не может быть! Господи, ты услышал мои молитвы! Я умер во время секса.
Сложно найти общие темы, когда один покупает самолет настоящий, а другой – игрушечный, ребенку, да и тот может позволить себе только после зарплаты.
Ох, эти выборы сердцем иногда такой жопой заканчиваются
А я все откладывала разговор, думала, поговорю – умру сразу, а не хотелось… Не хотелось… Девяносто семь лет, тридцать семь лет, как Гриша с Ирочкой погибли, а не хотелось… Жить всегда хочется. Вот и не сказала про дневники…
лет. Самое тяжелое – жить и никого не любить. Именно самой не любить очень тяжело.
Это я к чему, что не нужно женщину обижать старческими подарками
Наконец-то. Это кто же здесь мне девяносто семь отмерил? Девяносто семь! Знаете, в чем главное разочарование жизни, даже не разочарование, нет – неожиданность? В том, что, пока мы молодые, мы считаем жизнь – это до шестидесяти, а там вроде как старость, и всё. Имеется в виду быстрая старость: ррраз так, постарел стремительно и умер! Ан нет, я вот после шестидесяти прожила еще тридцать семь лет. Тридцать семь лет старости! Пушкин всего прожил тридцать семь вместе с детством, лицеем, Онегиным, дуэлями, картами и женой с кучей детей.
Посмертная слава как спасательный жилет на захлебнувшемся. Красиво, но зачем?
Знаешь, вот сейчас идешь по улице, и ребятенок в модной одежде. Разодет так, что в глазах рябит. Зачем его наряжать?! Ему же все равно. А я объясню. Это мама себя миру показывает. Она же две пары кроссовок одновременно натянуть не может. Или две шапки. А тут такое раздолье
Эх, Третьяковка… И ведь собирался! Ну как так, ни разу не сходить? Вот не поверишь, вчера ложился спать и думаю: вот 100 % завтра схожу. Хотел Рублева «Троицу» посмотреть. Мне все говорили, один раз увидишь, в Бога поверишь, а я… я не верил, а мне кажется, это здесь у вас важно. Я где-то читал, что во что веришь, то и произойдет. Может, если бы я сегодня в Третьяковку сходил, здесь бы сейчас музыка играла, Бог бы оценил, что я в Него верю, и устроил бы мне тут уважуху. Да и вообще не так страшно было бы. А то мало ли, я вот в этой комнате всю оставшуюся жизнь проведу, точнее, оставшуюся смерть.