Пока вам был нужен только мой яд В гомеопатических дозах любви, Но вам понадобился именно я — И вы получите нож в спину! Нож в спину – это как раз буду я! Нож в спину – это как раз буду я!
Игорь заметил, что слово «гомеопатических» никаких затруднений у Вэла не вызывало, и проникся к нему еще большим уважением. У Марины глаза блестели от слез. Они незаметно увлеклись и распевали уже так, что было слышно на всю станцию, но, к изумлению Игоря, никто не сделал замечания, что они мешают спать. У Вэла даже щеки окрасились слабым румянцем. Марина глядела только на него. А он смотрел невидящим взглядом поверх голов, словно видел не закопченный потолок станции, а что-то иное. – Ну, раз уж так хорошо сидим, – сказал он, будто очнувшись от сна, – спою я вам еще одну свою любимую песню. Ее написал питерский музыкант Кирилл Комаров еще в прежней жизни, еще до Катастрофы. Я тогда мальчишкой был. И он, перебирая струны, запел – негромко, задушевно:
Смотри! Верещагин покинул баркас – его дождалась жена. Профессор Плейшнер заметил цветок и не выпрыгнул из окна. Егор Прокудин ушел от пуль в самый последний момент. Хеппи-энд. Это – хеппи-энд
Пока вам был нужен только мой яд В гомеопатических дозах любви, Но вам понадобился именно я — И вы получите нож в спину! Нож в спину – это как раз буду я! Нож в спину – это как раз буду я!
Впрочем, Громову все это было параллельно – он по жизни был замкнутым, в доверительные беседы с нею, да и с другими никогда не вступал. Он давно взял на вооружение фразу, вычитанную в какой-то книжке. Название той книжки он не помнил уже, но фраза очень ему понравилась: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».
С тех пор Игорь всегда старался говорить поменьше, а слушать побольше.
