Он не хотел ребенка, он был категорически против его рождения, а потом вдруг странно подобрел и сторговался с женой о признании мальчика под ее обещание взяться немедленно за роль… И подобрел он, заметим, ровно после того, как договорился со знакомым врачом в той больнице, куда положили малыша с воспалением легких… И именно этот врач объявил актрисе о дебилизме ребенка!
ут уже опешил Алексей: – То есть?.. Что же, интересно, во мне такого необыкновенного, что… – Ты просто нормальный, Алеша. – М-да… У тебя на комплиментах, душа моя, не зажируешь… – Ты что, Алеша, это же и есть комплимент! Комплиментище даже! Ведь это только слово такое: норма, нормальный. Вроде эталона или сверхточного гринвичского времени. Все же остальные часы в мире непременно отстают или спешат, все линейки в мире страдают лишними или недостающими миллиметрами… Норма – это идеал! А идеал недостижим. Так что ты идеальный мужчина, Алеша. Очень редкий. Спроси у Веры, она тебе расскажет, много ли нормальных людей в мире…
И урок усвоил: как бы ни казались ему убедительными его умопостроения, он всегда помнил, что ему могут оказаться неведомы те нюансы, которые способны полностью перевернуть его логику со стороны.
Только сейчас он сам до конца осознал, какой смысл он вкладывал в свои слова, когда призывал Аллу к милости: он хотел донести до нее мысль о том прощении себя и других, которое позволяет расстаться с прошлым, избавиться от него навсегда. Иначе оно отвоевывает жизненное пространство у настоящего…
они превращали мысль в Идею, придавая ей статус идеологии, под которую начинали подгонять всю жизнь, свою и чужую, не догадываясь о том, что истина обретается только в сумме и многообразии идей, часто противоречивых.
Позиция Евдокии была слишком агрессивна, что ли: она свой принцип вознесла, как знамя. А чем больше идея, пусть даже совершенно справедливая по сути, трансформируется в боевое знамя, – тем фальшивее она звучит.
любят не за добрые дела. Разве только боженька… А все остальные, люди то есть, и не любят вовсе никого – так, увлекаемся мы просто. Влечет нас красота, влечет нас богатство, влечет нас блеск и сияние, а не хорошесть души. Это не ценная вещь, нет.
Те, кого мы называем обычно добрыми, чаще всего просто слабые люди, не умеющие давать отпор и потому уступчивые и услужливые… Это фальшивая доброта, она аморфна, без всякой структуры, так, рефлекторная реакция на уровне хороших генов, а вовсе не осмысленная позиция личности. Такие добряки в любой момент становятся подлецами – по трусости, по малодушию, по шкурному интересу… Я давно предпочитаю иметь дело с открытым злом, чем с аморфным добром.
