схватила трубку служебного телефона. Попыталась что-то проорать в неё, но в тот же момент человек в чёрной шляпе быстро просунул в маленькое окно руку в перчатке, схватил телефон и выдернул его вместе с трубкой наружу. Телефон грохоча своим хлипким пластмассовым корпусом и звеня какими-то деталями покатился прочь по полу. Человек думал было перекинуться через конторку, но лишь грохнул лбом, помяв поля шляпы о толстое стекло, от чего сам слегка опешил.

— Давай не будем шуметь — тихо проскрипел он назидательно покачивая указательным пальцем — Пойдём со мной, поможешь…

Не успел он договорить своё предложение, как медсестра вновь втиснутая в угол как-то обмякла, поползла по стене и без чувств стекла на узкую скамейку. Человек покачал головой, значит придётся всё делать самому.

На этом этаже лежали то, что называется «лежачие» пациенты. Паралитики, почечники, сердечники доживающие свои последние дни. Онкобольный. Были тут пара и в коме. Лежали в общей палате. Обычно в это время все, накачанные лекарствами, спали, но сейчас, даже не услышав, а именно, что почувствовав каким-то до этого неведомым то ли шестым, то ли вообще девятым чувством почти все пришли в чувство небывалого возбуждения. Сердца забились в тревожном, но одновременно радостном предчувствии. Так наверное у студентов бьётся сердце перед экзаменом, когда одновременно и страшно и радостно. Страшно от возможной неудачи, а радостно от того, что скоро все мучения будут закончены и ты получишь наконец-то то, ради чего мучал себя несколько лет. Человека в чёрном ждали. А он прошёл, не зажигая свет раздал свои гостинцы. На этот раз денег он по понятным причинам не брал, каждому говорил, что позже сочтёмся, объяснил инструкцию и исчез. Он вышел из последней палаты, но в коридоре так и не появился. «Конфеты» достались всем, уговаривать, тратить красноречие тут не пришлось, лишь те, кто был в коме остались обделены подарками. Такой был то ли принцип, то ли правило у этого человека в чёрном– клиент должен сам этого хотеть и должен сам всё это сделать.

Той же ночью человек в чёрной шляпе и чёрном плаще шёл по пустынной, редко освещённой фонарями улице. Нет, он не прогуливался дыша осенним прохладным воздухом, он ждал тут ещё одного дорогого клиента. И дождался.

— Эй — захрипел тот и быстро поковылял к торговцу мелькая в свете фонарей — стой.

Этот клиент был неуклюж, нелепо одет, весь изломан и скручен в спираль, будто только что попал под десяток поездов. Доковыляв до торговца он трясущейся рукой покрытой язвами и порезами протянул драгоценную монету. Но торговец не торопился осчастливить страждущего. Он наслаждался этой картиной. Пусть это было не по правилам, которые он сам себе написал, но это было великолепно по его разумению. Это была справедливость в том исключительно извращённом виде которую он и только он один понимал.

— Я же тебе обещал, что ты сам меня будешь искать? Теперь ты знаешь, что я стараюсь не врать в таких интересных вещах — из под шляпы послышался то ли слишком частый и мелкий кашель то ли кудахтание в перемешку со смехом.

***

— А можно не скромный вопрос? — робко спросил капитан полиции неспешно покачивающийся на деревянном стуле.

— Если не боишься получить не скромный ответ — предупредил его следователь сидевший на против и перебиравший отчёты по делу о череде необъяснимых смертей.

Капитан не понял как ему реагировать на подобное предупреждение, а потому не долго думая продолжил.

— За что тебя к нам сослали?

— Что значит «сослали»? — следователь приподнял голову — Я тут в командировке.

— Ну, что мы, дети? — игриво подначил его капитан — Знаем мы эти командировки. Из столицы так просто не отправляют. Это считай тебе повезло, что дело это подвернулось, а то совсем от скуки бы тут помер.

— Много вопросов задавал там где не надо, копал под тех, под кого не следовало копать. Вот и предложили поехать «отдохнуть» пару месяцев. Дали самый спокойный регион — следователь усмехнулся в усы.

— Понятно — протянул капитан поднимаясь и подходя к окну за которым слышались крики и какие-то лозунги.

— Хорошо, что тебе всё понятно — огрызнулся следователь — мне вот ни черта не понятно.

