автордың кітабынан сөз тіркестері  Девяностые

Роман Сенчин

Во дворе, прилепившись к глухой кирпичной стене, стояла избушка. Совсем деревенская. С палисадником, в котором росло кривоватое, явно плодовое деревце, с узорами на наличниках, с верандочкой…

– Ни фига себе! – вырвалось у Женьки. – Как он уцелел вообще?

– Вот такие у нас в Ленинграде чудеса.

В общем-то, и Питер он полюбил в основном по книгам. Там он был мрачным, жестоким, но одновременно таким каким-то манящим, с теплыми норками, в которых можно продремать всю жизнь. Дремать и сознавать, что дремлешь не где-нибудь, а в Петербурге

Когда режиссер Стивен Содерберг посмотрел фильм «Безумный Макс: Дорога ярости» Джорджа Миллера, он дал по этому поводу сбивчивое интервью изданию “Variety”. Близкая к дословной цитата: «Я не понимаю, как это снято, – а моя работа заключается в том, чтобы понимать, как снимается кино. Я бы не смог снять и полминуты из того, что увидел на экране. Это невозможно».

Да, было время, Женька много читал, запоями. Последний запой был в госпитале… В общем-то, и Питер он полюбил в основном по книгам. Там он был мрачным, жестоким, но одновременно таким каким-то манящим, с теплыми норками, в которых можно продремать всю жизнь. Дремать и сознавать, что дремлешь не где-нибудь, а в Петербурге.

Людей перед посольством оказалось уже далеко не пятьсот человек, а все тысячи полторы. В основном молодежь и пенсионеры. Толпа беспрерывно гудела, часто взрывалась дружным скандированием: «Ю-го-сла-ви-я!», «Янки, гоу хоум!» Люди помахивали красными, трехцветными российскими и югославскими, андреевскими, синими элдэпээровскими флагами, трясли плакатишками, наскоро изготовленными из настенных календарей.

Но сегодня повела себя иначе.
– Что случилось? – недовольно спросил Толокнов, заметив, что жена назойливо ходит по прихожей, пытаясь привлечь внимание.
– Извини, Коль, там такие события назревают, – тут же отозвалась она, в голосе – тревога и растерянность. – Сейчас в новостях сообщили: Примаков полетел в Америку и с полпути вернулся, Клинтон приказал бомбить. Уже точно…

как-то хитро так перевел, что у нас, в сельской местности то есть, образование только вредит. Детям, мол, сказками всякими мозги пудрят, а они потом бегут отсюда, ищут сказки эти, а от этого только и им хуже, и селу, и всем. Потом мыкаются, дескать, всю жизнь, кто возвращается, тот сломленный, усталый, развращенный, ничего делать не хочет, спивается… Цифры насчет уголовных дел приводил. Из сел получилось больше шестидесяти процентов…

Глава администрации Тубинского района, Эдуард Сергеевич Жгутович – человек нового склада. Даже внешне. Еще достаточно молодой, высокий, крепкий, широкоплечий, аккуратно и коротко стриженный. Умеет внятно и скупо выражать свои мысли…
Начал он с того, что в девяностом году, уволившись из Вооруженных сил в чине старшего лейтенанта, организовал первую в небольшом Тубинске секцию рукопашного боя. Секция была первой и поэтому популярной среди молодежи; ходили туда и отставные офицеры, отслужившие десантники поддерживать форму. Вскоре Жгутович открыл охранное бюро. Клиентура у него, конечно, появилась, но была небольшой – десятка два свежеиспеченных бизнесменов. Поэтому, просуществовав года два, бюро себя изжило, но принесло Эдуарду Сергеевичу солидный навар.

Население Захолмова больше чем наполовину состоит из людей пожилых, пенсионеров и инвалидов. Молодежи мало. Многие после школы и армии отправляются, как и прошлые поколения, искать места в городах, некоторые, помотавшись, возвращаются. Парни часто попадают на отсидку, гибнут в драках, по пьянке. Зимой село вовсе кажется безлюдным, все прячутся в избах, живут как кроты в норах. Злой ветер гоняет по улицам сухой колючий снег, трещат от мороза сосны. Зато летом здесь благодать. Съезжаются родные, дачники, туристы, много становится подростков, ребятишек.

Я помню школу, этот храм деградации, скопище растущих подонков, где меня долго учили быть тупым и непослушным на сеансах по сорок пять минут, а потом десять минут вышибали остатки мозгов в коридорах и туалете.