«Государь спрашивал меня, что я желаю – кофе или чай. А я желал выпрыгнуть на ходу из поезда, дабы не быть захваченным невидимым, но ощущаемым каждой клеточкой тела энергетическим смерчем, туго закручивающимся вокруг императора и влекущим в свою воронку непреодолимо и уверенно»
– Сколько адмиралов ты еще собираешься довести до удара и посадить за решетку, Никки? – бросил в спину ему фальцетом великий князь Сергей Александрович.
– Ровно столько, сколько будет необходимо для приведения флота в боеготовное состояние, – огрызнулся племянник. – В России сотня носителей орлов на плечах против семидесяти в Великобритании. При этом количество кораблей, способных прямо завтра выйти в море, не наберется даже на одну эскадру. Вот и приведем для начала количество адмиралов в соответствие с количеством боеспособных кораблей. Вы не против? – ядовито переспросил он, оборачиваясь к князю.
Один из главных интеллектуалов своей эпохи требовал растворить поляков в русской массе, иначе они поступят аналогичным образом со славянским населением Украины и Белоруссии. Единственное, чего не указал неистовый Иван Сергеевич, где взять тот самый «растворитель», приводящий поляков в состояние предан
Русская аристократия начала XX века в массе своей находилась под французским или английским влиянием, а в этой среде хорошим тоном было сочувствие к несчастной, страдающей Польше. Герцен «колоколил» о необходимости ликвидации самодержавной власти в России и предоставлении полной независимости территориям бывшей Речи Посполитой не от своего имени, а выражая консолидированное мнение всей западноевропейской элиты, мгновенно забывающей собственные распри, когда дело касалось возможности нагадить России.