***

Робко выглядывая из плотно прикрытых штор на толпу ходящих по кругу, митингующих против бездействия властей активистов капитан тихо причитал себе под нос:

— Если кажный вздумает помирать когда ему вздумается, то что же это тогда получается? Куда ж мы тогда катимся? Это уже не общество, а зоопарк какой-то. Нет, ну ты посмотри — повысив голос он обращается к следователю — сейчас три часа дня, а они там круги нарезают. В этом городе одни мы что ли работаем?

— Так там одни пенсионерки — спокойно отвечает следователь по особо важным делам — им что угодно, лишь бы хороводы коллективные поводить. Старая школа.

— Это точно — кивает капитан соглашаясь с авторитетным мнением — эту старую школу колом не выгонишь.

— Не понимаю, чего эти старухи недовольны. Требуют от нас какого-то расследования — словно мысль в слух говорит сидящий на стуле следователь — им бы в их возрасте по идее как раз таки нужно требовать легализации этой дряни.

— Что? — бровь капитана удивлённо подпрыгнула. Он обернулся к следователь в лёгком недоумении.

— Так, ни чего — махнул следователь закругляя свои размышления — шутка.

— Не надо таких шуток — твёрдо то ли просит, то ли приказывает капитан — сам видишь, не до шуток мне сейчас.

— Ты мне лучше вот что скажи– следователь решил сменить тему, толком ещё не придумав на что её менять, но тут зазвонил бежевый стационарный телефон и проблема со сменой темы отпала сама собой.

Капитан выпрямился как корабельная сосна. Руки по швам, чуть подрагивают. Следователь смотрит на эту картину с любопытством, а поскольку длится всё это добрых секунд двадцать он даже позу успел принять на подобии той, в которой кричат из пустого зала «не верю». Капитан сглотнул. Слышно было как сердце его сперва рухнуло в пятки, но там не задержавшись укатилось куда-то в пыль под стол.

— Губернатор — голосом кастрированного терминатора промямлил он и рывком, как хватают упавший в угли последний кусок шашлыка схватил дребезжащую трубку. Медленно подтянул её к уху.

Из трубки слышались торопливые шлепки, плевки и визжание. Так обычно картавые утки разговаривают в тамашних тупых мультиках. Лицо капитана побледневшее при звонящем телефоне начало оттаивать и розоветь. Он сел, облокотившись о стол.

«Тише вы… Что говорите?… когда?… Я не понимаю… Сколько?…». После слова «сколько» лицо его снова заволокло серым мертвецким пеплом. Голос в трубке что-то ещё тороторил, но капитан так же медленно, как до этого подтягивал к себе трубку, опустил её на рычаг. Телефон послушно брякнул.

— Из больницы звонили — промолчав чуть ли не бесконечную минуту, словно вернувшись из небытия ватным голосом произнёс он — этот ночью там побывал. Пока точно не известно, но уже насчитали тридцать три тела.

— Как? До созревания наркоты должно же пройти три часа. И ни кто не видел?

— Я точно не понял, но кажется его видела дежурная. Он и её тоже…

— Поехали. Быстро — схватив со спинки кожаную куртку было подорвался следователь.

***

За массивной отделанной светлым шпоном дверью видавшей ещё парткомов и обкомов послышалась какая-то невнятная возня и приглушённый, даже наверное смущённый голосок Клавдии Ивановны– секретарши. В следующий миг, не дав толком опомниться и сообразить что к чему дверь с грохотом распахнулась и ввалился грузного вида дядька в синем расстёгнутом костюме. Губернатор, собственной персоной. За ним согнувшись чуть ли не в пояс семенила наша секретарша. Обычно она баба ещё как боевая и при необходимости любую горящую избу на скаку в бараний рог согнёт, но чувствуя иерархическое превосходство быстро вспоминает своё место в этой «пищевой цепочке» и становится шёлковее китайской синтетики. Каждый выживает как может, имеет право. А я что, я ни чего, не против. В конце концов губер для неё это губер, а эти двое просто тут видишь ли кабинет (по её мнению) занимают и что самое неприятное, чайку толком не дают попить с баб Дусей, уборщицей нашей и по совместительству её лучшей, а как мне кажется и вовсе единственной подруги.

Губернатор, Анатолий Пантилеевич, как я уже писал чуть выше мужчина грузного телосложения. Не то, что бы жирный, но как говорится, его порой бывает слишком много. Ходит он всегда в синем костюме на распашку, может быть даже одном и том же, из под которого перед хозяином всегда предвещая визит следует его необъятное… живот, обтянутый белой рубашкой с бедненькими вечно жалующимися на тяжёлую жизнь пуговичками так и мечтающими, как бы им поскорее разлететься от этого… животика куда подальше.

