Персик все катился, катился дальше. А позади, на земле, остались тетя Пика и тетя Плюха — как две бумажные куклы, вырезанные из альбома с картинками.
Дыра была довольно большая — такую могла бы прорыть, скажем, лиса.
Джеймс присел на корточки, сунул в дыру голову.
И заполз.
И пополз дальше.
«Ну, это я вам скажу, вовсе и не дыра, — думал Джеймс, сам не свой от волнения. — Это же прямо туннель какой-то!»
В туннеле было темно и сыро, и стоял там удивительный запах — пахло спелым, сочным персиком. Пол под коленками у Джеймса был сырой, стены мокрые, липкие, а с потолка так и стекал персиковый сок. Джеймс открыл рот, поймал несколько капель. Ну ни с чем не сравнимая вкуснота!
Туннель шел вверх, к самому центру гигантского фрукта. То и дело — каждые несколько секунд — Джеймс останавливался и чуть-чуть отъедал от стенки. Персик оказался сочный, свежий, а сытный — ну сказочно!
Божья Коровка, которую всю жизнь донимал страх, что дом ее горит и там, как в клетке, горят ее детки, вышла замуж за Самого Главного Пожарного и наконец-то обрела и счастье, и покой.
Ну, а громадную персикову
Рагу из фиговых листков
У лучших поваров
Я ел, цветную антимоль
И яйца свежих сов.
Суп из мохеровых хвостов,
Салат из певчих муравьев,
К нему — основа всех основ —
Идет шмелевый плов!
Из мух шарлотку я едал,
О, как она вкусна!
Мне фаршированных мегер
Готовила жена.
И к ним кошмарского вина
Все подавала мне она.
Еда сытна, сочна, нежна
И — прелесть как вредна!
От чадомора, признаюсь,
Я просто без ума:
На тост кладешь осиный хвост,
В пост — лучше бастурма.
Чем тароватая кума нас не попотчует — эхма!
(Сперва, честь честью, на себе
Проверив все сама.)
Я ем всегда как паладин
В дни личных именин.
Но каждый день нам стряпать лень,
И тут рецепт — один:
Три вида вин, плюс керосин,
Жасмин — и вот вам блин!
(Добавь на вкус
Сухих медуз
Плюс дуст, и стрекозлиный бюст,
И соль, и витамин.)
Какой же следует итог? —
Закончил Многоног. —
Мой вкус — все видят — как и слог,
Изыскан, точен, строг.
Но я легко отдать бы мог
Все это — ох! (глубокий вздох) —
За нашего чудного,
Нашего судна — о! —
Мух в собственном соку,
Желе из ножек комара,
Блошиную уху.
Клоп-натурались на суку
Наводит на меня тоску.
Но ваксой чуть его подмажь, и —
О! мерси боку!
— У меня много ног, — гордо отвечал Многоног. — Сто, если точней.
Разве что корни старого персикового дерева…
— И это называется — ходить! — хмыкнул Многоног. — Да ты просто-напросто ползаешь. Ты пресмыкаешься.
— Я — скольжу, — строго поправил Червяк.
Крокодильи языки! — кричал он. — Тысячу длинных, гадких, крокодильих языков кипятить двадцать дней и ночей в черепе мертвой ведьмы вместе с глазами ящерицы!!! Затем добавить пальцы молодой обезьяны, желудок пожилой свиньи, клюв старого зеленого попугая, сок дикобраза и три столовых ложки сахару. Затем еще неделю тушить на медленном огне, а луна довершит остальное!
Одна половина Червяка, как огромная, сочная розовая сосиска, преспокойно загорала себе на солнышке, соблазняя чаек.
