– Оттуда, – кивнула в сторону подступающих врагов Дебора. – Наверное, ты прав, – и она улыбнулась неожиданно ясной и отчасти, как показалось Карлу, даже чувственной улыбкой. – Ты удивительно галантный кавалер, Карл Ругер из Линда, – голос ее не звенел от возбуждения, как можно было ожидать, а звучал грубой музыкой любви, той самой, что наполняет кровь, когда рушатся башни и стены воспитания и исчезает даже взлелеянная высоким чувством нежность, сметенная бешеным ураганом страсти. – Я готова следовать за тобой, Карл.
Чем бы мы были, если бы состояли из одних достоинств, Карл? Плоскостью, не имеющей глубины
«Война» – слово это Карлу решительно не нравилось, но, как говорят в низинных землях, в этих вот именно местах, не возжелай невозможного. Где мир, там и война. По-другому люди не умеют, а коли уж берутся воевать, то быстро теряют то немногое, что даровали им боги, чтобы отличались они от неразумных зверей. Впрочем, и звери не способны сотворить такое, что творят, не задумываясь и не вспоминая о душе, люди на войне. Карл жил на свете так долго и так много войн за эти длинные годы прошло перед его глазами, что, казалось, уже знал о войне все. Все от начала и до конца, хотя, если по совести, и одной войны за глаза хватит, чтобы узнать всю правду о подлой человеческой натуре, о звере, живущем почти в каждом из тех людей, что в годы мира являют и доброту, и участие, и спокойную покорность судьбе.
Страх убивает мужество и лишает чести. Но честь дороже жизни, точно так же как долг сильнее смерти
«Людей делают манеры, а командира – дистанция, не так ли?»
– Пустое, – возразил Гавриель. – Естественное преувеличение недалеких людей, гнусные наветы врагов и обычное для обывателей – хоть в ту эпоху, хоть в эту – неумение отличать черное от темного.
никогда не стоит судить о человеке по тому, каким делом он сейчас занят. Возможно, раньше он был занят чем-нибудь другим.
