бы хотела хоть раз, хоть разик счастливой любви. Влюбиться самой, и чтобы в меня влюбились, и я бы сделала этого человека счастливым, и мы бы вместе создали кучу счастливых воспоминаний.
— Понятно, — только и ответил я, потупившись. Не знал, что сказать. Ничего не шло на ум. Почему она завела этот разговор? Видимо, расчувствовалась от грустного осеннего заката.
— Только я ведь могу умереть в любой момент. И когда я представляла себе, что даже если влюблюсь, то впереди только пустота, — вся смелость улетучивалась, — тихо призналась Харуна, поднимая глаза на рыжее небо.
— Акито-кун, помнишь, ты меня как-то спросил, о чем я жалею?
— Да, было такое. Хорошее воспоминание.
— Я тогда сказала, что ни о чем, но на самом деле кое-что есть. Хотя, наверное, уже поздно. — Она горько над собой посмеялась.
— Что же?
— Я бы хотела хоть раз, хоть разик счастливой любви. Влюбиться самой, и чтобы в меня влюбились, и я бы сделала этого человека счастливым, и мы бы вместе создали кучу счастливых воспоминаний.
Мне уже все равно. Я хочу быть рядом с Харуной. Провести с ней столько времени, сколько получится. Уделить ей все внимание, на которое способен. Поэтому ничего не надо. Я хочу проводить ее в последний путь, а вскоре последовать за ней. Не нужен мне мир, в котором нет Харуны.
— Знаешь… Я… — начала говорить Харуна, но тут вдруг дали мощный залп. Видимо, финальный. Голос девушки утонул во взрывах, и я не расслышал, что она сказала.
Когда залп затих, я переспросил, но она ответила, что ничего, и повесила трубку. Палата погрузилась в безмолвие.
А Харуна, получается, пригласила меня почти на свидание, и моя душа возликовала. Если бы сердце прямо сейчас остановилось, я бы ни слова не возразил.
Харуна почти не показывала эмоций, и поначалу у меня сложилось впечатление, что она довольно холодная. Но теперь я чувствовал тепло. И совершенно не сомневался, что теперь знаю ее настоящую.
