Зачерствел ли я? Воспоминания о женщине, которая, как слепая кротиха, пыталась пробиться к своему ребёнку, мучили меня. Всё, что я в данный момент мог сделать для неё — не публиковать фотографии. Я удалил их сразу, чтобы не передумать потом.
Узнав о фотографиях, Алик поставил бы их на лобное место сайта. Чем больше людей пропустят трагедию через сердце, тем меньше трагедий в мире, сказал бы он. Хотелось бы верить, что это так. Но чужие трагедии для большинства из нас — что-то вроде приправ, чтобы скрасить однообразие жизни. Это становится очевидным через день или два, когда всё возвращается на круги своя.
Моя профдеформация зашла слишком далеко. Для меня это ещё один рабочий день, тяжёлый и нервный, но терпимый, если не думать о той женщине-кротихе.
А для них? Насколько искренне сочувствие блогеров? Но ведь без подобной игры трудно сохранять похожесть на человека. Дело не в искренности — главное, не дать людям повод кинуть в тебя камень.
Несколько лет назад
Осень решала вопрос по-своему, однозначно. Осень — это репетиция смерти, которая приучает смиряться с тем, что есть. Когда мелкий дождь клеился на лицо и в ногах хлюпало, я чувствовал раскрепощение от невозможности что-то потерять или куда-то не успеть. Я вдруг понимал, что вся нервозность происходит не из-за жизненных обстоятельств, а из-за попыток им сопротивляться. А точнее, из-за нашей неуступчивости в мелочах.
День был облачный и душный, как перед инфарктом.
Перед клавиатурой брошены Галины очки. Когда Галя снимает их, она слепнет. Она их снимает перед уходом и потому исчезает незаметно, как крот.
Интернет должен был показать людей во всём многообразии, но он показал, что люди удивительно однообразны. Что все ездят в отпуск и периодически чем-то недовольны. И всем будто по пятнадцать лет.
Между гениями и сумасшедшими есть очень большая разница. И всё же их часто путают. Потому что и те, и другие не боятся шагать в пустоту. Не сдавайтесь.
Антисистемная единица всегда является частью той же системы, с которой борется, потому что они следствия одного процесса.
Гриша не порождал новых мыслей. «Хождение по кругу» хорошо определяло способ его мышления, потому что всё прочитанное и обдуманное им не приводило к смещению фокуса мысли, а лишь вызывало круговорот одних и тех же аргументов из статьи в статью.
Вокруг пробки гноились перекрёстки.
Когда человек долго ищет причину явления, но заходит в тупик, ему проще думать, что явления нет. Если мы видим огонь, но не понимаем, что именно горит, проще считать его оптическим эффектом. Особенно, если находишься далеко.