Клавдия Ивановна семенящая позади губернатора быстро (опыт то в её сорок восемь лет стажа под дверями этого кабинета ни куда не денешь) смекает, что её скромная миссия в этом деле на сегодня закончена, а потому она аккуратно прикрывает дверь и эдаким столбиком-сусликом пристраивается за нею.

— Чёрти что– ревёт с порога губер пытаясь распотрошить вечно удушающий его галстук, между прочим украшенного ещё олимпийской символикой летних олимпийских игр 1980-го года– мне пришлось заезжать через служебные ворота, на «Волге», понимаишь– при слове «Волга» он поднял к потолку палец и грозно им потряс давая недвусмысленно понять, что такого позора он наверное со времён правления в комсомоле не испытывал.

Капитан кивнул на зашторенное окно за которым гудела старческая толпа, дав понять, мол не мудрено, при таком-то повороте дел.

— Они бы меня порвали, чес слово– добежав до кресла во главе стола и тяжело плюхнувшись на него продолжал причитать губернатор. Советский галстук всё ни как не поддавался, возможно мстил за упущенные возможности комсомольской юности, за преданные идеалы, за новый меркантильный подход к жизни, а возможно просто у губернатора руки растут не из правильного места, раз он даже с галстуком справиться не может. И непонятно теперь, что больше раздражает нашего губера: вяло бушующая толпа под окнами главного управления полиции или этот вот настырный галстук туго, с невероятной любовью затянутый утром его женой.

Следователь не знакомый до селе с этим прытким не по форме дядькой всё же сумел, по хозяйскому поведению, сообразить, кто енто такой блин. Не смотря на мгновенное открытие он не проявил казалось бы должного почтения и как сидел на своём стуле с распускающейся сидушкой, так и остался сидеть. Понаехали тут, ни какого порядку и уважения.

Капитан же при виде самого главного в его маленькой жизни человека быстренько проглотил свой вертлявый язычок и вытянулся перед столом по струночке.

— Давай, рассказывай, что тут у вас происходит.– немного отдышавшись тяжело промямлил губернатор. Глазки его мощными лазерными лучами начали жечь капитана где-то изнутри, начиная с сердечка, теперь бившегося тихо тихо, стараясь не выдать своё присутствие и заканчивая потрохами, которые под этим жарящим взглядом начали кипеть и ворочаться.

— Пык, мык. Тыры, пыры– начал что-то жевать капитан, потом чуть осознав свою ответственность перед вопросом его сиятельства кое как начал цедить отчёт, наполненный стандартными формулировками– Проводятся следственно-розыскные мероприятия. Опрашиваются свидетель…

Лицо Анатолия Пантилеевича едва едва сумевшее приобрести относительно человеческий цвет вновь начало наливаться неестественными цветами. Сперва оно покраснело, потом побагровело и вот теперь оно и вовсе фиолетового отлива, ну вылитый мороженый кабачок. Этот Пантилеичь, дабы спустить злобный свой пар и не лопнуть от натуги даже привстал с директорского кресла. А затем звонко грохнул лапищей по лакированной крышке стола. Да так грохнул, что и стакан с железной ложечкой и пепельница с грустными окурками и перекидной календарь ещё за 1988 год и пластмассовая глубокая крышка из под банки кофе в которой до того мирно покоились ручки и карандаши разом подскочили оторопев от такого к ним неуважения и задребезжали по всему столу.

— Ты мне русским языком– зарычал он так, словно охотничий горн провалился в водосточную трубу и там уже научился разговаривать– ответить можешь?

Неожиданный поворот, однако. Русский язык, как мы все хорошо знаем велик и могуч. Но ещё он мудруч, тяжелуч, неразбируч, и плохоиногдапонимучь. Чем вот хороши отчёты к которым привык наш капитан, именно тем, что там не нужно иметь семи пяток во лбу, что бы его правильно составить. Все слова стандартные, все формы учтённые и если даже встречается где ни будь формулировка типа «в результате недобития субъекта…» то это можно считать исключительно ради искусства, что бы Задорнову и прочим было с чего списывать свои концерты. Как можно объяснить русским простым языком то, что даже непростым языком объяснить не получается.

— В общем — вальяжно, как гусар после третьей бутылочки иноземного подкатывает к такой же слегка окосевшей барышне, на помощь приходит следователь из министерства– пока нам толком сказать нечего.

Губернатор только сейчас видимо заметил этого наглого, одетого не по форме хлыща как ему показалось, спрятавшегося подальше, под столом.

