Художник должен быть поэт, мечтатель, а главное — неусыпный труженик… Желающий быть художником должен сделаться полным фанатиком — человеком, живущим и питающимся одним искусством и только искусством».
как бы тебе сказать — не то что не хорош, — сообщает он Репину, — и климат в нём по временам славный… и пейзаж вокруг не похож на российский, а несмотря на то, он какой-то мёртвый, отсталый, отживший». Василий Дмитриевич пишет, что чувствует себя в Италии «очень не у себя, как-то без почвы, без смысла», что «расслабляющая» жара действует на него, «жителя обонежских лесов, очень отупляюще». Родных он иронично убеждает, что пребывание за границей
Кто-то из его воспитанников впоследствии справедливо заметил, что если из Третьяковской галереи и Русского музея удалить картины учеников Чистякова, то эти богатейшие сокровищницы русского искусства практически
Два года работал Суриков над «Боярыней Морозовой», радуясь счастливым находкам и смиренно трудясь над бесчисленными рутинными подробностями. И наконец в феврале 1887 года великолепие огромной картины явилась взору посетителей 15-й Передвижной выставки. Картина произвела на публику ошеломляющее впечатление. Взволнованный критик Владимир Стасов признавался в те дни Павлу Третьякову: «Я вчера и сегодня точно как рехнувшийся от картины Сурикова. Только о том глубоко скорбел, что она к Вам не попадёт — думал, что дорога` при Ваших огромных тратах. И ещё как тосковал!!! Прихожу сегодня на выставку, и вдруг — “приобретена П. М. Третьяковым”. Как я Вам аплодировал издали».
Акцент делался на независимости нарождающегося Товарищества от всех «поощряющих искусство обществ», прежде всего от Академии художеств, на высвобождении искусства «из чиновничьего распорядка».
Пристально вглядываясь в человека, природу, социум, художники-передвижники тонко, глубоко и в то же время доступно отражали на своих полотнах правду жизни, воспевали неподражаемую красоту русской природы, создав подлинные шедевры и сделав пейзаж самостоятельным жанром отечественной живописи.
