Войну с наркотиками они уже проиграли. Остается играть в имитацию.
Радовало, когда в книге находилась аккуратная пометка, сделанная вовсе не маминым почерком, его он помнил отлично — спазматичный, рвется вверх, резко вниз, как кардиограмма молодого сердца. Ускоряется страстно, замедляется в моменты поиска подходящих слов. Этот почерк был иным — целиком вдумчивым, что ли. Хотелось верить, отцовским. А чьим еще он мог оказаться?
Из поколения в поколение передается только изворотливость, нищета, и вот этот громкий хлопок дверью, от которого водитель ежится, опасаясь за свой тарантас.
Уединение — слишком дорогое удовольствие для городского жителя.
Когда ты живешь в однокомнатной квартире, сердце тоже трансформируется в однокомнатное. Там не поместится галдящая толпа, много вещей не влезет тоже. Одного-двух людей втиснуть можно, но не более того. Однокомнатное сердце — для одного.
Когда они перестают казаться тебе приятным бонусом, а становятся нужны для функционирования в обществе — ты стал взрослым.
Железо продать не сложно — это сделает даже дурак, — тяжело впарить воздух.
Уроки литературы в школе были самыми противными: заучивание бессмысленных стихотворений о чем-то абстрактном и регулярные сочинения на темы вроде «Символизм в образе Наташи Ростовой», «Жанровое своеобразие комедии Гоголя».
Уединение — слишком дорогое удовольствие для городского жителя.
Чувства уже гасли, а молодые и неопытные пока не знают, как и под каким углом подуть, чтобы вновь разгорелось.
