автордың кітабынан сөз тіркестері  Кружилиха. Евдокия

Вера Панова

Эта встреча была как крошка хлеба для голодного.

Для нее Федор был – Федя, а покойная Нюра была – Нюрочка, и их дети были – Валечка и Олечка, а он, ее младший сын, был – Толька. Потому что Федя и Нюрочка ее кормили-поили, одевали и обували, она жила при них хозяйкой приличного дома. Толька же не давал ей ничего

– Трагедия заключается в том, – говорил он, – что все помрем, так или иначе. Кто мне даст гарантию, что моя смерть будет легче, чем смерть воина, сраженного в бою? Может, я буду страдать в сто раз больше. Сдохну, замученный докторами и сиделками, отволокут на кладбище, ни памятников, ни салютов, ни орденов не понесут перед гробом, разве что сыграют какую-нибудь музычку… Но я не об этом хотел. Об чем я хотел?.. Да, в этом заключается человеческая трагедия, а задача заключается в том, чтоб жить. Умей скорбеть, умей и помереть доблестно, но умей и радоваться жизни. Живем-то ведь один раз! Квартирка временная, а ничего! Каждый день, абсолютно каждый день приносит удовольствие, друзья!.. Разве нет? Котеночек вон играется; Никитка, прекрасный ангел, к отцу припал; не удовольствие смотреть на него? Поговоришь с умным человеком, почувствуешь его ум и свой ум, игру эту умственную почувствуешь, силу разума – два властелина природы беседуют, два царя, – не удовольствие?.. Я вам даю честное слово, каждый день жизни – как отборный огурчик, как вот этот красивый огурчик, – хорошая ты хозяйка, Мариамна Федоровна; дай тебе бог. Хороша временная квартирочка, невзирая на все печали…

Мужчины умылись и вышли к ужину. Все сели за стол. Мариамна подала горячую картошку и морковную кашу. Лукашин достал из своего мешка зачерствелый хлеб и консервы. Мартьянов разлил водку в рюмки.

– За вернувшихся и возвращающихся, – сказал он.

– Хорошая вещь, – сказал Лукашин, выпив рюмку.

– Напиток для молодых девиц, – сказал Мартьянов. – К старости я стал уважать чистый спирт. Действует без отказа, лишней воды в брюхо не льешь и великолепная дезинфекция для всего организма.

Толька же не давал ей ничего; а эта рабья душа отдавала свою привязанность не иначе как за плату

– Чаю предложить могу, – сказал Уздечкин, – только сладкого, кажется, ничего нет.

– Знаете, что я вам скажу? – сказал Листопад. – Жить надо так, чтоб было сладкое. Обязательно.

– Обязательно? – переспросил Уздечкин.

– Обязательно.

мое место на земле, кровиночка моя – Кружилиха. За что я полюбил тебя, Кружилиха? Не ты меня вскормила, не ты меня взрастила, а присох!..

Затянуться всласть табачным дымом.

Должно быть, он думает: «В этой самой комнате ты был с другой. Голубок, не прошло и года, как ты отвез ее на кладбище, – вот сроки твоей любви и твоего горя».

– Мертвый в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий, – сухо и отчетливо сказал главный конструктор

Тебе Кружилиха – что? Ты до нее, может, на десятках предприятий побывал. У меня тут и дом, и семья, и родина, и отцовская могила, и все!.. А тебя завтра переведут в Челябинск или Свердловск – ты и поехал! И хоть бы что тебе!..