— Ты кто таков? — теперь губернатор пытался взглядом поджарить этого не пойми кого, но тот, скажу я вам, тёртый калач, и не такие буравили его глазёнками.

— Я следователь. Из главка. Утром приехал– ни чуть не обращая на раздражение местной власти мягко ответил тот.

— Так — губернатор ткнул своим пальцем-сарделькой сперва в следователя, а затем в капитана — я не понял, это что вообще тут происходит? Почему мне сразу же не доложили?

Трудно мне описать следующую градацию цветов губернатора, но уверяю, оно­– лицо стало ещё темнее. В добавок у этого лица обнаружилась новая функция, бонус так сказать, оно активно начало брызгать слюной заливая весь лакированный стол.

— Да вы хоть понимаете — неистовствовал он — что я с вами сделаю? Вы у меня на завод отправитесь гайки заколачивать– показывая как заколачивают на заводе гайки он начал грохотать по столу, от чего стакан, пепельница, календарь и прочие бедолаги пустились плясать бешенный гопак.

Губернатор ещё долго барабанил по столу обещая суровые прелести заводской романтики, но это на самом деле сейчас мало кого волновало. Кричит, ну и ладно, работа у него такая. Нам-то что?

Он и год назад вот так же примерно кричал, требовал беспощадной борьбы с подпольными казино и чём ему прислали указание из центра. А до этого ещё за год, тоже по указанию из центра он требовал брызгая слюной, прямо как сейчас, что бы город очистили от порока и разврата, а точнее если, то от ночных бабочек, если понимаешь о чём я. Сейчас и путанки спокойно кучкуются возле манящих вывесок подпольных казино, но ни кто, ни год, ни два года назад так и не отправился подметать ипподромы или драить Ленина.

***

Услышав про происшедшее в больнице губернатор стал рвать и метать с новой силой, но видимо запас энергии и у него не безграничен и этой последней его вспышки хватило едва ли на пару минут. Дальше капитан и его хозяин погрузившись в капсулу времени — «Волгу» отправились в больницу, а следователь решил не терять времени даром, так как сомневался, что там найдёт что-то новое и полезное для следствия направился в городской морг, а точнее в лабораторию того морга. Дело в том, что недавно удалось заполучить пару капсул с то ли наркотиком, то ли ядом и естественно их сразу же передали на изучение в лабораторию, а поскольку лаборатория морга можно сказать с самого начала в теме этого дела то и капсулы передали туда. К тому же, как выяснилось других, не частных лабораторий готовых работать на государство без оформления кучерявых контрактов в городе не оказалось.

Откуда взялись эти капсулы? Очень просто. Первую отобрали у одного студента решившего как-то вечерком уснуть вечным сном прямо в городском парке на скамеечке. Мимо на его то ли счастье, то ли беду проходил патрульный. Увидел, что парень почти готов совершить противозаконное действие, подбежал, отобрал капсулу, а парня исключительно в воспитательных целях так отделал, что тот наверное ещё месяц в больничку проваляется. Одно плохо, капсула была уже в действии и пока тот патрульный воспитывал студента, пока бежал с ней в свой участок, а оттуда потом ещё на бобике эту капсулу везли в лабораторию её свойства, если верить инструкции начали слабеть.

Со второй дозой получилось лучше. Любящие родственники отобрали её у больной всем, чем только возможно пенсионерки. Но мало того, что отобрали, так ещё и выволочку той устроили, мол как так та решила умереть не спросивши их разрешения. Видимо перестарались и старушку хватил удар. Родственники с капсулой потом прибежали в полицию писать заявление о моральном ущербе или что-то в этом роде. Капсулу забрали в виде улики и передали в лабораторию.

***

— Что выяснил? — следователь без стука ворвался в кабинет старшего лаборанта. Тот, человек уже давно не молодой, лысина имеется от неожиданности аж подскочил из-за стола.

— Стучаться не учили? — рявкнул тот вместо ответа. И следователь и лаборант в белом халате уже пересекались тут и не раз. Представляться друг другу им теперь не было нужды. Следователь часто забегал в лабораторию, то узнать о результатах вскрытия, то о результатах анализа крови, позже сам принёс капсулы на анализ и вот теперь прискакал за результатом.

— Чёрт лысый — напустился на лаборанта следователь — ты тут сидишь чаи попиваешь, а у меня по городу маньяк разгуливает. И ты ещё меня манерам учить собираешься?

— Успокойся — сурово, с нажимом парировал лаборант выходя из-за стола и доставая увесистую папку со стеллажа — провели мы анализы, все какие возможно. Вернее все, какие успели. Я тебе скажу, не достаточно материала для полного отчёта.

