– Мне надо подумать, – торжественно заявил он.
Лесовик рассмеялся.
– О, а ты умеешь? Прости, я не знал. Да уж, попробуй, пожалуйста, вдруг понравится?
– Когда ты не знаешь, что волки могут укусить, смотреть им в глаза – не храбрость, просто неопытность. Храбрость – смотреть, когда волки кусали тебя много раз
И все же… Легко любить жизнь, когда не знаешь, какой ужасной бывает и она, и ты сам, как ты можешь всех подвести и сколько потерять. И все же Нил любил ее даже такой. Даже стоя в умирающем саду, даже лежа с ножом в спине, – потому что жизнь прекрасна, и никогда, никогда не повторится, и пока она есть, – пусть хоть совсем немного, – все еще не так плохо.
Сегодня ты поступил так, как велело сердце, и это были крайне неразумные поступки. Продолжай в том же духе. Это и значит быть живым.
Легко любить жизнь, когда не знаешь, какой ужасной бывает и она, и ты сам, как ты можешь всех подвести и сколько потерять. И все же Нил любил ее даже такой. Даже стоя в умирающем саду, даже лежа с ножом в спине, – потому что жизнь прекрасна, и никогда, никогда не повторится, и пока она есть, – пусть хоть совсем немного, – все еще не так плохо.
До него запоздало начало доходить, что совать нос в дела Ястребов было большой ошибкой, но так уж он был устроен: сначала делал, потом думал.
Ну, всем сегодня страшновато, такой уж день
Он ненавидел то, что сделали с его землей Ястребы, но не мог даже представить, как можно превратить в неживой кусок мяса кого-то, кто ходит, дышит, злится, пытается успокоить свою собаку и морщится от пореза.
Его поразил вызов, который был в каждой ее черте: во взгляде, в том, как она сидела, выпрямив спину и сцепив на коленях пальцы. О девушках он не знал совершенно ничего, но одно понял сразу: эта никому не покоряется и сама решает, что делать. И если она сидит рядом с тобой, значит, именно здесь она в данный момент хочет быть. По спине у Нила поползли мурашки.
Секрет, раскрытый ребенку, не считается раскрытым, дети вечно все забудут или перепутают.
