Цитаты из книги автора Петербургские трущобы. Том 1
В нравственном отношении – он атеист, в экономическом – коммунист, в политическом – республиканец, в социальном – поборник «святого труда», женской эмансипации, коммун и артелей и вообще самых радикальных мер и salto mortale[367].
А этот почтенный старичок? Весь на пружинах, стан в корсете, шея на подпорках, дабы голова не качалась чересчур уже шибко, лицо и волосы раскрашены, одна нога в гробу, другая на маскарадном паркете.
Пятилетний князь Владимир Шадурский приготовлялся, со своим штатом нянек и гувернанток, к отъезду с родителями за границу, где предполагалось начать и кончить курс его воспитания и образования, которое должно было приготовить и дать русской земле русского гражданина.
Половину сламу[184] хочешь? – вполголоса предложил Гречка.
– За какой товар? – притворился Фомушка.
– Ну, за вашего… как его… Морденку, что ли?
– А как шевелишь, друг любезный: на сколько он ворочает? – прищурился нищий.
– Косуль[185] пять залежных будет – и ладно.
– Мелко плаваешь!.. Сто, а не то два ста – вон она штука!
– За какой товар? – притворился Фомушка.
– Ну, за вашего… как его… Морденку, что ли?
– А как шевелишь, друг любезный: на сколько он ворочает? – прищурился нищий.
– Косуль[185] пять залежных будет – и ладно.
– Мелко плаваешь!.. Сто, а не то два ста – вон она штука!
А я пари держу, что ничего из этого не выйдет, – вмешался Петька. – В наш положительный век женщины, брат, только на карман полагаются, – пошло сострил он и сам расхохотался.
Пусть от других сплетни узнают, лишь бы от меня без нужды и без цели ничто не выходило» – было постоянным ее правилом.
Больше всех одушевлен один молодой арестантик, прозванный товарищами Булочкой за то, что, не имея ни гроша за душою, стал однажды играть на булку подаянную и с этой булки в год разжился игрою на семьдесят рублей – деньги для тюрьмы весьма-таки не малые; поэтому смышленый Разломай ему и особенное «поваженье с великатностью оказывает».
В голове княгини рядом со скорбными помыслами об арестованной женщине сияла теперь отрадная мысль: «Наша фамильная честь спасена, наше имя не запятнано!»
голове княгини рядом со скорбными помыслами об арестованной женщине сияла теперь отрадная мысль: «Наша фамильная честь спасена, наше имя не запятнано!»