— Чёрт — рявкнул следователь — мне этот материал с неба не падает. Что узнал с того, что есть?

— Так, отпечатков нет — монотонно забубнил лаборант перебирая бумажки в папке — так, это не то, это тоже… В общем ни чего хорошего сказать не могу.

— Ну говори как есть, что ты резину тянешь — негодовал следователь

— В общем так — теперь уже тоном оправдывающегося бездельника продолжил лаборант — выяснить, что такое компоненты, жёлтая и синяя жидкость нам не удалось. Как только мы вскрыли капсулу они моментально начали испаряться и это мы ни как не смогли остановить, а вот уже готовый раствор мы досконально смогли изучить.

— Ну и что это? — торопил его следователь.

— Вода — сухо обрубил лаборант.

— Вода? — глаза следователя тесня брови поползли на лоб — Просто вода?

— Абсолютно. Ни примесей, ни радиации, ни чего. Чистейшая вода.

Новый тупик в этом деле обухом огрел следователя по голове. Мысли и надежды было начавшие оживать, выстраиваться в хоть какое-то подобие порядка теперь вновь разлетелись в прах будто карточный домик на который кто-то хорошенько чихнул. Что значит «вода»? Что теперь с этим делать? До этого лаборант заявил, что конструкция капсулы ему не известна и раньше он такие ни то, что бы в живую, но даже и на картинке ни в одном из непопулярных научных журналов не видел. Тупик за тупиком, загадка за загадкой. И ни одной подходящей мысли по этой теме.

Толчею сумбурных мыслей прервал вбежавший в приоткрытую дверь охранник.

— Там, это — заикаясь замямлил он — толпа у входа собирается.

— Родственники, что ли? — осведомился лаборант.

— Или митинг опять? — предположил следователь.

— Нет, там журналисты — глотая буквы затороторил охранник — похоже из Масквы приехали. Там все каналы. НТВ, Россия, РЕНТВ видел.

Лаборант опешил. Не было видимо у него сегодня настроения давать интервью. Следователь же решил видимо иначе.

— Я к ним выйду ­– голосом супергероя обещающего спасти маленькую собачку с тонущего корабля заявил он — может удастся этого ублюдка выманить таким образом.

За неимением лучшего план следователя был прост, выйти сейчас к журналистам и попытаться всех убедить в несущественности текущей проблемы. Вода говоришь? Ну будет тебе вода.

Журналистов, а дальше за ними просто зевак собралось действительно много. Как только следователь вышел из дверей лаборатории и спустился по широким изъеденным временем и бесхозяйственностью ступеням его окружили наверное с десяток жаждущих сенсаций телекамер. Со всех сторон угрожающе нацелились на него микрофоны и шустрые журналисты начали виться у его ног как земляные черви брошенные в воду.

«Прокомментируйте… Что Вы можете сказать… Как Вы охарактеризуете… А правда…». И так далее и тому подобное. Отвечать конкретно на каждый вопрос было по мнению следователя и глупо и неинтересно, а потому он решил просто рассказать, то, что считал на данный момент нужным. Он вынул из внутреннего кармана пустую капсулу и широко поднял над головой. Будь это сказочный мир эльфов и гоблинов напичканный магией и волшебством как китайская курица перцем то этот непонятный предмет имеющий в данный момент волшебное свойство усмирять толпу непременно назвали бы ротозатыкальникус толпоповелительнис. Толпа притихла, все обратились в единый, всевнемлющий слух. Цезарь перед своими подданными выступал:

— Ситуация в городе действительно остаётся сложной, хотя масштаб её сильно преувеличен. Речь не идёт о десятках и тем более сотнях жертв, запомните это. Речь идёт лишь о единицах. Не верьте слухам. Но и по этим еденицам теперь следственный комитет как ни когда близок к разгадке ситуации. Нам удалось выяснить, что имеем мы дело ни с чем иным, как с обыкновенным жульничеством, пусть и имеющим столь печальные последствия. В этих капсулах — он потряс пустой капсулой над головой — содержалась обыкновенная вода. Мы имеем дело всего лишь с обыкновенным гипнозом, пусть и очень сильным. Это всего лишь сила внушения. Гипноз.

— Всего лишь гипноз? — ­прогрохотал скрипучий голос из-за толпы обступившей следователя плотным кольцом.

Все разом оглянулись. Человек в чёрной шляпе стоял позади толпы и смотрел, хотя об этом можно только догадываться, на следователя. Толпа расступилась освобождая пространство для спора этих дву